ЛИТЕРАТУРНО - МУЗЫКАЛЬНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ: Миниатюры - ЛИТЕРАТУРНО - МУЗЫКАЛЬНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ

Перейти к содержимому

  • 6 Страниц +
  • « Первая
  • 4
  • 5
  • 6
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

Миниатюры ...постмодерн

#51 Пользователь офлайн   Ярослав Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 054
  • Регистрация: 29 июня 08

Отправлено 04 апреля 2021 - 18:02

Изображение

ТЕАТР

Молодой мужчина сидел на скамье в электричке, с зелёным карманным томиком Вадима Шершеневича, он ехал в Москву в МХТ! Удивительное такое название эмхатэ, что-то типа побаюл, отдаёт чем-то японским, сфумато, ага, но, вот вполне приличный театр! Тапиоки он ехал, колеса поезда мерно стучали, он в дутой куртке, словно пузырь, каких-нибудь десять минут назад бродил по платформе, свежий зимний воздух, свобода, а до этого он, прогуливался у крыльца подъезда и ждал такси; «где эти сволочи, думал он, я сейчас опоздаю, у меня электричка через двадцать минут», а Вадим Шершеневич, тем временем грелся у него в нагрудном внутреннем кармане куртки. «Господи! Я еду в театр! На любимую актрису, где эти скоты? Почему до сих пор нет моего такси?!» - он позвонил им уже ещё раз, и тетенька сказала, все в порядке, - машина уже выехала.
Но теперь это уже позади, куртка лежала свёрнутая рядом и на ней сверху был брошен шарф; а он держал в руках зелёный миниатюрный томик Шершеневича и читал:

140. Головокружение душ

Под серокудрую пудру сумерек - канавы дневных морщин!
Месяц! Скачи по тучам проворнее конного горца!
Вечер прошлого октября, ты навсегда окрещён
В Благодарной купели богадельного сердца.

Не истоптать надоедныой прыти событий,
Не застрелить за дичью созвучий охотящемуся перу,
Дни! - Никакой никогда резинкою не сотрёте
Торжественной ошибки октября.

В тот вечер красная вожжа закатов
Заехала под хвост подмосковных сел.
В тот вечер я, Гулливер в стране лилипутов,
В первый раз в страну великанши попал.

Все подернулось сном в невзрачном доме
И не знало, как был хорош
Неизреченный вечер во имя
Головокружения душ!

В этот вечер, как занавес, взвились ресницы,
Красной рампою губы зажглись.
Даже майские зелени невозможно сравняться
С этой зеленью свежих глаз.

Как гибли на арене христиане,
Хватаясь губами за тщетное имя Христа, -
Так с вечера того и поныне
Я гибну об имени твоему в суете.

....
...
....
Эх, руки Новые, хотя бы властью дьявола
Себе приделаю легко
И вот кладу на пламя сердца руку, словно Сцевола,
Чтоб стала сгорета рука.

Ну вот опять этот спор метафизический; а что без Христа, без дьявола не обойтись? Его теперь передернуло мысленно, так кому, кому пишет, имя ее?

Как папироской горящей, подушку лбом прожигая в ночи,
Сквозь зеленое днище похмелья,
Сумасбродно и часто навзрыд лепечу
Неистовое имя Юлии.

...
...
Как к солнцу Икар, к твоему возношусь я имю;
Как от солнца Икар, оборвусь и скачусь!
В последний раз встряхну я буйными строками,
Как парень кудрями встряхнет наавось.

...
...
Буквы сейте проворней, усталые пальцы.
Чтобы пулею точку пистолет не прожег.
Ты ж прими меня, Юлия, как богомольца
Гостеприимный мужик.

И да, а там все шло как по рельсам, а здесь ему мужик нужен оказывается, вот она горькая истина любви - мужику настоящему нужен мужик! Это от грусти! От грусти, да и руки у мужика тёплые, надёжные руки, сильные и тёплые!

Так он ехал и читал-читал, будто заново погружаясь в поэзы неизвестные. И потом, и потом.

И потом он припоминал теперь, что было после? Сперва он наряжал елку дома, отсылал ей фотографии, он отыскал на днях винтажного Деда Мороза, когда наряжал елку у отца! Вернее, даже не елку, он сходил с большим ножом за дом, и уже темнело, он прошёл к заборчику выцветшему из таких прутьев блекло зелёных, как ужасно эти заборчики напоминали ему те самые заборчики его детства, вдоль садиков, школ, а что это был ещё советский заборчик, судя по всему, а советские заборчики они все «на одно лицо», с изогнутыми железными круглыми прутьями! Так вот снег намёл сугробы, и ели в парке занесло, ветки были высоко, и он прошёл к школе, за заборчиком росли молодые пушистые ели; перелазить через забор ему не хотелось, новую куртку можно было порвать, поэтому он прицелился к елке, которая была близко к забору железному; чтобы можно было просунуть руки в прорехи забора и наломать веток. Так он и сделал, нож был длинный тесак, он слегка надрезал ветку, а потом ломал ее. Выходило легко, так он сломил несколько веток, и образовался небольшой букет. Этого было достаточно! Ветки небольшие, но пушистые!

И вот он принёс это все отдал отцу, отец был доволен, - запах, достал вазу и поместил их туда, они их украсили! И он в коробке с искусственной ёлкой нашёл деда мороза, сперва, мышонка, зайца, снеговика, потом жёлтую курочку, и затем деда Мороза, и ещё одного! Винтажного он забрал себе. А аляпистого оставил отцу, и он его привязал к веткам ели!

Он читал в электричке Вадима Шершеневича, и поглядывал на свои пальцы, с крапинкой. Руки слегка жгло, это следы - он и себе нарезал веток для ёлки, припоминая это, как мёрзли руки в лесу, эта процедура была болезненной, да, в случае с отцом он предусмотрел этот опыт, взял острый длинный нож; а сперва нарезал себе веток в лесу вдоль дороги росли молодые ели, они были припорошены снегом, и он выбрав себе молоденькую ель, стал пилить ножом ветки, нож был туповат, а ветки гибкие и неподатливые, иголки впивались ему в пальцы, снег осыпался таял и леденел на дутой куртке, руки сразу замёрзли и покраснели; он едва срезал четыре длинных ветки, но ему показалось этого мало, и он уже отошедши вернулся назад, и волевым усилием, преодолев неприятие и боль в руках, отпилил ещё одну ветку! Теперь у него было пять веток, длинных, ветвистых с молодой сочной и мелкой хвоей.
Так вот он от отца привёз свою вазу и поместил их туда. Ветки были великолепны, молодой лапник. Он привёз пакет с игрушками, и винтажного деда Мороза, там было несколько старинных шаров, некоторые игрушки ещё с прошлого века! Остались от покойной бабушки!

Перед отъездом в театр, он попивал коньяк и под сборник хитов 80-х украшал лапник! Он пристроил Деда Мороза в центр куста, приладил несколько шаров, и привесил гирлянду, протянул ее через гардину к вазе с лапником и получились две линии электропередачи, протянутые параллельно и намотанные на куст; он выключил свет и зажег их, цветные лампочки замигали, задрожали огоньки и забегали, словно электрические мышки.

Пусть читает, она хотела в мою шкуру, и почему я молчал, все эти письмеца, все об одном и том же, все слащаво, все помпезно, как у паралитика с отрезанной конечностью! Пусть читает русского мужика теперь и плачет как рябинка; ох рябинушка и впрямь настоящая, горькая, вкусненькая ишо, а ноги? Вчера на сцену как вышла, в бинокль коленки рассматривал, - родные, советские, да нашенские! Любимые. Вся напомажена, наплюмажена, и асистент хорош гусь, да, иностранное сквозит что-то, немецкое, немецкий еврейчик; бежал сломя голову, думал оторвётся башка, влетел в театр, что конь новогодний! Галопом, и цветов не купил, не успел, а там все спокойно, времени ещё вагон оказывается было, разделся, бинокль взял, бабушка такая участливая - возьмите бинокль, спектакль интересный, и как она догадалась, у меня что на лбу написано 18 ряд 16 место, до меня ведь никому не предлагала, а тут раз и предложила, вот бог все видит, даже глазами старушки насквозь тебя бог видит! Вот ведь как!

И там девочка такая у ворот моих, сразу так задержала меня глазами, такая спокойная, черненькая, азиатская какая-то, но нет, же русская, разглядела дьяволёнка, а я уже не замечал, все внутрь в партер, и потом ведь мелькнуло, понравился ей, за полсекунды? Вот все мы одинаковые, все то у нас на подкорке, трахнуться; трахнуться всем вперёд надо, только никто не признает этого, так я ее подозвал, справиться на счёт цветов, как дарят ли тут, она такая вся участливая - да, после третьего поклона, говорю ей, хотел купить - не успел, и она - в антракте успеете, двадцать минут антракт, - только билет возьмите с собой на всякий случай, и потом там обойдёте по кругу, там вазы стоят можно оставить, попросить, Вам принесет девушка. Все объяснила, вот такая умница - держат Вас там всех как на привязи будто.

Спектакль и впрямь хорош, и бинокль в жилу пришёлся, хотя и не люблю суды, но вот возня эта, заседание, впился глазами как больной. Где же, где же моя Королева?
Вышла! Вся в белом сперва, ножки цок-цокают, хороша, и волосы отрасли, а то были как у ягнёнка. Губы, рот, конечно красный как флаг, будет кривляться, думаю, вот она гламурная обезьянка моя ненаглядная! Но ходит ровно лошадушка! Вяжет сразу, завязала двоих адвокатов, завязала их морским узлом для начала, и потихоньку подтягивает им усики к подбородку! Да, хорошо поют, со знанием дела своего театрального! Ловлю моменты, да, вот погружение свершилось! Свершилось!

И потом будто раз и также ушла неожиданно! Действительно «неожиданная» женщина. Час пролетел как один бой курантов, ни дать, ни взять! Курочка моя выпорхнула из гнездышка и вернулась обратно. И вот же за цветами нужно бежать, как гренадёру! Хорошо тут рядом все, все извечное, палаточка с хачиками, свои ингуши, да, чертовка «чеченский мужчина», это она по цветам определила! Ну, чутьё у стервы не хилое, а как играет, с ней только об этом голова может работать, как где и когда, везде хотеть, ей мясо надо сразу давать и побольше, акула и есть, прям нефтяную скважину бурить и качать золото оргазмическое, ну, и какая боль с этим сравнится? Это титанический труд и легкий вместе с тем, резонный! Бегу за цветами!

Взнуздал себя как гренадёр и лечу, пыль столбом гирляндная по скверам разлетается, от стремительности моей, ох, в этой куртке неуёмной, как чемпион по греко-римской борьбе, только с ногами оленьими, быстрыми. Долетел до палатки цветочной, там черт мусульманин, с косым глазом, букетики в ряд, гляжу, хороши, говорит эти сверху по десять, что по десять? По десять тысяч, а вот эти два по шесть, прицел мой немного защемился сразу, как по десять? А сам, вы офанарели тут? Были же по три? Ай, осекся сразу же - Новый Год! Сам думаю, думаю, время тикает - антракт, все букеты уже перерыл как бородавочник, а это что у Вас там - розы? Да! По чем розы, по 250 голландские!
- Слушай, давай роз на три рубля ммм 12 штук?!
- Хорошо, двенадцать плохо дарить!
- Давай двенадцать алых и одну белую, - как паук заёрзал стал вынимать розы из под пола будто, за бутоны тянет, раз, два, три, сперва по несколько тянул, смотрю - листики будто обглоданные какие-то, сам сердцем опадаю, так из Голландии еле выжили, наверное, а на вид будто из под Сталинграда! Ничего, - думаю, прочувствует, да, и что цветы? Зато тринадцать со смыслом.
- Вам как завернуть? В прозрачную или в бумага?
- Давай в бумагу, дорогой!

Достал бумагу, упаковочная, будто бандероль выйдет, сердце опять опало, ну, бандероль Новогодняя с цветами, да, она даже не заметит, три тысячи выкинь и забудь! Ну, а как без цветов, смотрю на азера, а сам думаю, - подвели вы меня, братки, выкручиваюсь; до этого так гладенько все, а теперь? Розы из Сталинграда будто, бумага фронтовая! Вот она любовь по-военному! Наконец, завернул, со второго раза, что-то там резинкой сперва прихватил показал, мол здесь стебель один, это белый роза! А сам думаю, и там чика, как дёрнешь так и рванет букет как граната! И разметает сердце любимой на рыдания, и так спокойно так уверенно; что ты! Розы брат!
Помог! Помог дорогой - поймёт любимая, поймёт все! Целовать его готов! Я же жить без неё не могу! А он спокойный, не замечает даже как-будто! Сделал своё дело паучье! Взял деньги мои две бумажки синие, говорит по пятьсот только сдача.
- Давай, все равно мне! - а сам радостный, не взял за белую розу, тринадцатая роза в подарок!
Ну, и как водится назад уже полетел, довольный, будто успокоил себя, война кругом милая_хорошая_пригожая! А я тебе розы несу! Голландские! Из под Сталинграда! В бумаге фронтовой! Все по-честному!

Влетел, бабушка меня заждалась уже с биноклем, говорит, что-то я уже тебя потеряла, думаю, ушёл, а я с букетом, Розы!
- Ах-ах-ах искал ходил далеко? А тут вон рядом есть дорогущие по 220.
- Да, долго выбирал, фронтовые нашёл вот, бегу, бегу, - и полетел коньком-горбунком по ступеням театральным! На второй этаж!

Завернул сперва налево, как по стадиону галопом до ваз, сунулся вазы на любой калибр, и все с водой уже; девушка так же там молоденькая имеется. Я с разгону, сразу глазомером вазу определил, и туда букет значит и воткнул как пасхальную лепту, а там воды уровень - сразу и утопил рукоять гранаты моей сердечной! Девчонка сообразила все, занервничала.
- Намочите! Уже намочили,- а сама аж искрится будто фитиль положенный!
Вынул я то сразу букетище своё, будто японское чудище упакованное с присосками; и девка шустрит воду уже отливает!
А рукоять мокрая у букета! Подмок!
- Надо отрезать!
- Если есть чем у Вас? - девчонка кипит, - думаю, вы тут что все не дотраханные!
- Или оторвать!
Начинаю отрывать куски бумаги фронтовой, немного оторвал, остальное задрал в гармошку, смотрю на девушку, вроде успокоилась, как после оргазма! Задышала! Задышала родимая!
Поставил букет в вазу!
- Вы мне принесёте? 18 ряд партер, 16 место!
- Да, конечно, я принесу, - все-таки азиатка моя лучше, спокойнее добрее!

И вот уже, расслабился, сноровка! Хорошо, когда сердце тренированное, столько пробежал, от метро, и ещё столько же в антракте, девок перебаламутил, и неужели ей так моя шкура по нраву; ведь просила ещё! Просила! Да, люблю я тебя, люблю! Возвращаюсь на место, своё, там азиатка неприкаянная, глаза томные жалостливые, видно муштрует себя, держит, а места себе не находит, грустно, а у меня адреналин в ушах ещё хлещет струёй! Отдыхаю я душой, бедняжка; хорошая ты, хорошая! Молоденькая совсем! Ввалился в зал, занял место! Представление же вот-вот начнётся! Чую упекут бедолагу!
(27.12.2020)
Авторский Форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=201
0

#52 Пользователь офлайн   Ярослав Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 054
  • Регистрация: 29 июня 08

Отправлено 12 апреля 2022 - 17:18

Изображение

Из посвящений Софи

Её звали Софи, и она родом из Лейпцига, но познакомились мы в Дрезденской галерее. Она приехала навестить свою двоюродную тетку в Дрезден. Ей нравилась живопись, музыка и высокие искусства, наша встреча, совершенно ничего не могла предзнаменовать собой, потому как я был далек от этого и не разбирался в этом всем. А Софи любила подолгу бродить по залам, укутав шею в легкий ажурный шарф или платок. Стоять и смотреть, у Софи был такой влажный, заискивающий и почти детский взгляд, когда она соприкасалась с искусством, глаза блестели, и было видно, как неведомая буря чувств захлестывает её перед какой-нибудь картиной, ее будто штормило и уносило куда-то. Я этого не заметил при первой встрече.
Я всего лишь сапер. В тот день нас вызывали, экстремисты заминировали Дрезденскую галерею, и Софи каким-то чудом не вывели, я прошел в верхние залы, и обнаружил её, стоящей перед полотном Хусепе Риберы, «Святая Инесса и ангел». Я подошел к ней и еле обратился, мы были одни:
- Девушка! Здесь небезопасно, Вам лучше пройти со мной, - сказал я.
Но она никак не отреагировала, будто меня не услышала, она была столь поглощена полотном испанского мастера.
- Девушка, - подошел я ближе и подхватил её слегка за согнутый локоть.
Первое касание очень важно, женщина чувствует многое, и может распознать намерения по первому касанию подчас. И для сапера также важно первое касание.
Она обернулась. И её влажные глаза впились в меня словно глаза рыбы жаждущей моря; рыба провела всю жизнь в искусственном аквариуме, и вдруг море разлилось перед ней, я этого не умею, ну, я не умею описывать, этому меня научила она потом.
Её удивление, граничащее с потусторонним безумием, мне пришлось взять себя в руки теперь, потому как часть этого её моря уже влилось в меня, и на миг все это показалось мне странным и невозможным, я смерил картину взглядом. И добавил:
- Девушка на полотне небесная, это Вермеер?
- Что? Вовсе нет, это Рибера, Вермеер совершенно иное.
- Простите, вы должны покинуть галерею, миледи, - произнес я, на мне был камуфляж, и она вдруг пришла в себя.
- Боже, кто Вы? У Вас есть пистолет? – спросила она вдруг, смерив меня заискивающим взглядом, - откуда Вы здесь взялись?
- Нет, что Вы, нет никакого пистолета, миледи, но теперь мы должны покинуть галерею с Вами, я сапер, здание заминировано.
- Аха-хах, аха-хах, - истерично засмеялась она, - мы теперь все умрем!? Это прекрасно, смерть это прекрасно, не находите? Жизнь омерзительна, а смерть это так романтично. Мы погибнем здесь с Вами! Нас раскопают потомки, достанут из-под обломков, это замечательно, не находите? И где Ваш пистолет, покажите мне его.
- Мы не умрем, не сегодня! – пришлось смотреть на неё с неисчерпаемым самообладанием, и это едва подействовало на неё.
Софи была странной, ей нравились вестерны и фильмы про бандитов, с пистолетами, лошадьми. Но познакомились мы в галерее, мне едва не пришлось утащить ее оттуда. И объяснять в пятый раз, что я всего лишь сапер, не киногерой, не охранник, и у нас нет пистолетов. Она разочарованно и нехотя поддалась моим уговорам. Она сказала, что ненавидит себя, что она несчастна в этом мире лжи и обмана, где процветает зло и тайная месть. И я успокаивал её, как мог, ну, что я мог ей сказать? Я не был силен в женской психологии и нес какую-то чушь, а она будто меня и не слышала, она все говорила, что мне бы не помешало носить пару пистолетов с собой. И в конце она сказала, что я надежный, а она совершенно безнадежна. И эти её глаза, которые говорили больше, когда она молчала. И я отметил, что глаза эти прекрасны, они невинны и словно переполненные неизъяснимой обидой бидоны исторгают столько слез по какой-то невнятной мелочи.
И потом она захотела, чтобы я приехал к ней В Лейпциг. Ей было скучно, и в Дрезден она приезжала за тайной печалью, и я все испортил теперь. И обязан был приехать, во что бы то ни стало, потому как, она совершенно расклеилась. И у неё из головы не выходит мой образ, четкий и строгий, на службе справедливости и порядка. И разве можно было ей отказать? Я недолго отнекивался, взял недельный отпуск и рванул к Софи.
И был премного удивлен, потому как она потащила меня по каким-то шведским барам, по каким-то злачным местам, ей так этого давно хотелось, и я тот самый надежный мужчина, с которым это можно и нужно делать. И хотя сам я люблю футбол и скачки, а бары мне безразличны, потому как выпить я не склонен, но Софи напротив, любила поддать, порой потанцевать даже на столе, и это было столь непринужденно, что нас не раз вежливо выпроваживали из заведения. Тогда Софи тащила меня в другой более раскованный бар, она будто помешалась даже. И говорила, что ждала этого случая очень давно, потому как ей нужно было надежное плечо, чтобы творить маленькие бесчинства! Ей нужна свобода, а кругом перила и турникеты, и она даже захотела приобрести парочку пистолетов. Но это Европа, не Америка. Да, я и стрелять толком то не умею. Она называла меня Мачо Ранчо, хотя какое уж тут ранчо? У меня не могло быть ранчо, но она хотела видеть меня другим, с пистолетами и на лошади.
Да, и я не чувствовал себя гангстером, но Софи так хотела, она говорила, что я слишком осторожен и не уверен в себе, слишком сдержан, слишком аккуратен, и единственное мое преимущество перед остальными ее героями, это надежные сильные руки. И потом она придумала каверзную игру, она стала, будто прятать мины на своем теле, и я должен был разминировать её тело. Причем искать мины со всей осторожностью, и тщательностью, хотя это же моя профессия – искать и обезвреживать мины. Но эти мины были вроде как метафизические, одна Софи знала, где спрятана мина. Это было совершенно невозможное занятие, отыскивать эти мины. Порой она просто прикрепляла мину заколкой к волосам или прилепляла пластырь к телу, пластырь она подбирала еле приметный, и поиск длился столь долго подчас. Иногда она прятала несколько мин, и тогда это продолжалось часами, Софи говорила, что теперь хочет, чтобы мины взрывались. Одну она спрятала под трусы, и одну внутри себя, под языком. Софи говорила, что все женщины носят с собой мины, и ей повезло со мной, потому как я профессионал. Но в смерти нет ничего примечательного, говорил я ей, это страшно и безобразно; взорвавшиеся мины, это оторванные руки и ноги, искореженные тела. И тогда она гладила мне волосы на затылке, она любила гладить мне волосы рукой на затылке, и целовать. Она целовала меня тщательно, будто вспоминая, те неразорвавшиеся мины на её теле, которые я обезвредил. Она говорила, что я хожу по краю, что смерть рядом со мной, где-то совсем близко. Это её возбуждало неистово, я говорил, что это изъян профессии, этот риск, и нам прививают определенную психологию на практике, определенные психологические навыки, и её это сводило с ума, её сводило с ума, что я могу часами искать мины на её теле, относиться к телу как предмету искусства и реликвии. Иногда она говорила, что это мое равнодушие к смерти её пугает, и с ней случались припадки, тогда она изводила меня, и говорила, что я ничтожество! Что она не так все это представляла, мои мины не взрываются. Я бесил её порой. Однако опомнившись, вдруг приходила в себя, у неё было загадочное прошлое, о котором она еле упоминала; я не мог вообразить его, её прошлое, и она говорила, что это совсем не нужно. Софи говорила, есть лишь безумие мира и жизнь, а остальное неважно. И потом, какое это имеет значение, Софи говорила, что живет в другом мире, и этот мир, совершенно куртуазный и неподдельный, мир живописи, поэзии и музыки. Её тонкие руки будто стебли обвивали мою шею, её губы впивались в меня, она кусала меня в пастели порой, её это забавляло, укусить меня за мочку уха или за шею, в плечо или оставить след клыков на груди. И потом она говорила, это любовные ранения, боль тела преобразуется и боль души утихает, если наносить ранения. И она также хотела, чтобы я наносил ранения ей, это было сложно для меня. Это была неаккуратность, и это было не рационально. Но Софи настаивала, ты солдат, говорила она, солдат моей любви и должен научиться наносить ранения, иначе твоя любовь ничего не стоит. И я учился наносить ранения, скрепя сердцем, а Софи меня подбадривала. Ей нравилось это мое моральное мучение, моя пытка, она получала какое-то неизъяснимое блаженство от этого действа. И наконец, она сказала, что теперь ты должен взорвать одну мину на её теле. Иначе все бессмысленно, ведь мины придумали, чтобы они взрывались. И Бог придумал мину на теле женщины, и я ей сказал, что бог тут ни при чем, мины придумали люди, чтобы убивать друг друга.

* * *
Мы стояли в галерее напротив друг друга, Николь впилась в меня своим пытливым взглядом, она на миг усомнилась в происходящем, и теперь я вынужден был применить гипноз, мы специальное подразделение GSG 9, отправленное в здание Нюрнбергской галереи, которое было заминировано экстремистами, с целью получить выкуп от правительства. И пока ведутся переговоры, мы должны прочесать несколько сотен квадратных метров и обезвредить мины.
- Вы будете в безопасности, доверьтесь мне, миледи! – сказал металлический голос, - нам необходимо покинуть здание.
- Нет, я хочу остаться здесь, пусть мы погибнем.
Николь подошла ко мне, обвила мою шею рукой и прижалась своими неистово дерзкими губами к моему рту.
(06.04.2022)

Джаз-бенд

месседж от тебя
я на проводах
соло моих слов
руки как засов

обхвати канат
прыгай наугад
это котлован
котлован из грез

так бывает вдруг
можешь так забудь
почему не я
почему не мы

почему ты спишь
сидя на стекле
это барный стол
можешь так танцуй

буду измерять
пульс твоих надежд
буду бегать горд
снова по земле

может это сон
нас вернул себе
может это зонт
мы летаем меж

звезд и облаков

продинамим все
завтра уикенд
на двоих сонет
посетим джаз_бенд

можешь просто петь
только не кричи
он умеет ждать
и гонять тай_чии

ты ничуть не та
что была вчера
может меньше слов
нам дают простор

может это сон
нас вернул себе
может это зонт
мы летаем меж

звезд и облаков
(март 2021)

София
Полотна эти на костях и на крови,
Всех тех врагов, которых я любил,
Они дороже мне друзей неволи,
Они меня учили ненавидеть мир;

Что могут знать о смерти Чудаки,
Которые склоняют любомудро вирши,
О том, как возятся в ночи клещи,
Их собранных поветрий сирших;

София! Как юна и словно саван миру,
Не хватит слез твоих, чтоб замолить кита,
Учись варить борщи и шахматам учись,
Наступит утро сядь на тазик с клиром;

Ах, эти стрелки на весну или на челку?
Беги в универмаг и захвати свой Снилс,
Три корки снился, вместе с апельсином,
И не смеши зевак бутылкой шнапса;

Тюльпанчики, как мило словно туберозов
Улей, гляди он переманит завсегдатаев,
Им будут снится черепахи с лунным камнем,
Потяжелей снаряды он сносил и возы;

Что за народ пошёл не дамы, балерины,
Усядется и ноги свесит и с перил моста,
Того гляди накинется на кости пилигрима,
И будет счеты, светы подводить тоста!

Куда ни глянь, ни смысла, ни надежды,
Везде не-я, не-ты, и не-мое, и не-твоё,
Разброд на вёсла и на сто вопросов,
Один ответ утопленника и светило;

Мне дорог каждый шаг, мне дорог каждый,
И все они со мной идут и будут жить,
Там, где не сходятся пространства,
Где звезды вязнут, дрогнут миражи!

Расстроила до дрожи век, до горла,
И жалилась сказать - все пройдено давно,
А у самой три лютика и горка,
И с ноготок, с напёрсток торба!
(март 2021)

Теги

безграничная меланхолия?
когда-нибудь... вы осознаете,
жизнь течет по замкнутому кругу,
и после также только на минуту,
можно проснуться - снять очки,
и улыбнуться себе, ему, окну,
и завтра также не случится,
что было лишь однажды и вчера,
придут слова на ум, и упорхнут,
учиться не терять, парить и улыбаться;
весь мир в тебе, в огне, в луче;
или во мгле, но в жизни, в духе,
свои законы... в любви приметы,
коль знаешь кон - води, ан нет,
отдай веретено, будь с ветром за одно,
не ранит он, не бьет наотмашь,
он парус раздувает, мчит и любит,
всем богам, хвалам, назло,
и даже больше, мимо-мимо…
(июнь 2021)

бобёр
шумит камыш и ёжик дремлет в бане
прокралась лисица на порог избы
мы так горько с Вами целовались
и не скрыть ожогов нам следы...

над крапивой Лунный шлейф
струился Вы жирафа ну я бобер
прыгали от счастья до столбов
и бросали маски ниц в костер

утекала речка в решето вселенной
круглая крутилась ручка вальса
вы казались мне подъемным
краном в синей поднебесной

и лопатки ваши были шасси
мягкому ковру зеленым ворсом
мы глотали слезы счастья
и ночлег наш вылился вопросом

синие зигзаги на запястьях
подведенный гироскоп бровей
вы казались столь серьезной
и мы цокали как мухи на Бродвее

цокались зубами и носами рылись
в волосах и недрах мать-земли
а когда проснулись то напились
и остались неразлучны до зимы!
(август 2022)

* картина "Святая Инесса и ангел" Хусепе Рибера, 1641
Авторский Форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=201
0

Поделиться темой:


  • 6 Страниц +
  • « Первая
  • 4
  • 5
  • 6
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей