[GREEN]

Номинация ждёт своих соискателей с 1 октября по 10 апреля.



Все подробности в объявление конкурса, здесь: http://igri-uma.ru/f...?showtopic=4704


ОДИН НА ВСЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ЗАПОЛНЕННЫЙ ФАЙЛ ЗАЯВКИ
НАДО ПРИСЛАТЬ НА ЭЛ. ПОЧТУ: <skazki-kovdoriya@mail.ru>

ФАЙЛ ЗАЯВКИ:

Прикрепленные файлы

•  ФИО - ЗАЯВКА - ДЕТСКО-ЮНОШЕСКИЙ - Десятая планета 2015.doc (29К)
  Количество загрузок:: 92

[GREEN]

№ 1

Дядюшка Шорох против интернета


В одной старой библиотеке, в тёмном чуланчике поселился Дядя Шорох. Ему было там очень уютно. Он любил слушать шуршание страниц и тихие разговоры читателей с библиотекарем. Дядюшка не мог понять, что же такое написано в этих книгах, что люди не могут оторваться от чтения. Тогда он решил научиться читать. Взяв азбуку и букварь, Шорох стал их изучать. Времени и терпения у него было много, и через год он уже сам перечитывал книги с картинками. Ему это так понравилось, что он не мог дождаться вечера, когда все уйдут, чтобы выбрать новую книгу.
Но, вдруг он стал замечать, что детей всё меньше стало приходить в библиотеку. И наступил такой день, когда лишь вздохи библиотекаря нарушали тишину.
- Что случилось?- с беспокойством подумал Дядюшка Шорох,- может дети разучились читать? Ведь только безграмотный человек может не любить книги.
Решил Шорох спросить у девушки Ириски, почему не стало читателей.
Ириска сначала испугалась Дядюшку, но потом подружилась с ним.
Она рассказала своему приятелю, что дети сейчас читают по компьютеру, смотрят телевизор и им не интересно читать книги.
- Как же так?- удивился Шорох,- разве может бездушный компьютер заменить книгу. Ведь книга даёт не только знание, она вырабатывает у детей образное мышление, развивает фантазию. Надо отменить компьютеры.
Ириска рассмеялась:
- Разве можно отменить прогресс?
- Тогда надо сделать так, чтобы книга была важней, чем бездушные компьютеры. И он сел в глубоком раздумье.

Долго думал Дядюшка Шорох. Чтобы решить проблему нужно полностью изучить врага. Для этого пришлось перечитать все книги о компьютере и интернете. И, однажды он закричал:
- Ириска, я знаю, как снова приучить людей читать. Всё очень просто. Я понял, что компьютер не менее важен, что и книга. Но можно совместить. Я придумал такой вирус: если я его запущу, то люди вынуждены будут читать.
- Как это?- удивилась Ириска.
- Представь, - стал объяснять Шорох,- ты включаешь компьютер, а там выскакивает: прочитайте вслух четыре страницы, и называют книгу и автора. Это вроде пароля. На следующий день ты должна прочитать продолжение. А не будешь читать, не выйдешь в интернет. А ещё можно такую программу поставить на счётчик газа, воды и света. Даже на автомобиль можно установить. Прочитаешь рассказ и машина завелась. Правда, я здорово придумал
- Ну не знаю,- пожала плечами Ириска,- нужно у детей спросить: согласятся они ставить такой пароль на компьютер?

Прошло некоторое время, и появился новый вирус. Никто не мог войти в интернет, пока не прочитает у компьютера несколько страниц книги. Кто только не пытался найти антивирусную программу, но не смогли его заблокировать. Пришлось выполнять требования вируса.
Через время в магазинах стали выкупать книги. В библиотеки снова стали ходить читатели. Но вирус на этом не успокоился: он залез во все схемы, где была установлена электроника. Машина не трогалась, пока водитель не прочитает рассказ, даже холодильники и стиральные машины забастовали. Через некоторое время, на улице не было ни одного человека, у кого под мышкой не виднелась бы книга. Но этого Шороху показалось мало.
А по его следам уже вышли сыщики, чтобы изловить хакера, придумавшего такой страшный вирус.
Сыщики Пиф и Паф нанятые олигархом, которому принадлежали все компьютеры, получили задание изловить хакера и уничтожить вирус.
А в это время по всей стране происходили удивительные события: Двери в подъезд перестали открываться, cвет в комнате не включался, даже ночью.
Это вызвало много непредвиденных и трагических случаев. Пожарные не могли вовремя приехать на пожар, скорая помощь – опаздывала к больному.
Поезда и самолёты стали выбиваться из графика.
Пиф и Паф стали искать хакера. Было ясно, что это человек, который защищает интересы книжных издательств.
Ириска прибежала в библиотеку. Ей пришлось, перед тем как войти, прочитать рассказ перед дверью.
- Дядя Шорох!- закричала она,- немедленно прекрати хулиганить. Из– за твоего вируса моя мама чуть не умерла.
- Не может быть!- воскликнул Шорох.
- Ты должен уничтожить вирус,- чуть не плача заявила Ириска.
- Я подумаю,- пообещал Дядя Шорох.
В это время Пиф и Паф решили начать проверку с издательств.
- Что вы!- воскликнули издатели,- мы сами не рады этому вирусу. С утра, пока приедешь на работу, так начитаешься, что авторские экземпляры в руки брать не хочется. А ведь ещё вечером приходится читать, пока домой доедешь. Поэтому мы перестали новых авторов издавать. Только переиздаём старые книги.
- Ясно,- решили сыщики,- этот вирус запустили те, кто торгует книгами.
И они отправились по магазинам. Но и там продавцы клялись, что не виноваты. И сами хотят избавиться от вируса.
Оставалось единственное место – библиотека.
Пиф и Паф зашли в библиотеку, где работала Ириска. Они представились журналистами.
- Вам нравится то, что сейчас происходит в Стране,- спросил Пиф,- теперь люди стали много читать, библиотеки не успевают выдавать книги.
- Мне это совсем не нравится,- с возмущением ответила Ириска,- моя мама чуть из-за этого не умерла. Скорая помощь задержалась. Я говорила Шороху, что этот вирус очень вредный.
Ириска поняла, что проговорилась и замолчала.
- Какой шорох?- насторожился Пиф.
- Вы знаете человека, который выпустил вирус?- спросил Паф.
- Ну, он не совсем человек,- пожала плечами девушка.
- А мы могли бы встретиться с ним?- хитро прищурился Пиф.
- Не знаю, захочет ли он?- вздохнула Ириска.
Только к вечеру, когда в библиотеке никого не осталось, их чуланчика появился Дядюшка Шорох. Он недоверчиво посмотрел на сыщиков.
Пиф и Паф поздоровались.
- Мы просим вас освободить людей от вируса,- начал Паф,- от него страдают многие люди.
- Мне Ириска уже жаловалась,- проговорил Шорох,- я вижу, что
вирус приносит не только пользу, но и вред. Поэтому у меня есть антивирус.
Надеюсь, что люди поняли, что они потеряли, перестав читать?
- Конечно, поняли!- воскликнул Пиф,- теперь даже и без вируса, я уверен, многие не перестанут читать.
- Но я всё это время тоже не сидел без дела,- похвастался Дядя Шорох,- я изобрёл чернила для учителей. Теперь, если ученик заработает плохую оценку и учитель поставит ей в тетрадь, то пока школьник будет идти домой, из портфеля будет раздаваться крик: « Позор! Идёт двоечник!»
- А если тройка?- спросила Ириска.
- Тогда,- продолжил Шорох,- будут доноситься тяжёлые вздохи. Если четверка – крик: «Молодец!», а пятёрка: «Внимание, идёт отличница!»
- А ты уверен, что это детям понравится?- поинтересовалась Ириска.
- Не знаю?- пожал плечами Шорох,- вот сделаю и увидим.

[GREEN]

№ 2

В ЦАРСТВЕ НАСЕКОМЫХ

Жил-был мальчик Вадим. Он очень любил насекомых. Вернее, он очень любил их ловить! Выйдет на улицу и давай под кустами да вдоль тротуаров солдатиков собирать – целую армию в спичечный коробок посадит и рад! Если Вадим брал на прогулку сачок – берегитесь бабочки и стрекозы! Ни одной не удавалось увернуться от сачка. Что уж говорить о майских жуках, тополевых листоедах и бронзовках? Их поймать было трудно, поэтому жуков мальчишка особенно ценил – и если ловил, то уже не отпускал. Кузнечики и светлячки тоже нередко становились узниками коробка. Больше всего везло божьим коровкам – Вадим, поиграв с ними немного, сажал их на палец и отпускал на небо за хлебом. И совсем счастливчиками были дождевые черви с гусеницами – их мальчик не любил и поэтому не трогал.

Вадим часто ездил с бабушкой и дедушкой на дачу. Поливать огород и полоть грядки мальчику быстро надоедало, а вот ловить насекомых он мог часами! Возьмет стеклянную банку и давай заполнять ее бабочками – капустницами, лимонницами, крапивницами, павлиними глазами. А потом закроет банку дырявой пластиковой крышкой, чтобы бабочки дышать могли. Иногда попадались голубянки и цветочные сатиры, а еще реже – шоколадницы, адмиралы, траурницы и переливницы. Однажды Вадим поймал даже махаона, но дедушка сказал, что редких бабочек ловить нельзя – многие из них занесены в Красную книгу. А значит, эти виды могут совсем исчезнуть. Вадим нехотя соглашался и отпускал красивых пленниц. Но тут же переключался на других насекомых – стрекоз и кузнечиков. Оранжевые и зеленые стрекозы легко ловились сачком, а кузнечиков нетрудно было поймать и руками.

– Лучше бы книжку почитал! – ласково упрекала внука бабушка, пока он гонялся по огороду за очередной стрекозой. – Через неделю в первый класс, а ты совсем не готовишься!
– Вот пойду в школу, там и почитаю! – отзывался на бегу Вадим.

Стрекоза была огромная, темно-синяя, да такая шустрая, что никак не попадалась в сачок. Вадим разозлился на стрекозу и решил ловить кузнечиков. Тем временем бабушка расстелила плед под раскидистой яблоней и положила рядом любимую книгу внука – азбуку насекомых России. А Вадим с видом торжествующего охотника уже держал в руке брыкающегося длинноногого кузнечика. Мальчик прилёг на плед, открыл книгу, но тут же захлопнул – все картинки он знал наизусть, а читать не хотелось. Кузнечик пытался освободиться из цепких пальцев мальчика, беспомощно дергая тонкими ножками. Вадим посадил его на книгу. Кузнечик – прыг-прыг, а Вадим снова - хвать его, не дает несчастному уйти! Отпускает – и опять ловит! Кузнечик уже из сил выбился – еле ноги передвигает. А Вадиму интересно и забавно! Неизвестно, сколько бы ещё продлились кузнечиковы муки, только вдруг Вадим услышал:

– А если бы с тобой так?

Голос был очень странный – скрипучий и нечеловеческий. Вадим обернулся. Никого рядом не было. Кроме кузнечика.

– Я не простой кузнец, а волшебный. Угораздило же тебя поймать меня!

Вадим растерялся – это действительно говорил кузнечик! Или, может, дедушка так шутит, сидя где-нибудь за кустом? Вадим обежал вокруг яблони, заглянул за соседний куст малины, но ни дедушки, ни бабушки там не было. Скорее всего, они пили чай на веранде.

– Ты вывел меня из рабочего состояния! – продолжал громогласно кузнечик. – И за это будешь наказан!
– Ничего не понимаю! – вырвалось наконец у Вадима.
– Я, представь себе тоже, – отозвался Кузнец. – Прыгаю я по своим делам, а тут ты...
– А теперь я тебя и вовсе не отпущу, – перебил его Вадим. – Говорящие кузнечики на дороге не валяются.
– Ах, так! Тогда получай! – разозлился Кузнец и начал раздуваться, как воздушный шар.

Кузнечик из маленького и хрупкого за несколько мгновений превратился в громадного и мощного мутанта, а его хитиновые покровы сияли металлическим блеском, как рыцарские доспехи!

– Считай, что ты меня удивил! – усмехнулся Вадим, стараясь выглядеть невозмутимым. – Так и быть, отпускаю тебя!
– Наивный мальчишка! Разве ты можешь причинить мне хоть малейший вред? – враждебно прострекотал Кузнец. – Посмотри на себя – ты теперь не больше муравья!

Вадим осмотрелся вокруг – деревья стали гигантскими, огород напоминал огромное футбольное поле, а дачный домик казался многоэтажным зданием! Мальчик почувствовал себя слабым и жалким. Он едва сдержался, чтобы не заплакать.

– Некогда мне с тобой прохлаждаться! – деловито пробасил кузнечик. – Напоследок представлюсь – я Кузнец-Гонец, разносчик царский поручений!

И совершив ловкий, пружинистый прыжок кузнечик скрылся из вида.

А к Вадиму быстрой семенящей поступью приближалась трясогузка. Не крохотная любопытная птичка, а настоящий слон-Трясогузище! Её бесконечно длинный хвост плавно покачивался, а глаза-смородины хищно чернели. Раньше приветливые трясогузки нравились мальчику. Нравились они и бабушке, потому как приносили пользу – питались насекомыми-вредителями. А Вадим сейчас – и сам размером с насекомое и, судя по голодному взгляду птицы, скорее всего, вредитель! Осознав это, мальчишка бросился наутёк. Трясогузка – за ним. Три прыжка – и рядом!

– Бабушка-а-а! – закричал, что есть мочи, Вадим, и земля ушла у него из-под ног.

Вместо крика вырвался жалкий писк, тут же подхваченный и развеянный ветром. Кто-то крепко держал Вадима за майку сзади. Трясогузка осталась на земле и стремительно уменьшалась вместе с удивленными глазами-смородинами. Вадим летел. Он приподнял голову и увидел над собой голубые крылья параплана. Парапланом была синяя стрекоза – та самая, за которой еще недавно охотился Вадим.

– Вы... спасли меня! – проговорил Вадим, преодолевая страх. – Спасибо!
– Ну вот, а Кузнец говорил, что ты совсем безнадёжный! – довольно ухмыльнулась спасительница. – Я Дозорная Стрекоза нашего Царства.
– Какого царства? – немного осмелел Вадим.
– Понятно какого – Царства Насекомых!
– Зачем я вам? – решительно спросил Вадим.
– Ты особо опасный преступник, причиняющий вред нашим собратьям! – холодно ответила стрекоза. – Мне поручено доставить тебя ко двору.
– Ко двору – это отлично! Ребята, должно быть, как раз в футбол играют!
– Какой же ты глупый, однако! – буркнула Стрекоза. – Мы летим к Царскому двору, в Липовый Дворец!
– Липовый – это значит ненастоящий! – не унимался Вадим, дразня Стрекозу.
– Очень даже настоящий! – ответила Стрекоза, теряя терпение. – Мы уже на месте.

Голубой параплан приземлился на самой вершине старинной липы. Верхние ветви и широкие округлые листья образовывали своды дворца, а старая широкая ветка служила дворцовой площадью и одновременно взлётно-посадочной полосой. Под сенью листвы отдыхали Царь и Царица.

Прилетевших тут же окружила охрана – несколько шустрых клопов-солдатиков в красно-чёрном обмундировании.

– Расступись, свои! – скомандовал Царь, не выходя из укрытия.

Дозорная Стрекоза гордо приосанилась и громко произнесла:

– Да здравствует Царь Павлиний Глаз! Ваше Крылачество, особо опасный преступник Вадим пойман и микроскопирован. В настоящее время угрозы для Царства не представляет.

Павлиний Глаз вышел из царских покоев и одобрительно кивнул усами. Следом за ним показалась и Царица.

– Да здравствует Царица Бронзовка! – снова отчеканила Дозорная Стрекоза. – Ваше Блестящество, судьба преступника в Ваших руках.

Вадим с любопытством разглядывал насекомых, которые были значительно больше него.

"Трудно поверить, что я вас когда-то ловил!" – подумал мальчик.

– Трудно поверить, что он нас когда-то ловил! – размеренно проговорил Царь. – Мелковат для преступника, мелковат.
– Ваше Крылачество, был применен волшебный прием микроскопирования! – напомнила Стрекоза. – Попросту говоря, мальчишку уменьшили до размера муравья!
– Муравья? – ахнул Вадим. С муравьём его ещё никогда не сравнивали!
– Что ж, Кузнец постарался на славу! – потерла лапками Царица. – Тем проще нам вынести приговор нарушителю...
– Приговор? Нарушителю? В чём я обвиняюсь?! – Вадиму ужасно захотелось обратно к бабушке и дедушке.

– Вы обвиняетесь в регулярном похищении и противоправном заточении подданных нашего Царства – чешуекрылых и жесткокрылых насекомых. Определить меру наказания – исправительные работы в муравьиной колонии! – торжественно провозгласил Павлиний Глаз.

И тут же Вадима подхватили рыжие лесные муравьи, которых он всегда боялся.

– Только не кусайте меня! – завопил он. – Не буду я больше насекомых мучать, только отпустите!
– Отработаешь своё – отпустим! – строго отозвались муравьи.

В муравейнике Вадиму сразу нашлась работа – расчищать тропы от опавших листьев, веток и прочего мусора. Обязанности были несложные, но мальчику они быстро наскучили. Вадим потерял счет времени и больше всего боялся пропустить первую школьную линейку. К счастью, муравьи рассказали ему о грядущем большом празднике – Царском Дне. Павлиний Глаз и Бронзовка обещали вознаградить всех подданных, кто примет участие и одержит победу в традиционных царских конкурсах: спортивной езде на гусеницах, изящном шёлкопрядении, оркестровом жужжании и промысловом нектароварении.

Ни прясть, ни варить, ни, тем более, жужжать Вадим не умел, зато любил кататься на пони. «А чем гусеница хуже пони?» – справедливо рассудил мальчик и выбрал спортивную езду.

Муравьи предупредили Вадима, что нечего ему и тягаться с профессиональными наездниками – они ежегодно берут гран-при в гусеничных гонках! А сами гусеницы упрямы и строптивы – к ним особый подход нужен. И ещё важно, чтобы они во время забега не решили окуклиться, тогда пиши пропало! Но Вадима предостережения мудрых муравьёв вовсе не испугали – гораздо страшнее было бы остаться на всю жизнь в муравейнике!

Когда Царский День настал, Вадиму разрешили выбрать любую ездовую гусеницу. Мальчику оседлал крапивницу, потому что знал её любимое лакомство – листья крапивы. Он пообещал показать гусенице самые молодые и сочные крапивные листья, если она окажется быстрее других участниц.

– Спортивным ползком – марш! – прозвучала команда, и гусеницы нехотя поползли.

Только гусеница Вадима двигалась чуть быстрее – в радостном предвкушении крапивного угощения. Мальчику даже не пришлось подгонять ее, в то время как остальные наездники требовательно жужжали, пищали и стрекотали на своих подопечных. Две гусеницы от обиды решили окуклиться и сошли с дистанции. Вадим радостно разорвал финишную ленту и отпустил победительницу в крапивные заросли.

– Браво, Вадим, ты лучший наездник в гусеничном спорте! – захлопал крыльями Павлиний Глаз. – Я готов выполнить любое твоё пожелание. Но только одно.
– Хочу на дачу, к бабушке! – не задумываясь выпалил Вадим.
– Что ж, отправляйся! – усмехнулся Царь.

Дозорная Стрекоза привычно подхватила мальчика цепкими чёрными лапами. После непродолжительного полёта она высадила Вадима на подоконник его дачного домика. К счастью, окно было настежь распахнуто. Из соседней комнаты слышался голос бабушки.

"Хорошо, что они ещё не уехали!", – подумал Вадим.

– Ба-буш-ка-а-а! – во весь голос прокричал мальчик.

Но вместо крика снова получился какой-то комариный писк. Подул сильный ветер и опрокинул вазу с сухоцветами, стоявшую на подоконнике. Ваза гулко завалилась на бок, чуть не задев Вадима. На шум пришла бабушка.

– Ах, ветер-озорник! – и, поставив вазу на место, бабушка принялась закрывать окно.

Бабушка-а! - снова позвал Вадим и отчаянно замахал руками.

Но, увы, бабушка была без очков и внука не увидела. Ещё секунда, и оконная рама раздавила бы мальчика. Вадиму ничего не оставалось, как спрыгнуть с подоконника вниз, на траву. Падая, он зажмурился и через мгновение почувствовал что-то мягкое под ногами.

"Ура, я жив!" – мысленно обрадовался мальчик и открыл глаза.

Он вовсе не лежал на грядке или цветочной клумбе, как предполагал. Вадим приземлился на что-то серое, живое и подвижное. Непонятное существо, будто в насмешку, периодически показывало длиннющий раздвоенный язык.

"Динозавр!" – с восторгом подумал мальчик и улыбнулся. После всего случившегося Вадим не удивился бы даже появлению давно вымерших рептилий!

Но "динозавр" вдруг круто развернулся и скинул со спины непрошенного седока. Вадим не успел опомниться, как перед самым его носом снова промелькнул раздвоенный язык. "Динозавр" оказался обыкновенной прыткой ящерицей – чудовищно большой и, видимо, голодной.

– Не ешь меня, ящерка! – робко попросил мальчик. – Я же тебя никогда не ловил!
– Врёшь! – прошипела ящерица. – А кто мне в прошлом году наступил на хвост?
– Так я же нечаянно! – признался Вадим. – А чего ты по нашим грядкам бегала?
– Они такие же ваши, как и мои! – продолжала шипеть ящерица, приблизившись на опасное расстояние. – Пожалуй, я съем тебя за твою дерзость!
– Спаси-и-те! – закричал мальчик и бросился бежать. Вдруг что-то ударило его по ногам и подбросило вверх.
– Ух, вот это прыжок!

Вадим непонятным образом очутился верхом на кузнечике.

– Привет, Кузнец! Ты как раз вовремя!
– Да, успел! Ещё бы немного и... Я только что вернулся из дальней командировки. Но

Дозорная Стрекоза уже доложила мне обстановку. Я за тобой присматривал.

– Спасибо вам, друзья! – с благодарностью произнёс мальчик.
– Друзья? – насмешливо переспросил кузнечик. – Ещё недавно ты так не считал.
– Теперь я считаю именно так! И обещаю, что ни одной букашки больше не обижу! – заверил Кузнеца Вадим.
– Что ж... – Кузнечик задумался. – Но Павлиний Глаз тебя всё равно не отпустит. Ты же чемпион по гусеничной езде! Будешь в следующем сезоне молодых спортсменов тренировать.
– Ни за что! – возмутился Вадим. – Я в школу хочу!
– Вот чудак! – усмехнулся Кузнец. – Давай держись крепче! Сейчас прямо по курсу поместье Паука-Крестовика!
– Он тоже считается преступником? – заинтересовался мальчик.
– Особо опасным! Он расставляет сети в самых неожиданных местах, а потом выпивает жертву – как сок из коробочки – до последней капли!
– Отвратительно! – поморщился Вадим.

Путешествовать на кузнечике было ещё интереснее, чем летать на стрекозе. Кузнец отталкивался мощными ногами от земли, а потом раскрывал крылья и долго парил по воздуху – до следующего приземления.

Внезапно опять подул ветер, и кузнечика с Вадимом стало относить в сторону. Они пролетали над лугом, задевая верхушки трав и цветов. Шмяк – и неожиданно стремительный полёт закончился. Друзья оказались на тонком, почти прозрачном мостике, перекинутом между двумя лопухами. Мостик слегка покачивался, но был на удивление прочным.

– Ну вот, допрыгались! – почему-то прошептал кузнечик.
– У людей это называется "гамак"! – восторженно сообщил мальчик.
– А у насекомых это называется "паутина"! – снова прошептал Кузнец, и его долговязые ноги задрожали от страха. – Чую, Крестовик уже близко.
– Я спасу нас! – уверенно заявил Вадим, шаря по карманам. – Лишь бы только не потерялся!..
– А вот и он! – в руке мальчишки что-то сверкнуло. Это был складной перочинный нож. На дальнем краю паутины показались бесшумные ноги кровожадного хозяина.
– Помогите! – завопил Кузнец.
– Я и не думал, что ты такой трусливый! – укорил его Вадим.

Вжик ножом по паутине – и одна ножка Кузнеца освободилась от липких оков. Паук тем временем подобрался ближе к жертвам, и Вадим отчётливо разглядел на его жёлтой спине чёрный крестовидный рисунок.

Вжик – и вторая нога кузнечика на свободе. Вжик, вжик – и Кузнец через образовавшуюся в паучьей сети дыру плюхнулся на землю.

– Вадим, прыгай быстрей! – позвал кузнечик.

Злые глаза Паука почти в упор смотрели на мальчика. Вадим оттолкнулся и – бамс! – повис на паутине вниз головой, выронив ножик. Ноги мальчика, пока он спасал Кузнеца, намертво прилипли к паучьей ловушке. А Крестовик уже принялся скручивать Вадима новыми витками крепких паутинок.

– Прощай, Кузнец! – обреченно пролепетал мальчик.
– Вадим, спасибо тебе! Ты настоящий друг! Будь всегда человеком! – прострекотал кузнечик и начал вдруг уменьшаться.

Вадим глянул наверх – Паук тоже мельчал на глазах! Небо, паутина, трава, цветы – всё перемешалось и понеслось кувырком!..

– Будь человеком, говорю тебе! – услышал Вадим родной бабушкин голос откуда-то сверху. – Почитай книжку!
– Вадим открыл глаза и обнаружил, что лежит на пледе – под яблоней. Мальчик присел, и с его джинсовых брюк метнулся в траву испуганный кузнечик.
– Прощай, добрый Кузнец! Поверь, я сдержу своё слово! Бабушка, а долго меня не было?
– Долго. Уже вечереет, а ты всё спишь! – устало ответила бабушка и ласково потрепала внука за волосы. – Убирай вещи, пойдём ужинать!

Вадим послушно поднял книгу и сунул её подмышку, сложил вчетверо плед. Уходя он заметил, как что-то блеснуло в траве. Вадим нагнулся и не поверил своим глазам. На земле, рядом с обрывками паутины, лежал крохотный – не больше еловой хвоинки – перочинный нож.

[GREEN]

№ 3

Ванильный цветок, или царица ночи.


Давным-давно в далёкой Швеции жили - были король и королева, и была у них дочь Линнея – девушка редчайшей красоты. Принцесса была уже с детства помолвлена с принцем Эрнандо из соседнего королевства. Принц был под стать принцессы: строен и красив. Однажды он приехал в гости к своей возлюбленной. Они гуляли по королевскому саду.

Самым любимым уголком в саду было место, где рос цветок орхидеи. Там сидели они, наслаждаясь душистым ароматом и говорили, говорили…

Как-то раз принц уехал по своим королевским делам и не смог навестить принцессу, как они договаривались. Принцесса сидела одна, вдыхая цветочный аромат и, думала о принце. К ней подошла старая женщина, в руках она держала горшочек с кактусом. Принцесса знала, что существуют колдуньи, которых называют кактусными. «Что тебе нужно в моём саду!» - сказала она громко и немного дерзко, как подобает королевской дочери. «Купи у меня цветок, девочка. Он скоро будет цвести. А запах у него просто чудесный, ванильный. Ты ведь любишь цветы, а он просто великолепен! Да и пахнет он точно так, как твои орхидеи». «Мне не нужен кактус. Любуйся сама на его колючки!» - воскликнула принцесса и оттолкнула от себя горшочек с цветком. «Ты слишком дерзка со мной, девочка! Я накажу тебя за это. У меня в руках не простой цветок. Это Царица ночи. Так его называют люди. Селеницериус – так называю его Я – кактусная колдунья. Будто Белая Луна – Селена цветок этого кактуса. А ты оттолкнула его от себя. Стань этим цветком Линнея!».

Старая колдунья исчезла, только одиноко стоящий кактус в горшочке остался на дорожке, по которой много раз гуляли принц и принцесса. А рядом цветущий куст орхидеи склонил свои бутончики прямо над самым горшочком. Любимые цветы Линнеи будто и не заметили, что что-то изменилось. Они чувствовали, что рядом с ними по-прежнему их маленькая принцесса. Наступила ночь, бутон кактуса раскрылся и засветился лунным светом. «Ах! Она теперь не принцесса. Она – Королева Ночи!» - восхищённо говорили орхидеи. И Линнея их слышала. Ведь она была цветком, так же как и они.

Тем временем сад наполнялся шумом, со всех концов слышались людские голоса и окрики. Это королевская свита обыскивала каждый уголок буйно цветущего сада в поисках принцессы. Вскоре Линнея услышала шаги совсем рядом. Это по дорожке прямо кней шли Густав и Инга – та самая придворная пара, которая больше всего прислуживала принцессе. У них не было своих детей, и они считали Линнею своей крёстной дочерью. Как же они расстроились, когда им не удалось найти принцессу, только горшочек с кактусом стоял на дорожке. Они наклонились к нему поближе и, как им показалось, почувствовали лёгкий, но очень знакомый аромат. «Так пахла принцесса!» - воскликнула дама. «О, да! Именно так, как её ванильные орхидеи!» - подтвердил Густав. Они взяли горшочек и понесли его королю. «Ваше Высочество» - тихо начал бормотать Густав: «Нам кажется, что мы нашли принцессу» - и он протянул королю кактус. Густав и Инга ничего не знали о старой колдунье, они просто говорили, что чувствовали. Таковы уж были они – простые добрые люди. Но король рассердился на них. «Что за чепуху вы придумали! Вы просто не смогли выполнить мой приказ! Убирайтесь!». Ничего и не оставалось этим двум несчастным придворным, как просто убраться из дворца вон.

А это были трудные времена в шведском государстве. В поисках работы много народу покидало эти земли. Густав и Инга примкнули к переселенцам, которые отправились на новые земли в Америку. Что им было терять? Не было больше Линнеи. Собрали они свои вещи, которых было совсем немного, а самым ценным из них был всё-таки кактус. Где бы они не скитались, цветок всё же держали возле себя, берегли его от холода и ветра. Наконец, они вместе с другими переселенцами достигли берегов Нового Света. Мало-помалу стали обживаться, построили дом, с большими окнами и широкими подоконниками, на которых красовались всевозможные растения в глиняных горшочках, а среди них и тот самый кактус. Три года прошло с того времени, как покинула шведская пара родные края. Три года прошло с тех пор, как принц Эрнандо находился в поисках своей принцессы. Он пустился в путь тотчас, как узнал от короля и королевы о странном предположении прислуги о том, что Кактус – это и есть их королевская дочь. Обследовав многие американские земли, он, наконец, услышал знакомые имена. «Да, да» - говорил один из шведских переселенцев: «Есть тут у нас неподалёку дом, где живут Густав и Инга. У них нет детей, но свой кактус они берегут как дитя и даже разговаривают с ним». Дорожка к дому вела через горы и оказалась не так коротка. Только к ночи добрался принц до жилища. На подходе к дому он сразу заметил в окне цветок кактуса с единственным распускающимся бутоном. Медленно расправлялись под лунным светом нежные белые лепестки. Окно было раскрыто, и Эрнандо сразу ринулся к цветку. «Запах ванили!» - прошептал принц: «Это она!», - воскликнул он громче, и горячая слеза скатилась прямо на цветок. «Ах!» - услышал он, и белоснежные лепесточки будто встрепенулись от тяжёлого сна. Он вытер глаза от слёз, не показалось ли ему, что он слышит человеческий голос. Взор его разъяснился и тут увидел он принцессу, сидящую на краю подоконника. А в глубине комнаты стояли Густав и Инга, прижав платочки к лицу и тихо плакали. Они видели всё с самого начала, как только шорох шагов принца поднял их с пастели, и не смели мешать происходящему.

С первыми лучами солнца все стали собираться в дорогу. Вне всякого сомнения, придворная пара должна была сопровождать принца и принцессу. Достигнув берегов родной Швеции, принцесса воскликнула: « Моя родина! Я снова дома!». Да, все были счастливы снова вернуться домой. Тотчас были отправлены глашатаи оповестить о прибытии принца и принцессы, а также о торжественном празднике, который должен состояться не позднее, как нынче вечером! И это торжество ничто иное, как помолвка двух влюблённых вновь обретших друг друга. Сколько было радости во дворце, когда появились в нём снова Линнея и Эрнандо! Все во дворце приняли участие в приготовлении пышного свадебного бала. Придворные слуги старались сделать всё как можно лучше. Только к ночи всё было готово. И как только торжество началось, в руках Густава и Инги прямо на глазах стал распускаться цветок кактуса, имя которому Ночная королева. Она всегда раскрывает свой бутончик в полночь.

Вскоре принц стал королём, а его принцесса королевой. И жили они очень счастливо, и если бы они ещё не умерли, то жили бы по сей день.

А у народа Швеции появилась интересная традиция дарить цветок кактуса невесте на свадьбу. Вероятно, тем самым показывая её неповторимое состояние. Только в полночь цветёт «Царица ночи». Только один раз в жизни невеста по-настоящему может быть невестой.

Мы живём в этом мире, чтобы испытывать неповторимые моменты. Мы живём в этом мире, чтобы дарить неповторимые моменты. Только нужно закрыть глаза и прислушаться к тонким ноткам и звукам Вселенной.



Вот и сказки конец, а кто слушал молодец!

[GREEN]

№ 4

Кто зажигает свет


Иван Миронович, крепкий с виду старик, удобно расположился на краю пирса. Время от времени он бросал взгляд то на поплавок, что качался в тихой морской глади, то на черноволосого мальчишку, чья голова торчала таким же поплавком по другую сторону.

Рыбалка этим вечером не задалась. Ставридка на удочку так и не попалась, но в ведре плескалось с десяток крупных барабулек.

- На ужин хватит, – решил Иван Миронович, и крикнул: - Тимурка! Домой пора!
- Деда! Еще рано! – закапризничал мальчик.
- Вот неслух! – заворчал старик. – Давай выходи, застыл совсем!

Мальчик уверенными гребками поплыл к берегу.

- Ты ж посмотри на себя! Губы синие, весь трясешься, как наша стиральная машинка! – посетовал Иван Миронович, заботливо накидывая на шелушащиеся от загара плечи ребенка сухое полотенце.
- И совсем не холодно! - дернулся мальчишка. - Что ты со мной, как с девчонкой?
- Вот моду взял – деду перечить! Эх, нет с тобой сладу! Были бы живы родители…

Дед отвернулся, и часто заморгал мокрыми ресницами, как будто в глаз попала пылинка. Мальчик примирительно ткнулся ему в грудь:

- Мироныч, не дуйся! Давай посидим? Хоть немного!
- Ладно! – уступил нехотя старик.

Дед и внук уселись прямо на обкатанную солеными волнами гальку, и замолчали. Каждый из них прокрутил в голове события прошедшего дня.

Иван Миронович до вечера чинил сеть, а двенадцатилетний Тимур, пользуясь каникулами, пропадал на заброшенном маяке, всматриваясь до рези в глазах в линию горизонта.

Между тем солнце опустилось за горы. Поселок погрузился во тьму. Засветились, одно за другим, окна в рыбацких хибарах. Разнеслись по округе ароматы нехитрой рыбацкой еды.

- Тимурка! – обратился дед к внуку. - Ты мне скажи, зачем свечи до утра палишь? Все запасы сжег!

Мальчик вздрогнул, словно его застали врасплох, и виновато опустил голову.

- Я к кому обращаюсь? – переспросил нетерпеливо старик. - Так ведь и лачугу спалишь, не ровен час…
- Ругаться будешь?
- Если за дело, так и дрын возьму! – пригрозил старик.
- Да я … это… когда ты в больницу попал…
- Говори толком!
- Страшно мне стало одному! – выпалил мальчишка. - И еще… за тебя испугался.

Мальчик шмыгнул носом.

Иван Миронович потрепал внука по мокрым волосам:

- Вот уж причина…
- Ну, что, получается трус я? Пожалуйста, бери свой дрын!

Тимур скрестил руки на груди, а старик задумался.

- Я тебе вот что скажу.… Выходит, спас ты меня, внучок!
- Как это?

Его азиатские глаза-щелочки от удивления округлились.

- Так ить выходит, зря я на тебя накинулся с этими свечами, будь они неладны! Как было то? Помню – прихватило меня шибко в лазарете-то, а потом я навроде заснул. Вижу, будто лечу, а без крыльев, сам по себе, по длинному коридору, и такая тьма – хоть глаз коли. А потом далеко-далеко – свет, навроде как от огарка свечи. Так уж на душе тепло и радостно стало, что я и очнулся, и тогда уж на поправку пошел. Докторша сказала, что чудом меня на белый свет вернула, уж не надеялась…

Дед раскурил трубку, и пыхнул. Дым окутал его морщинистое лицо сизой завесой.

- И ты молчал? – спросил с укоризной Тимур.
- Знать бы все наперед! – покачал седой головой старик. - Выходит, пока свеча твоя горит, я небо копчу. Так, что ль?
- Ты еще не старый про смерть говорить… - буркнул Тимур, и перевел тему. - А расскажи про родителей!
- Охо-хо! – ссутулился Иван Миронович. - Разговор ты завел взрослый…

Он замолчал. В потускневших глазах старого человека промелькнуло давнее горе.

- Море их забрало, Тимур. Остался ты сиротою.
- Ты мне вместо родителей, значит, никакой я не сирота!
- Так-то оно так.… Пока есть силы, поживу на земле-матушке, а там, придется худо, внучок. Родни у нас с тобой нет, стало быть, оставаться тебе на попечении государства.
- Ты что – хочешь, чтобы меня в Детский дом забрали?
- Помилуй Бог! – осенил себя крестом Иван Миронович. - Ты об том не думай, может и смилостивится Судьба! Найдется рядом кто-то, скажем - добрый человек, не даст пропасть.
- Да чего ты запричитал? – возмутился мальчик.
- Потому как сердце за тебя болит! Ты ж моя кровинка…
- А почему я тогда на тебя совсем не похож? Глаза – вон, узкие, кожа смуглая, и волосы черные, растут как щетка. У тебя глаза голубые, и волосы русые… были. Я на фото видел!
- Я седой с осьмнадцати годов, а глаза на солнце выцвели – усмехнулся старик. Может, и были когда-то голубыми, да я запамятовал. Ты в бабку пошел, супругу мою, Зулию. Она всю жизнь гордилась, что предок ейный – сам Тамерлан! Кровь в тебе течет ханская, степная, хоть на море родился.
- А какая она, степь? Вот бы разочек там побывать! – размечтался мальчик.
- Жизнь твоя только началась, еще много чего увидишь.
- Это когда еще будет! – разочаровался мальчик.
- Ну, так и быть! – хлопнул себя по коленям дед. - Зулия, когда молодая была, все сыну, твоему отцу, рассказывала то ли сказку, толи быль про степь, молодого наездника и красавицу… Я на всю жизнь слово в слово запомнил.
- Расскажи, а?
- Эх, ради тебя вспомню! Ты только не суди строго, Тимурка! Я в жизни-то не больно складно говорю, а вот бабку Зулию, бывало – заслушаешься. Она и грамоту хорошо знала, потому как знатного рода. Я с ее слов и перескажу.
- Не тяни, дед! – взмолился Тимур, прижимаясь к старику поближе.

Иван Миронович прикрыл глаза, и начал повествование:

- Степь – широкая и плоская, как ладошка Бога. Жаркий суховей гонит впереди себя колючки и летучий песок. В низком небе парит зоркий беркут. Его распластанная тень зависла над священными курганами, охраняя покой далеких предков. По выжженной, каменистой земле отбивает копытом уверенную дробь низкорослый жеребец. Он несет на себе молодого, крепкого всадника в остроконечной шапке, отороченной рыжей лисой. Узкие щелочки раскосых глаз ни на минуту не выпускают из вида тропу, что ведет в Зеленую Долину. Там, на рассвете, под первыми лучами солнца, среди сочной зелени распустились красные маки. Они как кровь, обагрили Высокогорье, напоминая о недавних сражениях и погибших воинах. Бусинки росы скатились с нежных лепестков материнскими слезами на иссушенную землю. Скоро новая битва, и первоцветы безжалостно затопчут копыта разгоряченных лошадей.

Наездник отвлекся от мрачных мыслей, и улыбнулся сухими уголками рта. Он вспомнил луноликую красавицу Сарай, что примет до захода солнца из его рук маковый букет, и станет любимой женой и матерью детей Великого Монгола – непобедимого Тамерлана…

Иван Миронович говорил так живо и проникновенно, что Тимур из старой мазанки перенесся в другой Мир, где сам стал наездником, в лисьей шапке и на проворном жеребце…

***

Домой они вернулись поздно, уставшие и почему-то тихие. Несмотря на поздний час, Тимур никак не мог успокоиться. Что-то сдавило середину груди, и не отпускало.

- Дед, что я такого сделал, что живу без мамы, и без отца? Наверно, был плохим сыном? Не слушался, на маяк без разрешения бегал.… Да и ты говоришь, что сладу со мной нет! Поэтому я один?
- О-хо-хо! – схватился за сердце старик. Чего ты, дурья твоя голова, мелешь? Да если бы так, что и род людской давным-давно вымер! Все мы, человеки, грешные.

Вот что скажу я тебе, внучок… Прошлым не живи, не терзайся понапрасну. Что сделано, то сделано, изменить все равно нельзя. Человек потому и растет умом, что ошибки совершает, и на них же учится. Иначе как бы ты добро от зла отличил?

Человек для радости, для любви создан, тогда вокруг люди хорошие, и жизнь светлая. Вроде – не трудно понять, а мы все воюем, чего-то просим, все нам мало. А ведь все есть – вот оно море, воздух, крыша над головой, лепешка с медом, живи и радуйся.

Человек, каков бы ни был, хорош, али плох, свое место занимает. Вот как у твоих пазлов – пока один к одному не сложишь, картина не получится. Каждому определено место – кому в середине, другому с краю, кто-то в темноте живет, а сосед, скажем – при ярком свете. Понимаешь? Тут главное – как ты сам свою жизнь представляешь. Ежели недоволен, так и не познаешь замысла Божьего, а коли каждому дню рад – то и счастье на пороге.

Не был ты плох. Ты такой, каков есть, и не твоя вина, что родители рано ушли. Учись жить по своей Судьбе, но без злого сердца. Ищи свое место в Жизни, а какое оно будет, только от тебя и зависит.

- Ох, как тут разобраться! – потряс головой мальчишка. Надо подумать, только не здесь.
- И чего ты сегодня такие разговоры завел? – развел руками старик.
- Я скоро!

Не спрашивая разрешения у деда, мальчик открыл дверь и шагнул за порог.



Маяк был выложен из разных, как будто подручных материалов. Красный кирпич с выщербленными краями плавно переходил в цементно-галечную серую смесь, и даже разнокалиберные булыжники. Только фундамент, из прочных каменных блоков, обросший благородной зеленой тиной остался прежним, как гарант незыблемости и стабильности. Может, потому и выстоял, что изо дня в день тяжелые волны гладили его, как мать новорожденного младенца - ласково и с любовью, загадывая добрую и долгую Судьбу.

Тимур, озираясь в кромешной темноте южной ночи, пробормотал:

- Так, здесь ступени.… И четыре пролета!

Он уверенно застучал дробушки босыми ногами по хлипкой лестнице – тра-та-та-та.

На верхней площадке перед Тимуром открылась панорама Черного моря, дышащего как огромный спящий кит – спокойно, умиротворенно. Подул ветерок, и волны смешливо сморщились. Поверх кудлатых гребешков растянулась от горизонта до скалистого берега серебристая дорожка. Тимур через силу улыбнулся. Он вспомнил, как мечтал в детстве зачерпнуть в жестяное ведерко волшебный свет, чтобы загадать самое заветное желание. Не получилось. Толи побоялся по малолетству выходить ночью из дома, толи не нашлось по-настоящему, о чем попросить, потому что можно только один раз. Да и о чем было просить? Все у него было – и родители, и дед, и море…

Мальчик посмотрел вдаль и искренне восхитился:

- Красота! А интересно, степь и море похожи? Они ж до самого горизонта…

Он уселся нахохлившейся птахой в пустом проеме узкого окна, и подтянул острые колени к подбородку. Глаза мальчишки заслезились, а может быть, в них отразилась луна – печальная, одинокая.

Тимур достал из кармана восковой огарок и дешевую зажигалку. Вспыхнул обожженный фитилек. Закачалось на ветру рыжее пламя.

- Гори до утра! – сказал он, предусмотрительно накрывая свечу дырявой жестяной банкой. Ты теперь не только для деда, ты для всех, кто заблудился в открытом море, для путников, и вообще – кому плохо и одиноко.

Под рубашкой Тимура тревожно забилось мальчишеское сердце. Он с любовью провел рукой по нашивке - лошади с всадником, и раскосые глаза мальчика снова увлажнились.

- Когда вырасту, обязательно увижу степь! Там есть часть моей крови…



Вернулся Тимур домой на рассвете. Навстречу вышел дед Иван, угрожающе поглаживая окладистую бороду.

- И где ты шлялся всю ночь? В могилу меня свести хочешь?

Внук предусмотрительно попятился.

- Дед, ты чего? Я же тут… недалеко. А ты разве не спишь?
- Знаю я твое «недалеко»! На маяке ночь просидел?
- Откуда …
- Да твою свечу до горизонта видать!

Тимур едва не задохнулся от счастья. Он порывисто обнял Ивана Мироновича и почему-то шепотом признался:

- Раньше она для тебя горела, а теперь для всех людей светло. И чего я раньше не догадался?

После такого признания старик растрогался:

- До твоего Света поди-ка еще дотянись.… Не каждому дано!

Тимур в ожидании заслуженного наказания напрягся, но вместо этого дед

кивнул в сторону моря:

- Не иначе заштормит! Зябко мне что-то, верный знак…
- Да, ну! – отмахнулся Тимур. - Вечно ты с древними приметами, а мы в 21 веке живем, погоду давно по спутнику передают.
- Э, нет! – отрезал старик. - Перед бурей завсегда тишина.

В доме настоялась духота. Иван Миронович открыл окна, и впустил в комнату ветер.

- Так-то лучше…

Развалившись в плюшевом кресле, он со знанием дела раскурил трубку.

- Дед, ты зачем куришь? Сердце же…
- Без табака не могу – извинился Иван Миронович. - А ты на одной сухомятке живешь! Ничья.
- Я – молодой! – не согласился мальчик.
- Да брошу! – крякнул в сердцах дед. Вот ведь наказание…
- Только обещаешь – насупился Тимур. Ты мне скажи, почему так много зла вокруг?
- Эко тебя разобрало! – прищурился дед. - Видать – взрослеешь, ответа ждешь, а кто ж тебе его даст?
- Ты же старший!
- Да что толку? Не всякий старец мудростью наделен, внучок. Мне повезло, встретил я на жизненном пути одного человека. Он не стал меня учить уму разуму, да советы давать, потому как знал – по-своему сделаю, а взял да и поведал историю про падших Ангелов. Ничего я тогда не понял, а прошли годы, и открылась истина. Настало время и тебе ту историю узнать, а вот поймешь, али нет, жизнь покажет.
- Разве ангелы бывают? – заинтересовался внук. Еще и падшие!
- А то! Вот послушай… - Давным-давно, среди небесной благодати жили ангелы – бестелесые существа из Света. Мир их был - Любовь, и не знали они ни в чем нужды. И вот однажды задумали они посмотреть на себя со стороны, понять – кто они такие есть. Дело это не простое, потому как были ангелы едины в мужеском и женском роде, и пришлось им на две половинки делиться, через страшную боль и страдания. От этого сердца их ожесточились, и стали глухи к чужой беде. Так появился Новый мир, где все стало парное - черное и белое, плохое и хорошее, друг – враг, а те Ангелы стали зваться – Падшие.
- А что это за Мир такой?
- Так Земля это наша, матушка.

Иван Миронович глубоко затянулся, и зашелся в хриплом кашле:

- Кхе-кхе-кхе...
- Деда, тебе плохо? – встревожился мальчик.
- Ничего-ничего.… Пройдет.
- А как падшие ангелы выглядят? – спросил почему-то с тревогой Тимур.
- Как бомжи да убийцы, или те, что, из телевизора – террористы, что ли.
- Ничего себе! Вот так Ангелы!
- Да, такие они и есть. Потому как проложили дорогу другим, да вот беда – забыли, откуда и зачем пришли, и что в каждом из них есть частичка Бога. Как тут не превратить сердце в камень?
- И ничего нельзя сделать?
- Отчего же нельзя! – закрыл устало глаза Иван Миронович. - Каждый человек должен знать – мы и есть Боги, и сами можем создавать Миры, и жить как ангелы до падения.
- Легко сказать! – заупрямился Тимур, нервно подковыривая засохшую ранку на коленке. - Я вон, сколько велосипед прошу!
- У меня? – переспросил дед, пуская колечки дыма.
- Ну!
- Я же тебе толкую – ты сам Бог, создай свой мир, где есть велосипед.
- Люди всегда обращаются к кому-то за помощью, если сами не могут – заметил осторожно мальчик. - Что в этом плохого?
- Конечно! Пусть кто-то поможет, а сам-то ты что? – разволновался дед Иван, держась за сердце. - Ищите подмогу в молитве, будто с Неба Вам за здорово живешь, благодать свалится, копите богатства, продавая душу «золотому божку», ищите, на кого свои страдания и заботы переложить. Так ведь можно велосипед-то получить старый, да с кривым рулем.… А еще говорят – обещанного три года ждут!
- Я так не хочу-у-у-у – вытянул губы трубочкой мальчик.
- То-то же! Запомни – нет нужды просить кого-то, будь сам хозяином своих желаний.

Тимур заерзал на месте, как будто хотел что-то сказать, но не решался.

- Ну, чего еще? – заметил дед Иван.
- Деда, а если я захочу тот мир, где мама и папа … живые? Так можно?

Иван Миронович вынул трубку изо рта и тихо сказал:

- Внучок, этот мир уже есть, и ничего в нем не изменилось. Родители рядом с тобой в любую минуту. Разве не так?
- Да… - прошептал мальчик.
- Все, хватит разговоры разговаривать! – прикрикнул нарочито грубо Иван Миронович.

Его трубка догорела. Странный разговор закончился. Ветер усилился, и поднял тяжелые волны. Было слышно, как они с грохотом бьются о скалы.

- А ведь и правда штормит – вспомнил Тимур предсказание Ивана Мироновича.


***

Через мелкие дырочки на легких занавесках в комнату проник утренний свет. Уткнулся желтыми лепестками в оконце любопытный подсолнух, склоняясь под порывами ветра.

По привычке Тимур забежал в комнату деда, и нашел его сидящим в том же кресле, с потухшей трубкой. Черты лица старика неестественно застыли, исказились, тело налилось восковой желтизной. Мальчик все понял, и надрывно завыл, как волчонок:

- У-у-у-у-у-у-у…. У-у-у-у-у-у-у…

Судя по тому, что трубка теплилась слабой струйкой горького табака, Иван Миронович в эту ночь так и не заснул. В последние часы он о чем-то или о ком-то думал, вспоминал. Только что? Голодное детство, мальчишеские драки до первой крови, или красавицу Зулию, что пошла за него замуж против воли родителей? Наверное, все, что было особенно дорого.

Холодное тело Ивана Мироновича увезли. В скромной мазанке на берегу моря воцарилась тишина, звонкая и безысходная. Тимур вспомнил прошлый вечер, и со злостью подумал:

- Не помогла свеча! Размечтался, дурак!

Вдруг из ниоткуда в комнате раздался голос деда:

- Внучок! Твоя свеча мне Дорогу осветила, и я нашел Мир, откуда пришли Падшие Ангелы, чтобы научить людей Любви.
- Так не правильно! – закричал в голос Тимур. - Я не хочу быть один! Вернись!

У Тимура зашлось от тоски сердце. Сколько ни звал он Ивана Мироновича, тот так и не отозвался.

Ребенок намучился за день. Свернувшись калачиком, он засопел в дедовом кресле.

Сон унес его в степь, где от желтой пыли слезятся глаза, и сохнет в горле, но все нипочем, потому что рядом бежит верный друг - тонконогий жеребенок с золотой гривой.

[GREEN]

№ 5

Бананы для Фердинанда


Вы когда-нибудь пробовали подружиться с мартышкой? Не с той, которую можно купить в зоомагазине. И не с той, которая всю жизнь провела в городской квартире и никогда леса не видела. А с самой настоящей дикой обезьяной, которая родилась и живет в лесу? Я однажды попробовала. И вот что из этого получилось.

Наш дом был недалеко от парка. А парк граничил с лесом, в котором жила стая белогорлых мартышек. У этих обезьян шерсть на шее и подбородке белая, за что они и получили свое название.

Мартышки, безусловно, считали прилежащую к лесу территорию своей вотчиной, и в поисках пищи спокойно вторгались во дворы, дома, офисы и машины, стоило только где-то оставить приоткрытое окно или дверь.

Некоторых наших соседей эти вторжения возмущали и раздражали. Особенно из-за одного замечательного свойства обезьянок: если они не находили в доме ничего вкусненького, они старались там хотя бы нагадить, причем на самом видном месте. Мы относились к этим набегам спокойно, считая, что, если по-честному, то это мы ведь вторглись на землю, где обезьянки жили тысячи лет, и это скорее они, а не мы должны быть этим возмущены. «Лучше воспринимать их такими, какими они есть, и не враждовать с ними», – думали мы.

Хотя мы встречали мартышек почти каждый день, довольно долго какого-либо прямого общения с ними не было – они жили сами по себе, а мы – сами по себе. При встрече одиночные мартышки отбегали в сторону, а когда нам попадалась стая, они просто не обращали на нас внимания, всецело полагаясь на команды своего вожака. Угощение – огрызки яблок, косточки манго, хлеб – они принимали, но специально за ним не приходили.

Так, наверное, и продолжались бы эти ничем не примечательные отношения, если бы не встретилась нам совершенно необычная мартышка.

Мы часто гуляли в парке перед заходом солнца. Это очень оживленное и интересное время, когда дневные птички и зверушки готовятся ко сну, а ночные, наоборот, просыпаются и начинают перекликаться между собой. У обезьян это ответственный момент: вожак стаи издает громкие гортанные крики, созывая сородичей к себе. Ему надо собрать всех, убедиться, что все в порядке, и отвести на ночлег. Услышав сигнал «вечерней поверки», мартышки со всех ног несутся к вожаку, зная, что если замешкаешься, то можно и нагоняй заработать.

Но однажды мы заметили одну мартышку, которая явно не обращала внимания на призывы вожака. В то время когда ее соплеменники мчались к месту сбора, она спокойно сидела в развилке самого высокого дерева, устремив взор в сторону заходящего солнца. Так продолжалось несколько вечеров подряд, что нас просто заинтриговало. Обезьянка обычно досиживала до сумерек, и лишь потом спускалась с дерева и направлялась к месту ночлега.

Судя по размеру, это был молодой самец, который еще проживал вместе с семьей. У белогорлых мартышек молодые самцы наравне с самками должны во всем подчиняться вожаку, и это необычное своеволие надо было как-то объяснить. Мы обсуждали разные версии и, в конце концов, решили, что это, скорее всего, особенно развитая обезьяна, и что она, возможно, мечтает стать человеком, и обдумывает это непростое решение на закате солнца, сидя на высоком дереве. Было также решено, что с этой мартышкой надо познакомиться и, если повезет, подружиться.

Вскоре и случай представился. Во время очередной прогулки мы заметили эту обезьянку, сидящую в некотором отдалении от стаи, занятой поеданием почек и молодых побегов. К счастью, у нас был огрызок яблока. Мы тихонько подошли поближе и, как могли незаметно, бросили огрызок поближе к мартышке.

Наверное, надо сначала объяснить, зачем нужны были такие предосторожности. Дело в том, что яблоко для мартышки вожделенное, но очень редкое лакомство. Бывает, проживет обезьянка всю жизнь, да так ни разу яблочка и не попробует. Ведь диких яблонь в наших краях нет, а выращивать яблоки местное население почему-то не хочет. Приходится везти их за тридевять земель, стоят они дорого и относятся к ним соответственно бережно. Редко кто захочет поделиться яблочком с обезьянкой.

С другими фруктами тоже не лучше: бананы и папайю, которые здесь кое-где выращивают, местные жители защищают от обезьян сетками.

Апельсины, манго, груши и все остальные фрукты тоже привозные и поэтому для обезьян недоступны. Приходится им перебиваться дикими плодами, а также листьями, семенами, цветами и молодыми побегами. Если повезет, то может мартышка добыть птичье яйцо, кузнечика, термитов или ящерицу.

Но вернемся к нашей истории. Мартышка сразу заметила угощение, но она знала, что нельзя его хватать слишком заметно, – могут налететь сородичи и отобрать. Поэтому, выждав несколько мгновений, она начала неспешно передвигаться в сторону огрызка, и когда достигла его, незаметно схватила и тут же отправила в рот.

Полдела было сделано – яблочко было добыто и съедено. Но ведь у яблока есть еще и запах. И вожак стаи, похоже, запах учуял и уже направился к нашему герою. Мартышка же, заподозрив неладное, быстренько передвинулась к ближайшему кусту и начала нарочито тщательно заглядывать под каждый листик на нем, иногда показывая, что она нашла там какую-то еду. Подошел вожак и, все еще подозрительно принюхиваясь, тоже заглянул под листик, что-то даже сунул в рот, но тут же брезгливо выплюнул и пошел обратно к стае. Мартышка хитро взглянула на нас, как будто хотела сказать: «Все обошлось».

– Приходи завтра в то же время, на то же место, – тихонько сказала я.

И хотя сказано это было в шутку, на следующий день я таки взяла с собой на прогулку два маленьких банана – «бэйби банана», как они здесь называются. Эти бананы самые маленькие среди бананов, но они самые вкусные.

Удивительно, но мартышка, на этот раз одна – стаи поблизости не было – сидела возле того же куста, где мы встретили ее вчера. Когда мы подошли ближе, она привстала на задних лапах и вопросительно посмотрела на нас, но не приближалась.

Я бросила ей первый банан. Она быстро очистила его и отправила в рот, кожуру бросила под ноги, и опять стала вопросительно смотреть на нас. У меня был еще один банан, но я решила пока его не отдавать и посмотреть, что мартышка будет делать. Обоняние у обезьян развито очень хорошо, и наверняка она чуяла, что есть еще банан, но ведь его еще надо как-то добыть!

Однако мартышка явно не собиралась ни подходить к нам, ни каким-либо другим образом просить угощение. Она продолжала смотреть на нас, а мы на нее – кто кого пересмотрит? То, что дальше сделала мартышка, поразило нас: она подняла с земли банановую кожуру и начала с демонстративным отвращением медленно ее жевать, укоризненно глядя на меня, и как бы говоря: «Ах, ты, жадина! Жалеешь бананчик для маленькой обезьянки!»

Я, конечно, отдала мартышке второй банан, который она тут же очистила и съела. Сразу после этого она, потеряв к нам интерес, отправилась в ту сторону, где, очевидно, находилась стая.

С того дня наши встречи стали регулярными. Мартышка приходила каждый день в одно и то же время на это место и ждала нас. Если мы шли на прогулку, то обязательно брали с собой два бэйби банана для угощения. И каждый раз, когда сначала выдавался только один банан, мартышка разыгрывала перед нами один и тот же спектакль с банановой кожурой. И каждый раз мы не могли не смеяться, настолько забавно совершалось действо.

Через некоторое время мы подумали, что пора бы мартышке имя дать, – как-никак знакомство было уже длительным. После непродолжительного обсуждения было решено впредь именовать мартышку Фердинандом. Почему именно так, никто не может вспомнить. Пришло кому-то в голову это имя, да так и осталось. А Фердинанду, похоже, было все равно, как его кличут, лишь бы угощение приносили.

Наши последующие попытки приучить Фердинанда откликаться на свое имя не были успешными. Иногда он откликался, или нам казалось, что откликался, но в основном – нет. Несмотря на то, что наши встречи длились уже несколько месяцев, Фердинанд был очень осторожен, и если кто-то пытался подойти к нему совсем близко, он отбегал на несколько шагов.

Не могло быть и речи, чтобы приучить его брать угощение из рук. Один лишь раз, когда я гуляла одна, я решила настоять на своем, протянула руку с бананом в его сторону, но не бросала его. Фердинанд, как обычно, выжидал, но когда он понял, что правила игры изменились, осторожно подкрался ко мне, молниеносным движением выхватил банан из руки и со всех ног помчался к ближайшему дереву. В три прыжка забрался он на высокую ветку и только там съел банан. Все-таки было ему страшно.

Больше мы таких экспериментов над мартышкой не ставили. Обе стороны были, очевидно, удовлетворены сложившимися отношениями. Собираясь на прогулку, мы, улыбаясь, напоминали друг другу о бананах для Фердинанда. Он, в свою очередь, терпеливо ждал в условленном месте и веселил нас своим нехитрым представлением.

Время шло. Фердинанд заметно вырос и возмужал, и однажды мы не встретили его в обычное время в обычном месте. Не встретили мы его и на следующий день, и днем после. Через несколько дней мы поняли, что он, скорее всего, куда-то переселился. Ведь Фердинанд был уже взрослый самец и должен был покинуть семью, в которой вырос, чтобы создать свою. Это у мартышек заведено.

Так внезапно прервалась наша дружба. Но кто знает? Может, когда-то еще встретимся. Во всяком случае, выходя на прогулку, мы иногда берем с собой один-два банана.

[GREEN]

№ 6

Суслики


Максимка лежал на поросшем сорняком огороде, скорчившись от боли. Голод хищной птицей проклёвывал ум и живот. Сегодня он нашёл одну подгнившую свёклу и сам её съел, теперь мальчику не давало покоя чувство стыда: дома две сестры, ждут, когда брат принесёт поесть. А как он может искать еду, если его желудок вот уже три дня ничего не пробовал кроме воды? Поднимается на ноги, плетётся домой. Мать в кухне варит из крапивы похлёбку. Черпает из ведра воду и выпивает кружку за кружкой. Живот надувается, как воздушный шарик, но его не обманешь.

- Максим, Максим, ты что-то нашёл, - дёргает его за руку Людочка.
- Нет, - отводит глаза.
- Мальчишки опять пошли на поле за сусликами, - отчего ты не пойдёшь? – кричит с кухни мать.
- Потому что не умею их ловить.
- А ты научись!
- Отца уж год нет. Наверно, и не вернётся, - утирает мать передником глаза.
- Похоронку не принесли, значит, не убили!
- Кто ж его знает? Может, пропал где в бою, с них станется, месяц писем никому не приходило.

Максим выбежал из дома, шмыгнул носом. Война. Есть нечего. Сколько же она ещё продлится? Самый быстрый способ её прекратить – это сдаться. Но наши не такие, будут стоять на фронте, пока все не полягут. Отец когда ушёл, им на четверых одну винтовку дали. Так и воюют. Теперь сын добытчик, на него надежда.

«Суслики – вредители, их уничтожать надо! Раньше на нашем огороде немало дел наделали», - говорит мама. Вздохнул он, слёзы обтёр и отправился на поле к мальчишкам. Недалеко протекал ручей, вода даже сейчас вкусная, почти сладкая.

- Что делаете? – спросил издалека.
- Аль не знаешь?! Сусликов ловим, - ответил парнишка тот, что постарше.
- Можно мне с вами?
- Ты уже когда-то ловил?
- Не, первый раз.
- Бери тогда ведёрко и затапливай водой лунки. Суслик сам выскочит, а ты его лови, пока не очухался.

Максим взял дырявое ведро, зачерпнул в речке воды и бегом помчался к лунке, пока не вытекло. Три ходки пришлось сделать, пока залил нору глубиной в колено с излучинами и отнорками. Только решил отдышаться, из-под земли выскочил зверёк сантиметров двадцать в длину с забавными маленькими круглыми ушками и большими любопытными глазами. На спинке, покрытой коричневой шёрсткой, светлые крапинки, будто у молодого оленёнка. Вид у него был словно у чумного. Максимка, недолго думая, схватил грызуна и довольный помчался домой, но показывать его маме не спешил, посадил в старую кастрюлю, накрыв ситом, сверху положил камень.

- Красивый вредитель, - сказал мальчик, поглядывая на суслика. – И чего неймётся, всё по огородам лазишь. Эх, не любят тебя люди. Говорят, вкусный, шкурки в соседнем селе по две копейки принимают. Вот убью тебя, мамка супа с мяса наварит, и целых две копейки получить можно! А как война закончится, ты станешь частью шубы или шапки, а суслик в ответ открыл рот, словно ответить собирался, но получилось что-то наподобие шепота. – Ты не простудился? А то ещё съем тебя и сам заболею.

Но в тот день Максим убивать его не стал, лёг спать, похлебав маминого крапивного отвара. Сестрёнки всю ночь плакали, животы от голода пухли. Мальчик то и дело просыпался и думал про сидящего в ведре грызуна. «Чего жалеть-то? Их на поле вон как много, всех не переловишь», – думал он. «Суслики огород уничтожали, а как война закончится, примутся за старое», - повторял слова мамы.

Утром у Людочки начался жар.

- Мам, она чего? – спросил Максим.
- Поесть бы ей что-то.

Вздохнул мальчишка, вышел на улицу. Пока к суслику шёл, всё храбрился. Хотел сначала нож взять, но потом подумал, что кровью шкурку зальёт – не примут. Две копейки и Людочка перестанет плакать. Вторая совсем маленькая была, только год исполнился, ещё мамку сосала.

Суслик лежал на дне ведра.

- Ты, поди, тоже есть хочешь? – спросил мальчик, взяв зверька в руки. – Поднёс к лицу и поцеловал, тот хоть и дикий был, не сопротивлялся.

Погладил его по голове и свернул шею. Из глаз Максима покатились слёзы. Обтёр их рукавом, поспешил в дом шкурку снимать, мама суп сварит. По комнатам распространился запах мяса, давно он такого приятного аромата не вдыхал, уже только один им насыщался. Сестрёнка, несмотря на температуру, не отходила от печки и всё пыталась заглянуть в кастрюлю лихорадочно блестящими глазами. Мальчик лёг в кровать, прижал колени к груди. Голодный чувствует себя плохо, но и сытый не может ощущать себя хорошо, если совершил скверный поступок. Но ведь самая мощная крепость не устоит против голода, не то, что ребёнок.

Сели за стол. Все ели, Максим смотрел, никак не мог решиться положить ложку в рот, но запах так и манил, рот наполнялся слюной.

- Ты чего не ешь, охотник? – улыбнулась мама. – Вкусно же.

Мальчик зачерпнул супа, отправил в рот и, правда, вкусно. Съел подчистую, ещё и тарелку вылезал.

- Максим, а ты ещё сусликов наловишь? – спросила Людочка.

Брат напрягся, две копейки, есть уже не хочется, супа хватит ещё на завтра, а что потом? Перед лицом стоят глаза грызуна-вредителя и исхудавшее лицо сестрёнки.

- Наловлю милая, обязательно наловлю!

[GREEN]

№ 7

Вита и Невита


Мальчик Витя лежал в кроватке и призывал к себе фею Сна, о которой ему рассказывала бабушка. Но фея задерживалась. Наверное, разносила сны другим мальчикам и девочкам.

Витя жмурил с силой глазки, как учил его засыпать папа, считал белых овечек, как учила мама, и, даже, мысленно представлял себе белых ангелочков, как учила его засыпать старшая сестренка.

Ничего не помогало. Его сон сегодня застрял где-то по дороге к дому. Может, заплутал в дремучем лесу, может, запутался среди густой травы.

- Бабушка, я не могу заснуть. Расскажи мне сонную сказку, как вчера.
- Вот, внучек, рассаду посею, полью и тогда расскажу.
- Бабуль, а почему ты ее так поздно сажаешь?
- Потому, внучек, чтобы она лучше проросла.
- Ночью? Ей же ничего в темноте не видно?
- Правильно. Ночью рассада и не растет, а только зарождается.
- Как это?
- Вся жизнь, Витя, на земле, зарождается ночью, когда прилетает фея Жизни, совершает свое таинство оживления и вдыхает в неживое – живое.
- Поэтому семена и прорастают? И я тоже из семян вырос? Ночью?
- Конечно, внучек. Хорошо, я закончила и расскажу тебе о семенах Жизни.


Давным-давно, нам помнить не дано, с давних пор, с высоких гор, из седых былин и неведомых равнин поселились на земле две сестры-феи.

Одну звали Вита, а другую – Невита. И хотя были они сестрами-близнецами, но отличались друг от друга, как небо и земля, как вода и камень, как лед и пламень.

Вита была веселая и добрая. Она легким невесомым ветерком парила над полями и лугами, питаясь нектаром, ягодами и лепестками цветов.

А Невита была злая и угрюмая. Она любила летать по темным пещерам и дремучим зарослям, а питалась паутиной, гнилью и болотной тиной.

Вита хотела, чтобы на земле все росло и цвело, а Невита любила запах тлена и вкус гнили.

Все, что Вита сажала и выращивала, ее злая сестра с корнем выдирала и затаптывала.

И тогда Вита решила совершать свои таинства зарождения жизни по ночам, пока сестра спит. И ей удалось за короткое время заселить землю животными и растениями.

Когда Невита увидела, как расцвело и похорошело все вокруг, она очень разозлилась и поклялась извести все живое на земле.

Так с тех пор и повелось. Вита своими ночными таинствами насаждает жизнь, а Невита следом за ней сеет болезни, печали и смерть.

- Бабуля, а как она насаждает жизнь? Как ты в ящике для рассады?
- Да, в одной руке у нее волшебная палочка, а в другой – лукошко с семенами жизни. Сначала она бросает семечко, а потом касается его своей палочкой.
- Бабушка, я понял, как она травы и деревья выращивает, а вот как она меня вырастила, или вон нашего Мурзика?
- Ты, прав, внучек, насчет животных. Фея Вита очень умная волшебница. Она знает, что посеянную ею жизнь надо еще оберегать, лелеять и воспитывать. Растения кормит и защищает матушка-земля. А вот у людей и животных все по-другому. Не каждому из них она дарует радость создания новой жизни.
- Как это? Только здоровым?
- И не только. Фея дарит радость рождения только тем, кто сможет позаботиться о малышах. Она следит за тем, чтобы у слабых деточек были папа и мама, которые будут их, маленьких и беспомощных, кормить и воспитывать.
- Бабуля, значит, у Мурзика тоже есть папа?
- Конечно, есть. Только Мурзик не родился.
- Почему?
- Детки рождаются только у людей. А про животных говорят по-другому. Про кошку, что она окотилась, про собаку – что ощенилась,
- Понял, понял! Поэтому у собак – не детки, а щенята, а у кошки – котята!
- Молодец! Все правильно.
- Бабуля, значит, у меня тоже будут детки?
- Конечно, но для этого тебе сначала надо вырасти, выучится, построить для деток дом и привести туда жену-хозяйку.
- О, это же так долго! А быстрее нельзя?
- Можно. Например, как у кошек и собак. Видел, внучек, сколько их, бездомных и голодных, бродит по земле? Ты же не хочешь, чтобы и твои детки стали такими же?
- Бабуля, а что делает сейчас фея Невита?
- Она выслеживает свою добрую сестру и пытается ей помешать насаждать на земле жизнь.
- Так это от нее у меня горлышко болело?
- Конечно, от нее. Она же везде разбрасывает семена болезней, гниль и грязь. Вот если все это попадет на тебя – тут же заболеешь.
- Я понял, понял. Теперь буду остерегаться грязного и гнилого.
- Правильно. Фея Вита одна не справится. Мы все должны ей помогать, тогда на земле будет больше жизни, будет чище и светлее. Ну, спи внучек, спи. Пусть тебя посетит фея Сна и покажет тебе только хорошее.

Мальчик Витя заснул. Ему снились беленькие гномики, которые на парашютиках, как снежинки, опускались с неба. Вся земля от них становилась белая и чистая. А над ней летала фея Вита и сыпала, сыпала семена Жизни, которые на глазах прорастали и превращались в маленьких розовых деточек.

[GREEN]

№ 8

Егорушка


В одной небольшой деревне, на самом её отшибе, стояла маленькая кривенькая избушка. Жила в ней обычная семья: отец с матерью да их маленький сынок Егорушка. Отец целыми днями пропадал на мельнице и только под вечер, уставший и голодный, появлялся дома. Мать тоже весь день трудилась по хозяйству и частенько приучала к труду и Егорку, который уж очень не любил трудиться. И если уж попадалась свободная минутка, то он, не раздумывая, убегал во двор половить кузнечиков или бабочек. И к тому же мальчуган был очень болтлив, прямо-таки язык без костей. Про всё интересовался, и обо всем на свете ему нужно было непременно знать.

– И в кого ты только почемучкой уродился? – улыбалась матушка, когда малыш в очередной раз доставал её с вопросами. Егорка пожимал плечами и помогал матери месить тесто.

И вот однажды по весне матушка занялась уборкой в избе, а чтобы сыночек не мешал ей, отправила его во двор играть. И только Егорка принялся ловить кузнечиков, как над его кудрявой головою пронёсся огромный полосатый шмель.

«Вот бы его поймать», – подумал про себя мальчик.

Шмель покружился немного над колодцем и, громко жужжа, направился к лесу, который находился совсем рядом. Егорка выбежал за калитку, не выпуская из виду полосатую жужжалку.

«Не ходи в лес, Егорушка, там много злодеев, схватят и утащат с собой», - вспомнились слова матери.

– Да я же быстренько, – как бы сам себя убеждая, отмахнулся паренек. И бегом, чтобы матушка не заметила его исчезновения, погнался за шмелём, который летел так низко, что даже самый маленький мог бы его поймать, не говоря уже о Егорке, который за свой век, каких только насекомых не ловил.

Перед деревьями-великанами маленький Егорушка выглядел совсем крохой. Откуда-то издалека доносилось звонкое постукивание дятла, в густой траве, тихонько шурша, бегали ежики и, наверное, даже ползали змеи. Лес сразу же давал понять, что его владения опасны и ужасны. И любой другой мальчишка давно бы развернулся и убежал домой, но только не Егорка. Он был не только болтливым, но и храбрым. Вот только шмель куда-то подевался, как только он забежал в лес. Но помимо шмеля здесь столько всего было интересного, что возвращаться домой не хотелось.

И вдруг чья-то огромная и сильная ладонь схватила Егорку за штанишки и приподняла довольно высоко. Малыш посмотрел по сторонам и тут же увидел огромную чёрную бороду. Это был Великан.

– Кто вы? – спросил его Егорка.
– Кто я? – удивился немного Великан и нахмурил брови. – Это я тебя должен спросить, кто ты такой и что делаешь в моем лесу?
– Егорка я, – ответил малыш, – сын мельника.

Великан грозно сдвинул брови.

– Вот и будешь у меня вместо хлеба.

Огромными шагами Великан отправился в самую глушь леса. Егорка, дрыгая в воздухе ногами и поглядывая по сторонам, поинтересовался:

– Вы что, собираетесь меня съесть?
– Не смотреть же на тебя...
– Так вы людоед, что ли?

Великан поднес паренька к своему носу и, улыбнувшись, кивнул головой. К огромному его брюху был пристегнут громадный нож, больше самого Егорки. Почему-то малыш сразу же вспомнил свой маленький кухонный ножик, которым матушка нарезает хлеб. Нет, быть для кого-то хлебом он уж точно не хочет и уж тем более чтобы его резали ножом. Нужно было что-то придумывать и как-то выбираться.

Впереди показался огромный каменный дом, рядом с которым рос столь же могучий и древний дуб. Великан посадил Егорку в клетку, а сам направился растапливать печь. Клетка как раз была под человеческий рост. Видимо, не один заблудившийся путник, грибник да охотник побывали в ней.

– А вы меня чего, сейчас кушать будете? – поинтересовался мальчуган.

Огромный живот Великана заурчал, давая понять, что есть его будут сегодня.

– Ну, не завтра же.
– А соль у вас есть?
– Не переживай, найдется.
– А морковь?
– Тоже.
– И лук, и картошка?
– Прекрати.
– Чего?
– Прекрати надоедать мне.

Великан снова нахмурил брови. Но только стоило разгореться печи, как тот, поглядывая на огонь, улыбнулся.

– Да я же о вас беспокоюсь, – продолжил Егорка, – чтобы вы сытнее пообедали. А то что с меня взять, кожа да кости. Может, все-таки суп сварим, а?
– Тебе-то какая разница, как тебя есть будут?
– Не хочу быть хлебом. Если отец мельник, то это еще не говорит, что и из меня пышная булка получится. Был бы я еще толстым, тогда другое дело, но я же тощий, как лист осенний. Стыдоба прям, – паренек вздохнул. – Суп все сытнее будет.

Великан посмотрел на Егорку удивленным взглядом и пожал плечами.

– Хорошо, давай суп сварим, а то верно ты говоришь, уж больно худоват.

Великан достал огромный чугунок, налил в него воды и принялся чистить картошку, что была размером с Егорку.

– Я бы тоже вам помог почистить, вот если бы картофель был намного меньше, – сказал паренек. – Отчего же он у вас такой большой?
– Порошочек у меня волшебный есть. Посыпаешь им земельку в огороде, а к осени все огромным вырастает, – улыбнулся Великан.
– Так вы и на меня посыпьте, глядишь, и я к осени подрасту.
– Не смешно.
– Вы только помойте меня хорошенько, а то я, как видите, чумазый. Говорила мне мама, чтобы не ходил в чулан, там пыльно, не лазил на чердак, там грязно, да разве я удержусь…
– И откуда ты только взялся такой.
– Какой?
– Язык у тебя без костей.
– Да я сам одна сплошная кость. Тощий как таракан.
– Ну, вот что, братец, хватит! Всё равно я тебя съем!
– У меня дед как-то муху случайно проглотил, – не переставал молоть языком паренек. – Муха-болтуниха. Не слышали о такой?
– Чего?
– С тех пор дедушка мой страшный болтун, да и отец такой же, ну и я немного... Боюсь, и вы, если меня скушаете, таким же станете. Болтать будете даже во сне.

Великан почесал затылок, призадумался.

– Это что, болезнь такая?
– Очень страшная болезнь. Болтушкаязыкбезкостейка – вот как называется.
– Может, мне тебя прихлопнуть, чтобы не болтал? – И Великан хлопнул в ладоши, да так сильно, что даже клетка с Егоркой затряслась.
– А может, меня просто отпустить?
– Щас!
– Но нельзя меня раньше времени убивать, ведь невкусным буду, – промолвил паренек. – И картофель мельче режьте. Я ведь маленький, а он вон какой, и не найдете меня за ним.
– Что же мне с тобой делать? – Великан начинал не на шутку сердиться.
– Можно, я песенку спою?
– Да, пожалуй, лучше этим и займись.

И паренек запел:

Что же ты, Егорушка,
Худенький такой?
У твоей коровушки,
Хоть живот большой.
Много молока в ней,
Мяса тоже много.
Не сравниться с нею,
Ведь она корова...

– Что это ты там напеваешь? – перебил его Великан.
– Это я про свою Буренку пою. Вот кого бы сейчас на суп. Мяса в ней как раз по ваше брюхо. И молоко вдобавок.
– Да где же ее взять-то?
– Так ведь я же Егорка-пастушок. У меня все деревенские коровы пасутся. Я бы мог вам их пригнать. Двадцать шесть коров. Объедитесь.
– Двадцать шесть коров! – представил себе Великан и даже облизнулся. – Да, пожалуй, ты прав, какой-то ты худощавый, да и болеешь вдобавок. Все-таки я тебя лучше на коров поменяю, – и Великан вытащил малыша из клетки.
– А не могли бы вы мне дать еще немного порошка волшебного?
– А он-то тебе зачем?
– Обычно я с собою ношу сахарный песок. Уж очень он моим коровам нравится. Да они ради него хоть на край света пойдут, не то чтобы в лес. Но сейчас он у меня закончился. А корова, сами знаете, ещё то упрямое животное, без лакомства с ним не справиться. Я им ваш порошок на ладони покажу, они и не догадаются.

Великан призадумался, не обводят ли его вокруг пальца. Но Егорка выглядел столь спокойно и доверчиво, что тот ему поверил.

– Да я вам его потом обратно верну, – для убедительности промолвил малыш. – Мне-то он зачем?

Великан насыпал Егорке полные карманы волшебного порошка и, посадив его на плечо, покинул дом. Выйдя из леса, он опустил малыша на землю и сердито погрозил пальцем.

– Смотри у меня, не обмани.

А перед глазами маячили двадцать шесть коров – жирненькие, аппетитные, обжаренные с обеих сторон. Хоть Великан и побаивался, что паренёк его может обмануть, но риск того стоил. Что, действительно, взять с него? Проглотишь и не поймешь, проглотил ли? Возьмет ещё и застрянет помимо зубов, выковыривай потом. А вот корова, это да! Посадишь на вертел, обжаришь хорошенько, вкуснятина!

В животе Великана нехорошо заурчало, даже как-то завыло.

– Ну, чего ты стоишь, ждешь? – сморщив лоб, посмотрел он на паренька.
– Так я пошёл?
– Давно пора. И смотри, не обмани!

Егорка жестами рук объяснил, что всё будет хорошо, мол, не переживайте, а сам, пока у Великана временное помутнение рассудка, поспешил к дому. Забежав во двор, он незаметно пробрался к огороду и порошком, что был у него в карманах, посыпал землю.

Дома, конечно, его все обыскались.

– Ну и где ты был? – сердито поинтересовалась мать, как только он зашел на порог. Егорка быстро затараторил про Великана и про то, как ловко он его обманул.
– Ну и шутник же ты у нас, – улыбнулся отец. – Садись к столу, проголодался небось?
– Мама, папа, а для вас у меня есть подарок, – улыбнулся Егорушка, намывая ладони.
– Что еще за подарок?
– Осенью увидите.

Все дружно уселись за стол. А Великан, подождал-подождал, догадался, что его обманули, и, рассерженный, отправился к себе. Не рискнул идти в деревню, не его владения там. И что ни говори, а хоть людишки и маленькие, но отпор дать могут. Это не в лесу поймать. Так голодным и отправился домой. А Егорушка с тех пор родителей слушался, матушке помогал во всём, да и в лес один ни ногой.

[GREEN]

№ 9

На кромке макового поля


Приходилось ли вам видеть воочию цветущие маковые поля? Пройдут дожди, воздух станет теплым, установится лето — тогда маки раскроют головки. И сразу привычный пейзаж переменится — земля уж охвачена пламенем! Глаз зажмурится от яркости красного, нос не вместит аромата — маки цветут. Но было ль известно вам, что на маковых полях кипит жизнь? В бутоне мака спит младенец... Цветок раскрылся - дитя родилось. Немного отмерено времени этим крошечным созданиям, но они рады и тому. Питаются они росой да пыльцой, а спят, завернувшись в лепестки, как в шелковые простыни. Но история моя не о том. Зацвел молодой мак, и появился младенец. Прелестная девочка, мако́винка, такая же, как другие детки, но будто бы чуть отличная. Кожа ее была поалее (если вы не знали, у всех маковинок и маковнышей кожа бледно-алого цвета), а личико поулыбчатей, словно солнышко грело и целовало ее больше, чем остальных. Маковинка жила, не ведая горестей, прыгала по цветкам, играла с капельками росы, слушала песни птиц, да засыпала, любуясь ночным небом.

И вот однажды она, сама не заметив как, оказалась на краю макового поля, там, где начиналась уже дубовая роща, всегда синевшая вдалеке. Маковинка очень испугалась и заторопилась было назад, как вдруг заметила кого-то под деревом. Она подкралась поближе и, чуть выглядывая из-под листочка, пригляделась. Маковинка увидела диковинное существо, слишком большое и страшное, хотя похожее на нее саму. Скажу вам, что это был молодой мужчина. Этот мужчина расположился под сенью дуба и что-то рисовал или писал на бумаге — маковинка не слишком обратила внимание на его занятие — кроме того он, бывало, говорил что-то сам себе, улыбался, напевал и конечно же любовался маками. Несколько раз маковинке казалось, что он скользнул по ней взглядом, но мужчина не замечал ее. Когда солнце было близко к закату, мужчина встал и ушел, но на следующий день он пришел снова, и на другой день... и маковинка тоже спешила к краю макового поля, чтобы увидеться с ним. Странные вещи начали твориться с маковинкой. Как радостно станет ей, когда разберет она издали очертания его фигуры! Как забьется ее сердечко, стоит только внезапной эмоции поменять его черты! Как сделается маковинке грустно без него! Как затомится в груди, аж капают из глаз слезинки!

То был очередной день, который маковинка проводила на кромке макового поля. Она сидела в одном из цветков, совсем близко к раскидистому дубу, и не сводила глаз с мужчины. Сегодня он был взволнован, то вскакивал и ходил из стороны в сторону, то замирал на месте. Неожиданно он подошел к макам и стал срывать их один за другим. Напугавшись, маковинка схватилась за лепесточки. Мгновение спустя и ее цветок оторвался от земли! Маковинка пережила жуткую тряску и даже не удержалась на ногах. А когда она подняла свою головку, то обнаружила, что его лицо совсем близко! Маковинка получше укрылась лепестками и огляделась по сторонам. С какой огромной высоты осматривала теперь она окрестности! Маковое поле выглядело еще красивее, чем раньше, но оказывается, мир на нем не кончался. Перед ней открылась огромная равнина, и быстрый ручей, и домики в низине, в сторону которых направлялся мужчина… Очутившись в людском селении, маковинка шире распахнула глазки. Обилие запахов закралось в ее маковый цветок, слишком много громких звуков преследовало ее, а обстановка вокруг очень быстро менялась! Место это она сочла опасным и, зажмурившись, покрепче обернулась лепестками.

Вдруг хлопнула дверь, звуки заглохли. Мужчина замер на пороге, глядя на женщину, которая быстро вышла на свет в центр комнаты, до того чем-то занятая в темном углу. Маковинка подумала, что женщина эта самая красивая на свете, и нечаянно залюбовалась ей: ее румянцем, легкостью ее движений, дивной косой и глазами, в которых несмотря на ее молодость, сквозила усталость. Затем маковинка обернулась на мужчину и... все поняла. В ту же секунду внутри у ней что-то оборвалось и рухнуло, сотрясая с головы до пят ее маленькое существо.

- Эльза! Я ухожу! - тихо, но взволнованно произнес мужчина.
- Не уходи! - прошептала женщина.
- Не могу.

Женщина заплакала, мужчина кинул букет на стол и поспешил заключить ее в объятия. Мужчина целовал женщину, вытирал слезы с ее щек, но она не успокаивалась.

- Пойми, если б я не ушел, меня забрали бы силой! Будь проклята эта война.
- Господи, Эльза, как я люблю тебя! Ты выйдешь за меня? Я так люблю тебя! - снова повторил он.
- Да! Мог ли быть другой ответ? - женщина крепче обхватила мужчину. Ее рыдания на время затихли, она обессилела и тихонько скользнула на пол, мужчина тоже подогнул колени. Так, плотно приближенные друг к другу они замерли посреди комнаты, а маковинка, завороженная этой сценой, изо всех сил переживала свое несчастье, но еще горше сострадала она двум влюбленным.

Затем мужчина ушел. «Навсегда» - подумала маковинка. Возможно, о том же задумалась и Эльза. Женщина поправила замятое платье, умылась, наполнила водой горшок и взяла букет. Как долго держала она цветы в руках! Вдыхала их аромат, дотрагивалась до маков губами, снова уж начала плакать, как вдруг заметила маковинку, маленькую девочку с кожей алого цвета. Женщина вздрогнула, чуть не выронила цветы, но затем улыбнулась чуть заметно и ласково протянула ей ладонь. Маковинка перелезла, немного оробев, и уселась на ладони Эльзы.

- Ты фея? - спросила женщина.

Маковинка очень удивилась. Она знала только, что мако́вныши со временем становятся мако́вниками, а мако́винки — мако́вницами, но о феях ничего не слыхала.

- Я маковинка.
- А откуда ты?
- С макового поля.
- И много маковинок живет на поле, или ты одна? - заинтересовалась Эльза.
- Много. А куда он ушел?
- Воевать.
- Зачем?
- Так надо… - с горькой усмешкой ответила Эльза.
- А он вернется?
- Не знаю, - тон женщины потемнел еще больше. - Ведь это очень опасно. На войне можно умереть! - объяснила она.

Маковинка не очень поняла, зачем идти в такое место, где можно умереть, но вместо того, чтоб спросить об этом, сказала:

- Отнеси меня назад, домой.

Эльза согласилась, положила маковинку в кармашек своего платья и отнесла на поле. Перед расставанием маковинка, размышлявшая всю дорогу, проговорила:

- Если что-то плохое случится, беги не медля сюда, на кромку макового поля! Зови меня. Я могу помочь.

Снова потекли однообразные дни на маковом поле. Но не было больше задора в маковинке, она перестала смеяться, не играла с друзьями и подругами, мало ела. Теперь знала она, как называлось ее чувство, и ночами иногда шептала: «Я люблю». Не переставала маковинка себя спрашивать: «А не умер ли он?», и незаметно от всех изводилась от неизвестности… Когда очередной день был на исходе, и на землю ложились сумерки, разнесся по полю крик женщины. И маковинка с давно забытой прытью заскакала по цветкам к дубовой роще. Эльза стояла под деревом, на том самом месте, где любил проводить время мужчина, и теребила в руках кусочек вымоченной в слезах тряпки. Маковинка заметила, что лицо женщины осунулось, а под глазами появились темные круги, но и от Эльзы не скрылись бледность маковинки и тусклость ее взгляда.

- Жив ли он? - спросила, замирая, маковинка.
- Жив, но ранен так, что будто мертв! Сегодня привезли его в город, что недалеко от нашей деревни, положили в госпиталь. Но врачи не в силах помочь, зовут проститься!
- Как нам повезло! - вскричала маковинка, чем повергла Эльзу в большое удивление. - Дорогая Эльза, он будет жить!

Женщина молча смотрела на маковинку, она даже не знала, почему пришла сюда, на кромку макового поля. Просить помощи у крошечной девочки! Как это было странно!

- Я открою тебе большой секрет, только обещай хранить его до конца своих дней. Мы, дети маков, можем сотворить волшебство. Спасти жизнь тогда, когда другие уже отчаялись. Завтра, только забрезжится рассвет, спеши на поле, ищи мак, черный, как безлунная ночь. Сорви его, и приготовь из его лепестков отвар. Нет на свете лучше лекарства! Ты дай ему выпить, и любые раны затянутся, любая болезнь уйдет!

Маковинка и Эльза расстались, но не сказала малютка, что сделать из красного мака черный можно, только если уснуть в нем беспробудным сном, слиться с ним в единое целое, отказавшись от собственной жизни... Маковинка стала сама не своя, ее щеки загорелись, она бросилась танцевать и запомнилась каждому маковнику и каждой маковнице. «Чему так радуется?» - говорили вокруг, - «счастливое дитя!». Наступила ночь, маковинка выбрала свободный цветок, укрылась получше его лепестками, оглянулась по сторонам в последний раз и отдалась сну. Горячая волна подхватила ее, и понесла прочь от макового поля, от женщины, от мужчины и от горькой любви...

Эльза исполнила все в точности так, как просила маковинка. Напоила возлюбленного отваром, и он долго спал, а потом открыл глаза совершенно здоровым. Как были счастливы эти двое! Женщина тот час рассказала мужчине про маковинку. «Боже сохрани это милое дитя!» - воскликнул он, узнав историю своего выздоровления. С тех пор каждое лето ходили мужчина и женщина на маковое поле, но ни разу не повстречалась им маковинка, ни наша, ни какая либо другая.