МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ: "Путешествие на машине времени" - фантастика (до 25 тысяч знаков с пробелами) - МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ

Перейти к содержимому

  • 2 Страниц +
  • 1
  • 2
  • Вы не можете создать новую тему
  • Тема закрыта

"Путешествие на машине времени" - фантастика (до 25 тысяч знаков с пробелами) РАБОТЫ СОИСКАТЕЛЕЙ ПРИНИМАЮТСЯ ДО 30 ОКТЯБРЯ 2009 г.

#1 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 27 мая 2009 - 18:40



Номинация ждёт своих соискателей.

Желаем Всем УДАЧИ!

0

#2 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 03 июня 2009 - 10:39


№ 1

Этажи тьмы.

Лучи карманных фонариков казались чересчур яркими в темноте подземелья. Они ощупывали густую неприветливую кромешность, натыкаясь на стены, покрытые испариной невесть откуда взявшегося конденсата, скользили по их поверхности неспешно и осторожно - и, отражённые, напоминали злобные глаза затаившихся во мраке животных.
То тут, то там в блуждании световых пятен становились различимыми полуосыпавшиеся закопченные мозаичные панно с изображениями батальных сцен. Впрочем, видно было совсем немного, а домысливать в уме не получалось: пищи для воображения здесь и без того хватало. Темнота казалась недоброй. Она несла в себе смутно осознаваемую, но неотступную угрозу.
Ощущение скрытой опасности щекотало нервы. Временами люди замедляли шаг и безотчётно сбивались в кучку потеснее, как это зачастую бывает, когда взвинченная фантазия пытается перепрыгнуть через ту грань тьмы, за которой может подстерегать неведомое. Мрак всегда скрывает в себе нечто пугающе-неосязаемое, необъяснимое, особенно если это мрак запущенного подземелья, каковым теперь и являлся разрушенный, заброшенный и давно никому не нужный метрополитен.
Неспешно двигались люди сквозь причудливую игру теней и фонарных отсветов, струились в неизвестное, сами похожие на тени. Их вёл раздававшийся впереди голос:
- Эта станция называлась «Площадь революции», - рассказывал проводник. - Во время последних инцидентов на ней находился дегазационный пункт. Здесь, сравнительно недалеко от поверхности, фон, сами понимаете, ещё несколько повышен... Потом - я имею в виду годы смуты, когда люди уже ушли из города - на этом участке оставалось брошенное оборудование. Оно стояло лет двадцать, годное к работе, и ещё какое-то время учитывалось в тактических разработках нашего генштаба. А потом куда-то исчезло. Как сквозь землю провалилось.
- Мародёры? - спросил один из членов комиссии.
- Да им-то оно, пожалуй, ни к чему, - ответил проводник. - Могу сказать лишь, что это случилось в период, когда здесь особенно расплодились крысы. Они появились в подземельях ещё до войны - тогда мало кто обратил на это внимание. К тому же, было их сравнительно немного, и метрополитен они не трогали. Вы ведь знаете, под городом несколько, так сказать, подземных этажей. Метрополитен - самый верхний из них, а есть ещё заброшенные убежища, линии связи, множество военных объектов - крысам этого хватало. До поры. А затем внезапно произошёл бурный всплеск их жизненной активности... Так… тут спуск, поосторожнее, - проводник умолк и, посветив фонариком, указал на покрытые слоем пыли бетонные ступени.
Следуя за проводником, люди один за другим спустились на полотно железной дороги и двинулись вдоль убегавших в темноту рельсовых полос. Сводчатый потолок тоннеля надвинулся на них, поплыл назад. И вскоре исчез, растворился во мраке.
- А здесь почти нет разрушений, - заметил председатель комиссии, вертя фонариком по сторонам. - Места не очень много. Но, полагаю, вспомогательные цеха вполне можно разместить. Тем более, что транспортная ветка – вот она, готовая: ждёт-дожидается, пока мы пустим её в дело. Как вы считаете, а?
- Гм-м… возможно, из этого что-нибудь выйдет, - представитель подрядной организации помедлил, размышляя. – Такие вещи не решаются с кондачка. Надо тщательно всё промерить. Просчитать. С нуля ведь начинаем... Так что там насчёт крыс? Много их сейчас?
- Сейчас их здесь почти невозможно встретить, - ответил проводник. - Выбили почти всех. Разумеется, это касается только верхних этажей: вниз-то санитарные команды соваться не рискуют, там всегда не поймёшь что творилось. А тут - пожгли огнемётами, постреляли. Хотя пули их не очень-то берут. Разрывные только.
- Почему? - поинтересовался кто-то из членов комиссии.
- А вам никогда не приходилось видеть здешних крыс? - спросил проводник.
- Н-нет... Но наверху их тоже хватает.
- Это совсем не то. Подумаешь, мутанты. Ну, двух- и трёхголовые… Ну, ядовитые встречаются… Какие там ещё?.. Когтекрылые? Электроразрядные? Поверьте, всё это мелочи, издержки радиации. А здесь они организованы. У них свои подземные города. Свои казармы. Свои, если можно так выразиться, учебные центры. Есть даже инкубаторы и пункты хранения продовольствия. А главное – у них имеется целая сеть подземных лабиринтов, которых нет ни на одной нашей схеме, поскольку они постоянно расширяются, удлиняются и тщательно маскируются. Людям за крысами никак не поспеть.
- Но почему, вы говорите, этих тварей так трудно убить?
- Они достигают полутора-двух метров в длину. И ста килограммов веса. Центнер витых, как стальной трос, мышц - попробуйте пробить их обычной пулей...
Проводник остановился у стены, в которой был проделан невысокий, в человеческий рост, ход. И приглашающе мотнул головой:
- Пройдёмте сюда. Сейчас вы увидите, какие коммуникации они тут себе устроили.
- А это не опасно? – осторожно поинтересовался представитель подрядной организации.
- Нисколько, - проводник шагнул в проделанный крысами ход. - Я же говорил: теперь они не рискуют соваться на верхние этажи. Так же, как и люди - на нижние. Сохраняют, как говорится, вооружённый до зубов нейтралитет.
Члены комиссии с опаской потянулись вслед за проводником. А он уже шагал вперёд, уверенно и бодро. И люди заторопились, боясь отстать: снова сбились в тесную группку, которая, ощетинившись лучами фонариков, запульсировала приободрённым шёпотом и - теперь уже увереннее - продолжила своё движение.
Ход петлял, раздваивался, вбирал в себя ещё какие-то более узкие ходы и лазы. Кроме того, он всё круче уходил вниз и постепенно расширялся.
- Как видите, они тут времени даром не теряли, - проводник провёл рукой в воздухе, призывая своих спутников убедиться в справедливости его слов. - Заметьте, всё это сделано крысами. Лабиринт, созданный ими, сложен, полон ловушек, тупиковых ответвлений и бог знает, каких ещё штук. Никто не сможет рассказать вам обо всём, но ходы тянутся глубоко в недра планеты, уверяю вас.
- Да, действительно, трудно поверить, что всё это сделали простые крысы, - протянул председатель комиссии.
- Простые? Ошибаетесь. В том-то и дело, что они не простые крысы. Они - мутанты. Радиация ли, электромагнитные поля или воздействие химических факторов - а может, всё вместе взятое оказало настолько мощное мутагенное воздействие на крыс, что они... перестали быть таковыми. Теперь это совершенно иные существа. Новый вид, не имеющий пока названия… Подобную гипотезу высказывают сегодня многие трезвые головы.
- А города? А склады? А эти... эти их инкубаторы? - не унимался председатель. - Откуда вы о них знаете? Кто их видел?
- Видели, - задумчиво ответил проводник. - Здесь ведь не я один работаю. В метрополитене теперь много народу. Да и не важно это. Я хотел сказать о другом.
- О чём же? - председатель оглянулся: он увидел, что его спутники чуть поотстали и, подняв над головой фонарик, призывно помахал им. - О чём вы хотели сказать?
- О том, что разум - понятие очень относительное.
- Нет, вы это всерьёз? Так вы полагаете, что крысы - разумны? - сказав это, председатель снова оглянулся. И с удовлетворением отметил, что его спутники ускорили шаг.
- Полагаю… - проводник говорил монотонно: то ли он устал, то ли беседа ему наскучила. - Что значит: полагаю? Это звучит слишком расплывчато. Вы возьмите и поговорите со смотрителями. С бойцами из санитарной службы. Со всеми, кому по роду своей деятельности часто приходится спускаться в подземелье... Они давно уверены в том, на что вы, живущие на поверхности, старательно закрываете глаза.
- Ну, уж это сказки, - усмехнулся председатель. - Бред больного воображения.
Он обратился к подошедшему сзади представителю подрядной организации:
- Разумные крысы. Как вы это находите, а?
- Ерунда, - поморщившись, безапелляционно отрезал его спутник, которого после чрезмерно плотного обеда мучила изжога, а потому он пребывал в скверном настроении и не имел расположения к дискуссиям умозрительного характера
- Вот и я говорю. Такого не может быть.
- А как же тогда - человек? – с ехидцей поинтересовался проводник. - Обезьяна тоже ведь не всегда была разумна. Аналогия очевидна.
- Да какие тут могут быть аналогии! Это же совершенно несопоставимые вещи, - в голосе председателя просквозили нотки раздражения. - Человек - это человек. Плод тысячелетней эволюции.
- А крыса?
- А крыса - это просто... крыса. И ничего больше. Вот начнём восстановительные работы - волей-неволей придётся всех этих тварей уничтожить. До самого низа, где бы он там ни находился… Тогда-то наглядно и убедитесь, что этим глупым тварям не тягаться с человеком!
- А знаете, - в голосе проводника послышалась усмешка. – Есть ещё одна гипотеза насчёт крыс, которая, на мой взгляд, способна проставить все точки над «и».
- Ну-ну, и какая же? – скептическим тоном отозвался председатель комиссии.
- Согласно этой гипотезе крысы – представители разумной цивилизации, которая гораздо старше человеческой. Платон обладал неверными сведениями: Атлантида не погрузилась в океанскую пучину, она ушла под землю. Точнее, её население. Скрылось в недрах планеты, спасаясь от преследования агрессивных двуногих варваров.
- Бред! – воскликнул председатель, коротко хохотнув. – Выдумка больного воображения! И чего только люди не насочиняют со страху. Надо же: крысы – потомки древних атлантов!
- Чушь собачья, - не преминул выразить своё отношение к сказанному и представитель подрядной организации. – Ваша гипотеза не выдерживает никакой критики. Если б крысиное племя сумело создать развитую цивилизацию, то уж наверное оно играючи управились бы с человеческим родом. С какой стати вашим высокоцивилизованным крысам страшиться этих, как вы выразились, «двуногих варваров»?
- Видимо, не всё так просто в истории, – заметил проводник. – Вот скажите, с какой стати Древний Рим пал под натиском немытых готов и вандалов? И почему множество могущественных империй покорилось диким ордам монголов и гуннов? Видите ли, все цивилизации дряхлеют. Возможно, для того, чтобы к ним снова вернулась способность к сопротивлению, необходима сильная встряска – или, если угодно, мутагенный фактор – наподобие того, который ныне имеет место на Земле. Радиация, знаете ли, штука непредсказуемая…
Его тирада повисла в воздухе. Никто не нашёл аргументов для возражений.
Некоторое время над группой людей царило тягостное молчание. Только шаги множества ног, обутых в подкованные ботинки старого военного образца гулко раздавались под потолком. Звуки шагов бились о шершавый камень, дробились, разлетались в разные стороны и опадали под ноги мелкой невесомой пылью.
Внезапный холодок пробежал по спине председателя комиссии.
- Чепуха какая-то, - прошептал он. И, протянув руку, коснулся плеча двигавшегося рядом представителя подрядной организации:
- Вам ничего не... Я хотел спросить, вы ничего не слышите?
- Да как будто... шорох какой-то, - тихо отозвался тот.
- Ох, не нравится мне это.
- И я что-то не в своей тарелке. Прямо по сердцу холодок…
Они оглянулись. И увидели, что люди позади тоже растерянно озираются по сторонам. Из-за их спин доносилось едва слышное шуршание. Словно там, позади, где-то далеко в переплетениях бесконечных лабиринтов, множество когтистых лап, крадучись, переступали по камню...
Они снова устремили взгляды вперёд. И только теперь поняли, что дальше идти некуда.
Впереди был тупик.
Лучи фонариков заметались, испуганными светляками запрыгали по полу, стенам, потолку - и, наконец, сошлись на широкой серой спине проводника.
- Вы даже не представляете, насколько ошиблись, - медленно проговорил тот. – Атлантида – не выдумка. Она сейчас вокруг вас.
С этими словами он обернулся.
На председателя, на представителя подрядной организации, на всех членов комиссии немигающе уставились его неумолимые крысиные глазки. Две крохотных чёрных бусинки с мерцавшими внутри холодными точками отражённого огня.


0

#3 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 02 июля 2009 - 17:47


№ 2

В плену у понедельника

Было уже десять часов утра, когда репортёр местной газеты Алексей Сундуков, наконец, проснулся. Сегодня ему не надо спешить на работу, так как шеф дал целую неделю отгулов, с условием, что Алексей напишет статью о влиянии Луны на деторождаемость в Южной Африке. Даже гонорар авансом выдал, что было не похоже на редактора. Деньги лежали в платяном шкафу, и Сундуков начал прикидывать, как лучше их потратить. Посторонний шум, внезапно раздавшийся в прихожей, насторожил его.
- Может, воры? - подумал он. - Весьма возможно. Как раз такое время, когда все люди на работе.
Вскочив с кровати, он схватил утюг и, как был, в одних трусах, выскочил в прихожую. У зеркала, висящего на стене, стоял незнакомец в трико и с перевязанной головой. При появлении хозяина гость повернулся. У Алексея выпал из рук утюг. Перед ним стояла точная его копия - двойник. Единственное различие состояло в том, что у двойника сиял под глазом синяк, была разбита губа и перевязана голова. В руках он держал предмет, напоминающий телевизионный пульт.
-Я сейчас всё объясню,- начал говорить двойник,- я это ты, но только
через неделю. Вот это,- двойник показал на пульт,- что-то вроде машины времени.
Всё о чём рассказывал двойник, было настолько невероятным, что Алексей растерялся, и объяснения странного собеседника не доходили до его сознания.
-Ты, конечно, мне сейчас не веришь. Я тоже сомневался, когда это всё
начиналось,- убеждал Алексея двойник,- но я тебе докажу. Вчера в редакции ты получил гонорар за будущую статью. А деньги ты хранишь в платяном шкафу в правом кармане пиджака.
У Сундукова мелькнула мысль:
- Надо перепрятать.
- А в субботу, - продолжал собеседник,- ты видел, как у парня в автобусе из кармана выпал сотовый телефон. Тебе напомнить, где он лежит?
Такие подробности, кроме самого Алексея, никто не мог знать, и
последние сомнения у него рассеялись.
- Что тебе нужно?- спросил он обречённо у двойника.
- Я хочу предупредить тебя, чтобы ты не наделал глупостей, которые совершил я. - И двойник начал свой рассказ:
- Я ничего не понимаю ни в параллельных мирах, ни в теории
относительности, но, уверяю, что всё это есть. И со мной происходит самое невероятное.
Неделю назад ко мне явился двойник, так же, как я к тебе, и передал мне этот пульт. При этом, он предупредил меня, чтобы я им не пользовался. Но я не послушал его. И всё, о чём он предостерегал меня, сбылось. Теперь только ты можешь прекратить это сумасшествие,- и двойник вложил пульт в руку Сундукова.
- На этом пульте семь кнопок, под каждой из которых находится буква, обозначающая день недели. Нажимать их можно по порядку, так как на нажатие в обратном порядке пульт не реагирует. Сегодня понедельник, значит, если ты нажмёшь кнопку "В", то переместишься во вторник и встретишься с двойником. А теперь нажимай на первую кнопку "П.", чтобы я мог вернуться домой, в своё время.
Алексею казалось, что он спит. Автоматически он нажал кнопку, на которую указал двойник. Гость растворился в воздухе, и Сундуков остался один с пультом в руках. Надев трико, он пересчитал деньги и спрятал их в прихожей в коробку из-под обуви.
Необычный гость не выходил у него из головы.
- Ерунда какая-то, - подумал Алексей. И тут же, чтобы подтвердить или опровергнуть сказанное двойником, он нажал на кнопку "В". Ничего не изменилось. Сундуков заглянул в коробку, где должны были лежать деньги. Деньги - на месте. Он пересчитал их.
Вдруг за спиной раздался шум. Алексей обернулся и увидел опять своего двойника, но теперь у него не было синяка и повязки на голове. Двойник бросился на Сундукова. Алексей машинально сунул деньги в карман и ударил двойника в глаз. Схватив пульт, он лихорадочно нажал на кнопку "С". Двойник исчез, но вещи, которые минуту назад висели на вешалке, были разбросаны по полу.
Сундуков заглянул в спальню и получил сильный удар под глаз. Отлетев в угол, он едва не уронил спасительный пульт. В прихожую ворвался двойник с синяком под глазом, но Сундуков успел нажать на кнопку "Ч".
В прихожей был идеальный порядок. Сундуков медленно встал и осторожно заглянул в спальню. На прикроватной тумбочке лежала рукопись.
Он начал её листать: это была статья, которую он должен был сдать в редакцию. Его внимание отвлёк звук открывающейся двери. Не дожидаясь, когда двойник войдёт в комнату, Алексей нажал кнопку "П.". Ничего не произошло. В комнате царила мёртвая тишина.
Только теперь Сундуков обратил внимание на то, что на пульте две буквы "П." и две - "С". Он попробовал нажать на первую "П.". Изменений не произошло. Рукопись лежала на месте, деньги - кармане. В прихожей тоже никого не было,
Алексей, расслабившись, почувствовал сильный голод. На кухне он
перекусил и, взяв пульт, нажал на следующую кнопку. Удар по голове свалил его с ног. Очнувшись, Алексей увидел двойника с подбитым глазом. В руке он держал доску для разделывания мяса. Рукопись рассыпалась по всей кухне.
Сундуков был до глубины души возмущён поведением двойника, а двойник нагнулся и выхватил у него из кармана деньги. Алексей ударил ногой обидчика. Тот, отлетев в дальний угол, при падении ударился головой о край стола. По лбу потекла кровь, но двойник вновь бросился на Алексея. Ничего не соображающий от страха Алексей запустил в двойника пультом. Пульт угодил нападавшему в лицо. Что-то перед глазами вспыхнуло, и Сундуков очутился в спальне. Весь этот кошмар мог бы показаться наваждением, если б не синяк под глазом.
- Пожалуй, после такого стресса нужно выпить, - подумал Сундуков и отправился в магазин.
Он лежал на кровати, рядом на тумбочке стояли бутылка водки и банка пива для полировки желудка. Алексей размышлял о превратностях жизни.
Проснулся он от шума в прихожей. Голова после вчерашнего ерша сильно болела. С трудом, поднявшись, он заглянул в прихожую и увидел, как двойник вытащил у него из коробки деньги и начал пересчитывать. Алексей бросился на непрошенного гостя и получил удар под глаз. Двойник отскочил в сторону и через мгновение исчез. Вместе с деньгами.
Ярость переполняла Алексея. Обшарив карманы всех вещей, висевших на вешалках в прихожей, он не нашёл ни рубля. Пришлось идти к соседу, брать в долг. По пути купив бутылку, Сундуков, вернувшись домой, снова напился.
Проснулся он рано. Осторожно заглянув в прихожую, он убедился, что там никого нет. Вещи валялись по всей комнате, как он вчера и оставил. Притаившись у двери, Алексей выжидал. Ждать пришлось недолго. Вскоре
он услышал, как крадущиеся шаги медленно приближаются к спальне, и из-за двери выглянуло лицо двойника. Что было сил, Алексей ударил по этой ненавистной физиономии.
Когда он вбежал в прихожую, двойник лежал в углу, зажимая рукой глаз , в другой руке был зажат пульт. Через минуту в комнате остался один Алексей. Осмотрев окружающий его кавардак, он решил навести в квартире порядок, и почти целый день потратил на уборку. Потом до глубокой ночи трудился над статьёй в газету.
Рано утром Алексея разбудил телефонный звонок. Редактор срочно вызывал его на работу. Сундуков, сложив рукопись в папку, кинул её на тумбочку у кровати и помчался в редакцию. Уладив все дела и обнадёжив редактора в том, что статья близится к завершению, он отправился домой. Перед самым домом у него мелькнула нехорошая мысль: "Кажется, сейчас его двойник упрёт рукопись?"
Как ужаленный, он рванул в квартиру, но рукопись уже исчезла.
Весь оставшийся четверг и пятницу Сундуков вынашивал план мести. В субботу с доской для разделки мяса он ждал гостя. Двойник, как всегда реализовался неожиданно. Он безмятежно что-то жевал на кухне, под рукой у него лежала рукопись. Алексей с размаху ударил двойника по голове.
отчего тот упал под стол. Листы статьи рассыпались по всему полу. Алексей нагнулся над противником и выхватил из его кармана деньги. В это время двойник лягнул его ногой. Не удержав равновесия, Сундуков упал и ударился головой о край стола. По лбу потекла струйка крови.
Алексей был готов задушить ненавистного двойника, он снова бросился на своего врага, но, получив по зубам каким-то предметом, вновь упал. В комнате что-то вспыхнуло, и двойник исчез. На полу валялся пульт. Во рту чувствовался солёный привкус крови. Губа опухла и кровоточила. Собрав рукопись, Алексей умылся, перевязал голову и переоделся в трико. Схватив пульт, он вышел в прихожую и нажал на первую кнопку с буквой "П.".
Слава богу, ничего не произошло. Алексей посмотрел в зеркало и ужаснулся: "Как же я с такой рожей пойду на работу?"
Шум за спиной заставил Алексея обернуться. Перед ним стоял двойник в трусах с утюгом в руке. При виде Алексея у двойника от удивления из рук выпал утюг.
- Я сейчас всё объясню,- начал Алексей…


0

#4 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 16 июля 2009 - 20:37


№ 3

Очередная встреча.

Смеркалось. Пятидесятилетний профессор Гришин, в пятницу после работы ехал на своей машине на дачу. Уже в самом конце пути он увидел необычное свечение, мотор у машины заглох, а освещение на столбах потухло. Только теперь учёный увидел самого виновника происшедшего – зависший в метрах сорока над автомобилем светящийся эллипсоид. Ни каких сомнений не было – это был инопланетный летательный аппарат. Он стал снижаться и приземлился в метрах тридцати от легковушки. Из него вышли невысокие (чуть больше метра) человекоподобные существа на двух ногах, с двумя руками, но несколько необычной головой. Их было трое. Двое из них направились к машине. Странно, но страх, появившийся у профессора после остановки двигателя автомобиля, прошёл. Более того, ему казалось, что с ним это когда-то происходило и он уже видел этих гуманоидов.
Между тем, один, из подошедших к его машине инопланетян, выжидательно взялся за ручку дверцы авто и уставился своими большими фисташковыми глазами на Гришина.
– Здравствуйте, профессор! - принял его мысль Гришин.
– Здравствуйте! – машинально ответил он, открывая замок дверцы, хотя знал, что пришельцам его устный ответ был совсем не нужен, так как его ответная мысль ими была уже получена. Такое общение очень экономило время на подборе слов и делало ненужным знание языков.
– Пройдёмте в сфероид, уважаемый, – принял он следующую мысль пришельца, помогающего ему открыть дверцу машины.
Гришин вышел из автомобиля и в сопровождении двух гуманоидов направился к третьему. С ним они взошли на низкую площадку перед светлой стенкой НЛО. И тут же оказались с той её стороны. Профессор так и не понял как это произошло: он не почувствовал ни какого движения эскалатора под ногами, ни заметил как отрылась и снова сошлась за ними стенка. Они прошли по освещённому ровным светом, необычной отделки коридорчику и оказались в овальном, довольно просторном для небольших пришельцев помещении. Его спутник лёгким движением руки придвинул к нему необычной конфигурации сиденье и на такое же сел сам. Гришин очень удивился легкому скольжению полукресел на одной тонкой изогнутой ножке и их устойчивости при сидении. Тут вошли ещё двое гуманоидов, как показалось учёному, это были его встречающие, хоть он и воспринимал их на одно лицо. Они расположились рядом на таких же двигающихся сиденьях.
Профессор вспомнил, что бывал здесь много раз, но всякий раз, выйдя наружу, ничего об этом не помнил.
– Позвольте узнать применяемый вами способ амнезии: это гипноз или химические препараты, так как я опасаюсь за свою память? С некоторых пор стали появляться люди с полной потерей памяти прошлого, – спросил он.
Гуманоиды плавно закрутили синеватыми ушами то в одну сторону, то в другую. Гришин вспомнил предыдущие беседы с инопланетянами. Он знал, что они так выражают свой смех и посмеиваются над его рефлексом общения – дублировать свою мысль голосом.
На свой вопрос он тут же получил ответ:
– Успокойтесь, профессор. Это достигается только внушением. По окончании нашей беседы вы не будете помнить только о ней и то до следующего сеанса. Но этот метод не всегда эффективен и многим людям удаётся восстановить в своей памяти контакты с нами. Нам же не время сейчас рассекречиваться, поэтому к некоторым личностям мы применяем химическое воздействие. Патология полного потери прошлого в этих случаях наблюдается у одного посетителя из тысячи.
– Согласитесь, коллега, – начал было речь Гришин, но спохватился, закрыл
рот и продолжил предложение в уме, – что и такой маленький процент погрешности негуманен.
– Полностью с вами согласен, но мы временно вынуждены это делать, так как нынче всё человечество Земли подвержено угрозе гибели, – был получен мысленный ответ.
– Нам бы хотелось детально обсудить операцию по забору лунного грунта не
с поверхности спутника Земли, а с его глубины. Именно об этом сейчас ведут речь средства массовой информации, – Гришин непонятным ему чувством ясно ощутил, что эта мысль исходила уже от сидевшего справа от него гуманоида.
– Но какое отношение это имеет к гибели землян? – мысленно удивился учёный.
– Проблемой гибели землян занимается коллега Дауаб, а я – собственной безопасностью Мауалов. В одной из наших бесед мы поведали вам о катастрофе нашего межгалактического корабля близ Млечного пути. По вашим меркам это было очень давно. На челноках и сфероидах нам удалось дотянуть до Солнечной системы, где была планета с атмосферой, за которой возможно скрывалась жизнь. Мы не обманулись в своих предположениях, но были разочарованы её низким уровнем прогресса. Так как технической помощи нам здесь ждать не приходилось, то мы обосновались рядом, обустроившись внутри Луны. Кратеры невидимой с Земли стороны Луны мы оборудовали для выхода и входа своих летательных аппаратов. Герметичность наших построек, внутреннее озеленение, добыча из внешней среды, производство химическим путём, очистка и обогащение позволяют нам почти не завозить воздух с земли. Нам остаётся только ждать когда ваша цивилизация достигнет высот науки и техники. Тогда мы сможем построить новый корабль и вернуться на Мауал. Много значимых открытий нам удалось передать вам во время подобных бесед, причём «автор» научной идеи не подозревает о плагиате и уверен, что этот труд – результат его гениального вдохновения. Чтобы избежать возможного повреждения герметичности нашего лунного городка, нам необходимо знать район и глубину бурения вами Луны для забора грунта на исследование.
Беседа продолжалась ещё некоторое время. Затем гуманоиды проводили Гришина до его машины, открыли перед ним дверцу и, тепло попрощавшись, закрыли её. Из предыдущих встреч профессор знал, что приземления инопланетяне осуществляют довольно редко, телепартируя гостей на борт и обратно с помощью лучей. Ему было приятно, что он заслуживал у пришельцев такого исключения. Он завёл мотор и, сделав коллегам прощальный знак рукой, тронул машину с места. Через минуту он уже ничего не помнил о встрече с инопланетянами. Поставив машину в гараж, он вошёл в дом. Его встретила взволнованная жена.
– Володя, мы с соседкой видели НЛО и довольно долго наблюдали за ним!
Ты чуть-чуть опоздал – оно совсем недавно улетело, – возбуждённо рассказывала жена.
– Перестань, Нина. Ты же знаешь, что я в эти сказки не верю. Или у вас с соседкой были галлюцинации, или за НЛО вы в темноте приняли какой-нибудь самолёт, воздушный шар, метеозонд, дирижабль или ещё что-нибудь в этом роде, – отмахнулся от неё профессор.


0

#5 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 11 августа 2009 - 15:26


№ 4

Переселение.

Кайлерон давно этого ждал этого часа. С того самого момента, когда старый Петрокл, наблюдающий за небесными сферами, предупредил о надвигающейся опасности. Виновато улыбаясь, астролог пришел на совет вершителей и буднично сообщил - по направлению к Земле движется метеоритный поток. Что столкновения неизбежно, что многие камни огромны и не сгорят в атмосфере, что их город находится на прямой траектории движения метеоритов, и, что только вершители со своей способностью отражения могут хоть как-то попытаться помочь!
Не вышло!
Они стояли, взявшись за руки, плечом к плечу, маленькая горстка людей – по кругу, на краю главной башни. Остальные с ужасом и надеждой смотрел на них снизу вверх.
И точно также снизу вверх, с ужасом и надеждой, Кайлерон смотрел на огненный камнепад. Метеориты вспыхивали в безоблачном небе, ослепительно красиво неслись вниз, чертя за собой тугие хвосты из черного дыма, многие таяли, исчезая. Но вот одна из этих огненных вспышек, крупнее остальных, ударила в сферу и острой болью отозвалась в голове Кайлерона. И тут же еще одна! И еще! Петрокл не ошибся. Поток шел на город!
Выстоять! Выдержать! Другого пути нет! Они – вершители! Хозяева мира! Они справятся! Кайлерон держался и верил. Верил до последнего момента! Даже когда стоящий рядом Аткинс сдавленно вскрикнул и осел, выдернув свою руку из общего круга, он подхватил падающую ладонь и вновь поднял защиту. Невзирая на боль, на слабость, на пелену, застилавшую глаза.
- Нет! – отчаянный крик вырвался из груди и тут же растаял в грохоте падающих глыб.
Сфера исчезла. Кайлерон глянул вниз.
Метеориты громили город. Сминали здания, крушили стены и улицы. Повсюду занимались пожары. Царила паника. Люди бежали, спотыкаясь, падая, давя друг друга. Многие по-прежнему с надеждой всматривались в небо. Глупые! Он знал, что надеяться не на что. Вскочил в ближайший исправный фиер и бросился вниз. Попытаться спасти хотя бы мать и Никею. Укрыться втроем, переждать! Прятать троих намного легче, чем укрывать собой тысячи!
Он несся так, что встречный поток выжимал слезы из глаз. Быстрее! Главное, успеть! Ловко уворачивался от падающих камней, зажимая рот, задыхаясь от пепла и пыли. Плохо, но это лучше, чем ничего. Вот только глаза… Он уже почти ничего не видел.
Дикая дрожь содрогнула землю. Один из самых крупных метеоритов попал в высокое серое здание центральной энергоподстанции. Столб пламени взметнулся на его месте, а следом ударил взрыв. Все! Это конец! Он скорее почувствовал, чем увидел, чудовищную волну, вздыбившуюся над горизонтом.
Кайлерон едва успел из остатков сил создать защитное поле.
Свет! Ярчайший, выедающий глаза! А следом обжигающий ураган пронесся над умирающим городом, сминая все на своем пути, ударил в фиер, и тот разлетелся на тысячи осколков прямо в полете. Кайлерон рухнул в месиво из бетона, стекла, песка. Держать! Держать поле! Град камней и грязи застучал по прозрачной сфере. Долго, очень долго! Громадный валун со всего размаху врезался в тонкую защиту и отскочил. Кайлерон вскрикнул, сил не осталось! Острая боль пронзила затылок. Держать! Держать! Теряя сознание, чувствуя, как рвется сфера, из последних сил, он рванул энергию взрыва на себя. Все! Теперь вон из этого тела!
Это было абсолютное новое знание, только вчера вычитанное из древней книги. Будь что будет! Маленький сияющий шар возник над раздавленным телом. Кайлерон ослеп, оглох, лишился всех своих чувств, но он был жив! Его знание осталось с ним, а это главное! И падая в пучину моря вслед за гибнущим городом, вершитель верил, что он спасется, выкарабкается, во что бы то ни стало!

Нельсон стоял на капитанском мостике, пристально вглядываясь в туманную сизую даль. Море было спокойно. Бурые волны плескались за бортом рыболовецкого траулера.
Внизу на палубе негромко переговаривалась команда. Старый, вечно простуженный Илли натужно кашлял. Давно бы отправить на покой старика, но Нельсону было известно, что никто лучше Илли не знает здешнего моря. Тот так давно ходил в этих местах, что легко мог ориентироваться в любой шторм и любую непогоду. Кто-то негромко пел, кто-то чертыхался.
На мостик неслышно поднялся Оссолен, штурман и первый помощник.
- Сегодня еще будем забрасывать, капитан?
Нельсон задумался.
Последнее время им не везло. Уже неделю «Дикарь» в море, а еще не одного косяка не попало в их сети. Давно такого не было.
Нельсон имел славу лучшего капитана на побережье. Редкое судно забиралось также далеко и могло находиться в море так долго. Но зато, еще ни разу им не пришлось возвращаться без улова.
- Попробуем. Командуй, Солли.
Штурман исчез также бесшумно, как и появился, словно растаял в наступающей мгле. Спустя мгновенье его голос раздался уже внизу.
- Поднимай!
И следом скрип лебедки, стук багров, хриплые отрывистые реплики.
- Куда прешь!
- Черт!
Да, люди устали. Нервы у всех напряжены. Большинство давно мечтает оказаться на берегу, поближе к теплой постели и холодному пиву.
Нельсон знал, что многие из команды считают его одержимым, рискующим на старом траулере оставаться в море по месяцу, а то и по два. Правда, высказать это в лицо капитану никто из них не рискнул бы. До сих пор все помнят историю, когда Нельсон, рассвирепев, выбросил Эллисона в ледяную воду. Бедняга едва не утонул.
Легкая усмешка тронула его губы – да, он бывал суров и скор на расправу. Если нужно - поймает и разделает кого угодно, даже самого черта. Но на этот раз даже и черт не шел в его сети.
Он вспомнил, как в детстве с замиранием сердца слушал рассказы бывалых рыбаков о морских приключениях. О чудовищах, живущих в неведомых глубинах и изредка поднимающихся к поверхности, чтобы напасть и сожрать ничего не подозревающих людей. О кораблях-призраках, неожиданно вырастающих перед кормой в самый разгар шторма и таранящих суда. О русалках, говорят, что одну из них издали, видел Илли и с тех пор ищет ее, поэтому и таскается в море, хотя давным-давно мог бы сидеть в портовом трактире и греть свои старые кости. О сокровищах, спрятанных на дне. Иногда в рыбьих брюхах находили старинные золотые монеты, и каждая такая находка все больше и больше распаляла желание легкой наживы.
Одну монету однажды нашел сам Нельсон. Вслед за косяком сельди в сети попала маленькая акула. Чего только не было в желудке прожорливой хищницы! И среди камней, обрывков снастей, поплавков, алюминиевых банок – всего этого хлама, вдруг неожиданно мелькнуло что-то круглое, маленькое, потемневшее, заросшее слизью и тиной. Нельсон тогда поскреб кружок ножом и увидел золотую монету. Странную, неровную, погнутую, с неизвестными письменами по краю и удивительным, ни на что не похожим рисунком. Он как-то сразу понял, что в его руки попало настоящее сокровище. И скорее всего очень и очень древнее.
Пытаясь определить возраст находки, он возил его в город, в антикварную лавку. Антиквар так ничего толком и не сказал, но предложил большие деньги за эту вещицу.
Нельсон не продал. Деньги всегда можно заработать. Пока в море водится рыба, с голоду он не умрет, а монета, видимо, и впрямь большая редкость.
Где раздобыла ее глупая акула? На каких неведомых глубинах? А может она доплывала до развалин загадочной Атлантиды? Такие слухи тоже ходили среди рыбаков. И Нельсон, изредка доставая монетку и сжимая ее в руке, ловил себя на мысли о древнем городе.
Скрип лебедки вывел его из раздумий. Черт! Он и не заметил, как стемнело. Команда вытаскивала тяжелые, намокшие сети.
Нельсон склонился, жадно всматриваясь в темноту. Пустые. Опять пустые…
Неужели на этот раз они вернутся без улова? Ну нет! Не бывать этому! Даже если придется болтаться в море всю оставшуюся жизнь…


Кайлерон давно привык к этому состоянию. Состоянию небытия. Время остановилось вокруг сферы лежащей под толщей воды в глубине океана. Вокруг была смерть, тишина, пустота. Но огромной энергии атомного взрыва еще хватало на поддержание жизни чистого разума. Без глаз он не страдал от темноты, не имея слуха, его не раздражала тишина, и только вынужденное бездействие бесило и угнетало. Поначалу его мучили воспоминания. Он думал о матери. Как она умерла? Попала под удар метеорита? Сгорела заживо, когда взорвалась подстанция? Или погибла на улице под ногами обезумевшей толпы. А Никея, что стало с ней? Шаловливой красавицей, которую он так любил целовать? Горечь была почти ощутимой, она убивала и разъедала душу. Если бы он мог, то, наверное, завыл бы от боли. С течением времени многое забылось, стерлось из памяти. Осталось только ощущение собственного бессилия. Чтобы вырваться из этих оков, нужен был толчок, хоть что-то, что могло бы ему помочь, но вокруг не было ничего. Абсолютно ничего. Кайлерон отчаялся и впал в состояние нирваны. Изредка он приходил в себя и понимал, что опять ничего не изменилось.
Однако атланты умели ждать. Терпение – главное, чему всегда учили вершителей. Но даже у Кайлерона, вершителя первого порядка, запас терпения был на исходе, как и запас энергии для поддержания жизни. Зачем все это? Зачем? Лучше бы он погиб вместе со всеми, чем вот так медленно умирать, чувствуя, как жизнь по капле просачивается мимо.
Неожиданно резкий толчок вывел его из состояния равновесия.
Он вдруг ощутил холод. Холод! Давно забытое чувство.
Не может быть! Кайлерон попытался собраться с силами. Вспомнить бы как это делается. Мысленно принялся ощупывать пространство, пытаясь понять, что происходит.
Вот оно! Большая уродливая рыба, невесть как заплывшая на огромную глубину и проглотившая маленькую блестящую сферу.
Кайлерон вздрогнул и впервые за тысячелетия расслабился.
Рыбину выгнуло спазмом.
Он медленно пошевелил плавниками, заново привыкая к движению, к реальной жизни, к своему новому телу. И рванул вверх. Скорее! Узнать, что стало с миром! Он и так слишком долго ждал!




Люди роптали. Уже два месяца их болтает по всему заливу! Разве нельзя рыбачить неподалеку от берега? Все устали и соскучились по своим семьям. Пора возвращаться. Пусть даже и с пустым трюмом! Все чаще и чаще то один, то другой, потерявший терпение член команды, высказывал это Оссолену. Все чаще и чаще, на палубе вспыхивала грубая брань и даже драки. Вспыльчивый тральщик Янкель с такой силой толкнул своего напарника, что тот едва не улетел за борт. Правда, потом сам долго потирал место оплеухи, которой успокоил его Оссолен.
Штурман знал, что скоро их этим не угомонишь. Честно говоря, он и сам был бы не против ступить на твердую землю. Но как сказать это Нельсону?
На капитана страшно было смотреть. Свирепый, одержимый, он гнал маленький траулер все дальше и дальше. Его не пугала непогода. Казалось, он не чувствовал усталости, и люди, глядя на такую железную выдержку, тоже стискивали зубы, вновь и вновь забрасывали сети в мутную холодную воду. Скорлупка судна, небольшая команда – одни против стихии и неудачи. Впрочем, Нельсон умел подбирать себе экипаж, других бы море уже давно сломало.
В конце концов, Оссолен, подстрекаемый измученными людьми, решился подойти к капитану.
- Капитан, нужно возвращаться!
- Нет!- Нельсон был зол.
- Но все устали, у нас кончается питьевая вода.
- Я сказал нет! – рявкнул Нельсон и в его глазах запрыгали бешеные искры.- Я не вернусь в порт без улова! Спускайте сети!
Оссолен круто развернулся и ушел готовить спуск, зная по опыту, что спорить с капитаном в таком состоянии бесполезно.
Люди были злы, они почти три недели болтались в море следом за косяками, но в трюмах по- прежнему было пусто. С остервенением, забрасывая в сотый раз, все переругивались осипшими голосами.
Словно суровые морские боги прокляли их за неведомые грехи.
Оссолен с каменным лицом стоял у штурвала. Он чувствовал, что если и на это раз не удастся ничего вытянуть, на траулере вспыхнет настоящий бунт.
Все ждали, с надеждой всматриваясь в темную воду. Наконец начали поднимать. Лебедка натужно скрипела, метр за метром вытаскивая тяжелую намокшую сеть. Насос работал подозрительно быстро. Рыбы не было. Пока на последнем метре не показалось нечто странное, страшное, запутавшееся в сетях.
- Поднимай,- крикнул Нельсон,- Быстрее!
Илли, стоящий у лебедки, подтянул снасти повыше и осторожно опустил на палубу то, что они поймали.
Люди сгрудились вокруг своего непонятного улова.
Огромная рыбина, грязно-бурого цвета, с зубастой пастью, корявым наростом на голове, задыхалась на палубе.
- Церерия,- прошептал Оссолен,- я и не знал, что они поднимаются из глубин так высоко.
- Морской дьявол!- Выдохнул Илли.- Мы поймали морского дьявола! Дурной знак!
Остальные молчали, разглядывая диковинное существо. Рыбина выгибалась дугой, билась, едва не проламывая доски, подскакивала, сослепу натыкаясь на снасти. Дико было смотреть на эти конвульсии. Люди стояли, молча, завороженные безумной пляской. Наконец она затихла.
Нельсон подошел ближе. Видимо суровый морской бог все же наказал его, послав это вместо улова.
А может? Сердце вдруг замерло от отчаянной надежды. Если в брюхе обычной акулы он нашел свое бесценное сокровище, то, что же может скрывать в себе этот монстр?
Он вынул нож, присел на корточки, осторожно, с опаской дотронулся до чудовища. В следующую секунду капитана передернуло как от удара электрическим током. Тело скрутило жутким спазмом, боль пронзила каждую клеточку. Жуткий крик вырвался из горла.
Люди взвыли и бросились врассыпную.
- Что с вами, капитан?- Штурман первым пришел в себя и подхватил Нельсона. Положил его голову на колени, попытался привести в чувство.
Спустя минуту тот открыл глаза и Оссолен вздрогнул, наткнувшись на абсолютно чужой ненавидящий взгляд.


Все! У него вновь было тело! Человеческое тело! Грубое, несуразное, полуотравленное какой-то химией, но свое! Он вновь мог видеть цвета и краски, вдыхать свежий воздух, чувствовать на коже холодок ветра и капли воды. Кайлерон заметил, что лежит у кого-то на коленях и этот кто-то с тревогой заглядывает ему в лицо. Что же, пора показать кто теперь здесь хозяин! Он рывком поднялся на ноги, выпрямился, обвел жестким взглядом притихших людей. Старые знания, умения вершителей будоражили кровь и требовали выхода. Он ничего не забыл! Настало время перекраивать этот мир под себя…


0

#6 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 27 августа 2009 - 00:46


№ 5

Алый

Краски из этого мира ушли давно. Настолько давно, что само понятие красочности практически исчезло из языка и умов жителей этого мирка. Остались лишь смутные легенды о временах, когда небо было не таким. Просто не таким и всё. А каким оно было - они не знали. Просто забыли слова о цветах.
Мир был серый. Все оттенки серого наполняли его и были сутью его. Серой сутью серого мира. Свинцовые небеса над бескрайними полями цвета праха. А может, это и был прах старого мира, каким-то чудом удержавшийся в этой реальности после неведомой катастрофы бытия? Никто не знал, история не сохранила этого. Да и история была серой, ибо, что может быть интересного в бесцветном мире. Ничего. Серость обволакивала всё - умы, небеса, глаза, души. Всё.
А еще были Алые. Они не были серыми, и это было великое их отличие от всего сущего под этими небесами. Ибо имя свое они получили за то, что были одеты в одежды, которые были не как у всех. О, нет – они были такими, такими… Иными. Алые одежды – так называли свое одеяние Алые.
Самих Алых никто не видел в лицо, оно было вечно скрыто в глубинах клобука, надежно надетого на их головы. А полы их одеяний свешивались далеко позади них, метя пол. И кто-то мог бы сказать, что это были рясы, да никто уж и не помнил это слово. Как и то, что Алый – это цвет. Один из мириадов оттенков сущего, которыми одарены многие колыбели жизни в бескрайнем пространстве многомерного континуума. Многие, но не этот.
Когда появились Алые – никто и не помнил, даже история не сохранила этого. А ведь должна была, слишком невероятны они были в этом мире текучих теней. А, может, они были тут с момента сотворения, кто бы знал. Кто бы знал. Это была загадка, которую никто не хотел разгадывать. Не хотели, потому, что просто сторонились и боялись их. Боялись иного, веявшего от этих сгорбленных фигур в невероятного цвета одеждах. Одеждах, которые, казалось, высасывают всё из тебя, стоило оказаться рядом с их обладателем. Ведь стоило приблизиться к ним, и даже серое становилось не серым, а просто мертвым. Мир становился призраком, мороком, в котором жизнь напоминала о себе лишь бешеным стуком сердца в груди.
Алейя была странным ребенком. Странность её проявилась сразу, как только она появилась в этом мире, громко взывая к тяжелым небесам всей силой своих маленьких легких. Слишком странен был ее живой взгляд для новорожденной. Взгляд, полный жизни, хоть и серый, как у всех остальных, но какой–то... Какой-то блеск, на грани ощущений, присутствовал в ее глазах, и те, кто встречал ее в этом мире, на миг замерли, погрузившись в этот взор. Взор только что рожденного беспомощного существа, полного желания жить. Жить! И дали ей имя, замирая от собственной смелости – Алейя. Не Алая, но и не просто ребенок. Дитя, чей взгляд на мир был иным.
Взгляд ее, может и был иным, но ребенком она росла таким же, как и все. Озорным в меру, любопытным, по-детски мудрым, да и каким еще может быть ребенок. Но, бывало, она замирала в какой-то отрешенности и взгляд ее, казалось бы, пронизывал окружающее, словно искал его тайную суть. Суть, которая пряталась за этим покровом теней, окутавшим этот мир некогда. А еще она рисовала. Да.
Она рисовала! Это было что-то утерянное, что-то забытое в этом богами забытом мире, и, когда она брала кисточку в руки и ваяла, вся округа собиралась вокруг нее и молча наблюдала за тем, как из-под кисти появляются до боли знакомые картины окружающего мира. Знакомые - да, но иные. Алейя меняла оттенки и тогда знакомые вещи и места превращались во что-то неведомое, будто бы что-то меняло их, вытягивая скрытую сущность наружу. Но, странного ребенка не удовлетворяли ее картины. Дорисовывая, она часто плакала от бессилия и чувства чего-то несбывшегося. Чего-то скрытого от нее, что она, как это часто присуще всем детям, хотела всей своей душой. Здесь и сейчас. Но этого не случалось.
И она рисовала, рисовала, рисовала. Серые стены городка, в котором она жила, вскоре стали не стенами, но продолжением этого мира. Зеркалами, в которых отражался другой мир. Серый, но не такой – более яркий, более светлый, более живой. Другой. Как Алые. А те часто приходили к этим стенам и вглядывались в них, словно тоже искали что-то. Что они там искали, никто не знал, но было видно, что и они не находили там чего-то важного для них. Иногда они подходили к Алейе и молча отбирали у нее кисть, разглядывая краску на мягком перьевом конце. И тогда ее охватывала дрожь, страх пронизывал ее существо. Страх, что кисть – часть её души сейчас заберут и она больше никогда, никогда! не сможет создавать миры на стенах.
Как это случилось – никто не знал. Не бывало такого в этом мире, полном праха. Серый пепел устилал землю мягкой пеленой, серый прах окутывал стены, давным-давно съев все углы и выступы. В этом мире просто невозможно было пораниться. Не – воз – мо - жно. Но, это все же случилось. Может злой рок, а может гримаса фортуны. И Алейя разглядывала свою руку, по которой, медленно набухая, скатывалась капля чего-то иного, не серого. Алого. Алого! Алого!!! И в ней что-то взорвалось. Крепко сжимая кисть, она устремилась к своим стенам, прячась по пути от сгорбленных фигур в рясах. Фигур, которые всё чаще появлялись возле её зеркал мира, как она их называла. Что-то подсказывало ей, что их надо избегать в этот миг. Миг катарсиса. Миг видения.
Её нашли лишь на другой день. У стены, с измочаленой кистью в маленькой руке. По другой руке все еще сбегали капли ее Алого. Стекали из раны, которой она старательно не давала закрыться тупым концом кисти. А на стенах цвели алые цветы. Цвели под алеющим в розовом небе солнцем, и лучи его, казалось, вырывались наружу прямо в этот мир. И там, куда падали лучи, мир становился другой. Толпа, молча и недоуменно смотрела на алый цветок, распустившийся напротив стены, не понимая того, что видит. Алый пришел в этот мир, но они не видели. Еще не видели. Но свет нарисованного чистой кровью Солнца добирался и до их глаз. И в них что-то проснулось. Что-то. Что-то. Не серое. Иное. Настоящее.
Алых больше никто не видел. Нашлись лишь их плащи в опустевших жилищах. Не Алые, а уже серые, плащи, истекающие тенями. Но тени эти, выползая из их проклятых домов - сгорали. Сгорали под яркими лучами Солнца. Уже не нарисованного, нет. Настоящее Солнце пришло в их мир после долгой ночи и принесло с собой все цвета.
И лишь одна не смогла увидеть его. Та, которая призвала его, отдав всю себя этому миру.


0

#7 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 14 сентября 2009 - 17:56


№ 6

Трансплантация сознания

Посвящается всем, кто это пережил,
а также тем, кто поймет.


Матвей лежал поверх высокой двуспальной кровати, накрытый тяжелым и чересчур жарким одеялом, всеми участками своей кожи ощущая прикосновения уже не совсем свежего, но еще довольно сносного и чистого постельного белья. Чуть левее и едва не дотрагиваясь до его руки лежало женское тело с длинными и, как казалось, весьма приятными на ощупь волосами на голове. Можно было подумать, что тело мертво, но в действительности это было далеко не так - тело дышало и даже трижды пыталось обнять Матвея, которому, впрочем, удавалось, пусть и не без труда, увернуться. Матвей не знал наверняка, чего можно ожидать от обнаженных женских рук и потому держался поодаль. Поворачиваться было страшно, но, скосив глаза, он успел разглядеть лицо незнакомки; это несколько успокоило его - лицо оказалось знакомым или, по-крайней мере, не единожды виденным, хотя все равно каким-то посторонним.

Матвей совершенно не помнил, как попал в эту маленькую, не более чем на 27 кубических метров комнату, единственным "украшением" которой была кровать, занимающая собой столь обширную площадь, что становилось неясно, каким чудом в контур стен были втиснуты два стула, тумбочка, старый пылесос и чем-то туго набитый мешок, из тех, в которых запасливые люди хранят сахар или муку. Матвей никогда прежде не видел и даже не знал о существовании таких миниатюрных пространств, но догадался, мысль неприятно обожгла его разум, что находится в индивидуальном мирке, обнесенном со всех сторон защитными перегородками. Наверняка такие же перегородки были и в его мире, но он ни разу не натыкался на них, может оттого, что его мир был несравнимо больше, а может просто не обращал внимания... Больший ужас нагнетала перегородка над головой - такой точно не было в мире Матвея; она держалась в воздухе и почему-то не падала, согласно закону притяжения, открытому на прошлой неделе.

Матвей оказался здесь абсолютно неожиданно - не произошло ничего, просто одна из неисчислимых точек атмосферы вывернулась и раздулась до размеров незнакомого мира, плотно обволокла Матвея. Раньше подобное тоже случалось, но тогда все было по другому, и миры, куда он погружался, пусть и не вызывали в памяти радужных чувств, все-таки представлялись не столь отвратительными и более удачно устроенными.

Раздражала темнота, скрадывающая все цвета, а может и напротив дарящая очертания и иллюзорную видимость предметам, незаметным при обливании их светом. Даже сам воздух, чуть заметно колышащийся от неизвестной прохладной силы, зарождающейся у стены, наполовину прозрачной, в отличие от остальных, сквозь которую видна была вогнутая черная поверхность, крапленая белыми точками, имел довольно неприятный серый цвет со слабой примесью желтизны. Матвей глубоко вдохнул - воздух, самый обычный, не имеющий постороннего привкуса, показался ему настолько противным и инородным, что его едва не стошнило. Вдруг он зацепился за чувство, сию же секунду выродившееся в неопровержимое знание того, что этот мирок-коробка и все его окружающее существовало всегда, одновременно с тем большим, светлым и многокрасочным миром, средой его каждодневного обитания. Миры существовали параллельно, независимо друг от друга и взаимно необозримо. От появившейся злополучной мысли Матвея передернуло. Он понял, почему провалился безо всяких на то веских причин и не успев сообразить, что произошло, на эту кровать, под это жаркое одеяло, в смущающее его соседство с существом, жаждущим объятий, - просто наступила темнота. Темнота скрыла тот, обыденный мир, а поверх него проявился, став реальностью, мир неуютный и чужой. И вовсе не Матвей перенесся из одного мира в другой, а миры поменялись местами в Матвее.
Побег был невозможен по причине незнания, что расположено за границами этого мира; весьма вероятно, что там прекращало свое существование все, что могло существовать, - и это привело бы к гибели. Бесконечен только Космос, соседство миров бесконечным быть не может и непременно где-нибудь обрывается. Матвей знал об этом не понаслышке - однажды он выпрыгнул из мира несовершенных каменных переплетений, одетый в грубую грязную одежду и жесткий головной убор - это единственное, что осталось в памяти от того мира - , на секунду застрял в пустоте, в которой не было, да и, пожалуй, быть не могло миров, но тотчас немыслимой силой был отброшен в неизвестный мир, белый и пахнущий неприятно из-за кругло-твердых и жидких веществ, хранящихся тут же в банках. Сила, подействовавшая на Матвея, принесла ему немало физических страданий и вынудила выносить общество людей в белых нарядах довольно продолжительное время... Больше совершать таких ошибок не хотелось и Матвею ничего не оставалось, как лежать в ожидании.

Прошло не многим менее получаса. Знакомая незнакомка плавным движением положила свою теплую нежную руку на грудь Матвея. Он не предпринял никаких попыток сопротивления, ему попросту было безразлично; словно окутанный паутиной, Матвей погрузился в состояние, при котором становится нечеткой и еле заметной грань между практически бездвижной и неизменяющейся на протяжении уже долгого времени действительностью и чуть зачавшейся иллюзией. Женская рука ни мало не нарушила его покоя, напротив, ее прикосновение превратило все вокруг в нечто мелочное, незначительное и до приторности пустяшное, что...

Внезапно исчезла кровать, исчезло жаркое одеяло, исчез даже серо-желтый воздух - все, все, окружающее Матвея Исчезло, попросту распалось в сознании. И теперь он чувствует, как ветер упорно тычется ему в лицо, а во все стороны растекается цветастая свобода, безудержная, безо всяких перегородок... Матвей скачет на черном, сравнимым разве что с антрацитом, мускулистом красавце-коне по безбрежному пшеничному полю, а из безупречной синевы неба выглядывает своим единственным глазом довольное Солнце. Сердце, счастливое и будто ожившее после зимней спячки, радостно подпрыгивает в груди...

Вот Матвей уже сидит на скамейке в старой аллее и пытается ухватить рукой плывущий в пространстве красный кленовый лист, мелкой искоркой отсоединившийся от ритуального пожара по-имени Сентябрь. Рядом - человек, совсем не знакомый, но Матвей знает, что это его лучший друг, пусть и не такой, каким было бы привычнее его видеть. Друг говорит что-то, но запомнить не удается, да и зачем, смысл здесь имеет лишь сама жизнь, сиюминутная и не имеющая привычки оборачиваться назад.

Подходит красивая, умопомрачительная девушка, Матвей берет ее на руки, и они летят. Как оказалось, летать было совсем не сложно, нужно было только неспешно, но довольно скоро перебирать в воздухе ногами, как при езде на велосипеде... Это был тот привычный мир, полный счастья, безмятежности и оголтелой воли, приятно свербящей в затылке.

Только теперь Матвей понял, что окончательно и бесповоротно проснулся.


0

#8 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 29 октября 2009 - 20:59


№ 7

Семья

Звонок Артура был, как всегда не кстати. Теперь весь синтез начинать сначала. Я попыталась унять рвущееся наружу раздражение и успокоиться. Ученый должен быть абсолютно спокоен и сконцентрирован на успех. Глубокий вдох, еще один… Блин! Пришлось резко вскочить и сделать круг по лаборатории. Всюду царил порядок и исключительная белизна. Я не терпела чего-то бессистемного и иррационального, будь то не вымытые колбы, стоящий не на месте стул или капля реактива, соскользнувшая на пол. Сегодня все было идеально, по крайней мере, до звонка… Ну, неужели этот ленивый идиот не может съездить один? Зачем вообще пригрела это условно разумное существо? Права была мама, когда говорила, что мы можем делать все, что делают мужчины, но избавиться от них полностью не в нашей власти. «Хватит распускать нюни! Чтобы вернуться к работе, надо сначала решить незадачу со своим самцом» - решила я и, скинув белый халат, вышла на улицу.

- Почему так долго? Он должен скоро выйти! - плаксиво запричитал Артур, завидев меня.
Я ничего не ответила, лишь кивнула, подтверждая, что он замечен и услышан. Многие коллеги-химики, мне завидовали. Муж красавец – высокий, хорошо сложенный блондин с выразительными голубыми глазами, в которых плещется жизнелюбие и пытливое любопытство. Конечно, я не хочу сказать, что он чем-то занимается. Упаси боже! Если мужиков допустить до важных занятий, так они весь мир взорвут. Я усмехнулась промелькнувшим мыслям и строго взглянула на мужа:
- Артур, сколько раз я просила не звонить мне на работу?
- Прости, просто я подумал, что ты тоже должна здесь быть, - виновато пробормотал он и, уткнувшись взглядом в пол, тихо добавил. - Это ведь наш ребенок!
Я удивленно вскинула голову. Неужели мне послышались тихие нотки осуждения в его голосе? Лицо Артура оставалось спокойным и смиренным. Все, как и положено, но в душе нарастала непонятная тревога. Видимо, именно поэтому я решила объясниться:
- Мы бы с ней увиделись дома, после того, как я вернулась с работы.
- Да, конечно. Прости. Я не подумал. - Его глаза излучали раскаяние и молили о прощение. Они у него были такие ясные и трогательные, что внутри что-то защемило… Наверное, у девочки будут его глаза.
Моя дочка! Сердце радостно запрыгало в груди и с удвоенной силой погнало кровь по сосудам. Я почувствовала, что мои щеки заполыхали, а в глазах предательски защипало.
- Ты плачешь? - громко воскликнул Артур.
Лирический настрой, как рукой сняло.
- Тише, - угрожающе прошипела я и обеспокоено огляделась по сторонам. Никого рядом не было, только несколько представителей мужского пола ждали своих детей, стоя у стойки регистратора. - Никогда. Слышишь. Никогда не поднимай голос.
- Но ты плакала, - еле слышно сказал он.
- А мне положено! Женщине разрешается плакать перед появлением ребенка, - твердо ответила я и, развернувшись, последовала в зал встречи.
«Больше нельзя допускать того, чтобы чувства выскальзывали наружу. Это недостойно женщины, принадлежащей к первой ступени!» - решила я, пытаясь сосредоточиться на чем-то полезном, но на ум, как назло, ничего не приходило кроме вопроса: «Сколько ей лет?». Так, мы сдали яйцеклетку и сперматозоиды в центр оплодотворения четыре года назад. Значит, ей должно быть три года. Хороший возраст. Самый раз. Уже и проблем почти нет. Блин, только вот директор центра что-то говорила о том, что надо детей забирать до полутора лет! Ну, думаю, она простит. Все-таки в одном институте учились.
Артур шел следом, я слышала его мягкие шаги. Он всегда был тих и добр, грациозен в каждом движении и не надоедлив в своих чувствах. Не зря из всех претендентов, представленных в лагере, я выбрала его. Что-то особенное было в нем и в чудесных глазах цвета неба. Воспоминания с силой навалились на мое сознание, и ничего не оставалось, как подчиниться им, и прожить еще раз те мгновения.
-//-
Было раннее промозглое утро сентября. Автобус переваливался на ухабах, подобно упитанной утке, и натужно хрипел пробираясь вперед по бездорожью. Я сидела у окна и смотрела на серые унылые поля, на кромку зеленого леса, сливающуюся с еще не проснувшимся горизонтом. Мне было волнительно и немного страшно. Семья – это серьезный выбор. Многие ошибались, страдали, мучались, а потом отвозили своих мужей обратно и брали новых… «Со мной этого не будет!» - твердо решила я про себя и занялась составлением списка необходимых качеств избранника.
- Приехали, - раздался командный голос грузной водительши. - На выход. Помните, отправление через три часа. Кто не успеет, будет пешком пилить до города, - ехидно закончила она и довольно хохотнула, видимо представив картину, как одна из нас тащиться пешком пятьдесят километров.
Нас было двенадцать. Двенадцать самых разных девушек – блондинок и брюнеток, скромных и общительных, стройных и полненьких, высоких и маленьких, но всех нас объединяло одно - мы были дипломированными специалистами и вчера отгуляли выпускной. «Эх, здорово! Теперь мы совсем взрослые и самостоятельные. Впереди обязательно будут открытия и победы, а нашу память увековечат в каком-нибудь учебнике» - я улыбнулась своим наполеоновским мыслям и уверенно вышла из автобуса.
- Здравствуйте, рады вас приветствовать! Надеюсь, вы останетесь довольны нашими воспитанниками, - торжественно поприветствовала нас высокая седовласая женщина с горделивой осанкой.
Около нее стояли еще пять человек в форме конвоиров с равнодушным и скучающим выражением лица. Их сложно было причислить к привычным женщинам или мужчинам. Они были и то и другое. Необходимая внушительная комплекция, скорее всего, сформировалась благодаря пичканью мужскими гормонами, а женские половые отличия достались от природы. «Фу, у одной даже усы прорезаются!», - брезгливо заметила я, разглядывая последнюю полудаму.
- Пойдемте за мной. По пути я расскажу вам о нашем заведении.
Здесь было, так тоскливо! «Тюрьма» - невольно пришла в голову такая ассоциация, глядя на огромное пустынное пространство с двумя пятиэтажными серыми домами, огороженное тремя рядами колючей проволоки и небольшой канавой с черной пугающей водой.
- Как вы, наверное, знаете, мы занимаемся воспитанием молодых людей, поступивших к нам от женщин низшего ранга и, изредка, от эксцентричных дам высшего ранга, попытавшихся воспитать их самостоятельно. Создание современного мужчины – очень сложное и трудоемкое занятие, с которым мы справляемся блестяще! В чем вы скоро убедитесь сами. Наши воспитанники не разочаруют вас и станут прекрасными мужьями. Они обладают всеми необходимыми качествами. Во-первых – уравновешенность, во-вторых – непримиримость к проявлению насилия, в-третьих – умение быть полезным. Они прекрасно готовят, убирают, разбираются в бытовой технике. Интересные собеседники и некоторые даже имеют вполне хорошее чувство юмора и артистические способности.
Я слушала вполуха. Внутри неприятно жгло чувство неправильности и ужасности происходящего. Когда первый раз победили радикальные феминистки на выборах императора современной цивилизации, а это еще было во времена моей прабабушки, все были счастливы. Равенство мужчин и женщин! Нет разделению труда! Свобода и равноправие… А сейчас на ум приходит лишь слово крепостничество.
- Девушка, вас как зовут? - обратилась ко мне седовласая дама.
Я вздрогнула, с трудом прогнав витавшие мысли.
- Ирина.
- Хорошо, Ирина. Сейчас вы первые пойдете в актовый зал и выберите мужа.
Я растерянно посмотрела на нее и тихо произнесла:
- А почему я?
Дама снисходительно взглянула на меня своими аккуратно подведенными глазами и объяснила:
- Вы закончили с красным дипломом. Поэтому, привилегия первой принадлежит вам.
- Ааа. Понимаю, - недоуменно проблеяла я, но, приосанившись, пошла за ней. При любых обстоятельствах надо уметь держать марку.

Молодые люди стояли в шеренгу и смотрели на противоположную стену. Все они были, словно застывшие статуи, ожидающие неминуемую участь или, может, избавление? Равнодушные выражения их лиц пугали меня больше, чем этот необходимый дурацкий выбор. Я шла и деловито присматривалась: «Кого бы из этих вышколенных роботов взять?», - до тех пор, пока мои глаза не столкнулись с самыми лучистыми глазами на свете.
- Привет! - тихо сказала я.
- Привет! - осторожно ответил он и, чуть порозовев, улыбнулся.
- Как тебя зовут?
- Артур, - все также тихо ответил он.
- Сколько тебе лет?
- Двадцать два.
Мне надоело играть в вопрос-ответ. «Он такой же, как остальные», - с тоской резюмировала я и немного резко продолжила:
- А ты ничего не хочешь узнать?
- Ты можешь забрать меня отсюда? - честно спросил он.
Я улыбнулась, оценив его непосредственность и прямолинейность. Эти качества мне импонировали.
- Могу.
Его лицо преобразилось, свалившимся счастьем. Весь он засиял, словно новенькая кастрюлька из нержавейки… И мне захотелось подарить Артуру новую жизнь.
-//-
Трехлетний мальчик весь дрожал от волнения и беспокойно метался в одной из ячеек гигантского купола. Удивительный, долгожданный день. За ним приедут. Семья. Он тихо, трепетно бормотал непривычные, но такие родные и добрые слова: «мама, папа». Он много слышал и мечтал об этом, слушая сказки и истории робота-няни. Она была его единственным другом. Конечно, она была не очень поворотлива и не могла играть в мячик или пятнашки, но зато столько всего знала. С другими детьми он почти не встречался. Раньше да, но теперь одногодок не было, а общение с непонятно лепечущими созданиями не получалось.
Малыш аккуратно упаковал два своих костюма: светло-голубой и белый, поверх положив пушистого плюшевого кота, подаренного какой-то доброй женщиной из лаборатории развития. Там много взрослых. Одетые в белоснежные халаты, они казались ангелами, спустившимися на землю, но и здесь не знающими покоя. Они вечно спешили, растворяясь в лабиринтах коридоров. Иногда, он ускользал от няни и осторожно следовал за ними. На секунду удавалось увидеть маленького человечка в капсуле, заботливо укутанного прозрачными трубочками.

Все было так, как и рассказывала няня. За ним пришла красивая тетя в блестящей, облегающей одежде и повела по многочисленным извилистым коридорам в зал ожидания. Серые ковровые дорожки, тусклый свет неоновых ламп и одинокие прорези маленьких окон. Неожиданно промелькнула любопытная детская мордочка. Он чувствовал на себе взгляд, полный зависти и бесконечного ожидания. Надежда, вера и обида. Все это в прошлом. Теперь впереди собственный дом, комната, обустроенная специально для него, огромное количество игрушек и книжек. На ночь обязательно будут рассказывать сказки или петь колыбельную. Малыш знал, что скрипучий голос робота не может сравниться с переливчатой, убаюкивающей мелодией любви и нежности матери, мурлыкающей своему чаду. Еще один поворот и перед ним предстала ярко освещенная комната с потолком, спрятавшимся где-то в вышине. Повсюду красочные плакаты, иллюстрирующие радостное воссоединение. Счастливые улыбки детей, крепко вцепившихся в руку обретенной мамы. Сердце билось с удвоенной силой. Фейерверк эмоций и картинок. Голова у малыша пустилась в пляс от перелившегося через край восторга. Ему хотелось взвизгнуть и побежать озорным галопом на встречу будущему, разнося по кругу победное ура.
-//-
- Что это? - еле вымолвила я внезапно пересохшими губами.
- Это наш мальчик! - гордо заявил Артур и, кажется, даже стал выше на несколько сантиметров.
- Что это, я спрашиваю? - гневно повторила я, глядя на приближающуюся к нам сотрудницу центра с ребенком.
- Ну…Я решил, что ты не очень рассердишься. Я написал за тебя пожелания о поле ребенка и его воспитании…Знаешь, я даже твою подпись точь-в-точь воспроизвел! Ему сейчас три года… Прости, но ты была занята, поэтому он так долго был здесь, - Он говорил быстро и сбивчиво, понимая, что дальнейшего шанса выговориться может и не представиться.
Во мне клокотал гнев на себя и на него. «Как такое могло произойти? Что я буду делать с этим ребенком? Это же мальчик!» - лихорадочно проносились мысли и обрывки чувств, затормаживая восприятия времени.

Провожатая вежливо кивнула мне и ушла, оставив малыша. Он стоял всего в метре от нас, хлопал своими широко распахнутыми голубыми глазками и робко улыбался. Артур вернул ему улыбку полную тепла. Я же ничего не могла поделать, просто смотрела на него, не в силах растянуть губы в улыбку.
- Мама? - тоненький нежный голосок, переполняли надежда и страх.
Я чувствовала его любовь и стремление быть нашим. Душа стукалась о ребра, пытаясь дотянуться до ребенка. Но я опять ничего не могла, тело одеревенело и не слушалось, одурманенное происходящим. «За что? Как он мог ослушаться? Я не смогу сдать своего мальчика в лагерь! Но, если оставлю, то потеряю все… Я не могу» - голова кружилась и наливалась тяжестью, я смотрела и ничего не видела.
- Мама? - со страхом позвал малыш, вглядываясь в мое побледневшее лицо. Первые слезинки, не торопясь, скатились по крохотным щечкам, оставляя мокрые дорожки.
- Я вам не нужен, - еле слышно прошептал он.
Я видела, что его глаза мутнеют, а худенькие плечики подрагивают от болезненной дрожи неприятного открытия. Еще минута и он не выдержит. Сорвется с места и убежит… А я останусь. Наедине с собой и Артуром, прятающим свои надежды и мечты, притворяющимся, что все хорошо и все чаще смотрящим сквозь мои глаза. Захотел бы он быть рядом, если бы имел выбор? А этот ребенок хочет.
Хрип или стон, сорвавшийся с моих губ, сложился в чуждое этому миру ласковое слово:
- Сынок!


0

#9 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 31 октября 2009 - 01:18

№ 8

... 2334 год, урок литературы.
К этому времени люди успешно исследовали космические дали, а Земля стала одной из стратегических ресурсно-вспомогательных баз. Люди пересели на космические корабли и бороздили просторы вселенной, однако дети продолжали учиться в классах группами, сидя за партами и взирая на зеленую поверхность школьной доски, - так проходит урок литературы.
Роль литературы изменилась, теперь это был основной предмет, потому как именно рождению новых ассоциаций, мыслеформ и образов человечество было обязано своему прогрессу, которыми занималась молодежь на этих уроках. После открытий, сделанных кибернетикой, теорией поля (физика) и аналитической лингвистикой, ученые пришли к выводам, которые заставили их пересмотреть взгляды на значение художественной литературы в жизни человечества, это произошло более двухсот лет назад…
Многое изменилось с тех пор, как это произошло: во-первых, гениальность и сверхспособности утратили свою исключительность и уникальность, они теперь рассматривались в аспекте среды их производящей и мгновенно разрабатывались, как коды к будущим открытиям, зашифрованным на трудно достигаемых участках микро и макромира. Это объяснялось тем, что человечество претерпело много бед в связи с неадекватным использованием знаний, которые давались ему свыше, и было вынуждено унифицировать творческую активность. Во-вторых, в связи с результатами исследований современной теории относительности, которая провозгласила однородность первовещества в любой точке универсума; и по данным кибернетики, которая утвердила информационную полиполярность вселенной, ученые сделали выводы о том, что можно моделировать будущее с помощью информационных потоков, дающих представление о нем и рождающихся спонтанным образом в результате наложения первообразов… для этих целей мозг ребенка подходил наилучшим образом. Первообразы формировали пространство и время, структурируя последующее направление развития научной мысли.
Начальной ступенью к этому процессу служило скурпулезное изучение художественного наследия, отражающего быт, психологию, нравы, обычаи, представления, восприятие людей…
Парадигм поведенческих конструкций существовало теперь великое множество, потому что люди научились осознанно путешествовать по своим астральным и ментальным измерениям без ущерба для физической оболочки. Они также научились по обоюдному согласию обмениваться этими оболочками; сперва, это было строжайше запрещено, когда метемпсихоз стал доступен каждому, но впоследствии сдерживать подобный обмен опытом между представителями человеческой расы стало невозможным, и он был разрешен. Души животных, растений, насекомых тоже подпали под исследования астрально-ментальной парапсихологии; однако переселяться в них простым людям категорически запрещалось, а возникающие дефекты общего межличностного поля подлежали выравниванию во избежание припадков низкоуровневых истерий и агрессий. Этим занималась специальная служба, которая, посредством диагностики проблемного поля, выявляла возможные нарушения, отслеживала нарушителей, блокировала их консоцелостность и определяла курс лечения по симптоматике повреждений психоустойчивости. Уличенного человека отключали на время от нейро-акцидентального питания, то есть, он превращался в субъект без доступа к информационным полям других людей. Это давало покой его душе, в тяжелых случаях проводились дополнительные процедуры…
Вернемся к уроку литературы. Дети, будучи потенциалом всего человечества, поскольку разобраться в сущности происходящего, не погружаясь в нее, могли только они, стали спасительным мостиком для него. Сенсорные всплески, отображающие специфику того или иного измерения сознания, могли уловить только дети в возрасте от 12 до 17 лет, хотя этот диапазон стал все чаще варьироваться в обе стороны возрастной шкалы. Дело в том, что дети до 12 лет тоже улавливали эти всплески, но не могли их преобразовать в целостное представление. К 12 годам уровень полученных ими научных знаний уже позволял это сделать, однако попадались исключительные умники, которые восполняли неполноту системы знаний интуитивными догадками и начинали проектировать будущее с 10 лет. Что касается практических задач, то их решали взрослые лучше всего, они как раз и строили будущее, которое проектировали дети. Не сказать, что взрослые совершенно не способны были улавливать сенсорные колебания бифуркационных полей (если быть точным), могли, но их практический опыт и устоявшиеся сознательные конструкции мешали им выстроить более гармоничную структуру, достичь оптимального состояния, это было проблематично для них, с чем дети успешно справлялись.
Самым распространенным (затертым до дыр) домашним заданием по литературе было разработать новый жанр или направление, которого не существовало в истории литературы, но который мог сложиться при определенных социально-культурных обстоятельствах. По культурологической истории тривиальным было, к примеру, переписать историю того или иного государства прошлого или народа, - такие шаблонные задания навевали скуку на учащихся, но все-таки были обязательны для выполнения каждым.

* * *
Светлана Сергеевна, учитель литературы, вела урок, ученики сидели, как обычно, все на своих местах… Джей, откинувшись на спинку стула и выбросив левую ногу под парту, поглядывал на Машку, его кропотливую соседку; она делала пометки в тетради, готовая в любую минуту подняться и зарядить литературным обзором художественного творчества Японии, страны восходящего солнца, а в качестве введения просканировать истоки зарождения дзэн-буддизма и его ассимиляцию в синтоизм.
- Машка клеевая, - думал Джей, - она по-восточному проницательна, наблюдательна и трудолюбива… ее эссеистика по культурологическому значению Востока многогранна и уникальна.
Теперь их обучение подходило к концу, им вот-вот должно было исполниться по 17 лет (кому-то уже исполнилось), наступала пора взросления и практической реализации системных планов топологических исследований футуристических аномалий, над которыми они работали в течение пяти лет и к которым пришли в результате субъективных оценок культурного мифотворчества человечества.
Джей невидящим взглядом смотрел в проход между рядами парт. На последнем сеансе телекинеза у него получилось телепортироваться в информационное поле на триста с лишним лет назад, в эпоху зарождения и развития нанотехнологий; ему удалось найти свой прообраз, который запустил в программу системной матрицы новый код, и теперь он, потомок своего генетического предка, будет вынужден написать продолжение этого кода, поскольку априорные требования (параметры) системы значительно изменились, подвергнув искажению и преобразованию фундаментальные принципы сущего.
Светлана Сергеевна краем глаза уже заметила посюстороннее отсутствие Джея и его аутичный эклектизм, но в виду приоритетных задач, стоящих перед ним, не обращала внимания на столь незначительный пустячок.
- Итак, уважаемые дети, кто сегодня начнет отвечать домашнее задание? – начала она вкрадчиво строгим голосом.
Это была очень грузная полная женщина с резкими кубанскими чертами лица, короткой стрижкой и крашеными темно-бордовыми волосами, ее пронзительный голос в минуты нервозности превышал децибелы агрессии крупных представителей семейства кошачьих (тигров, ягуаров, леопардов…), но никогда не срывался на рык, рев или вопль.
Джей, по-прежнему, пребывал в туманности гиперболических наложений, он не мог сконцентрироваться, и лишь малая толика его «я» присутствовала на уроке. Машка давно перестала удивляться ему, она достаточно изучила его натуру и свойственные ему молниеносные выходки имажинизма, ведь буквально еще вчера, на контрольных занятиях по математике, он послал в додекаэдроидное измерение целый ряд учащихся, где они в течение пятнадцати минут безуспешно пытались вычислить заведомо ложные системные координаты пространства коннотационных смыслов. Джей находил ответы за считаные минуты, хотя об этом уже успели все позабыть, понятие «вчера» представлялось ледниковым периодом, а примеры и задания – динозаврами, пережитками аксиоматики статичной алгебры.
Светлана Сергеевна внимательно всматривалась в будущее поколение творцов универсума. Ее идейный, отточенный хронологической последовательностью законных мыслеобразов взор уже сверлил окружающее пространство, деформируя представления учащихся об их дальнейшей пригодности целому. Но на этот раз многовековая хрестоматия русского языка и литературы ограничилась латентным псевдосканированием.
- Ну, кто начнет? Или придется перейти к опросу по журналу. Есть желающие ответить добровольно? – еще раз спросила она.
- Да, я готова начать, - откликнулась Юлия, - звонкой капелью.
Джей постепенно включился в урок, Юлия рассказывала о детских комплексах взросления в разные исторические эпохи, адаптацию и перевод бессознательных слоев на поверхность сознания. Джей вдруг почувствовал острое жжение в груди, которое стало вытягивать его тело струной, он запрокинул голову и открыл рот, Машка отпрянула от него, его глаза закатились, а иссыхающие губы стали бормотать непонятную абракадабру, Светлана Сергеевна попросила ребят оставаться спокойными и приблизилась к нему, Юлия притихла на полуслове.

Комната завуча
Джей опомнился и вскочил со своего места, взоры его товарищей были устремлены на него в нестерпимом ожидании агонии.
- Что Вы так смотрите на меня? – орал Джей в припадке, но никто не подумал ему ответить.
- Да, что происходит?! Со мной все в порядке?! Это не может быть низкоуровневой истерией, я подробно изучил ее симптомы вместе со всеми еще в начальных классах, - оправдывался Джей.
- Вы же меня все знаете… - не мог отдышаться Джей.
Но каменные лица свидетельствовали об обратном. Натянутость минуты жгутом сдавливала его мозг, датчики, установленные службой безопасности, были расположены в каждом классе и срабатывали мгновенно на бесконтрольный всплеск энергии поля. Джей терял сознание, но отчаянно сопротивлялся. Обхватив голову руками, он машинально порывался к противоположной стороне класса, к доске, он хотел нарисовать архетипический символ, его начала трясти лихорадка, пот выступил на его висках. Пробираясь к доске с заплетающимися ногами, он сведенными к лицу локтями врезался и снес именные ящички, возвышающиеся на учительском столе, никто не пытался ему помешать, силы покидали его, он упал на пол, вокруг него белели листки, частью исписанные его товарищами, это были их работы по топологическим исследованиям футуристических аномалий. Джей потерял сознание.
Очнулся Джей уже в кабинете завуча, безвольно погрузившемся в кресле, прохладный ветерок кондиционера обдавал его приятными воздушными потоками. Мерцающий свет фиолетовой лампы от бра справа чуть выше его плеча стелился по ковру мягким шлейфом. В полудреме Джей медленно перевел взгляд влево, и увидел Светлану Сергеевну, которая не сводила с него испытывающих глаз. Сквозь мутные воспоминания о случившемся Джей, хмурясь и потирая виски пальцами, спросил:
- Как долго я отсутствовал?
- Теперь это не имеет значения, - парировала Светлана Сергеевна.
- Вы знаете, что произошло?
- Да, иначе бы ты оказался в другом месте.
- А другие знают?
- Нет, им не нужно знать больше того, что они видели.
- А что им известно?
- Что с тобой случился припадок, ты потерял сознание и отправлен на обследование…
- Что это значит?
- Послушай меня внимательно, мальчик… - спокойно начала она.
Джей остекленевшими от изумления глазами уставился на Светлану Сергеевну, грузность которой стала сходить на нет, лицо приобретать молодую прелесть, а тело грацию готической преемницы Фауста. Черное платье как нельзя лучше подчеркивало белоснежность кожи, контрастирующую с темными лепестками глаз и печально чернеющими губами. Джей вжался в кресло, его ватную медлительность как рукой сняло, а растопыренные пальцы впились в мягкую кожу кресла.
- Но прежде успокойся, здесь ты в полной безопасности. Эта комната – тайный отсек на корабле, где нет датчиков слежения за всплесками нейро-акцидентальных импульсов, она предусмотрена для исключительных случаев. Ты подавал большие надежды, рано или поздно это должно было случиться. Ты до сих пор не можешь выбросить из головы последний сеанс телекинеза, не так ли?
- Да… мне кажется, я нашел ключ к зашифрованной матрице будущего…
- Что ты обнаружил, мой мальчик?
- Почему я должен Вам доверять, это информация, которая предназначается совету ученых, я должен оповестить сначала их.
- Совет тебе не поверит, твой припадок по всем параметрам подпадает под истерию.
- Я смогу доказать, что это не так, у меня есть код, который написал мой генетический предок больше трехсот лет назад…
- Конечно, сможешь, только не будешь этого делать.
- Почему? Это то, к чему нас подводили все эти годы, это определяет матрицу коннотационных смыслов как результата наложения гиперболических образов, я воспроизведу усовершенствованный код…
- И погибнешь…
- Откуда Вы можете это знать? Вы справились со своей задачей, дальше все предельно ясно!
- Ни черта тебе не ясно, глупец, заткнись и послушай… Научные открытия на пересечении гуманитарных и естественнонаучных дисциплин, обнародованные сейчас, были сделаны двести лет назад, по крайней мере, два поколения людей было откинуто назад. Твой генетический предок создал уникальный код, который система утеряла еще тогда, а ты нашел его, и думаешь, кому-то это будет интересно и нужно сейчас?
- Не может быть, нам просто морочили голову, получается так? Нас учили тому, что было известно двести лет назад, мы не продвинулись вперед ни на шаг?
- Ну, не совсем так печально, ты же продвинулся…
- Но тогда этот код превращается в субъективную систему закрытого типа, и не может быть востребован…
- Джей, какое странное ты выбрал себе имя. Твой код востребован, но не советом ученых, есть другие конгрегации.
0

#10 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 01 ноября 2009 - 02:04



Приём работ соискателей в номинацию закончен.

Жюри может приступать к своей работе.

Всем желаю удачи!




0

Поделиться темой:


  • 2 Страниц +
  • 1
  • 2
  • Вы не можете создать новую тему
  • Тема закрыта

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей