МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ: «Триумф короткого сюжета» - реализм, рассказ о жизни (до 15 тысяч знаков с пробелами) - МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ

Перейти к содержимому

  • 8 Страниц +
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • Последняя »
  • Вы не можете создать новую тему
  • Тема закрыта

«Триумф короткого сюжета» - реализм, рассказ о жизни (до 15 тысяч знаков с пробелами) Конкурсный сезон 2017 года.

#21 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 15 декабря 2016 - 00:34

20

КЛЕТКА


Утро было тёплое.
Небо было чистое.
Настроение было хорошее.
Трамвай подошёл быстро.
Мальчик весело взлетел по ступенькам.
Запрыгнул на первое сиденье.
Мама осталась стоять рядом.
Боялась помять новую юбку.
Поехали.
Мальчик повернулся к окну
и стал смотреть на мир.
Мир был широкий и высокий.
Мир был разный и странный.
Мир был интересный и звучный.
Звуков было много:
знакомые и незнакомые,
обычные и необычные,
а больше всего было интересных.
Снаружи было светло и радостно.
Дети шли в школу с цветными ранцами за плечами.
Взрослые шли на работу, задумавшись о чём-то.
Остановка.
Перекресток.
На перекрестке скопилось много разных машин.
Светофор не работал:
лампочки не светились.
Милиционер стоял на середине дороги
в красивой форме
и красиво махал палочкой.
Палочка была длинная и красивая.
С чёрными и белыми полосками:
вверх-вниз,
вверх-вниз,
вверх-вниз,
ещё вверх-вниз,
а теперь – в сторону.
Машины поворачивали, куда палочка показывала.
По тротуару шла старая-старая старушка
и тянула тележку на двух колёсиках.
Колесики были кривые.
Колёсики скрипели:
«Скрип-скрип…
Скрип-скрип…
Скрип-скрип…»
Тележка весело громыхала:
«Тррр–тррр…
Тррр–тррр…
Тррр–тррр…»
Из сумки на тележке слышался
интересный стеклянный звон.
Так звенят пустые бутылки.
Женщина с белой собачкой
махнула кому-то рукой.
Какой-то дядька подбежал к ней.
Это неинтересно.
Поехали.
Трамвай раскачивался.
И скрипел.
Колеса бились о рельсы
и издавали громкие железные звуки.
Мальчик болтал головой в такт ударов по рельсам:
два раза –
вверх-вниз…
вверх-вниз…
вверх-вниз…
вверх-вниз…
три раза –
трах-тах-тах…
трах-тах-тах…
трах-тах-тах...
Остановка.
Мальчик переключился на дверь.
Дверь открылась с интересным грохотом.
Вошла толстая женщина и худая девочка.
Они сели напротив.
Женщина открыла сумочку.
Подошла кондуктор.
Женщина дала кондуктору деньги.
Кондуктор дала женщине билет.
Девочка уставилась на мальчика:
смотрела…
смотрела…
смотрела…
Потом показала мальчику язык.
Мальчик поджал губы и отвернулся к окну.
Поехали.
На дороге стало больше машин.
Все разные.
Красивые.
Цветные.
Интересные.
Фургон с названием «Пiво, як воне є».
Автомобильчик с непонятными буквами на дверце.
Огромный грузовик захрустел шинами
и медленно покатил вперёд.
Трактор с прицепом пустил чёрную струю.
Прямо в окно.
Потом протарахтел и исчез впереди.
Фу-у-у-у…
Скорая помощь встала рядом с его окном.
Молодая женщина в белом халате
посмотрела в его сторону.
Потом мягко улыбнулась.
Мальчик не удержался и тоже улыбнулся.
Женщина помахала ему рукой.
Мальчик не удержался и тоже помахал.
Скорая помощь уехала.
Мальчику стало грустно.
Мимо прошуршал сверкающий зелёный автобус
и исчез впереди.
В обратную сторону медленно проехал
новый красивый троллейбус.
На нём были большие красивые буквы.
Мальчик прочитал про себя:
«Лю-бить-харь-ков-ра-бо-тать-для-лю-дей».
Странные слова.
Мальчик ничего не понял.
Троллейбус укатил.
Остановка.
Вышел мужчина в серой шляпе
и сером пиджаке.
Вошла женщина с красным ведром
и большой сумкой.
Села напротив,
только у противоположного окна.
Потом вошёл худой мужчина с длинным носом
и клеткой.
Мужчина встал около девочки.
Клетка повисла рядом с мальчиком.
Мальчик посмотрел на клетку.
Клетка была металлическая.
Новенькая.
И блестящая.
В клетке сидела птичка.
Птичка была маленькая.
Жёлтенькая.
И голубенькая.
Птичка не двигалась.
Птичка не чирикала.
Птичка молчала.
Птичка была грустная.
Птичка смотрела на мальчика печальными глазами.
И мальчик смотрел на птичку печальными глазами.
Они смотрели друг на друга, не отрываясь:
смотрели…
смотрели…
смотрели…
смотрели…
И вдруг мальчик вскочил
и вцепился пальцами в клетку.
– Выпусти птичку!
Мужчина испуганно отшатнулся.
– Выпусти птичку! Выпусти!
– Дима! Сядь и сиди спокойно! – сказала мама спокойно.
– Выпусти её! Зачем ты держишь её в клетке?
– Дима!
Мама посмотрела на мальчика с негодованием.
Женщина напротив посмотрела на мальчика
с неодобрением.
Девочка напротив посмотрела на мальчика
с удивлением.
Старушка с ведром посмотрела на мальчика
с сочувствием.
Она одобрительно покивала головой.
Мужчина пытался вырвать клетку из рук мальчика.
– Дима! Отпусти клетку! Сядь! – сказала мама спокойно.
– Выпусти птичку! Отпусти её!
Что она сделала тебе плохого?
Мужчина вырвал клетку и отодвинулся.
– Ты нехороший! Нехороший!
Мальчик сел на место, не отрывая чистый взгляд
от птички.
– Это же надо! – сказал первый женский голос сзади.
– О чём ты?
– Вот так себя вести!
– Что ты хочешь? Это современное воспитание! – сказал второй женский голос сзади.
– Да о чём вы говорите! Вообще никакого воспитания! – сказал третий женский голос сзади.
– Оно и видно. Чуть клетку не сломал мужчине!
– Нынешние дети творят, что хотят! – подхватил толстый мужской голос сбоку.
– И никакого контроля! – подтвердил тонкий голос
рядом с толстым.
– Это потому, что дети брошены родителями
на произвол судьбы!
– И родители такие же!
– Да бросьте вы, ребенок прав!
– Чего это прав? Просто хулиган какой-то!
– Не преувеличивайте, нормальный ребенок!
– И что тут нормального? – спросил толстый голос.
– Нельзя птиц держать в клетках!
– Кто это сказал?
– Я сказала!
– А где же ещЁ их держать?
– На свободе, вот где!
– Правильно! Птицы должны жить на свободе!
– Ага, и летать где попало!
– Ну и что? Для этого птицы и созданы!
– Вы правильно говорите, девушка!
– Ну и что тут хорошего?
– Я вам скажу, что хорошего: каждая живая тварь должна жить на свободе!
– Верно, а не мучиться в клетке!
– А с чего вы взяли, что она мучается?
– С того, что клетка для животных - это как камера. И они, между прочим, не просили нас сажать их в клетки! Особенно птицы!
– Согласна с вами! Птицам нужно летать, а не сидеть в клетке, как каким-то хомячкам!
– Ага, вот-вот, летать повсюду и гадить нам на головы!
– А вы не подставляйте голову!
– Не умничай! Слишком маленький ещё!
– Если не нравится, перестреляйте их всех!
– Вы, мужчина, сейчас договоритесь! Помолчали б лучше!
– Я это в переносном смысле!
– Не понимаю я этот ваш переносный смысл!
– Конечно! Где уж вам!
– На что вы намекаете?
– Подумайте сами!
– Вам надо - вы и думайте! Я на трамвай сел не ребусы разгадывать!
– А вы когда-нибудь их разгадывали?
– Может, уж помолчите?
– Эй, мужики, вам помочь заглохнуть? Щас я встану!
– Не грубите, молодой человек! Вам здесь не базар,
а общественное место!
– Ага, с вами как раз общественное место!
– Не хамите! Я же разговариваю с вами нормально!
– Пацан прав! Хочешь послушать птичек -
иди на природу и слушай!
– А я считаю, что птицы в доме создают уют!
– И радость! С вами я согласна! Дети так радуются, когда в доме птицы поют!
– Ну, так и держите их у себя дома!
– Мне лично не надо!
– Если не надо, зачем встреваете в разговор?
– А что, собственно, такого? Разве я неправа?
Вам и слова нельзя сказать!
– Конечно, неправы! Детей надо приучать любить живую природу, а вы хотите, чтобы они любили железные клетки!
– Это кто как понимает! Попробуйте, увидьте где-нибудь в городе летающих соловьёв!
– Так вам надо их в клетке, как на блюдечке, поднести?
– Я смотрю, вы слишком бурно всё воспринимаете,
уважаемая! Клетка - это всего лишь место, где
птицы едят и спят! Это совершенно нормально!
– Вам, женщина, поболтать захотелось?
– С вами бессмысленно разговаривать!
– А я вам скажу вот что: не болтать надо,
а действовать! – вставил резкий голос.
– Это как? Запретить все клетки?
– Вот именно!
– И кто же это запретит? Вы, что ли?
– Не я, а руководство!
– Какое руководство?! О чём вы говорите?!
– А вы что, не понимаете?
– Я лично нет!
– Очень жаль, что не понимаете!
– Да нет у нас никакого руководства!
Если бы было, в стране не было бы такого бардака!
– Вы это о чём, уважаемый?
– Да всё о том же!
– Он имеет в виду недостатки в стране! Правильно?
– Вот именно!
– Ну, так скажите, какие именно?
– Сами знаете! Только молчите, как все!
– А что нам остается делать? Рот раскрыть и кричать о недостатках?
– Уж вы-то никогда не раскроете!
– Зато вы любите поболтать!
– Да ладно уж!
– А я вот что скажу: если уж запрещать клетки,
начинать надо с зоопарка!
– Только не трогайте зоопарк, пожалуйста!
– Правильно! Вот вам самая большая клетка!
– Кто же это зоопарки закрывает? Их, наоборот, открывать надо, да побольше!
– Ага! И сажать туда таких, как вы!
– Эй, мужик, может, заглохнешь, наконец?
– Сам заглохни!
– Я щас подойду!
– Попробуй только! Стоишь там себе, и стой!
– Щас договоришься!
– Ага!
– Мужчина, вы же не правы! Нельзя так с людьми разговаривать! Если вам не нравится что-то, идите домой и там разговаривайте со своей женой!
– А вы, если такой умный, идите со своей коровой разговаривайте, если больше не с кем!
– Это ты кого коровой назвал? Я те щас покажу корову!
– Не вас! Я имел в виду ту, которая у вас в хлеву стоит!
– А ты что, заглядывал в наш хлев?
– Нет, просто догадался!
– Ну-ка, Гриш, разберись с ним по-свойски,
чтоб не догадывался!
– Да ладно, Мань, успокойся! Ничего страшного
не произошло!
– Это как не произошло? Он меня коровой,
а ты молчать будешь?
– Я не называл вас коровой! Вы просто не поняли меня...
– Так говори так, чтоб поняли!
– Хватит уж кричать! Надоели!
– Правильно! Нечего на нервы людям действовать!
– Конечно! Люди на работу едут, а тут нервы треплют! С самого утра никакого покоя!
– Точно, мужики! Нечего тут всем мозги компостировать!
– Успокойтесь, товарищи! Не надо ссориться!
Готовьте мелочь за проезд! Вы платили?
– Платил!
– Что-то я вас не помню!
– Естественно! Как вы можете всех помнить!
– Только не надо мне тут умничать! Билет лучше покажите!
– Вот!
– Хорошо! Граждане, граждане! Не орите! Дайте обилетить пассажиров! Твой билет!
– У меня целая сотня!
– Я что тебе, разменная касса? Ищи мелочь, или высажу на следующей остановке!
– А я и выхожу на следующей!
– Ага, так я тебя и выпустила без билета!
– Вот, у меня гривна, больше нет мелких!
– Граждане, готовьтесь к выходу заранее! Подвиньтесь! Дайте пройти!
– В этом трамвае теснота, как в клетке! Вот вам тема для обсуждения!
– Хорошая тема! Только для нормальных людей, а не для таких вот!
– Да ваша тема выеденного яйца не стоит!
– А вы не лезьте со своим мнением, вас никто
не спрашивает!
– Хм!
Остановка.
Люди входят и входят.
Трамвай быстро заполняется.
Вскоре в нем не осталось свободного места.
Стало жарко.
И душно.
Один парень догадался открыть окно.
– Вы знаете, у нас в квартире живет чиж! Уже два года! Хорошенький такой! И стрекочет и стрекочет! Так нам всем так хорошо, что живое существо в доме есть! Мои внуки так радуются, когда видят его, и всё возятся и возятся с ним!
– Согласна с вами! Приятно слышать их веселое
чириканье по утрам!
– А где вы его держите? В клетке, небось?
– Конечно! А где ещё?
– Вот-вот!
– Что вы имеете в виду?
– Да ничего! Только нельзя чижей держать
в клетках!
– Кто бы говорил!
– Вам нужно почитать книжки о природе!
– Ой-ой! Вам надо, вы и читайте!
– Я уже начиталась в школе!
– А мы в прошлом году держали попугайчика, три месяца прожил и сдох! Хорошо кормили, клетку чистили всё время, а он сдох! Не прижился!
– Это потому что один был! Была бы пара - жили бы себе и жили!
– У меня дома много попугаев, и все живут в одной клетке! И не жалуются! Им даже веселее вместе! Непонятно, чего тут такую бучу подняли!
– На продажу, наверно, выращиваете?
– А то как же! Какой-никакой, а доход!
– Вот-вот, из-за таких, как вы, клетки и плодятся!
– Да вам-то какое дело!
– Ради барыша над бедными птицами издеваетесь, вот какое!
– Вам поговорить просто хочется!
– Кому-то захотелось выболтаться! Дома, наверно, не дают!
– Я вот слушаю людей, слушаю, так противно становится!
– А вы, бабуля, не подслушивайте! Легче жить будет!
– Эх-эх, весельчак ты наш, столько лет прожил,
а старших уважать не научился!
– А что особенного он сказал? Просто парень веселый!
– Да, некоторых послушаешь, так весело становится!
– Нам всем тоже скоро весело станет!
– А мне уже весело! Ха-ха-ха!
– Не надо паясничать, молодой человек!
– Вроде с виду умный, а дурака валяет!
– Вот именно! Молодежь нынче пошла ещё та!
– И не говорите!
– Между прочим, та женщина ведь тоже неправа! Мальчик правильно ведёт себя. Нам бы каждому
быть таким, как он!
– Эй, бабуля, может, умолкнешь уже!
– Я тебе не бабуля!
– А что, тёща что ли?
– Вот-вот, с такими поговори!
– Я бы, если могла, всех зверей и птиц выпустила
бы на волю!
– Ну и что будет?
– Мир станет лучше!
– Ох, ты загнула!
– Не тыкайте мне!
– А что будет?
– Не хамите, мужчина! Вот кому не хватает
воспитания, так это вам!
– Послушай, народ, может, хватит уже!
Разгалделись, как на центральном рынке! Дайте спокойно ехать!
– Вы бы лучше место уступили старой женщине!
Стоит возле вас уже сколько, а вы делаете вид, что не видите!
– Пусть вон та, у окна, встанет! Она помоложе!
– Садитесь, бабушка!
– Спасибо, милая! Дай Бог тебе здоровья!
– У меня его и так много!
– Ничего, Бог добавит!
– Вы, мужчина, платили за проезд?
– Платил!
– Покажите билет!
– Сейчас! Где-то положил!
– Ищите, да побыстрее, а то по второму разу
платить будете!
– Вот он!
– Так, а вы платили?
– Нет ещё!
– Три остановки едете и не платите!
– Я просто задумался!
– Много вас тут задумчивых ездит! Давайте, платите!
– Насчёт зоопарка, она верно сказала! Это неправильно, что зверей в клетках держат! Что это за жизнь в клетках! Бедное зверье, всю жизнь мучается в этих ужасных зоопарках! А люди бродят вокруг и довольно смотрят на них! Не понимаю, какое уж тут удовольствие!
– Ну, вы загнули!
– Я правильно говорю!
– Да ладно вам! Там их прилично кормят и заботятся!
– А вы видели?
– Была там несколько раз с внуком! Ничего плохого не могу сказать! Звери все сытые и весёлые!
– Это у вас глаза были сытые и весёлые!
– Ой, да перестаньте вы уже!
– Вы, мужчина, выходите? Дайте пройти!
– А кто вам мешает? Идите!
– Ваш зад мешает! Немного прижмите его!
– Куда прижать? Там женщина сидит! Прямо к ней что ли?
– Вон туда подвиньтесь!
– Так, здесь все платили?
– А мне этот трамвай напоминает клетку,
и все мы, как дикие звери, заперты здесь!
– А что вам мешает выйти?
– Я просто! Вот когда мы все выйдем из него,
мы и будем свободны!
– Правильно! Тогда людьми себя и почувствуем!
– Верно говорите! Этот трамвай - точно клетка! Тесная и тёмная. Люди злые, кричат друг на друга, оскорбляют друг друга! Разве мы сами не похожи на зверей?
– Да ладно, сравнили!
– Дело не в клетке и не в трамвае! Просто воспитания кое-кому не хватает!
– С такими, как эти, постоянно срываешься! Никаких нерв не хватает!
– Вот вы женщина культурная и одеты культурно,
а рассуждаете неправильно!
– Это как - неправильно?
– Если одни хамят и ругаются, то вы должны сдерживаться!
– Давайте уже прекратим споры! Ни к чему хорошему они не приведут!
– Это уж точно!
– Не надо людям затыкать рот! Пусть народ
говорит, что у него накипело!
– Так, народ, если сейчас не замолкнете,
остановлю вагон и всех высажу прямо на газоне!
– Водитель, поехали быстрее! На работу опаздываем!
– Выпусти птичку!
– Ну вот, опять!
– Дима, сколько можно говорить, сиди спокойно! Не трогай человека! Извините, молодой человек!
Остановка.
Дверь с интересным скрежетом открылась.
Но мальчик уже не слышал этот интересный скрежет.
Мальчик задыхался от жары и духоты.
Мальчик задыхался от ужасных звуков,
врывавшихся в него с разных сторон.
Мальчик задыхался от новых, неведомых, чувств,
сдавливающих его горло.
– Отпусти её! Слышишь! Отпусти! Отпусти!
Мужчина поспешно перешёл на освободившееся место и спрятался за спинами людей.
– Когда я вырасту, я посажу его в большую
железную клетку, и он будет сидеть в ней
всю жизнь и смотреть из неё и плакать!
– Успокойся, тебе говорят! – сказала мама строго.
– Да, да, посажу, посажу, посажу!
– Всё, хватит, мы выходим!
Мама взяла мальчика за руку и пошла к выходу.
Мальчик смело спрыгнул с верхней ступени.
Упрямый взгляд.
Сжатые губы.
Тяжёлые мысли.
Дверь с резким грохотом захлопнулась за ними.
Трамвай медленно сдвинулся с места.
Потом проскрежетал колесами по рельсам.
Потом противно застучал:
«Та-та…
Та-та…
Та-та…
Та-та…»
Потом неинтересно исчез за поворотом.
Мальчик проводил его застывшим взглядом.
Тишина.
Тёплое утро.
Чистое небо.
Свежий воздух.
Мокрые глаза.

Примечание автора: Большая часть диалогов пассажиров была записана на диктофон, остальные реплики добавлены из услышанных в разное время разговоров.

0

#22 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 16 декабря 2016 - 22:37

21

СЫВОРОТКА ПРАВДЫ


Подполковник ФСБ Вадим Грач более двадцати лет прослужил в оперативных отделах своего родного ведомства. Шпионов, диверсантов да разных прочих террористов ему так и не удалось обличить и ликвидировать, но уверенная гордость за избранную профессию секретного агента никогда не покидала его строгое лицо. Таким и ушёл в отставку по возрасту, выслуге и ограниченному состоянию здоровья. Ему исполнилось всего 45, но молодые подпирали, а старшие намекали: мол, пора на заслуженный отдых, поскольку ведомственные сокращения штатов следовали одни за другими.
Теперь ему следовало заниматься исключительно домашними делами, в то время как его супруга Оля напряжённо и с увлечением трудилась в модельном агентстве, которое торговало женской одеждой и бижутерией, то есть могла ежедневно менять наряды и украшения на зависть подругам и настораживая мужа.
Вадим всегда слегка ревновал свою экстравагантную законную подругу, а сейчас, оставив службу, более того. К случаю и без такового всё чаще приставал к ней с расспросами: «Куда? Зачем? И почему так долго?» Уязвлённое самолюбие безработного пенсионера порождало бытовые конфликты и разборки. Иногда в пылу спора и подозрений Вадим на полном серьёзе заявлял:
- Ты от меня ничего не скроешь: я тебе подсыплю сыворотку правды и ты мне сама всё расскажешь, ничего не сможешь утаить…
У него, действительно, были таблетки скополамина, вызывающие психологическое расслабление и сонливость, а вместе с кофе и алкоголем способствовали откровенным беседам обо всём и обо всех. А, может, и что-то посекретнее и сильнее, используемое в оперативных службах силовиков.
Оля, как опытная супруга агента службы безопасности, знала о каких то таблетках своего супруга. С первых лет совместной жизни она хорошо изучила все его карманы и тайники, их содержимое не хуже его самого. Особых грехов за собой она не чувствовала, как и каждая женщина, но побаивалась сболтнуть что-нибудь лишнее, поэтому решилась на откровение со своей лучшей подругой Тасей. Женщины решили испробовать на себе сыворотку правды, чтобы, так сказать, знать чего бояться.
И вот однажды вечерком собрались для эксперимента. Оля размельчила две таблетки и размешала их в двух бокалах с итальянским вермутом. Выпили, не закусывая, и вытаращили глаза друг на дружку:
- Ну что? – спросила Оля.
- А ничего, - ответила Тася и рассмеялась.
Видимо, выпитое подействовало, потому как женщины начали хохотать и откровенничать.
- А ты знаешь, - разошлась Оля, - я всегда хотела тебе сказать, что ты не следишь за своим весом, растолстела, как тёлка.
- Ха-ха, - язвила Тася, - у тебя самой целюлит на ногах, как у старухи.
- Ну и что! Меня и такой муж любит.
- Твой муж бабник, я даже когда-то спала с ним.
- И как он тебе?
- А никак, - хохотала Тася, утирая слёзы и размазывая тушь по щекам…

***
Но эти откровения не поссорили подруг, хотя и насторожили. Действие этих таблеток они почувствовали и Оля решила продолжить эксперимент, теперь уже на Вадиме. Она буквально загорелась интересом получить доказательства измены от него самого. И ждала удобного случая.
Но Вадим недаром прослужил в органах и считал себя опытным агентом, почти Джеймс Бондом, только семейно-бытового масштаба. Он сразу заметил некую игривость жены и интуитивно вычислил её коварные замыслы. Пересчитал свои таблетки, всё понял и по законам детективного жанра решил продолжить игру.
Наконец, Оля дождалась подходящего момента, подсыпала тот же порошок ему в бокал с шампанским и повела ласковый и коварный женский допрос:
- Вадим, скажи честно, ты любишь меня? – воркотала Оля.
- Ну, конечно, что за вопрос? – бубнил Вадим, пытаясь выглядеть расслабленным и смешливым, хотя перед этим успел выпить что-то из нейтрализаторов сыворотки правды.
- И ты мне ни разу не изменял?
- Да, что ты! Нет, конечно! От такой красивой женщины, как ты, на сторону не ходят.
- А мне Тася однажды призналась, что ты спал с ней… И даже то, что ты в постели никакой. Да я это и сама знаю…
- С кем? С Тасей?! Вот дура! - громко и даже высокомерно засмеялся Вадим.- Да ничего подобного. Однажды она заснула у меня в машине на заднем сидении. Помнишь, я развозил всех гостей по домам после юбилея твоей матери и моей любимой тёщи. Она тогда изрядно выпила и, когда проснулась, спрашивает у меня: «Ты со мной ничего не сделал?..» До сих пор меня подозревает. Вот дура…
- И что, у тебя нет от меня никаких секретов? Тебе не хочется со мной поделиться тем, что на душе накопилось?
- Хочу, ты знаешь, очень хочу, и давно собирался. Живу с этим уже лет десять и всё собираюсь… Есть у меня квартира, о которой никто не знает. Когда-то она была нашей явочной - для встречи с агентами. А после развала Союза я её приватизировал, то есть украл у государства. Думал, пусть будет. Мало ли чего в жизни бывает? Это ведь сейчас целый капитал…

***
На следующее утро Вадим с наигранным испугом расспрашивал Олю:
- Слушай, что вчера случилось? Я помню только, как выпил бокал вина и отключился, как будто куда-то провалился. И всё.
Оля ему дословно повторила всё: и про Тасю, и про квартиру, но Вадим только крутил головой и всё приговаривал:
- Боже! Какая чушь! Что это со мной?! Может, пора к психиатру?..

***
С тех пор так и живут, слегка подозревая и следя друг за другом . Но отношения между ними всё же стали более осторожными и бережными, как и подобает любящим супругам со своими маленькими прихотями и тайнами
0

#23 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 17 декабря 2016 - 23:18

22

СОЛОВЬИНЫЙ БОГ


Теперь по утрам нас будит трель. Это просыпается дедушка и начинает настраивать свой слуховой аппарат, который свистит на разных частотах. Теперь дед навсегда поселился с нами. Такое волевое решение он принял, когда я устроилась на третью работу. И, закрыв на ржавый тяжёлый замок свой огород и поручив соседке поливать в осиротевшей хрущёвке свои многочисленные цветы, среди которых есть даже 90-летняя лилия, отправился решительным шагом на поезд «Тамбов – Москва» – спасать нас от кризиса.
Мы поселили деда в отдельную комнату, которую изначально планировали под свою спальню с синими обоями и кораблями на стене. Но в первый же вечер дед появился на кухне. В растянутых трениках, подвязанных верёвкой и белой майке-алкоголичке, под которой, я заметила, лежит что-то квадратное, но так и не додумалась, что. И сказал: «Дети нервные у вас, орут, надо окропить святой водой!» Наутро же, когда муж отчалил на работу, а я села дома писать статью, появился подле меня, как немой укор – со шваброй в руках. «Вставай, твоё место на кухне!» - сурово объявил дед, подавая мне в руки швабру. И таки успокоился, и дал поработать только тогда, когда я подмела всю квартиру. «Тоже дело нашла - сидит на кнопки нажимает…»
Отношения надо было налаживать, и я решила пойти по классике – начала много и разнообразно готовить. И вдруг оказалось, что попала в точку. В очередной раз съев солянку, дед вдруг расплылся в улыбке: «Я бы всегда так ел». Но уже в тот же вечер меня постиг крах – это когда разночастотный свист стал то и дело доноситься из туалета – у деда отказал желудок.
Позже дед, стыдясь, объяснил, что это последствия детства, в котором ему пришлось поголодать. В самом начале жизни, когда он ухитрился родиться пятым ребенком в семье том самом 1941-ом году. И потом, уже после войны, когда вслед за матерью умер отец, до последнего охранявший колоски на колхозном поле. Тогда наш дед, ещё маленький, попал в детский дом. Но дед не любит рассказывать о прошлом.
Зато вскоре я узнала всё-таки, что он любит. И поэтому теперь в нашем доме никогда не бывает молока и хлеба: даже если купить пять литров и пять буханок, к вечеру не останется ничего. Только дед, изогнувшись всем своим худым и коренастым телом, сидит за столом и улыбается, похожий на высохший и выстоявший под многими ветрами и бурями старый куст, который вопреки всему всё равно каждый год даёт на самых верхних ветках малюсенькие клейкие листочки, похожие на тихие всплески смеха о чём-то своем.
Старый куст дед напоминает мне часто. Ещё несколько лет назад, в момент резкого и внезапного потепления отношений, когда муж привозил меня в Тамбов знакомить с дедом, дед повёл меня по даче. Познакомил со свёклой и луком, разрешил погладить щавель, представил малину. «А теперь подойди и поцелуй каждый её листок!» Но я уже не воспринимаю слова дедушки как самодурство. Потому что часто слышу, как дед разговаривает со своими цветами, что растут у него в маленькой хрущёвской двушке в большом количестве.
Андрей – мой муж и дедушкин сын – считает: это из-за того, что в дедушкину кровь когда-то замешалась мордва. Язычники, жившие в давние времена в Тамбовской области. А я считаю по-другому. Как-то дед рассказывал, как в детстве они, детдомовцы, убегали в лес искать воробьиные яйца – лучшее лакомство для них, голодных пацанов. Я считаю, тогда и было познано дедом его самое великое счастье – сидеть на деревьях и под ними, слышать их и говорить. Я сама от многого в детстве спасалась в лесу и знаю, что никогда деревья не говорят ни о чём плохом. Так что, я думаю, в этом дело. И ещё, думаю, расставаясь с 90-летней лилией, дедушка поэтому плакал.
Ну, а помимо еды и цветов, дед ещё любит Бога. Эта любовь началась у него не так давно, но настолько естественно зашла в его душу – душу старого коммуниста, что даже мне напомнила мою мать.
Она тоже задумываться о Боге начала поздно, ближе к 70-ти. И всё просила меня рассказывать ей о Христе, пока я не подарила ей Новый завет, прочитав который, она искренне расплакалась: «Да что же это за изверги? Что же за люди такие? За что они так с ним поступили? Он же ничего плохого не сделал!» И так искренне, по-матерински, пожалев, она раз и навсегда полюбила Христа, а заодно и всё, что с ним связано – то есть церковь. В её любви я, тогда студентка филфака, не раз с изумлением находила подтверждение того, что говорили нам преподаватели. О том, почему русские люди так радостно восприняли коммунизм – из-за идеи соборности, взятой всё из того же православия. Осталось только подменить понятия – вместо Христа стал Ленин.
Процесс воцерковления матери был сплошным доказательством этих слов, несмотря на то, по сути, был обратным. День за днём она очищалась от коммунистической шелухи, лозунгов, штампов, в которых жила и даже ими говорила всю жизнь, посредством жалостливой материнской любви к Богу. И это было красиво, тем более, что была она в ней похожа не только на мать, но и на ребёнка, с детской непосредственностью возлюбив всё, связанное с церковью, включая попов, к которым во время службы старалась становиться поближе, как ребёнок на утреннике норовит встать поближе к Деду Морозу. Однако однажды из-за этого во время окропления прихожан святой водой она получила кадилом по лбу. После чего очень обиделась и две недели не ходила в церковь, пока я не объяснила, наконец, ей, что поп и Бог – всё же люди разные.
Вера деда похожа на веру моей матери - только причуды у него свои. Так однажды, приехав в Тамбов, мы застали его заваленным кучей исписанной бумаги. И он объяснил, что начал работать над биографией Богородицы. Но если отбросить причуды, у них можно многому научиться. Особенно в наши времена воинствующего православия. Глядя на деда, я часто думаю, что истинная вера в Бога напоминает росток, который сначала вскрывает зерно и отбрасывает разную шелуху, а потом на нём, как цветок, медленно расцветает любовь. И я думаю об этом, например, когда мы с Андреем возвращаемся с работы, а в коридор нам навстречу выходит дед на корячках, на нём верхом едет дочь, а за ними – сын на собаке. И всё это – конница. Они играют в Будённого.
А когда я прихожу с работы позже Андрея, в полночь, например, и все уже спят, меня на кухне ждёт дед. Обычно он не слышит, как я открываю дверь. Но я, зайдя, слышу пересвист с кухни. Там горит свет и сидит дед, склонившись над столом, как старое деревце над обрывом. Он ждёт меня и читает газету. Но вот вчерашней ночью у него в руках обнаружился Андрюхин телефон «Нокия». «Андрей дал – изучать навигатор», - объяснил дед. И показал успехи – проложил в навигаторе дорогу из Москвы в Тамбов. «Но вообще-то, – вдруг добавил он, – мне ваши новомодные навигаторы совсем не нужны. У меня свой есть! Куда угодно доведёт!» Дед лезет сухой кряжистой, поросшей седыми волосами рукой себе под майку и достаёт оттуда то квадратное, что всегда было для меня главной загадкой в нём. «Квадратным» оказывается пачка небольших ламинированных бумажных икон, старательно перевязанных вьетнамской резинкой. Я успеваю заметить, что сверху – Богородица, на руках которой младенец. Из-за того, что помят, он кажется испуганным.
Но мы прощаемся. И, ведомый своим навигатором, дед идёт в свою комнату – синюю комнату с кораблями. И какое-то время я продолжаю прислушиваться, как там, за закрытой дверью, звенят трели и слышатся слова молитв. Как там человек целует листья цветов, разглядывает уходящие в небо корабли и возделывает свой сад…
0

#24 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 31 декабря 2016 - 02:14

23

СВОИ ЛЮДИ


На ковре
Записался по своим делам к генеральному (директору объединения); свои люди называли его для краткости просто генерал. Сижу, жду в приёмной… Вдруг у секретарши в аппарате гневный голос генерального: «Горбачёва ко мне! Немедленно!» Мы обменялись с ней удивлёнными взглядами, и я поспешил в кабинет…
На приёме у генерального - бабуля с розовым носом и лицом профессиональной жалобщицы. Глаза генерала метали молнии, блеск звезды Героя соцтруда, казалось, прожигал насквозь... Бабуля, гляжу, округлила глаза и особо зауважала генерального: это же надо – только вызвал на ковёр - и я мигом здесь…
- Садитесь, - буркнул мне генеральный и указал на стул напротив бабули.
Я насторожился: к таким, как я, генеральный никогда на «Вы» не обращался…
- Вы что там, совсем с ума посходили?! Вы что творите?! Заслуженный ветеран труда, а вы ему теплотрассу перекрыли! В разгар зимы!!!
Короче: «сутки на исправление», «иначе партбилет на стол», «уволю», «под суд», тюрьма-расстрел… Надо видеть кабинет генерального: сталинский дух, дизайн, размеры… Там же эхо гуляло…
Признаться, какой-никакой опыт столоначальника, калибром, правда, значительно поменьше, у меня к тому времени тоже имелся. С годами, знаете ли, выковывается кодекс поведения на «коврах». Естественно, я в грудь кулаком: «Да я сейчас поеду и всех этих паразитов-ремонтников лично в траншею закопаю, если за сутки не восстановят теплоснабжение!» Типа того…
Вижу, бабуля прониклась: «Да ладно уж, Алексеич, не ругай его так шибко! Молодой… Вижу, что постарается…» И всё к носу кончик платка прикладывает. То ли от жалости ко мне, то ли от насморка, от этих лиходеев-ремонтников подхваченного… И вознамерилась было уже на выход.
Генерал тоже встал проводить, по пути достал что-то из шкафа… Приобнял бабулю за плечи: «На, вот, Александра Васильевна, коньячок армянский, подлечи свою простуду…» Конечно, коньяк этот – верный бабуле запрет на походы к нему с жалобами. Как же, в другой раз это будет выглядеть как вымогательство…
Но я уже закрывал дверь генеральского кабинета и думал только об одном: вот сейчас приду к себе - и тут же позвонит Чистяков Николай Иванович (мобильных тогда ещё не было). «Ты что, - скажет, - змей, наобещал «на ковре»?! Да там же на неделю работы!!!» Теплотрасса – это его епархия, я к ней вообще никаким боком…
Но это уж рассосётся как-нибудь… Мы же свои люди!

Мессершмитт и К*
Школьный физик Эдуард Петрович заслуженно слыл в авторитете как у школяров, так и у коллег. Стороннему наблюдателю это могло показаться несколько странным, если учесть, что шуток и розыгрышей его побаивались и те, и другие. Причём друзьям доставалось от остряка поболе… Собственно, за эту жгучую страсть Эдуард Петрович и приобрёл себе подобающее прозвище Противныч.
Давнего приятеля Противныча, заслуженного химика Марка Моисеевича Мессермана школьное сообщество именовало, разумеется, Мессершмиттом. Правда, женская половина по причине природной мягкости и человеколюбия предпочитала МММ. На педсоветах и партсобраниях Мессершмитт обычно с умным видом спал… Почти сорокалетний педстаж позволял ему быстро просыпаться и мгновенно входить в курс дела. Взобрашись на трибуну, Мессершмитт все эти сорок лет с предельно ответственным лицом произносил одну и ту же сакраментальную фразу: «Сегодня мы обсуждаем очень важный вопрос!» И далее… На уровне…
На последнем партсобрании активисты сговорились на этот раз выбрать в президиум трёх лысых… Противныч в процессе обыграл в морской бой сидящего по правую руку физрука и потому пребывал в приподнято-боевом настроении…
- Моисеич, ты чего! – вдруг зловеще зашипел он на ухо сладко посапывающему слева от него Мессершмитту.
- Ты же так громко пукнул, что завуч даже сделал паузу в докладе! А директор так на тебя посмотрел!
После собрания Мессершмитт виноватым шажком засеменил в кабинет директора.
- Василь Федосыч, простите, ради Бога! Старость не радость… Говорил жёнке – пучит меня от капусты, а ей хоть кол на голове теши!
- Противныч - он и есть Противныч! – вытирая слёзы от хохота произнёс директор…
Месершмитт же как-то обречённо и вовсе не кровожадно махнул, как саблей, видавшим виды портфелем:
- Убью!
И несколько более решительной поступью заспешил на выход… Шутнику обычно это стоило пива… Свои же люди!

Не разлей вода
Шура и Эсфирь Марковна – сватьи и не разлей вода. Свои люди.
Подкалывали, подтрунивали друг над дружкой, случалось, и поворчать, и всё равно – не разлей вода.
Свой золотой возраст сватьи использовали на полную катушку…
Жопинг, именно так называли они совместное, многоцелевое таскание по магазинам, считался у них работой. Увещевание алчных торговцев, одёргивание пацанов с их велосафари на тротуарах, пикировка по поводу и без поводов с водителями автобусов и прочая нагрузка также входили в их «должностные » обязанности.
Шагая в ногу со временем, труженицы каждый трудовой час устраивали перекур. Курила Эсфирь Марковна, Шура при этом всякий раз доходчиво напоминала подруге, откуда у той уже сыпятся окурки…
Практически любую погоду приятельницы костерили не меньше, чем очередное правительство. У погоды, как и у правительства, в их глазах просто не было никаких шансов быть такой, какой надо… Неосведомлённые в таких тонкостях случайные собеседницы частенько клевали на эту наживку… И тогда Шура и Эсфирь Марковна мгновенно образовывали народный фронт и, используя идиомы и алогизмы четырёх языков, популярно и напористо разъясняли новичку несравненную ценность как погоды Израиля, так и его правительства… Не разлей вода – это и есть настоящий народный фронт…
Особую привлекательность в их служебных рвениях имели супермаркеты. Мазганы (ивр. – кондиционеры), музыка, запахи, эскалаторы… Продавщицы опять же нарядные и обходительные, не то, что «эти хаболды» в маколетах (ивр. - маленький магазин). Одно было плохо: покурить Эсфири Марковне в супермаркетах было решительно негде.
Не то чтобы она без дыма задыхалась… Злорадство подруги по этому поводу таки перехватывало дыхание…
Очередной рабочий день привёл их однажды в известный гипермаркет.
Площадь магазина в добрых пару гектаров сыграла в этот раз с Шурой злую шутку… В процессе жопинга физиологическое её терпение в поисках туалета уже предполагало движение в режиме форсажа… Вихрем носилась она красноречивой иноходью по магистралям и закоулкам гипермаркета, лихорадочно выискивая на стенах нужную вывеску и кляня это чёртово шведское изобилие… Осознав в одном месте, что она уже тут пробегала, Шура поняла, что цель близка… Но… Проклятой и желанной вывески на стенах упорно не было…
Потому, что она была… На полу! Какой-то мужик, может и швед, интуитивно понял Шурины позывы и успел таки ткнуть перед ней пальцем в пол…
Эсфирь Марковна нахохоталась на неделю вперёд. Она бы и трудовой день закончила с коликами смеха… Но! Приспичило и ей… Покурить. Тут они уже вдвоём, правда, стали шнырять в поисках подходящего закутка…
Несразу, но нашли вроде бы подходящую подсобку… На третьей затяжке Эсфирь Марковна вознамерилась было продолжить зубоскалить по поводу потери сватьей бдительности… По всей вероятности, Всевышний решил нынешние будни тружениц завершить на мировую… По всему их отделу вдруг противным, явно не местным, голосом заверещала сигнализация, а в их подсобке с потолка ливанул сильный дождь…
Золотой возраст курильщиц не позволил им взять низкий старт и с первыми каплями вылететь за дверь… Шура даже успела выпалить: «Докурилась, табакерка чёртова!»
Состояние же и вид «мокрых куриц» не только всех рассмешил, но и уровнял на сегодня проколы любительниц жопинга…
И они по-прежнему не разлей вода… Свои же люди!

Жора и Соловей
Учился Соловей легко… На «удовлетворительно». Точнее, на 2,5… И полбалла все «доценты с кандидатами» добавляли ему за весёлый нрав, постоянную несусветную расхристанность, безобидность и пронырливость.
Просто они знали, что из него получится нормальный прораб - жизнь доучит.
Соловей везде был «свой». Даже декан был уверен, что фамилия этого обормота Соловей, а не Соловьёв. Он был «свой» даже на женском этаже.
Пока этот этаж не подсунул ему свинью… Точнее, журавля Жору, которого сердобольные студентки, подраненного, привезли в общагу с практики. На долечивание…
Жора сразу перехватил у Соловья славу всеобщего любимца, чем вызвал у того косые от ревности взгляды… Жоре Соловей тоже как-то сразу не глянулся. Стучал клювом, топал длинными ногами, всё такое… Жора, как комендант, важно расхаживал по коридорам, цокал когтями по полу, а все норовили угостить его чем-нибудь вкусным…
И всё бы ничего, да только от обильного харча Жора и помёт свой стал выделять значительно активнее. Было заметно, что сердобольные студентки на такую Жорину подлянку совсем не рассчитывали…Но! Коллективным разумом будущие профи решили таки проблемку персонального клозета для Жоры в виде большого пакета, подвешенного сзади на помочах через крылья… И это чудо в перьях, на ходулях и с обкаканным мешком продолжало скрашивать студенческие будни…
И Соловей однажды нарвался… В нешироком коридоре при разминке с Жорой, тот углядел у Соловья на рубашке какую-то блескучую пуговицу да и долбанул его в грудь…
«Курица обосранная! - орал Соловей, - ходули переломаю! На суп сварю!»
Жоре такие слова не понравились, и он тоже, проглотив половинку пуговицы, в ответ заклокотал по-своему нечто аналогичное…
В тот раз их разняли. Но Жора стал явно подкарауливать Соловья в коридорах… Счастливцы не раз наблюдали, как Жора с распахнутыми крыльями и болтающимся сзади мутным мешком, с боевым клёкотам гнал Соловья в тупик…
Соловей стал пуглив… Все ответы на экзаменах и зачётах сводил исключительно на этот свой экшен… Перед выходом из комнаты пугливо выглядывал за дверь… Открытые пространства пересекал дивной шустрой иноходью, в одиночку старался не ходить…
Куда-то Жору потом определили… Соловей на глазах повеселел…
Показывал всем шрамчик на груди и дурил первокурсников: «Это от пули…» Свои же люди!
0

#25 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 01 января 2017 - 20:28

24

ЧАДУНЮШКА


В бедно обставленной комнате семейного общежития, опершись на стол сбитыми локтями, семилетний Кирюша с видимым нетерпением смотрит на стакан, в который мать наливает кефир. Перед ним на застиранной скатерти лежит горбушка хлеба. Он непроизвольно пощипывает её, болтая под столом ногами, колени которых тоже в ссадинах. Его большие голубые глаза, прикрытые длинными светлыми ресницами, радостно поблескивают, а на умилённом личике блаженство от сознания того, что мать подаст ему стакан кефира.
─ Мамочка, я ещё в школе хотел кефира с сахаром, ─ говорит он,─ домой бежал так быстро, что даже упал. ─ Он осторожно притронулся пальцем к разбитому колену, глядя на наполняющийся кефиром стакан.
Кирюше очень хочется кефиру и материнской ласки.
Молодая женщина, видимо, куда-то спешит. Она плеснула содержимое бутылки через край стакана, а в отместку за свою неловкость тут же дает сыну подзатыльник:
─ Не кроши хлеб, гадёныш! Вечно замусоленный и поцарапанный ходишь, глаза б мои на тебя не смотрели, ─ при этих словах на её лице отражается нечто похожее на брезгливость.
Кирюша сжался, но все же нашел в себе мужество сказать:
─ Мама, прости, я не заметил, как руки сами раскрошили его.
Женщина поставила перед сыном стакан с кефиром, подошла к зеркалу и стала подводить глаза чёрным карандашом.
Кирюша сунул в стакан с кефиром указательный палец, облизал его и посмотрел на мать: «Если узнает, что я брал этот карандаш и рисовал им, опять побьёт. Были бы у меня такие цветные карандаши, как у Саньки Беликова, нарисовал бы большой сад с яблоками, как у бабушки Мани в селе. А над ними было бы голубое небо и тёплое солнышко. Рядом ровный луг с шелковистой травой. По лугу, взявшись за руки, идут освещённые солнцем курчавый светловолосый мальчик и девочка с бантиками. Это я и Света Петрова. Они подходят к саду, а бабушка даёт мальчику и Свете по душистому яблоку. Мамка красит губы, скоро на работу пойдёт…»
Кирюша не замечает, как наклонил стакан и кефир, пролившись на шаткий стол, стал капать ему на колени. Ему стало неловко и даже обидно за свою оплошность. На голубеньких глазках выступили слёзы.
Неловкость сына не укрылась от матери. Пока он сгребал ладонью в стакан кефир со стола, затем с разбитых коленей, мать с посуровевшим лицом подошла к сыну, виновато глядевшему на неё и с размаху шлёпнула его по щеке, по которой жалостливо побежала слезинка.
Кирюша склонил головку к столу и тихо произнёс:
─ Я не хотел, мамочка. Хочешь, побожусь? – он приставил ноготь большого пальца к зубам, как это делал Сашка Беликов. – Во! Ты никогда меня не целуешь. Все ругаешь и бьёшь, а тётя Надя всегда Сашку целует.
─ Не дождёшься, ─ зло бросила мать. ─ Ты у меня на шее, как камень, висишь!
Кирюша насупился. Не дождусь. Обидно, плакать хочется. Почему, когда кто-то из взрослых хочет узнать, чей я, то всегда говорят: «Чей это малыш худенький и светленький с ключом на шее? Симпатичный мальчик, только уж больно неухоженный». «Да Нюрки Тереховой, ─ отвечают другие люди, и добавляют, – бессовестная Нюрка. Сама намажется губной помадой и тенями, а за мальчишкой не смотрит». «Ничего, когда вырасту, то и я буду чистым ходить. Петьку Дашкова поколочу, хоть мы и за одной партой сидим. Чтоб ушастиком меня не дразнил. Эх, был бы у меня папка! Никто не обижал бы его сыночка. Где ты, папочка, и какой ты есть? Я тебя никогда не видел. Что им, большим? Сильные все. Моя учительница, Мария Александровна, говорит, что я почти взрослый, но почему-то, когда гладит меня своей теплой рукою по головке, то платочком глаза свои вытирает. Папа! Я не такой кривляка, как Петька Дашков. Когда учительница отворачивается, то он ей язык показывает. Непонятно почему меня Мария Александровна в угол поставила, когда за это я двинул его, а он упал? Хорошо, что скоро летние каникулы. Заниматься не будем. Поеду тогда к бабушке Мане. Вишни есть буду, сколько захочу. Молочка парного попью. Оно вкусное. Но и кефир хороший. Если бы мамка и завтра его купила… А спросить боюсь – опять байстрюком обзовёт и ударит. Надо вытереть скатерть. Пойду тряпочку возьму. Маме одной тоже тяжело.
─ Мама, куда тряпку деть? В раковину, да?
Молчит. Сейчас сам тряпочку постираю и аккуратно положу под умывальник.
─ Погляди, мама, как я сделал.
Не смотрит, ногти красит. Пойду, посмотрю из окна на улицу. Там солнышко светит. Завтра разуюсь и побегаю по земле. Листочки уже на деревьях. И хорошо, что на первом этаже живём. Раз - и в комнате. Хочется и с четвёртого или пятого этажа вниз посмотреть. Вон Сашка на четвёртом живёт. Спрячется - его и не видно. Наверное, всё время на землю смотрит. Ему проще – он в третьем классе учится.
Сейчас поиграю трактором, что вчера нашёл, когда из школы через дорогу бежал. Даже теперь не верится, что он мой! А может, кто-то потерял его? Поиграю и отнесу на место, где нашёл. Тракторок красивый! Ж-ж-ж, поехали! Сначала по полу. Теперь на диван! Ух, как катится! Почти сам. П-р-р-р, стал, горючего нет.
─ Ой, мамочка родненькая! Не бей! Я больше не буду к дивану прикасаться. Я вижу, что на нём чистое покрывало. Отдай тракторок, мама! Не выбрасывай! Он не мой! Мне его назад отнести надо. Ты меня бьёшь, а когда приходит дядя с большим носом и грязными брюками, садится на диван, ты улыбаешься ему. А он вчера ущипнул меня больно, когда я сказал, что некультурно на чистое покрывало грязными брюками садиться. Ты же сказала, что я жизнь твою гроблю и совсем не мое дело, кто и где садится.
Сегодня поеду к бабушке и навсегда останусь у неё. Она вытрет мне слезки подолом фартука, пахнущего молоком, и скажет: «Оставайся со мной, Кирюшенька, чадунюшка мой ясноглазенький. Нет у меня никого жальче тебя».
─ Мама, говоришь, чтобы я сел заниматься? Я уже сажусь, мамочка. Только не бей ─ у меня уже головка болит.
Вот уже и тетрадку достал по арифметике. Нам сложение задали. Задача номер один: семь прибавить пятнадцать… Будет … Двадцать два.
С ремнем стоит. Отошла. Буду решать другой пример. Их всего: раз, два, три.
─ Мама, ты на работу собираешься? Мне страшно одному в квартире. Почему ты не согласилась работать только в первую смену, когда дядя с завкома приходил? Он мне конфетку дал. По головке погладил. Спросил:
- Как живешь, мужик?
- Ничего, ─ сказал я,─ только к бабушке хочется. Там ничего не боюсь. Бабушка меня одного не оставляет.
Ты уже пошла, мамочка, возьми меня с собой! Опять ударить хочет. Я совсем не жалкий ей. Ушла.
Слеза побежала по щечке Кирюшеньки и упала на тетрадку, оставляя мокрое пятнышко. Надо промокнуть. Мария Александровна не любит нерях. Когда Петька Дашков измазал шоколадом тетрадку, она сказала, что только неряхи так обращаются с тетрадкам. Мальчик тяжело вздохнул. Буду решать примеры. Тридцать прибавить девять… Будет тридцать девять.
Ух, как долго решал!.. Списывать ни у кого не буду. Мария Александровна говорит, что списывать нехорошо… Она не ругается и не бьёт. Даже когда я подрался с Петькой Дашковым, только и сказала, что драться некрасиво. И строго посмотрела на меня, как тем летом бабушка Маня, когда я у её соседей с бахчи арбузик украл. Поеду сегодня к бабушке. Не буду каникулы ждать. Пойду на станцию. Сяду на поезд, а там автобусом, как ехали с бабушкой. Уеду, и не буду стоять у мамки, как она говорит «поперёк дороги». Только хлебушка надо взять. Положу за пазуху. Ничего, что он твёрдый. Проверю краники… Газ… Воду. Теперь посмотрю форточку – она закрыта. Повешу ключ на шею, чтобы не потерять.
На дворе уже темно. В домах окна светятся. Надо идти от микрорайона к обувному магазину, где с бабушкой ботинки покупали. Потом перейду через базарную площадь, а там уже и станция. Сяду на поезд и поеду к бабушке.
Фонари на улице горят. Люди навстречу идут: два дяди и тетя. Говорят, какие это должны быть родители, что так поздно разрешают таким маленьким деткам одним гулять. А я не гуляю. Я к бабушке еду. Я не хочу у мамки висеть камнем на шее.
Ого! Как далеко от микрорайона отошёл! Даже домов не видно. Совсем темно стало. Страшно одному…
Вот и базар. Как здесь темно. Надо быстрее площадь пройти. Что-то бежит следом! Хекает, как волк. Побегу к забору. Там палку или кирпич найду. Слышно, как волк дышит за моей спиной. Страшно мне… Кричать буду. Вот, он волк! У ног моих, но не кусает. Так это же собака, а не волк! Нюхает меня, видно, хлебушка хочет.
─ Какая большая и лохматая собачка. Ты голодная? А у меня хлебушек есть. На, собачка ешь. Как в ночи глазки твои светятся! Кушай, собачка, у меня хлебушек ещё есть. Ух ты, собачка моя миленькая. Тебе холодно? Дай я прислонюсь к тебе и потрусь лобиком о шёрстку твою. Какая ты тепленькая, собачка! Мне с тобой тепло. Лижешь мою щёчку. Я так устал и испугался тебя!.. Теперь закрою глазки. Ничего собачка, что мы с тобой под забором … Ты тепленькая… Я вроде… Как к бабушке приехал…
─ Здравствуй, бабушка моя, ─ это я, Кирюшенька, чадунюшка твой… Мне так хорошо с тобой… Родненькая моя бабушка …
0

#26 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 03 января 2017 - 22:39

25

ЯЗЫК


Из сборника рассказов «Посреди войны»

Война – ужасная штука! Страшная, кровавая, разрушительная, опустошающая, жестокая… Об этом знают все. Но на войне воюют люди, и она, как рентгеном, высвечивает души каждого из них, выставляя их на всеобщее обозрение и оценку окружающих независимо от национальности и веры.
Автор


Немец оказался щупленьким и малорослым. Командир взвода разведчиков лейтенант Шуляк, за непомерную длину рук и огромную физическую силу имевший среди подчинённых прозвище «Карга», сгрёб часового одной рукой, другой, как лопатой, закрыл ему рот и повалил вместе с собой на снег. Подоспевшие разведчики быстро всунули в рот пленному «кляп» и скрутили ему руки за спиной.
- Домой! – коротко скомандовал «Карга». – Антонов, Харин – замыкающие. Колесов!
- Я! - приглушённо отозвался из темноты шустрый звонкоголосый Гриша Колесов.
- Языка беречь пуще глаза! Понял?
- Так точно, товарищ лейтенант!
- Смотри у меня! - погрозил пальцем командир взвода. – Если что - ты за старшего. Ясно?
- Так точно, ясно!
- Вперёд!
Гриша сорвался с места, за ним лейтенант с пленным, и скоро вся группа исчезла в снежной круговерти.
- Разрешите? - на пороге блиндажа появился ординарец.
- Чего тебе?
- Разведчики вернулись, товарищ майор! - радостно доложил вошедший.
- А-а-а, давай, давай сюда их! - оживился сидящий на лежанке коротенький плотный человек и стал обуваться.
Начальник штаба майор Зернов, исполняющий после недавней гибели командира полка его обязанности, четвёртые сутки подряд почти не спал. С тех пор, как части 33-й армии оказались со всех сторон в кольце, они каждую ночь пытались пойти на прорыв, но каждый раз неудачно. Немцы значительно превосходили их в силе, и все попытки вырваться к своим не давали ничего, кроме потерь. И вот после трёх неудачных ночей был получен приказ из штаба армии – организовать поиск. Прощупать оборону немцев по всему периметру кольца окружения и найти в нём слабое место. И необязательно на восток: хоть куда, лишь бы найти, а уж там прорвёмся. Ведь на своей же мы земле, в конце-то концов!
На улице загремело, застучало, загрохотало по обледенелым ступенькам, и на пороге появилась согнутая, придавленная низким потолком фигура Шуляка.
- Товарищ майор, задание выполнено! - коротко доложил он и козырнул.
- Все вернулись? - поинтересовался Зернов.
- Так точно, товарищ майор! - подтвердил Шуляк.
- Давай сюда фрица!
Лейтенант повернулся в проём двери и гаркнул в темноту:
- Колесов!
- Я! - послышалось с улицы.
- Давай немца!
За входом завозились, зашумели, послышались частые шаги на ступеньках, и в блиндаже появился Колесов с пленным.
- Давай, фриц, выходи на свет! - подтолкнул он немца.
- Я не есть фриц! – неожиданно звонко выкрикнул пленный. – Я из Тироль. Австрия.
- Всё равно фриц, раз в Россию пошёл! - перебил его Колесов.
- Я не пошёль! Я не пошёль! – торопливо зачастил немец. – Я не хотель… Я училь Пушькин, рюський поэт…
- А-а-а, Пушкина вспомнил, гад! - зло процедил Гришка.
- Я не есть гад! Не есть гад.., - снова затараторил пленный. - Герр оффицир, я – есть учитель! Я не хотель… Не хотель война. Я работаль шьколя, я училь… Меня погнать…
- У-у-у, иуда! - замахнулся вдруг Колесов, и пленный судорожно задрал вверх руки, закрывая голову от удара.
- Отставить, Колесов! - резко скомандовал Зернов, и Гришка мгновенно вытянулся. – Учитель, говоришь? - обращаясь к пленному, переспросил командир полка.
- О-о-о, я, я! Герр официр, я – есть учитель! Я работаль шьколя! - всё той же заученной скороговоркой повторил пленный.
- Австриец? - уточнил майор.
- Я, я! – радостно закивал головой «язык». – Я жиль Тироль. Альпы…
- Имя! Фамилия! - резко перебил его Зернов.
- Петер Любек! - чётко назвал себя пленный.
- Смотри-ка, почти как наш «Антошка», - опять не удержался от реплики Колесов.
- Разговорчики!» - снова оборвал его майор.
Все находившиеся в землянке сразу поняли, что Гришка имел в виду Петра Антонова, которого за мягкий добрый характер гораздо чаще звали ласково – «Антошка», чем нормальным именем.
- Откуда знаете русский? - продолжал задавать вопросы Зернов.
- Я училь, я немного училь… Университет… - начал пленный, - потом читаль… Пушькин… Чехофф… Я училь сам.
Он немного успокоился, выпрямился при этих словах и не без гордости поглядел на своих пленителей.
- Ваше воинское звание, должность и номер части? - прозвучал вопрос майора.
- Я – есть рядовой… Я слюжить пехота, я только месяц воевать…
- Стрелял? – неожиданно перебил его Колесов. – По нашим стрелял? - и свирепо заблестел глазами в ожидании ответа.
Австриец хотел что-то сказать своей обычной скороговоркой, набрал для этого побольше воздуха в грудь и даже открыл рот, но, не издав ни звука, вдруг обмяк и тяжело опустил голову, несколько раз кивнув при этом.
- Остынь, Гриша, - огромная ладонь командира разведчиков легла на плечо солдата. - Не ищи виновников - война во всём виновата.
Во взводе знали, что Гришка Колесов пошёл на фронт добровольцем. Вместе с братом. Того призвали по повестке, а Гришке не хватало несколько дней до нужного возраста, и он упросил военкома не разлучать его с братом. Всё равно ведь призовут. Месяцем раньше, месяцем позже – какая разница? Зато тут вместе со старшим братом. И вот брата убили… Случайным выстрелом в одном из поисков прямо на глазах у Гришки, и он страшно тяжело переживал эту потерю.
Долго ещё майор пытался узнать у пленного интересующие командование сведения, но ответы никак не могли его утешить. Выходило, что превосходство немцев на их участке фронта подавляющее, и любая попытка прорыва равносильна самоубийству.
- Увести! - наконец коротко скомандовал он, и разведчики вместе с австрийцем вышли из блиндажа.
- Ну, и куда мы его теперь, товарищ лейтенант? - оказавшись на улице, спросил Колесов.
- А чёрт его знает куда! - озадаченно проговорил Шуляк.
Раньше всё было просто: взял языка, допросил и – наверх, в вышестоящий штаб да поглубже в тыл. А где сейчас тыл, где фронт, - кругом, куда ни кинь, одни немцы. Полк Зернова располагался неподалёку от полурастерзанной боями деревушки, но никакого подходящего для такого случая строения не было и там.
- Давай его в нашу землянку», - неожиданно предложил «Карга».
- Чево-о-о? – протянул изумлённый Колесов. – Фрица к нам в землянку?
- Ну, а куда ещё? – вопросительно повернулся к нему Шуляк. – Не на улице же оставлять в такой мороз. Живой всё ж таки. Да и…, - лейтенант замолчал, видимо подбирая подходящие слова, затем, понизив голос, чтобы не слышал пленный, добавил, - …Не такой он какой-то… На человека похож.
Гришка хмыкнул что-то неопределённое в ответ, но смолчал, похоже, соглашаясь.
- Давай до утра к нам, а завтра его, может, в дивизию затребуют или ещё куда выше, - как об окончательно решённом добавил Шуляк.
Жилище разведчиков просторным не назовёшь, но после гибели Гришкиного брата на лежанке стало всё же посвободнее.
- И куда его дальше? - спросил Колесов у командира, когда они оказались внутри.
- Давай на мой лежак! - твёрдо скомандовал тот.
- А Вы куда же товарищ лейтенант? - удивился Колесов.
- А я с вами, - ответил «Карга» и, заметив некоторое сомнение в Гришкиных глазах, добавил, - поместимся. Да и ненадолго, я думаю.
Но их надеждам на скорые перемены оправдаться было не суждено. Пленного никто не спросил ни на утро, ни через день, ни через три. А к концу недели совместного с ним проживания разведчики знали про своего необычного гостя почти всё. Что родом он из простой семьи, что братьев и сестёр у него четверо, что родители его весь век крестьянствовали, и что старшие братья тоже остались на земле, а он заболел мечтой об учительстве. Что мечта эта его сбылась с помощью родителей и всё тех же старших братьев, за что он им очень благодарен. Узнали и то, что, став учителем, Любек поклялся сам себе: никогда никому не делать в жизни зла, а своих учеников учить только добру. И про то, что исполнял он свою клятву с честью, выведали, что учил своих учеников добру и добром, и что они любили его за это и относились со всяческим почтением. Ну, а как было не узнать? Чего ещё делать-то по вечерам в одной землянке? Не сидеть же сиднем да молчком, тем более что пленный по-русски говорит почти что всё. И, самое главное, знает о России много. О её истории, её традициях, вере. И говорит об этом душевно, как и о своей Родине. Как тут не поверить, что человек – учитель?! Как не убедиться, что он хоть и «фриц», а добрая душа?! И разведчики перестали его чураться. Кормили той же немудрёной солдатской едой, которую ели сами, придумали постоянное занятие – топить «буржуйку», чему пленный несказанно обрадовался и дело порученное исполнял образцово. Даже в карты с ним в одной компании резались! И частенько «продували» ему при этом. А однажды произошло событие, которое и вовсе всех потрясло.
Подсел как-то раз пленный к Антонову, когда они остались одни, (видать, тоже решил, что тот самый добрый из всех) и спросил:
- Антошя! А почьему Гришя всегда такой сердитый? Ведь он же не злёй, я это… Это чьювствовать…
«Антошка» усмехнулся ему на это первым делом и сказал:
- Петро я, как и ты. «Антошка» - это моё прозвище».
- О, извиняйт, извиняйт, пожялюста, «Антошя»! – виновато положил ему руку на плечо австриец. – Я не хотель.., я не хотель тьебя обидеть.
- Да ладно тебе, - опять усмехнулся Петро, - я не обижаюсь. Меня все так зовут, зови и ты.
- А почьему Гришя такой? - опять переспросил Любек.
- Брата у него недавно убило - вот почему, - коротко пояснил Антонов.
- О, тогда я понимайт, почьему он со мной так…- сочувственно проговорил пленный и тут же горячо-горячо зачастил, - но я не виноват, «Антошя», я не виноват. Я… Я… – он оглянулся по сторонам и почти шёпотом добавил, - я не стреляйт в льюди, понимайт?
- Чево-о-о? - не понял Антонов.
- Я не стреляйт в льюди, «Антошя», понимайт? Я стреляйт воздух!
Пленный осёкся, будто испугавшись собственного признания, и со страхом огляделся по сторонам. Антонов с изумлением повернулся к нему, и Любек продолжил:
- Я хотель… Я хотель… Как это сказать по-рюски… Разговаривайт Грише всьё, когда он спросиль… Но я испугался. Ведь я всьё-таки стреляйт.
- И ты что же, всё время стрелял в воздух? - выдохнул изумлённый «Антошка» свой вопрос.
- Всьё время! - подтвердил пленный.
- Так зачем же ты пошёл воевать?!
- Меня призывайт, мене нельзя было дом… Дезертир, понимайт? Дома тогда всьех расстреляйт, понимайт, «Антошя»?» - пленный горячо выплёскивал свою горькую исповедь, на глазах его навернулись слёзы, и он быстро утёр их рукавом.
- Н-да-а-а! – многозначительно протянул Антонов. – Ситуация!
Он помолчал какое-то время и вдруг неожиданно предложил:
- А ты переходи к нам. Расскажи всё, как мне, и будешь антифашистом.
- Не-е-е, - сокрушённо покачал головой австриец, - я не могу. Нельзя мне…
- Но почему?!
- Опьят стреляйт…, - со вздохом проговорил пленный. – А там тоже люди.
- Да какие они люди?! – горячо воскликнул «Антошка». – Они же фашисты!
- Не-е-е, «Антошя». Это есть неправда, - возразил Любек. – Они такие же, как и вы.
- Ну, ты хватил! – не согласился Антонов. – А кто ж тогда деревни наши жгёт? Стариков с детишками кто убивает? Мы что ли?
- Это «СС», «Антошя», но их мало, - тихо, но твёрдо ответил пленный. – Больше просто зольдат. А они не жгут – повьерь мне. И я не могу…
Пленный умолк и низко опустил голову.
- Только ты не смеяца, «Антошя», что я такой, - вдруг жалобно попросил он. – Стреляйт можьно враг, а разве ты враг? Гришя враг? Лейтнант враг? Ви не зделайт мне плёхо. Ви не рюшить мой дом, не мешайт мой работа - почему мне стреляйт? – быстро и взволнованно говорил Любек. – Я не могу…
Как пригвождённый, сидел рядом с ним Антонов и ничего не мог возразить или добавить - настолько простыми и понятными были рассуждения этого австрийца, настолько он был прав. Это Антонов и его однополчане кипели справедливой ненавистью к захватчикам за поруганную и растоптанную Родину, а за что таким, как Любек, ненавидеть их, русских? И за что им всем ненавидеть Любека?
- Это не смешно, Петро, - вдруг совершенно неожиданно для себя назвал он австрийца на русский манер. – Это правильно!
И не в силах больше продолжать этот тяжелейший по душевному напряжению диалог выскочил из землянки. К вечеру об этом разговоре знал весь разведвзвод. И никто не смеялся!
…Так прошла неделя.
В начале следующей командующий армией генерал Ефремов передал своим окружённым войскам приказ: готовиться к прорыву! Майор Зернов вызвал Шуляка и поставил задачу: вместе с ротой автоматчиков быть в авангарде.
- А пленного куда же? - спросил «Карга».
- Куда, куда… - раздражённо начал Зернов, заметавшись по блиндажу от стенки к стенке. Остановился вдруг и прямо в лицо лейтенанту бросил, будто выстрелил:
- В расход – вот куда!
Шуляк попятился, как от удара, не находя что ответить.
- Знаю что ты хочешь сказать, - резко добавил майор. – Знаю, что он в землянке с вами жил, но пойми ты: нет другого выхода! На прорыв идём – куда он нам? И в дивизии не нужен, и в обозе, один выход – в расход! - и рубанул рукою воздух.
Заметив, что Шуляк и после этого ещё стоит, не двигаясь, добавил яростно:
- Выполнять!!!
Почти весь взвод разведчиков находился в землянке. Шуляк резко шагнул внутрь, и по одному этому шагу да ещё по виду командира все поняли: что-то произошло.
- Антонов! – сухо скомандовал лейтенант. – Пленного на улицу! Остальным сбор на постановку задачи.
- Завтра прорыв, - начал «Карга», когда «Антошка» с пленным вышли из землянки.- Мы с автоматчиками идём в авангарде. Вопросы?
- А с пленным что? - поинтересовался дотошный Стёпа Харин.
Шуляк помолчал какое-то время и тихо обречённо проговорил:
- В расход!
Заметил недоумённые взгляды, услышал несогласный ропот и добавил:
- Приказ командира полка!
Тягостная тишина повисла в землянке. Никто не шевелился, никто ничего не говорил, даже, казалось, никто не дышал. Все вдруг поняли – сжились! Сжились по-настоящему и крепко, как сживаются вместе совершенно незнакомые люди, объединённые одной бедой, одолевающие одно горе. Все понимали: приказ надо выполнять, но все, как один, не могли согласиться в душе с таким приказом.
- Кто пойдёт? – нарушил общее молчание лейтенант. – Приказывать не могу, только добровольцы.
И снова тягостная тишина, снова неподвижные фигуры разведчиков.
- Харин? - вопросительно назвал фамилию Шуляк.
Неразговорчивый Степан только отрицательно покачал головой.
- Дудник!.. Егоров!.. Калайчев!.. - по очереди называл фамилии своих подчинённых командир, но в ответ только протестующее молчание.
- Может ты, Гриша? – обратился Шуляк к Колесову. – И за брата душу облегчишь…
- Что я мясник что ли? – возмутился Колесов. – Не барана ведь в расход-то…
- Надо «Антошку» спросить», - предложил Стёпа Харин.
- А-а-а… - безнадёжно махнул рукой «Карга». – Как будто ты «Антошку» не знаешь. Я и с пленным-то его выпроводил потому, что он из нас всех больше с ним сошёлся.
Опять загустела в землянке напряжённая тишина.
- Но что же делать-то, мужики? – раздался чей-то голос, и в этот момент снаружи послышались шаги, и внутрь ввалился командир автоматчиков в своём неизменном белом полушубке.
- Привет, разведка! – громко поздоровался он. – Чего плануем?
- Да вот, думаем как завтра прорываться, - начал Шуляк.
- О, и я за тем же подкатил! – весело перебил Шуляка автоматчик. – Как-никак бок о бок пойдём.
- Тут у нас ещё одна загвоздка есть, - встрепенулся вдруг «Карга».
- Что за загвоздка, друг? - жизнерадостности автоматчика можно было бы позавидовать.
- Да… Пленного приказали в расход пустить, а желающих нет.
- Хо, нашёл о чём грустить, разведка! – хлопнул Шуляка по плечу автоматчик. – Это мы мигом!
Он подошёл к выходу и крикнул:
- Ярвинен!
- Я! - раздалось на улице.
- Ко мне!
На входе застучало, и в землянке появился огромный рыжеволосый детина никак не меньше Шуляка ростом в таком же белом, как и у своего командира, полушубке. Всё лицо его аж пламенело яркими рыжими веснушками, тяжёлый квадратный подбородок массивной глыбой нависал над белым овечьим воротником, а высокий лоб с рыжими кудрями на нём невозможно было скрыть никакой шапкой! Детина козырнул, оторвав руку от автомата, и вопросительно уставился на своего командира.
- Вот, Саша, надо задавить одного фрицевского клопа, - начал ротный, - а наши братья-славяне в замешательстве. Подсобим?
- Без натуги! – браво отозвался детина. – Где клоп-то?
- На улице он… - немного помедлив, ответил Шуляк и поморщился.
- Так пошли!» - сорвался с места рыжий и первым выскочил из землянки.
Разведчики дружно высыпали следом, и все сразу увидели «Антошку» с пленным.
- Этот что ли?» - кивнул веснушчатый в сторону австрийца.
Шуляк молча кивнул и отвернулся.
- Пошли, фриц! - потянул детина пленного за рукав и криво ухмыльнулся.
- Куда ты его? - вступился «Антошка».
- Куда, куда… - передразнил детина, - в штаб – вот куда! Давай, фриц, шевелись, а то отемнаем».
Любек испуганными глазами поглядел на Антонова, на отвернувшегося лейтенанта, на понуривших головы разведчиков – и вдруг всё понял! Лицо его побледнело, как снег, голова поникла, но ни единого звука не сорвалось с плотно сомкнутых губ. Он обвёл прощальным взглядом всех разведчиков, с которыми делил и стол, и кров всю минувшую неделю, и первым шагнул на узкую тропинку в снегу, протоптанную в направлении сгоревшей деревни. Прошло несколько минут томительного ожидания, и в тишине серого зимнего дня треснула короткая автоматная очередь. А ещё через несколько мгновений на тропинке появился рыжий детина и коротко бросил:
- Готово! А вы мучались!
- Где ты его? - еле выговорил потрясённый «Антошка».
- А там, за овином каким-то, - беззаботно махнул рукой рыжий. – Да вам-то зачем?
- Пошли, ребята, - вынося из землянки лопату, проговорил Колесов. – Похоронить надо. Если всем – до темноты успеем.
И, никого не дожидаясь, пошёл по тропинке. Минуту спустя, вооружившись инструментом, за ним проследовал весь разведвзвод во главе со своим командиром.
…Утро следующего дня выдалось таким же пасмурным и неприветливым. Пробрасывало снежок, погуливал ветерок. Над притихшими позициями изготовившегося к броску полка нависла напряжённая тишина – все ждали общего сигнала. Но вместо него сонное оцепенение раннего зимнего утра разорвал хлёсткий выстрел немецкой снайперской винтовки, и чья-то одинокая фигура в белом, разметав во всю ширь огромные руки, замертво повалилась в рыхлый снег в расположении полка. Шуляк вскинул к глазам бинокль и долго пристально всматривался в снежную пелену.
- Прямо в голову! - задумчиво вымолвил он, опуская прибор на грудь.
- Кому это там так не повезло? - нетерпеливо поинтересовался у командира Гриша Колесов.
Лейтенант поглядел ещё несколько мгновений в зимнюю даль и коротко бросил: «Рыжему!»
0

#27 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 11 января 2017 - 18:40

26

РЕКСУШКО

В дремучем 96-ом завели мы себе очередного пёсика. Восточно-европейский овчар. Смешной трёхнедельный комочек внутри солдатской шапки появился у нас в прихожей на полу. Беспокойно копошился там и смешно пукал. Первое впечатление всегда бывает правильным, и мы, поулыбавшись, решили, что он музыкальный. И не ошиблись.
Погода стояла жаркая, середина июня, и держать его дома не было смысла. Коробка из-под телевизора стала его первой будкой, но ненадолго. Поведение малыша было свободолюбивым, и ему непременно нужно было вырваться наружу. И пришлось, конечно же, пойти навстречу, особливо после первой бессонной ночи. Мы тогда ещё и предполагать не могли, что это будет продолжаться всю его собачью жизнь. А именно музыкальность. Все ночи напролёт он издавал душераздирающие звуки, и это был не вой и не лай и не визг, а что-то всё вместе взятое и отмикшированное. Мы называли это ночной песней Рекса. А уж как соседи были рады, так это даже и передать словами нельзя...
Коробочный вольер щенка увеличивался не по дням, а по часам. Мы-то предполагали, что бОльшая свобода собачьей территории позволит нам (и соседям), наконец-то, выспаться. Но не тут-то было.
Нет. У него ничего не болело, аппетит был отменным - просто ночью ему хотелось петь и он пел. Мы даже чувствовали себя невольно без вины виноватыми. Ведь не спала вся улица.
Вот так «незаметно» для всех и для нас, в первую очередь, прошло собачье детство. И... Началось отрочество. Мы, как на грех, решили побывать на родине, уехать на пару недель; кормить псинку упросили друзей. И укатили.
С отдыха нас встречали все соседи, и у них были такие радостные и приветливые лица! Так прямо хором и говорили: «Ну, наконец-то вы приехали!» Оказывается, пока мы отсутствовали, песни Рекса выдавались круглосуточно и бесплатно в уши каждого желающего и нежелающего. Тосковал...
В чём было дело?! Думали кое-что про нашего любимого, но так ничего и не поняли. Щенок-то был почти элитный от лучшего производителя всей Волгоградской земли! Про мать говорить не принято... Но тоже, видать, была породиста... Вот так и жили-были…
У Рекси случилась юность... И по ночам его нынче черти носили (так говорят в народе). Нет, у него была солидная будка и ошейник, и цепь. Собственно, мы его брали для службы у калитки. Но ночами у него случались другие срочные дела. И ни ошейник, ни цепь не могли удержать на месте это свободолюбивое существо... Утром же он непременно спал возле своей кастрюльки с видом победителя-чемпиона. Однажды прокуролесил целых 3 дня! Мы даже переполошились: не заблудился ли наш путешественник то?..
Пришёл, вернее, приплёлся побитый; отпивался долго, видно где-то хорошо попался... Но сам себе не изменил. И всё продолжалось в прежнем режиме. К моему двору часто приходили возмущённые жители нашего города. Говорили, что теперь с нас полагаются алименты. Я же предлагала отдать мне щенков на взращивание и пристраивание, но видно пожалели, никто не принёс...
Часто, гуляя по городу, мы встречали Рексины морды - их ни с кем перепутать было невозможно. Порода давала себя знать. Проходили мимо делая вид, что незнакомы.
Были, конечно, в его жизни и плановые вязки по договору с хозяевами. И все были довольны, и щенки расходились у них на «ура». Наш гуляка мог уговорить кого угодно, всех безнадёжных элитных «девушек» посылали по нашему адресу. И… Рождались здоровые красивые щеночки непременно с мордашкой Рекса.
Так и пролетела его 13,5-летняя жизнь. Охранник из него так и не получился, но всё-таки не зря небо коптил. Детей понаделал, что шейх любой позавидовал бы.
Музыкальный! Наш музыкальный! Мы тебя помним.
0

#28 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 13 января 2017 - 00:31

27

ОБЕЗЬЯНА С ГРАНАТОЙ


Синяя «Лада Калина» впереди резко затормозила, и Сергей негромко чертыхнулся, вдавив педаль в пол. Что ж ты делаешь? Твою дивизию! А, ну понятно – баба за рулём.
По пешеходному переходу неторопливо тащилась старушенция с тележкой. Он стукнул рукой по рулю – тапки белые пора выбирать, а они всё таскаются и таскаются по улицам. Давить их… Сзади бибикнули, и он раздражённо бибикнул в ответ. Указывать ему будут! «Калина» перед ним уже оторвалась на порядочное расстояние, он лишь успел заметить игрушечную обезьяну у заднего стекла. Ну, правильно – обезьяна с гранатой и есть - спасу от них нет на дорогах.
На заправке было пустынно. Сергей сунул пистолет в бак и слегка погладил лакированный бок. Жизнь суматошная – на работе запарка, жена сгрызла мозг, теперь к печени подбирается; кругом какие-то проблемы и засады. Одна радость – машинка. Новенькая, блестящая полиролью и хромом. Жена всё покушалась за руль сесть. Да щас тебе!
К соседней колонке подъехала синяя «Лада Калина». Из неё бодро выскочила блондинка в короткой кожаной курточке и джинсах, туго обтянувших стройные бедра. Девушка сосредоточенно отвинчивала люк бензобака, потом долго возилась с пистолетами. Сергей посматривал и ухмылялся и чуть не пропустил нужную ему цифру на счётчике. Тьфу! Девушка, наконец, разобралась с пистолетом и прошла в стеклянные двери заправки. Сергей тоже расплатился за топливо, купил пару бутылок воды, сигареты. Подумал - и взял стаканчик кофе, ехать ещё долго, а недосып к концу недели давал о себе знать.
Через пару десятков километров он увидел на обочине знакомую «Калину» с обезьяной у заднего стекла. Девушка с натугой вытаскивала из багажника запаску, рядом валялся домкрат. Увидев машину, она резво побежала к обочине и замахала рукой. Сергей ехидно засмеялся, глядя в зеркало на её растерянную физиономию. Помощи тебе? Ага, сейчас. Любишь кататься, значит, умей и с домкратом управляться.
Солнце быстро клонилось к горизонту и вскоре совсем скрылось за кронами деревьев, окаймлявших дорогу. Сергей чуть прибавил газу – не очень хочется в ночи приехать. На даче у друзей его уже ждали шашлыки, пиво и весёлая мужская компания. В кои-то веки выбрался на природу. Надо было раньше выехать, но ссора с женой да всякие непредвиденные обстоятельства задержали. Мысли вернулись к ссоре, потом перескочили на недоделанный отчет, потом - на новости о возможном повышении. А неплохо бы место зама получить. Недаром он машину-то поменял – как знал, что полезет вверх по карьерной-то лестнице. Он представил свой новый кабинет и табличку на дверях «Заместитель начальника…». Сергей вздрогнул и открыл глаза – навстречу стремительно неслись деревья и кусты. Он вывернул руль до упора, но было поздно – левое переднее колесо повисло в воздухе, отчаянно вращаясь вхолостую, и машина, чиркнув боком, понеслась в кювет.
Протаранив густо растущий ивняк, она застряла в паре сантиметров от ствола берёзки. Несколько минут, а может, секунд, Сергей сидел, не шевелясь, отказываясь осознать случившееся; потом моргнул, покрутил шеей. Блин, заснул! Заснул за рулём. Да никогда с ним такого не было! Он, постанывая, отстегнул ремень и толкнул дверь; та приоткрылась всего на пару сантиметров и застопорилась. В носу хлюпнуло, Сергей утерся и почувствовал на пальцах липкое и горячее. Голова закружилась, снизу из желудка поднялась горькая волна тошноты, и он откинулся на спинку, сжимая зубы. Не хватало еще машину изгваздать.
«Надо вылезать отсюда», - крутилась одна-единственная мысль на краю сознания. Но тело отказывалось повиноваться. Перед глазами плавали звездочки и другие геометрические фигуры. Боковым зрением он увидел свет сверху, на дороге. Свет мигнул и пропал. «Проехали мимо, - вяло думал он, - сколько их ещё пронесется, пока кто-то заметит и поможет. А может, и заметят, да не остановятся…»
Правая дверь распахнулась, в салон всунулась голова с распущенными светлыми волосами.
- Эй! Вы живы?
Сергей чуть кивнул.
- Двигаться можете? – его потянули за плечо и он, кряхтя, как старый дед, выполз наружу.
Ноги тряслись, в ушах стоял гул.
Он пришёл в себя окончательно, когда увидел, что сидит в чьей-то машине на заднем сиденье, свесив ноги на землю, и глотками пьёт холодную воду. В носу торчали ватные тампоны. Рука потянулась к переносице.
- Не вытаскивайте, - услышал он. – Кровь может снова пойти. Как же Вы так? Хорошо, встречки не было. Заснули? Я сама здесь иной раз засыпаю. Такая дорога пустынная.
- ГАИ… - прохрипел он.
- Уже вызвала. Я сказала, что есть раненые, так что, может, быстро приедут. Вы ложитесь. Вам полежать надо. Голова кружится?
Сергей мыкнул и откинулся на спину. Под голову ему заботливо подложили что-то мягкое. Он закрыл глаза. Съездил на дачу… Вот ведь невезуха! Да нет. Повезло. Мог сейчас уже с Господом Богом общаться, а так… В кармане пиликал телефон. Он с трудом раскрыл глаза и нашарил трубку.
- Ты где там застрял? – услышал он весёлый голос приятеля.
- Не знаю, - прогнусавил он. – Я в кювет заехал. Гайцов жду. Нос разбит. Машину вытаскивать придётся… Так что не ждите быстро.
- Так, Серёга, есть там кто-то рядом? Пусть скажут, на каком километре, сейчас приедем за тобой.
Сергей через силу улыбнулся – настоящие друзья, они всегда выручат.
Они приехали одновременно – машина с синими мигалками и чёрная бэха Пашки. Сергей встал, цепляясь за дверь. Павел вылез с пассажирского сиденья и подбежал к нему. С водительского места выскочила Леночка, Пашкина жена. Они подхватили его под руки, и повели к машине.
- Хорошо, Ленок у меня не пьёт – всегда трезвый водитель в наличии, - засмеялся Павел. – Ничего, сейчас всё оформим, вытащим твою ласточку и поедем лечиться. Везунчик ты, Серый!
К ним уже подходил инспектор, светясь в темноте полосками на форме. Где-то сбоку заурчал мотор; свет фар мазнул по ним, осветив бледные лица, и темный силуэт авто скрылся из глаз, подмигивая стоповиками.
- Ой, а что это у тебя? – удивлённо спросила Леночка.
Сергей посмотрел на что-то мягкое, что он до сих пор сжимал в руке - то самое, что ему заботливо подложили под голову. В свете фар на него смотрела забавная мордаха.
- Ой, да это обезьяна! – воскликнула Леночка и засмеялась. – Ой, да она еще и с гранатой!
Сергей вытаращил глаза – в лапе обезьяна сжимала маленькую пластиковую лимонку. Ничего, когда-нибудь он встретит девушку на синей «Калине» и вернет ей игрушку, а заодно извинится и за колесо, и за обезьяну с гранатой.
0

#29 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 13 января 2017 - 22:50

28

ТУЗЬКА

Рассказ

Светлым утром, за Крещением, Тузик притащил во двор щенка. К коридорной двери сразу – не решился. Оставил метрах в десяти, за углом дома, на снегу, у кучи дубовых чурок. Со старого дивана, у веранды, принялся вылаивать хозяина.
Лай не был сторожевым. И хозяин пропускал его мимо ушей. Да и не был Тузик его собакой. Но недели три уже, лишь морозы стали подпирать под двадцать пять, Тузик по три-четыре раза на день, чего до холодов себе не позволял, проползал под воротами лазейкой хозяйского Фокса, такой же мелкой собачонки, и гортанным сиплым визгом просил еды.
Дом несколько лет стоял брошенным, пока около года назад, весной, не был куплен. Тузик с Собакой знали на участке каждую тропку, набитую в бесхозное время местной лающей да мяучащей братией. Хозяин, едва заселившись, дыры в заборах заделал. К тому же вскоре приятель одолжил ему на первое время Фокса – одну из трёх своих собак. И Фокс рьяно принялся метить каждый столбик и куст на впервые вверенной ему персональной территории.
Эти три недели хозяин выносил то рыбью хребтинку, то подгоревшую краюшку хлеба – что оставалось от обеда. В новогоднюю ночь протянул костомаху – последнюю из купленных ещё раньше Фоксу. Но того на осенней собачьей свадьбе подрал пёс Трезор. А потом отметелили и два кобелька. Фокс до темноты взвизгивал от каждого движения, а ночью ушёл к законному владельцу. Временный хозяин ждал Фокса, но напрасно. А до этих трёх недель Тузик питался возле университета экономики и сервиса, в сотне метров, к соседу почти не заглядывал. Но у студентов начались каникулы, а после них волонтёры улетели на зимние Олимпийские игры в Сочи.
Летом, правда, в хозяйский двор случались шкодливые набеги, но не по вине Тузика. Плутоватая, вечно голодная, воющая по ночам рослая Собака перемахивала через просевшую за баней рабичную загородь, и Тузик – неразлейвода с нею – устремлялся следом. Однажды Собаке досталось куском кирпича. Тузик стал опасаться...
Но теперь-то – куда деваться?
Дверь шаркнула, показался хозяин, на крыльцо выскочила Муська, вздыбила свою кошачью спину. Тузик, худой – одна свисающая шерсть, – трясясь от стужи, радостно завизжал, вытянув к человеку мордашку, затопотал по дивану, изо всех сил завертел хвостом.
– Опять?! – рыкнул хозяин. – Утром же ел! – собачонка завизжала пуще, соскочила с дивана, вскинула на хозяина лапы, взмолилась глазами. – И не прыгай! – скинул лапы. – Брось эти цыганские штучки!.. – Тузик не унимался. Хозяин сквозь зубы объяснил по-человечески: – Я, Тузик, на рынок два дня не хожу, чтоб тебе понятно было... Просквозило... – И отчеканил, будто судья счёт на ринге: – Где? Я? Тебе? Чего? Возьму?..
Собачонка визжала.
– Тьфу! – сплюнул хозяин. Зыркнул на соседский дом:
– А ещё христиане, армяна мать! И не бери на арапа! – пригрозил рукавицей. Скосив глаза на синее, с высокими полосками облаков, небо, пробурчал себе под нос:
– Ветер сорвётся... Мороз даванёт к ночи...
Глянул на худющую собачонку, смягчился
– Да не визжи ты... Не режут... Думаешь, завалялось чего?.. Да где чему заваляться?..
Тузик, уловив дружелюбную нотку, запрыгал, закружил по двору, как заведённый, бросился к воротам, к куче чурок. Подскочил к двери. Замер.
Муська со спинки дивана дрожно забила хвостом. Тузик не боялся её. Давно ли котёнком носилась у него под носом? Но с января, окончательно повзрослев, стала гонять Тузьку со двора. Мастью, сложением, юрким нравом Муська – в мать. Головка небольшая, тело прогонистое, окрас буровато-коричневый, пятнами, как плохо мешанный, с золотистым галстучком. Точь-в-точь непальская куница харза. И мать, и Тузик с Собакой – животины одного двора. И только когда – месяца три назад – их хозяева-армяне съехали, бросив всех троих, кошки-мамки не стало видно. А в начале января пропала Собака. По слухам, съели местные алкаши-«тубики».
За кошкиной плашкой нашлась головка наваги.
Завидев гостинец, Тузик поднял радостный скулёж, сердце человека дрогнуло.
– Держи, бедолага... Понятно, крохи, но – чем богаты... – только и успел произнести, как Тузик хватнул головку, хрумкнул и в мгновенье ока проглотил.
Человек прошёлся ладонью по собачьим рёбрам:
– Да-а-а, брат... Доска стиральная...
Тузик метнулся за угол.
Только теперь, после суматохи, расслышалось щенячье потявкиванье.
Хозяин недовольно встрепенулся:
– Эт-то ещё что за новости?!
Он знал эту «песенку», ежедневно около месяца всё внятней и настойчивей исходившую из-под летней кухни за забором. Но сколько щенят – было неясно.
Скулёж шёл из-под чурок. Кошка сидела уже на них. Она, конечно, знала эти звуки.
Оповестительно-призывный SOS: «Я здесь, мамка! Я здесь, мамка! Я здесь, мамка!..» стал неумолчным, как только Тузик закружил у кучи чурок, выискивая лазейку.
– Кто тебе разрешил? А? Тащи назад! – приказал хозяин, как только собачонка, достав щенка, положила его к ногам человека и, виновато опустив голову, поджала хвост и задние лапы. Подчиняться и не думала.
Хозяин сам просунул щенка к летней кухне. Через забор переправил и Тузьку.
– Бери его и марш в логово!
Тузик лёг рядом со щенком.
– В гнездо тащи, сказал!! – замахнулся прутом малины. Тузик схватил щенка за шкирку, исчез под кухней.
Хозяин пошёл подтопить печь.
- Вот хитрюга! – возмущался, заваривая чай.
А отхлебнув глоток-другой, обжигаясь, приглатывая кипяток соскобленным со стенок банки мёдом, вдруг вошёл в положение собачонки:
– А что ей, бедолаге, оставалось? Зима, холод... Ни хозяев, ни будки... Это наследство ещё... Выход-то какой? Одного отдать, чтобы не погубить всех. Интересно, это редкий случай или нормальное собачье решение?
Через полчаса вышел.
Кутёнок размером с подростковую рукавичку, чёрный, с белым пятнышком на груди, как у Фокса, лежал на диване, вытянувшись в струнку. Челюсти его, будто хватнувшие мороза плоскогубцы, туго, но широко расходились и также неспешно, преодолевая невидимую антисилу, сходились, порождая неясное бормотание. Ни лаять, ни скулить он не мог. Хорошо различались певучие звуки «ма-а», как если бы их гнусавил смертельно пьяный человек, что-то видя во сне. Тузик с окровавленным носом сидел рядом. Муськи не было. Сердце хозяина оборвалось... «Кошка!» – ударила первая мысль, но до конца поверить не мог.
– Муся! Муся! – окликнул зло. – Неужели, ты, харза непальская?!
Кошки не было видно.
Схватил щенка, занёс в дом. Устроив в ящичек над плитой, осмотрел шею. Покусов не было. А разодранный нос? Кошка могла лишь принюхиваться, когда собака отбежала, а потом отстаивала уже себя. Тогда что? Переохлаждение? Так быстро?
Мутно-сизые глаза щенка не моргали и не закрывались, подсохли. «Плохо дело». Да и вытащил Тузик его из-под летней кухни впервые, сразу на яркое солнце. Вскоре наступило небольшое улучшение, лапы задвигались, но веки не работали. Хозяин, так и не поняв причину столь быстрого рокового превращения и уже не находя в щенке жильца, переправил его к летней кухне вторично. Пусть природа разберётся. Выживет – его счастье. Нет – ничего не попишешь.
Сходил на рынок, купил еды.
Тузик прибежал, как только услышал скрип двери. Получил ломоть хлеба и кость. Хлеб умял тут же, кость потащил в логово. Вечером хозяин вынес чашку бульона с сечкой. Ночью выходил трижды, освещал фонарём диван, подходил к забору, прислушивался. Щенята испугано поскуливали.
Брошенный двор с исчезновением Собаки перешёл Тузику целиком. Армяне прожили в нём четыре года. Им, мигрантам с Кавказа, дом предоставила диаспора, пока не обзаведутся своим жильём. Осенью семья из семи человек – двое старых, трое молодых, два ребёнка – купила трёхкомнатную квартиру. Дом заколотили. Напоследок сосед поинтересовался у молодой армянки:
– Как зовут собак?
– Балшой зват Сабака, малэнький зват Тузык.
Тузик бросить дом не мог, получив «по наследству» главенствующие полномочия от пропавшей Собаки. Заботился о выводке, гонял кошек и дворняг – охранял. Всё было спокойно. Залезть пытались лишь однажды, ещё при Собаке. Откупорили голубые ставни на одном из окон, сняли раму, но за ней оказалась решётка. Собака с Тузиком подняли полулай-полубрехню, но, в общем, попусту: злого нрава в крови не имели.
Теперь ставни трепал ветер.
Лёжа в студёные январские дни под полом летней кухни с тремя уже подросшими щенятами, Тузик приблизился к отчаянью. Тряпки и его тельце кое-как согревали выводок, но щенята требовали еды, кусали живот. Все соседские помойки перемёрзли. Да и вороны к ним слетались раньше, чем сбегались псы. Без Собаки далеко отлучаться было опасно. Чутьё подсказывало Тузику: долго собачата не протянут. Да и сам он – кожа да кости. И решился на отчаянный шаг жертвоприношения: отдать одного малыша соседу.
«Собак у него нет, – рассуждал, дрожа ночью и днём вместе с голодными, визгливыми щенятами. – Жить в своём доме без собаки – неправильно. А этот симпатичный мопсик Фокс, обитающий теперь по ту сторону дороги, вряд ли вернётся после кровавой свадьбы, когда ему порвали бок. Двоих я, может, по холодам и вытяну. Ведь сосед за щенка станет щедрее».
В эту ночь Тузик старался греть непринятого щенка – самого лучшего, с белым пятнышком – больше других. Но он не согревался. Тузик видел, что щенок на диване сильно мёрз, но повторно звать хозяина побоялся из-за его гнева.
«Почему он долго не выходил? – пытал своё собачье сердце Тузик. – Ведь уже догадался, что щенка хочу отдать. Почему вернул? Самого сильного отверг. Собаки для того и плодятся, чтобы их служба человеку не ослабевала. И эта кошка ещё… Хоть бы она запросилась в дом. А то сидит, высматривает… Пока я бегал проверять своё гнездо, уже и подсела к нему, обнюхивает. Что у неё на уме? Нос разодрала, зараза. Почему щенок до сих пор не приходит в себя и холодеет?..»
Тузик плотнее сдвинул щенков, обнял их животом. Но маленького тощего брюшка на всех не хватило, и Тузик, как мог, помог хвостом и лапами. Под утро щенок еле бормотал. «Надо скорее тащить его соседу», – не сдавался Тузик. Выполз через дыру между прогнившими плахами. Начинало светать. Давил мороз. Тузик переждал проезжавшую машину, выбрался за забор, добрался по обочине до соседских ворот, пролез под ними и положил малыша на диван. И заскулил, затявкал. Но человек после беспокойной ночи, да ещё приняв от простуды клонящий в сон «RiniCold», не появлялся. Щенок перестал бормотать. Тузик заволновался. Подлёг рядом. Малыш не двигался. «Хозяин такого не возьмёт», – решил. И побежал за другим.
Человек проснулся к двенадцати. Вышел на улицу, обомлел. Поперёк дивана, в рядок, вытянув лапы, прижавшись друг к другу, лежали два, с белыми отметинами, совершенно одинаковых бездыханных округлых тельца. Тузика не было. Но, услышав скрип двери, он тут же примчался. Вскочил на диван, потыкал мордочкой щенков, преданно заглянул в глаза: «Вот. От чистого сердца. Что ж ты долго не выходил?»
– О-хо-хо... – глубоко вздохнул, покачал головой, присел на корточки хозяин, положил ладонь собаке на голову. Она замерла. Только дрожь била её. Но глаза оставались недвижными. Если бы умела говорить – промолчала бы. Просто из глаз покатились бы слёзы. Человечье сердце сжалось.
– Тузик, Тузик, что же мы наделали... Это я во всём виноват, прости...
Собачонка не ответила. Она боялась пошевелиться под ладонью, чтобы та не свалилась с головы.
Четверть минуты лежала рука. Человек встал.
– Вон отсюда!! – рявкнул страшным лицом.
Собачонка, истерически визгнув, пулей сорвалась с дивана под ворота, треснулась хребтиной о доску, завизжала ещё громче и пустилась наутёк, оглядываясь и не веря, что человек может гладить по голове и безжалостно гнать одновременно...
Хозяин зашёл в недостроенный гараж, нашёл мешок из-под цемента, сложил в него щенков, спрятал в старую жестяную ванну – до своего выздоровления.
На следующее утро, проснувшись чуть раньше, к десяти, вышел на улицу с кошкой в руках. У крыльца, мордочкой к двери, на всех четырёх лапах (в бежевых «носочках») стоял чёрный, без белой отметины, щенок. Впервые увидев человека, замер.
Чуть поодаль – Тузька - молча, неподвижно...
0

#30 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 18 января 2017 - 00:28

29

САДЫ ПОРУШЕННОЙ НЕВЕСТЫ


Новелла

Целый мир не стоит и одной слезы ребёнка.
Ф. М. Достоевский


Пожалеешь розгу – испортишь ребёнка.
Английская пословица

И чего она ко мне припёрлась?
Она – это Вера, моя бывшая ученица.
Выпуск этот был тяжёлый, да в него ещё влили коррекционный класс, который государство закрыло из экономии (Сколько жизней переломала эта экономия!).
И тогда ситуация вышла из-под контроля. Девятый «Б» перестал быть управляемым. Как будто психические недуги, которыми страдали появившиеся дети, оказались заразными и все буквально сошли с ума.
Подростки бегали во время урока, плевались в меня, ругались матом, а однажды целой шайкой подстерегли меня в сумерках у школы и попытались отметелить.
Не знали, что у меня чёрный пояс по каратэ…
И я пошла учиться на психологический факультет, потому что классическая педагогика явно не справлялась.
- Какая главная задача современной школы? – спрашивал нас знаменитый профессор. – Подготовить производственную единицу, винтик для государственной машины. Управляемого члена социума. То есть создать объект, который общество сможет с комфортом использовать. Выжмет повзрослевшего примерного ученика до последней капли – и выбросит.
А на самом деле надо растить счастливых людей. Нужно просто проявлять к ним доброту, а остальное приложится.
Не ребёнок должен прогибаться под общество. А общество обязано ставить интересы ребёнка превыше всего. Мы живём в век гуманизации педагогики.
Я много с этим классом возилась. В школе пыхтела по восемнадцать часов в сутки.
Пикантность ситуации добавляло то, что в классе училась моя приёмная дочь Люба.
Её мать покончила с собой, когда отец их бросил. И я удочерила девочку.
Я никогда не говорила ей «нет». Мне хотелось компенсировать дочери то, что отняла у неё судьба.
Я просто хотела Любе счастья.
Школа наша была не простая, а золотая. Стояла на месте дома, где когда-то родился самый великий поэт России. Считалось, что мы особое внимание уделяем развитию талантов в наших питомцах.
Вообще этот район захватывающий, учебник истории во плоти.
Немецкая слобода здесь была. По этим улицам ходили Пётр I и Алексашка Меньшиков, Лефорт и Анна Монс.
Район – прообраз Петербурга. Прототип окна в Европу. Зародыш будущих преобразований. Источник всех революций - и на троне, и опричь него.
Сколько вещей здесь появилось впервые в России! Аптеки, мануфактуры, регулярные парки, механизмы, даже зеркала, стулья, карточные игры, табак и вина.
Театр, эмансипация, светские рауты.
Вся наша современная жизнь из этого района родом. И достоинства её, и недостатки. Европейские блага цивилизации. И западный индивидуализм.
Походящее местечко для переворота в отечественной педагогике.
Я живу тут же, в готическом, эпохи модерн, доме, похожем на маленький замок с башнями, витражами и каменными нетопырями вместо кариатид.
Жилище Дракулы.
При чём здесь Дракула? – Я же, вроде, положительный персонаж. Бесплатно готовила детей в институт, подкармливала их на свои тощие учительские сбережения, помогала найти хорошую работу после школы. Любовь и самоотверженность внедряла.
А Верунчик всё бубнила, рассказывая про одноклассников.
- Надежда, которая ходила вся в чёрном, готом она была, Вы её ещё называли Невеста Франкенштейна, помните? Она стихи Вам потрясающие приносила, и Вы с ней носились, как с писаной торбой. Поступила на режиссёрский в Германии. Но потом Надьку выгнали за плагиат беспардонный.
И, кстати, стихи-то она Вам показывала краденые, не её, а Вы купились.
А Арчибальда Песцова помните? Он с Вами драться пытался!
Начал торговать наркотиками, да и подсел на них. Потом убили его на даче, заживо сожгли вместе с домом. Так говорят.
Хотя лично я думаю, что Арчик вместо себя кого-то подставил, а сам смылся.
Потом Верочка поведала, как она жила десять лет после выпуска. Вышла замуж за безработного, намного старше себя, родила девочку. Сплавила её бабке, навещает изредка.
Оба супруга ни дня за эти годы не трудились.
- А на что же вы живёте?
- Сдаём мою квартиру, а живём у Пети. Ну, и родители подбрасывают деньжат.
- Да, вас явно не назовёшь винтиком государства и производственной единицей. А безработный Петя тебе зачем?
- А он всё делает, как я хочу. Стирает, убирается.
- Чего же ты ждёшь от меня?
- Устройте меня на хорошее место, ну, чтоб вставать попозже, и непыльное, и денежек побольше, - мило улыбнулась Верунчик.
Она - вылитая куколка Барби: вся в бантиках, и губки бантиком. Даже глазки, как голубые бантики.
Но куколка явно – на гусеничном ходу.
- А ничего, что я перед тобой в инвалидном кресле сижу, и мне за пятьдесят, а тебе двадцать семь? Кто кому помогать должен?
- Кстати, - пригорюнилась Верушка, - что с Вами, всё забываю спросить?
- Инсульт. На благодарной работе своей нервничала-нервничала, да и донервничалась. Парализовало.
- Что, всё так серьёзно?
- Нет, это я для прикола перед тобой на этом троне сижу.
- Да, какая Вы были: яркая, стильная, стройная. Что же Вы себя до такого довели! А почему же Вас наши не навещают?
- Не навещают. Когда заболела, все куда-то сразу подевались. А помогает мне Софья Андреевна, учительница математики, помнишь её?
Вера помнила. Софья слыла самой суровой училкой в школе, жестокой даже. Контрольные у педагогини переписывали по десять раз, и все со слезами, с унижениями. То ли совесть ей диктовала так поступать. То ли склонность к садизму.
Честна математичка была до фанатизма. Подарки, с помощью которых отчаявшиеся родители пытались решить проблемы своих непутёвых чад, в лицо дарителям кидала. И выглядела, как валькирия на скотобойне. От её взгляда матёрые уголовники приседали в чинном книксене.
Прозвище у Софьи было Звероящер.
Но, кроме неё, мне никто не помогал.
Верочка быстро испарилась. А Софья стала кормить меня обедом.
- Говорила я тебе, - скрежетала Софья зубами, - пожалеешь розгу – испортишь ребёнка. В привилегированных школах Англии до сих пор порют юных лордов как сидоровых коз. Только так людьми и вырастают. А ты набаловала своих деточек, досюсюкалась, на свою голову.
Крыть было нечем. Набаловала.
Так положительный ли я персонаж?
-А дочурка твоя, в которую ты всю душу вложила, где? Знает ведь, что ты тяжело больна, что каждому рублю рада. И не хворая зайти попроведать, гостинчика принести. Да хоть позвонить разочек! Звонила?
Нет. Люба не звонила.
Никто из учеников не звонил.
- Человека надо воспитывать не для счастья, а чтобы он выполнял свой долг. За больными родителями ухаживал. На общество вкалывал, совершенствовался, как сказал бы твой обожаемый Толстой, а не за эфемерными радостями гонялся. Смысл жизни не в счастье, а чтоб быть добрым, честным и надёжным. Когда это видано было на Руси, чтобы страждущего без помощи бросать? Всё нововведения ваши заморские!
- Что ж, мы детей рожаем и растим только для того, чтобы они сопли нам вытирали в старости? Чтобы они обслуживающим персоналом стали? Рабы какие-то получаются. Мы же действительно хотим, чтобы наши дети были счастливы.
- То-то твои сейчас свободны и счастливы. И живут в своё удовольствие. А ты тут заживо гниёшь без никого.
Лучшая в мире школа – это жизнь. А она с нами не цацкается. Палкой вбивает высокие истины.
Недаром же говорят, кому Бог больше всех несчастий посылает, кого он бьёт, того больше всех любит. Кто тяжелей всех жизнь прожил - тот и вочеловечился. А благополучные – пустышками остались.
-Думать, что только из-под палки можно быть человеком – это цинизм какой-то. Детей бить нельзя. Получается, что человеческая педагогика гуманнее божественной, а люди добрее Всевышнего.
- Нет. Получается, что Бог – отличный педагог. А люди – никудышние.
…Что есть Истина?
Деревья узнаются по плодам.
- Драть их надо было, - удовлетворённо констатировала Софья.
Тут на меня нахлынули воспоминания.
Собственного сына Андрея, которого растила без мужа, Софья драла нещадно. Била вешалкой так, что вешалка в куски разлеталась. Однажды мальчик получил очередную двойку. А у Софьи в ту весну порвались сапоги, и женщина в драных ходила: денег на новые не было. Так она охаживала пацана изувеченным сапогом по лицу: мать ради тебя нищенствует, а ты не учишься.
И – да, манеры у Андрея были потрясающие. А-ля девятнадцатый век.
Но почему-то парень так и не женился, к тридцати годам стал к бутылке прикладываться, начал на Софью бросаться с ножом и вскоре умер от запоя.
Чем жизненный путь Андрея лучше биографии Песцова?
А с бабушкой Софьи история случилась ещё хлеще. Во время войны один из её детей хлебные карточки на всю семью потерял. Дело страшное, с голоду могли все умереть. Ребёнок испугался, что ему попадёт, и спрятался под кровать. Бабушка Софьи стала его прямо там дубасить палкой от швабры и убила: нечаянно попала в висок.
Так что мать Софьи выросла в детдоме.
Тут в дверь позвонил Кеша.
Один ученик меня всё-таки не забыл.
То есть сначала оставил, как и все.
Устроился на шибко денежную должность. Получал огромные взятки. Связался с рокерами. И однажды, сильно приняв на грудь, «закозлил» на мотоцикле: на заднем колесе гарцевал, да ещё без шлема. Кешка в тот день с отцом поссорился и решил его наказать.
И наказал.
Сорвался, жутко разбил голову и впал в кому.
Несколько месяцев родители Кешки и его девушка выхаживали раненого в реанимации.
Девушка через полгода вышла замуж за другого.
Родители уехали в Америку на ПМЖ.
Но Кешка за год встал на ноги.
Только при ударе у парня в мозгу повредился речевой центр, и Кешка онемел.
Теперь перебивается на инвалидности кое-как.
В хорошую погоду он возит меня на машине – от лучших времён осталась - погулять в Лефортовский парк.
Неужели только битый способен позаботиться о битом?
То есть только убогие и остаются настоящими людьми?
И Софья права, говоря, что лучший педагог – это палка?
А как же её сын? А как же убитый под кроватью мальчик?
Разве страдания ребёнка могут быть Истиной?
А что же гуманизм, за который лучшие умы боролись со времён Возрождения?
Получается, гуманизм – это тупик, в котором человечество толчётся?
Нет, всё не так!
Или?..
Мы с Кешкой прокатились мимо храма с гирляндой позолоченных шаров-куполов, с переливающимися чудотворными иконами внутри, с затейливыми, как теремки, мощевиками. Что-то было в этом детское, новогоднее. Овеществлённая сказка. Мимо кукольного театра, где марионетки тупо следовали чужой воле, исполняя свой долг. Мимо частного серпентария, где змеи и крокодилы жили по пословице про пауков в банке. Мимо бывшего института благородных девиц. И перебрались в Сады порушенной невесты.
Так называли парк, потому что здесь произошло обручение Екатерины Долгорукой и императора Петра II.
Невеста тоже, поди, радоваться собиралась.
А потом жених за три дня до свадьбы от оспы помер. Ребёнок, которого Екатерина уже носила, погиб. А сама она со всей семьёй отправилась в ссылку в Сибирь. И все угодья порушенной невесты достались другим.
Такое место. Здесь заканчиваются надежды.
Но там, где они прерываются, начинается что-то ещё.
Водоёмы здесь прыгают на разные уровни, как кошка по книжным полкам; липы растут косо, словно линейки в тетради первоклассника; холмы странной формы.
И кажется, что пара-тройка параллельностей крайне неудачно сшиблась в этом месте, и у одной случился вывих плеча, другая по ошибке просунула лобастую голову в рукав вместо ворота, а третья вообще в стадии брожения и вот-вот станет то ли добрым вином, то ли грандиозным взрывом. Фантасмагория.
Может, поэтому здесь Крестовый пруд похож на четырёхлистник клевера, приносящий счастье, у Венериной запруды молодожёны вешают замки и ключи бросают в воду, чтобы любовь была вечной, а в Растреллиевском гроте загадывают желания.
К тому же ни в одном парке я не видела столько деревьев, которые растут из одного корня по двое-трое. Деревьев-близняшек. Говорят, это порукой тому, что место целебное.
Вдруг и нам с моим непутёвым ребёнком повезёт…
Кеша пристроил меня в тенёк, сам опустился рядом на лавочку.
Я плохо вижу. Кешка говорить не может.
Тогда к нам подсел Пушкин и стал мне вслух читать «Станционного смотрителя»…
0

Поделиться темой:


  • 8 Страниц +
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • Последняя »
  • Вы не можете создать новую тему
  • Тема закрыта

2 человек читают эту тему
0 пользователей, 2 гостей, 0 скрытых пользователей