[Наталья Владимировна]

40

***
Я родился, когда отгремела война
И развеялся запах свободы.
Я не видел, что вынесла наша страна
В те далекие страшные годы.

Я зимою морозной в окопах не спал,
Обнимая руками винтовку.
На помятом листе по ночам не писал,
Чтобы мать не ждала похоронку.

Не пикировал в небе с подбитым крылом,
Не горел в искореженном танке.
И со смертью голодной не спорил о том,
Что я прав, прорываясь на фланге.

И меня никогда не держали в плену,
Не травили безжизненным газом.
Я сирот не кормил, словно птиц, поутру.
И колючку не пробовал лазом.

Я не слышал те адские крики солдат,
Чьи тела были выбраны пулей.
И не видел, как в землю заходит снаряд,
Разлетаясь осколочной бурей.

Я в атаку не шел с громким кличем:"Ура!"
И в меня не стреляли повсюду!
Я родился, когда отгремела война,
Но ее никогда не забуду!

[Наталья Владимировна]

41

ИЗ ДНЕВНИКА 1945

Замирали сердца от набата.
Замерзали в худых лоскутах.
Переполнены медсанбаты.
И борьба на обоих фронтах.

Затихали беседы в землянках -
Пролетел вдалеке массершмитт…
Не понять никогда вам, гражданским,
Какой силой был немец разбит.

[Наталья Владимировна]

42

ПОХОРОНКА

Вдруг похоронка обжигала руки
От боли сердце рвалось из груди:
Солдату после длительной разлуки
Не суждено домой к родным прийти.

И мамы раньше времени седели,
И вдов в стране большой уже не счесть,
Но почтальоны всё стучались в двери,
Вручая вновь кому-то злую весть.

А умывалась Родина слезами
Вдов, матерей, сестёр, детей-сирот.
Месть разгоралась в яростное пламя,
В святую веру: Нас Победа ждёт!

Плечом к плечу советские народы
Сплотились перед общею бедой,
В сражениях четыре долгих года
Геройски бились с вражеской ордой.

Трудом своим победу приближая,
Работали в тылу и стар, и мал,
Недоедая и недосыпая.
«Всё для победы!» - каждый твёрдо знал.

В победном мае радость с горем близко:
Немало жизней забрала война.
Стоят по всей России обелиски -
Победы той высокая цена.

Десятки лет проходят вереницей...
Живёт война в сознании людей,
Тревожит, ранит и ночами снится,
А кто-то ждёт до сей поры вестей.

В руках письмо с войны и похоронка,
От слёз насквозь солёные давно.
Их наизусть читает потихоньку,
А сердцу очень больно всё равно.

[Наталья Владимировна]

43

О ДРУЖБЕ И ВЕРНОСТИ

В одном дворе, в старинном переулке,
Что весь тонул в сиреневом цвету,
Ютился домик в самом закоулке
В два этажа, с мансардой наверху.
А в доме том Андрюшка жил вихрастый
С овчаркой Стрелкой, маленьким щенком,
Счастливей их, чем он и зверь ушастый,
Никто, пожалуй, не был в мире том.
Когда её в забавах обнимая,
Он говорил: «Подруженька моя!»,
Она, хвостом от радости виляя,
На целый двор скулила, как могла.

И видел двор, и видели соседи,
Как даже тот, что каждый день хмельной,
Всегда угрюмый дворник дядя Федя,
Им вслед махал приветливо метлой.
И оба друга были неразлучны,
Где был один, туда спешил другой,
Судьбы иной им не желалось лучшей.
Ну что была за дружба, Боже мой!
Кровей не тех, без почестей, без званий,
В упрёк бросал какой-нибудь пижон,
В ответ звучало: «То, что без регалий,
Уж как-нибудь мы с ней переживём».

А дни летели, множась на недели,
Промчался год, за ним прошёл другой,
Уже давно два друга повзрослели,
И майский сад шумел своей листвой.
Была она грозою хулиганов,
Крутым щитом для местной детворы,
Своих друзей, от лиха отвращая,
Она не раз спасала от беды.
Но вот прошла пора забав ребячьих,
Серьёзных дел настали времена.
Окончен курс премудростей собачьих,
Как вдруг назавтра грянула война.

И встали в строй два друга спозаранку,
Чтоб гнать врага с поруганной земли.
По всем статьям как «истребитель танков»,
Андрей со Стрелкой оба в паре шли.
И сразу — в бой. Вдали стальная свора
Ползла, стеная залпами огня,
Земля стонала от беды и горя.
Смертельным грузом Стрелка снабжена:
Закон войны! И в том её жестокость,
Не уточняет — стар ты или млад,
Переступил свою черту — и в пропасть
Летишь на крыльях сквозь кромешный ад.

И вот всё ближе, ближе вражья стая,
Уже в ста метрах главная броня.
Хотелось жить! И бремя расставанья
Легло тяжёлой ношей на бойца.
Дай на прощанье лапу, и до боли
Дай обниму тебя в последний раз.
Слеза из глаз скатилась у обоих,
И тут же дал он ей команду: «Фас!»
И через бруствер, с пылом искромётным,
Стрелой помчалась Стрелка на врага,
Была, однако, залпом пулемётным
На полдороге изрешечена.

Тут пелена застлала взор Андрюшки,
Он, стиснув зубы и сомкнув глаза,
Вдруг из окопа бросился к подружке,
А та была пока ещё жива.
Он подхватил, сердечную, на руки,
К её ушам прижав свою щеку.
Прости-прощай!, сказал сквозь грома звуки,
И вместе с ней метнулся под броню.
Под лязг и скрежет вражьего металла
Их на мгновенье встретились глаза.
Ещё рывок! И всё! Друзей не стало!
Их души вмиг взметнулись в небеса…

Давно уж нет старинного проулка,
И дома в нём, что был в два этажа,
Там мир иной, там весело и гулко
Гоняет мяч другая детвора.
А где смертельный бой гремел когда-то,
Там, подчиняясь веянью времён,
Растёт ковыль и пряно пахнет мята,
Зарёй подёрнут синий небосклон.
Но до сих пор, с времён поры жестокой,
Глядят на нас с небесной высоты,
Из глубины далёкого далёка,
Глаза друзей, глаза большой войны.

[Наталья Владимировна]

44

ЭХО ПРОШЛОГО
Род проходит, и род приходит,
а земля пребывает во веки. [Екк:4]

Камень источенный, стертый гранит
Города вечно-забытого, спящего
Город, гудящий под гранями плит,
Прячет обломки немые, молчащие.

Ластик невидимый стер имена.
Где направление странного вектора?
Нас не прочтут по слогам в письменах:
Скроют следы времена-архитекторы.

Шаг – под ногами моими моря
Мертвые скрыты асфальтом графитовым.
Слышишь, гармония мраморная:
Голос столетий за шумом резиновым?

Лица иные ведут диалог
В этом же месте с другой декорацией.
Дом без людей стал угрюм, одинок,
Прежде искрящийся песнями, танцами.

Знают проспекты улыбки, черты,
Все поцелуи проснувшейся нежности,
Смерти ладони насколько черны,
Сколько хранится на свете нелепостей.

Сфинксы злорадны, отдали ветрам
Тайны беречь неизменно и преданно.
Ветер не скажет – прижмется к плечам,
Вот и стоишь, пораженный неведомым.

[Наталья Владимировна]

45

***
Я счастлива, что родилась в России,
Что русский – это мой родной язык.
На нём могу слагать свои стихи я,
Не опасаясь правил прописных.

В нём чёткого нет места у глагола,
В нём есть возможность выразить себя:
Никто тебя здесь не осудит строго,
Коль ты слова местами поменял.

Здесь нет артиклей, что всегда некстати:
Ломают строй и нарушают ритм.
Тут очень просто выразить симпатию
И передать души уставшей крик.

Я счастлива, что говорю, как Пушкин,
Как Баратынский, Лермонтов и Фет.
Я знаю: для поэзии он лучший!
И краше языка на свете нет.

[Наталья Владимировна]

46

ПАМЯТЬ

Переназвали Родину мою –
перекроили и перерядили,
но вспомню я опять и воспою
страну, где родилась и пригодилась.

Там солнце серебро роняет в снег,
там яблоневый цвет осыпал окна,
там осенью – в моём счастливом сне –
«Вот урожай-то нынче!» – мама охнет

и в печь поставит яблочный пирог,
а после в дымку белую рассвета
шагнёт опять – за тайный тот порог
небытия, что мне ещё неведом.

А с ней отец – он мне улыбку шлёт
по волнам моря Чёрного, как чайку.
Две бабушки мои – одна нам шьёт,
другая колыбель мою качает –

согнулись под вдовством, как под плитой,
и осознаю я ещё не скоро
в беспечности весёлой, молодой –
какое их сердца сушило горе.

Лишь Родины спасённой небеса
потерь лечили разрывные раны.
Тогда ещё могли смотреть в глаза
мы без стыда и боли ветеранам.

Не сомневались – срок придёт и мы
умножим славу бывших поколений.
Нас в той стране учили быть людьми.
Нам – сильным – было море по колено.

Там школьных дней калейдоскоп цветной,
там дружба, что почти уже полвека –
с далёким прошлым верный мой связной
и ценностей незыблемых проверка.

Вот только правит миром век иной –
безликий, электронный, виртуальный.
Арбатский двор, прогулки под луной,
любви причал, надежды парус алый –

всё это атрибуты жизни той,
которая ушла, как Атлантида,
под воду Леты – детскою мечтой
была когда-то лампа Алладина.

Страну мою великую верни –
волшебника какого попросить мне?
И оба деда пусть придут с войны –
я обниму их и скажу: простите,

что Родину и вашу, и мою
переназвали и перекроили,
но подвиг ваш бессмертный воспою,
чтобы о нём потомки не забыли.

[Наталья Владимировна]

47

СИЛА СЛОВА

Россия, матушка Россия,
Сквозь стон твои я знаю сны.
Своих детей всегда просила
Беречь живущих от войны.

Избита всеми тема эта,
Но кто проникся? Покажи!
Слова - оружие поэта,
Они острее, чем ножи!

Не пули, а разят смертельно
России каверзных врагов.
Мишень ты выбирай прицельно,
Падёт она под залпом слов!

Умом ты защищай Россию,
Потомок наш, и счастлив будь!
Словами бей ты вражью силу.
Бескровный проложи ей путь!

[Наталья Владимировна]

48

В НЕБОЛЬШОМ НЕМЕЦКОМ ГОРОДКЕ

На исходе война. И рукою подать до Берлина.
Волчья стая в осаде. Последний рывок и… Победа!
Городок придорожный в дымящихся свежих руинах…
Отдохнуть бы немного… Куда там. Хотя б пообедать.

Скрежетали машины, утюжа кирпич и брусчатку.
Развернулись. Застыли. И кухня как раз подоспела.
Для любого солдата, особенно, если с устатку,
каша – гречка горячая с мясом – первейшее дело.
С доброй кашей рассыпчатой солнышко ласковей светит,
голоса веселей и ядрёней солёные шутки…

Из подвалов руин потянулись немецкие дети –
и постарше, и младше, а этот и вовсе – малютка.
Их качало от голода, лица устало-землисты…

Замолчали танкисты. В глазах то ли стынь, то ли проседь…
А полковник-еврей, чью семью расстреляли фашисты,
– Накормить ребятню – тихо повару бросил.
__________________
Дан приказ – по машинам. Моторы победно урчали.
Батальон шёл вперёд, подчиняясь зелёной ракете.

В городке придорожном, на время забыв о печалях,
снова веря в волшебников, спали немецкие дети.

[Наталья Владимировна]

49

ПЕВЕЦ ЭЛЕГИИ ПЕЧАЛЬНОЙ

Гавриил Петрович Каменев (1773—1803) о котором Пушкин говорил,
что «…он первый в России осмелился отступить от классицизма.
Мы, русские романтики, должны принести должную дань его памяти…».
Автор баллады «Громвал», в которой заложен сюжет,
заимствованный из старинных преданий:
сказочный богатырь Громвал освобождает,
преодолевая чудовищные препятствия,
свою любимую красавицу Рогнеду,
заколдованную волшебником Зломаром.
Кладбищенская поэзия, умирающая природа
были отражены в его творчестве во всём многообразии...
Олег Воротынский


Как свет луны во мраке ночи
Поэтам озарил тропу,
Открыл романтикам всем очи,
Связал с Эвтерпой сам судьбу.
Склонившись к музе благосклонной,
Потомок царского мурзы,
Душой, от страсти раскалённой,
Под пунш из солнечной лозы —
Любил мечтать о жизни, смерти,
Знакомым был с Карамзиным,
И, как художник на мольберте,
Запечатлел пером своим
Громвала с дивною Рогнедой,
Погост, гробницы и кресты,
Пейзаж с избушкой запустелой,
Холодный свет ночной звезды.
Природу в утренней прохладе,
Соловушки из рощи трель,
О Хлое — Дафниса отраде,
Стихи звучали, как свирель!
Певец элегии печальный
Преставился в рассвете лет,
Поэзией своей сакральной
В словесности оставил след.
Великий Пушкин чтил поэта,
Ценил читающий народ,
Всем творчеством любимец света
Прославил свой навеки род!

Июнь 2019 г.