МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ: «Кортик» - рассказ, новелла, отрывок с законченным сюжетом, интересно и актуально для детей 12 - 15 лет, желательно приключения (до 20 000 зн.. с пр.) - МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ

Перейти к содержимому

  • 3 Страниц +
  • 1
  • 2
  • 3
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

«Кортик» - рассказ, новелла, отрывок с законченным сюжетом, интересно и актуально для детей 12 - 15 лет, желательно приключения (до 20 000 зн.. с пр.) Конкурсный сезон 2018 года

#11 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 29 декабря 2017 - 14:33

10

АРКТИКА


Я бабушке на огороде помогал: клубнику ел, кузнечиков ловил. Гляжу, деда во двор вышел, надувной матрас на траве расстелил, насос в него «вжух» и давай ногой качать: «шить, шить, шить…» Тогда я все свои дела бросил и к нему подбежал, сел рядышком и стал смотреть: что дальше будет.
Матрас валялся весь сморщенный и был похож на змеиную кожу. Он видно за зиму здорово себе бока отлежал и всё не мог расправиться. Лежал весь скукоженый, а деда не останавливался и качал: «шить, шить, шить…»
Я уже заскучать успел и зевать начал, а тут вдруг матрас ожил, пошевелился и сделал вдох. Я от радости даже подпрыгнул. «Ого-го!» – закричал я. А матрас уже дышал во всю ивановскую и делал: вдох – выдох, вдох – выдох. Потом просто вдох, а деда всё продолжал: «шить, шить, шить…»
И наш матрас становился всё толще и толще, а под конец и вовсе раздулся как не знаю что, как объевшийся удав. И я когда такую замечательную вещь увидел, сразу же батут вспомнил и решил на матрасе попрыгать.
Деда только насос убрал и в дом ушёл. Я тут же разбежался как следует и «прыг» на матрас, а он меня «брык» обратно и я «шмяк» своими костями об землю. Получилось довольно-таки больно! Я встал коленку и локоть потёр, и думаю: надо же серьёзная вещь, а лягается как антилопа. После этого я к нему осторожнее подходить начал. Подошёл, погладил. Потом потихонечку на край присел, покачался, попружинил маленько. А когда мы друг к дружке попривыкли, я улёгся на него со всеми ногами. Сначала я просто лежал руки по швам, но скоро мне стало не очень удобно и липко как-то. Матрас вдруг вспотел почему-то. Тогда я начал чуть-чуть егозить и раскачиваться немножко, и болтыхаться как морская волна, а потом как настоящий шторм. Было очень похоже и весело! Только я быстро устал расплёскиваться и поэтому мне надоело в шторм играть. Я ещё минутку полежал, и тут мне пришла идея: сходить в дом, и взять там первую попавшуюся книжку.
Книжка оказалась подходящая, интересная. Там словечки такие, закачаешься просто! Я читал её и смеялся оттого какая она бестолковая. А деда когда меня увидел и в книгу заглянул, сказал: «Рановато тебе, Мишка, «Историю мировой философии» читать, погоди, я тебе что-нибудь другое подыщу». А я сказал: «Ага-сь!» И он забрал у меня книгу и в дом ушёл, а я в это время ещё на матрасе поштормил.
Чуть погодя деда с другой книжицей вышел. Тоже старой, но уже не такой толстой и с картинками вдобавок, я как раз такие люблю. Эта книга про морскую экспедицию оказалась, «Спасение челюскинцев» называется. Там про ледокол «Челюскин» написано, который во льдах застрял. А в нём, между прочим, сто человек жило и два маленьких ребёнка. Потом льдину с «Челюскиным» на Север унесло. И никто его найти не мог. А всё потому, что Север бескрайний был и необследованный вдобавок. И вот, пока ледокол искали, он взял да и затонул, а люди спасались на льдине. Они ели тушёнку и спали в шерстяных мешках. А лётчики их искали, но сбивались с пути. И у всех там настоящее приключение вышло.
Ещё в той книжке про чукчей, мороз и метели было. А у меня на матрасе наоборот – жара. И я сначала на животе лежал, а потом на спину перевернулся. И я то и дело книжкой от солнца прикрывался, чтобы оно в глаза не светило. Так я лежал, читал, с боку на бок переваливался и не заметил, как ко мне матрос подошёл…
Матрос подошёл, руку под козырёк: «Здравия желаю, товарищ капитан!» А я глаза сощурил: «Здравствуйте, товарищ моряк!» Потом на край матраса присел и говорю: «А как вы узнали, что я капитан?» Моряк удивился и сказал: «Ну что за шуточки, каждый матрос должен знать своего капитана! Вон и форма на вас». Я посмотрел на себя, и правда на мне была капитанская форма с золотыми нашивками на рукавах. А он рукой в сторону моря указывает и уже другим тоном: «Товарищ капитан, ну сколько можно тянуть?! Пора отправляться на выручку «Челюскину»! Там люди гибнут!» И я когда про «Челюскин» услышал, тут же соскочил, и прокричал: «Отправляемся немедленно!» Вбежал в дом, достал с полки пыльный чемоданчик, свалил в него всякие полезные вещи: фонарик, свитер, банку сгущёнки. Оставил на столе записку: «Не волнуйтесь, ушёл на выручку Челюскину. Капитан-генерал-герой атомного ледокола ваш внук Миша». Потом выбежал во двор и мы с моряком отправились в порт.
В порту нас ждал ледокол «Арктика». Огромный атомный пароход и я на нём самый главный. Я поднялся на мостик, встал у пульта управления, крикнул: «Полный вперёд!» – и потянул рычаг на себя.
Что тут началось! Ледокол затрясся! Все забегали, закричали! Взвыла сирена, зазвенел судовой колокол! Ко мне подбежал штурман и отобрал управление: «Что вы, товарищ капитан, белены объелись что ли?!» А я ему: «Глупости какие, ничего и не объелся». Штурман задвинул рычаг обратно, крикнул: «Отставить: полный вперёд!» – и ледокол перестало трясти. Сирена и колокол замолчали, а матросы прекратили панику. Потом он дал команду: «Выбрать якорь». И когда цепь с грохотом поднялась на «Арктику» штурман отдал приказ: «Самый малый вперёд!» А я сказал: «Ну, теперь вы сами, а я пойду карты изучать. Маршруты прокладывать», – и нырнул в штурманскую рубку.
В рубке на большой тумбе была разложена карта и я тут же заметил, что с ней что-то не в порядке. Слишком много белых пятен – подумал я. И стал искать цветные карандаши. Море оно же синее, а там не пойми что нарисовали. И когда я нашёл карандаши, то первым делом нарисовал наш ледокол «Арктика» – большой и красный. А потом я раскрасил все моря. Ещё я подрисовал стрелки. Они показывали как будто мы плывём к Чукотскому морю: «Чух, чух, чух…» А в море у меня плавали моржи и тюлени. И на берегу я нарисовал радостных эскимосов и собачью упряжку.
Я высовывал язык набок и кряхтел немного, потому что очень старался нарисовать по-настоящему. И вот наш ледокол вошёл в Печорское море, и тут же на нас свалилась лунная ночь. Пришлось включать специальные фонари, чтобы не споткнуться о какого-нибудь кита. А утром нас окутал густой туман. Такой густой, что прозвучала команда: «Ешь его на завтрак, ребята! А то не пробиться». И тут вся команда достала ложки чтобы как следует подкрепиться. Но не успели мы с туманом разделаться, как наш ледокол застрял в проливе Карские ворота. Видимо вода на убыль пошла и, мы стали в водорослях застревать. Пришлось матросам грести ложками. А когда мы очутились в Карском море, нас окружили пираты. И они набросили на ледокол свои крюки собираясь взять наше судно на абордаж. Но тут на палубу вышел боцман и прокричал: «Не желаете ли охладить свой пыл, пройдохи?!» – и включил брандспойт. Пиратам ничего не оставалось, как улепётывать без оглядки. А мы отправились дальше и ещё долго слышали, как они стучали зубами от холода. Потом было море Лаптевых и толстенные льды, а наш ледокол проходил сквозь них, как сквозь масло.
Но вы не думайте, что моё приключение так быстро пролетело! Это я здесь так рассказываю, а там я долго рисовал, почти весь день. И когда в рубку вошёл штурман, то он от радости за голову схватился и плясать начал. А потом он хотел меня похвалить, но видимо у него язык от холода онемел и поэтому сплошная нелепица вышла. Он ни с того ни с сего закричал: «Ты же! Как же! Я же! Вы же!» А я сказал: «Пустяки! Я ещё и не так могу!» И тут у него вырвалось: «Во-о-он!!! Вон на камбуз картошку чистить!» И я только до палубы добежать успел…
Тут меня дедушка зачем-то остановил и тормошить начал: «Внучок. Внучо-о-ок!» А я глаза протираю, ничего не понимаю. А он меня опять: «Внучок!» А потом спрашивает: «Ты куда собрался дружок?» А я оглянулся и никак не пойму: «Где команда? Где море? Где Челюскин?» – бестолковица какая-то! И только когда я деда разглядел и что сижу на матрасе, то понял, что уснул, пока книжку читал.
Я ещё немного глаза потёр, а потом сказал: «Решил стать капитаном атомного ледокола! Буду изучать Арктику, навигацию и белых медведей». А деда посмеялся: «Ишь ты, шустрый какой, школу закончи сперва, капитан! А пока марш на камбуз, бабушка ужин сготовила!»
0

#12 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 11 января 2018 - 21:47

11

В ДАЛЁКОЙ АВСТРАЛИИ


1. История о Сиднее и Мэри


В этот день Сидней повел Мэри на север от поселка в рощу с зеленой травой и прозрачным ручьем. Там было хорошо, так как не было крокодилов и туземцев. Крокодилы и аборигены подались на северо-восток, поближе к жгучему солнцу и подальше от жгучих пуль.
Мэри несла плетеную корзину, у Сиднея за плечом болталось ружьишко, а на сгибе левой руки лежало другое, с взведенным курком. За кожаный пояс у него были заткнуты тесак и пистолет. С таким парнем сам черт не страшен. А опасаться было кого. От тяжелой работы и одиночества мужики дурели и по воскресеньям палатки старателей наполнялись, как воздушные шары, горячим воздухом неутоленных желаний, притягивая самок кенгуру и многочисленных аспидов. Месяца два назад, когда золотодобытчики отработали три недели без отдыха, в праздничный денек, ближе к вечеру, палатки вдруг сорвало с колышков и унесло к чертовой матери, на юго-запад, к Перту, омываемому солеными водами старого Индийского океана, где на каждом углу свежие и сладкие девушки в длинных платьях и модных шляпках с лентами за несколько пенсов предлагали свежие и сладкие булочки. Слава богу, в порту девушек и пекарен всегда предостаточно.
Корзина была большая, но Мэри легко ступала босыми загорелыми ногами по нагретой за день земле и любовалась высокой широкоплечей фигурой Сиднея, уверенно шагавшего впереди нее. Сидней зорко всматривался в подозрительно темные и густые кусты и замирал, как зверь, прислушиваясь к неясным шорохам. При этом он, не оглядываясь, то и дело предупреждал ее рукой, чтобы она тоже замирала и не двигалась. В корзине, среди сочной зелени и крупных плодов, ароматного хлеба и хорошо прокопченного, аппетитно пахнущего мяса, завернутого в пальмовые листья, покоилась большая бутыль зеленого стекла с сургучом на горлышке и печатью на веревочке. Вино было терпкое, выдержанное, настоящее вино из Европы. Сидней угощал девушек только хорошим вином, а не брал по дешевке, как другие парни, сивуху в забегаловке у Джойса. Раза два-три в год Сидней специально ездил за вином в порт, когда туда приходила очередная посудина из Глазго или Бристоля. Он нравился девушкам. Он был клевый и не жмот.
Мэри наступила на острый камешек и нагнулась потереть подошву. Когда она выпрямилась, Сиднея не было. Он как сквозь землю провалился. Она, было, открыла рот, чтобы позвать его, и в это время кто-то сзади накинул ей на голову мешок. Это точно был мешок, с присущим только мешку запахом. По опыту она знала, что лучше не сопротивляться, и зажмурила глаза, но корзину из рук не выпустила. Напавший на нее стал рвать корзину к себе. Неизвестно, чем кончилось бы это перетягивание, но Мэри услышала шум, ругань, чужие руки отпустили корзину, а с головы ее стащили мешок.
— Сволочи, следили за нами от поселка. Но меня не проведешь! — указал Сидней на двух валяющихся мужчин, один без чувств лежал ничком возле камня впереди по ходу, а второй, тот, что рвал корзину, скрючившись, держался за пробитую голову.
— Пошли, — Сидней пнул скрюченного, тот застонал.
— Может, перевязать его? — спросила сердобольная Мэри.
— Обойдется. До свадьбы заживет, — хохотнул Сидней. — Теперь можно идти смело. Их было двое.
Мэри шла уже не с тем удовольствием, как пять минут назад. Если пять минут назад она думала о том, что будет в той роще, куда они направлялись, и как она расскажет потом об этом Джейн и Глории, то сейчас у нее пыл заметно поубавился. И не то чтобы она испугалась или ее как-то удивило или потрясло это дорожное приключение (к ним ей было не привыкать), но вот Сидней поступил как-то не так, не по-христиански. А что именно было не так в его поступке — Мэри не могла понять. Она пыталась сосредоточиться, но тут из-за поворота показалась заветная рощица и, понятно, все сомнения были тут же забыты, так как в любви сомнений быть не может. В любви вопросительный знак не в чести...
— Это точно! — подтвердил Боб.
Рассказчика он больше не торопил.
— Вечер, я уже, кажется, говорил, выдался чудесный. Да вы только представьте...
— Мы уже представили, представили, — сказал Борода.
— Ну, а потом Сидней перебрался на другой берег ручья и на валуне под отвесной скалой желто-бурого песчаника, в который из последних сил цеплялись чахлые деревца, стал колоть рукоятью пистолета орехи. На этой стороне не было ни одного камешка. Одна трава.
— Иди сюда! — позвал он Мэри. — Там мелко. Не бойся.
— Я и не боюсь! — засмеялась Мэри. Она взяла корзинку и побрела через ручей, любуясь открывшимся с середины ручья красивым видом берегов.
Сидней бросил в сторону пистолет и стал тереть рукавом валун, на котором колол орехи. Потом схватил пистолет. Легонько тюкнул им по краю камня и стал снова тереть это место рукавом. Бурый камень был на вид самый обыкновенный, фута два-три в диаметре. Зачем он трет его? Сидней упал на колени, нюхал камень, лизнул его, потом заскулил, как собака, и, как собака, стал откапывать его, выбрасывая под себя землю.
— Сидней! — подошла к нему Мэри. — Ты что это? Ой! Да у тебя кровь на руках! — она взяла Сиднея за руку.
Тот вырвал свою руку и, глухо урча, оттолкнул девушку. Мэри едва удержалась на ногах.
— Очумел? — обиделась она. — Да ну тебя!
Сидней продолжал откапывать камень. Пот струился по его лицу. Глаза блуждали. Он что-то бормотал под нос, вскидывал голову, дико оглядывался по сторонам, не замечая Мэри, и криво улыбался.
— Никого! Никого! — хрипло повторял он.
— Сидней! — снова позвала его девушка.
Сидней будто и не слышал ее.
— Сидней! — громко крикнула она ему почти в самое ухо.
Тот вздрогнул. Судорожно вскочил на четвереньки, скинул с себя рубашку и набросил на валун. Потом лег на камень, прикрыл его своим большим телом и посмотрел в сторону девушки невидящим взглядом. У Мэри волосы встали дыбом. Сидней не видел ее. Глаза у него помутнели и стали желтые, как у черной кошки.
Мэри дико закричала и бросилась, сломя голову, через ручей.
Это был «Желтый Пью»! Ничего не было страшней этой болезни. В тех местах не знали чумы, но «Желтый Пью» был ужасней чумы. От него не было спасения. Он налетал неслышно, как легкое облачко, а уносил безвозвратно, как черный смерч. Человек вдруг терял человеческий облик, терял дар речи и способность соображения, рыскал, как дикий зверь, пока не сгорал заживо в диких муках и не превращался в обгоревшую головешку желтого цвета. И самое страшное заключалось в том, что неизвестно было, откуда он нагрянул и кто окажется следующим на его гибельном пути. Одно было известно: если человек заболел этой болезнью, значит, где-то рядом бродит сам Пью и выбирает очередную жертву. Он любил охотиться на золотоискателей, их верных и неверных подруг, не брезговал стариками, мог перебиться даже младенцем, но больше всего сгубил он влюбленных пар, уединившихся куда-нибудь в лесок, в сторону от старательского поселка. Влюбленные были его слабым местом. Говорят, он сам был жертвой любви. Об этом отдельный рассказ.

2. История о Джозефе Пью


Джозеф Пью приходился потомком тому самому слепому Пью, которого упоминает Стивенсон в своем знаменитом романе. Был он самым обыкновенным парнем, когда везучим, когда невезучим, но поскольку был все-таки еще жив, значит, более везучим, чем невезучим. Жил за счет других жизней. Как паук живет за счет мух. Главным образом золотодобытчиков. Жизни остальных вообще ничего не стоили. С ними связываться было себе дороже. Если можно было не убивать — не убивал, а просто грабил; если нельзя — убивал, но грабеж в этом случае многое терял из-за того, что некому уже было продемонстрировать свою силу и ловкость, да и какой-никакой, а все же грех. Правда, арифметика тут до упора простая: когда стреляют сразу оба, из двух, как правило, остается один. Обычно тот, кто стреляет первым. Или тот, кто берет поправку на то, что Австралия движется на север со скоростью шесть сантиметров в год. Но нет, не надо думать, что он грабил и убивал одних лишь старателей. Обыкновенные переселенцы тоже иногда имели при себе и золотишко, и часы, и другие ценные вещи, которые всегда можно было за полцены сбыть на ярмарке. А в последнее время тоненький ручеек переселенцев превратился в широкий поток и работы Джозефу Пью заметно прибавилось. Можно уже было не выслеживать старателей, рискуя каждое мгновение получить самому пулю в лоб.
Эта суббота выдалась для Пью несчастливой. Выследив в рощице повозку с переселенцами, он встретил их на повороте, и не надо было, не надо было мужчине поднимать свою винтовку. Зачем поднял? Пришлось всех убить. Даже маленькую хорошенькую девочку. И взять-то у них было нечего. У мужчины не было даже приличной обуви, а у женщины не было никаких украшений. Пришлось довольствоваться тощей клячей, за которую не дадут и пенни, старенькой винтовкой, из которой стрелять по воробьям, да маленькой золотой шпилькой, в виде веточки мимозы, которой был заколот рыженький локон девчушки. Шпильку еще можно было отдать толстой Розе за стаканчик-другой рома. Да, небогатый сегодня улов. Зря грех на душу взял из-за этой девчонки. Она будто и не умерла. Лежит себе спокойно, как живая, и личико светлое и вроде как улыбка на нем. У Пью даже дрогнула рука, когда он вытаскивал шпильку из спутавшихся волос. Ему вдруг показалось, что малышка краешком глаза следит за ним. И только он вытащил шпильку, как увидел на повозке голого кучерявого малыша с детским луком в пухлых ручонках. За спиной у него был колчан со стрелами и (Пью даже зажмурился и помотал головой) — золотые крылышки. Они ярко блестели на солнце. Неужели и впрямь из чистого золота? И как это Пью не заметил его? Непростительная оплошность, подумал он с досадой. Надо внимательнее относиться к технике безопасности. Он поднял винтовку и замешкался, так как не знал, куда стрелять, чтобы не попортить золотые крылья. Малыш сложил свои крылышки впереди себя и весь оказался укрыт ими.
— Отдай мне эту шпильку, — вдруг сказал он. — Она моя. Я ее давно, очень давно подарил одной женщине. Ее уже давно нет на свете. Так что шпилька по праву принадлежит мне. А взамен я тебе дам все, что ты пожелаешь.
— Что ты мне можешь дать? — с насмешкой спросил Пью. Он от неожиданности даже опустил ружье и подошел к повозке. Крылья и на самом деле были золотые. Как это они крепились у него? Никаких ниток не видно, ни швов, ни пуговиц. Прямо голубок, а не мальчик. — Ладно, приятель, живи. Давай отвязывай свои крылышки и лети отсюда, не оглядываясь, к чертовой матери.
— Дело в том, — сказал малыш, — что без крылышек я не смогу полететь.
— Тогда извини, — сказал Пью и поднял ружье, но не выстрелил. Ствол винтовки вдруг изогнулся и повис, как стебель увядшего цветка. Пью отбросил винтовку, как ядовитую змею.
Малыш закинул головку и звонко рассмеялся. Смех у него был какой-то прямо неземной, как будто звенели в небе серебряные колокольчики.
— Может, сыграем на нее в кости? — спросил пацан.
— В твои! — свирепо вращая глазами, рявкнул Пью и метнул в малыша тяжелый нож. Нож превратился в красивую черную стрекозу и, взмыв к синему небу, пропал с глаз.
Малыш засмеялся так громко, что у Пью заболела голова.
— Так ты отдашь мне мою шпильку? — спросил малыш и поднял свой детский золотой лук со вставленной в него золотой стрелой.
— Забирай! — в суеверном ужасе бросил ему шпильку Пью.
Малыш протянул ручонку и шпилька упала в нее. Малыш сжал кулачок, разжал — шпильки как не бывало!
— С золотом всегда так, — сказал он. — То оно есть, а то его нет.
Пью поразился, услышав такие здравые рассуждения от пухлого недоросля.
— Так ты хочешь, чтобы оно всегда было с тобой? — спросил мальчонка.
— Зачем спрашиваешь? — Пью облизнул губы.
— Тогда оно всегда будет с тобой, — сказал малыш. — Все, к чему ты ни прикоснешься, ты будешь считать золотом. Ведь в этом для тебя наивысшее счастье?
И, не дождавшись ответа, мальчик упорхнул на своих крыльях, как большая золотая бабочка. На солнце пару раз блеснули его крылышки, и Пью остался один с тремя трупами у ног. Он наклонился над девочкой и поправил ей волосы. Ему вдруг страшно захотелось еще раз увидеть ее прелестное личико. В этот миг дунул ветер, отклонил ветви дерева, раскинувшегося над дорогой, и на лицо девочки упал сноп солнечного света. Пью зажмурился, так больно ударил его по глазам блеск ее золотого лица. Пью открыл глаза — лицо было золотое! Пью понял, что с ним творится что-то неладное, он со страхом огляделся вокруг и побежал, не разбирая дороги, в заросли кустарника. Он мчался быстрее своего дикого гортанного хохота и очнулся только поздним звездным вечером. На нем не было живого места. Одежда висела клочьями. Он стал выдирать из волос и одежды колючки и паутину, стал стирать с себя грязь и кровь; и колючки и паутина, и грязь и кровь, и одежда и тело стали вдруг в свете луны желтыми, и желтый цвет наполнил его такой радостью, что он взвыл, как дикая собака. «Зо-ло-то-о!!!» — несся над пустырем дикий вопль, от которого проснулись даже аспиды под плоскими, губительными для живых тварей камнями.
Так появился на свете Желтый Пью, и все, кто попадался с тех пор ему на глаза, стали покидать этот свет, заразившись неизлечимой болезнью с названием «Желтый Пью».

3. История об Эроте и Мимозе

Мимоза была дочерью… Ну, да это неважно, чьей она была дочерью. Эта история не о проблемах детского воспитания. Нимфой, одним словом, была. Они тогда все поголовно или нимфами были, или богинями. Это потом уже, гораздо позже, стали стервами и ведьмами. В конечном итоге они все были дети Зевса. Ну, а мать у нее была женщина небесной красоты. Ею пленился громовержец и, когда ее муж был на охоте, явился к ней в образе мужчины. Тогда женщины были уравнены в правах с мужчинами. Охота есть охота. А после охоты на свет божий явился прелестный ребенок в образе нимфы Мимозы.
Опустим ее детский возраст, как не имеющий прямого отношения к нашей правдивой истории, детство прошло, и вот мы видим ее прекрасной девой в струях прозрачного ручья. Был солнечный жаркий день и все живое залезло в воду. А надо сказать, Мимоза была не только красавицей, но и чрезвычайно доброй и отзывчивой девушкой. Как в сказках Андерсена. Она перевязывала зверям и птицам раны, лечила их, помогала людям, кормила голодных и одевала раздетых, давала приют бездомным. Всяк мог рассчитывать в ее доме на помощь и милосердие. И ни разу еще ее сердце не дрогнуло при виде прекрасного юноши. Не потому, что у нее не было сердца или вокруг не было юношей, просто она не поднимала на юношей свой взор. Не обращала на них внимания, чтобы было яснее. И тут она увидела хорошенького кучерявого мальчика. За спиной у мальчика был лук и колчан со стрелами. Он на крыльях спустился к ней откуда-то сверху и спросил:
— Не прогонишь? Жарко сегодня. Расстарался сегодня Гелиос!
— Купайся, купайся! Водичка сегодня чудесная. Как тебя звать, малыш?
— Ты меня не знаешь? — удивился мальчик и недоверчиво посмотрел на девушку.
— Нет.
— Купидон.
— А почему я должна тебя знать? — улыбнулась она и ласково потрепала Купидону его кудряшки. Прикосновение ее руки вселило в душу Купидона необычайный восторг, которого он не испытывал даже тогда, когда пускал из своего лука золотую стрелу в сердце всесильного деда. Стрела, правда, терялась там, как иголка в стоге сена, но, тем не менее, принуждала Зевса домогаться любви какой-нибудь простушки нимфочки или корыстной смертной женщины. — Ты где живешь?
— Далеко, — ответил Купидон и склонил свою курчавую головку ей на грудь. Девушка гладила его по головке, а он закрыл глаза и затих, боясь неосторожным движением прогнать эти чудные мгновения.
— Ты чудо, какой хорошенький. У тебя, наверное, красивая мама.
— Красивая, — прошептал Купидон. — Но ты лучше.
— Нет, — засмеялась девушка. — Лучше мамы нельзя быть.
Купидон не стал возражать, так как для себя уже решил, что эта девушка будет первая (и последняя), кого он не поразит своей стрелой. В ее прикосновении он столько чувствовал нежности, ласки и любви, сколько не перепадало ему даже от его матери, богини Любви. «Пусть свою любовь она дарит мне, чем кому-то другому», — решил он.
— Тебя звать Мимоза?
— Ты знаешь меня? — удивилась девушка.
— Как всех, кого я знаю. Держи, — он протянул ей свой кулачок и разжал его. На ладошке лежала маленькая веточка мимозы. — Это шпилька. Она золотая. Заколи ею себе волосы.
— Какая прелесть! — восхитилась Мимоза. — Спасибо! — и она расцеловала малыша в щечки. Раз, другой, третий.
Малыш почувствовал необычайный прилив нежности к девушке.
— Это не обычная шпилька. Тот, кто носит ее, никогда не снимая, всегда счастлив.
— А я и так счастлива сейчас.
— Ты не ведаешь еще, что такое «всегда».
— Ну и что? Раз мне хорошо, зачем мне ведать что-то еще?
— Ты, как все! — звонко рассмеялся мальчик. — В том числе и моя мать. Ей тоже подавай что-нибудь непременно в данную минуту. Ты только подумай, сколько твоих «сейчас» помещается в одном моем «всегда»! Не морщи лоб, тебе не сосчитать. Вот видишь, у меня колчан. В нем два отделения. В одном лежат стрелы, возбуждающие любовь, а в другом — убивающие ее.
— Я смотрю, у тебя их поровну будет.
— А как же! У меня все по-божески. Плюс-минус, чет-нечет, любит-не любит. У меня четкая бухгалтерия. Я за нее каждый раз в конце года перед дедом отчитываюсь. Перед ним не смухлюешь.
— Ну, и зачем ты мне показываешь этот колчан?
— А затем, что вот тебе эта стрела, из первого отделения, и вот тебе мой лук. Вложи стрелу в лук, прицелься мне вот сюда и выстрели.
— Но я же убью тебя! — воскликнула Мимоза.
— Нет, чудачка! Ты меня этим возродишь. Стреляй!
— Я не буду. Вдруг ты перепутал стрелы?
— Ну, перепутал. Тебе-то что? Выстрелишь другой.
— Нет, я не могу. Боюсь. У меня не поднимается рука нанести тебе даже небольшую ранку. Ты такой миленький. И объясни мне, зачем я должна делать это?
— Много будешь знать, Мими, скоро состаришься. В конце концов, ты нимфа или ты кто — может, сама Афина? Ой-ой-ой! Я боюсь! — закрылся мальчик крылышками. — Делай, что тебе говорят старшие! Стреляй! Потом этой же стрелой я выстрелю в тебя — и мы полюбим друг друга.
Мимоза звонко рассмеялась. Еще звонче рассмеялся Эрот.
— Ладно, давай сюда свои орудия насилия.
Мимоза взяла в руки золотой лук, золотую стрелу, натянула тетиву, прицелилась в грудь улыбающемуся Купидону и — выпустила ее далеко-далеко в небо. Стрела сверкнула и затерялась в золотистом воздухе.
— Что ты наделала! — вскричал Эрот. — Что ты наделала, несчастная! Тебя теперь не смогу полюбить даже я! Но и никто больше не сможет полюбить тебя. Ты бездумно выпустила свою судьбу на ветер.
— Я и так люблю тебя, независимо от того, любишь ты меня или нет. Не расстраивайся. Дай, я расчешу твои чудные кудряшки. Ты, наверное, даже не представляешь, что ты за чудо! Я смотрю на тебя, и улыбка не сходит с моего лица, а в груди сладко-сладко бьется сердце. Неужели ты думал, что от какой-то стрелы во мне воспылают чувства более сильные, чем исходят из моего сердца? — нимфа обняла и крепко прижала к груди Купидона.
Купидон прижался к девушке и плакал. Он знал, что ему не суждено полюбить прекрасную Мимозу, и ему казалось в этот миг (он забыл о своем «всегда»), что он больше никогда и никого не сможет полюбить сам и никто больше не будет любить его так, как Мимоза, без всякой стрелы и без всякого принуждения с его стороны. «Я буду ее охранять, — решил он. — Ее и всех ее девочек, и девочек тех девочек, которые будут рождаться от земной любви».

Так оно и вышло. Эрот часто прилетал к Мимозе, и она подолгу вела с ним беседы обо всем на свете, расчесывала его чудные кудри, целовала в щечки и угощала вкусными земными пирожками с вишнями и абрикосами. Эрот тайком от строгого деда уплетал за обе щеки вкусные пирожки, а дед наверху глотал слюни, так как ему тоже смертельно надоела нектарно-амврозийная диета. Он как-то не вытерпел раз и попросил внука захватить с собой снизу пирожочек и ему. А лучше два: один с вишнями, а другой с абрикосами. И горшочек сметанки. Пятнадцатипроцентной. Очень уж они хороши со сметаной! Да что там говорить: всё хорошо у бессмертных богов. Вот только еда с выпивкой — скука смертная!
А когда Мимоза покинула земную юдоль, Эрот нет-нет, да и приглядывал за ее прекрасной дочерью, которую тоже звали Мимозой, потом за Мимозой, дочерью той дочери… Он оберегал их всех от нелепых случайностей, которых так много отпущено роду человеческому. Всех девочек в роду Мимозы называли Мимозами, как будто и не было для них других имен. И все они передавали друг другу, как семейную реликвию, золотую шпильку в виде веточки мимозы, которую подарил когда-то, давным-давно, сам бог Эрот прекрасной нимфе Мимозе. И все они были всегда счастливы, как только могут быть счастливы земные женщины, не ведающие небесной любви. Последнюю девочку Эрот не уберег от гибельной для нее встречи с Джозефом Пью и, заливаясь слезами, бросился в ноги Зевсу, клятвенно обещая никогда более не досаждать ему своими золотыми стрелами, и вымолил для маленькой Мими бессмертие, а цветок этот стал эмблемой той земли, на которой похоронено тело последней из земных Мимоз, — Австралии. Хотя, я слышал, у Мими — от кого-то из смертных — родилась дочь, тоже Мимоза, и будто бы потомки ее переселились к нам в Россию. Говорят, в их роду не рождаются мальчики, а только одни девочки, и все они рыженькие и очаровательные, и больше других цветов любят мимозы.
0

#13 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 31 января 2018 - 10:16

12

ТРИДЦАТЬ ТРИ ВОДОПАДА


Как же ужасно натирают эти мокрые кроссовки. И все сильнее болит подвернутая нога. Генке-то легче – он маленький, легкий. Но зато его чуть не унесло течением, когда тот поскользнулся и упал, торопясь пройти очередной брод.
Выбравшись на сушу, Илья тяжело плюхнулся на большой камень и громко позвал:
- Генка, стой!
Генка, стоя по колено в воде, обернулся. Быстрые бурунчики вились вокруг его ног.
- Чего уселся? Скоро стемнеет, идем быстрее!
- Куда? Мы не шли через этот брод, это точно!
Генка огляделся по сторонам. Постояв еще немного в воде, он медленно вернулся к товарищу и уселся рядом.
Положение становилось серьезным…

В переводе с тюркского Шахе - Царская река. А если переводить с чеченского, то получается «ледяная вода». Ша – лед, Хе – вода.
И то, и другое название вполне соответствуют действительности. В долине реки Шахе расположено удивительное ущелье Джегош, в которое стремятся попасть туристы. Ведь именно там находится знаменитый каскад «Тридцать три водопада». В летнее время, когда воды в водостоках становится мало, туда можно добраться по руслу реки, преодолев многочисленные броды.
Именно такой поход входит в планы детской спортивной базы «Дружба», возле Головинки. Обычно руководит этим мероприятием физрук Юрий Юрьевич, отлично знающий реку Шахе и все её окрестности.
Илья попал на спортивную базу, в общем-то, случайно. Его родители – геологи - часто уезжали в экспедиции, достаточно длительные. Сына обычно оставляли на бабушку, но в этот раз после болезни она все лето должна была провести в санатории. Друзья посоветовали родителям отправить Илью на детскую спортивную базу, мол, ему будет полезно, к тому же на юге, море и все такое. И родители последовали этому совету, как-то не подумав, каким испытаниям они подвергают свое чадо. Дело в том, что Илья был «толстым мальчиком». В свои двенадцать лет он весил почти как взрослый мужчина. Оказавшись на базе, он сразу почувствовал себя изгоем. Ребята, все как на подбор спортивные, стройные, смотрели на него с удивлением, а некоторые с презрением. Во время зарядки Илья делал все невпопад, вызывая смех девочек и снисходительные усмешки мальчишек. Вечерних мероприятий он избегал, предпочитая проводить это время возле питомника.
Дело в том, что часть территории базы, огороженная сеткой, разделялась на вольеры. Там жена директора Елизавета Анатольевна держала собак - частный питомник бернских зенненхундов. Каким образом довольно большой кусок земли руководителям базы удалось оттяпать у детей, неизвестно. Возможно, они получили на это разрешение. Периодически приезжали покупатели выбирать щенков.
Ребята постоянно крутились возле вольеров. У каждого были свои любимцы. Ведь зенненхунды на редкость красивые и добрые собаки. Илья чаще других ходил сюда. Там они и подружились с Генкой.
Генка-то как раз был настоящим спортсменом: маленький, худой, он имел второй юношеский разряд по бегу - 100 метров за 14,2 секунды. Но у него тоже не сложились отношения с ребятами. Возможно из-за того, что мальчишка стеснялся своей огненно-рыжей шевелюры.

Среди собак был один пес, его звали Плутос. На выставках он никогда не поднимался выше второго места, так что, в конце концов, хозяйка плюнула и решила продать его. Ведь в ее питомнике содержались одни чемпионы, только они имели право производить потомство.
И Илье, и Генке очень нравился Плутос. Они и подружились поэтому. Иногда им даже разрешали погулять с их любимцем за пределами базы. И оба мальчика мечтали забрать Плутоса себе.
Только Генка не очень надеялся, что дома согласятся, потому что у них в семье, кроме него, были еще два младших брата-близнеца и совсем маленькая сестричка. В этом плане Илья, единственный ребёнок у родителей, имел явное преимущество.
Время шло, спортивные успехи Ильи продвигались очень туго. Но все-таки кое-каких результатов он добился – заметно похудел и на зарядках уже не вызывал общего веселья. Хотя, возможно, потому, что все просто привыкли к его неуклюжести.
Ждали главного мероприятия – похода к тридцати трем водопадам. Физрук назначил день – следующая суббота. Все пребывали в приподнятом настроении. Илья тоже готовился, когда в палату ворвался Генка.
- Всё, продают!
- Что продают?
- Не что, а кого! Плутоса продают! Сам видел! Дядька пришел, смотрел его, гладил. Сказал, что в субботу заберёт.
Илья выронил рюкзак.
- В субботу?
- Да, в субботу.
Наступило молчание. Друзья стояли и молча смотрели друг на друга. Да и что тут скажешь?
Всё свободное время Илья и Генка проводили у питомника. Выводить Плутоса теперь не разрешали. Может быть, хорошо, что его увезут в субботу, пока они будут в походе. Лучше не видеть, как его будут забирать.
Как ни старайся, а время не остановишь. Наступила пятница. Ночью Илья, дождавшись, пока все ребята в палате уснут, выбрался на улицу и неслышно поспешил к вольерам. Генка уже был там.
- Тише, услышат…
Плутос, скуля, подбежал к ограде. Ребята прислоняли ладони к сетке, а пес лизал их.
Ребята старались не смотреть друг на друга, у обоих слезы наворачивались на глаза.
- А давай у Елизаветы узнаем адрес, куда его увезут.
- Ну, да, так она нам и скажет!
Уже почти рассвело, когда мальчики разбрелись по своим палатам.
Поход к водопадам прошел весело. Для всех, но не для наших друзей. Занятые своими мыслями, они не участвовали в общих разговорах.
Юрий Юрьевич объяснял, как надо искать брод, как идти, чтобы не поскользнуться и не упасть в воду.
Так, с привалами и перекусами, компания добралась, наконец, до цели похода: вот они, водопады. Все расселись на камни, и Юрий Юрьевич рассказал древнюю легенду о том, как же они образовались, эти чудные водопады.
В долине Шахе жили люди - шапсуги. Они вели мирный образ жизни, выращивали сады, разводили скот и пчёл. Но пришел в их края великан Иныж и стал приносить много бед людям: уносил скот, разорял ульи, вытаптывал сады. И тогда попросил народ сына кузнеца по имени Гуч избавить народ от злого Иныжа. И хотя был Гуч мал ростом, но вырос очень крепким и сильным. И пошёл он на великана. Произошла у них битва. Стал отступать Иныж к вершине Джегоша, и отступил он ровно на тридцать три шага, а шаги его были так тяжелы, что после каждого образовывался выступ в скале. И, наконец, настиг Гуч великана и отрубил ему голову. Обезглавленное тело Иныжа с такой тяжестью рухнуло на землю, что треснули скалы, а из камней забил чудесный родник. И потекла вода вниз по ущелью, по тем выступам, что оставил великан, и образовались тридцать три водопада.
Все слушали легенду, а когда физрук закончил, один из ребят показал пальцем на Илью и захохотал.
- Вот он, наш Иныж!
Остальные подхватили:
- Ага, а Генка – Гуч! Ха-ха-ха!
В другое время, привыкший к насмешкам Илья, наверное, не стал бы обижаться, но настроение у него было такое, что сдержаться он просто не мог, вскочил и, не найдя, куда можно убежать, полез по склону вверх. Ребята продолжали смеяться.
- Давай, давай! Тридцать три шага вверх! Еще водопадиков понаделай!
Генка, весь красный, вскочил.
- Ну, и дураки же вы все!
С этими словами он, ловко цепляясь за ветки, полез вслед за другом.
Да, иногда дети бывают жестокими, не замечая этого. Но как же прореагировал на произошедшее Юрий Юрьевич? Вместо того, чтобы остановить ребят, отчитать их за глупую шутку, послать кого-нибудь за Ильёй и Генкой, он посмеялся вместе со всеми.
И так как настало время уходить, он скомандовал подъем. Собрались в обратный путь. Только одна девочка робко спросила:
- А как же ребята?
- Ничего, догонят! Нечего выпендриваться, какое-то чувство юмора должно быть у людей!
Вот тут и подумаешь: иногда неудавшиеся спортсмены решают переквалифицироваться в педагоги, считая, видимо, что никаких премудростей тут нету. Ох, как они ошибаются!

Генка догнал Илью на высоком склоне. Они молча посидели какое-то время, глядя на журчащие по камням струи воды.
Идти к ребятам не хотелось, но ничего не поделаешь: стали спускаться. Вниз всегда сложнее. В результате неловкий Илья, тяжело спрыгнув с последнего выступа, подвернул ногу. На месте стоянки никого не было. Сначала шли не спеша.
Болела нога, да и догонять ребят желания не было. Но после очередного поворота, не увидев походников, мальчики немного заволновались и прибавили шагу. Через полчаса они поняли, что идут какой-то не той дорогой, иначе давно бы догнали группу.
Генка остановился.
- Если пойдем прямо по реке, придем в Головинку, это точно. Там Шахе впадает в море.
Илья пожал плечами. В важных вопросах он привык подчиняться своему рыжему другу.
Дорога оказалась намного сложнее, чем думалось. Видимо, от того, что ребята бессистемно переходили вброд те места, которые казались им для этого самыми подходящими. Солнце пошло на убыль.
Да, как мы уже сказали в начале нашего рассказа, положение становилось серьезным…

А что же происходило в группе Юрия Юрьевича? Уставшие ребята довольно понуро шагали за своим руководителем. Несколько девочек отстали. Физрук покрикивал на них. Ведь время поджимало, скоро зайдёт солнце. В темноте идти по реке совсем не здорово. Неужели все забыли про двух друзей, так сильно отставших от них? Даже если они выпендривались и у них совершенно нет чувства юмора, разве можно их бросить? Пока светило солнце, всё казалось не таким уж страшным. Дорога известна, догонят. Но с наступлением сумерек дело приобретало совершенно другую окраску. И всё же, вот она, спортивная дисциплина. Все шли за Юрием Юрьевичем, а тот очень бодро вышагивал вперед, не оглядываясь. А если и оглядывался, то только для того, чтобы прикрикнуть на отставших девчонок.
Наконец, самый смелый из мальчишек остановился и твердо заявил:
- Всё, дальше не идём. Будем ждать этих.
И хотя Юрию Юрьевичу очень хотелось прочитать небольшую лекцию о том, что так бывает с теми, кто выпадает из коллектива, он всё же не решился и стал названивать на базу.

Как только скрылось солнце, темнеть стало очень быстро. Илья совершенно стёр ноги, снял мокрые кроссовки и сидел молча. Генка ругался на всех, потом сел рядом с другом.
- Будем ночевать здесь. Дальше идти глупо, ещё утонем.
- Согласен, только давай в какие-нибудь кусты залезем, что ли. А то холодно, просто жуть.
Прижавшись друг к другу спинами, обняв рюкзаки, мальчики пытались согреться.

Конец истории вполне мог быть таким: ночь прошла без приключений, мальчики, хоть и замёрзли, но благополучно дождались утра, с восходом солнца они сориентировались на местности и уже собрались продолжить свой путь, как вдруг из-за поворота реки показались ребята, которые искали своих товарищей всю ночь с фонарями. Физрук Юрий Юрьевич искренне обрадовался появлению пропавших, всё-таки на первое место он ставил жизнь детей.
Но на деле всё пошло совсем не так. Вернее, не совсем так.
Мы сказали: ночь прошла без приключений. А вот и нет! Приключение было, да ещё какое! Когда уже почти совсем стемнело, ребятам показалось, что в воде что-то хлюпает. Эти звуки то приближались, то удалялись. Стало страшно.
- Как думаешь, кто это там? – шёпотом спросил Илья.
- Ходит кто-то…
Звуки стихли на несколько секунд и вдруг стали быстро приближаться. Кто-то бежал прямо к ним.
В тот момент, когда из темноты на мальчишек выпрыгнуло что-то огромное, черное и мокрое, у них чуть сердца не остановились от ужаса. А ведь это был их любимый Плутос.
Как потом выяснилось, он вырвался из рук нового хозяина, когда тот как раз передавал деньги за него Елизавете Анатольевне, и помчался к реке.
Напугав своим появлением отставших девочек и не обнаружив своих друзей, он бросился дальше на поиски, и бегал, пока не нашел их.
Не успели Генка с Ильёй обрадоваться встрече с любимым псом, как из-за поворота реки показались ребята. Они бежали по воде, обгоняя друг друга.
Встреча была бурной: каждый хотел как-то проявить свои чувства. Жали мальчишкам руки, обнимали, похлопывали по плечу. Плутос принимал во всем самое горячее участие: прыгал на ребят, лизал всех подряд и громко лаял.
Когда вернулись на базу, оказалось, что приехали родители Ильи. До конца смены оставалась еще неделя, но они хотели забрать сына, чтобы отвезти на дачу к бабушке, которую на днях выписали из санатория. Илья и словом не обмолвился о том, что случилось в походе. Плутос не отходил от друзей.
-А что это за пёс такой?
- Его хотят продать… одному мужчине, а он убежал и нашел нас на реке.
Как раз в этот момент подошли Елизавета Анатольевна с новым хозяином Плутоса.
-Ну, вот, нашёлся!
Пёс спрятался за спину Ильи. Елизавета сердито схватила собаку за ошейник и пристегнула поводок.
-Пойдемте, Виктор Иванович, оформим документы, - она потащила Плутоса, который упирался всеми четырьмя лапами.
Все ребята застыли, никто не говорил ни слова. Одна из девочек выбежала вперед:
-Не забирайте Плутошу от Илюшки!
-Постойте-ка, так дело не пойдет, - Виктор Иванович посмотрел на Илью, у которого из глаз непроизвольно выкатились слезы, - Елизавета Анатольевна, ну, нельзя же так поступать с собакой! И с людьми тоже.
-Не понимаю, чего вы хотите, - возмущенная хозяйка продолжала тащить Плутоса.
К Виктору Ивановичу подошел папа Ильи.
-Я вижу, вы настоящий собачник, и не станете разлучать друзей? Пёс выбрал себе хозяина.
-Конечно! Елизавета Анатольевна, дайте-ка мне, - Виктор Иванович решительно забрал поводок из рук бывшей хозяйки.
-Вот, держи! - с этими словами он сунул поводок в руку Ильи и, обращаясь к взрослым, сказал голосом, не терпящим возражений:
-А мы, пойдёмте-ка, оформим все по правилам.

Прощались шумно. Плутос крутился и лаял, потом прыгнул в машину и уже не вылезал оттуда до самого отъезда. Ребята из группы Ильи взяли с него обещание: обязательно приехать на следующий год.
Последним подошел Генка.
-Ну, пока, что ли…
Илья крепко пожал руку другу.
-Как приедешь, сразу позвони. Будем вместе ходить на собачью площадку, дрессировать Плутоса. Мы ведь близко живем, правда?
Генка расплылся в улыбке.
-Конечно, буду приезжать! Каждое воскресенье!
0

#14 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 01 февраля 2018 - 10:44

13

ЛЕГЕНДА ДРЕВНЕГО ХРАМА

В дивную пору, когда лето осыпает роскошеством цве¬тов розовые кусты, когда заря на рассвете подобна до¬рогому атласу, неизменно вспоминается древняя леген¬да, слышанная мною еще в юности.
... Несколько тысячелетий на¬зад в Понт Эвксинском море (так называли древние эллины море Черное) возник чудный остров.
Богиня Фетида вынесла его на своих ладонях из таинственных морских глубин, подарив сыну Ахиллу. Прославленный герой Тро¬янской войны поселился там, сре¬ди великолепных кустов роз. И ча¬сто лёгкий бриз качал белоснежные лепестки над лазоревой волной, не¬жно смешивая их с лазоревыми не¬бесами.
Древние мастера, обладавшие талантом настоящих зодчих, возвели на самом красивом месте ос¬трова великолепный храм, где по¬местили статую Ахилла, и люди стали поклоняться ей.
Восхитительные колонны из мрамора, резные карнизы, причуд¬ливой формы капители заворажи¬вали сердца паломников.
Пустынен был остров Ахилла, только седой оракул, вещающий над внутренностями животных, жил в храме, да небольшое стадо коз для жертвоприношений паслось на соч¬ных травах. А ещё белые-белые чайки в несметных количествах гнездились на теплых от солнца скалах.
Эти птицы на восходе дня при¬летали в храм и крыльями своими очищали стены и пол, перед тем смочив перья в морской воде. Бли¬же к полудню снова слетались бе¬лые чайки, в клювах принося бла¬гоуханные цветы роз к подножию древней статуи.
Богат был храм Ахилла не толь¬ко убранством, но и несметными сокровищами. Множество чаш, ам¬фор, чернолаковых сосудов нахо¬дилось в нишах. Все они до краёв были заполнены монетами, гемма¬ми, кольцами, перстнями и драго¬ценными камнями, посвященными Ахиллу в виде платы за жертвен¬ных животных.
Рядом стояли старинные плиты. Много надписей можно было видеть на них. Одни на латинском, другие на греческом языках, составленные разными людьми в похвалу и честь Ахилла.
Седой оракул ежедневно обхо¬дил храм, и сухая его ладонь тре¬петно прикасалась к полустертым письменам.
Однажды разыгралась ужасная буря. «Посейдонов бык» (так назы-вали эллины самую высокую вол¬ну) вынес на своих «рогах» к бере¬говой линии острова утлое суде¬нышко с несчастным чужеземцем. Он был почти мертв от страха и голода. Оракулу много дней пона¬добилось для того, чтобы привес¬ти его в чувство. Но свежее моло¬ко коз, мед да орехи, росшие в изо¬билии на острове, возродили уга¬сающие силы.
А когда ноги путешественника стали твердо ступать по земле, глаза зорко видеть, алчный огонь разгорелся в его сердце. Не мог он спокойно взирать на изысканные украшения, на серебро-злато в ста¬ринных сосудах. Нехорошая мысль созрела в воспаленном от жадно¬сти мозгу и тогда решил лиходей набить свои карманы священны¬ми сокровищами.
Улучив момент, когда оракул ушел молиться в оливковую рощу, потерявший разум человек схва¬тил несколько чаш с золотом и за¬рыл под розовым кустом.
С той поры роскошное расте¬ние стало чахнуть, быстрокрылые чайки уже не срывали цветов с его поникших ветвей, а почуявший не¬ладное старик-оракул раскрыл свои ветхие манускрипты...
Черной полночью, когда гладь Понто Эвксинского засеребрилась звездными россыпями, узнал он правду о содеянном зле.
Ничего не промолвил, пошел к розовому кусту, простер над ним сухие ладони, словно собрал с не¬босклона звезды, и сокрытый клад ушел глубоко-глубоко под землю. Туда, где по узким и длинным коридорам-пещерам гудит и пенится морская вода, где фантастически-стихийные силы природы хранят свои сокровенные тайны и где, ве¬рил он, находится вход в «царство мертвых», охраняемый богом Ахиллом Понтархом.
... Прошли-пробежали античной рекою столетия. Время, подобно урагану, разметало по земле бес¬подобные статуи и колонны, занес¬ло песком амфоры, чаши и плиты. Но на одной из них чудесным обра¬зом сохранился для потомков на¬писанный летописцем рассказ о се¬дом оракуле и кусте роз, которые спасли когда-то драгоценности храма Ахилла.
Остров, ныне носящий назва¬ние Змеиный, как и прежде нежит¬ся под знойным солнцем благодат¬ного юга, легенды зовут к нему пу-тешественников и искателей кла¬дов. Тайны продолжают жить под лазоревым небом. Ведь случается порой, что обнажится вдруг под ветром осколок чернолакового со¬суда, сработанного когда-то рукой мастера-эллина, и россыпи золо¬тых монет брызнут ослепительны¬ми искрами на песке.
Закричат белокрылые чайки на поросших мхами колоннах и, усы-панный розами куст, махнёт вет¬вью, посылая привет из прошлого. Тот самый, укрывший сокровища, потомки которого расселились по всей земле и у нас под окном цве¬тут ежегодно в дивную пору ран¬него лета.
0

#15 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 01 февраля 2018 - 12:07

14

АПОФЕОЗ БАБЫ ЯГИ


Господи, до чего же он был красив – Саша Белов: белокурый, голубоглазый, высокий, со спортивной фигурой, и чуб – волной! Делон Ален отдыхает… И не только краса школы, но и гордость: на Доске Почёта фотка, а главное – танцор. Кандидат в мастера по бальным танцам. Можно сказать, на всех школьных мероприятиях если и вспоминают допотопные мелодии – вальс там, танго – то только из-за него. Но не очень кто в пару ему подходит, даже из тех девчонок, с которыми он на бальных танцах занимается. Как-то они от него обособляются, то ли он высокомерен, то ли они нос задирают, то ли тут у них своё что-то, профессиональное. Видно, фон составлять яркому кавалеру гордость не позволяет, а Сашка – не фон, он – всегда соло.
И гуляет Сашок по залу в гордом одиночестве, снисходительно посматривая, как проминаются ровесники под заезженную попсу. Сам он танцует редко, но уж если танцует…
Оля некрасива. Даже к зеркалу не подходит. И росточек – метр с кепкой, и худа, как палка, и лицо – так себе. Мама говорит: «Зато глаза выразительные». И всё…
Оля робкая и некомпанейская, и не любит ходить на школьные праздники. Но всё равно ходит: посмотреть на Сашу Белова издалека. Он всегда танцует. Но не попсу и не в зале, а больше на сцене, по плану. А если и в зале, то специально для него бальную музыку организуют.
Оля танцами не занимается, себя не ломает. Ради него? Но вон сколько их, с бальных танцев, девчонок, и красивые какие… Куда ей?
И в этот раз идти не хотела. Что надеть? Даже красивые вещи Оля носить не умеет. Всё на ней, как на колу висит. Классная сказала, что бал будет «литературный», и пусть все в костюмах приходят: дамы и кавалеры. Какие-то там герои литературные.
Туфта! Сколько раз было, и никто не пришёл в бальном; так в джинсе и ломались под попсу всякую. А она бы пришла… Пришла бы в бальном, как Татьяна Ларина, или Наташа Ростова… И он – Онегин… Во фраке. Но не будешь же одна на всю школу наряжаться! А если бы нарядилась, он бы заметил.
И вот это «заметил» не давало Оле покоя. Чтобы заметил, надо нарядиться, выделиться… Как?
Оля решилась подойти к зеркалу. Оно не обманет – точно! Лучше бы обмануло… Девочка рассматривала себя долго, как перед казнью. Без комментариев…
Ну и на кого из сказочных героев она похожа? На спящую красавицу, которую забыли разбудить, похоронили, и откопали через сто лет? Или на бабу Ягу? Вот, скорее всего – на неё. Потому что эта героиня как-никак с харизмой. И глаза у неё – зело выразительные.
Оля решительно поднялась, и начала одеваться. Бабушкина юбка? – Прекрасно! А вот так, по подолу ножницами… Нет, лучше просто рвать ткань. Классно, хипово… Пусть хипует, старая карга! Мамина кофта «прощай, молодость»? «Лапша» какая-то чёрная… – Прекрасно: если Оля была худа, то теперь она – сестра Кощея. На ноги – папины рабочие ботинки со сбитыми каблуками и носками, вот только вместо шнурков – ленточки, и бантики розочкой завяжем. Волосы взбить и намазать фиксатором, чтобы космами стояли, и платочек… Нет, лучше бандану! И у брата «металла» побольше взять: на руки, на шею, на пояс – класс! Хиповать, так хиповать!
Во-о-от! И глаза выразительные оживились в таком-то прикиде!
Ведро и метла – дело нехитрое. Готова!

…Оля влетела в зал на метле, потрясая ведром и гикая. Душа её дрожала от страха, но она решила выдержать роль до конца. Весь вечер она махала метлой, собирала бумажки в ведро. Нечленораздельно мыча, раскидывала карты – гадала. Гоняла метлой мальчишек, и раздавала конфеты девчонкам. И всё больше убеждалась, что её никто не узнал. Правда она и не произносила ни слова, а звуки издавала и вовсе какие-то яговские… Ну, а кто бы мог догадаться, что примерная скромница способна на такое перевоплощение?
Танцы – в разгаре, и баба Яга – в ударе. Ясно, что первый приз сегодня – её! Она что-то там выплясывает, выделывает нечто своими атрибутами. В сторону Саши даже смотреть боится…
И вот выходит гвоздь программы – школьный ансамбль. Скулят, подвывая, одну песню, другую… Зрители свистят, и хлопают, и топают… Наконец, заключительная – «Цыганочка». Ничего бацать, кроме своей халтурной «Цыганочки» они, конечно же, не могут!
Но вдруг Саша Белов, как застоявшийся конь, лениво выходит, и поводит с наслаждением плечами. Одно коленце, другое, прищёлкивает, расходится… Топнул ножкой одной девчонке – нет, не идёт в круг, хихикает; другую прямо за руку взял – нет, спряталась за подружек… Один по кругу пошёл, музыка накаляется, ребята хлопают танцору всё быстрее, а он – всё один.
И увидел вдруг глаза на чумазом лице бабы Яги! Глаза звали: меня, меня выбери… Ах!
Подскочил, взвился перед нею чёртом, осыпая себя хлопушками по груди, бёдрам, коленам, пяткам, – и вышла Оля в круг, и встала – глаза в глаза! Плясать она не умеет, и вся надежда – на него. А он не знает возможности партнёрши, но взгляд держит. И на взгляде он её повел. О, как она плясала! И откуда что взялось: и дробь, и дрожание плеч, и качание бёдер, и высоко поднятая голова… Зал в восхищении отбил ладоши! Это была достойная пара, но Олю в партнёрше не признал никто: куда ей!
Грохнул ансамбль последним аккордом, и опять Саша упал перед нею на колено, и руки сжал до боли:
– Спасибо, спасла! – казалось бы, не будь гуталина на щеках – и расцеловал бы!
А она стоит красная, распаренная, как репа, со слипшимися космами и с одной мыслью: надо сматываться!
Но он не отпускает руки, и круг не расходится:
– А ты – прелесть! Я тобой весь вечер любовался. Люблю храбрых девчонок!
…а она сквозь землю готова провалиться!
Вырвалась, ведро схватила, села на метлу верхом, и, не выходя из образа, вылетела.

На следующий день роли поменялись: Оля весь день наблюдала за Сашей Беловым, а он и не смотрел в её сторону. Ходил затуманенный, как потерянный, заглядывая девочкам в лица… Ещё бы! Вчерашняя прекрасная незнакомка слиняла с бала как Золушка, хоть бы метлу уронила!
В школе много говорили про прикольную бабу Ягу, но девчонки все пожимали плечами, так и решили, что со стороны «залетела», может, с ТЮЗ-а. Уж больно профессионально играла! А Саша на Олю – ноль внимания. И Оля отводит глаза. Куда ей до дамы сердца!
И только в перемену, когда в узком перешейке коридора притёртые друг к другу двигались два встречных потока, Оля смело посмотрела ему в глаза и удержала взгляд. И он рванул сквозь толпу, и поймал – те же! – руки, и сказал:
– Привет, баба Яга! А ты – прелесть!
И тихая, скромная, некрасивая Оля, заливаясь краской, сказала едва слышно:
– Я знаю. Ну, а без таких жертв тебе это сказать было бы слабо?
0

#16 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 26 февраля 2018 - 15:25

15

Пассажирский поезд идёт в сторону Москвы. Я с волнением стою у открытого окна и вглядываюсь в российские просторы. Проезжая Вятские земли, вспоминаю далёкие юные годы.
Мой любимый Шарик

Одно из самых сильных и тёплых воспоминаний моего детства - это летние поездки в деревню, на Кордягу (в 6 км к северо-западу от города Зуевка Кировской области). Я знал, что в 43-ем мой папа, будучи мальчишкой, каждый день бегал на станцию Зуевка, ждал возвращения отца из госпиталя… Отец вырос в этих местах и каждый год приезжал без предупреждения (очевидно, полагая, что не застанет врасплох), к родственникам. Первым во дворе встречает пёс Шарик. Он прыгает вокруг, лижет в нос, громко и от души радостно лает…

Крепко обнявшись, брат отца - дядя Рафа, обычно говорил: "Давно вас ждём! Давно!". Традиционно встреча начиналась с застолья, обхода небольшого хозяйства, похода в поселковую баню и долгого просиживания у речки. Всюду нас сопровождал верный друг - Шарик, считавшийся полноправным членом дядиной семьи. Он всегда располагался рядом, внимательно прислушивался к разговорам, слегка прищурив большие серые глаза, иногда громко, по-человечески, вздыхал. Возвратившись домой, Шарик располагался во дворе, лежал возле будки, обращая внимание на пролетавших мимо птиц или отгоняя от себя назойливых мух. Перед сном дядя выходил во двор, присаживался на корточки возле Шарика, гладил его по голове и говорил: "Ну что, Шарик... Вот видишь. брат приехал! Отец наш на фронте был, а мы вот с бабушкой всю войну..." В ответ Шарик лижет руку горячим и шершавым языком и, казалось, всё понимает...

На следующий день шли на кладбище - поминать родных и близких. Находилось оно на другом, высоком берегу Чепцы - реки, которую надо было как-то переплыть. Обычно договаривались с кем-то из жителей ближних домов. На этот раз перевозил нас Иван Иванович, приехавший много лет назад в эти места на лесозаготовки, да так и оставшийся здесь навсегда, - хилогрудый и тщедушный мужичок непонятных лет, который, получив, что называется, "на опохмелку", клятвенно обещал приплыть за нами к назначенному часу. Шарик был, конечно же, с нами! Он уверенно запрыгивал в лодку, передними лапами упирался в борт и весело лаял, помахивал хвостом, наблюдал за быстрым течением реки. Подплыв к противоположному берегу, Шарик выпрыгивал прямо в воду, быстро отряхивался и бежал впереди всех, наслаждаясь душистым пыреем, диким кудрявым клевером. На кладбище он смиренно располагался среди могил, положив голову на передние лапы, думал о чём-то, наблюдал за муравьями и слушал щебетание птиц. Иногда он приподнимал голову, вслушиваясь в разговоры взрослых о том, как уходят от нас близкие люди, не прощаясь, воспоминания о которых сладкой болью тревожат наши души. Традиционно и ему доставался кусок рыбного пирога, который он аккуратно брал из рук (еду собаке никогда не бросали, это было не принято, а к пирогам и хлебу здесь относились с особым почитанием).

Жаркое июльское солнце спряталось за облака, а ветер стремительно нагонял тёмные тучи. Погода ухудшилась. Вдалеке выл ветер. Возвращались мы в условленное время. Ивана Ивановича, однако ж, не было. Как выяснилось позже, он храпел на пороге своего дома, не в силах подняться. Узнали мы это от тёти Гали, вплавь переплывшую быструю реку за считанные минуты и уже под проливным дождём вернувшуюся к нам в лодке.

Промокшие до нитки, мы погрузились и приготовились плыть. Наши мужчины разделись, скинули мокрую одежду в лодку и приготовились плыть рядом. Вот только Шарик остался на берегу. Мы звали его к себе, но он топтался и громко лаял. Тогда отец вернулся из воды, взял Шарика на руки и принёс к нам в лодку. Мы поплыли, но вскоре Шарик выпрыгнул из лодки и поплыл обратно. Оказавшись на берегу, он бегал вдоль берега и отчаянно лаял, словно предупреждая об опасности.

Так оно и было! В это время с верхов реки лесозаготовители пустили брёвна по течению, которые стремительно неслись поодиночке, готовые снести любую преграду. "Шарик! Шарик!!! - кричали мы, но Шарик несколько раз входил в воду, жалобно скулил и возвращался обратно. Мы отплыли уже метров 50, когда Шарик зашёл в реку поплыл... Встреча с надвигавшимися брёвнами казалась неминуемой...

Шарик нырял в воду, пропадал на какое-то время, а затем через несколько метров благополучно оказывался на поверхности, отчаянно работая передними лапами. Несколько раз брёвна ударялись в лодку, разворачивали её, едва не перевернув. В это время тётя Галя кричала нам, чтоб крепче держались, а сама, умело работая вёслами, резко поворачивала корпус лодки вдоль бревна, смягчая тем самым столкновение...

Сильное течение отнесло нас далеко вниз по течению. Дождь и ветер не переставали ни на секунду. Мы не переставали следить за Шариком, которого, казалось, вот-вот раздавят тяжёлые брёвна. Отца и дядю Володю мы потеряли из виду, а видели только Шарика, пропадавшего под водой, но продолжавшего приближаться к берегу, и дядю Рафу, первым доплывшим до берега. Выбравшись, он подбежал к лодке, едва не упав, помог нам пристать к берегу, затем побежал в реку навстречу Шарику, подплыл к нему, крепко взял его из воды на руки, вышел вместе с ним. Мы подбежали к ним, тянули руки к собаке, гладили по мокрой шерсти, всё время повторяли: "Шарик... Шарик..." Шарик, находясь на руках, испытывал не меньшую радость, лизал нам лица и руки шершавым языком. Из глаз его катились то ли капли воды, а может, слёзы радости? Вдоль берега к нам спешили отец и дядя Володя... Прибежав, они стали обнимать всех нас, а Шарика по очереди брали на руки...

- Дядя Рафа, а можно я Шарика понесу? - спросил я. Дядя бережно передал мне Шарика. Я прижал его к себе. Шарик положил мне голову на плечо, лизал ухо, тяжело вздыхал. Так мы и шли по размякшей дороге... Уставшие, мокрые, но счастливые, что всё обошлось... Дождь благополучно заканчивался.

Поздно вечером на кухне сидели дядя Рафа, дядя Володя, тётя Галя. у которой на коленях посапывал большой чёрный кот Василий, и мой папа. Они вспоминали детство, рано ушедшую мать, бабушку, отца, вернувшегося с тяжёлым ранением с фронта... Папа часто с сожалением вспоминал случай про фронтовой ремень, который с гордостью носил, но он был отобран шайкой беспризорников... Рядом тихо сидел Шарик, умными преданными глазами оглядывая близких ему людей, внимательно слушал...
0

#17 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 27 февраля 2018 - 17:27

16

ИСТОРИИ ДИМКИ


Меня зовут Димка, мне 9 лет. Я обычный непослушный парень, который живет в большом городском доме. Учусь я хорошо в 3 классе. У меня есть друзья, которых я очень люблю. Не знаю почему, но со мной постоянно происходят какие-то истории, о которых иногда грустно рассказывать, потому что стыдно. Мама говорит, что такое происходит с маленькими непослушными мальчиками, но когда я вырасту и стану очень взрослым, то начну «думать головой», и все пройдет. А пока я хочу рассказать вам эти истории.

1 история. 1 сентября.


Накануне начала учебного года мама приготовила мне вещи, в которых я должен буду идти в школу, все тщательно прогладила и убрала на плечиках в шкаф. Ранец гордо красовался на тумбочке, еще не потертый, новенький. Мне его купили две недели назад, и я уже представлял, как я на нем буду зимой кататься с горки. Жалко, конечно, замки могут сломаться, но очень уже хотелось проверить его на «катательные свойства». На столе еще лежали школьные принадлежности: дневник, тетради, ручки, карандаши, клей, ножницы. Все это мне еще предстояло аккуратно уложить в школьную сумку.
Вечером мама купила букет цветов, который я должен буду подарить своей учительнице, поставила его в вазу. И тут я слышу свист моего друга Тохи, это так он меня зовет гулять.
-Да какое гулять, завтра рано вставать, уже поздно, мама не отпустит, - отмахиваюсь я.
- Пошли, я тебе такую вещь покажу!- заинтригованно говорит мой дружок.
- Да мама все мои вещи постирала, они еще мокрые!- с сожалением бормочу.
- А в чем ты завтра в школу пойдешь?
-В новом костюме,- хвастливо отвечаю.
- Ну, вот надевай часть его, и бежим.
- Мама не разрешит
- А ты тихонько … и выбегай, чтоб она не видела.
Было страшно и одновременно интересно, что там придумал Тоха. Я беру отглаженные вещи из шкафа, надеваю, тихонько прошмыгиваю в коридор, а далее за дверь и на улицу. Мама на кухне занималась приготовлением ужина и не заметила.
-Во, ты франт!- ликовал Тоха.
Понравилась ему моя новенькая форма. Теперь мне надо было аккуратно посмотреть на что-то интересное и вернуться домой, чтобы мама не заметила, иначе настроение у всех будет испорчено.
Тоха потащил меня за дом, где был сад, а в саду - большая лужа. Он взял палку и приказал мне делать то же самое. Тоха подошел к луже и начал в нее толкать палкой, из лужи стали прыгать стаями лягушки, такого зрелища я еще ни разу не видел, такая умора! Я присоединился, лягушки кричали на своем лягушачьем языке, высоко прыгали. Создавалось ощущение, что мы стали дирижерами лягушачьего хора! Мы придумали мелодию и палками стали возить по луже в разные стороны, а лягушки, словно подпевали.
Тоха забежал в лужу, чтобы лучше было регулировать интонацию хора, а я стоял снаружи. Мы так разошлись, что дружок мой начал пританцовывать в этой луже, и брызги стали разлетаться в разные стороны. Вот было веселье!
На улице темнело, мы заметили это и решили идти домой, мне еще нужно было незаметно проскользнуть в комнату и притвориться читающим книгу.
Тут я увидел отца, идущего домой. Надо было торопиться, иначе меня бы заметили.
Мы с Тохой прибавили шагу, а потом и вовсе побежали. Около подъезда лежала старая коряга, о которой я знал, но в тот момент я забыл о ней. Да и о ней ли было вспоминать, если в недалеком будущем маячила возможность сидеть дома, а не дирижировать хором лягушек! И вот они долгожданные два метра, и я дома: но не тут –то было! Я спотыкаюсь о корягу, падаю, чувствую невыносимую боль, новенькие штаны немного замарались, я впопыхах отряхиваю, тихонечко, хромая, захожу в квартиру, вешаю штаны на плечики, быстро сажусь за стол и хватаю книгу. Слышу - папа закрыл дверь, успел я, значит!
Тут мама позвала к столу, аромат из кухни шел превосходный! У меня после улицы разыгрался аппетит. В тот вечер мама ничего не заметила, а я был этому рад!
На следующее утро, позавтракав, я начал одеваться, мама зашла поправить на мне одежду - и тут она увидела, что на колене моих новеньких брюк красуется огромная грязная дыра, а под ней - разбитая коленка!
- Так-так-так, что это такое?! Когда успел? – сурово проговорила она.
- Вчера…мы бежали вечером домой, и я споткнулся…-начал было рассказывать я.
Я не знал, что придумать в свое оправдание, ведь праздник был испорчен, новенькие штаны больше не блестят…если бы я вчера увидел…мама бы зашила…а теперь…?
Мама долго еще потом ворчала, принесла мне старые брюки, из которых я уже вырос, пришлось одевать их.
Тут зашел папа и сказал:
-Ну, что лягушачий дирижер? Собирайся скорее, хватай букет, сумку и поедем за новыми штанами, негоже в таких на праздник идти! Мы еще успеваем на твою линейку.
На школьной линейке я щеголял в новеньких штанах, они были еще лучше прежних. Настроение было превосходное, только чувство вины перед мамой не отпускало. После школы я с Тохой пошел в сад, где нарвал для мамы букет полевых цветов. Мой подарок маме очень понравился, и она меня простила.
Теперь я стараюсь рассказывать маме обо всех поступках сразу, а лягушачий оркестр еще не раз видел наши палки и слышал веселый смех!

2 история. Первый учебный день.


Проснувшись рано утром, я первым делом выглянул за окно, там светило яркое солнышко, и в школу почему-то совсем не хотелось идти. Но я не из прогульщиков, поэтому решил, что нужно начинать день с позитива и улыбки, и он наполнится хорошими моментами. Перед школой за мной зашел мой друг Тоха, и мы вместе отправились в класс. Дорогой болтали ни о чем, ботинками пиная камни на асфальте. И тут наше внимание привлек чей-то истошный крик. Это кричала девочка, она просила о помощи. Не задумываясь, мы побежали на голос. Мы обогнули школу через дворы и увидели ее.
Девочке на вид было лет 6-7 примерно, она стояла у открытого люка коллектора и причитала. Мы спросили:
- МалАя, кто тебя обидел?
- Мой котенок от меня удирааааал, я его догонялааааа…и он провалился тудаааааа, - завывала девчонка.
-Ну давай мы тебе попробуем помочь, - решился было я. Но потом подумал, что не успеем к уроку, котенка было тоже жалко. Я только не представлял: как мы спасем котенка, как мы туда попадем?
У Тохи сразу созрела мысль:
- А давай мы позовем взрослых! Попросим лестницу и спустимся вниз.
Найти взрослых оказалось с утра не так легко, в школе одни учителя женщины, а нам нужен был мужчина, который сможет спуститься.
Мы выбежали на большую улицу, а девчонка продолжала причитать. Мимо проезжали машины, мы махали им руками, но ни одна не остановилась.
-Какие еще будут идеи?- язвительно заметил я, - ведь через 5 минут начинается урок, а девчонку мы не можем бросить, она еще маленькая, вдруг сама туда полезет.
Тоха только пожимал плечами и разводил руками.
- Бежим домой, у меня у отца была лестница веревочная, мы ее привяжем и спустимся за котенком.
Так и сделали. Обогнули школу с другой стороны, чтобы нас не видели учителя, и быстро побежали домой. Я снова забыл про корягу, снова упал, но штаны остались целыми, правда, сильно замарались. Открыв дверь, я пробежал на балкон, где хранилась лестница. На полке ее не оказалось, я стал искать по квартире, нет нигде! А тем временем начался уже урок. Было решено: на первый урок не ходить, придумаем что-нибудь.
Подходящих веревок дома тоже не было.
Мы вышли из дома с грустными лицами и поплелись в обратном направлении. Каждый что-то пытался придумать, но ничего не выходило.
Тут нам навстречу попался прогульщик семиклассник Леха Ведерников, он живет в соседнем дворе. Мы часто с ним гоняли в футбол летом. Идея созрела практически сразу у обоих одновременно:
- Леха, помоги девочке котенка из коллектора вытащить, ты уже такой большой, ты сможешь!
Леха пожал плечами:
-Ну, ведите….
Теперь мы уже втроем бежим на помощь к котенку и девочке, которая осталась на месте и жалобно разговаривала со своим питомцем:
- Сейчас, Мотя, сейчас мой хороший, тебе помогууууут!
Котенок уже не кричал, а только жалобно подавал какие-то звуки, которые еле – еле можно было расслышать.
Леха нагнулся в открытую шахту коллектора, посмотрел в темноте, послушал и выдвинул вердикт:
- Мне оттуда не выбраться…ребята, пойдемте в пожарную часть, там хоть лестница есть.
Пожарная часть, к счастью, располагалась недалеко. Мы втроем побежали туда, девочку оставили на месте.
С меня и Тохи уже пот катился градом, школьные вещи были мокрыми. Леха деловито зашел в пожарную часть и проговорил:
- Нам срочно нужна помощь!
Из-за машины выглянул водитель и с серьезным видом спросил:
- Что горит?
- Ничего, просто котенок попал в коллектор, нам его нужно оттуда достать, хозяйка очень плачет, взрослых на улице никого, никто не хочет нам помочь, девчонка того и гляди сама нырнет в эту дыру. Дайте нам лестницу, мы сами достанем.
- Нет, ребята, не положено, садитесь в машину, поедем спасать котенка, надеюсь, за это время ничего не случится.
Мы запрыгнули в кабину машины, водитель открыл ворота – и мы поехали.
- А можно включить сирену?- восторженно спросил Тоха.
- Зачем?
-Ну, пусть все знают, что мы не просто так катаемся, а спешим на помощь.
Водитель уважил просьбу моего дружка и на минуту включил сирену.
Когда мы приехали на место, девчонка смотрела испуганно на нас. Мужчина вытащил пожарную лестницу и стал спускаться вниз. Леха оглянулся и увидел, что из окон школы выглядывают его товарищи, которые услышали вой сирены. Он понял, что прогулять урок незаметно у него не получилось, и густо покрылся краской.
Мужчина тем временем достал котенка и отдал хозяйке, которая была очень рада спасению своего питомца.
- Меня Мила зовут, - пропищала она.
А ведь и, правда, за всей этой беготней, мы даже не узнали, как ее зовут.
- А нас Димка, Тоха и Леха, - улыбались мы счастливому разрешению ситуации.
- А меня Сергей Александрович, будем знакомы, - протянул руку наш спаситель Миле.
Котенок больше не пищал, а прижался к груди хозяйки и с любопытством смотрел на нас.
Теперь оставалось самое сложное, как рассказать нашей учительнице ,что мы прогуляли урок, мы понимали ,что придется рассказывать не только ей, но и родителям.
Мы вошли в класс, нас встречали громкими аплодисментами. Оказывается, вся школа наблюдала из окон за нашей операцией по спасению котенка. Учитель пригласила нас занять свои места, и мы были счастливы. Леха тоже вечером рассказал, что его не ругали, а похвалили.
Вот в такой эйфории и прошел весь наш первый учебный день. На занятиях хотелось говорить, учиться и получать хорошие отметки.
Домой мы возвращались с улыбками на лице, а день наш благодаря Миле и ее котенку наполнился хорошими эмоциями.

3 история. Школьные будни.


Ну, вот и началась череда школьных будней, один день похож на другой. Было невероятно грустно вспоминать летние беззаботные деньки, когда можно было с утра до вечера пропадать на улице, бегать по лужам, пускать в них кораблики.
Каждое утро мы встречались с Тохой во дворе и шли в школу, каждый день возвращались вместе домой, думали, как быстрее сделать уроки и бежать на улицу. Радовало только одно: стояли теплые деньки бабьего лета.
После очередного учебного дня я сидел в комнате и делал уроки, скучные строчки плыли перед глазами. Вдруг картинка в учебнике «Литературного чтения» ожила, животные со страниц рассказа Житкова прыгали по страницам, я стал воображать, что я герой рассказа.
Вдруг в окно прилетела какая-то ветка, я выглянул. Тоха стоял внизу и размахивал руками:
- Выходи уже, не надоело еще уроки учить?
- Да я уже все выучил, - отвечаю, - даже наперед много прочитал.
Я мигом собрался и выскочил на улицу, Тоха был необычно одет. На нем были широкие фиолетовые штаны, кофта тоже была разноцветной и переливалась на солнце. Чудно!
- Сегодня в город приезжает цирк, мама купила нам два билета, сказала, что мы с тобой уже взрослые, дала денег на автобус, поэтому поедем вместе.
Я пришел в неописуемый восторг. Мы совсем как взрослые поедем в цирк, сами будем добираться до места, сами деньги подадим на билет!
Остановка была за домом, куда мы и рванули. Автобуса долго ждать не пришлось (мама Тохе сказала садиться на номер 696, он доставит прямо к дверям цирка).
- Смотри, наш! Сейчас будем считать четыре остановки, на пятой выйдем, у нас будет еще вагон времени, сможем зайти в магазин, купить сладкой ваты.
Я кивнул головой, моя мама мне ничего не говорила, она даже и не знала, куда я поехал, я ж ее не предупредил, но мне почему-то было не стыдно. Очень хотелось посмотреть на львов, тигров, клоунов. Я полностью доверился своему товарищу.
Мы сели в автобус, Тоха передал за билеты деньги:
- На две персоны, - улыбнулся он мило кондукторше.
Я ехал и тоже улыбался во весь рот, и как бы извиняясь, прошептал:
- Надо же, первый раз в город одни!!!
Отсчитав четыре остановки, выходим на пятой. И что же перед нами: какой-то супермаркет, на цирковой шатер совсем не было ничего похожего.
- Как же так? Ведь мама сказала, что садиться нужно в автобус 696!
Смотрим вслед автобусу, а на нем красуется номер 969.
- Эх тыыииии!- взвыл я,- надо в школе учиться, как же можно перепутать цифры, вот как мы теперь до места доберемся?
- Димка, да ты не переживай, у нас еще деньги есть, только мы их потратим на автобус, а не на мороженое и сладкую вату, но в цирке нам и без них будет здорово! Ведь, правда?
Здорово-то, здорово, но нужно как-то добраться до места, а потом обратно приехать домой.
Тут я вспомнил, что ничего не сообщил маме, куда я собрался, если приду поздно, то мама будет беспокоиться, а если с нами случится беда, где они нас будут по городу искать? Я старался отгонять плохие мысли, но они так и лезли в мою голову.
Тоха подошел к какой-то женщине на остановке и спросил:
- Подскажите, пожалуйста, как нам добраться до цирка, мы сели не на тот автобус.
- Вам придется с пересадкой ехать, сначала сядете на 12 автобус, проедете 3 остановки, затем на 8 троллейбус, проехать две остановки, а там на одиннадцатом номере,- она улыбнулась.
- Но, вы же сказали, что с одной пересадкой, - возмутился было Тоха.
- Это такая шутка есть, под одиннадцатым номером подразумеваются ноги, они похожи на цифру 11, теперь понятно?
Мы кивнули.
- Вы только не перепутайте ничего, иначе вас родители потом не найдут.
Мы дождались 12 автобуса. Ну, здесь было трудно перепутать. Проехали нужное количество остановок, вышли, как раз шел 8 троллейбус, мы запрыгнули в него. И тут почему-то нам стало смешно, мы принялись истошно хохотать, понимали, что осталось совершенно немного, и состоится долгожданная встреча со зверями и цирковыми артистами.
Мы думали, что наши приключения закончились, но не тут-то было! У дверей цирка Тоха обнаружил, что потерял билеты, он обыскал все карманы, но их как будто не было. В один голос мы завыли как цирковые волки.
Как же нам хотелось попасть внутрь, но теперь не было ни одной возможности, до представления оставался всего час.
Как бы мы не старались, нам не успеть до дома и обратно, чтобы взять денег у мамы на новые билеты.
Прохожие смотрели на нас с сожалением, кто-то пытался успокоить и узнать, в чем дело. Но сквозь слезы мы не могли объяснить причину своих слез.
Тоха только и мог сказать:
- Билеты, билетыыыы….
Мы отошли в сторону, понимая, что никуда мы не попадем. Но во мне еще теплилась надежда на благоприятное разрешение ситуации. Тоха завывал все громче и громче. Я взял себя в руки и стал пытаться успокоить товарища.
Вдруг из толпы выбегает та самая женщина, у которой мы спрашивали, как добраться до цирка.
- Только по реву вас и узнала, - смеялась она, - пришлось отложить работу, потому что понимала, что вы первый раз без родителей, давайте я с вами пойду в цирк, а потом провожу домой, кстати, меня зовут Кристина.
Оказывается, когда мы заходили в автобус, у моего дружка из кармана вылетели билеты, а Кристина их поймала и по нашему маршруту за нами поехала.
Женщина купила себе билет на место, которое находились рядом с нашими. Восторгу не было предела.
Акробаты выполняли сложные трюки, эквилибристы маячили на канате, клоуны развлекали народ. Забавные обезьяны передразнивали клоунов, бегали по арене. Вышли грациозные лошади, они танцевали под звуки школьного вальса, у нас с Тохой даже на глазах слезы стали наворачиваться. Публика разрывалась от аплодисментов.
Вдруг клоуны взяли огромный мяч и стали его кидать в зал, а мы должны его отбить, была мощная волна. Суть игры: у кого остановится мяч, тот выходит на арену. Все старались отбить, но не у всех получалось, вышли несколько мужчин, три женщины, и в последний момент мяч остановился в наших с Тохой руках. Клоуны вызвали нас обоих. Нас обвязали резиновой веревкой, посадили на лошадь, мы должны были удержаться. Первыми сорвались женщины, одна за другой, затем мужчины. Я старался изо всех сил держаться, вот Тоха слетает, еще один мужчина, и остаюсь один я и еще один мужчина, у меня уже нет сил держаться на лошади, понимаю, что проиграю. Но тут клоун сжалился и снял меня с лошади. Мне подарили коробку леденцов и два билета на следующее представление, как самому маленькому участнику представления.
Все наши неудачи сегодняшнего дня куда-то улетучились, настроение было превосходное. Тоха немного огорчился:
- Не переживай, в следующий раз мы тоже с тобой поедем, теперь мы знаем, как добраться и номер автобуса я точно не перепутаю, а леденцов нам с тобой хватит надолго.
Представление закончилось на позитивной ноте, Кристина довезла нас до дома.
На улице было уже темно, родители мои волновались, потому что я всегда их предупреждал, куда иду.
Когда я вошел домой, мама сидела на кухне и плакала, папа говорил по телефону. Они обзванивали всех знакомых, а Тохиным родителям они догадались позвонить в последнюю очередь.
Мама обняла меня крепко, и слезы катились у нее из глаз. Папа наказал меня, я не мог неделю выходить из дома.
Но я этому не огорчился, ведь он еще не знает, что я выиграл билеты на представление, которое состоится через три дня. Отпустит, куда он денется!)
0

#18 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 28 февраля 2018 - 19:32

17

ДРУГ

Июль 41 года.
- Танки!
- Приготовиться!
В окопе раздались щелчки затворов, тихое звяканье бутылок с зажигательной смесью.

Солдаты молча смотрели вперёд. Танки шли спокойно, словно сознавая свою неуязвимость перед парой десятков грязных, измученных непрекращающимися боями, бессонницей и голодом бойцов.

Три бронированных коробки изредка лениво ворочая башнями, неспешно целились и стреляли, методично уничтожая всё, что считали помехой на своём пути.
Затарахтел пулемёт, ему лихорадочно вторили сухие винтовочные выстрелы, раздавались приглушённые команды.

Александр прислушался и потряс головой.
«Наверное, почудилось», - подумал он.
Однако сквозь грохот разрывов вновь пробился тот же непонятный звук.
«Мины, что ли, только странные они, да нет, это просто в ушах звенит».
-..ф – прорвалось сквозь шум боя и лязг гусениц.
«Да что такое, с ума я схожу, что ли».
-..аф.
«Что там…», - солдат выглянул и замер: метрах в сорока от позиций возле неподвижного мохнатого холмика суетился маленький щенок.
- Тяф, - прорвалось сквозь разрывы.
«Наверное, мать его там убитая лежит, эх, танком же раздавит».
Солдат пробовал свистнуть, но пересохшие губы не слушались.

Щенок бегал вокруг убитой матери, периодически тыкаясь в неё носом, будто не веря, что остался совсем один на этом страшном поле
«Пропадёт ведь», - с тоской глядя на приближающийся танк, подумал Александр.

На секунду бойцу показалось, что маленький бедняга обреченно и с тоской смотрит прямо в глаза, словно понимая, что скоро он навсегда исчезнет под ненасытными гусеницами.
«Была не была», - солдат выскочил из окопа и, петляя, бросился вперёд.
- Кудыть, кудыть, чтоб тебя, смерти хочешь? - раздалось из окопа.
Не обращая внимания на крики, прыжками, виляя и уворачиваясь, как заяц, Александр подлетел к щенку и, схватив его, скатился в воронку. Над головой злобно просвистела очередь.

Спрятав дрожащий комок под гимнастёрку, солдат вжался в землю, и, замерев, прислушался к приближающемуся лязгу гусениц. Грохот раздавался совсем рядом, сверху посыпалась земля и многотонная махина накрыла собой воронку.
«Держись, малыш», - подумал Александр,- «выберемся, не впервой».

Разочарованно вздохнув по ускользнувшей жертве, танк рявкнул, и двинулся вперёд.
Через несколько минут раздался звон разбитого стекла, выстрелы, потянуло гарью.
«Пора».

Выскочив из воронки, преодолев расстояние в несколько прыжков и миновав дымивший танк, он свалился в окоп.
Улыбнувшись, солдат встал и тут же был свален мощным ударом огромного кулака:
- Ты что творишь, ятить тебя в душу, - пожилой сержант навис над Александром, - жить надоело? Ты чего под танк кинулся с голыми руками, чем его подбить решил, вставай, чтоб тебя.
- Да ладно, Петренко, - добродушно пробурчал подошедший лейтенант, - сейчас спросим, что случилось.
В окопе наступила тишина, изредка прерываемая далёкими выстрелами: все с интересом прислушивались к разговору.

Вытирая разбитые губы, боец вытянулся и доложил:
- Товарищ лейтенант, виноват, не удержался, спасти хотел, жалко стало, маленький ведь он совсем.
- Кто, - сержант недоумённо посмотрел на солдата.
Офицер, судя по удивлённому лицу, был озадачен не меньше.
- Вот, - красноармеец раскрыл гимнастёрку, и на командиров глянула собачья мордашка:
- Тяф!
- Тьфу ты, тут люди как мухи гибнут, а он собаку спасать полетел, чем кормить его будешь? Учти, ни крошки не дам, а НЗ тронешь, - и мозолистый кулак вновь закачался перед носом.
- Придумаю что-нибудь, - Александр улыбнулся.
- Тяф, - подтвердил щенок.
- Придумает он, - Петренко повернулся к командиру, - товарищ лейтенант, ну что за бисов сын, прости меня Господи, всё норовит смерть за усы подёргать, эх, молодёжь, молодёжь.
- Не бурчи, сержант, может, так и должно было быть, - лейтенант улыбнулся и повернулся к солдату, - как назовёшь?
- Друг, товарищ лейтенант.
- Друг?
- Тяф, - под гимнастёркой радостно завилял хвостик.
- Значит, Друг, ну что ж, Петренко, из моего пайка выдели там что-нибудь, поставим на довольствие бойца, - и, погладив щенка, командир пошёл дальше по окопу.
- Будет сделано, - вытянулся сержант и, наклонившись к Александру, прошептал, - потом подойди, есть у меня банка трофейного чего-то, вроде как съедобное, скормишь своему охальнику.
- Спасибо!
- Тяф!
- Идите вы, оба, - и, бурча что-то под нос, Петренко двинулся вслед за лейтенантом.
***
Три года спустя.
- Друг, снайпер!
Огромная овчарка рывком метнулась в сторону и затихла в выемке окопа.
- Вот это да, - рассмеялись красноармейцы.
- А вы думали, - Александр свистнул, и пёс мгновенно оказался рядом, - он о налётах предупреждает, начало атак чувствует, не собака, а талисман ходячий, а кто-то мне за него губы разбил, правда, товарищ старшина?
- Идите вы, оба, - хмыкнул Петренко, - а вмазал я тебе тогда за дело, жалею вот, что мало.
- А сейчас почему не можете, - молоденький солдатик осторожно погладил Друга.
- Дак нельзя теперь, это в 41-м он пацаном был, а сейчас героем стал, истребитель танков, орденоносец, и защитник рядом видали какой – руку откусит, и не заметит, - огромный кулак дружески ткнул в грудь Александра, тихо звякнули награды.
Тяф, - напомнил о себе пёс.
- Помню, помню, что обещал, держи вот, - Петренко что-то протянул и Друг удовлетворённо задвигал челюстями.
- Балуете вы его, товарищ старшина, - опять вмешался неугомонный солдатик.
- А как не баловать, почитай, всю войну с ним прошагали, от Минска до Москвы и теперь вот снова до Минска, всегда рядом, мы с Сашком ему жизнью не раз обязаны были.
- Перед боем нам говорит, выживем мы или нет, - вмешался Александр.
- Это как, - заинтересованные красноармейцы со всех сторон обступили боевую тройку.
- Смотрите, – солдат присел перед псом, - ну что, мохнатая морда, скоро бой?
- Тяф!
- Танки будут?
- Тяф!
- А самолёты?
Пес молча смотрел на хозяина.
- Не будет? Это хорошо, - молоденький солдатик вздрогнул, - боюсь я, когда они с неба падают, кажется, будто прямо в душу прямо целятся, сволочи.
- Друг, а Никита, - Петренко кивнул в сторону бойца, - выживет в бою?
- Тяф, - радостно завилял хвостом пёс.
- А я, - вмешался другой красноармеец.
- Тяф.
- Ну, а я? – Александр ласково почесал Друга за ухом.
Пес легонько зарычал.
- Что такое, - солдат присел и посмотрел в глаза собаке, - выживу?
Друг виновато отвёл взгляд в сторону, тихо поскуливая.
Все замерли.
- Так, а ну, - старшина потрепал мохнатого сослуживца, - не хоронить никого раньше времени. Дружок, скажи, а ты сам вернёшься из боя.
Пёс прижал уши и зарычал.
- Эй, да что с тобой такое сегодня, - Александр хотел было погладить Друга, но тот отскочил и залился лаем.
- Старшина, - солдат повернулся к Петренко, - помните, что это значит?
- Помню сынок, помню, взвод, к бою, танки!
- Так нет их нигде, - раздался недоуменный голос.
- Я сказал, к бою, приготовиться, - Петренко рявкнул так, что некоторые пригнулись.
- Смотрите, - молоденький боец показал рукой вправо: из-за пригорка лениво выползали бронированные коробки.
- Раз, два, три…. восемь, девять, Матерь Божия, да сколько их.
- ПТР, на позиции! (ПТР - противотанковое ружьё, - авт.).
Александр схватил ружье:
- Ну, с Богом, Друг, пластом, за мной.
И они выползли из окопа.
Огромный кулак разжался и перекрестил скрывшихся за бугорком солдата и пса:
- Храни вас Господь, - тихо прошептал Петренко.
- Вы верите в Бога, товарищ старшина? – неугомонный солдатик удивлённо посмотрел на командира.
- Я очень хочу верить, что он есть, сынок, и что он сейчас там, - ладонь показала вперёд, где шевелились две еле различимые фигуры, - а ещё я хочу верить, что он пришлёт парочку сорокапяток, пока нас тут не раздавили.
- А почему не стреляет? – боец расширившимися глазами смотрел на приближающийся танк, - метров сто осталось, не больше. Тяжеловато ему без напарника с этой махиной справляться.
- Напарник у него видел какой, лучше любого человека, а Сашок опытный, не боись, танк - то не лёгкий, сходу не возьмёшь, вот в смотровую щель и целится, чтобы наверняка, - Петренко не отводил взгляда от позиции своего подчинённого.
- А если промажет?
- Типун тебе на язык, - тяжёлая ладонь отвесила подзатыльник бойцу.
- Ну а если?
- Тогда – смерть, - прошептал старшина.
Раздался сухой щелчок, танк, проехав пару метров, неожиданно стал поворачиваться.
- Попал, попал, бисов сын, - Петренко радостно хлопнул по плечу стоявшего рядом красноармейца, - а теперь меняй позицию, быстро!

Словно услышав приказ командира, фигурка ползком стала перемещаться левее, зоркий взгляд мог различить еле уловимые очертания собаки, крадущейся за хозяином. Раздались автоматные очереди, уничтожившие выбиравшийся экипаж.
- Товарищ старшина, товарищ старшина, - прошептал солдатик.
- Ну что тебе ещё, готовься пехоту отсекать, а не меня дергать.
- Нет, вы посмотрите, там.
- Что там …, - Петренко осекся, - Господи, спаси их. Гранаты мне, быстро!
Меняя позицию, Александр с Другом не могли заметить, того, что происходило за подбитым танком. А оттуда выехал второй, явно прикрывшийся обездвиженным товарищем. И этот второй видел, как на ладони, две ползущие фигурки.
Петренко, схватив связку гранат, рывком выбросил себя из окопа и лихорадочно пополз вперёд.
- Только бы успеть, - шептал он, - только бы успеть.
Башня повернулась в сторону солдата и собаки, на секунду застыла, словно оценивая свои шансы и… резко хлестнула пулемётной очередью, вслед за ней рявкнула пушка.
Собачий визг на секунду заглушил звук разрыва.
Старшина приподнял голову: танк уверенно двинулся вперёд.
- Раздавить их хочет, - прохрипел Петренко, - не успею, держитесь, сынки.
Он вскочил и, пригнувшись, побежал.
***
- Тихо, Дружок, тихо, - лежа в воронке, Александр одной рукой гладил собаку, а второй пытался навести ПТР, - до свадьбы заживёт, кусок уха – не страшно, главное, что сам цел, правильно?
- Тяф!
- Вот и умница, а теперь – снайпер!
Пес вжался в землю.
- Молодец, - солдат посмотрел в прицел и тут же отпрянул от взметнувшихся рядом фонтанчиков, - хитрый, гад, из пулемёта лупит, ну ничего, мы сейчас.
Танк, не сбавляя скорости, шёл прямо на них.
Щелчок.
Ничего.
- Спокойно, спокойно, - шептал Александр, - остановим мы тебя.
Щелчок. Второй.
Он уже видел грязь на гусеницах, танк неумолимо приближался.
За спиной раздалось глухое рычание.
- Лежать, - не оборачиваясь, скомандовал солдат.
Щелчок.
Ничего.
- Хана. Друг, назад, быстро!
Александр сменил обойму и, уже не скрываясь, целился в громыхающую коробку, до которой оставалось не более двадцати метров.
Щелчок.
Торопливая очередь в ответ.
Страшная боль в ногах.
И громкий заливистый…
- Друг?
Справа от танка, хрипло лая, стоял пёс.
Бронированное чудовище, не сбавляя скорости, лениво повернуло башню, застрекотал пулемёт, но пес уже с другой стороны бросался на борт, словно пытаясь остановить смерть, распахнувшую его хозяину свои холодные объятия.
- Друг, Друг, назад! – из последних сил Александр прицелился и выстрелил.
Пулемёт, захлебнувшись, замолк.
- Друг, назад!
Башня, не обращая внимания на пса, повернулась…
- Друг!
- Друг, назад, - рявкнуло с другой стороны.
- Старшина? – солдат не поверил своим глазам.
Но огромную фигуру не узнать было невозможно.
Щелчок.
И тут ожил пулемёт, щедро наградивший Александра новой порцией дикой боли.
Как в тумане он видел взмах старшины, взметнувшиеся вокруг него фонтанчики земли, прыжок в сторону пса. Грязные гусеницы, казалось, грохотали в нескольких сантиметрах от лица. Взрыв, лязг металла, хлесткая очередь и предсмертный собачий визг слились в единый гул.
- Друг…, - прошептал Александр и провалился в темноту.
***
Два месяца спустя.
- Получается, они тебя спасли, - седой солдат протянул собеседнику самокрутку.
- Получается так, - Александр отвернулся к окну.
- Ты кури, сынок, кури, и не надо стесняться, слезы мужчину не позорят, помни о них и гордись.
- Я их никогда не забуду, - он подтянул к себе костыли, - когда выпишут, попрошу отпуск, съездить хочу туда. Выйду я, развеюсь немного.
- Давай помогу, Сашок.
- Ты как старшина сказал, - улыбнулся Александр, - он нас с Другом и сынками называл, а в 41, когда я щенка вытащил, так мне вмазал, неделю потом губами шлёпал.
- Я сейчас вам обоим тряпками по губам шлепну, не посмотрю, что раненые, - в палату вошла пожилая женщина, - ишь, накурили.
- Валентина, не бушуй, - добродушно усмехнулся седой.
- Не бушуй, не бушуй, сюда комдив идет, а у вас дым коромыслом, марш по кроватям.
- Слушаюсь, товарищ командир, - хором гаркнули солдаты.
- Как дети малые, - женщина улыбнулась, - вот пожалуюсь начальству на вас, живо порядок наведут.
- И наведём, - в дверях показался статный генерал средних лет и успокаивающе махнул рукой, - лежите, лежите.
- Здравия желаем, товарищ генерал.
- И вам того же, - не по уставу ответил комдив и присел у кровати Александра, - как здоровье, герой.
- Спасибо, товарищ генерал, поправляюсь.
- Вот это правильно, вот это нужно, а чтобы ты поскорее выздоровел, - генерал повернулся к стоявшему врачу, - Виталий Андреевич.
Тот передал небольшую коробочку.
- Приказ читать не буду, мы не на плацу, скажу своими словами. За подбитый вражеский танк, за мужество и героизм ты награждаешься орденом Славы, третья степень у тебя уже есть?
- Так точно.
- Вот, чтобы нескучно ей было, вторую повесишь рядышком, - и генерал улыбнулся и пожал солдату руку, - поздравляю.
- Служу Советскому Союзу, - Александр сделал попытку привстать.
- Лежи, герой, лежи, жалобы, пожелания есть?
- Товарищ генерал, можно мне после госпиталя отпуск, хоть пару деньков.
- Зачем тебе отпуск, - комдив посмотрел на врача, тот кивнул, - отвоевал ты своё, так что вылечишься – и домой.
- А разрешите не сразу.
- Первый раз вижу солдата, который не торопится на родину, Валентина Сергеевна, - комдив повернулся к санитарке, - вы видели такое?
- Так у него же, сыночка, все слышали, история какая была, - женщина промокнула платком набежавшие слёзы, - целыми днями только и говорит, чтобы назад вернуться, на могилу командира своего.
- И, может, похоронить, - сглотнув, с трудом добавил Александр, - может, найду его.
- Кого? – комдив искренне удивился.
- Друга, это пёс, на моих руках вырос, - каждое слово давалось с огромным трудом, - он со старшиной спасли меня… тогда… а мы вместе, три года… Да я бы всё отдал, чтобы… чтобы они сейчас живы были.
Все замолчали, тишина нарушалась только всхлипываниями пожилой санитарки.
- Странная история, - хмыкнул генерал, - неправильная она какая-то, - и, повернувшись к двери, крикнул, – младший лейтенант!
- Мало я тебе тогда вмазал, - Александр не поверил глазам: огромная фигура заполнила весь проём, - на мою могилку он собрался, бисов сын.
- Старшина, - костыли грохнулись на пол, - старшина, вы живы!
- Младший лейтенант, - не скрывая слез, пробурчал Петренко и крепко обнял своего солдата, - живой я, врачи запретили к тебе приходить, пока ты совсем слабый был, а меня после ранения списать хотели, так вот уговорил товарища генерала хоть при штабе оставить, как же вас одних оставить-то, опять куда-нибудь встрянете.
- Вас?
Ответ был заглушен громким лаем, в палату влетел, сшибая всё на своём пути…
- Друг, Друг, - Александр, не веря своим глазам, обнял собаку, - Дружочек, но как, я же видел, вы погибли…
- Ничего ты не видел, - лейтенант вытер слезы, - я метнул гранаты, а Друг сразу в сторону отскочил, меня зацепило маленько, ну и у собаки бок прихватило осколком, тут пушки подоспели. В общем, нас троих мои парни и вынесли. А в медсанбате Друга как бойца настоящего лечили, всё залатали, ухо только порвано осталось, но это ерунда, правда?
- Тяф!
- Вот и ладненько, - генерал встал, - вы тут пообщайтесь, а мне пора. Да, совсем забыл, - он присел перед псом:
- Гордишься хозяином?
- Тяф!
- А Петренко?
- Тяф!
- Ты у нас настоящий боец, правда?
- Тяф!
- И все так думают, Виталий Андреевич, - генерал повернулся к врачу и тот протянул небольшую коробочку….

***
Солнечным сентябрьским днём, по перрону вокзала, медленно, опираясь на костыль, шел молодой солдат. На выгоревшей гимнастерке тихо позвякивали два ордена Славы. Рядом аккуратно переступал лапами огромный пёс с порванным ухом, его грудь украшала висевшая на серой с синими полосами ленте медаль с гордо сияющими словами ДРУГУ ЗА ОТВАГУ.
0

#19 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 08 марта 2018 - 18:04

18

Айда!

– Айда спасать дерево! – заорал, ворвавшийся перед уроком в класс, запыхавшийся рыжий Колька. Он был весь взъерошенный, раскрасневшийся. – Чего сидите? Не слышите?
Все оторопели. Смотрят удивлённо на Кольку и не знают, верить или не верить. Колька – вечный выдумщики и, наверно, опять чего-то затеял.
А он с серьёзным видом:
– Светка, Мишка, наше дерево сломали.
Тревожный вздох прошёл по классу. Хотя, кто-то равнодушно хмыкнул.
Вскочили Светка, Мишка.
– Так чего же мы сидим здесь? – в один голос выкрикнули они, и рванули к выходу из класса.
Толстый насмешник Генка, которому всегда, как он выражался, всё до фонаря, вслед им повертел у виска:
– Дурные какие-то! Дерева им жалко.
– А вот и сам ты дурак! Они же его посадили, и за ним ухаживали,– заступилась маленькая, но смелая и всегда справедливая Анжелка.– Вёдрами носили воду из дома, чтоб его полить, и оно выжило. Вспомните, как оно трудно приживалось. И как они радовались, когда наконец первые листочки пробились!
–– И правда, зачем, Генка, ты так говоришь про них? Сам ни одного доброго дела не сделал, а судишь других, – поддержала Анжелку её верная подружка Вера.
А отличница Галина лишь поджала свои тонкие губки.
– Не поняла. А что это он не так судит, наш мягкий медвежонок? – отозвалась всегда всем недовольная Машка, остроносая и быстроглазая.
По классу пробежал смешок.
А Машка, поняв это как поддержку, категорично добавила:
– Нормально он судит.
Генка расцвёл и живот вперёд выпятил. Он и правда был какой-то мягкий и пушистый, но это когда молчал.
А Машка продолжала гнуть свою линию:
– Как дураки с писаной торбой носятся со своим деревом! Что у них, других дел нет?
– А какие дела? – загудел класс. – За компьютером просиживать целыми днями что ли? Ты вот сама, что сделала хорошего, пусть даже для своих домашних? Подумай, прежде чем всех обсуждать. И то тебе не так и это, и то…
– Да я что? – запнулась Машка. – А вы что доброго сделали? – ответила она вопросом на вопрос.
А сама призадумалась… И в самом деле, что она доброго сделала? Всё некогда ей дома помочь – то уроки, то компьютер, то подружки. Если подумать и правда нет времени. И она решительно отмела от себя эти ненужные мысли.
Многие ребята в классе тоже призадумались.
– Так, что же получается? – вдруг, поблёскивая толстыми линзами очков, подал голос рассудительный молчун Богданчик, всегда аккуратно застёгнутый на все пуговицы. – Мы все здесь, по сути, одинаковые. Мы только болтаем. А Колька со своей командой дело делает. – И глубокомысленно добавил: – И это для нас, я думаю, плохо кончится, когда мы вырастем.
– О, куда загнул! И ничего не плохо, если не будем здесь распотякивать, – топнул ногой Вовка, самый сильный и решительный в классе. – Пошли, поможем ребятам! Их, может, там уже бьют дворовые.
– А за что?– пропищала маленькая Анжелка.
– А ни за что, просто так. Хотя бы за то, что они со своим деревом всех достали. Никто будто ничего не делает, а они только лишь при деле. Выделываются. Другие вот живут, и не надо им никаких деревьев, – подхватил неодобрительную нотку Машки, вечно жующий Жорка-обжорка.
– А ну его, болтуна! – сказал кто-то.
Часть ребят в мгновение ока выскочила из класса и, выйдя со школы, направилась в соседний двор. А остальная половина класса, пожав плечами, осталась на месте, вместе с Жоркой-обжоркой.
Маленький двор, как глубокий колодец, будто провалился среди соседних высоток. А во дворе действительно разыгрывалась нешуточная сцена.
Местный вожак Витёк, как петух наскакивал на Кольку и угрожающе шипел:
– Ломал и буду ломать! Кто мне запретит? Ты, что ли? Ты же двор не купил.
Из его компании наглые, как танки, Сенька с Гришкой, теснили Светку и Мишку. Сенька даже Светку за косу дёрнул:
– Чего ты её не обрежешь? Косы не в моде. – И загоготал, как гусак.
Пятиклассники не на шутку сцепились. Ребята из класса подоспели вовремя.
Вовка, подбежав, отодвинул Кольку и стал перед Витьком.
– Тише, тише, не дави! – предупредил он его. – Дело уже со мной будешь иметь, и по серьёзному! – И, повысив голос, спросил, хвастливого Витька:
– А кто здесь ломал, и будет ломать, а? Не слышу!
Вовку уважали во дворах: уж больно он ловок был в ребячьих потасовках.
– Ты его сажал? – Наступая, он толкнул грудью Витька.
Тот невольно попятился назад.
Отступили и Сенька с Гришкой. Силы явно были не равны.
Тут ещё и Генка объявился. Запыхавшись, прибежал и разочарованно произнёс:
– Что-то я припозднился. Наверно, самое интересное уже прошло, и, как всегда, без меня. Опять, как назло, я опоздал.
Сенька, выкрикнул ему:
– Припёрся, а ещё дружок!
– Я тебе не дружок – деревья ломать и девчонок обижать. И вообще, не трогал бы ты мой класс!
– А то что? – оскалился задиристый Гришка: уж Генку он не боялся, считая его неповоротливым рохлей.
Тут и Богданчик, стоявший до этого молча, подал голос, рассудительно сказав:
– Там, где друзья разговаривают, третий лишний. Но если разговор по справедливости.
– Во, умник! Сейчас и ты получишь! – расхрабрился Гришка.
– А мы посмотрим, кто получит! – И Генка шагнул навстречу ему, но тут выскочила кнопочка Анжелка, стала между ними и, сердито взглянув на Гришку, и выпалила, пригрозив:
– Не уйдешь – побью!
Тут и Вера подскочила к нему с кулачками.
– Вы, шмакадявки! – возмутился Гришка, от такой наглости.
Но его перебил Витёк:
– Пошли отсюда! Пусть со своим деревом носятся, всё равно ему уже кранты.
Дерево и впрямь оказалось в плачевном состоянии. Зачем понадобилось его ломать, ребятам было невдомёк. Все вместе, посовещавшись, решили, как ему можно помочь. Разбежались по домам под недовольное ворчание бабушек, сидящих на скамейке. До этого они равнодушно взирали на происходящее, а тут вдруг затараторили:
– Носятся здесь, как угорелые! Покоя от них нет!
Ребята быстро принесли колышки, бинты, замазку, и лейку с водой. Хорошо, что жили все рядом, в высотках, плотно окруживших этот маленький двор.
Перевязали деревце, замазали раны. Длинную палку, что принесла Анжелка,– видно, от швабры,– вбили рядом, привязали к нему деревце и полили. И ещё набили вокруг колышков и обвязали их бинтом, чтобы никто из посторонних близко к дереву не подходил. И, чтобы издалека, было видно, что оно больное и требует особого внимания к себе.
В это время из подъезда вышла ещё одна бабушка, подошла к судачащим старушкам и что-то им сказала. Высокая бабулька поднялась, а на скамейке заворчали:
– Что вам больше всех надо?
Но две бабушки, не смотря на ворчание, робко подойдя к ребятам, спросили:
– А мы вам можем чем-нибудь помочь?
Ребята переглянулись: они не ожидали такого поворота дел и не знали, что ответить.
Но высокая бабушка выручила, предложив, пока они в школе, подежурить. Будет, сказала, до их прихода как часовой стоять возле дерева. Впору хоть оружие выдавать старой гвардии.
Решено было принять предложение и потом самим установить дежурство у дерева. Но как же быть? До каникул ещё пару недель. А оно без присмотра, на произвол Витьков и Сенек с Гришками останется.
Но тут подключились и другая, маленькая бабушка, и прямо таки взяла командование на себя.
– Так, слушай мою команду! – строго начала она. – Бегом на занятия, а мы с Матвеевной, – оказывается, так звали бабушку, первой вызвавшейся помочь ребятам, – подежурим.– И, ласково взглянув на ребят, проговорила – Какие ж вы молодцы! Ну точно, как мы в молодости были. Правда, Матвеевна.
А та в знак согласия закивала седенькой головой и проведя бережно рукой по листикам, словно их погладила, добавила:
– Яблонька во дворе – это ж какая красота!
– А ну быстро в школу! – ещё раз скомандовала маленькая бабушка, похожая на Анжелку и такая же решительная по характеру. «Не её ли это бабушка?» – мелькнула догадка у ребят, но надо было спешить на урок.
Класс их встретил неодобрительной тишиной. Учительница, ещё вдобавок их классная руководительница, настороженно окинула вошедших взглядом, как злостных прогульщиков.
Она выстроила ребят у двери. Класс был залит солнцем, а настроение у ребят, наоборот, помрачнело. У Светы даже глазки защипало от такой несправедливости: ведь они не просто так задержались.
Мишка незаметно дёрнул её за рукав: держись, мол, не разнюнивайся.
Учительница не была чрезмерно строгой, но у неё вдруг пробились железные нотки в голосе:
– Объясните мне: где это вы гуляли? Я что-то не пойму. Мне сказали, что вам нечего делать и вы от скуки болтаетесь по дворам.– И, смягчив свой тон, уже спокойнее продолжила: – Кое-кто, правда, не очень смело, но сказал мне, что вы отлучились по важному делу и что у вас какая-то беда приключилась. – И, оглядев притихший класс, спросила: – Так кому мне верить? Большинству класса, сказавшему, что ребята прогуливают, или меньшинству, утверждающему обратное?
Тишина настала такая, что, кажется, она даже на полупрозрачных оконных шторах повисла, и только дыхание запыхавшегося толстого Генки нарушало её.
– Я жду вразумительного и честного ответа. Приглашать ли мне родителей прогульщиков для серьёзного разговора или нет? Всё зависит от вас, – И опять она строго взглянула на класс.
Будто кто подтолкнул в спину Кольку, и он, выйдя вперёд, с горящими глазами начал говорить:
– Марья Алексеевна! Мы же, как спасатели бросились …
– Хи-хи! – не дала договорить Машка. – Эм-че-эсовцы на помощь дереву бросились. Велика важность!
Мария Алексеевна внимательно взглянула на Машу, и улыбочка быстро слетела с лица девочки.
– Значит, по твоим словам, они болтались? Дерево, значит, неживое и его жалеть не надо. И на что нам его жизнь, правда? Подумаешь, одним меньше, одним больше... И вообще, так можем договориться и до того, что нам дела ни до чего живого, которое нас окружает, раз жизнь какого-то дерева ничего не стоит. – И взглянула на Колю, словно разрешив ему продолжать.
Колька понял, что ему надо высказаться, иначе он лопнет от распирающего его негодования:
– Ну, ты Машка даёшь!
– А ты не нукай, – огрызнулась та.
Колька говорил, уже не обращая на неё внимание:
– Мы спасали яблоньку в нашем дворе, которую посадили со Светой и Мишей. И ребята нам в этом помогли. Нам её жизнь дорога, в отличие от некоторых,– и он опять сердито взглянул на Машку.
Света воспрянула духом:
– Правильно Колька говорит! Пусть ещё расскажет, как трудно оно принималось и многие во дворе говорили, что зря мы посадили фруктовое дерево.
Но Колька ничего уже больше не успел сказать, потому что Мария Алексеевна, сама заинтересованно спросила:
– А что же с ним случилось? Вы хоть по порядку мне всё расскажите.
Мишка тоже открыл рот и заговорил быстро, словно боясь, что его перебьют:
– Мальчишки из соседнего двора, повредили нашу яблоньку, ещё и задирались, и насмехались. Пришлось немножечко поучить их хорошим манерам, а яблоньке срочно оказать помощь.
– Кто ж навредил яблоньке?– обеспокоилась Мария Алексеевна.
Но на этом месте наступила снова тишина. Что-то попыталась сказать Галина отличница, но Жорка-обжорка, тайком показал ей кулак.
– Хорошо, – вздохнула учительница. – Об этом поговорим позже. Но я буду не виновата, если они снова поломают ваше деревце.
– Не поломают, – дружно уверили ребята. – Они к нему теперь и на пушечный выстрел не подойдут. У нас там даже дежурство организовано.
– Так кто же там дежурит?– удивилась Мария Алексеевна, оглядев класс. – Вроде все на месте.
– Бабушки нам взялись помочь. Одну Матвеевной зовут, и ещё одна там – маленькая, а как командир командует, так что с яблонькой всё в порядке будет. Жаль, такие вот мы невнимательные: одну знаем как зовут, а у другой не спросили имя.
– Это моя бабушка, – тихо отозвалась Анжелка. – А зовут её Анна Семёновна.
Ребята переглянулись. Ведь не зря у них была смутное предположение: Анжелка такая же боевая, как её бабушка.
– Какая хорошая у тебя бабушка! – похвалила Мария Алексеевна и попросила: – После занятий обязательно отведите меня к яблоньке, и я посмотрю, что можно будет ещё сделать, чтобы помочь ей быстрее выздороветь. – И разрешила ребятам сесть на свои места.
Ребята сели. Все в каком-то напряжённом ожидании смотрели на учительницу.
Мария Алексеевна молча стояла у окна и смотрела куда-то вдаль, словно чего-то ожидая... И так, не отходя от окна, тихо промолвила:
– Как мы относимся к природе, к окружающему нас миру, так же относимся друг к другу. Отношения, построенные на не искренности, лжи, недоброжелательности, ни к чему хорошему не приведут. Если ты не сочувствуешь человеку, не стараешься ему помочь, то это равнодушие не спрячешь за хорошими манерами, не прикроешь его ни чем. Всё проявится, и ты получишь в конце концов такое же отношение к себе.
Она окинула класс внимательным взглядом. И было там столько задумчивых и грустных лиц.
Прозвенел звонок, но никто не торопился вскочить и бежать домой.
И вдруг Маша нарушила тишину:
– А меня на дежурство запишите?
По классу прошёл шумок. И послышалось:
– И меня…
– И меня…
Учительница незаметно удалилась из класса, унося на лице добрую, всё понимающую улыбку. Её присутствие теперь было лишним.

0

#20 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 23 марта 2018 - 16:40

19

КОМУ Я РОДНОЙ?

Сегодня всё, как всегда. Последний урок, Галина Сергеевна кивнула головой Вике Сушковой, подождала, когда та возьмёт мел и стала диктовать:
- В городе «эн» статистика показала, что ежегодно количество автомобилей увеличивается на двадцать процентов. Во сколько раз увеличится количество автомобилей через пять лет, если его рост будет продолжаться прежними темпами?
Затем обвела взглядом класс и, улыбнувшись, добавила:
- Кто решит задачу – ставлю пятёрку за четверть.
Сейчас меня вызовет. Уже стали оборачиваться – значит, никто решить не может. А я ведь не гений. Такой же ученик четвёртого «А». И пятёрку мне не надо – она у меня есть, притом за год, и по всем предметам.
Не пойму, почему никто не может решить такую простую задачу. Хотя такие мы ещё не решали. Придется считать в уме – вытащу свой допотопный сотовый опять хихикать начнут. Учительница посмотрела на меня:
- Слава Шулепин, на тебя надежда. Сразу ответ не надо. Объясни ход решения.
Кто в этом сомневался? А сосчитать-то не успел. Ладно, попробую на ходу.
- Увеличение на двадцать процентов можно выразить как количество автомобилей, умноженное на одну целую, две десятых. Надо пять раз перемножить одну целую, две десятых. Получится, примерно, в два с половиной раза.
- Вот так нужно решать задачи, - на её лице улыбка, вдруг сменилась тяжёлым вздохом. – Жалко мне с вами расставаться, послезавтра последний звонок, и вы пятиклассники. А я ухожу на пенсию.
До звонка о математике никто не вспоминал. Грустно у всех на душе – четыре года Галина Сергеевна с нами.
Вот и звонок. Вышли из школы. За Игорьком отец на машине приехал. А у меня отца – нет. Тоска! У матери денег всегда не хватает. Телефон старый с клавишами. Дома даже компьютера нет. И кроссовки все расклеились.
Самое обидное, сегодня у меня день рождения. Одиннадцать лет. Мама купит торт и что-нибудь из одежды. Попьём чай. И всё! Я понимаю – маме тяжело.

Вот мой дом. На третьем этаже наша с мамой квартира, двухкомнатная. Уроки не задали. Все одноклассники сейчас в компьютеры уткнутся. А мне что делать?
Вот и наша квартира. Это что за пакет на дверной ручке весит? Открытка: «Владислав, поздравляю с днём рождения!» Но-ут-бук!!! Ле-но-во!!! О котором я мечтал! Он же тридцать тысяч стоит!? Ма-ма!!!
Дверь закрыта. Руки дрожат. Ключ в замок не попадает.
Что и говорить! До шести часов вечера я исчез из реального мира. К тому же там и «вай-фай» был подключён и пароль записан. Пока не зазвенел будильник на сотовом телефоне. Значит, через полчаса мама должна прийти.
Что-либо делать не мог, просто смотрел в окно. Вот и она с Юркой идёт. Это сосед в квартире напротив. Тот на десять лет младше мамы и у него жена Оля в декрет пошла. Они оба с мамой в одном проектном отделе работают. Юра такой серьёзный – даже старше мамы выглядит.
- Мамка-а! – бросился ей на шею, едва она вошла в квартиру. – Спасибо!
- Сыночек! Родной мой! Денег совсем нет. Я тебе ботинки купила и тортик. Ты уж, извини!
- Спасибо, мама! – только и смог выдавить.
- Сейчас пойду, чай заварю. А ты пока ботинки примерь.
Я просто влетел в свою комнату. Не – это не сон! Ноутбук стоял на месте. Быстро сложил всё в коробку и затолкал подальше под кровать.
А кто его подарил? Такое только родным людям дарят. Кому я родной? Маме, конечно. Есть у меня ещё тётя Рита и бабушка Марина. Они вдвоём в деревне живут, очень бедно – у обеих нет мужей. Мама говорит: «Это напасть на наш род». Такую сумму они на подарок не потратят – у них таких денег никогда не было. И на дверь они подарок не повесили бы. А мама-то – тем более! Я как увидел подарок, обо всём на свете забыл и не заметил этих странностей. Здесь одни странности!
Что заставило поверить, что ноутбук купила мама? Открытка. Ой, она так на столе и лежит! «Владислав, поздравляю с днём рождения!» Так меня зовёт лишь мама. Остальные – Владик, Славик. Дядя Женя, Юркин отец – Владом, одноклассники – Славяном.
- Владислав идём чай пить!
Открытку, на всякий случай – в книжку.
- Иду! – изобразив на лице улыбку, захожу на кухню.
- Ботинки, как раз?
- Да! – а ведь даже не померил.
- Одень – я посмотрю.
Забегаю в свою комнату. Открываю коробку, надеваю ботинки. О, удобные! И как раз по ноге. Правда, такие никто в классе не носит. Ладно – мне не привыкать.

Уплетаю торт, разговариваю с мамой, а у самого из головы ноутбук не выходит. Теперь даже не сам ноутбук, а его загадочное появление. Выбираю момент и спрашиваю:
- Мама, а почему ты меня Владиславом зовёшь? Все – Владом или Славиком.
Лицо мамы стало грустным, взгляд застыл. Долго молчала, затем с трудом произнесла:
- Папа так назвал. Его Гришей звали. Говорил, что у него имя не звучит, а у сына должно быть красивое и звучное. И сказал, как к человеку обращаются, таким он и будет. Мы тебя с рождения Владиславом стали звать – по-взрослому звучит.
- Мама, а расскажи о папе. Только честно.
- Пойдём в зал!
Мы зашли в комнату, и мама достала с верхней полки шифоньера альбом. Из-под обложки вынула фотокарточку. На ней она, похожая на старшеклассницу, стояла рядом с крепким черноволосым мужчиной, который держал в руках ребёнка – меня.
Поднял глаза на маму, перехватил её задумчивый взгляд и спросил:
- Мама, ты его любила?
Она посмотрела на меня, словно в первый раз увидела:
- Владислав, а ты ведь у меня совсем большой, - долгая пауза. – Любила.
- А почему он от нас ушёл? Что, не любил?
- Любил. Квартиру эту для нас всех купил, и на меня записал.
- Мама, я ничего не пойму. Объясни!
- Работа у него какая-то странная была. Постоянно куда-то исчезал, иногда на целый месяц. Однажды вернулся с перевязанным плечом. Но ничего не объяснил. Когда уходил последний раз, сказал, что вернётся не скоро. Проходили месяцы, годы, а он так и не вернулся.
Я видел на глазах у мамы слёзы и задал вопрос, от которого она вздрогнула:
- Мама, ты и сейчас его любишь?
Она уткнулась мне в плечо и заплакала. И я понял, что любит.

Этой ночью долго не мог уснуть. Думал. Такого загадочного случая в моей жизни ещё не было. И решил, во что бы то ни стало докопаться до истины. С чего начать? Поставлю себя на место этого незнакомца.
Решил я подарить кому-то дорогой ноутбук, но так, чтобы тот не узнал от кого подарок. Повесил пакет с ноутбуком на дверь его квартиры. Но в подъезд нужно ещё зайти – сейчас везде электронные замки. Ладно, подождал немного и зашёл с кем-то живущим здесь. Повесил пакет на ручку двери и ушёл.
Не-е-ет! Я должен убедиться, что подарок возьмёт тот, кому он предназначен. Что нужный человек подходит к подъезду увидеть невозможно, тот может пройти под окнами.
Значит – наблюдал откуда-то. Это можно сделать со второго этажа или с четвёртого. Со второго он не наблюдал. Я бы его неминуемо встретил, когда поднимался по лестнице. Только с четвёртого. Увидел, что я взял пакет и зашел в квартиру, затем спокойно спустился и ушёл.
Но на незнакомого мужчину, стоящего на площадке этажа могли обратить внимания жители тех квартир. Можно у них поспрашивать. Кто у нас там живёт.
В трёхкомнатной живут дядя с тётей и двумя детьми. Он постоянно на работе. Жена – всегда дому. У них маленький ребёнок. И девчонка мелкая – во втором классе учится в нашей школе. У неё надо спросить – может что видела.
В однокомнатной какие-то студенты квартиру снимают. Появляются лишь вечером – у них спрашивать бесполезно. Да и не станут они со мной разговаривать.
В квартиру над нами на прошлой неделе заселился новый жилец. Страшный дядька с лицом в шрамах. Здесь – совсем облом.
А на нашей площадке? Тётя Соня, которая рядом с нами живёт. Смотрит в глазок, едва услышав чьи-то шаги на лестнице. Если она видела, уже пришла бы и рассказала маме.
Напротив нас – дядя Женя с тётей Светой и Юрка с Олей. Они все не любопытные. Но с дядей Женей стоит поговорить – он всегда даст умный совет.
Долго вертелся в кровати, но в голову ничего путного не приходило. И тогда решил подойти к поиску разгадки с другой стороны. Кто мог это сделать?
Мама? Нет. Бабушка с теть Ритой? Тоже – нет. И тут мне в голову пришла ошеломляющая мысль. Папа!!! Какое-то время даже не мог нормально соображать, и слёзы на глазах выступили. Но когда успокоился – понял, что это лишь мечты.
Вернулся бы папа. Он просто зашёл бы к нам в квартиру… Поцеловал бы маму… А я обнял бы его за шею и никуда не отпускал.
Эта картина так ярко предстала перед глазами. А я смотрел, смотрел, смотрел… и не заметил, как заснул.

Ясно, что на следующее утро Галина Сергеевна ничего не задавала, не спрашивала, а всё вспоминала, какими мы маленькими пришли в школу четыре года назад и, какими сейчас стали большими.
А я сидел и мечтал. О папе! У всех есть отцы, и все считают так и должно быть. У Мишки Григорьева отец пьёт, с его мамкой ругается. Но ведь он и трезвый бывает. Ездит с Мишкой на рыбалку, вместе свой старый «жигулёнок» ремонтируют. У Игорька отец, конечно, круче он в полиции работает, майор. Часто в школу за ним заезжает. У Вики Сушковой – бизнесмен.
А какой, интересно, мой папа? На той фотокарточки красивый и высокий. Где он сейчас? Может какое-то секретное спецзадание выполняет? И послал друга, мне подарок передать. Кончится задание, и папа вернётся. Будем втроём жить.

Отпустили нас с уроков рано. Домой шёл быстрым шагом. До вечера посижу в Интернете. Как охота маме ноутбук показать. Но она больше расстроится, чем обрадуется. Не любит, когда малознакомые люди дорогие подарки дарят. А здесь – неизвестно кто подарил.
О, дядя Женя из магазина идёт! Надо поговорить.
- Здравствуйте!
- Привет, Влад! Из школы? Как учёба?
- Завтра последний день, но оценки уже выставили.
- И у тебя, конечно, все пятёрки.
- Да.
- Молодец! Что здесь скажешь?
- Дядя Женя, а можно вам вопрос задать? – решился я на серьёзный разговор.
- Задавай!
- Вот, допустим, у мужчины жена и совсем маленький сын. А он от них ушёл. Почему это могло случиться?
- Влад, взрослые немного по-другому мыслят. Может пил, денег не зарабатывал или характерами не сошлись.
- Нет, - я задумчиво покачал головой. – Он нас любил, и деньги зарабатывал.
Дядя Женя посмотрел на меня внимательно и всё понял, но продолжил, как ни в чём не бывало:
- У женщин нет ничего важнее семьи и детей, а у мужчин есть ещё работа и долг. Воины тоже всегда любили своих жён и детей, но уходили на битвы. Возможно и у того мужчины был долг перед Родиной, который надо выполнять.
Я задумался. С этим более-менее понятно. И тогда задал вопрос, который волновал меня сильнее первого.
- Дядя Женя, а если тот человек через десять лет вернулся, но не пришёл к жене и сыну. Какие могут быть причины? Он их сильно любил.
Дядя зачем-то потрепал меня по голове:
- Понимаешь, Влад, могут быть обстоятельства сильнее любви. Предположим, на той войне он стал инвалидом. Настоящий мужчина не станет портить жизнь жене и сыну. Вот и не стал возвращаться. Может быть, и более банальная причина. Увидел, что жена вышла замуж за другого. У его сына новый папа и они счастливы. Так зачем мешать их счастью?
Вновь потрепал меня по голове:
- Ладно, иди домой, а мне в наш магазин зайти нужно.

Подошёл к своему подъезду, а там баба Соня на лавочке сидит. Кстати! Подхожу, радостно улыбаюсь:
- Здравствуйте, баба Соня! Как ваше здоровье?
- Спасибо! Не плохо. Вот только спина болит. Врачи мазь выписали и посоветовали какой-то прибор купить….
Ну, это надолго! Нашей соседке лишь дай повод поговорить – не остановится. Похоже, ни о чём не знает. Зачем, только я с ней разговор затеял – теперь придётся стоять и слушать? Что-то замолчала.
А это страшный сосед идёт. Прошёл, взглядом со мной встретился. А глаза вроде добрые. И скрылся в подъезде.
- Вот ведь зыркнул! – воскликнула бабушка. – Точно уголовник. Морда вся исполосована, и ходит тихо, как приведение.
- Ладно, баба Соня, я пошёл, - как вовремя повод уйти нашелся. – Дома дел много.
- Иди, иди, милый!

До вечера устанавливал новые программы и регистрировался на различных сайтах. Пока мама не пришла. Быстро всё затолкал под койку. Неужели постоянно буду от мамы скрывать. Нет – нужно, как можно быстрее разобраться с этой загадочной историей.
После ужина сел в своей комнате за стол открыл первую попавшую под руки книгу и, уставившись в неё, стал думать.
Предположим, папа вернулся. Поставлю себя на его место.
Стою у подъезда и жду жену. Вот она выходит из-за угла, и я бросаюсь к ней. Стоп! Она идёт с Юркой и улыбается. Кто такой Юрка, папа не знает. И, наверняка, подумал то, что сказал дядя Женя.
Но ведь можно подойти, и всё выяснить. А если папа без руки или без ноги, или весь обожжённый? Он точно подумал: «Зачем я такой страшный буду мешать её счастью».
И ко мне не стал подходить именно поэтому. Подарил на день рождения ноутбук. Выходит – помнит эту дату. Папка, папка, ну, вернись ты! Буду любить тебя, какой бы ты не был.
И в этот вечер я заснул с придуманным образом моего папы.

Сегодня пятница. В школе последний звонок. Четыре класса позади. Жалко прощаться с Галиной Сергеевной. Осенью в пятый класс. Будет много учителей. Хватит о грустном. С сегодняшнего дня летние каникулы. Правда, особо интересного меня ничего не ожидает. К бабушке на месяц уеду. Буду помогать по огороду, ходить на рыбалку.
Подошла наша учительница, обняла:
- Слава, я на пенсию ухожу. Ты не забывай меня. Приходи в гости – всегда буду рада.
- Вы что, Галина Сергеевна, как я могу вас забыть? Вы моя первая учительница.
Она вновь обняла меня и заплакала.

Возвращаюсь домой. Настроение одновременно, и радостное, и грустное. Впереди каникулы, но и неизвестность. Что там будет через три месяца? Только что мама звонила, сказала, что сейчас придёт домой, и мы поедем к бабушке Марине в деревню картошку сажать. Но почему всё же не спокойно на душе?
Чем ближе подходил к дому, тем сильнее колотилось сердце, словно предчувствуя, что-то невероятное.

Поднимаюсь на свой третий этаж и вижу испуганное лицо бабы Сони, смотрящее куда-то вверх. На ручке нашей двери небольшой пакет с открыткой и дорогим «айфоном». А на открытке надпись: «Владислав, поздравляю с окончанием четвёртого класса!»
Я закрыл глаза и в голове замелькали картины. Мама… Фотография… Юрка… Дядя Женя… Страшное лицо… Четвёртый этаж… Баба Соня, смотрящая вверх. И вдруг всё соединилось.
Ещё не осознав этого до конца, повесил пакет на ручку и бросился вверх по лестнице. Подбежал к квартире над нами и толкнул дверь. Та бесшумно открылась.
Он стоял передо мной, высокий со страшным лицом. Я замер, словно перед обрывом. И чтобы не передумать крикнул:
- Ты мой папа!
Мой крик, словно ударил его. Он зашатался, сделал шаг ко мне, опустился на коленку и… обнял меня:
- Владислав, сынок!
Я чувствовал на спине его сильные руки, а на глазах слёзы и закричал:
- Папка, родной, ты вернулся! Я ждал тебя!
- Прости, сынок! Не мог вернуться раньше.
Он увидел в моих глазах немой вопрос, встал и подтолкнул меня в комнату. Подошёл к шифоньеру и открыл дверку. Я увидел чёрный парадный мундир, погоны с двумя синими просветами и тремя звездочками. И много орденов, и медалей.
С минуту я наслаждался эти зрелищем, улыбнулся папе и, неожиданно даже для себя спросил:
- Папа, почему ты не пришёл сразу к нам?
Он, как-то виновато пожал плечами. А я рассмеялся:
- Ты увидел, что мама шла с Юркой? – посмотрел на его удивленное лицо и добавил. – Это наш сосед, сын дяди Жени.
- Это Юрка? – поднял руку на уровне пояса. – Маленький, белобрысый?
- Когда это было? – и вновь рассмеялся. – Сейчас он из себя взрослого корчит.
Папа так и застыл. Пока не послышался крик бабы Сони и торопливый топот маминых каблучков по лестнице.
Она влетела в эту квартиру с испуганными глазами. Увидела моё счастливое лицо – взгляд стал недоумённым. Затем стал подниматься выше. И вдруг её глаза расширились до невероятных размеров.
- Григорий! – вскрикнула она и стала падать.
Мы с папой бросились к ней и не дали упасть.

Сегодня тридцатое августа, встреча с одноклассниками, знакомство с новыми учителями. Мы с папой едим в школу на нашем «Лексусе». Классная машина!
Подъехали, вышли. У нас с папой даже костюмы одинаковые и галстуки. Фамилия у меня теперь другая – Дружинин. Папа с мамой поженились – теперь у нас полная и крепкая семья. И кажется, через полгода у меня братик или сестрёнка появится.
Папа вытащил с заднего сидения огромный букет роз и протянул мне:
- Дальше иди один!
Я ударил по его протянутой ладони и пошел к своим одноклассникам. Не скрою, приятно, когда на тебя смотрят удивлёнными глазами. Подошёл. Вика Сушкова, не отрывая от меня зачарованного взгляда, спросила, кивнув на удаляющийся «Лексус»:
- Владислав, это кто?
Я выждал паузу и гордо ответил:
- Это мой папка!
0

Поделиться темой:


  • 3 Страниц +
  • 1
  • 2
  • 3
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей