[GREEN]

Номинация ждёт своих соискателей.

Все подробности в объявление конкурса, здесь: http://igri-uma.ru/f...?showtopic=4582

ФАЙЛ ЗАЯВКИ:

Прикрепленные файлы

•  ФИО - ЗАЯВКА - детско-юношеский Десятая планета 2014.doc (33К)
  Количество загрузок:: 86

[GREEN]

№ 1

Исайя и его ученики

Закроем глаза и глубоко вдохнем… Воздух раскален, тверд и сух. Проходя через потрескавшиеся от невыносимой жары ноздри, он обдает горло ненужным теплом, подобным пробке, которая закрывает горлышко бутыли, во рту все ссохлось, хочется пить, язык неприятно касается шершавого нёба. Твердая ткань с трудом защищает обветренное и обожженное лицо, смуглое от жадных лучей вечного солнца, песок летит в глаза, забивает ноздри и рот. В коленях ощущается тянущая усталость, она настолько привычна, что стала неотъемлемой частью твоего самочувствия, спина клонится под неимоверной тяжестью поклажи, помещенной в тюк из ослиной шкуры. Потрепанные временем лохмотья почти истерлись и с трудом прикрывают грубую кожу движущихся членов. Ослиная шерсть неприятно щекочет вспотевшую спину, обувь не спасает от раскаленного песка, чей жар чувствуется сквозь подошву. И вот, наконец-то, впереди виднеются верхушки громоздящихся одна на другую торговых лавок. Это небольшой рынок, вытесненный властями Города за его пределы. Развалы товаров, шум, торги, крик, обмен… Мы в самом начале Бронзового века, хотелось бы порадоваться тому, что в этом времени еще не изобрели деньги, но вместо них люди пользуются их предшественниками – круглыми металлическими слитками, именуемыми кикарами. И все так знакомо нам с тобою, Читатель. Остановись и посмотри.
Сквозь толпу местных богачей, разъяренную мелкими спорами, сквозь ничего не евших со вчерашнего дня нищих, которые только вышли на свое каждодневное попрошайничество, бежала ватага грязно одетых и смуглых ребят, старшему из которых не было и десяти, разбивая толпу на две части. Один из них, кажется, украл у продавца мешочек с обменными слитками и, зажав его в маленькой руке, весело и задорно окликал своих товарищей.
Люди, невольно оказавшиеся по левую сторону от происходящего, не видели лица мальчишки, повернутого вправо, но вполне могли разглядеть тот злополучный мешочек, крепко стиснутый в маленьких пальцах. Они слышали, как кто-то из толпы крикнул: «Мерзавец! Вор!» Рядом разносилось: «Смотрите, ему удалось обчистить бедного старика Софу!» «Мерзавец! Вор!» - вторили богачи. Бедняки, для которых это дело было обычным и вполне благородным, беззубо улыбались. Никто не пытался остановить вора. Мужчина, приведший на продажу своего старого осла, шепнул женщине в белой праздничной накидке, держащей в руках сосуд с водой, что, кажется, знает бессовестного мальчишку. Он узнал в нем сына владельца соляных карьеров: поговаривали, что мальчишку изгнали из семьи за воровство и непослушание. Ходили слухи, что того приютила старуха Сара, мать всех бездомных и нищих, заставляющая их воровать драгоценности у знатных особ и богачей. Женщина, казалось, нисколько не слушала своего нечаянного собеседника, взгляд ее был затуманен и несвеж, она была утомлена и шептала про себя молитву одной ей только известным богам и лишь усердно кивала поседевшей головой.
Люди, коим по стечению обстоятельств пришлось потесниться справа, не видели, что сжимал шустрый бегун, зато успели рассмотреть лицо его, обращенное в их сторону, довольное, с какими-то дьявольскими чертами, сплющенное, испещренное выразительными морщинами, говорившими о немалых годах этого человека, лицо карлика. Почти белые глаза его были неподвижны, большой нос доходил прямо до маленького и сморщившегося в странной улыбке рта, подбородок был едва заметен, темные каштановые волосы выбивались из-под белой ткани, обернутой вокруг головы. Маленькие ножки взметали под собою клубы раскаленного песка, но карлик был бос и явно не чувствовал боли. Движения его были неуклюжи: тельце сильно раскачивалось из стороны в сторону, будто передвижение это доставляло ему кучу неудобств. Однако двигался он так быстро, что остальные едва поспевали за ним. Люди при виде демонического лица карлика отступали в сторону, закрывались руками, выражая свое недовольство и неприязнь, некоторые просто морщились и нервно показывали на него пальцем. Девочка, державшая за руку своего пожилого отца, заплакала и рассыпала мешочек с дорогими пряностями. Старик, находившийся рядом с ними, бросился подбирать упавшие диковины, но никто даже не обратил на него внимания. Все взгляды были устремлены в сторону бегущих. Один мужчина, смуглый горожанин, прошептал седому отцу:
- Смотри-ка, что делается! Окрестности наводнили иудеи, проповедующие веру в какого-то Иегову, цари режут друг друга, как скот, их люди бегают по улицам Города и выкрикивают странные речи, закалывают невинных, по рынку шастает существо будто бы из другого мира и отбирает деньги у добрых людей…
Старик прокашлялся и улыбнулся:
- Да нет, сын мой, ты еще слишком глуп. Я знаю этот фокус еще со времен царя Сироба, когда вор и «обманутый продавец» работают друг на друга. Один отвлекает внимание зевак своим поступком и уродливой внешностью, а другой, какой-нибудь проворный малый, в толпе незаметно срезает наши сумки и заглядывает в наши пустые карманы. Карлик хоть и шустр, но, не думаю, что так же умен, сын мой. Его дело – работать ногами.
- Посмотри! Посмотри, как он уродлив! А…
Отец толкнул сына в бок:
- Раззява, проверь-ка, все ли на месте.

Не знаю, Читатель, по какую сторону от бегущих сейчас оказался ты и что увидел своими глазами, что услышал и что понял. Но после этого дня еще долго ходили толки о сбежавшем мальчике-воре, сыне хозяина соляных карьеров. И о страшном чудовище, явившемся из потустороннего мира, чтобы попугать местных жителей.
Так что же было на самом деле? Раскроем карты и углубимся в увиденное не собственными глазами - образы, выхваченные ими, так часто односторонни, расплывчаты и нечетки - но собственным умом, и немного поразмыслим.
Немолодой карлик с толпою быстробегущих мальчишек. Куда они спешат? И почему этот несуразный карлик бегает столь быстро? Что с его глазами? Почему его голова повернута к толпе? Почему он так улыбается?

* * *

Исайе было около 50-ти лет, но жизнь его была столь насыщенной и тревожной, что без времени состарила его. При этом Исайя всегда улыбался, как может улыбаться самый счастливый человек.

Он был незаконным ребенком знатной женщины и беглого раба. Слепой от рождения, почти глухой и страшно уродливый, он был брошен в клетку с царскими львами в качестве живого корма, но те не тронули его. Кто-то из служителей сжалился над ним и приютил на время. Вскоре было обнаружено, что мальчик не растет, тельце его жалко и немощно. Такой ребенок никак не мог пригодиться в хозяйстве, поэтому приютивший Исайю человек стал задумываться, как от него избавится. В это время чудом проезжавший мимо скромной лачуги богатый человек увидел мальчика и решил показать диковинного маленького уродца царю. Увидев Исайю, тот очень удивился тому, какую шутку могла сыграть природа с человеческим существом, и, сжалившись, взял карлика придворным шутом. Время было голодным, а Исайя едал крошки с царских блюд и был вполне доволен своей жизнью. Маленький человечек очень гордился тем, что был слеп, и говорил: « Я не вижу окружающих меня людей, и это не позволяет мне обманываться. Моя голова усердно работает, и я знаю, как выглядит каждый из них. Я вижу не натянутые улыбки и благожелательные взгляды, которые могут обмануть, но все те качества, которые составляют людей изнутри. Я вижу людей насквозь, и если бы вы спросили, кто окружает меня, я бы ответил – это свиные рыла, которые лишены своего мудрого пастора. Это не я блуждаю в темноте, а они никак не встанут с четырех копыт».
Неожиданно со временем у Исайи начали развиваться физические способности. В возрасте двадцати лет он начал участвовать в соревнованиях при царском дворе и обгонял даже самых высоких и сильных соперников. Когда его спрашивали, как же ему это удается, Исайя всегда отвечал: «Главное – почувствовать свою силу. Не физически – морально. Мое счастье в том, что я не вижу своих соперников, и у меня нет ни чувства страха, ни чувства азарта. Я спокоен и в гармонии с самим собой. Так я выигрываю».
В возрасте тридцати лет он почувствовал, что начал уставать, и ему была дарована свобода, отправившая его в неизвестность, в непредсказуемое будущее. Снова наступили голодные годы, но теперь он познал все тяготы и невзгоды, которые принесли они. Несколько лет он скитался, стирая ноги в кровь, лицо его опалило солнце и обожгли ветры. За бедностью и упадком в Город пришли страшные годы длительной войны с соседними городами. Исайя в то время укрылся у кожевника, чья семья была больна страшной неизвестной болезнью. Он ощущал затхлые запахи, исходившие из самого нутра обреченных людей, чувствовал их мертвенный пот, слышал сдавленный вздохи, сиплое харканье. Последним умер сам кожевник, но не от болезни, а от недоедания. Исайя, слабый силами, но крепкий духом, выбрался на улицу с ее стонами и криками, с железным запахом крови и вони, где он, впряженный вместо ослов в повозку, возил господ за еду. Но вот голодные годы закончились, и рука смерти больше не показывалась над враждующими. Исайя поселился недалеко от Города, около соляных карьеров, в маленькой продолговатой пещерке. На жизнь он зарабатывал мудрыми историями, которые рассказывал на главной площади Города. Слова его имели такую силу, что люди нарекли его местным пророком, но это очень не нравилось ему. Исайя всегда говорил: «Зачем истории нужны пророки? Уж не для того ли, чтобы жить им с тщеславной мыслью, что оставят они о себе память? Я не хочу, чтобы всякий знал обо мне, так как сам не буду знать о нем, и, возможно, не захочу, чтобы мое имя называл какой-нибудь работорговец или правитель, хвастаясь своей ученостью и осведомленностью. И придет когда-нибудь пророк с моим именем, и будет проповедовать, может быть, то, что и я, и останется навечно в истории. Но сменятся времена, и слово его устареет. И возвестит история о том, что он был первым. Пусть. Я не верю в историю. Я верю только тому, что вокруг меня, тому, что я прочувствовал и осознал». Какое-то время спустя, разочаровавшись в жителях Города, Исайя решил собрать бездомных ребятишек, в головах которых еще светло и пусто, чтобы научить их другому видению обычных вещей. Он говорил, что можно повлиять только на ум чистый и светлый, для ума же взрослого и сложившегося все уже потеряно и невозможно. Он не слышит, а если и слышит, то не понимает, а если и понимает, то никогда не заставит себя сделать так, как не учили его ранее, в силу своих привычек и страхов, и никогда не обрубит корни, которые связывают его с прошлым, тем самым, никогда не освободится от прочных оков и не пустит новые ветви. Исайя попросил пустить слух о своей смерти и, таким образом, возвел невидимую границу между собой и миром взрослых людей. Он ушел в свою пещеру и сделался замечательным учителем. Дети тянулись к нему. Он был для них мудрым богом, если только бог мог спуститься на землю, вторым отцом и настоящим другом. Он больше не был один и за очень небольшое время, никогда не имея детей, обзавелся родными по духу сыновьями. Их было столько, сколько не может позволить себе даже самая богатая семья, и он был по-настоящему счастлив.

Этим утром 10 самых быстрых мальчиков получили задание: им нужно было догнать и перегнать своего учителя, чтобы заполучить заветный мешочек. Что в нем – никто толком не знал, и именно интерес и любопытство еще больше подогрели их желание стать обладателями маленькой тайны…

Распаленное солнце опустилось за крыши нагретых лачужек и шатров, неугомонное шествие оголенных смуглых ребятишек прекратило свой ход. Побежденные, довольные и сильно уставшие, дети уселись вокруг своего учителя возле полуразвалившегося храма в честь одной из богинь, давно покинутого жрецами, уходившего крышей в золотисто-оранжевую плоть пыльного неба. Его развалины напоминали наполовину разоренное воронье гнездо, где блеск бесполезных причудливых изваяний сочетался с грубой кладкой жертвенников, безвкусие сохранилось и на полуразрушенных его стенах, растворяющихся в алеющей дымке.
Лицо Исайи выражало теплое спокойствие, мешочек был сжат в его грубой маленькой руке, белесые слепые глаза словно светились серебристым светом. Маленькие воспитанники приготовились принять еще один урок от своего необычного учителя и удовлетворить любопытство, мучавшее их добрую треть беспокойного дня.
Он выжидал. Распаленный воздух понемногу начинал остывать. Тьма завладела временем. Все дышало медленнее, медленнее и свободнее. Звуки стали бледнее и жиже. По воздуху разлилось тихое дыхание вечера.

Наконец один из учеников Исайи поднялся и детским влажным голосочком промолвил:
- Учитель, я не могу больше терпеть!
Исайя улыбнулся в ответ.
- Я ждал этого, мой маленький друг. Ведь кто-то должен был нарушить эту сгустившуюся тишину. Ты смел. Подойди ко мне.
Мальчик, крепкий и сильный на вид, резко поднялся и, озираясь на других учеников, заплетаясь в своих ногах, направился к учителю.
- А теперь запусти свою руку в этот мешочек.
Исайя развязал узелок и протянул мальчику мешочек. Ученик неуверенно взглянул на учителя, потом еще раз на затаивших дыхание ребят и опустил детскую ручку в самую занимательную из вещей сегодняшнего дня. На его лице появилось недоумение, потом испуг. Он произнес что-то невнятное, фыркнул и посмотрел в лицо учителю.
- Янова, поди и сядь на место. Ты ожидал нащупать там драгоценные камешки и минералы? Неужели роду людскому есть любопытство только до предметов роскоши? Так ты хочешь купить на свое любопытство именно это? А теперь скажите, кто еще гнался из вас за этим злополучным несчастным мешочком, чтобы получить драгоценные камешки, а, глупые мои несмышленыши? Или мои уроки ничему не научили вас, и каждый из здесь присутствующих в юном своем возрасте уж уподобился толстым знатным животам, которые разгуливают по Городу взад вперед с важным видом и спят в своих безвкусных золотых домишках на режущих спинку и лелеющих холодную душонку камешках? Ну-ну, дорогие мои. У любопытства не такая цена. А теперь, взрослые мои, скажите, кто еще из вас хотел обогнать меня и получить только золотые безделушки в свои темные ладошки?
Все словно замерли, окаменели. Некоторые опустили свои детские головки, ощутив внезапно залившее дремлющую совесть чувство стыда.
- Иосим, поднимись и скажи правду: что двигало тобой – любопытство или желание твое быть лучше своих братьев и получить звенящие камешки?
Мальчик медленно поднялся и неуверенно заговорил:
- Учитель, мне было интересно, что лежит там, но я предполагал, что это будут какие-нибудь дорогие вещи и…
- Скажи мне, - произнес Исайя, - а что ты будешь делать с этими вещами?
Мальчик отвел глаза.
- Не знаю… обменяю на игрушку да сладости…
- Так почему же человек настолько зациклен на необходимости этих обменных камешков, что не может представить, что в этом маленьком мешочке лежат игрушки и сладости, что оттуда можно вытащить слона или другое диковинное существо, что в этом мешочке таится чудный новый мир с прохладными облаками, касающимися плодородной земли, где дети счастливы и сыты и едят сколько угодно сладостей, играют в пестрые игрушки, где можно делать все, что захочется… а?
Он услышал только недоумевающий смех, недетский злой смех умудренных жизнью людей, которым сказанное показалось диким, нелепым, абсурдным.
Иосим обратился к Исайе:
- Учитель… но такого не… не бывает…
- Как не бывает?! – возмутился Исайя, поняв, что перед ним не дети вовсе, а скучные слепые взрослые, которые приучены к тому, что жизнь начинается утром, расстилаясь серым полотном дел и привычек, давит своим несовершенством, с которым юные умы уже смирились и принимают данность за образец, что детство, воображение и фантазия не ночевали в их темных головах, а вся будущность для них станет только поглощением из мира информации о нем, но взамен эти люди ничего не смогут подарить ему.
- Вы не верите в то, что на земле бывают чудеса? В то, что мир может стать необычным, если только самому очень захотеть этого? В то, что под своды разрушенного языческого дикого храма может залететь певчая волшебная птица из далеких земель и протрубить вам, что отныне мир способен меняться по вашему велению? Что огромный слон с разноцветными бивнями станцует вам умопомрачительный танец далеких стран? Что ночное небо разомкнет свои необъятные пространства и оттуда спустится яркий огненный свет?!?..
Дети продолжали молчать и с недоумением смотрели на маленького слепого карлика, в его синеющие, яркие, но невидящие глаза, в далекую зачарованность темного неба, в тишину вокруг них…
Тут ярким синеватым пламенем вспыхнула обветшалая кровля храма, озарив своим сиянием тишину затрепетавшего светом неба. Струящееся волшебное пламя быстро пожирало языческие фигуры и рассасывало сгустки небесной черноты вокруг, съедало проросшие цветы темной ночи истории и недоверия. Откуда-то издалека раздались чудные живые звуки эхом расходящегося, светлого, все нарастающего пения. Они становились все громче, все ярче, все ослепительней… Эти звуки заполнили все артерии и легкие так, что ими можно было дышать, так, что ими можно было жить… Все небо вспыхнуло и заклокотало, родив чудное творение из воздушных перьев, гигантское, ослепительное, двукрылое…Теперь прекрасная мелодия исходила из волшебного горла чудо-птицы, белые крылья взмыли над полыхающим храмом. Пламя вдруг сделалось еще ярче и теплее, птица запела еще громче, нырнув под рушащиеся своды языческой постройки и издав последний высокий и радостный полувыстрел – полуклик, вспыхнула еще раз и исчезла вместе с тяжелым храмом истории во мгновение ока.
Невдалеке Исайя заметил тебя, Читатель, когда ты, изумленный и пораженный, попытался спрятаться, и подмигнул тебе невидящим глазом. В твою спину, читатель, уперлось что-то твердое, и не успел ты задать свой первый изумленный вопрос «как?», как это что-то задвигалось и заставило тебя обернуться. За твоей спиной стоял серый слон, мотая из стороны в сторону головой, с необычными бивнями: красным и зеленым…

[GREEN]

№ 2

Как Иван-дурак на «седьмом небе» очутился

Когда-то, давным-давно, кажись ещё во времена царя Гороха, в двух верстах от деревни Турецкие Бабы, стояла большая, старая мельница с огромными крыльями-ветрилами и жерновами. В ту пору жил-был да поживал себе в Турецких Бабах молодой мельник со своей красавицей женой. Каждое утро, чуть ни свет ни заря, мельник запрягал в телегу лошадь и уезжал к себе на мельницу, а жена оставалась дома, по хозяйству.

Много ли, мало ли прошло времени, только родила жена мельнику трёх сыновей, а сама вскоре взяла, да и на тот свет отправилась. Похоронил он жену, погоревал-покручинился, да делать нечего: надобно как-то дальше жить и семью содержать.

Прошло с той поры много лет. Сыновья к этому времени успели подрасти и стать взрослыми. Старший и средний сыновья были работящими, трудолюбивыми. За что не возьмутся, всё у них спорится да ладится. Однако, уж больно завистливыми да скупыми оказались. Несмотря на это, не мог им нарадоваться старый мельник.

Да вот только была у него одна беда: третий-то, самый меньшенький сынок Иванушка дурак дураком уродился. Ничего нельзя было ему доверить, разве что козла приблудившегося на лужайке пасти. Да и того не устерёг: свалился как-то раз козёл с пригорка в речку, по недосмотру, и утонул.

Старик никогда не ругал и не корил Иванушку-дурачка за проступки, а только вздыхал да жалел его. Сыновей же успокаивал:

— Вы уж не серчайте на него, сыночки. Его и так Бог обидел, разум отобрал. Ну что с него возьмёшь?

— Что правда, то правда, — соглашается старший сын. — Дурак, он и есть дурак!..

— Да-а! Самый что ни на есть — дурак набитый, — вторит средний сын.

Услышал Иванушка последние слова и обиделся.

— Что дурак, сам знаю. Но не набитый же? Это чучело огородное соломой набивают, а я — создание Божие!

— И то верно! — заступается отец.

Так они и жили-поживали все вчетвером, каждый при своих делах и заботах. Но вот пришла пора помирать и мельнику. Собрал он тогда своих сыновей и завещал старшему мельницу, чтобы зерно молол на муку; среднему завещал лошадь с телегой, чтобы возил муку в город продавать.

— А тебе Иванушка, сынок мой меньшенький, оставляю два мешка холщёвых, дубинку осиновую, да верёвку длинную, — тихо молвил он. — Глядишь — для чего-нибудь и понадобятся.

Сказал он всё это сыновьям да и тихо отдал Богу душу. Похоронили братья отца и занялись каждый своим делом. Старший брат зерно на муку мелет. Средний отвозит её в город на базар продавать. А Иванушка-дурачок вроде бы как и не у дел остался. Ходит по деревне, баклуши бьёт да к девкам пристаёт. Те от него шарахаются в разные стороны.

Уж больно много от него хлопот да беспокойства людям на деревне. То заприметит птичку на соседском подоконнике. Бросит в неё камень, птичка улетит, а окно — вдребезги. То увидит у какого мужика муху на темечке, да как шмякнет по этой мухе осиновой дубинкой. Из мужика и дух вон, а Иванушка-дурачок и говорит ему: «Ну, ты полежи, сердешный, отдохни маленько». Или напросится с мужиками в ночное коней пасти. Разведут бывало мужики посреди поля костёр, чтобы не так холодно было и волков отпугивать. А Иванушка-дурачок всю ночь вокруг костра носится как угорелый, ветер на него, значит, нагоняет, чтобы пуще разгорался.

Нередко, бывало, доставалось на орехи и самому Иванушке. Страсть как любил он зевать от нечего делать. Как-то один раз зевнул, а ворона возьми, да и залети к нему прямо в рот. Дурачок что ни слово, то: «Кар-р-р, кар-р-р…». Соседи удивляются, говорят: «Накаркает он на нас беду», и давай его дубасить-колошматить.

Или ещё был такой случай. Загорелась как-то изба у одного мужика. Мечется, бегает несчастный вокруг избы, сокрушается. Даже шапка на нём загорелась. Увидел это Иванушка да как закричит во всю глотку: «Лови его, бей его!»

— Да ты что, Иван, рихнулся что ли? — удивляются люди. — За что же его бить-то? Ведь дом его сгорел. Вон и шапка даже загорелась.

— Вот и я говорю — не унимается Иванушка-дурачок. — Не зря добрые люди сказывают, что шапка-то горит на ком? На воре. На хорошем человеке она гореть не станет. Стало быть он и есть вор.

Взял, да и утемяшил мужика осиновой дубинкой по загривку. Тот с копыт долой. Прилёг, закручинился, да и дух свой испустил.

Посадили Иванушку за это в тюрьму. Ну, дурак он и есть дурак, что с него возьмёшь? Вскоре взяли да выпустили его на волю.

Решили старшие братья избавиться от Иванушки, порешить его в лесу. Но как его заманить туда? Договорились, что возьмут его с собой в воскресенье на базар, продадут товар, а на обратном пути, когда будут ехать лесом, убьют его и в земле закопают.

Сказано — сделано! Наступило воскресенье. Братья запрягли лошадь, загрузили телегу мешками с мукой, прихватили с собою Иванушку. Поехали на базар. Приехали, разгрузили телегу, распрягли лошадь, стали продавать муку. Продали её всю, когда начало уже смеркаться. На вырученные деньги накупили себе полную телегу гостинцев: пряников, конфет, кренделей да сушек, варенья и сладостей всяких, горшков да кастрюль. Всего и не перечислить.

— Иди Иван, запрягай лошадь. Домой пора возвращаться, — говорит старший — А мы с брательником ещё немного пошатаемся по базару, поторгуемся. Может ещё чего купим.

Ушли братья. А Иванушка запряг лошадь, по своему недомыслию, не так, как надо. Поставил телегу впереди лошади, мордой, значит, к телеге. Стоит, своей работой любуется, руками от удовольствия размахивает. Лошадь испугалась и стала толкать телегу впереди себя не туда, куда надо, а в глубокий овраг, да и свалилась в него. Телега на лошадь, лошадь на телегу. Все гостинцы да прочие покупки кобыле под хвост посыпались. Всё перемешалось и оказалось на дне оврага. Лошадь тут же и околела.

Воротились братья назад. Узрели что натворил Иванушка-дурачок, и давай его колошматить. Но битьё битьём, а делать нечего. Пора домой не солоно хлебавши возвращаться. На небе уже первые звёздочки начали зажигаться. Пошли они пешком через лес. Завели Иванушку в самое тёмное, глухое место, да и говорят ему: «Прилечь бы надобно, отдохнуть малость», а сами думают себе: «Уснёт Иван, а мы его тут же и порешим».

Легли на травку. Братья притворяются. Стонут, ахают: «Ох, наши ноженьки, устали, прямо так и подвесили бы их к какому-нибудь суку, чтобы не болели». Поохали, поахали и сделали вид будто уснули. Долго так лежали, пока старших братьев на самом деле сон не сморил, и они взаправду уснули. А Иванушка всё ворочается, никак ему сон не идёт. Хочет братьям помочь, чтобы у них ноги не болели, Дай-ка, думает, сослужу им добрую службу. Подвешу-ка их за ноги к сучкам — сами того пожелали, — вот их ноженьки и перестанут болеть. Проснутся, какие радёхонькие да довольные будут, благодарить меня начнут.

Так и сделал. Пока братья спали, повязал им верёвками ноги да и подвесил их на суку вниз головами, один от другого недалече.

— Ну, отдыхайте братцы себе на здоровье, — говорит. — А я уж пойду. Скучно да и неохота мне тут с вами комаров кормить.

Сказал он это и домой направился.

А братья так до сих пор — вот уж как двести лет — висят на дереве вверх ногами, по ночам переговариваются, брата вспоминают. Ноги у них, правда, уже не болят, теперь руки что-то затекать стали…

Так вот. Воротился Иванушка домой, делать ничего неохота. Пошёл на озеро, что за мельницей, сел на кочку моховую. От нечего делать закинул в омут конец верёвки, которую отец ему когда-то перед смертью оставил. Сидит себе, думу невесёлую думает.

Вдруг заволновалось озеро, забурлило, и из омута явился чёрт рогатый. Он запутался в верёвке и никак не мог выпутаться из неё.

— Что ты здесь делаешь, Иван-дурак? — спрашивает он.

— Да вот, сижу, рожи корчу, вам, чертям, головы морочу, — отвечает Иванушка-дурачок и тянет верёвку вместе с чёртом к себе.

Испугался чёрт, просит отпустить.

— Пощади, не убивай меня! Я тебе ещё пригожусь, — пищит он. Весь дрожит, глазами красными испуганно вращает. Шерсть дыбом. — Хочешь научу как надобно жить?

— Научи!

— А отпустишь, коли скажу?

— Чтоб мне сквозь землю провалиться, отпущу!

— Тогда слушай. Чтобы весело да раздольно жить-поживать, да горя не знать, ты каждому, кого ни встретишь, пыль в глаза пускай, да лапшу на уши вешай. Народ у нас всё доверчивый, сердобольный. Тот копеечку подаст, да ещё и пожалеет. Другой — две копеечки. Третий — пряник. Четвёртый — бублик. Дальше — больше. Глядишь — и ты уже богатенький, не подступись.

Послушался Иванушка-дурачок чёрта, поняв его по-своему. Отпустил на все четыре стороны. Взял мешки холщёвые, что отец в наследство оставил, и ну их набивать: один — пылью дорожной, другой — лапшой варёной. Потом стал ходить по деревне. Идёт и каждому встречному-поперечному из одного мешка пыль в глаза пускает, а из другого — лапшу варёную на уши вешает.

Так день проходит, два. У всех лица в пыли. У всех на ушах лапша висит. Просто напасть какая-то. Надоели людям Иванушкины выходки. На третий день всей деревней отколошматили его да так, что тот чуть не скочеврыжился, еле ноги унёс, и прогнали из деревни.

Явился Иван снова на озеро, чтобы чёрта проучить. Закинул в омут верёвку. Вытащил из него чёрта и ну дубасить осиновой дубинкой по башке, да так, что у того искры из глаз посыпались. А Иванушка-дурачок, не будь дураком, хватает эти искры на лету, да в мешок всё запихивает, запихивает, пока не набрал полный мешок искр из глаз.

Потом ухватил чёрта за хвост и давай щекотать ему пятки да под мышками. Чёрт извивается, хохочет, невольным смехом изливается да так, что смешинки изо рта вылетают. А Иванушка ловит их на лету, да в другой мешок запихивает, пока тот не стал полным.

Напоследок раскрутил Иван чёрта в воздухе за хвост, да как шмякнет им об воду. Все печёнки отбил и рога поломал. С той поры чёрта никто уже в этих краях не встречал. Говорят, что тот перебрался на новое место жительства, в ад. Всё пишет письма и шлёт жалобы на Ивана в различные инстанции.

Подхватил Иван на плечи оба мешка — один с искрами из глаз, другой — со смешинками, — заткнул дубину за пояс, верёвку за пазуху засунул, и пошёл куда глаза глядят.

Долго ли, коротко ли шёл он, только пришлось проходить ему одну интересную деревню под названием Божьи Одуванчики, где жили одни лишь девки да бабы. Завидели они Ивана, обрадовались, сбежались, спрашивают: «Да откуда же ты идёшь, добрый молодец?»

— Да почитай от самих Турецких Баб, — отвечает тот.

— Ка-ак?! — осерчали тут бабы и девки из Божьих Одуванчиков. — Тебе что, своих баб мало, так ты к турецким наведывался? Ах ты негодник такой-сякой, немазанный-сухой. Вот тебе, вот тебе! — взяли да и отколошматили Ивана палками да скалками, еле ноги унёс.

Обидно, конечно, стало Иванушке, да что поделаешь. Идёт дальше. Впереди лес дремучий темнеет. На небе уже звёздочки то тут, то там зажигаются. Переночевать негде. Что делать? Забрёл он в самую гущу леса. Забрался на самое высокое дерево. Умостился поудобней вместе со своей поклажей на самом толстом, ветвистом суку, и задремал.

Много ли, мало ли прошло времени. Только вдруг слышит из глубины леса чьи-то приближающиеся шаги и голоса. Кто-то кричит, кто-то немилосердно ругается, кто-то песни пьяным голосом распевает.

— Никак разбойники! — подумал Иванушка. — А ну, дай-ка притаюсь, чтобы меня не приметили.

А разбойники — две дюжины — как раз под этим деревом остановились и решили под ним переночевать. Разожгли под деревом большой костёр и ну плясать вокруг него. Водку пьют, деньги никак не могут поделить между собой. В карты режутся, да песни пьяные, разбойничьи горланят. А Иванушка-дурачок сидит на дереве, ни жив ни мёртв, притаился. Всё боится лишним движением выдать себя. Смотрит вниз. И тут вдруг увидел он среди разбойников девушку Настеньку. Её, видать, забрали с собой разбойники в неволю из деревни Божьи Одуванчики. Плачет девица, слезами умывается. Просит пощадить, отпустить её с миром. А разбойнички только смеются. Потешаются над ней, измываются, ножички длинные точат.

Жалко стало Иванушке Настеньку. «Ну погодите же, разбойнички, — думает про себя. — Ох и проучу же я вас, окаянные». И страх куда только девался. Залез он рукой в мешок со смешинками и ну их разбрасывать вокруг себя.

— Ма-анна небесная1 Ма-анна небесная!, — радостно завопили разбойнички.

Ловят они те смешинки на лету, жадно в рот себе запихивают. Катаются по земле, животики от смеха надрывают, остановиться никак не могут.

Тут Иванушка улучил момент, быстренько соскочил с дерева, да прямо к Настеньке.

— Спасибо тебе Иванушка, что спас меня от погибели верной, — стала благодарить она его. — Однако нам пора убираться отсюда подобру, поздорову, да как можно скорее. Не ровен час — разбойнички очухаются, тогда не миновать беды…

Бредут они по лесу уже вдвоём. Идут, идут. Кругом темень непроглядная, хоть глаз выколи. Вдруг смотрят — впереди огонёк горит. Подошли ближе и увидели избушку. Из окна храп доносится, а из печной трубы дым валит. Заглянули в окно, а там всё те же разбойнички, все вповалку лежат пьяные. Храпят, бока свои чешут, во сне нехорошими словами ругаются. Возмущаются на чём свет стоит, что мол де совсем озверели комары, клопы да тараканы.

Жалко стало их Иванушке (хоть и разбойники, но всё же — люди). Вот и говорит он Настеньке:

— Ты, красавица, уж подожди меня здесь, а я тем временем с комарами, клопами да тараканами расправлюсь.

Сказал это, забрался на крышу и уселся прямо на самое отверстие печной трубы. Дым, вместо того чтобы вверх идти, весь в избу пошёл. Сидел Иван на трубе, сидел, пока вместе с комарами, клопами да тараканами не угорели и сами разбойники. Все, кто был в избе, разом и окочурились.

Слез Иван с крыши, говорит:

— Всё! Потравил всех насекомых. Теперь пусть себе разбойнички спят спокойно. Когда-нибудь ещё и спасибо скажут.

— Что ты, Иванушка! Ты же всех их потравил заодно с комарами, клопами да тараканами, — смеётся Настенька, — всех на тот свет отправил.

— Да-а? — удивляется Иван да затылок свой чешет. — Ну, тогда Бог с ними. Когда-нибудь там и встретимся.

Пошли дальше, оба довольные, что всё так хорошо обошлось.

— Я теперь, Иванушка, прямо как на «седьмом небе» от счастья, — радуется Настенька.

— А что это такое за «седьмое небо» и где оно есть? — спрашивает Иванушка.

— «Седьмое небо» там, где всем хорошо и весело живётся, — отвечает девица.

— Ну раз так, — обрадовался Иван, — то пошли вместе искать это «седьмое небо».

Вышли они на полянку из лесу. Уже и светать начало. Взобрались на пригорок. Посмотрели вверх и увидели «седьмое небо». Закинул Иван на него верёвку и стал вместе с поклажей да девицей Настенькой карабкаться вверх.

Поднялись они и очутились на самом, что ни на есть «седьмом небе». Умостились поудобнее и стали на нём жить-поживать да песенки весёлые распевать. Сидят они вдвоём. Целыми днями напролёт пряники жуют, сосут леденцы и целуются. Из одного мешка «искры из глаз» по небу разбрасывают, да так, что те звёздочками зажигаются. Из другого мешка на землю «смешинки» бросают, да так, что всем весело и радостно становится на душе от мысли, что вот-вот нагрянут лучшие времена.

Настенька давно уже успела выбить всю дурь из головы Иванушки, его же осиновой дубинкой. Теперь он умный. А дубинку она забросила куда подальше так, что та всех злодеев на земле переутюжила-переколошматила…

Если в вечернюю пору выйти в чистое поле, задрать голову вверх, то непременно можно узреть счастливых Иванушку с Настенькой на «седьмом небе» и верёвку, что спускается с него до самой земли. Попытай счастья и ты. Попробуй забраться по ней на седьмое небо, если сил хватит. И мне как-то довелось — раза три — побывать в гостях у Иванушки с Настенькой. Да вот только места на нём для троих всё время оказывалось мало, и я кубарем летел вниз и больно ушибался.

Вот и сказке конец.

[GREEN]

№ 3

О чём поёт море?

«Какой же сильный ветер — так и сдувает с ног! А еще волшебная страна Лукоморье называется», — подумала Василина, пытаясь накрыть голову ладошками. Однако это не слишком помогло — все равно вихрь взлохмачивал волосы и обдавал холодом. К счастью, девочка уже подошла к лесу, и уютные кроны деревьев спрятали ее от порывов ветра.

Путь Василины лежал к морю. Она видела его только на картинках, но от взрослых слышала, что пение настоящих волн настолько прекрасно, что не сравнится ни с одним из лучших оркестров мира. Девочка размышляла, о чем может петь море, но так и не могла представить.

Пройдя немного вперед, Василина вышла на полянку, посреди которой раскинулся широкий дуб. На одной из его ветвей лежал красивый черный кот с белыми лапками и манишкой на грудке.

— Здравствуйте, уважаемый Кот Ученый, — несмело произнесла девочка.

Кот не спеша обернулся и посмотрел вниз на Василину. В умных глазах появилось выражение досады оттого, что его ученую персону отвлекли от важных дел. Он разглядывал девочку, как бы раздумывая, заговорить с ней или нет? Ведь Кот недаром Ученым звался: с недостаточно умными людьми не беседовал. Наконец он важно поправил белой лапкой блестящую прядь шерсти около уха и ответил:

— Здравствуй.

Лицо Василины просияло:

— Котик, расскажите, пожалуйста, сказку.

Кот поморщился:

— Еще чего! Ты меня, наверное, с моим дедом перепутала: это он «идёт направо — песнь заводит, налево — сказку говорит». А я ученый, серьезными делами занимаюсь.
— Кто же теперь в Лукоморье сказки рассказывает? — удивилась девочка.
— Сказки? — удивился Кот. — Зачем они нужны? Там же все выдумки.

Василина озадачилась, но решила задать вопрос, который так ее интересовал.

— Котик, вы знаете, о чем поет море?
— У него нет голосовых связок и языка, поэтому оно не поет, а просто шумит, — не задумываясь, ответил Кот.

Ученое животное задрало мордочку вверх, давая понять, что разговор окончен.

«Кот Ученый слишком занят серьезными делами, — подумала Василина, идя по дороге от Дуба Зеленого. — Странно, что он не верит сказкам: ведь сам живет в волшебной стране».

Тропка вскоре привела девочку в деревню, уютно расположившуюся посреди леса. Аккуратные домики, крытые черепичными крышами, жизнерадостно смотрели на мир глазами-окошками. Василина с интересом изучала крыши — несмотря на одинаковую черепицу, они выглядели такими разными: у одной был кусок отколот слева, другая поросла красивым ярко-зеленым мхом, на третьей спала, свернувшись клубочком, рыжая полосатая кошка.

Девочке пришло в голову, что и обитатели домов совсем не похожи друг на друга: «Вот на этом подоконнике лежат конфетные фантики, значит, здесь живет сластена; тот, что рядом, уставлен фиалками и бегониями — сразу заметно, с любовью выращены хорошим садовником. В другое окно видно фортепиано и старинные деревянные часы на стене, еще в одно — компьютер. А на следующем подоконнике — оранжевый плюшевый заяц и банка с молоком, в котором плавает корочка черного хлеба».

Василина остановилась около дома, на подоконнике которого лежала косметика. Чего тут только не было! Помада разных оттенков, тушь, тени для глаз (цветов пятнадцать, не меньше!), тональный крем, пудра, накладные ресницы, накладные ногти…

«И что за модница здесь обитает?» — удивилась девочка. Словно услышав ее вопрос, из дома в сад вышла… настоящая, живая Русалка. Она ловко передвигалась, опираясь на свой длинный блестящий хвост не хуже, чем обыкновенная девушка на ноги.

— Кто здесь? — спросила хвостатая дама и, увидев Василину, улыбнулась. — Здравствуй, деточка.
— Здравствуйте, госпожа Русалка.
— Не просто русалка, а Королева красоты, победительница конкурсов «Самая изящная» и «Леди Лукоморья».
— Ого! Поздравляю вас! — искренне похвалила Василина. Ей раньше не приходилось общаться со знаменитостями такого уровня.

«Вот буду потом подружкам рассказывать», — подумала она с гордостью.

Русалка вдруг погрустнела.

— Ты не видела по дороге Ивана-Царевича? — с надеждой спросила она Василину.
— Нет, не видела. Только Кота Ученого.
— Этого-то… — махнула рукой Русалка. — Он предлагал мне выйти за него замуж. Дарил жемчуга, сапожки из кожи лично пойманного им в амазонских лесах крокодила. Приукрасил, конечно, по поводу того, что сам поймал, но все равно приятно. Дядька Черномор тоже хотел на мне жениться, предлагал половину водного царства. А я полюбила Ивана-Царевича, да одно лишь название — «царевич». Ведет себя, как Иван-Дурак: бездельничает, дерется на улице с другими забияками, а теперь вот к Кикиморе убежал! От меня, Королевы красоты, победительницы конкурсов «Самая изящная» и «Леди лукоморья»!
— А почему он пошел к Кикиморе?
— Говорит, она пирожки с вареньем из вишни вкусные печет и истории смешные рассказывает.
— Может быть, и вам печь пироги и рассказывать истории? — предложила Василина.
— Печь не могу: ногти испорчу, — Русалка с гордостью вытянула вперед красивые руки с длинными — сантиметра на три — ногтями, украшенными бриллиантовыми стразами. — Истории рассказывать пробовала: как я стала Королевой красоты или как выиграла конкурс «Леди Лукоморья». Но без толку: он на середине заснул. А как проснулся, побежал к Кикиморе на пирожки.

Русалка, печально вздохнув, села на крыльцо. Василина стала собираться в путь и напоследок спросила:

— Госпожа Русалка, вы так долго прожили в море. О чем оно поет?

Дама с хвостом поправила пышную челку и, снисходительно улыбнувшись, ответила:

— О моей прекрасной внешности. Думаю, оно гордится этим. Ведь не в каждом море проживает Королева красоты, победительница конкурсов «Самая изящная» и «Леди Лукоморья».

Василина попрощалась и пошла дальше по лесной тропке, но история Русалки не давала ей покоя: «Она красивая, а все равно несчастна. Кикимора страшная, но Ивану-Царевичу нравится с ней общаться. Значит, одна только красота не делает человека счастливым».

— Ой! — вскрикнула девочка, неожиданно споткнувшись обо что-то круглое. Она взглянула под ноги и обнаружила перед собой маленького Колобка.
— Осторожнее, Колобок! — укорила его Василина. — Разве можно так внезапно выскакивать? А если бы я не заметила тебя и раздавила?

Колобок хитро прищурился и покачал головой.

— Нет, не раздавила бы. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел. И от тебя, девочка, запросто уйду.
— Куда путь держишь?
— Никуда. Вернее, куда глаза глядят. На самом деле — это одно и то же.
— У тебя нет дома?
— Нет, я свободен, как ветер в поле — куда хочу, туда и качусь.
— Но ты так и будешь всю жизнь катиться? Ведь тебе некуда прийти, — Василине показалось, в этом есть что-то неправильное.
— Это свобода, девочка. Прощай! — последние слова Колобок договаривал, уже скрываясь вдали за деревьями.
— Колобок! О чем поет море? — крикнула вдогонку девочка.

Ветер принес ответ:

— О свободе.
— Как ветер в поле, — задумчиво повторила слова Колобка Василина. – Но ветер одинок. Зачем нужна такая свобода, которую не с кем разделить?

Хвоя и шишки тихо шуршали под ногами. Вдруг Василина услышала странный, ни на что не похожий шум. По мере того, как девочка шла вперед, он усиливался. Вдруг, откуда ни возьмись, на тропинке возник Осьминожек.

— Приветствую тебя, юная барышня, — он важно поклонился.
— Здравствуйте, милый Осьминожек, — присела в реверансе Василина. — Что это за шум? Словно громадная птица крыльями машет.
— Это море, — ответил Осьминожек. — Оно поёт уже несколько тысяч лет. А может быть, и больше.
— Неужели несколько тысяч? — удивилась Василина. — А о чём оно поёт?
— Обо всём, что видело за свою жизнь. О кораблях, которые бороздили его волны. О судах и людях, утонувших в его пучине. О нас, морских жителях, — он гордо улыбнулся. — Об отдыхающих, которые плавают в нём летом и загорают на берегу. Когда подойдёшь к морю и познакомишься с ним — начнёт петь и о тебе.

Осьминожек достал из-за куста флейту и заиграл мелодию. Сначала грустная, она вскоре приобрела веселые, задорные нотки, а затем стала спокойной и постепенно затихла. Василина захотела попрощаться с Осьминожком, но обнаружила, что он исчез — так же незаметно, как и ранее появился.

Девочка побежала на гул моря. Остались позади домик Кощея, избушка на курьих ножках Бабы Яги, лес начал редеть, и лучи Солнца, пробиваясь сквозь пушистые кроны, грациозно танцевали на листьях, на стеблях, на цветах. Вот последние деревья взмахнули ветвями на прощание. Василина выбежала из леса и не поверила своим глазам! Перед ней простиралось необъятное, бескрайнее, несказанно синее, невыразимо прекрасное Море. Его волны плавно набегали одна на другую, образуя кипенно-белую пену. Она украшала гребни волн, как кружево подол бального платья.

Василина стояла на берегу и слушала море. Сначала она улавливала только гул, но постепенно стала различать в нем ноты. Девочка с удивлением обнаружила в этой музыке себя, маму, папу, маленького братика Влада, подружку Катю и многих других, кого знала и любила. И вдруг она поняла, о чем пело море. О совершенстве этого мира, о его красоте и гармонии, проявляющихся в каждом живом создании — в Коте Ученом, в Русалке, в Колобке и Осьминожке, в непутевом Иване-Царевиче, в Василине и ее родных и близких, во всех детях и взрослых, живущих на Земле…

Девочке захотелось вырасти хорошей и навсегда такой остаться, чтобы не прекращала дивной мелодией звучать Великая Песня Моря.

[GREEN]

№ 4

Как Ванька - дурак добро дарил


Шёл Иван - дурак по лугу. Смотрит, Василиса цветы собирает.

- Здравствуй, Василиса – красавица,- говорит Ваня.

А Василисе приятно стало, что молодец её красавицей назвал. Решила она ему тоже приятное сделать.

- Прими Ваня от меня букет полевых цветов,- подаёт она ему ромашки.
- За что мне цветы?- удивляется Ванька.
- Да, просто так,- отвечает Василиса,- неужели ты никогда просто так ничего не делал?
- Нет,- отвечает Иван,- но это приятно.

Взял он цветы и думает: «Буду и я теперь просто так помогать. Пусть и другим приятно будет.

Зашёл Иван в лес, а там леший работой занят: расчищает тропинки от сухих веток. Стал Ванька помогать лешему. Убрали они ветки с тропинок, а леший и спрашивает:

- Чем же мне Ваня отблагодарить тебя?
- Да, ничего не надо,- отвечает Иван,- я просто так помогал.

Удивился леший, но ничего не сказал, а Ванька дальше пошёл. Увидел он как на поляне, у домика на курьих ножках, бабушка Яга хворост собирает.

Тяжело уже ей. Стал Ванька помогать бабушке. Много хвороста натаскал.

Яга и говорит:

- Спасибо, Ванюшка, сама бы я долго собирала. Решила еду приготовить, кинулась, а хвороста нет. Чем же мне тебя отблагодарить?
- Ничего, бабушка не надо,- отвечает Иван,- я просто так, из уважения.

Пошёл Иван дальше, а бабушка с открытым ртом, от удивления, так и осталась стоять. Понравилось Ивану добрые дела делать. Настроение бодрое. Вдруг слышит, кто-то плачет. Прошёл дальше, видит, Красная Шапочка на пеньке сидит, слёзы в три ручья.

- Ты, чего плачешь?- спрашивает Иван.
- Я бабушке пирожки несла и ножку подвернула,- отвечает девочка.
- Давай, я тебя донесу,- предложил Ваня, взял он её на руки и понёс.

Пришли они к домику, где бабушка жила. Занёс девочку в домик, а бабушка и говорит:

- Спасибо Ваня за внучку. Чем же тебя отблагодарить?
- Ничего не надо,- говорит Иван, я просто так.
- Возьмите, дядя Ваня пирожок,- предлагает Красная Шапочка.

Иван и думает: «Если возьму пирожок, тогда это будет не просто так, а за пирожок», а у самого живот от голода сводит.

- Да, что ты его пирожком угощаешь?- взмахнула рукой бабушка,- я щи сварила, садись, поешь с нами.
- Мне неудобно,- отвечает Иван,- получается, что я Красную Шапочку нёс, чтобы меня покормили.
- Нет, Ваня,- отвечает бабушка,- ты внучке помог, а я тебя, из уважения, к столу приглашаю.

Согласился Иван, только сели за стол, в дверь кто-то постучали.

- Кто там?- спрашивает бабушка.
- Это, я, Волк. Красную Шапочку не видели?- раздался голос за дверью.
- Заходи,- зовёт бабушка,- ты как раз к столу подоспел.

Волк стеснительно протиснулся в комнату.

- Я хотел Красную Шапочку встреть, чтобы проводить,- говорит Волк,- а то мало ли разбойников ходят. Вдруг обидят. А её нигде нет.
- Ваня внучку принёс, она ножку подвернула,- говорит бабушка, - проходи, не стесняйся.
- Говорил я ей,- вздыхает Волк,- не надевай, когда в лес идёшь, туфли на высоком каблуке.

После обеда, распрощался Иван с новыми друзьями и пошёл дальше: добрые дела делать. Подходит к реке, а там девушка в воде плещется.

- Неужели, тонет?- думает Иван и без промедления в воду бросился.

Тянет её на берег, а она сопротивляется. Нелёгкое, оказывается, это дело – спасать утопающих. Вытянул на берег, смотрит, а это русалка.

- Ты чего меня на берег вытащил?- возмущается она.
- Я, думал, что ты тонешь,- извиняющимся тоном ответил Иван.
- Так ты меня спасал?- рассмеялась русалка, ну, раз так, подарю я тебе ожерелье из жемчуга.
- За, что?- удивляется Ванька.
- Просто так,- отвечает русалка,- за то, что ты добрый и готов придти на помощь.
- Подарю - ка я это ожерелье Василисе,- подумал Иван,- что-то мне оно не идёт. А ей к лицу будет.

Побежал он к домику Василисы. Перепрыгнул через бревно и полетел в яму. Яма - глубокая. Хорошо, что рубашкой зацепился за ветки, пока летел. Удар смягчил. Стоит он в яме и не знает, как выбраться.

Увидела белка, что Ванька в яму провалился, и сообщила лешему.

Леший сразу прибежал к Ивану на помощь. Опустил он ему бревно. По нему Ванька выбрался из ямы.

Стал он лешего благодарить, а тот говорит:

- Раз ты мне помог, то и я теперь тебе всегда помогу в нужную минуту. Ведь на добро добром отвечать нужно.

Идёт дальше Иван по лесу и думает:

- Как же я к Василисе в порванной рубашке приду?

Выходит на поляну, а там бабушка Яга:

- Слышала я, ты в яму упал и рубашку порвал. Прими от меня в подарок,- и даёт Ивану красную, расшитую узорами рубашку.
- Это дорогой подарок, бабушка,- отвечает Иван,- не могу взять.
- Я же от чистого сердца,- обиделась Яга,- мне тоже приятно тебе подарок просто так сделать.

Приходит Иван к Василисе и ожерелье протягивает.

- Ой, какое красивое,- говорит Василиса,- это мне?
- Тебе,- отвечает Иван,- за то, что научила меня добро просто так делать.
- Не могу я Ваня принять ожерелье, - отвечает Василиса,- это слишком дорогой подарок.
- Я же от чистого сердца! - взволновался Иван.

Оказывается, так приятно делать подарки, без всякой выгоды. Тогда и к тебе в любую минуту друзья готовы прийти на помощь.

[GREEN]

№ 5 Я был букашкой/сказочная фантазия/
Был жаркий день моих летних каникул. Я и папа Михаил Николаевич, биолог по профессии, часто выезжали в небольшие экспедиции на загородные поляны. Там мы собирали опытные образцы насекомых. Я охотно помогал отцу найти необыкновенные экземпляры бабочек, жучков, муравьёв…

Наша электричка остановилась на знакомой станции «Цветочная». Тёплый ветерок ласкал наши загорелые лица и незаметно мы пришли на нашу любимую полянку. Тут можно не только изучать растения и насекомых, но и «повалять дурака», как говорят в народе. Кувыркания, беготня по поляне с растопыренными руками, напоминали полёт птицы. Наша полянка была мягким ковром душистых трав, тысяч ромашек, васильков, колокольчиков, цветов розового клевера, огромных лопуховых листьев. Бывало упадёшь на траву и валяешься вволю! Лежишь, а перед тобой нежное голубое небо, переливающиеся лучи солнца! Воздух звенит. Он наполнен душистым, медовым ароматом полевых цветов. Тут всё живое, и колючки, и ромашки, и насекомые, которых великое множество. И только здесь, среди моря растений я рассуждаю, что эту земную красоту надо любить и беречь. Мне всегда везло на путешествия. Вот и сейчас новая экспедиция. Чтобы собрать информацию о маленьких полевых зверьках, о червяках, гусеницах, редких бабочках и множества других насекомых, надо помнить, чтобы не навредить природе. Земля - дом для всего живого. Вот и букашки тысячами населяют каждый уголок земли и у них своя история жизни. Иногда насекомых сравнивают с жизнью людей. Ведь у каждой букашечки есть своя семья и детки. Они забавно скачут, а большинство насекомых летают. Вот, человек не может летать, как букашки. Это несправедливо. Почему-то у человека только две ноги и две руки? «Сынок, хватит валяться на траве, пора начинать опыты» - заговорил улыбающийся папа. «Ты что, заснул?» - и пощекотал меня травинкой. « Вот ты много лет изучаешь животных, насекомых, а почему у них всё устроено не так как у людей?» - спросил я. «Согласен, - ответил папа, - чтобы узнать эти тайны, надо жить среди них». «Вот здорово, пожить бы среди букашечек!». Папа улыбнулся, подал мне руку: - «Вставай, мечтатель! Вот в этой баночке несколько видов насекомых с этого поля. Дома, мы будем их изучать, ставить опыты и тогда ты поймёшь, что мир насекомых можно сравнить с жизнью людей. Что-то покажется фантастикой, а на самом деле в уникальном мире животных есть свои законы существования и выживания. Вот так! Нам пора домой, Серёжа! Нас ждут новые опыты, тайны о мире насекомых. Помни, каждая козявочка-загадка» - сказал папа. Эта короткая экспедиция закончилась и мы заспешили на платформу нашей электрички.

***

Дома я подкармливал насекомых капельками мёда. Одну из букашек рассматривал много раз в микроскоп. Это была мошка с малюсенькими крылышками и глазками, а ротик её напоминал хоботок слоника. Вдруг мне позвонил папа и сообщил, что он купил мне билет в детский театр. Наступило воскресенье. Мы спешили на спектакль. В театре нас встретила приветливая, старенькая контролёрша. «Проходите, пожалуйста, сегодня вас ждут фантастические приключения на сцене » - проговорила она, - а, почему папа без билета?». «Извините, мне надо уйти, ждут студенты в лаборатории. Мы выводим новый тип земляного червяка. Представляете, под влиянием фосфорного порошка, червячки неожиданно стали светиться!» - « Папа, ты принесёшь одного червяка домой?»- «Обязательно прихвачу несколько экземпляров. Ну, пока. Да, к концу спектакля я приеду за тобой». В зрительном зале шумели ребята. Все веселились, а я всё думал про светящихся червей. Повернувшись к соседу я спросил: «О чём будет спектакль?»,- тот ответил: «Будет сказка-фантазия про неизвестного чародея-волшебника». Прозвенел первый звонок. Вдруг, мне захотелось стать чародеем и наколдовать путешествие на другую планету, или на дно океана. Я так размечтался, что не слышал ни второго, ни третьего звонка. Погас свет. Зал погрузился в таинственную темноту. Наступила тишина. Зазвучала музыка. Занавес распахнулся и на сцене засверкали цветные огни. Это был мрачный кабинет чародея - доктора Чуфыря. Всюду кипели цветные колбы. Из стеклянных трубок валил дым. Старое, высокое кресло резко развернулось. В нём сидел диковинный старик. Это и был чародей-волшебник по имени доктор Чуфырь. Выглядел он древним старецем с длинными, торчащими во все стороны волосами. Его длинные руки и пальцы были похожи на крючки, а огромный балахон свисал до пола. Доктор широко размахивал руками, переставлял огромные колбы с кипящей, цветной жидкостью, переливал содержимое в котёл. Оттуда валил фиолетовый дым, который окутывал весь кабинет. Доктор взял в руки старую скрипочку и светящимся смычком начал выводить очаровательную мелодию. Она напоминала журчание ручейка. Тоненький голосок скрипки куда-то звал… Мне показалось, что я сплю и повернулся к соседу: «Скажи, это сон?». Но никто не ответил. Было видно, что ко мне со сцены тянется фиолетовый дым из котла волшебника. О, боже! Кроме дыма я уже ничего не видел. Глаза мои слезились и я потёр их руками. Дым растворился, а я стоял за огромной железной дверью. Стало понятно, что там кабинет чародея. Чуфырь, голосом диктора начал читать: « Приказываю самому смелому мальчику войти в мой кабинет!». Я испугался, но мои ноги послушно и медленно зашагами в кабинет. Было понятно, что начались колдовские штучки волшебника. Приказы старика звучали нараспев: «Я, всемогущий чародей-доктор, Чуфырь! Знаю все волшебства, все тайны, умею читать по звёздам. Но я уже стар, глаза слабеют, ноги не служат. Мне нужен помощник, способный и умный мальчик, который помогал бы мне в работе. Я научу его всему, что знаю, а потом передам все мои волшебные книги. 150 лет я жду встречу с помощником!». Его взгляд держал меня в оцепенении. Я не мог шевельнуть даже пальцем. Глаза Чуфыря продолжали сверкать. Всё это походило на картину, что я стою перед ядовитой коброй. В какой-то момент в голове крутилась мысль, что я уснул на театре? Но всё происходящее почему-то не отпускало меня. Это был сказочный сон. Оказавшись в кабинете Чародея от страха я смог выговорить только: - «…б-б-брый день!». Длинная рука Чуфыря цапнула меня и подтащила к огромным, светящимся, выпученным глазам. Чуфырь заговорил мягким голосом: «А, сынок! Что привело тебя ко мне?». Я испугался и затараторил: « Зовут меня Серёжка, что я хочу научиться чародейству и стать волшебником!». - « Прекрасно!» - сказал Чуфырь,- «Я проверю твои знания. Скажи, что ты знаешь о природе? О птицах?». Я говорил обо всём, чему научил меня папа. Мой ответ очень понравился доктору, когда я ему сказал: «Что птиц надо беречь, а особенно насекомых-козявочек». Он согласился учить меня чародейству. Правда, предупредил, что будет учить волшебству с испытательным сроком на две недели. Я закричал: «Ура! Я благодарю вас, Волшебник! Теперь вы сможете научить меня чародейству, а моя голова будет компьтером. И ещё, я хочу есть! Хочу много сока и банан!». Доктор крикнул: «Никакого сока! Вначале дело, а потом еда! Всё надо заработать! В моём кабинете хранятся волшебные книги. Надо навести порядок. Подмети тут, вытри пыль, смети паутину, а потом я дам тебе поесть. Только ничего не разлить и ничего не трогать, особенно эти колбы и гигантскую, волшебную книгу на столе!» Я не выдержал и сказал: « Простите, а нет ли у Вас такого духа, который бы всё сделал сам, без меня?». Чуфырь сильно выкатил от возмущения глаза. Мне стало понятно, что сказал лишнего и показался невоспитанным учеником. « Мне пора, мальчишка! Я скоро вернусь! Помни, сок и банан за твои труды!». Волшебник ушёл, а я начал делать уборку. Да, но уходя Чуфырь произнёс очень полезную фразу: « Ну, кажется, теперь есть кому передать моё могущество!».

***

Меня жутко тянуло заглянуть, что там написано в огромной книге волшебника. Обязательства перед чародеем убрать кабинет, не давали покоя. Схватив швабру я начал наводить порядок. Было видно, что здесь не убирали почти 100 лет. Паутина большими кусками расползалась по стенам. Кресло обросло серой плесенью. Я усердно размахивал шваброй по креслу и от этого становилось ещё грязнее. Облако пыли путешествовало за мной по всему кабинету. Дошло дело и до большой книги. Ударив её шваброй изо всех сил, вдруг что-то взорвалось и с треском с большой скоростью переворачивались огромные страницы. - «Вот это, да!» - и я начал читать, - «Пособие как легко и быстро стать волшебником. Самоучитель по волшебству. Ого! Вдруг и правда можно вызвать духа?». Я залез на книгу: - «Поднимите правую руку и произнесите «Палика-пилика-Дух, явись!». Подняв правую руку я произнёс: -«Чарлика-филика- Дух, явись! …Ничего не произошло? Что-то не так. Повторю ещё! Палика-пилика-Дух, явись!». Неожиданно погас свет. Из старого котла снова повалил едкий, фиолетовый дым, и я увидел плоскую, прозрачную, приплюстнутую, улыбающуюся рожу загадочного урода. Это был злой Дух. Ехидным, визглявым голосом он заговорил со мной: - «Ну, Серёжка, зачем ты меня вызвал? Говори скорей, чего хочешь? Мне нельзя тратить время понапрасну! Ага, ты молчишь, дурачок. Прощай, если ты вызовешь меня снова без задания - увидишь, что будет!». От страха я не мог произнести ни единого слова. Дух с шумом исчез. На пороге показался доктор Чуфырь. Он осмотрел кабинет и принюхался. Да, он обо всём догадался. Чуфырь отвернулся и громко заорал: - «Не хочу тебя больше видеть! Уходи!». От страха я спрятался под кресло. Доктор Чуфырь величаво поднял руки вверх и произнёс над котлом: «Наконец-то я избавился от этого ученика. Надо умолить Духа, чтобы он не сердился…Палика-пилика! Прости мой великий Дух!».- «Простите, господин доктор!» - произнёс я из под кресла. Чуфырь вздрогнул, схватился за сердце и присев на кресло произнёс: «Он ещё здесь?! …Где мои капли?». Я стремительно вылез из под кресла и притащил колбу с каплями Чуфыря. Он выхватил лекарство и залпом опустошил её. Он сидел с закрытыми глазами, долго молчал и я подумал, что наступил мир. Но, не тут-то было! Глаза волшебника сверкнули: «Уходи, глупый мальчишка!» - заорал он и со стен упали старые, чудовищные картины. От крика я сбежал в соседнюю комнату. Доктор поднялся и начал мешать клюкой варево в котле. Я рассуждал: « Если он принял из моих рук лекарство, я не должен бояться доктора, ведь он сейчас мой учитель, а я ученик». Осмелев, я просунул в дверь голову: - «Разрешите, доктор! Я бы давно уехал, но у меня нет автомобиля. Всего хорошего!». Чуфырь упал на колени и взмолился: - «Вон!!! Негодник!». Загремел гром. Старик встал на ноги и проговорил: - «Я тебе уши оторву! Вернись ещё!». Я опять набрался смелости и заглянул: - « Вы сказали, чтобы я вернулся?! Я здесь, господин! Простите, дорогой волшебник! Будьте здоровы!» Доктор закачался и рухнул в кресло подняв руки в небо. Из котла вырвались языки пламени и чёрного дыма. Мне ничего не оставалось делать, как срочно бежать на улицу. Сколько я бежал не могу вспомнить. Силы меня покинули и я свалился, а когда очнулся, увидел знакомую полянку залитую солнечным светом. Мне стало радостно! Это была та самая полянка, где мы с папой изучали букашек.

***

На полянке по-прежнему пахнет цветами и мёдом. Я раздвинул траву: «А, вот и букашечки!» - радуясь я продолжал ползать по земле разглядывая обыкновенного комара. Тут я вспомнил, что мне пора домой и рассказать маме и папе, как я был на службе у волшебника Чуфыря. Мне очень не понравился этот волшебник, а вот Дух запомнился больше. Особенно запомнились слова из волшебной книги: - «Чарлика-филика! Ой, нет, палика-пилика!». Неожиданно затряслась земля и появился тот самый брюзжащий Дух. Он начал издавать непонятные звуки и выпускать из носа, рта и ушей клубы дыма. « Я вас не вызывал!»- вырвалось у меня. «Вызывал - не вызывал, но я знаю, что ты ловишь букашек и уносишь домой в коробке. Разве ты не знаешь, что насекомых надо беречь? Чему тебя только учат в школе? Все насекомые живые, как и ты! Представь, что кто-то поймал тебя и посадил в коробку. Жучков, паучков, бабочек ты не смеешь мучить! Помни, если ты и твои друзья не будут беречь всё живое, я накажу вас всех!». Меня снова охватил страх. Я подумал, что надо бежать и крикнул Духу: - « Я-я-я, а я убегу от тебя, вот!». Но Дух-то знал, что от него никто не убежит. Я опять бежал куда глаза глядят. В это время Дух колдовал для меня наказание: - «Килики-кабалики, стань Серёжка маленьким, как жучок - паучок, как букашка - таракашка! Ха-ха-ха! Я заколдовал мальчишку до тех пор, пока не станет хорошим ребёнком!». И Дух исчез в трещине земли. Стояла тишина. Случилось то, во что мне было трудно поверить. Цветы и трава на поляне стали похожи на гигантские деревья. Встреча с Духом сильно напугала меня. Мой сон продолжался. Я бежал всё дальше в сказку, в страну букашек.

***

«Как здорово, что Дух не поймал меня! Вздумал пугать, что превратит в насекомое» - рассуждал я всё ещё не понимая, что произошло со мной. В небе послышался какой-то гул, похожий на звук самолёта. Это шёл на посадку необычной величины Шмель. Я обрадовался и закричал: - «Ура! Шмель-самолётик, идёт на посадку! Прямо сюда!». Через минуту я увидел вместо колёс самолёта четыре ноги настоящего насекомого. Это был Шмель. Он мягко и нежно сел рядом со мной:- «Вы– Шмель? Вот это да! Шмель-великан!»- и я с любопытством обошёл вокруг Шмеля. «Да, что ты крошка, я обыкновенный Шмель. А вот ты, самый маленький мальчик, какого я когда-нибудь видел. Как тебя зовут букашечка-мальчик?».

Я сердито сказал: - « Серёжка, обыкновенный мальчик! Никакая не букашка!». Шмель громко рассмеялся: - «Ха-ха, посмотри на себя. Ты же меньше, чем трава и цветы. Ты совсем маленький: « Это невозможно, невозможно, невозможно!.. Значит Дух заколдовал меня… Шмелик, посмотри, пожалуйста, продолжаю ли я уменьшаться? Неужели я заколдован?» - «Нет, больше ты не уменьшаешься. Вокруг нас огромные цветы, посмотри вокруг» - сказал Шмель.

Я всё понял, что это Дух наказал меня, но не мог ничего ответить Шмелику. Вдруг земля загудела и совсем рядом послышались чьи-то шаги. Прижавшись друг к другу, мы увидели настоящего великана. Это человек! «Залезай на меня и полетим! Нас раздавят его сапоги!» - закричал Шмель. Я влез на спину Шмеля между крыльев и мы полетели. «Как хорошо, что огромные сапоги человека нас не раздавили!»- рассуждал я, сидя на спине нового друга Шмелика. Мы летели над поляной с большой скоростью. Я еле держался за волоски Шмеля. « Вот это скорость! Как здорово!»- кричал я.

***

Мы приземлились на любимой поляне. - «Спасибо тебе, Шмелик!» - сказал я. Шмель вдруг на мгновение исчез за огромным листком, и я услышал стрекотание Кузнечика. Верхом на Кузнечике, как на лошадке, выехал Шмель. Они лихо прыгали, смеялись и скакали вокруг меня как в цирке. Мне стало весело и я, как укротитель зверей, с восторгом выкрикивал:- «Алле, гоп! Назад, кругом! Присели! Поклон!». - «Мне пора,-проговорил Шмель, - мой друг Кузнечик, знакомься. Он отвезёт тебя в безопасное место. Ты там выспишься, а завтра мы увидимся». Шмель улетел. «Будем знакомы, я Серёжка – букашка мальчик!». «Ты букашка-мальчик друг Шмелика, а значит и мой друг. Садись на меня, для тебя сейчас лошадка!» - я лихо вскочил на Кузнечика и он увёз меня к ручейку. Там под большим лопуховым листком стояла маленькая кроватка. «Отдыхай тут, тебе надо выспаться, а утром я прискачу к тебе! Пока!». Кроватка была из цветочков и я незаметно уснул.

***

Утром начал искать ручеёк, чтобы умыться. Я пробирался через заросли цветов и травы. Всё напоминало тропический лес. Кузнечик догнал меня и проводил к ручейку. Искупавшись в ручейке я захотел покачаться на ромашке, но почти рядом я увидел на качельке маленькую Божью Коровку. У неё были огромные глазки, длинные реснички, красненькие крылышки. Она напоминала хорошенькую куколку. Рядом плёл липкую сеть Паук-Крестовик. –«Господин Паук, пожалуйста, отпустите меня. Мне пора домой,- тоненьким голоском проговорила Божья Коровка. Паук передёрнулся, закряхтел, взял с сети маленький леденец и протянул его девочке. - «Миленькая, Божья Коровочка, хорошенькая, чудесненькая козявочка, ням-ням…Ты мне очень нравишься. Живи у меня, ням-ням. Я буду тебе прекрасным мужем, а ты будешь женой и кормить меня варёными мошками, ням-ням. Я приготовил новую сеть и приглашаю тебя, красавица покачаться. Пойдём со мной, ням-ням!». Божья Коровка хотела убежать от Паука, но тот схватил её и заорал: «От меня ещё никто не уходил живым. Ням-ням! Ты мне нравишься. И если ты будешь мне верно служить, я не буду тебя есть. А пока посиди в этой сети и хорошо подумай!». Он прицепил Коровку к липкой сети, а сам полез куда-то наверх, видимо за добычей. Я и Кузнечик въехали во владения Паука-Крестовика. «Вот здесь мы и отдохнём, - сказал Кузнечик, - будь здесь, а я сбегаю за водой». Кузнечик убежал, а я подошёл к Божьей Коровке. Она плакала. Увидев меня она заговорила:– «Какая вы удивительная, букашка!». «Я - человек. Меня зовут Серёжа! Можно покачаться на вашей качельке?» - попросил я. – «Да-да, садитесь, букашка - Серёжа.» - ласково сказала Коровка. Я присел на качельку и спросил: - «Ты будешь со мной качаться?». Коровка испуганно ответила: «Что вы, нет-нет, вы-человек! Моя мамочка мне говорила, что люди уничтожают насекомых, что они очень жестоки и злы… Хотя, ты не похож на страшного человека на картинке. В школе букашек мы изучаем человека с ружьём и в сапогах, и всё время пугаемся. Неужели вы человек? Вы же настоящая букашка». Я опустил голову и долго молчал. – «А ещё, один человек погубил моего папочку. Он поймал его, посадил в коробку и унёс. Теперь нет моего папочки. Почему ты молчишь букашка Серёжа? Отчего стал таким грустным?». Я ничего не мог ответить маленькой Божьей Коровке. Сидел и думал о поступках людей, думал о том, что никогда не буду больше собирать букашек и сажать их в банку или коробку. « Прошу вас, садитесь со мной покачаться!»- сказал я. «Мне нельзя, я в плену у Паука. Видите эту сеть. Паук привязал меня может меня съесть». Я снова услышал гул. Это приземлился мой знакомый Шмель. - «Шмелик, смотри, злой Паук запутал маленькую Божью Коровку в свою сеть. Он съест её. Скорее её надо спасать!». – «Как здорово ты придумал! Я помогу тебе!» - прожужжал Шмель. «Мы спасём Божью Коровку! Эй, злой Паук-Крестовик, выползай сюда! Между нами будет честный бой! Кто победит, тот навсегда покинет это место! Здесь дом Божьей Коровки! Убирай свои сети!» - прокричал я и отломив больной стебель вместо копья вскочил на Кузнечика. Паук с колючими вилами выполз на бой. «Ням-Ням! Привет, коротышка, букашечка с двумя ногами! Я вижу, что ты вовсе не человек! Спасайся, трус!»- прошипел Паук. Он схватил огромными, колючими лапами Божью Коровку и потащил её в центр своей липкой сети. – «Очередь дойдёт и до тебя, букашка-Серёжа! Ползи сюда наверх, спасай Коровку, ха-ха… Я её тебе не отдам, ням-ням! Вначале я расправлюсь с тобой, глупый мальчишка!» -кричал шестилапый Паук. С невероятной скоростью он спустился вниз и набросил липкую петлю на меня. Я упал с Кузнечика. Не успев опомниться, как липкая сеть запутала меня рядом с Коровкой. Я увидел как Паук вцепился в моего друга Шмелика. Паук и Шмель крепко схватились мохнатыми лапами и клубком катались по полянке. Кузнечик скакал и поднимал пыль, чтобы ослепить Паука. И вдруг, я вспомнил, что знаю волшебные слова, чтобы вызвать Духа. Только он сможет освободить нас. Дух обещал выполнить мою просьбу, если я совершу хорошее дело.

Я закричал: - «Друг мой, Дух-чародей! Прости меня за всё! Палика-пилика, Дух, явись!» Загремел гром, земля затряслась, сети лопнули. Божья Коровка вместе со мной снова на земле! Паук замер. Шмелик подлетел к нам. Все увидели белое облако, в котором улыбалось плоское лицо Духа. На этот раз Дух ласково заговорил: - «Вот видишь, Серёжа, ты оказался очень смелым, добрым другом букашек. В знак благодарности я забираю Паука-Крестовика в подземное царство редких животных! А тебя, Серёжка, я уже расколдовал! Вот проснёшься и увидишь! Пока, друзья! Меня ждут с волшебными чудесами всюду! И на наших глазах Дух и Паук-Крестовик исчезли вместе с белым облаком. Шмелик и Божья Коровка обняли меня. «Смотрите, Кузнечик! Он тоже победитель! Друг мой, пожалуйста, отвези меня домой!» - попросил я. Шмель торжественно заявил: «Друзья! В начале, мы устроим бал всех букашек в честь нашего друга Серёжи, за его смелость, доброту и дружбу!». Я взглянул на Божью Коровку. Она улыбалась мне и держала в лапках лепесток розы. –« Прекрасный Серёжа, я хочу подарить вам этого светлячка. Уже вечер, и он будет освещать путь домой. Помните, мы - ваши друзья, букашечки! Мы всегда будем вас ждать на нашей солнечной полянке!». Начался бал. Светлячки, мотыльки, трекозки, бабочки, жучки, пчёлки кружили вокруг меня безконечным хороводом! Я радовался, смеялся и кажется, начал просыпаться.

***

Я увидел яркий круг света. Просыпаться совсем не хотелось. Мне показалось, что это снова коварный Паук и я закричал: –«Ням-ням, козявочка! Я тебе покажу! Я тебе дам, ням-ням!». Открыв глаза я увидел над собой фонарик папы: «Серёжа, сынок, просыпайся… Посмотри, все дети из театра уже разбежались». Это был мой удивительный сон! По дороге домой я неперставая обо всём рассказывал папе, как я был букашкой. Эту фантастическую сказку я рассказываю ребятам в школе. А пока, я каждый день спешу на лужайку, чтобы поговорить с разными насекомыми. Раздвину траву и шепчу им: «Здравствуйте, букашки, большие и маленькие! Я тут, букашка-Серёжка!»

Ребята, на Земле несметное количество всего живого, уникального, прекрасного! Берегите мир!»

Пусть сны о чудесах снятся вечно! Серёжка!

[GREEN]

№ 6

Камень


- Лежал на склоне горы большой камень. Век лежал, два века лежал и никому не мешал. Летом камень грелся на солнышке и умывался дождевой водой, а зимой отдыхал в снежной постели, слушая завывание вьюги и шёпот метели. Но больше всего камень любил раннюю осень. В это время на палитре художницы Природы краски самые яркие и сочные, а птичьи голоса звонкие и пронзительные. Каждая пичужка перед отлётом на зимовку в тёплые края присаживалась на камень и пела ему попеременно прощальную песенку — то весёлую, то грустную. Веселилась птаха оттого, что летит в лето, а грустила потому, что жаль было расставаться с камнем. Цветы, грибы и ягоды тоже любили камень, за которым можно было укрыться от порывов злого северного ветра по имени Норд.

Однажды летом этот самый Норд, который всегда завидовал большому камню, решил его извести. «Нечего ему тут, на моей горе, возлегать. Пусть катится в долину. Там таких камней много, никто и не заметит его присутствия», — подумал он и стал изо всех сил дуть на камень. Но камень даже не шевельнулся. Понял тогда северный ветер, что ему одному не справиться, и позвал на помощь братьев Норд-веста и Норд-оста. Прилетели братья на зов и стали спрашивать старшего брата, зачем позвал. А тот, в свою очередь, пожаловался на камень. Много чего наговорил с три короба — в руках не унести.

— И чего ты на него взъелся? Лежит и лежит, никому не мешает, — удивился средний брат Норд-вест. — Мы, конечно же, поможем тебе по-братски. Только непонятно: чем тебе камень помешал?
— А я думаю, что Норду уже невмоготу стало слушать, как птицы поют камню хвалебные песни, а от него прячутся, — заметил младший брат Норд-ост.
— Да! Завидую! — признался братьям Норд. — И зависть эта не даёт мне покоя ни днём, ни ночью. Такой злобой пропитался, что уже сам собой не владею.
— Говори, что делать надо, — просвистел средний брат Норд-вест и стал кружить над большим камнем.
— Я постоянно буду дуть на камень сверху вниз, а вы поочерёдно будете дуть на него справа и слева. Так мы раскачаем камень, и он сам покатится по склону в долину, — предложил Норд свой план изгнания камня с горы.

Так как возражений не последовало, то ветры со свистом и воем дружно принялись раскачивать камень. От испуга звери, жившие рядом с камнем, разбежались кто куда, а птицы улетели в долину, где слабые порывы ветра не мешали полёту. Большинство зверей спряталось в пещере, находившейся от камня метрах в пятидесяти вниз по склону. Общая беда сплотила животных. Всегда легче выживать вместе, чем поодиночке. Так думали звери и терпеливо ждали, когда угомонятся ветры. Но прошёл день, минула ночь, а ветры всё дули и дули.

— Думай не думай, а кушать хочется, — произнёс бурундук.

И тогда самые отважные звери покинули пещеру, чтобы добыть пропитание для подрастающих детёнышей. И надо же было такому случиться, что едва звери разбежались по сторонам, как ветрам удалось раскачать камень и сдвинуть его с места. Камень закачался и, направляемый дуновением северного ветра, покатился вниз по склону в долину. Так бы и сбылась мечта Норда, если бы не препятствие, возникшее на пути движения камня, который запнулся о груду мелких камней недалеко от входа в пещеру. Камень перевернулся и закрыл собой вход в пещеру.

Очутившись в темноте, обитатели пещеры испугались. Не так страшна тьма, как неизвестность, её породившая. Заплакали детёныши: кто заскулил, кто затявкал, а иные просто завыли от страха. Услышали звери вой детёнышей и побежали к пещере. Глядь — а вход в пещеру камнем завален. Попытались было сообща камень сдвинуть. Да куда там! Как лежал, так и лежит. Пригорюнились звери, уселись близ камня на склоне горы и давай думу думать. Так бы и сгинули все, если бы не знакомый орёл по имени Глазастик.

Пролетая над склоном горы, тот очень удивился, не увидев камня, на котором любил отдыхать и созерцать окрестности.

«Не иначе как Норд и его братья постарались!» — подумал он и полетел на поиски камня. Нельзя бросать в беде того, кто тебе помогает. Такое негласное правило было у орла. Жаль, что не все и не всегда ему следуют. Но это уже вопрос к совести, а она, как известно, или есть, или её нет. Третьего не дано. И слава Богу, что не у всех совесть отсутствует. В бессовестном мире трудно выживать.

— Что случилось? — послышался клёкот орла над головами пригорюнившихся зверей.

Но те его не услышали, так как в один голос скулили, выли и тявкали, повернув головы в сторону камня, закрывавшего вход в пещеру. Орёл увидел знакомый камень и всё понял. Он опустился на землю рядом с грудой мелких камней и громко захлопал крыльями. Звери замолчали и стали смотреть на орла.

— Я знаю, как вам помочь, — обнадёжил зверей Глазастик.

Услышав, что не всё потеряно, обрадованные звери наперебой стали спрашивать, что и как. Устроили такой гвалт, что ничего не разобрать. Тогда орёл снова захлопал крыльями, и наступила тишина.

— У подножия горы есть потайная пещера, в которой живёт отшельник по имени Хрон. Никто не знает, кто он такой и откуда пришёл. Но только он один сможет из большого камня сделать маленький и, возвратив его на место, вновь сделать большим. Обратитесь к старцу за помощью, — посоветовал зверям Глазастик и, взмахнув крыльями, полетел искать добычу, чтобы накормить своих птенцов.

Проводив орла взглядами, звери стали выбирать послов к старцу. Первым вызвался идти бурундук.

— Я не против бурундука, пусть идёт, — сказал заяц. — Я бы тоже пошёл, только боюсь неизвестности.
— А чего бояться-то? — удивился горностай. — Идём-то за помощью своим детёнышам.
— Чего удивляться-то? — вмешалась в разговор лиса, глядя на горностая. — Заяц по натуре трус, поэтому всегда всего боится.
— Если ты такая храбрая, то могла бы составить компанию бурундуку с горностаем, — огрызнулся заяц.
— Запишите меня, — обратилась лиса к росомахе. — Я тоже хочу пойти к старцу.
— Я думаю, что троих послов будет достаточно, — сказала росомаха.

И все звери согласились с ней. Иногда меньшим числом дело лучше справится.

— Надо же, — с удивлением заметила коза, — не успел никто и глазом моргнуть, как послы исчезли.
— Юркие они, — заметила волчица и глубоко вздохнула.

«Чего это она вздыхает?» — подумала коза и на всякий случай отодвинулась подальше от волчицы. Осторожность никогда не бывает лишней при общении с хищниками.

Но оставим на время зверей горевать у пещеры и последуем за послами. Орёл не сказал, что вход в потайную пещеру, где живёт отшельник, скрыт зарослями колючих кустарников. Поэтому искать его пришлось методом проб и ошибок. Пока горностай с бурундуком бегали по зарослям, лиса по привычке занимала выжидательную позицию.

«Пусть горностай с бурундуком о колючки шубки портят, а я подожду, пока они вход в пещеру не отыщут», — подумала лиса и улеглась на травку близ колючего кустика.

— Да вот же вход! — послышался возглас бурундука.

Лиса, определив направление по звуку, мигом очутилась перед входом в пещеру.

— Чур, я первая! — воскликнула она и, оттолкнув бурундука, проникла вовнутрь пещеры.
— Так нечестно! — возмутился бурундук.
— Где ты видел честных лис? — одёрнул его горностай. — Пошли за ней, а то наговорит лишнего.

Когда они вошли в пещеру, то бурундук увидел, что горностай ошибся в своих предположениях. Онемевшая лиса неподвижно сидела перед отшельником.

— Что с ней? — обеспокоенно спросил бурундук.

Хитрая и подлая, но ведь своя. Нельзя оставлять в беде того, с кем в одной связке.

— Ничего страшного, — ответил Хрон, — попросил её помолчать до вашего прихода.

«Какой же он старец? — подумал горностай, разглядывая отшельника. — У него даже нет седых волос».

— Ха! Ха! Ха! — рассмеялся Хрон. — Разве по седине волос судят о возрасте их владельца?
— А вы и мысли можете читать? — испуганно спросил горностай. — Или это просто совпадение?
— Я много чего умею, — ответил уклончиво отшельник. — В моём мире этим искусством владеют все: и стар, и мал.
— Так вы, значит, из другого мира? — полюбопытствовала лиса, к которой уже вернулись дар речи и способность двигаться.
— Да, я нездешний, — с грустью произнёс Хрон и жестом дал понять, что тема о его происхождении закрыта.
— Меньше будешь знать — лучше будешь спать, — сказал бурундук, глядя на лису с неодобрением.

«Пришли за помощью, а она начинает выпытывать, что, где и как. Не всё ли равно, кто нам окажет помощь?» — подумал бурундук.

— А что надо сделать? — обратился к бурундуку отшельник.

Он с первого взгляда проникся симпатией к скромному зверьку.

— Помогите нам, пожалуйста, отодвинуть камень. Он закрыл вход в пещеру, где остались наши детёныши, — ответил бурундук, и две слезинки выкатились из его круглых глазёнок.

Он отвернулся и смахнул их лапкой.

— Помогу, — ответил Хрон и направился по узкому длинному коридору в глубь пещеры.
— А вы ждите меня здесь, — приказал он зверькам, увидев, что они последовали за ним.

Жаль, что не всем дано умение терпеливо ждать и молча догонять. Вот и лиса извелась вся от нетерпения. То и дело она рыскала по углам пещеры и вынюхивала что-то.

— Не мельтеши! — крикнул горностай. — И без тебя…

Он хотел сказать, что у него нервы тоже не железные, и он тоже мог бы бегать по пещере туда-сюда. Но тут появился Хрон с каким-то прибором в руках, и послы стали смотреть на отшельника. Лисе очень хотелось спросить, что за прибор принёс Хрон. Но, наткнувшись на взгляд бурундука, она решила промолчать.

— Идём! — приказал отшельник, и звери послушно последовали за ним.

Выбравшись из зарослей, Хрон и его свита стали подниматься вверх по склону горы. Вдруг лиса вырвалась вперёд и помчалась к камню.

— Вот он! — закричала она.

Звери, сидевшие у камня в ожидании помощи, подумали, что напрасно они считали лису ненадёжным и лживым зверем. На деле она проявила себя с лучшей стороны. А считавшимися надёжными друзьями бурундук с горностаем почему-то не прибежали первыми. Поэтому, когда они появились на горизонте вместе с отшельником, то всё внимание зверей было обращено только на Хрона. И когда тот приказал каждому зверьку по одному подойти к пещере и попросить своего детёныша отойти как можно дальше от камня, то всё было исполнено неукоснительно.

— А теперь и вы отойдите от камня, чтобы не попасть в зону действия лучей, уменьшающих габариты предмета, — посоветовал Хрон, настраивая принесённый с собой прибор.

«Как может эта труба, усеянная огоньками, помочь сдвинуть камень?» — подумала росомаха, с недоверием глядя на отшельника.

Впрочем, как оказалось в действительности, может не только сдвигать предметы с места, но и уменьшать их в размерах, чему свидетелями были все звери. Конечно же, не сама труба совершала эти действия, а ослепительные лучи света, исходящие из неё.

Когда большой камень достиг размера маленького камешка, который легко умещался на ладони, Хрон отключил прибор и, подняв с земли камешек, положил его в карман своего скромного одеяния. И как только он сделал это, родители и детёныши бросились навстречу друг другу.

Отшельник не стал дожидаться, пока звери выплеснут радостные эмоции и успокоятся. Он отправился вверх по склону горы, чтобы отыскать место, где лежал раньше камень. А тем временем хитрая лиса, заметив, что отшельник не стал возвращаться в пещеру, решила побывать там в его отсутствие. Но когда она прибежала к входу в пещеру, то вместо него увидела гладкую стену.

— Хитрый Хрон! — воскликнула лиса и быстрёхонько вернулась к лисятам, которые в одиночестве сидели близ груды мелких камней.
— А где все звери? — удивилась лиса.
— Они ушли вслед за отшельником, — ответили лисята.
— За мной! — крикнула детёнышам лиса и побежала вверх по склону, то и дело оглядываясь, не отстал ли кто из них.

Но как ни спешили лиса с лисятами, к началу действия они всё же опоздали. Подбежав к зверям, сидящим поодаль от Хрона, лиса увидела, что тот уже включил прибор, и под действием лучей, исходящих из трубы, камень стал быстро увеличиваться в размерах.

— Крикните, когда я должен остановиться, — попросил Хрон зверей.
— Я крикну! — откликнулся на просьбу бурундук.
— Да твой голос никто не услышит, — заметила росомаха. — Надо попросить орла. Ему сверху лучше видно.

И все стали просить орла, кружившего над склоном, чтобы он помог отшельнику определиться с размерами камня.

— Его надо сделать больше, но не в высоту, а в ширину, — предложил орёл.
— Зачем? — удивилась росомаха.
— Чтобы Норд и его братья не смогли его сдвинуть с места, — пояснил Глазастик.

И звери согласились с его предложением. «Какой умный этот Глазастик», — подумал заяц и почему-то вздохнул.

Отшельник усмехнулся и стал увеличивать ширину камня.
— Хватит! — послышался клёкот орла, и отшельник выключил прибор.
— Всё возвращается на ′круги своя! — произнёс он и, наклонившись к камню, погладил его рукой.

Затем Хрон внимательно оглядел зверей, что сидели полукругом от него поодаль, и решил им дать напутствие.

— Ваше невнимание к Норду породило в нём зависть. Если бы вы иногда хвалили Норда за прохладу, которую он навевает в жаркий летний день, или за то, что он отгоняет от вас назойливых мошек, ему бы не пришлось обращать на себя внимание путём изгнания камня со склона горы. Чрезмерная похвала одного в ущерб самолюбию другого часто приводит к непредсказуемым последствиям, чему вы все были свидетелями. Запомните это и впредь будьте благоразумны, — назидательным тоном произнёс Хрон на прощание и удалился восвояси.

Что уж тут скажешь! Ни добавить, ни убавить!
Хорошо, что свет истины всегда пробивает дорогу сквозь тьму невежества.

[GREEN]

№ 7

Путешествие цапли

Прощай, дом

На окраине большого города было небольшое болотце. Возле него росла красивая, роскошная зонтичная акация. Широко раскинув свои ветви, она щедро давала зверушкам и птичкам укрытие от солнца жарким днем и пристанище темной ночью.

Каждый вечер прилетали сюда на ночлег две цапли: белая и серая. Устраивались удобно на широких ветвях, наблюдали закат солнца, обсуждали прошедший день и засыпали. Это был их любимый дом.

Однажды в тихий и спокойный вечер молодая белая цапля попросила старую серую цаплю:

– Расскажи мне о старине.
– Старая я стала, забыла многое. Но что очень хорошо помню – так это бескрайние просторы саванны, которые когда-то были здесь, – ответила старая цапля.
– Как просторы? Ведь здесь везде кофейные плантации и дома, вон какие огромные, – удивилась белая цапля.
– Да, сейчас саванны уж нет. А когда-то на этих холмах паслись стада антилоп, ходили львы, слоны и жирафы, а в болоте жило множество птиц. Сейчас всего этого нет, – с нотками глубокого сожаления в голосе ответила старушка.
– Но что же случилось? – не унималась молодая собеседница.
– Как что? Пришли люди. Много людей. Они поселились здесь и стали хозяйничать. Я прожила долгий век, все это происходило у меня на глазах. Я видела, как на холмах устраивали кофейные плантации. Но это было еще ничего. В конце концов, много всякой живности заводится и на плантациях, и цапля всегда может там найти себе корм. Но люди в городе становились все богаче, они хотели большие, красивые дома, много домов. Люди стали расчищать заросли, осушать болота и строить, строить, строить. Их становилось все больше и больше. А еды, воды и пристанища для птиц и зверей все меньше и меньше. Вот так и произошло все это.

Молодая цапля даже вообразить себе не могла такую картину: звери, разгуливающие на просторах, птицы, щебечущие в кустах…

– Наверное, старая цапля совсем уж из ума выжила, – подумала она. Но не стала ничего говорить – зачем расстраивать старушку? Ну, вообразила себе что-то, пускай.

И она закрыла глаза.
На следующий день цапля вернулась вечером, как обычно.
И не узнала то место, которое было ее домом. Везде стояли машины и какие-то невиданные механизмы с ковшами и лопатами, болото было разрыто и исковеркано. Она с опаской спустилась на акацию и стала с нетерпением ждать свою пожилую соседку. Та вскоре появилась и молчаливо присела рядом.
Молодая цапля вопросительно взглянула на нее.

– Что ты так встревожена? Да, я понимаю. Видишь, уже и до нас добираются – что я тебе вчера рассказывала?

И белая цапля вдруг осознала, что рассказ серой цапли был не выдумкой, а суровой правдой. Ей стало немного не по себе.

– Что же теперь будет с нами?
– Боюсь, то же, что и со всеми остальными. Но пока что у нас есть акация – наш дом. И это хорошо.
– Но где же мы будем добывать пищу? Если не будет болота, не будет и нас, – вдруг высказала молодая цапля самую важную мысль.
– Пока не тревожься. Утро вечера мудренее. А там посмотрим. Отдыхай, – сказала старая цапля и заснула, уставшая за целый день хлопот и забот.

Каждый вечер с тревогой возвращалась цапля к своему дому. И вот наступил день, когда возвращаться стало некуда – акацию срубили. Долго жило, росло ввысь и вширь, радуя всех, дерево у болота, а теперь от него остался всего лишь обрубок, сочившийся последними уходящими в землю соками.

Слезы текли из глаз цапли. Она увидела неподалеку на земле свою бывшую соседку.

Приземлилась возле нее, ничего не сказала.
– Улетай отсюда, пока ты молода и полна сил. Здесь уже не осталось места для нас. Лети на север – я знаю, что там есть много озер, там все еще живет множество птиц. Ты должна найти новый дом. Иначе нельзя, – вдруг сказала старая серая цапля.
– А как же ты?
– Я старая, мне не долететь, а ты можешь и должна это сделать.

Кое-как пристроившись на ночлег на соседнем еще уцелевшем дереве, они постарались заснуть.


Найваша: первая попытка

Ночью цапля спала очень плохо и проснулась с первыми лучами восходящего солнца. Серая цапля уже не спала. Наскоро попрощавшись с ней, ведь все уже было сказано вчера, цапля взлетела и, сделав прощальный круг над тем, что когда-то было ее домом, направилась на север. До этого дня она никогда не отлетала далеко от своего места. Это был ее первый дальний полет. Поэтому она решила сначала набрать высоту, чтобы оглядеться. Так и сделала. Далеко-далеко перед собой цапля увидела гряду холмов, густо заросших лесом. И хотя никакого озера не было видно, она решила довериться совету мудрой серой цапли и лететь туда.

Летела она долго. Холмы были везде, казалось, не будет им ни конца, ни края. И вдруг цапля вылетела на такой простор, что дух захватило. Она увидела простиравшуюся перед ней широкую долину, край которой даже не был виден. Картина была такая необычная и завораживающая, что она невольно замедлила свой полет, чтобы полюбоваться ею.

Это была Долина Великого Разлома. Долину окаймляли потухшие и действующие вулканы, а вдали виднелось озеро. Оно было большое. Берега были зеленые, и цапля заметила птиц по берегам озера. Некоторые птицы кружились над ним.

– Наверное, это хорошее место для жизни. Остановлюсь я, пожалуй, здесь на некоторое время. Может, и для меня здесь пристанище найдется, – решила цапля.

Она обогнула спящий вулкан Лонгонот, полюбовалась на его кратер, заросший лесом, и направилась к озеру. Выцветшая табличка на берегу гласила: озеро Найваша.

Цапля приземлилась.
Не успела она осмотреться, как услышала рядом недовольное:
– Вот, еще одна нахлебница прилетела. Вчера аист, сегодня цапля. Так скоро совсем не останется лягушек. Видишь вон того желтоклювого аиста? Он вчера прилетел такой голодный, что теперь все время стоит, опустив клюв в воду, добычу подкарауливает.

Выпь, недовольно ворча, покачивалась на ветке.
– Здесь такое большое озеро. Неужели вам не хватает еды? – спросила цапля.
– Озеро, конечно, большое, но воды и еды в нем становится все меньше и нам самим не хватает пропитания.
– Почему становится меньше воды? – не унималась цапля.
– Что ты такая непонятливая? – недовольно промычала выпь.
– Ты же летела и видела, что все озеро окружено теплицами. В них выращивают цветы на продажу, самолетами везут их далеко-далеко в большие города, а воду для полива берут из озера. Теперь понятно?
– И что же? Становится хуже?
– Конечно, и чем дальше, тем воды меньше. Посмотри на этот полуостров вдали, знаешь, как он называется?
– Как? – спросила цапля.
– Остров Полумесяц.
– Какой же это остров? – удивилась цапля – Ведь на него можно зайти с берега, не замочив ноги, это полуостров.
– Вот именно, – сказала выпь, – раньше этот перешеек был полностью под водой и люди добирались на остров на лодке, а сейчас хоть на машине заезжай, обмелело озеро. И еще напасть – водяной гиацинт. Не знаю, кто и как завез сюда это заморское растение, но когда он разрастается и закрывает поверхность воды, все живое оттуда убегает, никто не может там плавать, даже люди на моторных лодках.
– Ясно, – грустно сказала цапля.

Она вдруг поняла, что придется ей искать что-то другое.

Цапля опять оглянулась, и озеро и птичье сообщество увиделось ей уже совсем по-иному. Где-то далеко от берега остатки засохшего тростника, полусгнивший лодочный причал. Вот где был когда-то берег! Одинокие цапли, журавли и кулички были озабочены поиском пищи, не было слышно веселого птичьего гама, а лишь тревожные вскрики иногда. Пеликаны, которые обычно живут большими жизнерадостными компаниями, виднелись кое-где поодиночке, и лишь изредка парами.

– Да, – сказала она выпи, – ты, похоже, права. Поужинаю, переночую и завтра полечу дальше.
– Отдохни, конечно, – с видимым облегчением проворчала выпь,– а с рассветом дай Бог тебе удачи…

Утром цапля проснулась с первыми лучами солнца, но выпь уже не спала и настороженно поглядывала на нее.

– Доброе утро и прощай, – сказала цапля. Взмахнула крыльями и взлетела прямо навстречу солнцу.
– Поворачивай на север, – прокричала ей вдогонку выпь, – там есть еще озеро, оно называется Элементаита.
– Спасибо! – Цапля сделала прощальный круг над озером, еще один круг над лесом, подернутым утренней дымкой, и полетела так, чтобы солнце было от нее справа.


Элементаита: а где же озеро?

Цапле не пришлось долго лететь: вдали она увидела воду и розовую каемку вдоль нее.
– Фламинго, – догадалась она.

Цапля направилась к ним. Но снижаясь, она все больше и больше тревожилась.
– Что это? Какое-то странное озеро.

Цапля была поражена открывшейся ей картиной: озера почти не было, оно пересохло, а фламинго скопились на маленьком участке, где еще оставались небольшие лужи. Они топтались в какой-то жиже, что-то добывая там; почти никакой воды, никаких других птиц... Было очень жаль, было грустно... То, что она приняла за воду, был всего лишь мираж.

Цапля все-таки решила приземлиться.
– Что тебе понадобилось в этом гиблом и бесплодном месте? – спросил ее изнуренный жарой фламинго, стоявший в стороне от стаи.
– Издали кажется, что здесь вода. Да и птицы, что живут на Найваше, посоветовали мне направиться сюда. Это ведь озеро Элементаита? – спросила цапля.
– Да, оно самое. Но уже не озеро, а то, что от него осталось. Озеро, которое населяло множество птиц, на котором находились большие гнездовья пеликанов, где нам, фламинго, можно было вольготно жить, осталось только в наших воспоминаниях. Когда-то мы кружились над ним, а в небесах исполняли свои красивые танцы аисты. Скоро и воспоминаний не останется, все птицы улетели. Не сегодня-завтра улетим и мы, так как жить здесь уже нельзя.
– Но что случилось? – встревожено спросила Цапля.
– Есть одна река, которая течет с далеких гор и поддерживает своей водой озеро. Оно наполняется живительной влагой и дает пристанище огромному количеству птиц. Но когда люди начинают забирать много воды из реки для полива, она истощается. Вода не поступает в озеро, и оно умирает. Вот это и случилось. Река не дошла до озера и жизнь в нем прекратилась.
– А есть ли надежда? – продолжала цапля.
– Этого не знает никто. Для нас надежды здесь нет. Мы до последнего дня ждали дождей, которые бы наполнили озеро. Но дождей все нет, этот год, похоже, засушливый. Нам надо улетать. Неподалеку есть еще озеро, на котором тоже живут фламинго и пеликаны. Оно называется Накуру и оно больше этого. Лети туда. Возможно, там тебе повезет.
– А если лететь еще дальше на север, то можно добраться до озера Богория, – добавил фламинго. Там тоже живут птицы, но они не очень любят это место, потому что там много гейзеров на берегу и на мелководье и можно ненароком обжечься. А еще дальше, говорят, лежит озеро Баринго. Но фламинго туда не долетают, так что ничего не могу тебе сказать о нем. А теперь, прощай, мне надо возвращаться к своим.
– Прощай! – сказала цапля.

Она решила не задерживаться здесь больше ни на минуту. Взглянув на оставшихся немногих птиц, которые копошились в лужах, она взлетела и больше уж не оглядывалась.


Следующая остановка – Накуру

Действительно, как только цапля взлетела и набрала высоту, вдали она заметила голубую линзу посреди зеленого леса. Это, наверное, и было озеро Накуру. Оно и вправду было довольно большое. Приближаясь, она увидела своими зоркими глазами розовую пену по берегам, а слух ее уловил непрекращающийся монотонный рокот.

Цапля уже знала, что здесь живут розовые фламинго. Но что это выглядит именно так, она и вообразить не могла. Казалось, пламя охватило берега озера. Миллионы фламинго со своими пурпурными крыльями, на изящных длинных ногах перемещались по мелководью, подобно розовому прибою, а рокочущие звуки, которые они издавали, и был тот шум, который издалека услышала цапля. Пламя местами взмывало к небу: это разом взлетали сотни и тысячи птиц, а их розовое оперение сверкало в лучах солнца. Розовая каемка вдоль берега постоянно меняла свой узор.

Цапля невольно залюбовалась представившейся ей картиной.

Но через мгновение она подумала:
– Красивое зрелище, ничего не скажешь. Но, наверное, постоянно жить в такой толчее и шуме – приятного мало. Ведь мы, цапли, не сбиваемся в стаи, все больше поодиночке. И не потому, что нетерпимые или еще что-то. Просто у нас так заведено. В любом случае нужно сначала присмотреться, а затем уже решать.

И она стала снижаться. С трудом нашла свободное местечко и приземлилась. Рокот, который она слышала в небе, был ничто по сравнению с тем шумом, который производили фламинго здесь, на берегу. Оглушенная, оторопевшая, цапля еще пару раз перелетала на свободное место, но через некоторое время и оно заполнялось розовыми птицами, которые непрерывно перемещались, а иногда двигались ритмично и согласованно, как бы танцуя. То они все строем шагали в одном направлении, то разом поворачивали и снова двигались куда-то. Цапля не могла понять, что они делают. Одно было ясно: здесь покоя не будет. Свободного места не найдешь, а от шума и вовсе никуда не спрячешься ни днем ни ночью. А какие же могут быть лягушки там, где воду топчут тысячи лап одновременно?

Пытаясь добыть себе хоть какую-то пищу и набраться сил после изнурительной дороги, цапля стала охотиться. Но зоркие глаза ее ничего не упускали из виду: боковым зрением она заметила тень, мелькнувшую в близлежащих кустах. Еще мгновение – и она быстро взлетела, с ужасом увидев на том месте, где она только что стояла, большую обезьяну.

Это был бабуин, которых было много в прибрежных кустах. Упустив цаплю, он тут же, не растерявшись, схватил ближайшего к нему фламинго и мигом растерзал его. Только розовые перышки поднялись в воздух.

– На его месте могла быть я. Здесь надо быть начеку, – с тревогой оглядываясь по сторонам, думала цапля. Хотя она раньше не сталкивалась с бабуинами так близко, она много знала про них, и в основном плохое. С бабуином лучше не связываться. Это довольно крупная обезьяна с мощными как у собаки челюстями и острыми зубами. Он наглый, злобный и жестокий боец, а когда бабуины собираются в стаю, даже львы опасаются задираться с ними. Однажды цапля видела, как бабуины загнали леопарда на самую верхушку дерева, и он сидел там, пока они не ушли.
– Что уж говорить про всякую мелочь вроде меня, – подумала цапля.

Надо было поесть, поэтому цапля долго летала над озером в надежде отыскать подходящее место. Но везде она видела огромное количество розовых фламинго. Другие птицы: кулички, аисты, утки тоже встречались ей, но и им тоже нелегко было отыскать корм. Даже пеликанам надо было постараться, чтобы найти свободное место для того, чтобы сообща загнать рыбу в свои «сети».

Наконец-то насытившись, цапля остановилась и на минуту забылась. Она любовалась, как неуклюжие на земле пеликаны парили в небе. Загляденье! Сама, умея красиво летать, она не могла не оценить грациозный полет пеликанов. Но очнувшись, цапля подумала:
– Не нравится мне это место. Само по себе красивое, с виду приятное, но как-то здесь неуютно и тревожно. Как тут построишь гнездо? Где отыщешь пропитание? Как вырастишь птенцов? Нет, такая жизнь не по мне.
– Вот и закат приближается. Придется переночевать на этом озере, а завтра утром отправляться дальше. Как нелегко отыскать место, которое будет твоим, и в котором ты будешь чувствовать себя дома, – размышляла цапля, наблюдая, как последние лучики солнца гаснут в водах озера Накуру.

Ни с кем не разговаривала – разве можно что-либо услышать в таком шуме?

Закрыла уставшие глаза и подняла одну ногу, чтобы вздремнуть перед предстоящим дальним полетом. Хотелось тишины, хотелось покоя. Но даже ночью этого не было на огромном птичьем базаре.


Баринго: новый дом

Рано утром, как только солнце взошло, цапля взлетела. Поджав под себя ноги, прижав нижнюю часть своей длинной шеи к спине, она летела и любовалась рассветом. Картина была завораживающей: солнце плавно вставало и казалось, что озеро пылает под его лучами. Цапля пролетала над большим городом, который подступал к озеру и как будто протягивал к нему длинные щупальца – сточные канавы. В тех местах, где грязные потоки впадали в озеро, цапля увидела несколько погибших фламинго. «Они погибают от загрязнения», – поняла цапля.

– Да, неспроста мне здесь так неуютно, несмотря на красоту. Красота преходяща – пока есть чистая вода. А ее, похоже, уже не так много. Полечу я подальше отсюда.

Цапля все летела и летела. Примерно на полпути незаметно для себя она пересекла экватор. Местность была зеленая и живописная, но пустынная. Иногда она замечала страусов, стада козочек и осликов.

И вдруг все стало меняться. Цапля решила снизиться. Пролетая совсем низко, она вдруг ощутила, что находится в необыкновенном месте. Цапля увидела уходящую вдаль расщелину, такую красивую, что дух перехватило. Синяя гладь озера, кое-где окантованная пышным розовым кружевом, простиралась перед ней. Узор кружева менял свои очертания и переливался в лучах солнца всеми оттенками алого. Иногда узорный покров приподнимался – это взлетали в небо хрупкие изящные создания – фламинго. Озеро, окруженное зелеными горами, высокими и не очень, уходило куда-то вдаль и там сливалось с небом. Снова цапля заворожено смотрела на скользящие танцы фламинго. Она начала плавно снижаться.

Вдруг прямо под ней из глубины озера вырвался бурлящий фонтан. Да не просто фонтан, а всплеск горячей воды! Это была кипящая вода! Цапля испуганно взмыла. Она все поняла.

– Это гейзеры! Поэтому поблизости и нет никого. Значит, это озеро находится рядом с вулканом, который пока что спит, но и во сне горячится, и клокочет кипятком.

И снова ей стало ясно, что для нее это место не может быть домом, так как оно опасно. Вулкан может проснуться в любой момент. И тогда не поздоровится никому, кто окажется поблизости.

– Надо лететь дальше, – решила цапля.

Она летела высоко. Действительно, через некоторое время она увидела воду. Показались берега, обильно покрытые зеленью. Цапля спустилась и поняла, что это, очевидно, и есть озеро Баринго, о котором говорил фламинго.

На озере все было тихо и спокойно: ни тебе непрекращающегося гомона фламинго, ни города поблизости, ни клокотания гейзеров. И хотя цапля была храбрая и ничего этого не боялась, она мечтала поселиться в уютном тихом месте. Здесь обитало множество птиц и зверушек – таких же любителей тишины и покоя.

Было заметно, что недавно вода в озере сильно поднялась, так как многие деревья, которые обычно растут на суше, стояли в воде. Цапля также увидела несколько наполовину затопленных хижин, которые, очевидно, были покинуты совсем недавно. «Вот и хорошо, – подумала она, – никто не будет нас беспокоить».

Среди множества птиц цапля отличила еще несколько таких же белых цапель, как она, и еще красивого черного журавля, который тоже приметил ее и уже шел ей навстречу. И сразу стало радостно и хорошо. Она вдруг подумала, что нашла свой дом, который так долго искала, и, возможно, новых друзей. И что ее трудное и опасное путешествие было не напрасно.


Послесловие

Мелководье, которое так любила цапля, кишело рыбешкой, лягушатами и другой живностью. Часами стояла она в воде, поджав одну ногу: в прохладной воде ноги мерзнут, и она поочередно согревала их. А может быть, так она «обманывала» лягушек и рыбу – те принимали ее ножку за камышинку, торчащую из воды, и без опаски проплывали мимо. Тут уж длинная гибкая шея служила верно, а острый клюв-гарпун цапли не промахивался. Бывало, попадалась и крупная добыча, но таким клювом цапля ловко удерживала даже большую скользкую рыбу.

А самым замечательным зрелищем в этом месте был восход солнца. Цапля всегда знала, как это будет, но все равно ей было приятно и радостно застать начало нового дня. Только что было тихо, но вот проснулись повсюду птички и приветствуют солнышко звонкими трелями. Стрекозы разом взлетели и закружились над водой, искрясь в солнечных лучах. Сытые, умиротворенные бегемоты, которые всю ночь паслись на берегу, возвращаются в озеро. По-утреннему шелестит в камышах и плещет водой ветер.

Солнце вставало из-за острова, лежащего посреди озера, и его лучи огибали его, как бы обнимая. Вода становилась алой, и солнечная дорожка на воде манила цаплю вдаль. Но она знала, что как бы ни было хорошо там, вдали, лучше всего ей здесь, в этом месте, которое стало ее домом.

[GREEN]

№ 8

Мальчик и воробышки


В квартире, где жила семья Мальчика, была маленькая кладовка, в которой хранились всякие ненужные вещи. В ней было единственное окно, да и то всегда закрытое плотной занавеской, так что это было по существу совершенно тёмное помещение. Время от времени туда заходил кто-то из членов семьи, чтобы положить или наоборот взять какие-то сезонные вещи. Вот и на этот раз Мальчик зашёл в кладовку в начале лета, чтобы достать свою удочку. И вдруг он услышал какой-то шорох за окном. Он подошёл и осторожно отодвинул занавеску. А там вовсю шла стройка. Маленький пёстрый воробей строил в углу оконного проёма, на наружном кирпичном подоконнике своё гнездо. Мальчик с интересом наблюдал, как птичка ловко вплетает в уже сооружённый остов принесённую соломинку. При этом воробей работал своим клювиком как умелая кружевница, плетущая своё хитрое изделие. Пернатый строитель сделал своё дело и улетел. Вскоре прилетела другая птичка с былинкой в клюве. Она также ловко вплела свой строительный материал в каркас домика.

Мальчик с полчаса, затаив дыхание, внимательно следил за кропотливой работой дружной парочки.

"Наверно, муж и жена строят дом для будущих детей" - подумал он.

С той поры наш герой каждый день забирался в тёмную кладовку и из-за занавески наблюдал за горячей стройкой.

Ему удалось разглядеть строителей. Это были небольшие птички коричневого цвета с тёмными пятнами. Животики у них были светлые. На крылышках - жёлтенькие полоски. У одной из птиц - чёрное пятно, которое охватывало шейку и грудку. Этого воробышка Мальчик назвал Мишка, а другого, без пятна - Машка. Правда, он не был уверен, кто из них мальчик, кто девочка.
Тем временем птицы достроили свой домик. По форме он напоминал крупную картофелину. У гнезда было проделано небольшое отверстие.

Последнее, что сделали воробьи - застелили дно гнёздышка пухом, перьями и ещё какими-то мягкими кусочками.

"Ишь, какие умные, - удивлялся Мальчик, - делают чтобы было не жёстко!"

Что ещё восхитило нашего наблюдателя, так это то, что сообразительные птицы проделали входную дырочку с той стороны гнезда, которая была обращена к окну кладовки, а следовательно не видна снаружи. Это обрадовало Мальчика ещё и потому, что теперь он имел возможность наблюдать за тем, что происходит внутри птичьего домика.

После окончания стройки птицы частенько залетали в гнездо и подолгу сидели там. Однажды, когда Маша выпорхнула из домика, Мальчик увидел, что в нём появились яички: несколько маленьких белых катышков с коричневыми крапинками. Значит, он правильно разобрался : без чёрного пятна - это Маша, девочка...

А на следующий день Мальчику довелось наблюдать, как воробьиная пара защищает своё гнездо от недругов.

В какой-то момент, когда Миша и Маша отсутствовали, к подоконнику, где находилось гнездо, подобралась белка. Мальчик давно удивлялся умению этих наглых животных перемещаться по совершенно гладкой стене. Серая разбойница вплотную приблизилась к гнезду и уже заглядывала в дырочку, в то время, как Мальчик мучительно соображал - как спасти беззащитные яички? И вдруг раздался оглушительный щебет и перед белкой возникла маленькая, взъерошенная Маша. Крохотный воробышек стремительно кружил над головой белки, казавшейся рядом с ним великаном, буквально касаясь её крыльями, и отчаянно крича что-то на своём воробьином языке.

Белка замерла от неожиданности, потом сделала неловкое движение и едва не свалилась с высоты второго этажа. Потом испуганно глянула глазами- бусинами на смелого воробья, отпрыгнула от гнезда и стала осторожно спускаться по вертикальной стене. Мальчик облегчённо вздохнул, а самоотверженная птичка прямо-таки рухнула без сил в отверстие гнезда.

После этого дня Маша исчезла из поля зрения Мальчика. "Видимо, она высиживает птенчиков" - догадался он.

Прошёл день, другой, третий - воробьиха не появлялась. Юного наблюдателя ужасно занимал вопрос: действительно ли Маша вовсе не отлучается из гнезда, а если это так, то как она питается?

Несколько раз он видел, как в птичий домик влетает Миша, и ему даже казалось, что он несёт в клюве что-то вроде зёрнышка, но полной уверенности не было...

Но вот, наконец, после двухнедельного наблюдения из-за чуть отведённой занавески, Мальчик поймал момент, когда воробьиха вылетела из гнезда.
Заглянув в отверстие птичьего домика, он заметил какое-то живое шевеление. Взял отцовский бинокль, и тогда обнаружил, что там барахтаются несколько голых, будто ощипанных беспомощных птенцов.

- Ура! - радостно закричал Мальчик. - С днём рождения, воробышки!

Теперь его наблюдения стали ещё более увлекательными.

Рано утром первым из гнезда вылетал папа Миша. Он приземлялся на травку возле дома, замирал, вытянувшись, словно столбик, вертел головкой вправо, влево, вверх - в поисках чего-нибудь съедобного для детей. Увидев что-то полезное, стремглав бросался то в гущу травы, то к стене дома или к дереву - решительно хватал своим крепким клювом какого-то жучка-паучка и тащил добычу малышам. Потом его сменяла мама Маша, которая вела себя примерно также.

Через некоторое время они перестали задерживаться вблизи дома и улетали в поисках пищи куда-то подальше. Как заметил Мальчик, они исправно приносили корм воробьятам буквально каждые несколько минут. Детёныши встречали родителей весёлым писком, высовывали свои лысые головки из гнезда, вытягивали худые шейки...

Мальчик обратил внимание, что папа-воробей порой не забирался в гнездо, а приземлялся рядом и , уткнув клюв в пёрышки, так и дремал до утра.
Это напомнило юному наблюдателю сцену когда их сосед, пенсионер Иван, возвращался домой пьяный, жена не впускала его и он вынужден был ночевать за дверью.
Правда, у воробья была другая причина : наверное, с появлением детёнышей в птичьем домике стало очень тесно.

Однажды одно из окон в квартире Мальчика оказалось открытым, и воробей Миша залетел в комнату. Мальчик в этот момент подошёл к двери и наблюдал, как гость порхает с подоконника на шкаф, со шкафа на стул, со стула - на обеденный стол. Здесь он воровато огляделся, быстро-быстро склевал остатки хлеба, а последнюю крошку зажал в клюве и, вылетев в окно, понёс деткам.

После этого Мальчик стал специально открывать окно и насыпать крошки на подоконник.

Но однажды это едва не привело к беде. Юный наблюдатель, находясь в кладовой, услышал страшный шум и крики в гостиной. Когда он прибежал туда, то увидел такую картину : по комнате беспорядочно мечется воробей, а его преследует с веником в руке домработница Нюра.

- Ах ты, ворюга проклятый! - в ярости кричала она. - Я тебе задам! - и на глазах у Мальчика она шмякнула воробья веником. Миша упал на пол , и если бы не Мальчик, Нюра, наверное, прибила бедную птицу. Но он успел схватить воробья, выбежать за дверь - и бегом в свою кладовку. Держа воробья в ладонях, он стал часто дышать на него, словно согревая. Потом подошёл к окну, отодвинул занавеску, открыл фрамугу и положил птицу на подоконник. Через несколько минут воробей поднял голову, посмотрел по сторонам, встрепенулся и вылетел в окно...

Несколько дней Мальчик наблюдал за полной забот и волнений жизнью воробьиной семьи. А потом случилось несчастье. В один прекрасный день Миша и Маша пропали. То ли их сожрали кошки, то ли подбили рогатками злые мальчишки - только они больше не прилетали, чтобы покормить своё прожорливое потомство.

Четыре голодных птенчика тянули тонкие шейки, неистово пищали, а кормильцев-родителей не было. Так прошло полдня. Мальчик понял - воробьи уже не вернутся. А птенцы всё кричали и кричали, требуя пищи. Что же делать? Как сохранить жизнь сироткам-воробышкам? Ведь он даже не знает, чем их кормить! Видел. что родители приносят каких-то насекомых, но где их взять?

Мальчик бросился в зоомагазин. Ему повезло : пожилая работница магазина, выслушав его жалобный рассказ, подробно описала, как кормить птенчиков, и дала две коробки : в одной были мелкие жучки с каким-то наполнителем, а в другой - питательная смесь : рис, овёс, просо и что-то ещё. В придачу приложила небольшой пинцет, чтобы кормить птенцов из двух коробок.

Мальчик помчался домой, бросился в кладовку, отдёрнул занавеску, открыл окно. Из гнезда торчали только две птичьи головы, две другие безжизненно лежали на мягкой подстилке.

Голодные воробьи, увидев перед собой человека, запищали и отпрянули в глубину гнезда. Мальчик вскрыл первую коробку и подхватил пинцетом жучка. Ему стоило больших усилий выманить воробьёныша и почти насильно впихнуть в него пищу. Тоже самое он проделал и со вторым детёнышем. После этого птенцы успокоились и осмелели, Несколько минут они жадно глотали пищу, потом опустили клювики и задремали.

Мальчик попробовал оживить двух поникших воробышков, но из этого ничего не вышло : как он ни тормошил их пинцетом, они не двигались. Он потрогал их рукой - оба холодные. Тогда Мальчик подобрал здесь же, в кладовке, тряпицу, завернул в неё два маленьких тельца и вышел в садик, прилегавший к дому. Выкопал лопатой ямку и схоронил в ней двух птенчиков. На могилку поставил горшочек с недавно распустившейся розой...

С этого дня для Мальчика наступила горячая пора. Птицы просыпались ни свет ни заря, громко пищали и требовали пищи. Их новый кормилец, несмотря на недовольство родителей, устроил себе в кладовой лежанку на старом сундуке, и с утра до ночи потчевал детёнышей то жучками, то зерновой смесью.

Его подопечные совсем перестали бояться, порой склёвывали корм прямо с его руки, а Мальчик с интересом наблюдал, как воробьишки на глазах приобретают благообразный вид. За короткое время из голых неприглядных скелетиков они превратились в красиво оперённых пузатеньких птичек.

Глядя на их ротики, обрамлённые жёлтой каймой, Мальчик вдруг понял, почему дедушка зовёт его желторотым. "Это же значит "птенчик", - догадался он.

С любовью наблюдая за своими воспитанниками, Мальчик, по уже нажитому опыту, воробья с чёрным пятном на грудке назвал Сеня, а того что без пятна - Соня.

Между тем воробьиная парочка стала проявлять активность, Сперва они высовывали головы и с любопытством выглядывали из гнезда, потом попытались из него выбраться. Сразу не получилось.
Однажды один из них долго пыхтел и выкарабкивался наружу и наконец, перевалил своё пухлое тельце через край домика. Затем встал на ноги и быстро-быстро запрыгал к краю подоконника. Наблюдавший за ним Мальчик не успел опомниться, как воробей замахал куцыми крылышками и кувырком полетел вниз со второго этажа. Крылышки всё же смягчили удар, и он благополучно приземлился на травку. Поднял голову и огляделся. И в ужасе увидел дремлющего на солнышке кота. Животное сладко потянулось и направилось к свалившемуся с неба птенцу. Подошёл и тронул его лапой. Детёныш заверещал и в панике замахал крылышками. Кот тронул его ещё и ещё, как он обычно играл с мышками. Воробышка парализовало от страха. Наверное, кончилось бы всё печально, если бы Мальчик, наблюдавший эту сцену, не скатился с лестницы и не вырвал птенца прямо из лап серого хищника.

Когда спаситель нёс воробышка наверх, ему показалось, что в какой-то момент тот благодарно приник к его груди. А может, почудилось...

Вскоре птенцы совсем осмелели. Они вылезали из гнезда, подбирались к краю подоконника и поглядывали вниз. Наконец, однажды Сеня замахал крыльями и слетел с подоконника. Сделал небольшой круг и вернулся. Соня встрепенулась и повторила его манёвр. Потом опять пустился в полёт Сеня, и сделал круг побольше. Соня совершила точно такой же вираж. Сеня взлетел, оглянулся на подружку, и она вспорхнула вслед за ним. Они вместе сделали большой круг и скрылись за соседним домом.

- Улетели, - с грустью произнёс Мальчик. - Выросли и теперь уже не вернутся, - он присел на свой сундучок и опустил голову.

Но минут через пятнадцать он услышал громкое чириканье и , взглянув в окно, обнаружил заглядывающих в комнату воробьишек. Они как будто давали знать Мальчику: "Мы здесь! Мы вернулись!"

Их юный воспитатель запрыгал от радости. Потом притащил из столовой краюху хлеба, открыл окно и стал крошить её на подоконник. Птички радостно клевали крошки, нисколько не боясь присутствия человека. Соня даже склевала кусочек прямо с руки Мальчика...

Надо сказать, что молодые воробышки были весьма изобретательны в способах добычи пищи. Они, например, неплохо подпитывались из мусорных баков, стоявших около дома, куда жильцы выбрасывали пищевые отходы. Смышлёные птицы, заметив, что кто-то несёт вёдра с мусором , живо порхали вокруг этого носильщика и его ноши, а когда он опорожнял вёдра в баки, тут же принимались копаться в их содержимом.

Воробьи уже окончательно "встали на крыло", и Мальчика тревожило, что они улетали в поисках пищи всё дальше и дальше. Поэтому он установил для них возле дома две кормушки : одну - с той стороны, где было их гнездо, врыв для этого в землю специальный столбик, а другую - в садике подвесил на берёзу. Он регулярно пополнял кормушки свежим зерном.

И действительно, после этого птицы стали реже отлучаться из гнезда. Но эти кормушки стали причиной смертельной опасности, которой однажды подверглись две молоденькие птицы.

Дело в том, что как только Мальчик повесил кормушки, к ним стали слетаться пернатые со всей округи. Он, в общем-то был совсем не против - корма на всех хватит, но возникший птичий базар привлёк внимание хищников. Мало того, что возле злачного места стали собираться коты и кошки, промышляющие охотой на безобидных пташек, так тут ещё однажды появился крылатый хищник. Отец Мальчика сказал, что называется он ястреб-перепелятник.

Это была довольно крупная птица, величиной с курицу, с широкими крыльями и длинным хвостом. Сверху перья у неё тёмно-серые с голубоватым оттенком, а грудка - полосатая, словно матросская тельняшка, с розовым отливом. У неё был крючковатый клюв и жёлтые немигающие глаза.

Ястреб обычно устраивался на ветке старого дуба и высматривал добычу.

И вот однажды хищник углядел Сеню и Соню, клюющих зёрна из кормушки. Он камнем метнулся с дуба, сбил на землю Соню, придавил когтями и уже занёс было над ней свой страшный клюв, как вдруг перед ним возник Сеня. Он громко щебетал и отчаянно кружил вокруг ястреба, который от неожиданности отпустил Соню и, взмахнув крыльями, устремился за Сеней. Тот улепётывал, не поднимаясь высоко, стараясь увлечь ястреба за собой - подальше от подруги. Хищник - за ним. Он едва не догнал воробья но тот в последний момент взмыл вверх и спрятался в листве берёзы. Тогда ястреб решил вернуться к Соне, которая по-прежнему лежала без движения на траве. Он подлетел к воробьишке и дело ,конечно., кончилось бы плохо, не окажись поблизости Мальчик. Он схватил метлу и бросился на хищника. Испуганный ястреб оставил свою добычу, развернул широкие крылья и нехотя взмыл в небо.

Обессиленный Мальчик опустился на землю и некоторое время приходил в себя. Потом подошёл к Соне, взял её в руки. "Тёпленькая. Слава богу, жива!"

Он приник губами к её клювику и почувствовал, что птица дрожит. Держа Соню в ладонях, он осторожно поцеловал её пёрышки. Она вдруг глянула на него круглыми чёрными глазками и, шатаясь, поднялась на лапки. Мальчик радостно засмеялся. В этот миг Сеня вылетел из своего укрытия на берёзе, сделал круг над спасителем, на лету слегка клюнул Соню в затылок, а потом уселся Мальчику на плечо.

Ободрённая другом Соня взмахнула крылышками, сделала вираж вокруг Мальчика и приземлилась на другое плечо.

Мальчик шёл к своему дому с гордо поднятой головой, с двумя маленькими воробышками на плечах.

А на крыльце дома стояла вся его семья - мама, папа, братик и сестрёнка. Они только что с ужасом наблюдали за жаркой схваткой и теперь аплодировали во все ладошки трём юным героям...

[GREEN]

№ 9

ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА

- Постой, не засыпай, мы расскажем тебе новую сказку, - вскричали Солнечные зайчики.
- Я научу тебя рисовать звездами, - сказала Фея.
- Ты научишься слышать музыку таинственной тишины ночи, - прошептали звезды.
- Ты поймешь, как связать из серебряных струй дождя прекрасное покрывало принцессы, - пропели капельки.
- Я расскажу тебе, как слышать другую душу и понять ее,- прошептал ангельский голосок.
- Я научу тебя распознавать среди множества снежинок, единственную, - шепнула Снежная королева.
- Ты узнаешь, о чем говорят не только звери, птицы и растения, но и камни.
Она слышала все это, и ее обволакивало, словно каким-то теплым облаком. Потом облако рассеялось, и Она увидела, что находится в дивном саду, наполненном чарующими ароматами и необыкновенными цветами, гомоном птиц и журчанием воды. Легкий ветерок ласкал ее волосы, от чего ей стало щекотно.
- Где я, - спросила Она, надеясь кого-то увидеть рядом.
- Ты в Стране Сновидений, - сказала прекрасная Фея, появившаяся неизвестно откуда.
- Ну, как я сюда попала?
- Ты просто уснула, а здесь, в этой стране, возможно, все самое удивительное.
- Все-все,- удивилась Она, глядя на Фею широко открытыми глазами.
- Конечно, все, но то, что случится здесь, ты не сможешь взять с собой, ведь это знания, с тобой останутся твои новые знания.
- Значит, я научусь чему-то волшебному в этой стране или мне это все только снится?
- Учеба в школе волшебства происходит мгновенно, ведь Время в Стране Сновидений идет совсем по иным законам. Ты будешь помнить все, если никому не расскажешь о том, что здесь случится.
- А могу я увидеть того, о ком мечтаю, - спросила Она Фею, - только образ, чтобы я могла узнать его при встрече?
- Я могу показать тебе его образ в моей волшебной чаше, но это не приблизит вашу встречу и не решит ничего в твоей жизни.
- Я очень хочу увидеть его сейчас.
- Смотри в воду внимательно, - сказала Фея, показывая в Волшебную чашу своим очаровательным пальчиком.
Она взглянула туда, куда показала Фея, охнула и упала без чувств.
Очнулась Она в своей комнате, дома, но хорошо помнила о том, что произошло с ней, ведь так иногда бывает, когда проснешься. Ей казалось, что Она пробыла в волшебной Стране Сновидений очень долго, ведь так много всего там происходило.
Она вспомнила бал в замке Феи, куда были приглашены сказочники и герои сказок Там была грустившая без любви Снежная королева, которая любовалась Золушкой и ее принцем, вальсирующих с ней рядом. Это так тронуло ее, что она чуть не заплакала, настолько растрогалась. Крестная Золушки Фея, тоже находилась рядом и любовалась своей крестницей. А Кот в сапогах для себя прелестную кошечку на балу приглядел, Он выбросил сапоги и шляпу, ушел на балкон со своей кошечкой любоваться звездами и Луной. Баба Яга так принарядилась, что ее невозможно было узнать. Спящая красавица танцевала, окруженная гномами, Фея цветов танцевала в кругу зверей и птиц, окруженная другими Феями. Гостей было видимо-невидимо, и все веселились, танцевали, пели, радовались.
Она помнила и учебу в Школе волшебства, но самое сильное впечатление произвел на нее образ, увиденный в волшебной чаше с водой, потому что он был ей знаком. Она была очень удивлена, так как не знала, что именно Он – ее судьба
Несмотря на то, что Она знала своего избранника, прошло еще много времени, прежде чем судьба свела их вместе.