МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ: Казачество в фольклоре и поэзии - МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ

Перейти к содержимому

Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Тема закрыта

Казачество в фольклоре и поэзии Историческая публицистика и литературная критика

#1 Пользователь офлайн   Николай Дик Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 942
  • Регистрация: 16 января 11

Отправлено 22 мая 2012 - 08:15

Подвиги донских казаков в фольклоре и поэзии конца XIX – начала XX веков

Казачий фольклор издревле интересовал многих исследователей Донского края. Трудно сказать, к какому времени можно отнести его зарождение, но казачьи напевы и поэтические сказания появились на Дону еще в конце XI века.

Известный историк и исследователь казачьего фольклора А. П. Скорик утверждает, что «свои чувства казаки выражали в песенном фольклоре. Истоки донской казачьей песни уходят вглубь столетий. В песнях рассказывалось, прежде всего, о героях-донцах, прославивших себя и своих сподвижников на ратном поле. Казаки испокон веков со страстной любовью относились к главной своей реке - Дону, к щедрой природе родного края. Сколько песен сложено о Доне - казачьей реке? А как он уважительно величается:
Ой ты, батюшка наш,
славный тихий Дон.
Дон - кормилец наш,
Дон Иванович!
Про тебя лежит слава добрая,
Слава добрая, речь хорошая». [7. C. 208]

Особое значение придавалось подвигам донских казаков в осаде Азовской турецкой крепости. Ф. Трамлин в обзорно-исторической статье в «Донском календаре на 1876 год» пишет, что «весь период времени от возникновения на Дону казачьей общины до беспримерного в летописях древних и новых народов азовского сиденья (1570 – 1637) составляет беспрерывную цепь самостоятельных битв казаков с юго-восточными враждебными соседями России; крымцами, черкесами, нагайцами, главнейшее значение которых составляло средство, по словам вышеприведенной грамоты, - «прикормитись и одетись» и, как передает народная песня, «доставить зипунов»:
Как у нас-то на Дону, во Черкасском городу,
Старики-то пьют, гуляют, по беседушкам сидят,
По беседушкам сидят, про Азов говорят:
«Ой, не дай Боже Азовцам ума-разума того –
Не поставили б они башеньки на усть речки Каланчи,
Не перекинули бы цепи через славный тихий Дон,
Не подвели бы струны ко звонким колоколам;
Уже нельзя нам, братцы, будет во сине море пройтись,
По синю морю гулять, зипунов – то доставать…» [5.]

Не меньше поэтической почести посвящено казакам в военных действиях на Кавказе, в русско-турецкой-войне, а также героям Дона – атаманам Краснощекову и Денисову, Платову и Орлова-Денисову, Ефремову и Бакланову; легендарным бунтарям донским Ермаку Тимофеевичу и Степану Разину. Например, в исторических заметках 1892 года А. Пивоваров приводит старинную казачью песню, редко встречающуюся позже в литературе, о побегах казаков из турецкого плена:
Водалече, воздалече, в чистом поле
Пролегала не дорога, тропа малая;
Шли по ней два невольничка молодые,
Увидали два невольничка молодой камыш,
Они просили камыш-траву ночлег себе:
«Прими ты нас, гостями себе,
Дозволь ты нам суконные онучи просушити,
Ременные бахилочки тут провялити!»
Легли тут добрые молодцы в камыш траву.
Со вечера камыш-травушка приутихла,
Со полуночи камыш-травушка зашумела,
На заре камыш-травушка речь заговорила:
«Вставайте вы, невольнички молодые,
За вами есть черкесская зла погоня,
Росланбек-Мурза с узденями недалеко!»
Встрепенулись добры молодцы, в ход пустились,
Перед балкою они Камышеной очутились;
Дошли вниз по ней молодцы до трясины,
Схоронились в ней молодцы со всем телом.
Росланбек злодей до балки той доезжает,
Не нашедши их, - за Кубань реку завертает. [6. C. 18-20]

Переломным моментом в становление донской поэзии является вторая половина XIX – начало XX века, когда народный фольклор обретает новых авторов, сумевших переложить народные сказания, байки, былины и легенды в свои собственные стихи, при этом стараясь сохранить стихотворный язык своих предков.

Одним из первопроходцев стал выдающийся старочеркасский казачий поэт XIX столетия А. В. Туроверов - прадед будущих известных поэтов-белоэмигрантов Сергея и Николая Туроверовых. Именно есаулу (впоследствии генералу) А.В. Туроверову удалось в 1858 году издать поэтический сборник «Казачьи досуги», в котором он опубликовал стихотворение «Конь боевой…» и «Много лет Войску Донскому», ставшие через пару лет основой одних из самых популярных казачьих песен не только на Дону, но и в царской России:
Конь боевой
с походным вьюком
У церкви ржет, кого-то ждет.
В ограде бабка плачет с внуком,
Молодка возле слезы льет.
А из дверей Святого храма
Казак в доспехах боевых
Идет к коню из церкви прямо
С отцом, в кругу своих родных.
Жена коня подводит мужу,
Племянник пику подает.
«Вот –говорит отец –послушай
Моих речей ты на перед.
Мы послужили Государю,
Теперь тебе черед служить.
Ну поцелуй же женку Варю.
И Бог тебя благословит!
И да пошлет тебе Он силы
Долг службы свято соблюдать,
Служить, как мы Царю служили,
И славу рода поддержать.
Иди туда куда укажут Господь
начальство и черед,
Когда же в бой лететь прикажут,
Благословляясь, ступай вперед!
Но ни в бою, не перед боем
Ты не бранися, не ругай.
Будь христианин, и перед боем
Крестом себя ты осеняй…
Коня даю тебе лихого,
Он добровит был у меня,
Он твоего отца седого
Носил в огонь и из огня.
А добрый конь все наше счастье,
И честь и слава казака,
Он нужен в счастье и в напасти,
И за врагом, и на врага!
Конь боевой всего дороже,
И ты мой сын, им дорожи,
И лучше сам ты ешь поплоще,
А лошадь в холе содержи!
Тот колет пикою ловчее,
И в деле тот и молодец,
Кому коня добыл добрее
Дед, прадед, дядя иль отец…
А вот и пика родовая,
Подруга славы и побед,
И наша шашка боевая-
С ней бился я и бился дед!
Исправен будь и старших слушай,
Найди товарища себе.
Живи с ним душа в душу,
Клянитесь выручить в беде!...
Куда придеш-ты первым делом,
Разведай все до пустяка.
Где тракт какой, кто есть примером.
Где лес, где села , где река.
Тогда ты свой в чужой сторонке,
И командирам ты рука!
Ведь ловкость, сметка и сноровка-
Весь капитал у казака!»

А.П. Скорик пишет, что «необычная судьба сложилась и у стихотворения Ф. И. Анисимова «Всколыхнулся, взволновался православный тихий Дон», написанного в 1853 году во время Крымской войны. В ту пору оно превратилось в одну из самых популярных песен. Впоследствии со значительными изменениями в тексте Круг Спасения Дона принял ее 4 мая 1918 года в качестве гимна Всевеликого Войска Донского. И сегодня песня-гимн жива. Большой Круг Союза казаков Области Войска Донского, проходивший 17-18 ноября 1990 г., опять утвердил ее в качестве гимна. Вот текст:
Всколыхнулся, взволновался
Православный Тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв Свободы он.

Зеленеет степь родная,
Золотятся волны нив,
И, с простора долетая,
Вольный слышится призыв.

Дон детей своих сзывает,
В Круг Державный Войсковой,
Атамана выбирает
Всенародною душой.

В боевое грозно время
В память дедов и отцов,
Вновь свободно стало племя
Возродившихся донцов.

Славься, Дон, и в наши годы,
В память вольной старины,
В час невзгоды - честь свободы
Отстоят твои сыны»». [7. C. 108 - 112]

Е.П. Савельев в газете «Донские областные ведомости» в сентябре 1909 года в своей критической статье анализирует поэтическое творчество известных к тому времени на Дону поэтов Ю. Шамардиной, Л. Копыловой, Е. Шафранова, Е.П. Савельева и А.М. Серебряковой. «<…> Дон дал несколько недурных поэтесс. Напомню хотя бы писавшую под инициалами А.С. – (А.М. Серебрякову). В ее большом сборнике стихотворений (СПБ, 1890) есть действительно художественные пьесы, например, «Ветер» или «Русалки». Но так как стихов с ее подписью не встречается уже очень давно, то я не буду останавливаться долее. Не стану также утомлять читателя комедией поисков сборника Любовь Копыловой, скажу только, что я читал рецензию о ней в газете «Речь» и каком-то из толстых ежемесячных журналов за текущий год, но лица, которым я поручил найти в Ростове эту книжку (она там издана), не имели успеха.

Впрочем, г-жа Копылова печатает свои стихи очень часто в иллюстрированных приложениях к «Приазовскому Краю», откуда я и познакомился с ними. Такая же участь постигла меня в поисках книжки Ю. Шамардиной; книжку эту я просматривал в магазине Попова (бывш. Ананьевой) несколько месяцев назад, нашел там несколько недурных стихотворений. А теперь ее нет нигде. Не следует смешивать поэтессу с донским поэтом 1890-х годов – Г.Я. Шамардиным, автором драмы в стихах «Две Дианы» и сборника «Эхо» (Новочеркасск, 1896). Этот автор – почти декадент. Вот примеры:
«Посмотри, как море стонет,
Как волнами плещет зыбь,
Далеко, сред бездны тонет
Гложет челн морская дыбь!»
(Челнок).
Или:
«Явилась пери золотая,
Волшебница ночных теней,
Как май цветами озаряя
Нагою прелестью своей...»
(Пери).
Или:
«Один, вдали тебя, печален,
Стою, вскруженный красотой:
О, если-б, хоть одной слезой
Взяла ты то, чем я отравлен!»...
.... «Пред мной ты мрачная вставала,
Как снежной бури ураган,
Давно молва меня смущала,
Что овладел тобой улан»...
(На мотив идиллии).
<…> Но у него же мы встречаем вирши, не уступающие даже одам В.К. Тредиаковского:
«В стране роз и тюльпанов,
Сладкой неги весны,
Стройных песней тимпанов,
Разбудило мне сны,
Под грозой что увяли,
Улетевшей поры, -
И во мгле засияли,
Как слетели с горы...»
(Вдали от родины).
<…> Из числа донских поэтов значительной известностью в России пользуется Платон Николаевич Краснов, переводчик современной и древне-классической европейской поэзии. У него есть много собственных оригинальных стихотворений, вышедших около 1891 года отдельной книжкой в Петербурге. Печатается он в нескольких ежемесячных журналах. Переводы Пл. Н. Краснова отличаются чрезвычайной близостью к оригиналу и, в то же время, превосходным языком. Не останавливаясь на подробностях, приведу несколько примеров из сборника «Из западных лириков» (СПБ, 1901).
Из Бодлера: «Выходец с того света».
«– „Как черноокий серафим,
Смешавшись с сумраком ночным,
Безшумно, тихо, чуть скользя,
К тебе проникну в спальню я.
Но будут, точно свет луны,
Мои лобзанья холодны,
А ласки страстные мое
Напомнят ползанье змеи.
Когда же утро заблестит,
Весь день свой холод сохранит
То место, где я был с тобой...
Ту власть, что страсть дает другим,
Над духом трепетным твоим
Мне даст твой ужас ледяной!...»

<…> Эти поэты – главы новой школы в Западной Европу, откуда и к нам занесено декадентство, импрессионизм, символизм и т.д. Стихи их не сразу понятны, но при некотором усилии внимания – они способны нарисовать воображению нашему очень яркую и живую картину<…>». [2. C. 73 – 78].

Особо стоит упомянуть об авторе этой статьи - Савельеве Евграфе Петровиче, выдающемся исследователе истории казачества, поэте и литераторе. Он родился в 1860 году в станице Константиновской (Бабской) и происходил из дворян Донского казачьего войска. Его перу принадлежат несколько книг по истории казачества, являющиеся ныне первоисточником для современных исследователей, около ста прекрасных стихотворений на основе казачьего фольклора, десятки публицистических статей, археологических и литературно-критических исследований.

В статье «Частная жизнь донцов в конце XVII и в первой половине XVIII века» он публикует тексты некоторых старинных песен в собственной обработке, ярко характеризующих казачью поэзию этого периода:
На заре то было, на зорюшке,
На заре то было, на утренней,
На восходе было солнца красного:
Не буйные ветры подымалися,
Не синее море всколыхалося,
Не фузеюшка в поле прогрянула,
Не люта змея в поле присвиснула
Просвиснула пулечка свинчатая;
Она падала, пулька, не на землю,
Не на землю пуля и не на воду,
Она падала, пуля, в казачий круг,
На урочную-то на головушку,
Что да на первого есаулушку;
Попадала пулечка промеж бровей,
Что промеж бровей, промеж ясных очей;
Упал молодец коню на черну гриву.
* * *

Не травушка, не ковылушка в поле шаталася,
Как шатался, волочился удал добрый молодец;
В одной тоненькой в полотняной во рубашечке,
В одной тоненькой в полотняной во рубашечке,
Что во той-то было во кармазинной черкес очке;
У черкесочки рукавчики назад закинуты,
И камчатны ево полочки назад застегнуты,
Бусурманскою они кровию позабрызганы.
Он идет, удал добрый молодец, сам шатается,
Горячею он слезою обливается.
Он тугим своим луком опирается;
Позолотушка с туга лука долой летит.
Как никто-то с добрым молодцем не встречается;
Лишь повстречалась с добрым молодцем родная матушка:
Ах ты, чадо мое, чадушко, чадо милое мое!
Ты зачем так, мое чадушко, напиваешься?
До сырой-то ты до земли все приклоняешься
И за травушку, за ковылушку все хватаешься.
Как возговорит добрый молодец родной матушке:
«Я не сам так, добрый молодец, напиваюся,
Напоил-то меня турецкий царь тремя пойлами,
Что тремя-то пойлами, тремя разными:
Как и первое-то ево пойло - сабля острая,
А другоей ево пойло - копье меткое было,
Ево третье-то пойло - пуля свинчатая».
* * *

Как ты, батюшка, славный тихий Дон,
Ты кормилец наш, Дон Иванович!
Про тебя лежит слава добрая,
Слава добрая, речь хорошая.
Как бывало ты все быстер бежишь,
Ты быстер бежишь, все чистехонек;
А теперь ты, кормилец, все мутен течешь,
Помутился ты, Дон, сверху донизу.
Речь возговорит славный тихий Дон:
Уж как-то мне не смутну не быть,
Распустил я своих ясных соколов,
Ясных соколов, донских казаков!
Размываются без них мои круты бережки,
Высыпаются без них косы желтым песком.
* * *

Не великий там огонюшек горит,
То-то в поле кипарисный гроб стоит;
Во гробу лежит удалой молодец
Во резвых ногах ему чуден крест,
У буйной головушки душа - добрый конь.
Как и долго ли в резвых ногах стоять,
Как и долго ли желты пески глодать?
Выбил яму по колено он.
Конь мой, конь, товарищ верный мой!
Ты веселие мое в чистом поле!
Беги, мой конь, ты к моему двору,
Беги ты, конь мой, все не стежкою,
Ты не стежкою, не дорожкою;
Беги мой конь, тропинкою,
Ты тропинкою все звериною,
Куда травушка-ковылушка лежит,
Там холодная крениченька бежит.
Злодей турчин не поймает тебя
И татарин не оседлает тебя.
Пробеги ж, конь, к моему ты двору,
Вдарь копытом у вереички;
Выдет к тебе старая вдова,
Старая вдова, родная мать моя;
Станет тебя про сына спрашивати:
«Не убил, не утопил ли ты его?»
«В чистом поле положил-то я его».
«Ты скажи: мой сын жениться захотел?»
«Обнимает поле чистое теперь». [9. С. 63 – 65].
Свой первый и наиболее известный небольшой поэтический сборник «Казак» Е.П. Савельеву удается издать в 1905 году. [8.]:

Казачья песня

За курганом блещут пики,
Пыль несется, кони ржут,
И оттуда слышны клики,
Что донцы домой идут.
Видны синие мундиры,
С красным верхом кивера,
Впереди всех офицеры,
Перед строем юнкера.
Подошли уж к Дону близко,
Кивера тотчас долой,
Поклонились ему низко:
«Здравствуй, наш отец родной!
Ты, кормилец наш предвечный,
Наш защитник и отец,
Быстроструйный, быстротечный,
Здравствуй, батюшка Донец!
По тебе в стране далекой
Мы грустили, Дон родной,
И твой брат, Дунай широкий,
Слышал клич наш боевой.
Чрез него в волнах холодных
Вплавь на конях мы неслись
И за братьев угнетенных
Жарко с турками дрались.
Помнит славное он время,
Как сынов твоих лихих
Поднялось победы знамя
На волнах его седых.
Как впервые пронеслась
Песня русская над ним
И в Балканах отдалась,
Средь холмов и средь долин.
Помнит он былые годы,
Помнит грозный Измаил
И Суворова победы,
Славу русских, русских сил.
И Кутузова – героя,
Славный Дибича поход,
Залпы шипкинского боя,
Плевну, Ловчу и Правод.
И могилы братьев наших,
Войнов русского Царя,
За Христа, за веру павших,
Помнит мщением горя.
И тебе, кормилец вечный,
Дон привольный, Дон родной,
Он прислал поклон сердечный,
Как залог любви святой».
А река кипит и хлещет
И вздымается волной,
Будто стонет, будто ропщет
Под напором бури злой.
«Что, кормилец наш, сердишься?
Или ты нас позабыл,
Или ты в нас не вглядишься,
Иль совсем нас разлюбил?»
«Нет, на вас я не сержуся, -
Шумно Дон проговорил:
Но я рад, что Бог вас, дети,
По-здоровью воротил»
***

Возвращение
(К 25-летию русско-турецкой войны)

Прошла, пролетела весть по Дону Тихому,
По речке Донцу та же весть пронеслась,
Что враг покорился Монарху великому
И просит пощады и мира у нас;
Что храбрые витязи Дона привольного
Уже возвращаются с поля домой,
Что мира условия, мира желанного,
Давно уж подписаны Царской рукой.
И Дон встрепенулся от вести той радостной,
Хвалу воссылая Творцу к небесам,
И ждет с нетерпением минуты той сладостной,
Минуты свиданья, когда он сынам
Откроет объятья, давно распростертые,
И встретит, как прежде встречал их отцов,
И вновь предоставит им степи широкие,
Привольные пастбища тучных лугов.
И весть та растет и растет, разрастается,
Тревожит, волнует родные сердца,
И вот уж полки на Дону появляются,
И пир их веселый идет без конца.
(Стихи Е. Савельева из сборника «Казак»)

Более ярко поэтическое искусство Евграфа Савельева раскрывается в ряде его стихотворений, опубликованных газете «Донские областные ведомости» и журнале «Голос казачества. Независимый военно-общественный журнал, посвященный нуждам и интересам казачества» в 1909 – 1915 годах, подписанных своим именем или различными псевдонимами, например, «С. Азъ»:

Азовская песня

Вспомннм, братцы, мы ту тризну
Как деды шли брать Азов
Как в кругу широкой воли,
Наш Родилов звал на бой
Он с мечем взывал к народу:
Ныне Азов любо взять.
В нем щадить лишь одних греков,
А неверных истреблять.
Мы с добыч храм здесь построим,
Там Предтечь возобновим
Все тут „любо” загремели
И с хоругвями за ним.
К Монастырскому пристали.
В нем молитвы принесли,
Повторив обет о храмах,
Там другой в кругу дали:
Кто падет в стране поганых
Тех там, чтоб не погребать,
Но привозить в Монастырский
И всех с честью погребать.
Там молитвы о нас к Богу
Братство будет воссылать,
Басурмане не посмеют
Голов с могил исторгать.
По молитве, взяв святыню
И духовный чин с собой,
Скоро к Азову пристали
И начался страшный бой.
Десять верст покрыли трупом
И Азов крепкий взяли
Поделив всю добычу,
Богу в церкви отдали.
Потом жили в нем так славно,
Что на диву было всем
Кроме Порты, что прислала,
Отнять Азов с местью злой.
Но Гуссейн-паше не вдалось
Выбить казаков из стен
Ему уж так от них досталось,
Что ушел назад ни с чем.
Вот за эту предков славу
Пойдем честь им воздадим
Ту, которая издревле
Воздавалась войскам им
Мы обступим их могилу
Хоругвими Сень сведем
И в кругу нашей святыни
Фимиам с свечьми возжем,
И молитву их заветну
Пусть духовный чин поет,
а мы с пушек, ружей грянем
И в честь их «ура» споем.
Ура, вам, герои Дона,
Ура, вам, за град Азов,
За врата его и пушки
Ура, вам от всех Донцов.
С. Азъ [3. C. 2 – 4]
***

Песня

Над горою через просо
Битый след ведут колеса...
А под кручею низина, -
Вся в орешниках долина.

Конь в долине, в путах ноги,
А на самой на дороге
Разметался казачина,
Казачина молодчина!

Жарко спит, руками бродит
И улыбка с уст не сходит,
Лишь порою шепчат губы
Имя милой, - имя любы...

А она идет долиной
За червонною калиной...
Увидала казачину, -
Разбудила молодчину.

«Ой, проснися, сердце милый!
Враг татарин близко с силой...
Там за дальним за курганом
Кош разбили крымцы с ханом!

Налетят с удалым гиком,
Брызнет кровь по острым пикам...
И зачахну я в неволе,
В басурманской лютой доле!»

«Эх! Пусть брали-б, пусть-бы били, -
Да меня-то не будили!
Я во сне тебя ласкал,
Крепко к сердцу прижимал!»
С. Азъ [4. C. 65 – 76].

Не менее популярным в эти годы был и еще один самобытный донской поэт и литератор - Никандр Васильевич Чесноков.(1843 - 1928). Родился Никандр Чесноков в 1843 году в станице Старочеркасской. Его отец, донской казак, имел свою барку, закупал в верховье Дона хлеб, возил и продавал его в Ростове и Таганроге иностранным купцам. С десятилетнего возраста Никандр помогал отцу в его поездках. За 8 лет таких вояжей он много повидал, как губка, впитывая в себя впечатления о жизни Донского края второй половины XIX века. «Звуки гитар, песни и людской говор волнами накатывали на меня со всех сторон. Чудно! Хорошо!», - писал он впоследствии в своем дневнике.

В начале XX века Никандр Васильевич вместе с семьей переезжает к отцу в станицу Старочеркасскую, где произошла встреча с литератором и общественным деятелем Е.П. Савельевым, круто изменившая жизнь Чеснокова. Вместе с Е.П. Савельевым они решают выпускать «Донской литературный сборник». В 1912 году вышел первый и единственный его выпуск, который был конфискован полицией, а Е. Савельев и Н. Чесноков - арестованы и заключены в тюрьму, в которой провели целый год.

Увлечение Никандра еще с молодости поэзией, нашло реальное воплощение в созданной им поэме «Иван Чига. Повесть об Иване-казаке донском моряке». В поэме рассказывается о странствованиях вольного донского казака Ивана Чиги. «Из глубин народной жизни вышел мой Иван-моряк», - говорится в поэме автором и рассказывается об истории донского казачества в стихах.

В 1920 году семья Чесноковых вновь переезжает в ст. Константиновскую. В конце жизни Никандр Чесноков больной и глухой по-прежнему писал стихи, экспромты, сочинял частушки, собирал и пересказывал донские легенды и предания, но нигде но нигде их не публиковал. Последнее свое публичное сочинение Никандр Васильевич написал в 1925 году, уже почти полностью парализованный.

Казачеству
(Стихотворение казака Старочеркасской станицы)

Шлем привет «казакоманам»,
Тем, чей дух могуч, геройск, –
Казакам и атаманам
Всех одиннадцати войск!
Мы ведь кровные, родные,
Все одной семьи сыны,
Древней матери России,
Мы на славу рождены!
Голос с Доня к вам несется,
Хоть пока и одинок,
Но лишь с вашими сольется, –
Станет мощен и глубок!
Без кривлянья и без шума
Скажем: «Нам-ли умирать?»
Станем в круге думать думу,
К свету выхода искать!
Знаем: грустны вы, родные,
Что вечернею порой
Гаснут силушки былые
Солнца славы вековой!
Скоро солнце новой жизни
На Руси святой взойдет, –
По казачьей по отчизне
Ясной зоренькой пройдет.
Эта зорька без сомнения
К Дону близко подошла, –
Высшей школы учрежденье
Нам с собою принесла.
И, хоть будем мы гордиться:
Честью дедовскою жить, –
Надо нам самим учиться,
Славу лично заслужить;
На дорогу профессуры,
Выходя, потверже встать,
Чтоб стране родной культуру,
Да и честь завоевать,
Чтоб культуры семенами
Землю дедов насадить,
Мыслью, творчества делами,
Быт казачий осветить,
Наши деды славно жили
И, охотясь по степям,
Чудеса в бою творили,
Как подстать богатырям.
Преклоняясь пред тенями,
Честь отдавши старине,
Мы должны богатырями
Быть на жизненной войне;
И, вперед стремясь душою,
О прогрессе вслух мечтать...
С вырожденьем, темнотою
Нам придется воевать!
Свет зажжем мы над степями
Знанья высшего, и тут
Перед нами, казаками,
Горы мрака упадут.
По старинной по замашке
Дух могучий у нас есть!
Знанья свет приложим к шашке
И вернем былую честь.
Средь племен Руси обширной
Станем в первые ряды...
Будет мир, – народ мы мирный, –
Грянет гром, – сыны войны!
И на будущее время,
Как и встарь, на первый зов
За Царя казачье племя
Вышлет доблестных сынов.
Выступайте-ж, атаманы,
С обновленною душой,
И невежества туманы
Пропадут с земли родной!
(Подписано псевдонимом «Казак И. Чига»). [4. C. 1 – 16]

Кроме упомянутых самобытных поэтов, определенный вклад в российскую и донскую литературу внесли также поэты, как Иван Иванович Галушкин (1782 - 1830 гг.), Иван Васильевич Турчанинов (1822 - 1901 гг.), Иван Петрович Попов (1863 - 1906 гг.), Александр Яковлевич Напалков (1865 - 1923 гг.), Андрей Иванович Петровский (1867 - 1924 гг.), Иван Яковлевич Золотарев (1801 - 1883 гг.) и некоторые другие авторы.

Именно их заслуга в том, что поэзия Вольного Дона начала XX века стала одной из самых ярких среди литературы различных окраин и регионов России в преддверии исторических революционных событий нового века.

Литература:
1. Власкина Т.Ю., Архипенко Н.А., Калиничева Н.В. Народные знания донских казаков // Научный альманах «Традиционная культура», № 4 (16), 2005.
2. Газета «Донские областные ведомости», № 182; 03. 09. 1909 г.
3. Газета «Донские областные ведомости», № 214; 04. 10. 1913 г.
4. «Голос казачества». Независимый военно-общественный журнал, посвященный нуждам и интересам казачества»; № 6, 8 ноября 1911 г.
5. Донской календарь на 1876 год. /Составитель и издатель Ф. Трамлин. – Новочеркасск, 1875 г.
6. Донские казаки. Краткий сборник рассказов из военной жизни донцов, о их храбрости, находчивости в бою, преданности долгу и прочее / Составитель и издатель А. Пивоваров. – Новочеркасск, «Донская типография», 1892 г.
7. Казачий Дон: Очерки истории. Ч. II/А. П. Скорик, Р. Г. Тикиджьян и др. - Ростов н/Д.: Изд-во облИУУ, 1995.
8. Савельев Е.П. Казак. Сборник песен и стихотворений о боевой жизни казаков. – Новочеркасск, 1905 г.
9. Сухоруков В. Д. Частная жизнь донцов в конце XVII и в первой половине XVIII века // Донские казаки в походе и дома. – Ростов н/Д: Донское слово, 1991.
10. Сухоруков В.Д. Общежитие донских казаков в XVII и XVIII столетиях. Исторический очерк. - Новочеркасск: Издание редакции газеты «Донская речь», 1892. – 99 с.
***
Авторский форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=384
0

#2 Пользователь офлайн   Николай Дик Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 942
  • Регистрация: 16 января 11

Отправлено 28 мая 2012 - 06:48

Современные песни донских казаков

Николай ДИК

ДИКОЕ ПОЛЕ
(донская раздольная)


Как будто бы в детство, на дикое поле —
У берега Дона один выхожу;
И запахом нежным ковыльного моря
Опять, как и прежде, всей грудью дышу.

Припев:
Ах, дикое поле – донское раздолье,
Ты вечная пристань души казака!
Пусть время проходит, но дикое поле
Останется центром Руси на века.

Пытаюсь напиться нектаром свободы,
Полётом шмелей и цветением трав;
И вновь насладиться дарами природы,
Поняв, пусть на миг — их особенный нрав.

Припев (тот же)

Ни с чем несравнимо донское раздолье,
Красоты лиманов и ериков гладь.
Нет, краше казачьего дикого поля,
Раздолья степного — в Руси не сыскать.

Припев (тот же)
***

ЗАДОНЬЕ
(донская раздольная)

В устье Дона, на приволье,
Средь ракит и ивняка —
Дремлет тихое Задонье, –
Рай донского казака.

Под зелеными ветвями
Затерялись хуторки
С рыболовными сетями,
Скакунами во степи.

Припев:
Ах, ты донюшко – задонье,
Наша гордость и краса!
Лучше здешнего приволья —
Не найти для дончака.

Православными церквами,
Славой прошлой казаков
И речными каюками —
У песчаных берегов.

Уголок Руси престольной,
Седина былых веков,
Дремлет тихое Задонье –
Рай азовских казаков.

Припев (тот же)
***

ВИВАТ, АЗОВ!
(Патриотическая песня)

Славой предков подпоясан —
Великан седых веков;
Древнерусским солнцем красным
Возвышается Азов.

Закалялась в Приазовье
Слава юного Петра:
Духом скреплено Придонье —
Несмолкающим – Ура!

Припев:
Да хранит Господь наш город –
Честь и славу казаков!
Будь же вечно юн и молод
Город Ариев — Азов!

Здесь, под стенами Азова,
Зарождался русский флот;
И побед петровских слава
До сих пор в валах живет.

Древнерусским солнцем красным
Возвышайся наш Азов.
Город чудный, город славный
Великан седых веков;

Припев (тот же)
***

КАЗАЧЬЯ РАЗДОЛЬНАЯ
(шуточная донская песня)
.

У Задонского лимана,
Где ночует Дон – река,
Чернобровая Оксана
Полонила казака.

Не сумел казак Оксаны
Чувства сердца пробудить,
И решился он таранью —
Её взгляда заслужить.

Наловил казак тарани,
Любо — дело молодца,
На крыльцо душе-Оксане
Внёс подарок с утреца.

Усмехается казачка
И пытает рыбака:
— Полюбить кого? — задачка
Мне уху, аль казака?

— Пусть весь хутор насладиться
Нашей славною ухой,
Любо было б похвалиться
Тобой — женкой молодой!
***
Авторский форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=384
0

#3 Пользователь офлайн   Николай Дик Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 942
  • Регистрация: 16 января 11

Отправлено 25 сентября 2013 - 16:59

«Азовское осадное сидение» в поэзии и литературе

Среди великих исторических городов России особой славой гордится жемчужина Российской истории – город Азов, «малый град» Петра I.

Он расположен на юго-западе Ростовской области, в устье реки Дон на его левом берегу, в 42 км от Ростова-на-Дону. Первые укрепленные поселения образовались на азовской земле более двух тысяч лет назад. В X-XI вв. на месте нынешнего города было славянское поселение, входившее в состав древнерусского Тмутараканского княжества. Официально свое летоисчисление город ведет с 1067 года, когда дельту реки Дон захватили половцы и дали поселению название Азак. С XIII века Азак (тюрк. азак «устье реки»; другая версия - по имени хана Азува или Азака) город Золотой Орды, через который проходил «великий торговый путь» в Китай. На территории Азова в это время складывается колония генуэзцев и венецианцев, превративших её в богатейший перевалочный пункт между Западом и Востоком. Азовская крепость находилась на пути из Европы в Азию, она давала выход к морю, поэтому за нее постоянно шла борьба и крепость не раз переходила из рук в руки, она часто подвергалась опустошительным разгромам.

Первые сведения о древних жителях Приазовья и Нижнего Дона – азовских казаках – появились в X веке в «Персидской географии» Гудуд ал Алэма, как о жителях «земли Касак между Азовским морем и Кубанью». Согласно древнерусским Никаноровской и Вологодско-Пермской летописям 1023 года, княживший в этих местах Мстислыв Томаторканский комплектовал свою дружину из местных племен Казаров и Казяг. Известные русские историки Иван Никитич Болтин и Васи́лий Ники́тич Татищев утверждали, что в 1282 году татарский баскак Ахмат вызвал с Кавказа пятигорских Черкасов или Казаков и поручил им охранную службу в Курском княжестве. После они же основали город Черкасы на Днепре. Эти свидетельства можно отнести и к предкам Гребенских и Азовских Казаков. Знаменитый русский литератор, журналист и историк Николай Михайлович Карамзин писал о Донских Казаках: «Нет сомнения, что они же назывались прежде Азовскими, которые в течении XV века ужасали всех путешественников в пустынях Харьковских, Воронежских, в окрестностях Дона».

В 1395 году город был разрушен войсками Тимура (Тамерлана). В 1471 году захвачен турками, превращён в мощную турецкую военную крепость. Со временем тюркское исходное Азак было превращено в Азау; последняя форма воспринята русскими как Азов. В V веке крепость препятствовала донским казакам выходить на судах в Азовское и Чёрное моря для торговли и набегов.

Именно в это время происходит одно из известнейших в российской истории событие, связанное с именем Азова – великое казачье осадное сидение. Первым литературным и историческим источником об этом событии большинство историков считают «Повесть об Азовском осадном сидении», составленную по донесению царю Михаилу Федоровичу. Автором повести об Азовском осадном сидении был, как полагают историки, один из участников казачьего посольства в Москву войсковой подьячий (начальник войсковой канцелярии), в прошлом беглый холоп князя Н. И. Одоевского, Федор Иванович Порошин. Повесть, написанная им зимой 1642 года во время заседания Земского собора с использованием образов и мотивов древнерусских воинских повестей и казачьего фольклора, стала своеобразным поэтическим призывом поддержать героическую борьбу азовских казаков. Произведение Федора Порошина, проникнутое горячим сочувствием к казакам, имело большое публицистическое значение, так как ярко раскрывало идеологию казачества и обличало «бояр и дворян государевых», доказывавших необходимость отдать Азов Турции. За свою деятельность Федор Порошин был сначала щедро награжден царем, а затем сослан в Сибирь.

ПОВЕСТЬ ОБ АЗОВСКОМ ОСАДНОМ СИДЕНИИ ДОНСКИХ КАЗАКОВ (Извлечение)
<…> В 7150 (1641) году октября в двадцать восьмой день приехали к государю царю и великому князю всея Руси Михаилу Феодоровичу на Москву с Дона из Азова-города донские казаки: атаман казачий Наум Васильев да есаул Федор Иванов. А с ними казаков двадцать четыре человека, которые сидели в Азове-городе от турок в осаде. И сидению своему осадному привезли они описание. А в том описании пишется.

В прошлом, пишут, 149 году июня в 24 день прислал султан Ибрагим, турецкий царь, против нас, казаков, четырех пашей своих с двумя полковниками, Капитоном да Мустафой, да из ближайших советников своих при дворе слугу своего, Ибрагима-евнуха, над теми пашами вместо него, царя, надсматривать за делами их и действиями, как они, паши его и полковники, станут действовать под Азовом-городом. А с теми пашами прислал он против нас обильную рать басурманскую, им собранную, совокупив против нас из подданных своих от двенадцати земель воинских людей, из своих постоянных войск. По переписи боевых людей — двести тысяч, кроме поморян и кафинцев, черных мужиков, которые по сю сторону моря собраны повсюду из крымской и ногайской орды, на наше погребение. Чтобы им живыми нас погрести, чтоб засыпать им нас горою высокою, как погребают они людей персидских. И чтобы всем им через ту погибель нашу получить славу вечную, и нам от того была бы укоризна вечная. А тех черных мужиков собраны против нас многие тысячи, и нет им ни числа, ни счета. Да к ним же после пришел крымский царь, да брат его народым царевич Крым-Гирей со всею своею ордою крымскою и ногайскою. Крымских и ногайских князей, и мурз, и татар по переписи, кроме охочих людей, было 40000. Да еще с тем царем пришло горских князей и черкесов из Кабарды 10000. Да были еще у тех пашей наемные люди, два немецких полковника, а с ними солдат 6000. И еще были с теми же пашами для всяческого против нас измышления многие немецкие люди, ведающие взятие городов, и всякие воинские хитрости по подкопам и приступам, и снаряжение ядер, огнем начиняемых, — из многих государств: из греческих земель, из Венеции великой, шведские и французские петардщики. Тяжелых орудий было с пашами под Азовом 129 пушек. Ядра были у них великие — в пуд, и в полтора, и в два пуда. Да из малых орудий было у них всего 674 пушки и тюфяка, кроме пушек огнеметных, а этих было 32. А все орудия были у них цепями прикованы, из страха, как бы мы, вылазку совершив, их не взяли. И были с пашами турецкими против нас люди из разных земель, что под властью его, султана: во-первых, турки; во-вторых, крымцы; в-третьих, греки; в-четвертых, сербы; в-пятых, арапы; в-шестых, мадьяры; в-седьмых, буданы; в-восьмых, босняки; в-девятых, арнауты; в-десятых, волохи; в-одиннадцатых — молдаване; в-двенадцатых, черкесы; в-тринадцатых, немцы. А всего с пашами и с крымским царем было по спискам их набранных ратных людей, кроме выдумщиков-немцев, черных мужиков и охочих людей, 256000 человек.

И собирался на нас и думал за морем турецкий царь ровно четыре года. А на пятый год он пашей своих к нам под Азов прислал.

Июня в 24 день еще до полудня пришли к нам паши его и крымский царь, и обступили нас турецкие силы великие. Наши чистые поля ордою ногайскою все усеяны. Где была у нас прежде степь чистая, там в одночасье стали перед нами их люди многие, что непроходимые великие леса темные. От той силы турецкой и от скакания конского земля у нас под Азовом погнулась и из Дона-реки вода на берег волны выплеснула, оставила берега свои, как в половодье. Начали турки по полям у нас ставить шатры свои турецкие, и палатки многие, и наметы высокие, словно горы страшные забелелись вокруг. Началась тогда у них в полках игра долгая в трубы многие, великие, поднялся вопль великий, диковинный, голосами их страшными, басурманскими. После того началась в полках их стрельба из мушкетов и пушек великая. Как есть страшная гроза небесная — и молнии и гром страшный, будто с небес от господа! От стрельбы той их огненной до небес стоял огонь и дым. Все укрепления наши в городе потряслись от той огненной стрельбы, и солнце в тот день померкло и в кровь окрасилось. Как есть наступила тьма кромешная! Страшно нам стало от них в ту пору; с трепетом, с удивлением несказанным смотрели мы на тот их стройный подступ басурманский. Непостижимо было уму человеческому в нашем возрасте и слышать о столь великом и страшном собранном войске, а не то чтобы видеть своими глазами! Совсем близко стали они от нас, меньше чем за полверсты от Азова-города. Их янычарские начальники ведут их строй под город к нам большими полками и отрядами по шеренгам. Множество знамен у них, янычар, больших, черных, диковинных. Набаты у них гремят, и трубы трубят, и в барабаны бьют несказанно великие. Двенадцать у тех янычар полковников. И подошли они совсем близко к городу. И сойдясь, стали они кругом города по восемь рядов от Дона до самого моря, на расстоянии вытянутой руки. Фитили при мушкетах у всех янычар блестят, что свечи горят. А у каждого полковника в полку янычар по двенадцать тысяч. И все у них огненное, платье у полковников янычарских шито золотом, и сбруя у всех у них одинаково красная, словно заря занимается. Пищали у них у всех длинные турецкие, с пальниками. А на головах янычарских шишаки, словно звезды, светятся. Подобен строй их строю солдатскому. А в рядах с ними стоят и два немецкие полковника с солдатами — в полку у них солдат 6000.

В тот же день, как пришли турки к нам под город, к вечеру прислали к нам турецкие паши переводчиков своих басурманских, персидских и греческих. А с толмачами прислали с нами разговаривать старшего из янычарских пехотных полковников. Обратился к нам их полковник янычарский со словом от царя своего турецкого, от четырех пашей его и от царя крымского, стал говорить речью гладкою:

«О люди божии, слуги царя небесного, никем по пустыням не руководимые, никем не посланные! Как орлы парящие, без страха вы по воздуху летаете; как львы свирепые, по пустыням блуждая, рыкаете! Казачество донское и волжское свирепое! Соседи наши ближние! Нравом непостоянные, лукавые! Вы пустынножителей лукавые убийцы, разбойники беспощадные! Несытые ваши очи! Неполное ваше чрево — и никогда не наполнится! Кому вы наносите обиды великие, страшные грубости? Наступили вы на такую десницу высокую, на царя турецкого! Не впрямь же вы еще на Руси богатыри святорусские? Куда сможете теперь бежать от руки его? Прогневали вы его величество султана Мурата, царя турецкого. Убили вы у него слугу его верного, посла турецкого Фому Кантакузина, перебили вы всех армян и греков, что были с ним. А он послан был к государю вашему. Да вы же взяли у него, султана, любимую его царскую вотчину, славный и красный Азов-город. Напали вы на него, подобно как волки голодные, не пощадили в нем из пола мужеского ни старого, ни малого и детей убили всех до единого. И тем снискали вы себе имя зверей лютых. Через тот разбой свой отделили вы государя царя турецкого от всей его орды крымской Азовом-городом. А та крымская орда — оборона его на все стороны. Второе: отняли вы у него пристань корабельную. Затворили вы тем Азовом-городом все море синее, не дали проходу по морю судам и кораблям ни в какое царство, в поморские города. Чего ж вы, совершив такую дерзость лютую, своего конца здесь дожидаетесь? Очистите нашу вотчину Азов-город за ночь, не мешкая! Что есть у вас там вашего серебра и золота, то без страха понесите из Азова-города вон с собою в городки свои казачьи к своим товарищам. И при отходе вашем никак не тронем вас. Если же только вы из Азова-города в эту ночь не выйдете, то не сможете остаться у нас назавтра живыми. Кто вас, злодеи и убийцы, сможет укрыть или заслонить от руки столь сильной царя восточного, турецкого, и от столь великих, страшных и непобедимых сил его? Кто устоит пред ним? Нет никого на свете равного ему или подобного величием и силами! Одному повинуется он лишь богу небесному. Лишь он один — верный страж гроба божия! По воле своей избрал бог его единого среди всех царей на свете. Так спасайте же ночью жизнь свою! Не умрете тогда от руки его, царя турецкого, смертью лютою. По своей воле он, великий государь восточный, турецкий царь, никогда не был убийцею для вашего брата, вора, казака-разбойника. Лишь тогда ему, царю, честь достойная, как победит какого царя великого, равного ему честью, — а ваша не дорога ему кровь разбойничья. А если уж пересидите эту ночь в Азове-городе, вопреки словам царевым, столь милостивым, вопреки его увещанию, возьмем завтра город Азов и вас в нем захватим, воров и разбойников, как птиц в руки свои. Отдадим вас, воров, на муки лютые и грозные. Раздробим тела ваши на крошки мелкие. Хотя бы сидело вас, воров, там и 40000, — ведь с нами, пашами, прислано силы больше 300000! Столько и волос нет на головах ваших, сколько силы турецкой под Азовом-городом. Вы и сами, воры глупые, своими глазами видите силы его великие, неисчислимые, как покрыли они всю степь великую! Не могут, верно, с городских высот глаза ваши видеть из конца в конец даже и наши силы главные. Не перелетит через силу нашу турецкую никакая птица парящая: все от страху, смотря на людей наших, на сил наших множество, валятся с высоты на землю! И о том даем вам, ворам, знать, что не будет вам от Московского сильного царства вашего людьми русскими никакой ни помощи, ни выручки. На что же вы, воры глупые, надеетесь, коли и хлебных припасов с Руси никогда вам не присылают? А если б только захотели вы, казачество свирепое, служить войском государю царю вольному, его султанскому величеству, принесите вы ему, царю, свои головы разбойничьи повинные, поклянитесь ему службою вечною. Отпустит вам государь наш турецкий царь и паши его все ваши казачьи грубости прежние и нынешнее взятие азовское. Пожалует наш государь турецкий царь вас, казаков, честью великою. Обогатит вас, казаков, он, государь, многим несчетным богатством. Устроит вам, казакам, он, государь, у себя в Царьграде жизнь почетную. Навечно пожалует вам, всем казакам, платье с золотым шитьем, знаки богатырские из золота с царским клеймом своим. Все люди будут вам, казакам, в его государевом Царьграде кланяться. Пройдет тогда ваша слава казацкая вечная по всем странам, с востока и до запада. Станут вас называть вовеки все орды басурманские, и янычары, и персидский народ святорусскими богатырями за то, что не устрашились вы, казаки, с вашими силами малыми, всего с семью тысячами, столь непобедимых сил царя турецкого, трехсот тысяч ратников. Дождались вы, пока подступили те полки к самому городу. Насколько славнее и сильнее перед вами, казаками, насколько богаче и многолюднее шах — персидский царь! Владеет он всею великою Персидою и богатою Индией; имеет у себя он войска многие, как и наш государь, турецкий царь. Но и тот шах персидский никогда не встанет на поле против сильного царя турецкого. И никогда не обороняются его люди персидские в городах своих многими тысячами от нас, турок: знают нашу свирепость они и бесстрашие».

Ответ наш казачий из Азова-города толмачам и полковнику янычарскому: «Видим всех вас и до сей поры всё ведаем о вас, все силы, все угрозы царя турецкого известны нам. Переведываемся мы с вами, турками, часто на море и за морем, на сухом пути. Знакомы уж нам ваши силы турецкие. Ждали мы вас в гости к себе под Азов дни многие. И куда ваш Ибрагим, турецкий царь, весь свой ум девал? Иль не стало у него, царя, за морем серебра и золота, что прислал он к нам, казакам, ради кровавых казачьих зипунов наших 13 четырех пашей своих, а с ними, сказывают, прислал еще на нас рать свою турецкую — 300000. А то мы и сами точно видим и знаем, что силы его здесь стоит триста тысяч боевых людей, кроме черных мужиков. Да против нас же нанял он, ваш турецкий царь, из четырех чужих земель шесть тысяч солдат да многих ученых подкопщиков и дал им за то деньги многие. И то вам, туркам, самим ведомо, что у нас по сю пору никто наших зипунов даром не захватывал. Пусть он, турецкий царь, нас возьмет теперь в Азове-городе приступом, возьмет не своим царским величием и разумом, а теми великими турецкими силами да хитростями наемных людей немецких, небольшая честь в том будет для имени царя турецкого, что возьмет нас, казаков, в Азове-городе. Не изведет он тем казачьего прозвища, не опустеет Дон от казачества. На отмщение наше будут все с Дона молодцы. Пашам вашим от них за море бежать! А если избавит нас бог от его сильной руки, если отсидимся от вашей осады в Азове-городе, от великих его сил, от трехсоттысячных, со своими силами малыми (всего нас, отборных казаков, в Азове с оружием сидит 7590), — посрамление будет ему, царю вашему, вечное и от его братии и от всех царей. Сказал он сам про себя, будто он выше земных царей. А мы — люди божии, вся надежда у нас на бога, и на матерь божию богородицу, и на святых угодников, да на свою братию — товарищей, которые у нас по Дону в городках живут. А мы холопы природные государя царя христианского царства Московского. Прозвание наше вечное — великое казачество донское бесстрашное. Станем с ним, царем турецким, биться, что с худым свинопасом! Мы, казачество вольное, покупаем смерть вместо живота. Где стоят сейчас силы многие, там полягут трупы многие! Мы не то что люди шаха персидского. Их-то вы, что женок, засыпаете в городах их горами высокими. Хотя нас, казаков, и сидит лишь семь тысяч пятьсот девяносто человек, а с помощью божией не боимся мы великих тех царя турецкого сил трехсоттысячных и немецких хитростей. Ему, басурману гордому, царю турецкому, и пашам вашим бог противится за речи их высокомерные. Равным он, собака смрадная, ваш турецкий царь, почитает себя богу небесному. Не призвал он, басурман поганый и мерзостный, бога себе в помощники. Понадеялся он на свое богатство великое, но тленное. Вознес его сатана, отец его, гордостью до небес, зато сбросит бог его в бездну навеки. Нашими слабыми руками казачьими посрамление ему, царю, будет вечное. Где теперь его рати великие в полях у нас ревут и похваляются, завтра тут полягут от нас под городом трупы людей его во множестве. Явит нас бог за наше смирение христианское львами яростными перед вами, собаками. Давно у нас, в полях наших летаючи, вас поджидаючи, клекчут орлы сизые, каркают вороны черные, лают у нас подле Дона лисицы рыжие, ждут все они трупов ваших басурманских. Накормили вы их головами вашими, как брали мы Азов, а теперь опять им хочется плоти вашей; накормим вами их уж досыта. Ведь мы взяли Азов у него, царя турецкого, не воровскою хитростью, — взяли его приступом, храбростью своей и разумом, чтобы посмотреть, что за люди его турецкие в крепостях от нас обороняются. Укрепились мы в нем силой малою, нарочно разделив силы надвое, испытаем теперь силы вашей турецкой, ума вашего и хитростей. Мы ведь все примериваемся к Иерусалиму и к Царьграду. Удастся взять нам у вас и Царьград. Ведь было там прежде царство христианское. Да еще вы, басурманы, нас пугаете, что не будет нам из Руси ни припасов, ни помощи, будто к вам, басурманам, из государства Московского про нас о том писано. А мы про то и сами без вас, собак, ведаем: какие мы на Руси, в государстве Московском, люди дорогие и к чему мы там надобны! Черед мы свой с вами ведаем. Государство Московское великое, пространное и многолюдное, сияет оно среди всех государств и орд — и басурманских, и еллинских, и персидских — подобно солнцу. Не почитают нас там, на Руси, и за пса смердящего. Бежали мы из того государства Московского, от рабства вечного, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да и поселились здесь в пустынях необъятных. Живем, взирая на бога. Кому там о нас тужить, рады там все концу нашему! А запасов хлебных к нам из Руси никогда не бывало. Кормит нас, молодцев, небесный царь в степи своею милостью, зверем диким да морскою рыбою. Питаемся словно птицы небесные: не сеем, не пашем, не сбираем в житницы. Так питаемся подле моря Синего. А серебро и золото за морем у вас находим. А жен себе красных, любых, выбираючи, от вас же уводим.

А мы у вас взяли Азов-город по своей казачьей воле, а не по государеву повелению, ради казачьих зипунов своих и за ваши высокомерные лютые помыслы. За то на нас, холопов своих дальних, государь крепко обижен. Боимся от него, государя царя, за то взятие азовское себе наказания смертного. А государь наш — великий, пресветлый и праведный царь и великий князь Михайло Феодорович, всея Руси самодержец, многих государств и орд государь и обладатель. Много ему, государю царю, в великом холопстве служит таких басурманских царей, как ваш Ибрагим, турецкий царь. Довольно он, государь наш великий и пресветлый царь, свершает по преданию святых отцов, не желая пролития крови вашей басурманской. Довольно наш государь богат от бога подданными и царскими данями и без вашего смрадного басурманского собачьего богатства. А если бы на то было его государево повеление, если б пожелал он только, великий государь, крови вашей басурманской пролития и городам вашим басурманским разорения за ваше басурманское к нему, государю, непослушание, если б только велел он, государь, идти войною на вас всех, басурманов, своей украине, что сидит у него, государя, в степях от орды ногайской, то собралось бы тут его государевых людей русских с одной лишь украины многое множество! И таковы его государевы люди с русской украины, что, подобно львам яростным, алчут и хотят отведать вашей плоти басурманской. Только держит их и не повелевает им того его десница царская, и в городах во всех под страхом смерти сдерживают их по цареву повелению воеводы государевы. А то бы не укрылся ваш Ибрагим, царь турецкий, от его руки государевой, от жестокосердия людей его государевых и в утробе матери своей, — и оттуда бы, распоров, его, собаку, вынули да перед лицом царевым поставили. Не защитило бы его, царя турецкого, от руки той государевой, от десницы высокой его и море Синее, не удержало бы оно людей государевых! Были бы в один год по-прежнему за ним, нашим государем, и Иерусалим и Царьград, а во всех крепостях ваших турецких не устоял бы камень на камне от нашего приступа русского. Вы же нас призываете речью царя турецкого служить ему, царю турецкому, и сулите нам от него честь великую и богатство многое. А мы, люди божии, холопы государя царя Московского, именуемся по крещению христианами православными. Как же можем служить царю неверному! Покинув пресветлый здешний свет и будущий, в адскую тьму идти нам не хочется! Ежели мы ему, царю турецкому, как слуги надобны, то мы, отсидевшись своею силою от вашего войска, побываем у него, царя, за морем, под его Царьградом, посмотрим там на город тот, нам природный; с ним, царем турецким, поведем мы там речь великую, лишь бы речь ему наша казачья полюбилась! Станем служить ему пищалями казачьими да своими саблями острыми! А теперь нам здесь говорить не с кем, кроме пашей ваших. Предки ваши, басурманы, что с Царьградом устроили — захватили его у нас! Убили в нем государя царя храброго, Константина благоверного. Побили христиан в нем тысячи, многое множество. Обагрили кровью нашею христианскою все пороги церковные, до конца искоренили вы там веру христианскую! Так бы и нам с вами поступить нынче по примеру вашему! Взять бы тот Царьград приступом из рук ваших, Убить бы в нем так же вашего Ибрагима, царя турецкого, и всех вас, басурман. Пролить бы так же вашу кровь басурманскую нечистую. В то время б и мир у нас с вами был. А теперь нам и говорить больше с вами нечего. Все хорошо известно нам.

А обо всем, что от нас вы слышите, передайте пашам своим. Нельзя мириться нам, не будет одной веры христианин с басурманом. Какое тут обращение! Христианин побожится в душе своей, да на той правде он и век стоит. А ваш брат басурман божится по вере басурманской. И житье ваше татарское — все равно что у бешеной собаки. Так что уж вашему брату-собаке верить! Рады мы вас завтра в Азове попотчевать чем нам, молодцам, бог послал! Поезжайте ж к своим глупым пашам не мешкая. А опять к нам с такою глупой речью не ездите. Обманывать вам нас — только даром дни терять! А кто к нам от вас с такою речью глупою опять будет, тому у нас под стеною убитым быть! Делайте уж вы то, для чего от царя турецкого к нам присланы. Мы у вас Азов взяли головами своими молодецкими, силой немногою. А вы уж из наших казачьих рук добывайте его головами турецкими, многими тысячами. Кому-то из нас поможет бог? Потерять вам под Азовом своих турецких голов многие тысячи, а не взять вам его из рук наших казачьих до веку! Разве уж, отняв его у нас, холопей своих, государь наш царь и великий князь Михайло Феодорович, всея Руси самодержец, вас, собак, им пожалует. Тогда уж по-прежнему ваш будет. На то его воля государева!». <…>
***

В дореволюционной России было издано более десятка трудов об Азовском сидении казаков. В конце XIX – начале XX веков Александр Сергеевич Орлов, известный историк русской литературы, академик, профессор Московского университета и Ленинградского государственного историко-лингвистического института, пишет свои знаменитые «Повести об Азове», состоящих из пяти самостоятельных произведений и посвященных Азовскому осадному сидению. По мнению многих ученых именно эти повести стали важным событием в исследованиях истории казачества.

В этот же период Андрей Андреевич Гордеев, потомственный донской казак, офицер-фронтовик, служивший в Донской белоказачьей армии, издает «Историю казачества», которая еще при жизни автора становится заметным явлением в изданиях белой эмиграции. Автор на подлинных фактах выстраивает свое видение не только всего Донского казачества, но и знаменитое «сидение казаков».

Писатель-фронтовик Григорий Ильич Мирошниченко, потомственный донской казак, в конце прошлого столетия пишет популярную трилогию об Азове. К сожалению, писатель не успел закончить свой труд, третья книга осталась недописанной, но романы «Азов» и «Осада Азова» стали своеобразным бестселлером на Юге России. В романах «Азов» и «Осада Азова» Григорий Мирошниченко первый в литературе превосходно воссоздал образ донского писателя, горячего пропагандиста идеи присоединения Азова к Русскому государству Федора Ивановича Порошина, ярко и высокохудожественно рассказал о борьбе русского народа с иноземными захватчиками в XVII веке, о походах донских казаков под взятый турками в 1471 году старинный русский город Азов.

В начале 2011 года член Союза писателей Дона Николай Никонов написал поэму, которая вышла в Ростовской издательстве под названием «Во славу казачьей вольницы».

И так, в начале XVII века крепость Азов представляла собой укрепленное городское сооружение. Одна половина города была расположена внизу у самого Дона, а другая - на высоте. Город имел замкнутую крепостную стену общим обводом в 600 сажен. Со стороны Дона стена достигала 10 сажен высоты. Крепостные рвы имели 4 сажени ширины и полторы сажени глубины. Оборонительную силу составляли 11 башен. В июне 1637 года отряды запорожских и донских казаков после двухмесячной осады штурмом захватили Азов. Летом 1641 для овладения Азовом Турция направила к стенам крепости сильный флот и сухопутные войска.

В начале июня 1641 года полчища турко-татар (до 100 тысяч при 700 орудий) под предводительством Гуссейн Дели, при содействии сильного флота (45 галер и множества мелких судов), под командой Пиали-паши, осадили Азов с суши и моря. 24 июня турки обступили Азов от реки Дона до моря. Флот, высадив пехоту и артиллерию, остановился в 8 милях от устья Дона и в 40 верстах от Азова. В тылу турецких войск, осадивших Азов, развернулись казачьи отряды в сторону Крыма, Тамани, прикрывая Черкасск. Осаждавшие оказались в положении осажденных. Турецкая армия с первых же дней осады стала ощущать недостаток в снабжении и подвозе. Со стороны турок к казакам было послано посольство для переговоров о сдаче, обещая казакам сейчас же 12000 червонных и 30000 по выступлении. Казаки отвечали: «Сами волею взяли мы Азов, сами и отстаивать будем, помощи кроме Бога ни от кого не ожидаем и прельщений ваших не слушаем, не словами, а саблями примем вас незванных гостей...».

25 июня 30 тысяч лучших турецких войск были двинуты на приступ Азова. Штурм был отбит и турки потеряли до 6 тысяч человек. После отказа казаков за вознаграждение в 42 тысяч червонцев покинуть город началась «правильная» осада. Турки стали насыпать вал вокруг стен Азова. Казаки сделали вылазку, осаждавших разогнали и вал разбросали. Турки позади этого вала насыпали вал выше стен Азова, поставили на валу более ста орудий большого калибра и день и ночь стали обстреливать город и до подошвы сбили крепостной вал. Казаки насыпали второй. Турки постепенно разбивали валы, казаки сооружали новые, и окончательная осада казаками выдерживалась за четвертым.

Гарнизон крепости, состоящий из около 6 тысячи казаков, в том числе 800 женщин, под начальством Осипа Петрова, защищался с необыкновенным мужеством и стойкостью. Продолжавшаяся с июня по сентябрь 1641 года осада Азова турками («Азовское сидение») окончилось безрезультатно: казачья крепость с пятью тысячами казаков 93 дня и ночи выдержала натиск 250-тысячного турецкого войска. В течение августа и сентября гарнизон крепости был усилен подкреплениями и снабжен некоторым количеством боевых и продовольственных припасов, но положение к началу октября ухудшилось: более 3 тысячи казаков сложили свои головы, в городе свирепствовала цинга, продовольствия не хватало, уцелевшие защитники крепости, утомленные бессменной сторожевой службой, едва были в состоянии владеть оружием. Казакам, выдержавшим трехмесячное азовское сиденье, удалось удержать крепость в своих руках. Предвидя продолжение борьбы с Турцией, они послали челобитную к царю Михаилу Федоровичу, прося принять от них Азов и помочь присылкой войска и запасов.

3 января 1642 года для решения Азовского вопроса в Москве был созван земский собор, на котором выяснилось, что принятие Азов должно повлечь за собою войну с Турцией, которая для России, еще не оправившейся после Смутного времени, являлась совершенно несвоевременной. Вследствие этого Михаил Федорович послал казакам грамоту, в которой благодарил их за предложение, но отказывался от него и советовал донцам оставить Азов. Послушавшись государя, казаки в мае 1643 года покинули Азов, предварительно увезя из него запасы и артиллерию и разрушив укрепления.

В 1695 году во время первого Азовского похода, войска Петра I осадили Азов с суши. После двух неудачных штурмов осада крепости была снята. Летом 1696 при содействии Азовской флотилии - первых российских военных кораблей, построенных в Воронеже зимой 1695-96 годов, русские войска овладели Азовом. Походы Петра I под Азов, предпринятые в 1695-96 годах и увенчавшиеся взятием турецкой крепости, открыли «ворота» в южные моря Российскому Государству. После почти столетней череды русско-турецких войн за право обладания азовской крепостью, в 1774 году Азов навсегда был закреплён за Российской империей.
***

(Из книги Дик Н.Ф. Страницы истории Донского края. Статьи и очерки. /Н.Ф. Дик. – Ростов н/Д: Феникс, 2012. – 179 с.)
Авторский форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=384
0

Поделиться темой:


Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Тема закрыта

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей