Помощь
Инна Сударева /г. Минск, Беларусь/ -
неоднократный дипломант наших литературных конкурсов.
Первое признание Инна получила на конкурсе детской литературы "Десятая планета"/2009/
в номинации стихов для детей "Солнечный круг" с подборкой стихов:
БУЛОЧКИ
Мама булочки пекла
Маша маме помогла:
Принесла муку и масло,
Получилось все прекрасно:
Размешали с молоком,
Замесили теста ком.
Маша шарики лепила,
И зверушек мастерила:
Булка-рыбка, булка-слоник,
Булка-зайка, булка-коник...
Маше было интересно -
Необычным делать тесто.
Букашка и ромашка
На лугу растет ромашка,
Проживает в ней букашка,
Как листок, зеленая,
Шустрая, проворная.
Глазки - словно бусинки,
Со щетинкой усики.
Бегает туда-сюда,
Отдыхая иногда.
Ест пыльцу и пьет росинки,
Вяжет шарф из паутинки.
На лужок когда придете
И букашку там найдете,
Вы ее не обижайте
И ромашку не срывайте.
Маринкино горе
Огорченье у Маринки:
Стали тесными ботинки,
Прошлогодние сапожки
Не налезли ей на ножки.
Туфли тоже подвели
И совсем не подошли.
Как пойти к подружкам в гости?
Мара топает от злости.
"Что вы, ноги, за друзья?
Ведь со мною так нельзя!
Слишком быстро вы растете,
Мне покоя не даете!"
Но сказала Маре мама:
"Небольшая это драма.
Если ножки вырастают,
Им обновку покупают.
В "Детский мир" пойдем сейчас.
Туфель много там для нас.
Есть кроссовки, есть сапожки,
Есть сабо, и босоножки.
Ботильоны, пантолеты,
Для зимы, весны и лета.
Будет, в чем ходить к подружкам,
Непоседам, попрыгушкам".
У МАШИ В КОМНАТЕ
Много чудесного в комнате Маши:
Зайка со столика лапкою машет,
Коник-качалка в шляпе красивой
Хвастает длинною, шелковой гривой.
Гусь на колесах возит котенка,
Словно катает мама ребенка.
Кубики весело домик сложили,
Чтобы в нем куколки Машины жили.
Мячик оранжевый в пятна-горошки -
Дремлет в углу и скучает немножко
Хочет он прыгать выше кроватки,
Только Машуня спит еще сладко.
Кроме этого диплом и наше признание Инна получила на конкурсе юмора и сатиры "Юмореска"/2009/
в номинации юмористической прозы "Королевство кривых зеркал" с рассказом:
Де Во и тайна Красного замка (подражание Стивену Ликоку)
Солнце только-только озолотило вершины величественных елей, когда рыжие ботинки высокого синеглазого блондина Каспара де Во, носящие на себе пыль многих дорог, вступили на желтый гравий тракта, ведущего в село Рогатое.
Уважаемый читатель безусловно удивится и задаст вполне справедливый вопрос: что же привело юного потомка благородной фамилии сюда - в белорусскую глубинку? По какому роковому стечению обстоятельств рядовой французский рантье, ни в чем не терпящий нужды, оставил обитель предков - двухэтажный особняк времен Людовика XIV, украшающий собою одну из улиц старинного Руана, упокоившего в себе Орлеанскую Деву - облачился в мешковатую дорожную одежду, запасся чеками American Express и гаванскими сигарами и проделал столь долгий путь, посредством поезда и автобуса пересек почти всю Европу?
Печать тяжелых дум, омрачавшее высокий и чистый лоб молодого Каспара, исподволь выдавало причину пребывания юного искателя приключений в селе Рогатое.
Сидя в бистро в родном Руане, де Во поспорил со своими приятелями, безбашенными студентами Сорбонны, что совершит пешее путешествие по белорусской глубинке и снимет об этом фильм на камеру. И теперь стопы Каспара беспокоили главную и единственную улицу села Рогатое...
Пока ничто не развлекало взора путешественника. И снимать было нечего.
Деревня еще спала.
Лишь крики петухов, лай собак и мычание коров тревожили рассветную тишину.
Перед глазами де Во плыл, заслоняя виды покосившихся заборов и хилых яблонь, светлый лик Николетты - девушки, которая своими стройными ногами и откровенным декольте оставила нестираемый след в суровом сердце Каспара. Никого и никогда он так не любил, как рыжекудрую Николетту - продавщицу из табачной лавки •Дым отечестваЋ...
И тут кое-что необычное заставило странника забыть о прелестях прелестной девы.
В селе Рогатом было домов пятнадцать, не больше. И все они походили друг на друга - темными бревенчатыми стенами, шиферными крышами, высокими зарослями крапивы под окошками с резными наличниками, на которых лупилась краска плохо определяемого цвета.
Но этот дом...
Этот дом по праву мог зваться замком.
Красным замком. Ибо он был выстроен из красного кирпича. Имел высокие стены, двускатную крышу, две круглые башенки, над одной из которых медленно ворочался флюгер, изображавший бегущего волка, и узкие окна-бойницы на фронтоне.
Дом-замок поразительно контрастировал со своими приземистыми и корявыми соседями-избами. Он возвышался над ними, как единственный выживший в битве воин возвышается над телами своих павших товарищей и оплакивает их...
Страшное рычание оторвало де Во от созерцания удивительного дома - он обернулся и, мужественно прокричав •мама!Ћ, грациозно прыгнул в сторону. И чудом спасся! Потому что, помедли Каспар хоть миг, и голова его навсегда была бы впечатана в пыль деревенской улицы безжалостными колесами трактора •БелорусЋ.
- *** мать! - из кабины ответил Каспару хриплый и пьяный голос водителя сельскохозяйственной техники. - ***!
- Мерд! - громко, вежливо и по-французски ответил де Во.
Трактор умолк, дверца кабины с леденящим душу скрежетом распахнулась, звякнув треснутым стеклом, и в мир вывалился слабобритый и красноликий житель села Рогатое Степан Полосатов в национальном белорусском наряде - выгоревшей на солнце кепке, рваной майке, изодранной телогрейке и в голубых тренировочных брюках (они, стоит заметить, когда-то были темно-синими, но приобрели дивный цвет ясного майского неба благодаря частым стиркам с применением хозяйственного мыла). Ноги месье Полосатова были в больших резиновых сапогах, щедро умащенных куриным пометом.
- Чё *** вылупился? - загромыхал пейзанин, обдав Каспара удушающей смесью перегара и самосада. - Чё *** под колеса лезешь? *** !
Де Во, надо сказать, неплохо говорил по-русски - сказывалось то, что прабабушка его троюродного кузена по материнской линии была русскою графинею и покинула Россию в 1905 году, испугавшись тогдашних массовых выступлений антиглобалистов.
- Пардон, - Каспар решил начать диалог с извинения, дабы расположить к себе лицо крестьянской национальности.
- Ты кого *** пердуном *** обозвал?! - возмутился месье Полосатов и, превратив огромные черные ладони в не менее огромные и не менее черные кулаки, бросился на молодого чужестранца.
И возможно никогда бы уже не увидать голубым глазам де Во утонченных черт лица мадемуазель Николетты из табачной лавки •Дым отечестваЋ, если бы не поразительная реакция Каспара, приводившая в изумление еще его школьных приятелей во время игр в выбивалы и футбол.
Де Во молниеносно увернулся, спасаясь от удара в челюсть, но не забыл при этом (исключительно в целях самообороны) ткнуть кулаком, что по крепости и твердости легко мог соперничать со сталью, в живот агрессивно настроенного жителя села Рогатое.
Месье Полосатов охнул, упал на колени и сдавленно возмутился:
- *** !
Де Во же решил заняться тем, что его особо занимало. Он спросил довольно миролюбиво и на довольно приличном русском языке:
- Скажите, пожалуйста, почему этот дом красный? - и указал на Красный замок (именно так для себя окрестил Каспар загадочное строение).
- Иди ты на ***, - отозвался тракторист, обиженно глядя на де Во. - Это хатина зятя директора кирпичного завода...
И тайна Красного замка развеялась так же быстро, как предутренний туман...
Солнце карабкалось все выше и выше над лесом, над деревней.
Каспар де Во, неутомимый исследователь бескрайних просторов загадочной Беларуси, вернул из дорожной пыли на свои широкие плечи рюкзак и решительно зашагал по гравейке в розовость расцветающего дня. Его путь лежал в соседнюю деревню - Малые Булки.
Впереди ждали новые приключения, новые впечатления...
...а также в номинации юмора и сатиры "Зри в корень!" /Козьма Прутков/,
с рассказом:
Про мага Иллариона и про Жёлтого дракона.
/пародия на фентези-истории о крутых магах/
Жил да был маг. Очень крутой. Звали его Илларион. Он знал белую, черную, пеструю и бесцветную магию. А еще здорово разбирался в физиогномике. Стоило ему просто на человека глаз скосить, и все об этом человеке он мог рассказать: кем работает, что из выпивки предпочитает, конфликтен или нет, на каком боку спит, какие планы лелеет, ну и прочие личностные и биографические подробности мог Илларион рассказать. И это ему очень помогало в жизни.
Таким вот образом он, например, себе девушку выбрал. Чтоб и красавица, и не стерва, и в постели не тушевалась, и всякое-такое умела. В общем, идеальную красавицу Илларион себе нашел, рыжую, зеленоглазую. И звали ее Моника. Но маг называл девицу Моня, и та не обижалась на такую простоту обращения, потому что форма ее губ указывала на то, что она необидчивая.
Жили Илларион и Моника душа в душу в шикарном трехэтажном замке со всеми удобствами, на берегу лазурной альтернативной Адриатики. По выходным очень любили на яхте кататься.
Но однажды со стороны альтернативных заснеженных Альп прилетел в их края дракон, и с явными преступными намерениями. Вообще злым он был из-за избытка желчи. И этому даже есть доказательство - дракон был Желтым. Его так и звали - Желтый дракон. Иногда, за глаза, едко обзывали Желтком. Иногда - Протухшим Желтком.
Наверняка, дракону вечно болела печень, ведь он постоянно пытался кого-нибудь уязвить и обидеть, а это часто делают именно те, у кого чрево побаливает.
Так вот: налетел Желтый дракон на замок Иллариона и похитил прекрасную Монику, которая вышла на балкон, чтоб позаниматься йогой в лучах восходящего солнца.
Илларион как раз крепко спал, замотавшись в верблюжье одеяло и зарывшись головой в подушку из экологически чистого пуха. Он не разделял пристрастий Моники к йоге и ранним побудкам, поэтому и проворонил чрезвычайное происшествие, которое произошло на балконе ровно в шесть ноль-ноль по альтернативному итальянскому времени.
Когда маг проснулся, он очень удивился, не обнаружив на прикроватном столике расписного под хохлому подноса с кофе и круассанами (все это каждое утро приносила ему сексуально растрепанная Моника). Илларион нахмурился, углубился внутренним оком во временную спираль, чтоб просчитать события последнего получаса, и с изумлением увидел, как какой-то дракон весьма болезненного и маргинального вида цапает когтистыми лапами зевающую Монику с балкона и несет ее к Альпам, где холодно, ветрено и нет spa-салонов и солярия.
Илларион встал с постели, почесал то, что чешут все мужчины во всем мире, встав с постели, и пошел умываться, бриться и чистить зубы. Потому что решать проблемы неумытым, небритым и с ночным запахом изо рта - неэстетично и не круто.
Через полчаса маг плотно позавтракал, принарядился в алый шелковый халат с золотыми хризантемами и вышел на достославный балкон.
Зевнул и щелкнул пальцами.
В воздухе тут же возник ошалевший от резкого перемещения в пространстве Желтый дракон и не менее ошалевшая Моника.
- Тебя, скотина, я на коврик пущу, - сообщил о своих намерениях дракону Илларион. - А тебя, милая, я жду в спальне. Так что быстренько, приведи себя в порядок и обязательно надень те черные чулочки. Ну, ты знаешь...
Вот такая вот история.
Почему короткая? Потому что Илларион был ну очень крутым магом и со всеми проблемами справлялся, не выходя из дома.
Инна получила наше признание и на конкурсе лирической поэзии и малой прозы "Посох и Лира" /2009/
в номинации "Триумф короткого сюжета" с рассказом:
Привет, детство...
Каков озорник мне попался! Ему пять лет. Почти белые от летнего солнца волосы, вздернутый загорелый носик, озорные голубые глаза. Он бегал по огромной луже босиком. Прыгал в нее с разбегу, и так радовался, когда бурые брызги попали мне на белые брюки.
Нет, вру: он обрадовался не сразу. Сперва - испугался, думая, что я сейчас начну бранить его. А мне не хотелось браниться. Что такое мои брюки по сравнению с его великолепным настроением, которому оглушительным щебетом вторили хулиганы-воробьи в ближайшем терновом кусте.
Я улыбнулся ему, и он счастливо захохотал в ответ, показав мне свои замечательные молочные зубы. Потом вновь бросился в лужу, по-детски изумительно пренебрегая своей одеждой. И мне стало завидно: я так уже не могу.
Когда-то у меня тоже были молочные зубы. И все встречные лужи казались морем, но я смело их преодолевал. Все заборы были высокими, но я мог легко через них перелазить. Сейчас почти все заборы ниже меня, но поздно - мне незачем их штурмовать. Мне не нужны вишни и груши из соседского сада, и не нужно показывать какой-нибудь ясноглазой девчонке, как я крут и ловок.
Мое детство...
Детство, это когда твои волосы стригут дома: мама расчесывает тебя смоченной в воде расческой и берет самые острые ножницы. С лицом весьма сосредоточенным она обрезает упрямые вихры на твоем лбу и макушке. А ты нетерпеливо вертишься на табурете, потому что слышишь, как кричат приятели со двора "Где ты там? Выходи! Мяч не забудь!"
А мама хмурится и строго приказывает "Сиди смирно - уши обрежу!" И ты замираешь, потому что уши у тебя весьма лопоухи и легко могут попасть в ножницы.
А у тебя зеленые и бурые пятна на коленках, от зеленки и йода (растянулся на асфальте, когда убегал от хулигана Димки из 70-го дома). Рисунок из ссадин на руках (сорвался с яблони). Один собачий укус на икре - это дворняжка бабы Степы укусила. Она всегда норовит укусить тех, кто играет в футбол возле простынь и наволочек хозяйки, что сохнут на шнурах во дворе.
Детство. Ободранное, покусанное, йодно-зеленковое. А еще - золотистое и пахнущее сиренью, ромашками, клевером и яблоками. И глазированными кукурузными палочками.
Волшебная палка... Помнишь? Ты берешь ее и бежишь вдоль забора, а палкой задеваешь каждую частоколину. Вот это му-зы-ка! Собаки лают, хозяева (если есть в это время дома) ругают тебя, не видя тебя из-за своих высоких заборов.
А ты бросаешь палку и убегаешь, прячешься за лопухами. Кажется: за тобой погоня, а ты так ловко скрылся.
Скрылся? О нет. Ты попал в новый удивительный мир. Мир жуков, гусениц, муравьев. В лопухах для тебя - новая планета. И ты возишься с этими букашками, рассматриваешь, берешь в руки, от некоторых получаешь укус или капельку чего-то желтого на руку.
А время идет, уже стрекочут кузнечики, и ты гоняешься за ними, ловишь, подбрасываешь.
Потом видишь старого цыгана. Он ковыляет по тропке, из магазина, смуглый до черноты, маленький, сухой, страшно усатый, а в руках такая мирная авоська с золотистым батоном и желтоватой бутылкой молока. А ты припускаешь в свой двор - ты боишься цыгана. Сам не знаешь, почему...
Девочки. В пестрых сарафанчиках. Такие длинноногие и с хвостиками, или косичками. Тонкие и головастые. Скачут на скакалках и, задыхаясь, считают. Мелькают их загорелые коленки и белые подошвы сандаликов, взметываются хвостики, русые, рыжие, светлые.
Тебе почему-то хочется им помешать. Берешь камушек, заворачиваешь его в большой кленовый лист и, подойдя к попрыгуньям, бросаешь им в ноги с коварным криком "Смотри! Лягуха!"
Визгу столько, что ты зажимаешь уши ладонями и скалишь зубы - удалось! Напугал! Только теперь надо бежать. Потому что девчонки поняли, что ты их обманул, и сейчас будут мстить - догонят и стебанут скакалкой по спине или ногам. А бегают попрыгуньи часто быстрее тебя.
Ты кричишь "иго-го!" и улепетываешь. Теряешь сандалик, накалываешь ногу и возвращаешься, получаешь все-таки скакалкой по спине (именно тогда, когда нагибаешься за потерянной обувкой) и с ревом "ай-яй!" уносишься дальше. Но месть свершилась - и тебя уже не преследуют...
Из-за угла мне под ноги выбегает мальчуган. Глаза, лицо - все горит, взмокшая рубашка наперекосяк, штанишки - в пыли, сандалика на одной ноге нет. Он орет "иго-го!" и врезается в меня.
"Ой, дядя! Извините, дядя!" - кричит он, поднимая на меня глаза, и шмыгает дальше, в дыру в заборе. За ним - целая ватага девчонок. Они тоже что-то кричат и проносятся мимо, обдав меня запахом апельсинов и шоколада.
Теперь кроме бурых пятен из лужи на моих белых брюках, чуть выше колен - два отпечатка пыльных крохотных ладошек. Я накрываю их своими ладонями - и детские полностью скрываются.
"Привет, детство", - шепчу я...
Цитата
