[GREEN]

Номинация ждёт своих соискателей с 1 октября по 28 февраля.


Все подробности в объявление конкурса, здесь: http://igri-uma.ru/f...?showtopic=4704

Прикрепленные файлы

•  ФИО - ЗАЯВКА - ПРОЗА - Триумф короткого сюжета 2015.doc (29К)
  Количество загрузок:: 72

[GREEN]

№ 1

Отдай портянку


Давно это было, не знаю только, правда али нет, но жил на хуторе старый казак Цыбуля. Как уж там у него в жизни получилось, но прожил он всю свою жизнь бобылем. Пил Цыбуля, как говорят, по-черному. Казаки тоже не прочь, а уж Цыбуля им сто очков вперед давал. В молодости дед, говорили, лихой казак был, и девчата у него не переводились, а вот к старости и стакана воды стало некому подать. Но хоть и пил Цыбуля, а голову не терял и никому плохого ничего не делал. Не злобный был дед, так что казаки поджаливали его: кто покормит, кто нальет. А дед
как выпьет, так давай рассказывать про войну. Говорил, что даже сапоги у него с самого генерала мертвого сняты, вместе с портянками - эту свою историю особенно любил рассказывать, так что его сапоги знали все в хуторе лучше, чем свои. Частенько дед не добирался до своей хаты, и казаки подшучивали над ним: то ногу к дереву привяжут, то шапку в штаны засунут.
Как-то подвыпили три казака и споткнулись о лежащего посреди дороги деда. С устатку так и не дошел до дома. Что возьмешь с него! И тогда решили казаки подшутить над стариком. Сняли с Цыбули его знаменитый сапог и, размотав портянку, обули сапог на голую ногу, а портянку Семен, один из казаков, унес с собой. Наутро Семен про портянку забыл, тем более что прошла по хутору весть: дед Цыбуля ночью помер. А вот когда узнал, что нашли его мертвым в том месте, где они его оставили, стало не по себе. Тогда приказал он двум казакам, что были с ним в злополучную ночь, чтоб молчали и никому ни слова. Так и схоронили деда Цыбулю в его знаменитых сапогах и с одной портянкой.
- На кой ляд она ему теперь, - махнул рукой Семен, - на том свете не пригодится.
Поздно ночью, когда все уже спали, в окно Семена кто-то постучал. Еще не проспавшийся, он стал будить жену.
- Пойди, глянь, кто-то стучит.
В ответ баба недовольно зашипела. Плюнув с досады, Семен встал и выглянул в окно - во дворе увидел, ужаснувшись, похороненного нынче деда Цыбулю.
- Отдай портянку, - жалобно заныл дед.
От страха Семен отпрыгнул от окна и перекрестился: "Свят, свят, вот это допился, моргунчики стали посещать", - прошептал он и решил выяснить наутро, кто же это подшутил над ним. Только он задремал, как вновь услышал стук в окно и жалобный голос: "Отдай портянку!" Вскочив с постели, Семен схватил плетку и выбежал на улицу. Во дворе никого не было, но и сон ушел, как не бывало. Поутру, злой и невыспавшийся, Семен отправился искать своих друзей, с которыми он разувал деда. "Кроме них некому было издеваться надо мной", - решил он. Но казаки крестились и божились, что такое сотворить у них и в мыслях не было. В их искренность трудно было не поверить, и все-таки, предупредив их еще раз, Семен пошел домой, уверенный в том, что теперь его оставят в покое. Но не тут-то было. Только лишь уснул, как в окно опять постучали, и все тот же противный голос заныл: "Отдай портянку!"
На этот раз Семен схватился за шашку и с ней несколько раз обежал вокруг хаты, да так никого и не обнаружил. Потом еще трижды выбегал на улицу и в конце концов сел с шашкой под дверь, чтоб наказать шутника, но тот до утра так и не появился.
Неизвестно, где Семен раздобыл волчьи капканы, но, перед тем как лечь спать, расставил их под окном. Со спокойной душой ушел в дом, уверенный в том, что его мучитель теперь уже никуда не убежит. Среди ночи его разбудил стук и знакомый до тошноты голос, просивший о той же портянке. Если бы Семен собственными ушами не слышал, как щелкнул капкан, он бы ни за что не поверил, что кто-то здесь был. Засветив фонарь, стал искать сработавший капкан. В капкан попался чей-то сапог. Присмотревшись поближе, Семен узнал сапог деда Цыбули. До утра казак просидел под иконой, бормоча молитвы и крестясь. Лишь рассвело, замотал сапог в какую-то тряпку, побежал к своим друзьям. Рассказанная история и сапог вызвали ужас у суеверных казаков.
- Надо бы найти портянку и отнести вместе с сапогом деду, - предложил один из друзей.
- И надо сделать это сегодня, - предупредил Семен, - а то теперь он и за сапогом будет ходить.
Почти полдня ушло на поиски портянки деда Цыбули. Случайно посмотрев вверх, Семен увидел ее на крыше погреба. Он бы руку дал на отсечение, что не закидывал ее туда, но это теперь было и не важно. Достав портянку, казаки взяли лопаты и огородами отправились на кладбище.
- Ты посмотри, - проговорил один из них, - уже три дня, как заховали, а земля свежая.
Солнце начинало садиться, когда казаки разрыли могилу и открыли гроб. Дед Цыбуля лежал свеженький, будто и не хоронили его, а на лице его застыла ухмылка.
- Глянь, еще и скалится, - пробурчал, крестясь, Семен.
Одна нога деда Цыбули была разутой. Быстро намотав портянку деду на ногу и натянув сапог, казаки закрыли гроб и стали торопливо закидывать землю. Солнце село, когда они кончили работу. Достав из узелка бутылку самогона, Семен налил полный стакан и поставил на могилу.
- Прими от чистого сердца, - проговорил казак, - ты это любил. И не держи на нас зла, пусть земля тебе будет пухом. Лежи себе спокойно, вернули мы тебе и сапог, и твою портянку.
Допив бутылку, мужики разошлись по домам и после этого, говорят, дед больше уже никого не беспокоил. А Семен каждый родительский день ставил на могилу деда полный стакан самогона, а что он там ему говорил, никому неведомо.

[GREEN]

№ 2

Шальная пуля


Я шла по коридору поликлиники в привычном белом халате и с многозначительным видом почти состоявшегося врача, когда меня окликнул женский голос. Уверенная, что позвали кого-то другого с таким же именем, я на всякий случай всё-таки оглянулась.

- Здравствуй! – вежливо поприветствовала меня сидящая на стуле, напротив кабинета участкового терапевта, пожилая женщина. – А я тебя не сразу признала. Но потом пригляделась хорошенько и нет, думаю, точно, - она!

Я беспомощно моргала несколько секунд глазами, силясь вспомнить, кто же передо мной: так сильно изменило время и морщины этого человека. И вдруг как током ударило: «Маргарита Петровна! Моя первая учительница!»

- Какая неожиданная и приятная встреча! – затараторила я. – Мы с Вами не виделись с тех пор, как я третий класс закончила! Я бы сама и не узнала Вас, честно!

- Да и ты изменилась, моя дорогая…Взрослая совсем и замужем, да? – спросила она, увидев моё обручальное колечко. – Детишек пока нет?

- Нет. Мне надо доучиться, а потом посмотрим…

Я спешила выполнить задание врача, к которому была в данный момент прикреплена, поэтому с Маргаритой Петровной мне пришлось попрощаться.

- Поправляйтесь! – сказала я напоследок. – Очень надеюсь на скорую встречу с Вами, но желательно не здесь! – я улыбнулась, и в ответ добрые глаза учительницы засияли теплом, а у их наружных краёв разбежались тонкие стрелочки морщин. Спустя некоторое время я проходила по коридору в обратную сторону, но очередь пациентов, ожидающих приёма, была настолько велика, что, казалось, не скоро ещё моему любимому педагогу посчастливится войти во врачебный кабинет. Снова встретившись взглядами, мы в очередной раз обменялись улыбками.

Позже я пожалела, что не догадалась взять у Маргариты Петровны номер её телефона. Приехав несколько дней спустя в гости к своим бабушке и дедушке (они как раз отмечали золотую годовщину свадьбы), я поведала им историю про удивительную встречу в поликлинике. Бабушка с дедушкой всегда интересовались моей школьной жизнью и учебным процессом в целом, а Маргариту Петровну хорошо знали по моим рассказам.

- Вот видишь, до почтенных лет дожила. Хотя всё могло сложиться иначе… - загадочно произнесла бабушка.

- В смысле? – искренне недоумевала я. – Что же могло случиться?

- А ты и не помнишь? – оживилась бабушка. – Про пулю?

- Ах, да! Действительно! – чуть не прокричала я, едва справляясь с эмоциями, которые вызвал внезапный поток воспоминаний. – Да уж…

Жуткий случай из своей жизни Маргарита Петровна рассказала тогда всему классу. Дедушка, по прошествии почти полутора десятка лет, тоже, видимо, запамятовал. И я решила вновь освежить в памяти ту невероятную историю.

На заре девяностых годов прошлого, теперь уже, века времена были, как известно, неспокойные, местами – откровенно бандитские. Случайным свидетелем кровавой разборки рэкетиров пришлось стать Маргарите Петровне и её мужу.

Утром, в солнечный зимний день они выехали на своём «Москвиче» за город. Мелкие подробности и детали, касающиеся цели этой поездки, ушли из памяти, поэтому мы их опустим.

Когда машина оказалась на полупустой и довольно узкой дороге, её обогнала белоснежная «Волга», пристроившись спереди так, что между ней и «Москвичом» сохранялась дистанция не более двух метров. Очень скоро Маргарита Петровна и её муж, сидевший за рулём (сама она сидела на переднем сидении, справа от него) заметили хвост сзади – это были, по видимости, «Жигули». Обогнать «Москвич» теперь не представлялось возможным, так как дорога стала оживлённей, и непрерывно шёл встречный транспорт. Вдруг сзади, из «Жигулей», стали доноситься какие-то крики. Маргарита Петровна обернулась и увидела разъярённые глаза мужчины – соседа водителя «Жигулей». Он просунул свою огромную голову в окошко и что-то кричал – видимо им, пассажирам «Москвича». Женщина тоже опустила стекло со своей стороны и явственно услышала: «Сворачивай с дороги! Быстро!» Муж Маргариты Петровны рассвирепел:

- Нам что, жить надоело! Обочина вон какая крутая! Разобьёмся и всё! Пусть обгоняет!

Но мужчина сзади и не думал униматься. Ещё с минуту он продолжал кричать. Маргариту Петровну трясло крупной дрожью, муж её остервенело вцепился в руль, как за последнюю надежду.

В ту же минуту заднее стекло «Москвича» с ужасным треском рассыпалось на мелкий бисер. Маргарите Петровне хотелось закричать, но спазмы сдавили ей горло.

- Пригнись! – только и услышала она голос мужа.

Дальше всё происходило как в страшном сне. Когда поток машин, идущих по встречной полосе, заметно поредел, «Жигули» рванулись обгонять «Москвич». Как поняли супруги, мишенью отморозков была «Волга», которая так и не смогла оторваться от хвоста преследования. Поравнявшись с жертвой, «Жигули» несколько секунд ехали параллельно «Волге», а затем, двумя мощными ударами по корпусу белоснежная машина была отправлена в кювет. Между тем, водитель «Москвича» не растерялся и, сбавив скорость, резко повернул на встречную полосу, пользуясь отсутствием на ней транспорта. О дальнейшей судьбе «Волги» они так и не узнали, так как главное потрясение дня, затмившее по значимости всё произошедшее, но, однако, явившееся прямым следствием этих событий, было для супругов впереди.

Муж Маргариты Петровны максимально выжимал скорость из старенького «Москвича». Бедную женщину не преставало трясти весь остаток пути.

Прибыв домой, с чувством душевной опустошённости и усталости, супруги молча сняли с себя тёплую верхнюю одежду, которая живо напоминала об утреннем происшествии, и погрузились в атмосферу домашнего уюта. Маргарита Петровна, подавленная и тихая, оставила в рассеянности свою шапку, шарф и перчатки на маленькой табуретке в прихожей. Муж знал её забывчивость и заботливо взял эти вещи, намереваясь убрать их в шкаф.

- Маргарита, а кто тебе шапку подпалил? Круглая маленькая дырочка сзади… Или…что это?!

Маргарита выбежала в прихожую к мужу и принялась разглядывать шапку. Рука мужчины нащупала нечто твёрдое – аккурат под чёрным окаёмом отверстия в шапке. После недолгих усилий на ладони мужа оказался маленький металлический слиток – пуля. У обоих сердце учащенно забилось, а на душе похолодело.

В тот день они впервые в жизни осознали, как мало надо, чтобы убить человека или…его спасти. Маргариту Петровну спасли несколько миллиметров, отделяющих её голову от пули, продырявившей почти все слои огромной меховой шапки, не считая разбитого – ею же – заднего машинного стекла. Муж, иронично усмехнувшись, вспомнил, что сам ехал без головного убора…

Эту шапку еще долгие годы показывали любопытным родственникам, но надеть её, пусть и с крохотной чёрной дырочкой, Маргарита Петровна больше не решалась…

[GREEN]

№ 3

Проводник

- Нет, ты точно не человек!, - удивленно протараторила маленькая девочка, указывая на таинственного незнакомца, - Люди не могут быть такими быстрыми!

- С чего ты взяла, что я быстрый?

- Как это с чего?, - она нахмурила свои тонкие бровки, будто подозревая его в наглом обмане, - Меня во дворе в салках никто не обыгрывал! А тут…

Девочка резко отвернулась. Разочарованию не было предела. Ни один мальчишка не мог ее запятнать, ведь она была самой быстрой во дворе! И это при том, что одета она была в неудобную юбку, вечно сковывающую движения ног…. Может быть все дело в разминке? Конечно, в разминке! Ей стоило хорошенько потянуться перед игрой, размять уставшие ступни…

- А если я не человек, - монотонно проговорил незнакомец, - это что-то изменит?

- Ну…Наверное, да! Я же человек, а ты не человек…. Значит, я буду слабее!

- Разве слабее? Может наоборот?

- Нет, конечно же, не сильнее! Я же девочка, это, во-первых, и человек, а это, во-вторых…

- Хорошо, - он мягко вздохнул, - я не человек!

- Ура!, - звонкий смех ударил по барабанным перепонкам,-Я так и знала!

- Меня выдало лицо?

- Нет, - она растерянно посмотрела на него, - не лицо. Я же говорила, что ты быстро бегаешь, потому-то и не человек! А что не так с твоим лицом?

- Ну…, - он провел ладонью по своей щеке, - Вообще-то у меня его нет…

- И что здесь такого? У каждого свои недостатки! Разве у человека обязательно должно быть лицо?

- Даже не знаю…

- По-моему, лицо совсем не главное… Главное, что у тебя есть сердце! Сердце-то у тебя есть?

- Сердце?,- он приложил руку к груди, - Наверное…

- Ну вот! Если сердце есть, значит, ты человек!

Девочка отвернулась от него и что-то пробормотав отправилась куда-то вдаль. Так не пойдет! Отпускать ее ни в коем случае нельзя! Еще заблудится, не дай бог!

- Ты же совсем маленькая!

- И что же мне делать? Мама говорит, что маленькие люди счастливые…

- Вот видишь, везде есть свои плюсы!

- Но ведь когда-нибудь я вырасту! И что тогда? Неужели я потеряю счастье?

- Нет, - грустно сказал он, - Счастье ты уже никогда не потеряешь…

Она с улыбкой посмотрела на него. Интересно, будь у незнакомца лицо, он бы улыбнулся ей в ответ?

- Как ты попала сюда?

- Я… Я не помню….

- А что ты помнишь?

- Помню, как мы с мамой на море ездили… Там была такая вкусная сладкая вата…

- Нет, нет, нет… Ты помнишь, что было вчера?

- Вчера,- она немного задумалась, а затем, невысоко подпрыгнув, радостно сказала, - Вчера помню!

- И что вчера было?

- У меня голова сильно болела… Очень сильно… Так сильно, что мама заплакала! А я не плакала, я же сильная девочка… Потом мама куда-то звонила… Кричала… А потом пришли люди… Парень и девушка… Сказали, что все хорошо и… И все. Больше ничего не помню!

Ее большие голубые глаза радостно смотрели на него. Как бы он хотел никогда не встречать эту милую девчонку.

- Слушай, можно я тебе кое-что на ушко скажу?, - незнакомец присел на корточки, - А ты можешь отвести меня к маме?

- К маме?, - он растерялся. Что же ей ответить, - К маме не могу… А вот к дедушке твоему…

- К дедушке?, - она захлопала в ладоши, - К дедушке еще лучше! Я давно его не видела! А откуда ты его знаешь?

- Я… Тоже его провожал…

- Провожал? Но куда?

Незнакомец махнул головой в сторону яркого солнечного света. Поскорее бы туда! Там наверное весело!

- Ну, что? Пойдешь к дедушке?,-он протянул ей свою руку.

- Пошли!, - радостно ответила она, протягивая в ответ маленькую ладошку.

И пусть незнакомец не был человеком, и пусть незнакомец не имел лица, сейчас она точно знала, что он улыбается ей в ответ.

[GREEN]

№ 4

Ключи
/притча/

Жили на свете два соседа, один был бедный, а другой богатый. Однажды богатый спросил у своего бедного соседа:

- “А знаешь ли ты, сосед, такую пословицу:

“У него есть ключи от земли и рая?

- Да! - сказал бедный – я знаю такую пословицу. Но если она существует, значит Бог оставил на земле все ключи к богатству. Человек только должен хорошо искать и найти, где они лежат.

- “Ах", - ответил бедный богатому,

- я бы хотел иметь только один ключ, который принадлежит вратам Рая. Я даже согласен валяться в Раю как песчинка, и пусть каждый ходил бы по мне. Я был бы в этом случае самым счастливым человеком.



И вновь спросил его богатый:

- “А, что бы ты хотел иметь тут, на земле?

- “Я бы хотел иметь на земле Веру в людей, Веру в Бога, Надежду по жизни и Любовь для всех и ещё немного здоровья, а остальное придёт само собой.

А богатый сказал ему:

-“А я, мой сосед хочу иметь на земле все ключи богатства“.

- “Опомнись сосед, возьми в данный момент только один ключ, от твоего ума, который ты найдёшь в твоей голове и в твоей душе, который откроет тебе окно в мир духовной нравственности. Отвергни старые твои пути и мысли и иди к новым, и ты изменишь свою жизнь к лучшему. Или тебя ждёт участь Каруна - богатого и жадного, который собрал огромное богатства и ни с кем не делился и не нашёл последнего ключа от Рая, потому, что ходил в своей жизни гордецом и смотрел на жизнь сквозь пальцы, и возвышал себя в глазах других.

А бедные ходят с чистой душою, сгорбленные от тяжёлого труда, скромные, с любовью и уважением относятся к окружающим. Если человек не причинит другому зло и будет с ним дружелюбен, то божественная благодать ему неизбежна“.



Не послушав своего бедного соседа, богатый отправился по миру искать все ключи к богатствам.

А бедный нашёл свой ключ богатства и счастья в Библии, где мир просторный, яркий, наполненный всякими красками и гармоничными звуками, ощущением лёгкости и силы.У бедного было очень доброе сердце, он ни на кого ни разу не обиделся, ни с кем никогда не ссорился и творил всегда добрые дела и всю свою жизнь жил по законам Библии.

Настал час смерти, и он сказал своей жене:

- “Почитай мне Библию“.

Не успела она прочесть и одной страницы, как к нему пришло видение, и он сказал жене:

- “Я вижу ключ от Рая, он лежит в моей Библии и я смогу открыть врата Рая. А ты, моя жена, береги Библию и дай её читать нашим детям. Ведь эта книга, самое большое богатство, которое я могу вам оставить на земле. Может быть мои дети тоже найдут в ней ключ к вратам Рая“.

Когда бедный умер, этой же ночью богатому приснился сон, что Ангел дал ему ключи где лежат все сокровища земли. И сказал ему:

- “Повесь ключ себе на шею и носи его и все сокровища будут твоими, но помни, кто имеет ключ от земных богатств, тот не сможет найти самого главного ключа, который открывает врата Рая“. Проснулся богатый и видит, что у постели лежит маленький ключ . Он взял его и одел на золотую цепочку и повесил себе на шею, и стал искать сокровища земли. Однажды богатый встретил на своём пути одного мудрого старца.

Он спросил его:

- “Не знаешь где можно найти ключ к вратам Рая, ведь все ключи я уже нашёл, остался только один.

Cтарец ему ответил:

- “Все сокровища ты нашёл, но ключ к вратам Рая ты даже на краю земли не найдёшь“.

Не послушался богач старца и отправился в дорогу за ключом. Дошёл он до края земли, к самой высокой горе и хотел зайти в пещеру, но тут ему показалось, что с небес к нему спустился Ангел, который держал в руках ключ к вратам Рая. Ангел медленно вознеся в высь, а богатый тянулся к ключу и не смог дотянутся до него, так он и ушёл ни с чем домой. Там в краю родном возле дома сидела бедная грязная девушка и просила милостыню. Богатый с того момента когда увидел ангела стал смотреть на жизнь по-другому. У него появилась жалость к этой бедной девушке. Он её одел, приютил, и женился на ней. С тех пор богатый с каждым днём добрел. Он помогал бедным людям. Он начал читать Библию. И с каждым днём его путь к Богу был ближе и ближе. Пришёл и его час смерти. И когда он умер, Ангел пришёл за ним и проводил его к вратам Рая. А в Раю с каждым его шагом стали расти и цвести различные цветы. Эта история о том, что несите люди добро на земле, и Вам воздастся в Раю.

А, что касается бедных и богатых, то в Раю их и вовсе нет. Там все равны. А ключей к замкам от богатств ты там и вообще не найдёшь.

Вот и всё

[GREEN]

№ 5

Русский орех

Орех и витии души

Люди понятия не имеют о том, как выбираться из своего
ментального леса. (...) Вы говорите о зрелых решениях. В этом лесу возраст НЕ
имеет никакого отношения к индивидуальной способности Принимать решения. Здесь
имеет значение только опыт.
Даже ребенок малое, если знает путь, проведет вас лучше, чем вы сами, если
заблудитесь. При таких обстоятельствах точнее было бы сказать, что это ребенок
взрослее вас. (...).


Все мы дети перед Богом. Сама жизнь это великая школа, и наши уроки не
кончатся до тех пор, пока мы НЕ осознаете, кем являемся на самом деле

Парамахамса
Йогананда


Трансцендентность души.

Дети наследуют
Родителей. Не только внешний облик, но и характер. Среда играет Значительную роль,
однако первоосновой, с которой начинает свою жизнь ребенок, наследуется им от
его предков.

Ганди, Автобиография.


Высокий орех то
шептал в прорезь времени.

А она, маленькое порождение, тихо сидела на
причале суровой жизни, потому что не умела сказать, не умела отправить весточку. Тишина
в тишине - резонанс векторов жизни.

Так каркали вороны, так
ветер срывал листья и заносил куда юг.

Долгожданные
тревоги веков мешали какую путаницу в горизонте детского мышления. Думает, что жилистые ладони преподнесут к небу, к горизонтов
замка принцессы, замка ... А дальше? Неужели
не понимает душа все уже Есть, до тех пор, как все уже было, все еще будет.

А вороны
каркают, а птицы несут, плывут, догоняют время.

Добежать до ...., Выйти за, перепрыгнуть
через.

Так начинается
все: измерение доступа ко всесильном, колос
голоса изнутри, что имеет возможность
резонировать с пением веков. До глубины души душу рисуют пророки, планида свободы, а
проклятия, не все так легко. Плоть
стремится. Руки млеют, ноги деревенеют, язык одеревие, а глаза немеют на пространство
бдительными стрелами. Электродинамики. Ноль плюс минус уделяет плюс. Тело - это
кувшин таланта. Или эталон туманности записывает иск? Трансцендентная часть напоминает
о совокупной общественной единице, а маленькое тело в нем лишь винтик. Все
узнают, потерялся винтик в механизме - надо заменить. Потому машина должна
быть в движении. Сегодня ты тот винтик, завтра я, а потом будет он ... Да, как ты
танцуешь в рассветной иске мечтаний, так солнце открывает перед фигурой свои
двенадцать врат. А пройти их, ой как сложно.

Создать орех мелькал
то в кроне, треск ломались руки титана, а ветер речь завел к природе.
Болело у ребенка и сердце, и разум. Зову душа к маме.

Ребенок - природа,
образы, обозы. Там немного необычно, призывно, уютно, потому спокойствием душу ласкают.
Маленький мольбы большой попытки, Паленые следы большой возможности. Иди и расти, в
измерении времени, иди и прости всем тем, кто во вне времени. А сдерживают движения суток. Не слушай, иди.!

Гигантскую фигуру богини Лады, щедро
обвивал дикий виноград, а у подножья, Терношорського скального святилища
наслаждался запах ладана, мечтательно разрастался барвинок, куковала кукушка. Уже лето.
Скоро разбредется белое племя по Карпатам. Разнесет бескрайними просторами,
путешествуя по миру, маленькие куклы из белой глины - чадо мечтательницы - от
Атлантики до Забайкалья. Потому испокон веков Терношорська
Лада давала мира жизни, горела биополем нации. Древняя мировая энергетическая
система толкала жизни, направляла, доводила до ума.

Первые шаги
- это сопротивления жизни, вторые - надежда на возврат, третьи - дымящиеся в трансе
азы будущего, четвертые диктуют сущность все сущего. Пятым открытая
долина желания. Шестой у нас
за плечами - морковь. Седьмой -
предназначен искренне радоваться за звезды, за ясную седмицу, сюиты верховного стража
Врата.

Я зарисуйте Восьмую октаву
- светлую, резонно, синюю, портала в
Вселенной, Девятая - то выстрою Юрия - силы, когда мир радуется, нашей веры
- доработку излишне. Десятая празднично призовет в день десятинный, где отдано
заставит платить дань, за время, за
жизнь, за последний час. Одиннадцать
обручей свободы печально дарят твои
видоизменения на твою же страдание сложу
клеймо веры года, пока
Двенадцатая ворота откроется потому, что умело прошел с Первой по Седьмую, а затем сумел обеспечить
выход к ступенькам выше, выше, выше. ..

.

Бесконечность натуры

Надо ждать иногда
века, чтоб после ухода из жизни одних, вновь появились люди,

Способные уловить нить, оставленную ушедших.

В.Вернадский

Подходит к долу безмолвного
Зрелая высь в тумане, а мальчуган мечтает, зреет ...

Бесконечность
эпохи в сетях тела. Что, чего хотела? База данных закрылась от народа.

Вырастает не
измерение, а в аду обмана диво дивное, одно во всех этапах, до семи степени в
трапам малого аэроплана. Так, летит Нирвана.
Прорваться сквозь препятствия, значит найти новые ходы, новые
помехи. Пройти через сутки, добежать до
горизонта судьбы, изменить заземлен взгляд на вид небесный. А потом ... Жизнь, облака,
то запустевают в висе, то редко наполняются серебряно серым наименованием. Облака, вы мечтаете быть ... и бить крапинами стрелами пространство.

Экспорт натуры, довольно
завгаром. Застой. Обновления в теле души
устаревшей. Измерения серые. Возродить жизнь после жизни. Вот истина бытия. прана
распростирает крылья. Чего хотела? Без возврата.
меняется мир. Меняет пространство время.
Ребенок и пространство, ребенок и время, ребенок и орех. Чей грех? Чье бытие? Чьи
жизни наполняются в малом теле?
неподвижно фигура замерла. Стоит в углу планеты. На помощь зовет
ветер, воронов аскетов.

Черный круче, где твоя
семья, где твои дети? Найди мою судьбу. Хочу лететь. Взлечу я к горизонту, к отцу
Вселенной, потому хочу себя найти, найти свои цветы жизни. Взываю от боли ... Радуйся,
то жизнь человеческих измерений. Бери, доведи до ума

Первая ступень. Дао.
Когда бессознательно заглядывая в чужие измерения, сравниваю, удаляюсь, снова,
уже в другом теле. Роста, отталкиваюсь от того, что имею чем владею, что
принадлежит только мне.

Второй уровень. Отрываю от всего старого
старое, заимствую новое, вплетаю в сети обновленные нити, заарканюю мир. Прорываюсь
к дня, ежедневно, ежечасно.

Третий поверку. Я сам себе мир. Я сам на себе сильное, я вселенная, я мир, маленький человек. Я солнечный денек. Я - есть - я. горчичное
зерно и полон денек. Три.

Четвертый ватерпас - Я определяю, я творю, я хочу, могу, мечту. Я
живу. Трепещущее пальцами я измерю судьбу,
станцую де-па-де. Забегу вперед. Я - есть, я будет.

Пятый - я знаю, за
плечами четыре звезды разгорелись, стороны миров открылись передо мной. Я
хочу овладеть те вершины, возвышающиеся перед глазами. Я воин. Пройти
быстрее, прикоснуться простых игольчатых вершин новой системы, высоты.
Я - Ты.

Шестая часть времени. Визит, насыщенность достатком. Владею тем, в силах, мечтаю. Вокруг устраиваю
проекции для движения. Я - есть. Вокруг меня космическое пространство. Мне наладить надо
бесхитростные связи:

Я-Я. Вечность... Теперь заполнена наполовину,
уже могу что-то сказать. Света денек радуется прорасту в
жизни. Я - Вселенная - Я бытия.

Седмица.

Седьмой день, воскресенье. Не слишком силы
разгоняй, знай: тебе нужны мощи, чтобы сделать благотворительность, обустроить еще
чью-то судьбу, образумить еще чьи души. И направить в русло правды, в ту реку, вытекающую из новых эпох. Ты немного
бог.

Я - далее.
В планетарные планиду. Корриды,
гармонии, твидовые, маленькие законы собственных идей. Инстинкт, интеллект, иллюзии. Лоно орхидей.

Сидит под орехом маленькая
особа. Орех то трещу, а ветер локоны - законы в движении тела чада щекочет:
- Зароюсь в мох, под корнями громила. Там мягко, там уютно, мило. Там странное святилище странных миров. Засну на минутку. Весь мир застыл. Старею. Роста. В светлом облике светлых миров
летит белый принц на белом коне. То, видимо, Пегас. Сыплет жемчуг вниз,
закрывает долину блестками нации. Я в измерении моего народа. Я там, где было
поколения ко мне, я там, где танцуют мои верные судьбы, я там, где будущее хлопает
щедро в ладони.

Орех вершинами гудит.
Ветер движется на землю копилки тех веков, которые еще не привыкли к нынешним схем.
Нет проблем. Все потрачено, определено
заранее. Хотя ты не знаешь, чем владеешь, что в настройках прячешь. Теперь водние
планетарная натура. Теперь верховодит звезда Ельдейгейзе. Галактика щирить
восьмой, девятый, десятый измерения.

Прежде чем планету
покинет последняя старая душа, пройдет шесть веков Где шестой жизни нарисует свое пение
в землистому измерении тысячи. Я вижу
прогресс. Старые души в новом содержатся, что влечет за собой прорыв в
юстиции. Имеешь право - знаешь, потому умеешь, ибо есть. А дальше год за годом, 6000 лет вырастает до 6000000, когда в зародыше
физической планеты успешно восстановился Дух. Аскеты твоего и моей бытия.

Вороны каркают,
разносят жизнь, забирают, отдают, и снова растерзают. Но это они старше
на судьбы, они все знают. Вот принесли доклад о дне вчерашнем, завтрашних процессов наполнили эксцессов юного бытия.

[GREEN]

№ 6

Миллионерша и боевой генерал


Он назвался генералом.

«Врет!» – решила Юлия и решила подыграть.

- Уважаю. Сама-то по уши в чисто мирном бизнесе. Так, по мелочи – банки-склянки. За душой скромненьких три с половиной миллиона.

И ведь не соврала! Другое дело, в каких единицах они исчисляются эти миллионы. В наших родимых зайчиках либо… Он подумал как надо.

И началось. Море, солнце, белый песок – все, как в песне. Даже еще лучше. За что боролись… Вернее, боролась…


Так сложилось, что в этот отпуск она поехала в гордом одиночестве. Муж приглашение проигнорировал. Дети, кажется, вообще не услышали.

А поехать ох как надо было. Всего лишь год без моря, а суставы неустанно играли марши. Благо, что не похоронные.

Кое-как пережив зиму, Юлия принялась наводить мосты. И навела. Подруг уговорить на маленький подвиг не случилось – у кого отпуск не совпал с летом, у кого – здоровье не позволяло, у кого родственники – то больные, то нервные…

- Еще год без курорта, и я ноги протяну! – стонала Юлия, переживая очередной отказ. – Поимели бы совесть!

А потом, как отрезало – море снилось каждую ночь. Соблазнительно шелестело прибоем, покачивалось волнами, посверкивало лунными дорожками, пахло шашлыком вперемежку с креветками, ласкало тело упругой прохладой…

И Юля решила – была-не была! Чего терять? Даже если будет скучно – все равно для здоровья польза. А веселья и дома вполне хватает. За глаза.

Последнее время ситуация складывалась не в ее пользу. Дома – сплошные обязанности и никаких прав. На работе – в том же духе. Личной жизни, похоже, не было вообще. Рассосалась, рассыпалась по полочкам семейных неурядиц. Муж замечал лишь по праздникам. И то если они совпадали с настроением. Снисходил до выполнения супружеских обязанностей. И только.

А ей хотелось побыть еще немного женщиной. Со всеми вытекающими… Внимания хотелось, комплиментов, поглаживаний и пошлепываний, вороватых заглядываний в вырез маечки – что мы не люди? Даже разозлилась – ведь всего-то сорок пять – самый сок, а он… В упор не замечает! Будто и нет ее рядом!

Специально зеркало на балкон вынесла – чтобы произвести полную инвентаризацию при солнечном свете. И что?

Да, нормально все! Живи и радуйся!

«Поеду! - отчаялась она. – Оттянусь по полной! Буду есть, пить, спать, купаться до посинения, нежиться на солнышке и в теньке. А то… - от смелости неожиданно проклюнувшейся мысли Юлия оторопела.

Перевела дух, еще раз присмотрелась к собственному отражению. И пошла напролом:

- А то и роман заведу! Курортный!

Совесть забухтела недогруженной стиральной машинкой – как, мол, порядочной женщине такое вообще могло на ум прийти? Но Юлия закусила удила – дернула за несуществующий шнур и отключила питание – нечего тут вмешиваться!


Уязвленное длительным пренебрежением женское самолюбие восстало из пепла. А с какой стати ей вечно блюсти себя? Да у кого не спроси – все самые порядочные хоть разок налево сворачивали. А тут… потустороннего опыта – ноль целых, ноль десятых. И ведь не сошелся же клином свет на сексуальных способностях (ну-ну) единственного и неповторимого супруга!

- Пора, хоть на старости лет почувствовать запретный плод, - тронулась в почти что пуританском сознании вечная мерзлота. – Сравнить, извините за выражение, хрен с редькой. И определиться в приоритетах. Выбрать, наконец, небо в алмазах и ананасы в шампанском (плюс шашлык с креветками) или стирку-готовку-глажку-мусоровыноску вкупе с постоянным напоминанием о твоей неполноценности.

Юлия снова присмотрелась к отражению и с удовлетворением вынесла вердикт:

- Теперь или никогда. Еще год – и на меня никто даже не взглянет. Ну, пускай, и не год, и не два (ах, а ведь хороша еще… хороша)… Но можно себе позволить хотя бы иногда маленькие женские шалости. Муж, тот вряд ли заметит, а от меня и вообще не убудет.

Словом, решилась.


Поехала. Приехала. Разместилась. И принялась реализовывать поставленную задачу.

По вечерам наряжалась в любимое платье. Делала легкий, но очень даже соблазнительный макияж, завивала волосы плойкой (самую малость, чтобы ненавязчиво спадали по плечам легкими локонами)…

Выходила на набережную и медленно прогуливалась от края и до края. Потом усаживалась за крайний столик открытого кафе. Заказывала бокал шампанского, мороженое. И наслаждалась…

Морем, ветром, свободой. А еще зрелищем…

А посмотреть было на что. И нужно было посмотреть. Чтобы выбрать подходящий объект для курортного романа. И закрутить!

«Ну, не с этим же», - она провожала взглядом толстяка с нависшим над ремнем «спасательным кругом».

«И не с этим», - подвергался остракизму мужичок-с-ноготок.

«Господи! Какое убожество!» - нарывался на «комплимент» очередной отверженный.

«А это еще что за…» - пучилась волна сарказма при виде следующего представителя соответствующего пола. И не допучилась…


Выбор был сделан на третий день набережных бдений. Избранник оказался неплох. В нужных годах. И при нужной внешности. Кажется, и с харизмой все было в полном порядке. И с темпераментом. Или как это теперь называлось…

Кажется, он клюнул сразу. Или она – тут уж не до выводов.

Она подалась вперед, закусила соломинку, приподняла бровки. Он оценил маневр, присел за соседний столик. Что-то заказал. Кажется, сразу расплатился…

- Валентин…

Имя звучало как песня. Луна качалась в такт неслышной для прохожих мелодии. Аромат отцветающей лаванды кружил голову. Глаза напротив кружили ее еще больше…

«Началось!!!» - пульсировало в висках и еще где-то в недрах интимных зон.

Она улыбалась в сторону. Он (краем глаза можно, оказывается, многое заметить!) пожирал ее глазами. Говорил что-то приятное, сдувал несуществующие пылинки с порозовевшего плеча.

Она не слушала – какое тут слушать, когда сердце выпрыгивает из грудной клетки, а губы горят в предвкушении поцелуев! Но пылинки сдувать позволяла. И с нетерпением ждала продолжения…

Набережная давно осталась позади. Босоножки вместе с … надцати- (неудержалась – купила в самый последний перед отъездом день) сантиметровыми шпильками покачиваются в такт шагам. Сами шаги тонут в пене прибоя.

Он говорит. Она прислушивается – не к словам – к свирелям и арфам, наигрывающим нечто сентиментальное в глубине восторженной и на все готовой души.

Казалось, весь мир замер в ожидании…


Он назвался генералом.

«Врет!» – решила Юлия и решила подыграть.

- Уважаю. Сама-то по уши в чисто мирном бизнесе. Так, по мелочи – банки-склянки. За душой скромненьких три с половиной миллиона.

И ведь не соврала! Другое дело, в каких единицах они исчисляются эти миллионы. В наших родимых зайчиках либо… Он подумал как надо.

И началось. Море, солнце, белый песок – все, как в песне. Хотя, по большому счету, дело происходило все в той же плоскости. И покидать ее не намеревалось. По крайней мере, в ближайшее время.

Он отчаянно путался в военных терминах. Она трепетала, по ходу отмечая несуразности и ляпы чужого, не в меру разыгравшегося воображения. Жалела: «Бедненький! А ведь для меня старается!» Насмехалась. И задыхалась от нетерпения.

Минуло два дня. И две, наполненные невероятным томлением – когда же, когда – ночи.

Он появлялся часов в девять. Сдержанно кивал, уходил в море. Юлия не выдерживала – шла за ним. Снова не выдерживала – возвращалась на пляж.

После обеда – а Вениамин приглашал ее в самые лучшие на побережье кафе – начиналась очередная нескончаемая прогулка. Военные истории, печально-вопрошающие о чем-то взгляды исподтишка, цветы, мороженое, комплименты…

Как же красиво он ухаживал! Как трепетно. И как нежно. Невзначай касался своевольного локона. В танце поглаживал спину. Ласкал пальцы дрожащей рукой…


До адюльтера дело не дошло. Юлия не смогла простить избраннику «боевого генерала». Вениамин – то ли испытывал угрызения совести, то ли чувствовал Юлино недоверие, то ли и сам не поверил в ее «миллионершу». В общем, их роман ограничился дискотеками и прогулками.

Через две недели Вениамин уехал. На прощание подал руку, коснулся виска сухими губами.

- Мне было хорошо с тобой… - горячо шепнул на ухо, сунул в ладонь визитку. – Тут все мои координаты. Буду ждать…
-???? –повела плечом Юлия.

И даже позволила себе невинный поцелуй. Но в губы! Вот тебе!

Вениамин отшатнулся. Потом кинулся было назад. Увы… поезд тронулся и сердитая проводница постучала по плечу недисциплинированного пассажира туго скрученным флажком.

Юлия приподняла ладонь. И тут же опустила. Не махать же полной дурой перед проплывающим мимо носом невыспавшейся тетки!

До ее отъезда оставалось два дня. И она чувствовала себя настоящей Женщиной! Красивой, почти молодой и главное, желанной.

Похоже, отпуск удался. А что касается неудачного эксперимента…

- Следующим летом и продолжим. Нам, миллионершам, просто так ничего не дается. Даже боевые генералы!

Перрон опустел. Ветерок лениво вертел по асфальту обертки от конфет и мороженого. Среди пожухлой травы сновали вездесущие муравьи, с недовольством огибая брошенную Юлией визитку.

[GREEN]

№ 7

Первый блин волонтерки


Проснувшись утром 9 мая, я во что бы то ни стало желала посетить в парке обелиск и поглядеть на Вечный огонь. Это мне требовалось именно срочно, чтоб отметить начало какой-никакой, а самостоятельной трудовой деятельности. Благодарностью тем, чей подвиг возвеличил жизнь на Земле.

Столь уважительная причина произвела впечатление на бабулю, и она выдала мне денег не только на проезд, но и на цветы. В самом деле, с сегодняшнего дня мне тоже предстояло спасать человеческие жизни; так, во всяком случае, нам вчера сказали на конференции по случаю запуска нашей волонтерской акции «Скажи «НЕТ!!!» зависимости». Я училась на втором курсе и на самом деле собиралась стать социальным работником.

***

Я долго трезвонила в квартиру безо всякого результата, пока, наконец, моя наставница Клавдия Владимировна не догадалась нажать на ручку. И почему-то дверь оказалась открытой.

Уже с порога я ощутила резкий запах спирта и какого-то дыма. Дальше оказалось еще лучше: в квартире царил конкретный погром. Вещи раскиданы как попало, повсюду бутылки и грязные тарелки. Даже не подставке для обуви. Дверца включенного холодильника оказалась распахнута настежь.

– Сколько здесь было временно больных по собственному желанию! – отметил пожилой фельдшер; в ответ на мой изумленный взгляд он пояснил, что так называет любителей выпить. И попросил звать его дядей Ваней.

Поверхностный осмотр помещения никого не выявил. При повторном удалось обнаружить в большой зашторенной комнате парня, спящего на полу и скрытого диваном. Увидев его, я окончательно укрепилась на пути трезвости. Если это и есть «богемный образ жизни», пусть его забирают те, кому нравится такое свинство. (Ну вот, оскорбила парнокопытных ни за что).

Парень, лохматый, небритый и опухший, крайне неохотно зашевелился, когда фельдшер дядя Ваня тряхнул его за плечо. Глаза наш клиент расщепил постепенно и с большим трудом.

– Х-хто такие? – злобно прохрипел он.

Глядел он так, что любому нормальному человеку хватит для сердечного приступа, явно с угрозой для нас. Но я не испугалась, решив, что не зря половину сознательной жизни упражнялась по утрам с гантелями. В случае чего двину ему по башке, и все. Хоть и не затем пришла.

– Я – твой вожатый и наставник! – бодро рявкнула Клавдия, пока дядя Ваня проверял его пульс на шее.

– Какой вожатый?! – еще больше рассвирепел парень, делая скромные попытки подняться.

– Обыкновенный. Мы тебе приснились. Радуйся, что я не санитарный инспектор.

Она подошла, а я отодвинулась, теребя в руках список адресов, которые мы должны сегодня посетить. Клавдия сама не обращала внимания на то, какую чушь несет. Зачем ей потребовалось убеждать беднягу, что мы ему померещились по пьяной лавочке? Между тем они с дядей Ваней закатали ему рукав и принялись считать следы уколов.

Внезапно парень с силой выдернул у них свою руку, что поражало при его полудохлом состоянии. Отбиваясь, он несколько раз шлепнул фельдшера и Клавдию, до чего успел попасть, и прежде, чем все мы опомнились, с воплем: «Сгинь, глюк!» – ухватил за ножку тяжеленный добротный стул и попытался его бросить.

Это ему, конечно, не удалось. Тут меня послали за стаканом воды. Пришлось, правда, сначала этот стакан найти и вымыть. Эти занятия ничуть не мешали думать, и я все больше раздражалась. Габариты просторной трехкомнатной квартиры и ее малопривлекательное состояние невольно наводили на вопрос, а на какие, собственно, финансы живет ее владелец.

Парень сидел на диване, с трудом удерживая равновесие, и глядел, как побитый. Почему-то сочувствия я к нему не испытывала. Дядя Ваня деловито возился с системой, а Клавдия Владимировна, держа на коленях раскрытый блокнот, внимательно слушала, как парень бубнит:

– Папаша у меня любил покомандовать. К людям как к мебели… А потом он слег, рак. Я за ним ухаживал. Нам привозили лекарство, обезболивать, надо строго по часам. К концу он вообще не мог без уколов, я ему и ставил, вместо няньки. Он меня просто замучил! Однажды я не дал ему укол, чтоб знал. Лекарство каждые три дня пересчитывали по ампулам… Я был в этой вот комнате, не мог слышать его криков. А укол действует, как снотворное, дай, думаю, посплю. И все. Не могу теперь отвязаться. Даже умер, а все равно не выпускает меня. Все из-за него, б…

Сотрясаемый рыданиями, он заключил Клавдию в объятия. Учитывая, что я с трех метров чувствовала перегар, это вряд ли ей понравилось. А он к тому же еще использовал ее волосы для вытирания слез. Она же гладила его по голове, убеждала, что все будет хорошо, и кое-как его успокоила.

– Что им надо, придуркам вот таким? – спросила я, когда мы спускались по лестнице.

– Любви. Что еще человеку надо? – ответила Клавдия. – Такое бывает, когда подавляют личность.

Она шла передо мной, поэтому лица ее я не видела. От ее тона создавалось впечатления, что она выдает нечто настолько выстраданное и несомненное, что мне должно быть стыдно этого не понимать. И еще, в этих произнесенных ею словах прямо-таки сквозила огромная горечь.

– Думаете, им ее не хватает?!

Я чувствовала, что говорю не то, но вся кипела от возмущения. Лучше бы я, честное слово, не ходила сегодня в парк! А то – взвинтила в себе лучшие чувства. Мое сознание напоминало плохо склеенный коллаж, где половину занимали мерзшие в окопах и умирающие за победу воины Великой Отечественной и Вечный огонь, другую – благоустроенная неухоженная квартира и опухший с дури задохлик.

Неужели люди боролись и гибли ради того, чтоб такие вот придурки не работали, нюхали и кололи всякую дрянь? Любви кому-то не хватает, а еще чего? Как-то жили всегда люди и не рассуждали, что их подавляют. Меня вот тоже не баловали, а почему-то к краю не тянуло. В моей душе клокотал протест, сразу вспомнилось, как я поступала в институт: на стипендию, выдержала жуткий конкурс, а сколько хороших ребят не смогли учиться?! Почему вот столько средств и сил тратится на таких, которые сами создают себе проблемы, и толку с ними возиться? Почему на эти деньги не помочь нормальным людям, которые хотят учиться, или бездомным животным? Пенсионерам? Фермерам?

Клавдия мне, конечно, что-то ответила, но я ее не расслышала. Мы почти вышли из подъезда и, глядя на яркий свет снаружи, я вдруг подумала о том, что бойцы, вернувшись с фронта, сразу включались в общее дело, брались за восстановление хозяйства, производства после военной разрухи.

И – они не выбирали, ехали, куда страна пошлет, и делали то, что Надо. Не было тогда таких проблем, как «аддиктивная зависимость», и – кто знает? Это сейчас бабушки плюются, глядя вслед наркоманам, а если бы в свое время от них партия потребовала с ними работать? Засучили бы рукава и возвращали бы человеческий облик в промышленных масштабах.

Следует ценить любую жизнь, и может, я правда еще чего-то не понимаю? Бросить дело с первого раза я не могла, тем более – памятуя о том, что надо же нарабатывать стаж по специальности. Это – моя война. Мой, если угодно, Праведный Бой.

Я сдвинулась с места и покорно потрусила к машине вслед за Клавдией Владимировной.

[GREEN]

№ 8

Совпадение?..


Иной раз, пожилые люди рассказами своими поражают. Возвращаюсь я как-то с работы, а на кухне супруг чаевничает с соседкою нашей, бабушкой Аней. Еще раздеваясь в прихожей, услышала их голоса.

Поздоровалась, села к столу, муж наполнил мне чашку, подвинул тарелку с горячей выпечкой гостьи. Я на выпечку с голодухи набросилась.

-- О чем шумим?
-- Как же тут не шуметь? Вот Николай Ильич, образованный человек, в школе работает, а Бога не признает! Чему он детей научит, какой физике, если сам не понимает, как наш мир устроен?

Я пирог ко рту поднесла, а откусить забыла. Слушать от тишайшей семидесятилетней женщины отповедь о тайнах мироустройства мне доводилась впервые. До сих пор, все наши разговоры ограничивались вопросами домопорядка и желудконасыщения.

-- Не Бог далек от человека, а человек от Бога. Мы сами отталкиваем Его, не желаем уразуметь Его очевидные проявления, потому и ходим слепые, плутаем по лабиринтам пропитанных атеизмом наук. А эти ваши ученые, физики да биологи, вроде тужатся объяснить все на свете, да неможется им. Потому и неможется, что взялись они изучать только маленький кусочек Жизни, видимый человеческому глазу, доступный научному опыту. А все остальные кусочки, невидимые, неуловимые, отбрасывают, словно несуществующие. Целым еще можно объяснить частное, а частным целое не объяснишь, никогда!

На сей раз, я поперхнулась. Коля постукал жену по спине, в глубине его глаз сверкнули веселые искорки. И стразу сделалось ясно: понятием Изначального Вселенского Разума учитель физики вовсе не пренебрегает. Просто, очень ему захотелось разговорить милейшую старушку.

-- Вот послушайте, что со мной случилось. А после решайте, могло ли такое произойти без участия сил неведомых. Сил, которые рядом всегда, контролируют наши судьбы. А мы вот про них не знаем, и знать ничего не хотим.

В пятьдесят третьем году, как стукнуло мне восемнадцать, выскочила я замуж за проезжего геолога и, недолго думая, уехала с мужем на Дальний Восток. Через год родился ребеночек…

-- Ольга Ивановна?— вспомнила я дочь бабы Ани, моложавую дамочку лет сорока, которая вместе с сыном частенько приходит к матери.-- Разве ей уже пятьдесят?
-- Ольга через девять лет появилась, в шестьдесят третьем, а в пятьдесят четвертом у меня родился сын Егорка.
-- Что же он вас не навещает? Живет далеко? Остался на Дальнем Востоке? Вы ему позвоните, скажите, соседка работает на железной дороге, достанет билеты с хорошей скидкой.
-- Спасибо, доченька, -- выцветшие глаза пожилой женщины увлажнились. -- Только не каждую поездку можно оплатить деньгами. Встретимся мы с ним позже, когда меня на погост понесут.
-- Умер? – аж голос охрип. Ничего ужаснее смерти детей представить себе не могу.
-- Три годика прожил, и вдруг заболел, лег на лавку, ручки не шевелятся, ножки не шевелятся, глазки закатились, стал умирать…
-- А врач?
-- Не было там врача, за двести километров вокруг не было. Уж как я жалела Егорушку, как я ревела! А особенно жалко было, что сынок некрещеный от меня уходил.
-- Геологам запрещалось крестить детей?
-- Партийным запрещалось. Да не в этом дело. Советская власть всех попов извела, ребятишки во всей округе без креста бегали. Выскочила я во двор и давай реветь, давай Небо просить, чтоб ребеночек мой нехристем не остался. Долго голосила, отчаянно. Как вспомню муки ада, которыми мама меня в детстве пугала, кричу еще громче.

И что вы думаете? Оклемался Егорушка! Ножки зашевелились, ручки зашевелились, глазки открыл, встал с лавки!

Три года прошло, сыночек мой рос здоровеньким, я о старом испуге думать забыла. И приехал, однажды, в нашу деревню поп, поставил всех кругом, детей и взрослых, обрызгал святой водой, у каждого крест на лбу нарисовал. Пяти денечков не минуло, как прошлое повторилось: лег Егорушка мой на лавку, ручки замерли, ножки замерли, глазки закрыл и умер. Никакие слезы, никакие молитвы не помогли.

Вот так, деточки. Кто-то там, наверху, вершит наши судьбы. Дали мне послабление, выполнили материнскую просьбу, а более не положено… Что теперь скажете, Николай Ильич?

-- Совпадение… -- не слишком уверенно протянул супруг.
-- Совпадение… Вот она, современная наука. Что б вам бывалые люди не говорили, на все глаза закрываете, на совпадение списываете. А кто глаза на факты закрывает, тот все равно, что слепой! Не законы Жизни в учебники пишите, а придумки свои!

Я сидела притихшая, потрясенная столь открытым проявлением Судьбы. До слез было жалко ребенка. А еще, конечно, обидно, что невидимые жернова перемалывают кости всем кряду: плохим и хорошим, детям и взрослым, невзирая на возраст и моральные качества. Захотелось обнять бабу Аню, выразить сострадание. Но природная сдержанность не позволила.

-- А еще через год, и муж погиб в тайге. Собрала я монатки и уехала к тетке в Киров. Здесь с тех пор и живу, здесь родила Олю.
-- Второй раз замуж вышли? – поинтересовался Николай.
-- Нет, не выходила?
-- А как же тогда?..
-- Нагуляла, -- с улыбкой призналась женщина.

И правильно, правильно сделала. Скромность, она украшает, за отсутствием других украшений. Но никакая скромность не заменит счастье материнства, не заменит заботливого, веселого внука, росточек от твоего корня, устремленный в будущее.

-- Засиделась я что-то с вами, – заторопилась старушка, разочаровавшись в понятливости молодежи. Забрала пустую тарелку и двинулась в сторону прихожей. И остались мы виноватые, не смогли подобрать столь же искренних слов в ответ на исповедь пожилого человека.

Много лет пролетело с тех пор, давно померла баба Аня, я вырастила детей. А история эта все помнится.

И с годами, звучит все пронзительней: не Бог удаляется от человека, а человек от Бога…

[GREEN]

№ 9

Легенда о Жизни и Смерти


Сотни веков назад люди не умирали. Но это продолжалось, лишь покуда Смерть не привязалась к Жизни. Смерть существовала обособленно в своём тихом блеклом мире, но однажды, всего на миг встретив Жизнь, уже не смогла позабыть. Её привлекли чувства, тепло, движение и яркие краски. Смерть была скрытна и хмура, от того Жизнь её и опасалась, но неизведанное манит, и она потянулась к ней извилистой дорогой, как тянется цветок к свету. Не в их власти быть вместе, потому они постарались приблизиться друг к другу, как только могли. С того дня существование каждого человека должно было прекратиться, чтобы Смерть хоть на долю секунды могла повидать Жизнь. Она стала как один огромный вдох, а выдох в конце – Лета. Они ходят рука об руку, не в силах соединить ладони, потому как им дано видеться лишь единожды в одном человеке. Иногда Жизнь, сидя на краю мира, долго беседует со Смертью, зная, что она не слышит. Рассуждает о том, кто важнее и сильнее. Хотела бы сходить в гости, проведать, когда та болеет, но лада её не приглашает. Подарить улыбку и блеск своего взгляда, а Смерть лишь хочет разгладить на её лице глубокие морщинки, одним еле ощутимым поцелуем убрать складочку, пролёгшую на тёплом лбу, расчесать густым гребнем волосы, погладить по уставшей от раздумий голове и уложить спать, укрыв белым саваном.

Бродя по мрачным бескрайним пустошам, Смерть тосковала, от того и начала всё раньше приходить повидаться с Жизнью, но и она порою устав от активности, желая покоя, сама лёгкой рукою подталкивала человека навстречу милой сердцу подруги. Иногда Жизнь в своём ритме и красках о нёй забывала. Смерть обижалась, придумывая новые забавы. Подолгу кричала, и эхо разносило её боль по округе. Одного за другим людей забирала, изобретая изощрённые муки. Хотела сохранить в своём сером мире крупицу блеска, но как только к нему прикасалась, всё затухало. Жизнь раздражалась, не хотела идти навстречу, как та ни звала. Она подолгу скрывалась, пока, наконец, не уставала.

С тех пор, как они впервые повстречались, прошло много времени. Но теперь с каждым годом подруги видятся чаще, становятся всё ближе, ходят почти в ногу, разделённые лишь истончающейся перегородкой.