Громкий скрежет и череда резких тупых звуков заставили Игоря замереть.
“ Что-то случилось”, - подумал он и быстро направился в сторону дороги...
Выйдя из чащи, увидел лежащую в кювете “Тойоту”. По искорёженной крыше автомобиля и следам на асфальте Игорь понял, что, прежде чем свалиться в канаву, машина несколько раз перевернулась.
Подбежал к ней, наклонился к смятой кабине:
- Эй!
Голова мужчины-водителя свесилась на грудь, из виска буквально ручьём текла кровь. Женщина от удара вылетела через лобовое стекло на капот и тоже не подавала признаков жизни.
Игорь оглянулся.
“Хоть бы кого-нибудь… Надо “скорую” вызвать…”
Однако на дороге не было ни одной машины. Игорь этому не удивился: уже давно был открыт объездной путь, с отменным асфальтовым покрытием; и потому на эту заброшенную дорогу, с ямами и колдобинами, почти никто не сворачивал. Экономии времени она давала от силы минут пятнадцать, зато машину здесь можно было порядком растрясти. А уж ездить по такой дороге с большой скоростью было вообще опасно.
“Летели, наверное, как угорелые, - подумал Игорь. – Тем более на повороте. Вот и доигрались…”
Он быстрым шагом направился в сторону основной трассы… Однако, пройдя метров пятьдесят, остановился.
“У них может быть мобильник, - мелькнуло у него в голове. – Пока я километров шесть протопаю, они точно окочуряться, если ещё живы…”
И он вернулся.
Вокруг машины были осколки стекла, гайки; недалеко от дверцы валялись полуботинок и тюбик губной помады. И вдруг внимание Игоря привлёк странный предмет, лежавший на траве справа от него. Не то маленькая коробочка, не то шкатулка. Игорь подошёл и поднял находку. Это была туго перемотанная резинкой пачка долларов. Игорь полистал за уголки купюр:
“Сотенные…”
Посчитал, прикинул:
“Десять кусков. Нифига себе…”
Он принялся осматривать всё вокруг.
“Вон, у куста”.
Быстро подошёл и подобрал точно такой же свёрток… Затем, возле переднего колеса машины, третий.
“Да сколько же их тут?..”
Он сунул найденные деньги в карман брюк и продолжил осматривать территорию возле машины… Потом заглянул в её салон. Нашёл ручку, блокнот, пачку “Мальборо”… А под сиденьем водителя - большую чёрную сумку. Вытащил её на свет, распахнул и побледнел… Посмотрел по сторонам и кинулся с находкой в лес...
Скрывшись за соснами, высыпал из сумки на траву пачки долларов и принялся дрожащими от волнения руками их пересчитывать…
“Двадцать четыре… Ну-ка, ещё раз…”
Пересчитал их снова.
“Точно… И у меня три… - он вынул из кармана найденные им на земле деньги и положил их в общую кучу. - Это что же… погоди… двести семьдесят тысяч? “Зелёных”?”
У Игоря задёргалось под глазом. Он побросал доллары в сумку и спрятал её под елью, прикрыв лежавшими на земле ветками. После чего бросился к дороге. Глянул вправо-влево: никого. Подбежал к машине…отпихнул ноги мужчины, обшарил заднее сидение…
“Похоже, всё… А багажник?”
Схватил валявшуюся на резиновом коврике связку ключей. Подбежал к багажнику. Прикинул, какой из ключей подходит. Открыл. Перебрал все пакеты, тряпки, канистры – пусто. Захлопнул багажник, отбросил ключи в сторону и, оглядываясь по сторонам, быстро направился в сторону леса. Однако, сделав несколько шагов, застыл на месте: недалеко от “Тойоты” в канаве лежала девочка в белом платье.
Игорь пристально в неё всмотрелся… Затем медленно к ней подошёл.
Девочка-подросток лежала на спине, подвернув под себя правую руку. Голова её была запрокинута и до половины погружена в журчащий ручей. А из-под спины девочки виднелась часть большого камня.
“Хряпнулась на него прямо позвоночником, - подумал Игорь. – Видать, выбросило с заднего сиденья, когда машина кувыркалась…”
Он наклонился к ней и глянул в её открытые глаза.
“Мертвяк…”
Девочка шевельнула плечом и сглотнула.
Игорь вздрогнул… Некоторое время стоял, нагнувшись, и смотрел в её глаза. Она тоже, казалось, глядела на него и будто хотела что-то сказать…
Игорь выпрямился, огляделся и, перепрыгнув канаву, юркнул в чащу деревьев… Подошёл к ели, где были спрятаны деньги, взял сумку и зашагал в сторону посёлка...
“Пластическая операция… - стучало у него в висках. - Это прежде всего…”
Он вспомнил едкие насмешки над собой малолеток, которые прозвали его “Фредди Крюгером”. Потому что лицо Игоря было во многих местах стянуто красной пузырчатой кожей; ресниц и бровей не было вообще. Это были последствия ожогов, полученных им при пожаре. Когда ещё десятилетним мальчишкой он выносил из горящего дома свою младшую сестрёнку. Тогда пламя жгло его так, что, казалось, ещё миг, и он потеряет сознание. Но Игорь понимал, что стоит ему разжать руки или упасть, погибнет самое дорогое для него существо, оставшееся после смерти их мамы (отец их жил далеко, в Красноярском крае; у него уже давно была своя семья). Погибнет его Наденька. С которой он бегал в догоняшки по заливным лугам, среди ромашек и васильков; которой любил на пляже расчёсывать мокрые волосы; а вечерами читать ей про Гулливера или, глядя вместе с сестрёнкой на малиновый закат, мечтать с ней о путешествиях в дальние страны, где прямо на деревьях растут бананы и апельсины… Нет, он не мог разжать руки, даже когда почувствовал, что кожа на его лице начинает лопаться от сильнейшего жара… Земля начала уходить у него из-под ног только тогда, когда он сошёл с Надей на руках с пылающего крыльца. Их тут же подхватили и отвезли в больницу.
У сестры в большей мере были обожжены руки, а у него лицо. Врачи сразу сказали, что они не в состоянии “слепить” Игорю хотя бы приличную внешность, тем более вернуть ему прежний облик. Впоследствии, в Московском Институте Красоты, Игорь узнал, что подобное возможно в Европе или США: там и заменители кожи “классные”, и специалисты “что надо”; однако стоят такие операции слишком дорого...
Первые дни после пожара Игоря не особо волновало его изменившееся лицо. Главное, думал он, они с Надей остались живы. К тому же в школе его считали героем, ведь он спас сестру; о нём тогда написали местные газеты… Затем всё его время стали поглощать учёба, помощь сестре в алгебре, в которой она была слаба, и тёте Даше по хозяйству (она была опекуном детей, и теперь они жили в её частном доме на окраине посёлка).
Однако начиная с пятнадцатилетнего возраста что-то в отношениях Игоря с окружающими стало меняться, и он это чувствовал. Его друзья и одноклассники больше не вели разговоры о межгалактических полётах и парадоксе Эйнштейна, о загадках календаря индейцев “майя” и идейных исканиях Достоевского, - ребят стали интересовать причёски и фигуры девушек, дискотеки и вечеринки, анекдоты и колкости… Игорь вдруг осознал, что в кругу его сверстников ценность человека измеряется не столько уровнем его интеллекта и качествами характера, сколько внешностью. И прежде всего - чертами лица. Пацаны возмужали, девчонки превратились в кокетливых красавиц; начали создаваться пары, пошли ухаживания, поцелуи, ревность, сплетни. И в этом новом мире ему, Игорю, места не оказалось. И оказаться, как он понял, не могло… Игорь продолжал усердно учиться, и в этом какое-то время находил удовлетворение; иногда педагоги даже ставили его в пример другим. Однако при этом он ясно осознал, что в дальнейшем его физиономия не просто не даст ему возможность иметь девушку, а значит, семью и детей; а также близких друзей, поскольку они будут стесняться показываться с ним на людях, - но навсегда станет объектом насмешек над ним или, что ещё хуже, жалости. Даже снисходительности. Ему уже не раз приходилось слышать, как некоторые девчонки из его класса меж собой говорили о нём с сочувствием, давали малолеткам подзатыльники за “Фредди Крюгера”. И иногда пытались ободрить его, заводили с ним разговор. Но всё выходило до того притворно и глупо, что Игорь во время этих бесед только краснел. А вскоре начал их всячески избегать. Впрочем, и сами одноклассники постепенно перестали ему своими разговорами надоедать. Он стал, что называется, белой вороной… А однажды новенькая в их классе ученица, впервые увидев его, Игоря, вздрогнула и побледнела. А он тут же опустил лицо и направился не на урок истории, а домой...
И вот теперь у него появился шанс стать со всеми наравне, завести семью и друзей. А кроме того, открыть свой бизнес. Ведь он ощущал в себе к этому несомненный талант. Игорь видел, какие “тупые” и “недальновидные” люди работают в сфере предпринимательства, все эти менеджеры и торговые представители; он знал, как нужно организовать своё дело, каким путём идти, каких людей нанимать. Тогда осуществлению этой его мечты мешало два обстоятельства: отсутствие первоначального капитала и приятной внешности, которая, как он полагал, имеет колоссальное значение для привлечения компаньонов и клиентуры. Теперь же оба эти препятствия могли быть устранены. Теперь он мог, что называется, убить сразу двух зайцев. И Игорь увидел себя в кресле руководителя одной из коммерческих фирм. В пиджаке с галстуком и с красивым улыбающимся лицом. Перед ним заискивают подчинённые, вертятся красавицы…
“Только нужно не суетиться, - думал он, - а сделать всё грамотно и расчётливо… Прежде всего, деньги. О том, что они были в машине, могут знать родственники или коллеги этого “фирмача” по работе. Поэтому до поры до времени баксы нужно спрятать и пока ими не пользоваться… Через год получу аттестат, затем нужно выправить загранпаспорт и… Господи, неужели у меня всё изменится?..”
Игорь попробовал сумку с долларами на вес. Столько денег он ни разу в жизни не видел.
“Всё равно их кто-нибудь подобрал бы. Не я, так другие. А уж менты бы точно меж собой поделили…”
Он резко остановился. Несколько мгновений стоял не шелохнувшись.
“Какой же я идиот!”
Игорь вдруг подумал, что если девчонку спасут, то она наверняка его опишет, а впоследствии и опознает! Она же видела его лицо!
“Чепуха! Она уже ничего не соображает”…
И он продолжил путь.
“А вдруг вспомнит? – Опять остановился. - С такой рожей меня вмиг найдут…”
Игорь ещё немного постоял в раздумье… затем повернулся и сначала медленно, затем быстрее зашагал назад...
Вокруг разбитой “Тойоты” по-прежнему никого не было.
“Какой дурак по таким ухабам поедет…”
Он быстро обошёл машину, посмотрел на тела мужчины и женщины:
“Здесь глухо…”
Подошёл к девочке.
“Надо убедиться, что она не дышит…”
Игорь присмотрелся. И хотя девочка не шевелилась, стопроцентной уверенности в том, была она жива или уже нет, у него не было…
“Нужно узнать, есть ли у неё пульс…”
Дрожащими пальцами Игорь прикоснулся к её запястью.
“Тёплая…” – мелькнуло у него в голове. Он даже не понял, к чему была эта мысль.
Нет, видимо, от волнения он не мог сообразить, есть пульс у девчонки или нет. Попробовал проверить ещё раз.
“Не дышит…”
Однако сомнение осталось…
Посмотрел девочке в лицо. Её лоб почти целиком был в воде, а рот и ноздри над ручьём. Затылок был на плаву и не касался дна.
“Вот если бы всё её лицо было под водой, никаких бы проблем. А так ещё неизвестно…”
Игорь посмотрел на журчащий в канаве ручей.
“Хоть бы волна побольше… Всего на два-три сантиметра…”
Выпрямился и оглянулся. Никого.
Опять всмотрелся в лицо незнакомки.
“Красивая. Поди-ка ходила нос кверху… Тьфу, - он сплюнул. – Не о том думаю…”
Игорь опустился на колени и слегка подогнал ладонью волну. Голова девочки колыхнулась, однако лицо осталось над водой… Он подогнал ещё раз, другой – эффект был тот же…
Тогда Игорь встал и посмотрел по сторонам. Увидел валявшуюся на траве сухую ветку сосны. Подошёл, взял её и вернулся на место. После чего осторожно приставил кончик ветки ко лбу девочки, зажмурился и надавил… Раздался хруст: ветка сломалась; а Игорь, потеряв равновесие, едва не свалился в ручей.
Он тяжело задышал. Снова коснулся концом ветки лица девочки, надавил…
И вдруг его будто током ударило:
“Так ведь если она жива, то я её…убиваю?..”
От этой мысли его бросило в жар. Трясущейся рукой он вытер со лба пот.
“Ерунда, - внутри его будто раздался чей-то голос, - даже если в ней ещё теплится жизнь, через какое-то время она прекратится и без твоего участия. Так что ты всего-навсего приближаешь неизбежный финал…”
Игорь крепче сжал в руках ветку.
“А что если её ещё можно спасти? – словно кто-то в нём возразил. - Она могла бы видеть солнышко, слышать пение птиц, ощущать запах цветов… Могла бы осчастливить какого-нибудь парня, родить красивых детей…”
“Чушь, - напирал первый. - Даже если она выживет, то навсегда останется прикованной к инвалидной коляске, ведь у неё сломан позвоночник. Из-под неё будут выносит судно, её станут кормить с ложечки. У неё никогда не будет ни мужа, ни детей. Она всем станет в тягость. И будет проклинать жизнь…”
“А если этими деньгами оплатить её лечение, нанять лучших врачей, затем сиделок и нянь… А после жениться на ней, скрасить её и своё одиночество. Ухаживать за ней, рассказывать ей о дальних странах…”
“Ещё и песенки попеть… На здоровье. Только в таком случае навсегда распрощайся не только с возможностью вернуть себе нормальное человеческое обличье, но и с бизнесом. Без которого ты не выведешь в люди ни себя, ни свою сестру. Родную, кровную. В отличие от этой. Из-за которой, если она выживет, тебя ещё и осудят за похищение денег. Хм, представляю, как на зоне ты станешь развлекать своей специфической физиономией каких-нибудь урок…”
“Может, оставить сумку с деньгами и уйти?” – не сдавался второй.
“Ну, не идиот ли? – уже злился первый. – Баксы присвоит себе любой проезжающий мимо. А поскольку ты перед ней “засветился”, то “фирмачи”, эти “крутые” ребята, из тебя душу вытрясут…”
Отвернувшись, Игорь надавил ещё сильнее...
“Главное, ноздри и рот…”, - подумал он.
Почувствовал, как бешено колотится его сердце.
Через несколько секунд взглянул девочке в лицо: оно погрузилось в воду… Ветка опять захрустела, и Игорь отбросил её в сторону. Голова девочки вынырнула из воды.
Некоторое время он тупо на неё смотрел…
“Всё…”
Повернулся и хотел было уйти.
“А кто его знает… Вдруг в реанимации вытащат?..”
Закрыл ладонями лицо:
“Сколько же так мучиться?..”
Игорь сошёл в канаву, присел и, пододвинув тело девочки ближе к середине ручья, погрузил её голову целиком в воду. Взял валявшийся рядом увесистый булыжник и положил его девочке на лоб… Затем встал и вытер свои руки о носовой платок.
Глянул девочке в лицо: сквозь муть ручья были видны её открытые глаза и будто удивлённый взгляд…
Игорь постоял минуты три у ручья, наблюдая, не свалится ли с головы девочки камень… после выбрался из канавы и скрылся в чаще деревьев…
Он шёл по июньскому лесу и пытался понять, что же за новое, доселе неведомое чувство было в нём в эту минуту. Да, его руки по-прежнему дрожали, немного стучали зубы; но вместе с тем он ощутил, как внутри его поднимается нечто великое. То, что позволит ему, Игорю, идти по жизни совсем не так, как прежде. Более настойчиво, более решительно. Позволит стать уверенным в себе, твёрдым, непреклонным; даст возможность не спасовать перед любыми препятствиями. Игорь вдруг понял, что всё в жизни зависит от самого человека; что именно он является хозяином своей судьбы, а в иных случаях – и судеб других людей. Главное – проявить силу воли и твёрдость характера. И вот сейчас он смог преодолеть свою трусость, сломать в себе того самого “хлюпика”, каким был раньше. Он за несколько минут приобрёл то, чего многие добиваются от себя годами, и чаще всего - безуспешно. Он понял, что теперь в нём есть нечто такое, чего нет у других. А следовательно, и предназначение его должно быть не такое, как у прочих. И те его приятели, которым он завидовал, – по сути, только за их внешние данные; и те девчонки, даже от случайного взгляда которых у него дрожали коленки, - все они отныне не годились ему и в подмётки. Только они об этом и не подозревали, а он теперь это знал точно.
“Время… только время… - стучало у Игоря в висках, - и я ещё перед ними объявлюсь… А ведь так просто… Наверное, “крутые” всех мастей начинали с подобного…”
Он снял одну кроссовку, затем другую и вылил из них воду. Потом обулся и хотел было продолжить путь.
“А может, всё дело как раз в том, – внезапно подумалось ему, – что люди просто боятся… Друг друга, ментов, так называемое общественное мнение...”
Он медленно побрёл дальше.
“Да, скорее всего, человека сдерживает только страх. Возможность наказания или насмешек. Но стоит отменить милицию и суды, перестать обнародовать поступки и вообще стыдить людей – такое начнётся! Даже любопытно было бы посмотреть…”
Он принялся грызть ногти на пальцах руки.
“Ведь окажись человек, допустим, на необитаемом острове - так хоть голым ходи, хоть вытворяй такое, что… и это не будет считаться постыдным. Поскольку теперь его никто не видит, вокруг никого нет. И как это здорово! Ведь тогда можно жить на полную катушку, в своё удовольствие, всласть!”
Внезапно Игорь остановился.
“А ведь там тоже никого нет… И, вероятно, ещё долго не будет…”
Почувствовал, как у него сладко заныло в груди.
“Это слишком…” – он попытался взять себя в руки.
Прошёл немного вперёд… и снова остановился.
“Раньше я об этом не мог даже мечтать, - пронеслось у него в голове. – А сейчас это реально. Причём, сразу! Ни тебе цветов, ни мороженых. И главное – без всякого отказа. Мне, уроду…”
Игорь ощутил в себе жгучую и непреодолимую страсть.
Перед его глазами на траве лежала девочка в белом платье с раскинутыми в стороны ногами…
Он повернулся и направился к месту аварии…
Около “Тойоты” и на этот раз никого не было…
Игорь спрыгнул в канаву и подошёл к лежавшей в ручье девочке. Её голова, придавленная камнем, была под водой, а вся остальная часть тела снаружи.
Он посмотрел вправо и влево… Затем присел… запустил свои трясущиеся руки под платьице девочки… медленно стянул с неё трусики… и откинул платье.
У Игоря перехватило дыхание… он быстро взялся за ремень своих брюк…
…Когда всё было кончено, он, тяжело дыша, встал и посмотрел по сторонам. Затем глянул девочке в лицо, которое уже стало покрываться песком… и вдруг почувствовал к ней неистовую злобу. Взял всё ту же ветку сосны и принялся тыкать её концом девочке в левый глаз. Раз, другой, третий… Всё настойчивей и даже с каким-то остервенением… Наконец, увидев, что у той из глазницы потекла кровь, бросил ветку в чащу деревьев.
- Уродина, – вслух сказал он.
Ещё раз осмотрелся, перепрыгнул канаву и вошёл в лес…
Игорь шёл сквозь чащу деревьев задумчиво, поминутно ухмыляясь и качая головой. Он силился понять, как всё случившееся с ним за последние сорок минут уместилось в такой короткий промежуток времени...
Вокруг внезапно потемнело. Резко подул ветер, ударила гроза.
Игорь поднял голову. Берёзы и сосны закачались, зашелестели листьями. И вдруг Игорю показалось, что они изо всех сил пытаются дотянуться до него и расцарапать ему лицо. И, постепенно ускоряя шаг и оглядываясь, он направился к своему дому…
В сарай Игорь почти вбежал.
Уже вовсю гремела гроза и хлестал ливень. Игорь промок до нитки.
Схватив лопату, он бросился в угол, отодрал одну из досок пола… и начал копать в земле на этом месте яму.
Сердце его лихорадочно стучало.
“Только что ничего не боялся. Откуда этот страх?..”
Вскоре, отложив лопату в сторону, он переложил деньги из сумки в непромокаемый пакет, туго завязал его верёвкой и опустил на дно выкопанной им ямки. Затем взял в руки лопату и принялся засыпать яму землёй.
Зубы его стучали.
“Да что со мной?.. Боюсь ментов? Дождик все следы смоет… Нет, тут что-то другое…”
Внезапно он выпрямился и прислушался.
“Крадётся кто-то?.. Или показалось?..”
Он вытер со лба пот… Но едва нагнулся, чтобы докончить дело, резко обернулся:
- Кто здесь?..
Дверь сарая заскрипела и открылась. И при вспышке молнии в проёме двери показалась девочка в белом платье.
Игорь, как ошпаренный, отскочил в сторону.
Вся мокрая, с растрёпанными волосами, она начала приближаться к нему.
- Что тебе нужно?! – Он дико закричал. – Зачем ты шла за мной?! Иди в свою канаву! Слышишь?! – кричал он как безумный. - Ты вычеркнута из жизни, а я ещё не начинал жить!..
Но девочка шла прямо на него; и Игорь увидел, как из её левой окровавленной глазницы, шипя и извиваясь, выползает клыкастая змея.
Тогда он замахнулся на неё лопатой:
- Ну, подходи… давай!..
- Игорёк… - тихо произнесла девочка.
Игорь стоял тяжело дыша… Наконец опустил лопату:
- Надя… Прости… Я… просто от неожиданности… тут темно…
- Что случилось? – сестра подошла к брату и посмотрела ему в глаза. – Ты мог меня убить…
- Убить?… - Он дико на неё взглянул. И вдруг его будто прострелило:
“А что если кто-нибудь Надю так же, как я ту, в канаве?..”
И задрожал, как осиновый лист... Затем всхлипнул…и внезапно зарыдал. Из его рта потекла слюна.
Руками, стянутыми красной пузырчатой кожей, Надя прижала его голову к своей груди:
- Успокойся, милый, родной… - её голос задрожал. - Всё у тебя будет хорошо… Ты выучишься, устроишься на работу… Даст Бог, встретишь хорошую, добрую девушку и у вас будет семья… Мы с тобой станем ходить друг другу в гости и вспоминать, как в детстве гонялись друг за дружкой по нашим лугам, среди голубых васильков. А с нами Жучка. Тявкала от радости. А вокруг порхали бабочки, стрекотали кузнечики … Хорошо было, правда?
- Хорошо… - он продолжал рыдать.
- Успокойся… всё у тебя наладится… всё образуется… вот увидишь…
Она гладила его по макушке… а он прижался к ней, как к родной мамке, и мечтал сейчас только об одном – чтобы мгновение это длилось бесконечно…
slovo (20 июня 2010 - 14:24) писал:
Звонок был настолько неожиданным, что все четверо, как один, вздрогнули.
- Наверное, опять соседка за дрожжами, - Наталья, хозяйка квартиры, пошла открывать дверь. А Славик предложил:
- Ну, поскольку тост уже сказан, поехали…
Чокнувшись бокалами, они выпили и потянулись к тарелке с блинами.
- Ребята, вы не поверите своим глазам, - сказала вошедшая в комнату Наталья в сопровождении молодого человека, одетого в серый костюм с галстуком и держащего в руках солидный букет цветов и пакет. – Узнаёте?
- Провалиться мне на этом месте, - прищурившись, промолвил Гена. – Если не ошибаюсь… - Он замялся.
- Не ошибаешься, физорг, - гость отдал цветы хозяйке и, вынув из пакета бутылку ”Шампанского”, принялся её откупоривать.
- Ну, чего уставились? Неужели Стасик так изменился? – Наталья наполнила вазу водой и поставила в неё букет.
Гена ударил себя ладонью по лбу:
- Наконец-то… А я чуть мозги себе сломал. Вижу, лицо знакомое, а вспомнить не могу… Давай к столу.
”Шампанское” вспенилось в бокалах.
- Другое дело, - сказал Стас, - а то лакаете бормотуху…
- ”Портвешок”, как и положено малоимущим, - парировал Гена.
- Костюмчик на тебе не от ”Версаче”? – не скрывая своего восхищения, проговорила молодая женщина в экстравагантном платье, похожем на цыганское.
- Ты, Варька, всё такая же, - заметил гость. – Любишь оценивать…
- Хлебом её не корми, - поправив очки, высказался худенький паренёк в потёртом вилеветовом пиджаке.
- А ты, Славик, по-прежнему, как спичка, - улыбнулся Стас, - наверное, как и раньше, много занимаешься... Я, честно говоря, и предположить не мог, что ты учитель начальных классов; думал, уже профессор…
- Кислых щей… - усмехнулся тот, кивнув головой.
Присутствующие заулыбались.
- Что ж так? – исподлобья взглянул на него Стас.
- А не научился лизать начальству задницу, - резко ответил тот.
- Зря, - уверенно сказал гость. – Без этого сейчас нельзя.
Он вынул из пакета коробку конфет и, открыв её, поставил на стол:
- К чаю…
- Птичье молоко! – взвизгнула Варвара. – Я уже забыла их вкус.
Стас первым взял конфету:
- Оно и понятно: на полторы тысячи особо не разгуляешься…
Варвара удивлённо на него взглянула, а слегка захмелевший Славик усмехнулся:
- Ты не фээсбэшник?
- Э-э, протянул Стас, - власть – а значит, и информация – сейчас не у них, а у кого это… - он почесал пальцы друг о дружку.
- Бабки?.. Ясно.
- А у тебя их много? – блеснула глазами Варвара. – А как в личном плане? Жена, дети?..
- Уже имеешь виды? – Стас мельком на неё взглянул.
- Я девушка свободная, - она потянулась к торту. – И поверь, ещё в соку…
- Ну хватит, Варька, - Наталья поставила бокал на стол. - Слушать тошно.
- Почему, - снисходительно улыбнулся Стас, - она говорит о вещах естественных.
- О жеребячьих… - Наталья отошла к окну.
- Ты, комсорг, неисправима, - Стас слегка зарумянился. – Видно, жизнь тебя ничему не научила.
- Жизнь всегда чему-то учит… - допив содержимое своего бокала, ответил Вячеслав.
- К сожалению, - вздохнул Стас, - не все из этой науки делают верные выводы…
- Ты, видать, сделал, - парировала Наталья.
- Обязательно, как и положено ”homo sapiens”. И точкой отсчёта в этом моём обучении я безусловно считаю ту незабываемую дату, в память о которой вы ежегодно собираетесь в этой коморке, - день рождения команды ”Н”.
- Ещё помнишь? – усмехнулся Славик.
- Кстати, ”учебный сектор”, - обратился к нему Стас, - кажется, именно ты и предложил назвать ваш отряд ”Неотложкой”… За вас, братаны, - он поднял бокал, - за ваше правое дело!
Выпил, поморщился и сунул в рот очередную конфету.
- Кроме шуток, вы это здорово тогда придумали – отыскивать одиноких стариков и малоимущих, варить им кашку, чистить за ними унитазы и бегать в аптеку за валидолом. Помнится, даже в ”Комсомолке” о вас написали. Название статейки было уж очень громкое. Не забыли? ”Тимуровцы восьмидесятых”… Красота!
- Насколько я понимаю своими неучёными мозгами, ты иронизируешь, - Гена взял бутылку ”Шампанского”, повертел её в руках и поставил на прежнее место.
- Ну что ты, физорг, - жуя конфету, Стас облокотился о спинку стула, - с удовольствием вспоминаю те дни, особенно когда вы сцапали меня… - он повёл рукой, изображая ловлю, и сжал кулак, - как стая котов ма-аленькую мышку. И прямо с поличным!
- Если мне не изменяет память, с банкой варенья, - сказал Славик.
- Мне тогда ужасно захотелось сладенького… - Стас сделал младенческое выражение лица. – До умопомрачения!.. Всегда, перечитывая Гайдара, завидовал ”Плохишу”, коему всучили ”бочку варенья и корзину печенья”. Представлял: сидит этакий карапуз с солидным брюшком и мажет… мажет…
то-олстый слой клубничного варенья на сдобное печенье с кремом… М-м! – Он зажмурился. - У меня даже слюнки текли, как у собаки Павлова…
- Ну, с тех пор, - хрустнув пальцами, проговорил Геннадий, - ты, наверное, свою самую заветную мечту осуществил.
- Почти, - Стас вытер платком губы. – Не хватает, - он кашлянул в ладонь, - одного небольшого штришка. А именно… как бы это поумнее сказать… жаль, котелок мой варит не так круто, как у нашего ”учебного сектора”, - он кивнул на Славика. – Не хватает осознания того, что, поглощая эту корзину печенья и бочку варенья, я делаю не какую-то гнусность, о чём мне постоянно талдычили в школе – в том числе и здесь сидящие, – а совершаю нормальный акт, свойственный человеческой природе…
- Ого! – Славик скривил губы в усмешке. – Ты определённо делаешь успехи в формулировке своих мыслей. Учитывая твою школьную ”успеваемость”.
- Ну, с тех пор много воды утекло… Хотя довольно лестно слышать это именно от тебя, - Стас сделал серьёзное выражение лица, - учитывая и твою ”успеваемость”… А по существу?
- По существу ничего нового не скажу…
- Что, после школы никакого прогресса?
- Зато у тебя, - подошла к столу Наталья, - прогресс налицо. Щёчки-то прямо лоснятся…
- Насчёт лоска, это ты зря, - махнул рукой Стас, - он совсем не здесь…
- На Канарах?
- Зачем так далеко… В Подмосковье, Питере… Кое-что в Европе… Куда мне больше? Но дело не в этом. Сами же иронизируете, а меня в этом упрекаете. Давайте уж как положено интеллигентным людям – без личных оскорблений, только о фактах…
- Прямо как в милиции, - усмехнулась Варвара.
- Бывала там?
- Только однажды и больше не хочу…
- А я не раз…
- Не сомневаюсь, - ответила Наталья. – Такими экземплярами органы интересуются в первую очередь. К сожалению, на сегодняшний день не так серьёзно, как хотелось бы…
- А вот здесь, комсорг, ты ошиблась… Не они мной, а я ими интересовался. Они у меня все тут, - он потряс кулаком, - с потрохами. Откуда бы я узнал о каждом из присутствующих почти все подробности – в том числе и о ваших ежегодных сходках в этот знаменательный для вас день… Кстати, сколько прошло после первого собрания? Лет четырнадцать?.. или больше?.. Помните, как у вас тогда горели глаза? Это по поводу скончавшейся старушки, которую соседи обнаружили, когда на лестничной площадке уже засмердило. ”Пожилые люди умирают в одиночестве и беспомощности, - кричали вы, - оставленные нерадивыми родственниками! Неужели нам не стыдно?!” Ну, и так далее… Столько было выступающих! В том числе и ты, Варька. А в конце своей пламенной речи, помнится, ты выложила свои гроши – на гробик для умершей бабули. Половина собрания аж прослезилась!
- Сорок семь копеек, - кивнула она, вспоминая.
- Не жалко было? Тем более, покойнице было до лампочки, где лежать.
Та махнула рукой.
- А Генка, - продолжил Стас, - починил тогда покосившуюся дверь старухиной квартиры. В которую после въехала её племянница с хахалем, не сказав своему юному благодетелю даже спасибо.
- Ну и что?
- Ничего… - Стас усмехнулся… - А сколько потом было вскопанных грядок, посаженной картошки, натасканных вёдер воды. Престарелой бабе Шуре, - он стал загибать на руке пальцы, - парализованному Александру Пахомовичу, многодетной Ирине Сергеевне… Ну и так далее… Я всё прикидывал, когда у меня заноет спина.
- Много ли ты вскопал грядок и натаскал воды? – посмотрел на него Славик. – Всё отлёживался, на чердаке или в сарае… А бывало, и дома на диванчике…
- Вот именно, - подтвердила Наталья. – То у него ”изжога”, то ”насморк”.
- Каждый человек имеет право защищаться любыми доступными ему средствами, - поднял голову Стас.
- Да нужен ты нам был, - отозвался Гена, - как собаке пятая нога. И без тебя нормально управлялись.
- Нужен, физорг, ох, как нужен, - Стас хлопнул его по плечу. – Иначе на ваше судилище вы не вели бы меня под конвоем!
- Извини, дорогой, - подалась вперёд Наталья, - Но если ты за эти годы ничего не понял, то объясню: тебя никто не упрекал за нежелание помочь людям. Но красть у них никому не позволено.
- И ты извини, дорогая, - Стас сделал ударение на последнем слове. – Я тоже не упрекаю вас в тогдашнем насилии по отношению ко мне. И не только в смысле ”конвоя”. Не смейся. В честь чего я обязан был тратить свои драгоценные здоровье и время на участие в ваших мероприятиях, если у меня к тому не было никакого желания, если я имел совершенно иные планы на жизнь? И не надо мне компостировать мозги насчёт ”добровольности”, - он махнул в сторону Натальи рукой. – Попробуй откажись без уважительной причины взять в руки лопату, вмиг станешь в родной школе изгоем. И такую характеристику получишь, что после вовек не отмоешься. Но главное, вам нужна была ”галочка” об успехах – как в количестве вскопанных грядок, так и в выявлении разного рода ”отщепенцев” и ”антисоветчиков”, - чтобы стать ”впереди планеты всей”, чтоб вас заметили наверху. И я со старухиным вареньем оказался для этой цели как нельзя кстати. А уж потом вы мне и мои ”прогулы” припомнили – чтобы я, так сказать, дотянул до морального облика ”плохиша”. Однако за это я на вас не в обиде, честное слово. В конце концов, сам виноват: надо быть хитрее и изворотливее. В этом смысле я вам даже глубоко признателен за науку, которая мне в дальнейшем ох как пригодилась... Повторяю: дело не в этом. А в том, что вы все, как один, пригвоздили меня тогда унизительной ложью – что мой поступок, мол, противоречит… ну, вспоминайте, это же было и, наверное, по сей день остаётся вашим коньком… Что мой поступок противоречит самой природе человека! Что я просто… как бы сказать… недоразвит… неполноценен… А все вокруг абсолютно нормальны… Вам, конечно, было глубоко наплевать, что я тогда до самого окончания школы сгорал со стыда… если помните, на том собрании присутствовала молоденькая корреспондентша, и потому вскоре почти во всей местной периодике на меня появилась карикатура, подобная той, что была в вашей стенгазете, - в виде обезьяны с моим лицом, прижимающей к груди банку варенья… после чего все - и знакомые, и соседи – на меня пальцами показывали и ржали надо мной, как лошади!.. Ну что ж, этим вы лишний раз мне тогда доказали непреложную истину: сильный пожирает слабого не только в дикой природе… причём без жалости и снисхождения… И главное, я тогда обиделся не столько на образ макаки, коим вы меня наградили. Может, это вам покажется странным, но уже на вашем судилище – стоя, по сути, перед всей школой и вашим комсомольским президиумом, - он обвёл присутствующих взглядом, - я прекрасно понимал, что вы правы. Целиком и полностью! Вот только убили вы меня тогда тем, что обезьяной, по вашему мнению, оказался я один! Хотя уже все вокруг понимали, что всё происходящее в тот день в актовом зале – шоу до мозга костей! Впрочем, теперь мне его мотив предельно ясен: рядом с макакой легче друг другу казаться людьми…
- Положим, с карикатурой мы тогда переборщили, - снова хрустнул пальцами Геннадий. – Однако, Стасик, это ничего не меняет. Не надо, например, меня равнять с тобой. Помню, у той же бабы Шуры на столе всегда стояло блюдечко с гречичным мёдом; и мне, пацану, порой очень хотелось зачерпнуть из него ложечкой. Но я всегда считал воровство самым постыдным делом. И суть не только в прошлом. Те ”златые горы”, кои ты, по твоим словам, имеешь сейчас, честным трудом не нажить…
- Я смотрю, братан (если уж перейти на твой лексикон), - обратился к гостю Славик, - ты явился сюда, чтобы перед нами выпендриться. Но поверь, вернуть себе человеческий облик с помощью туго набитого баксами кошелька или властных высот невозможно в принципе. Для этого нужно нечто иное – тебе, видимо, недоступное. И потому ты зря стараешься здесь…
- Да не хочу я ничего возвращать, - перебил его Стас. – Вы так ничего и не поняли. У меня всегда был облик, свойственный людям согласно их естеству. Я хочу совершенно иного. И в этом смысле твои, Славик, туго набитый кошелёк и властные высоты мне помогали всегда. А уж зря я здесь стараюсь или нет, мы сейчас увидим. Я как раз за тем и пришёл.
С этими словами он быстро вынул из бокового кармана пиджака сотовый телефон и набрал номер:
- ”Лоб”, давай…
Буквально через несколько секунд послышался щелчок замка во входной двери, и в комнате появились два высоких и коренастых молодых человека в чёрных костюмах и тёмных очках. Молча встали у стены.
- Это кто? – подалась вперёд Наталья. – Как они сюда вошли?
- Ключи можно подобрать от всего на свете, - спокойно ответил Стас. – А молодцов моих попрошу не раздражать: они порой бывают зубасты, как аллигаторы.
Молодые люди осклабились.
- Ты что задумал? – презрительно посмотрела на Стаса Наталья.
- То, что делал всегда, - разумеется, в свободное от работы время. Показывал людишкам, что они являют собой на самом деле. А вот средство для этого сегодня я избрал самое приятное в жизни – занятие любовью. Сейчас на виду у всех присутствующих эти былинные богатыри создадут с нашей красавицей комсоргом эротическое трио…
- А ты не придурок? – вспыхнула Наталья.
- Знаешь, Стас, - подошёл к нему Славик, - похоже, тот урок ты действительно не усвоил. Извини за плохое гостеприимство, но тебе со своими холуями лучше удалиться.
- И ты, ”учебный сектор”, тоже не обессудь…
Он едва заметно кивнул головой; и один из ”атлетов” в прыжке нанёс Вячеславу такой удар ноги в лицо, что тот отлетел к противоположному окну. При этом его очки ударились о стену и разбились.
Наталья вскрикнула и подбежала к Славику, а Геннадий вскочил со стула:
- Положим, со мной им придётся попотеть. Если ты помнишь…
- Я помню всё до мелочей, физорг. И не только твои мускулы, но особенно насмешки надо мной, когда я висел на перекладине, не в силах подтянуться, - по твоим словам, болтаясь, как сосиска. Ну, да не в этом дело. Поверь, нам ничего не стоит тебя, скажем, пристрелить. Однако я ведь обещал вам другое. А потому не то, что гадости тебе не сделаю, но напротив – щедро тебя награжу. За то, что ты в своё время оказал мне, глупышу, неоценимую услугу – помог понять глубинный смысл и значение физической силы… ”Лоб”!
Охранник сбегал в коридор и вернулся в комнату с пластмассовым ящиком. Быстро его распаковал и пододвинул Геннадию.
Тот побледнел:
- Это чё, водяра?
- Причём, чистейшая. В отличие от твоего ”Крепыша”, который выворачивает наружу все кишки. Здесь ровно двадцать пузырей. В машине у подъезда ещё полтора десятка таких ящиков и столько же коробок мирового закусона – ветчина, салями и прочее. Всё в вакуумных упаковках, так что можно обойтись без холодильника, коего у тебя нет. – Он усмехнулся. – Водитель доставит всё это тебе на дом, а ребята выгрузят и складируют, где скажешь. Усвоил?.. Я же знаю, что у тебя каждое утро ”трясучка”, что не ”Портвешок” и лимонад этот кислый, - он кивнул на бутылку ”Шампанского”, - тебе нужны. Причём, постоянно… Ну, чего стоишь, как истукан!
Стас откупорил одну из бутылок, налил из неё в стакан и подал Геннадию:
- Пей! Ведь вижу - плохо тебе. Хлебнёшь – человеком станешь! Ну!
Он приподнёс стакан к его губам, при этом водка плеснула Геннадию на рубаху.
- Мне всё это вышвырнуть с балкона?! – Стас повысил голос. – Считаю до трёх!
Геннадий выхватил из его руки стакан, одним махом его осушил и опустил голову.
- Теперь чтобы духу твоего здесь не было! Живо! – скомандовал Стас, толкнув его в грудь.
Геннадий что-то пробурчал в сторону Натальи и, пошатнувшись, поковылял к выходу. Один из охранников взял ящик с водкой и последовал за ним… Вскоре вернулся и встал на прежнее место.
Стас подошёл к окну и наклонился к стонущему на полу Вячеславу:
- Больно? – Он сделал страдальческую гримасу на лице. – Ай-яй-яй… Так ведь драться – не задачки по алгебре решать… К тому же, я вернул тебе долг: ты, наверное, забыл, как однажды перед контрольной ”настучал” нашей Эльвире Семёновне, что у меня в кармане брюк шпаргалка А, борец за справедливость?.. Ну да кто старое помянет… Вставай, - он похлопал его щеке, - до свадьбы заживёт.
Наталья дала Славику платок, и тот приложил его к окровавленной губе.
- Ступай с миром, братан, - Стас отошёл к столу.
Вячеслав не шелохнулся.
- Или хочешь продолжения? Учти, вторая серия будет уже не комедией, а фильмом ужасов.
При этих словах охранник шевельнулся, и Славик вздрогнул.
- Ну что ты, ”Лоб”, пропусти мальчика: он всё понял.
Тот посторонился; и, держась за губу, Вячеслав поспешно удалился…
- А ты, красавица, - Стас обратился к Варваре, - вероятно, тоже собираешься грудью встать на защиту своей закадычной подруги. Тогда занимай оборону.
- Предлагаешь мне, слабой женщине, драться с бугаями? – Она ухмыльнулась. – Был бы у меня такой ”крутой” муженёк!..
- Да разве я не знаю, что ты умница…
- Вот что, Стас, - подала голос Наталья, - Мне осточертело тебя слушать. Я не боюсь ни тебя, ни твоих ”отморозков”. И даже если ты меня здесь изуродуешь, не перестану повторять, что ты – обыкновенная сволочь, коих, к великому сожалению, на земле пруд пруди…
- Да что ты, комсорг, - развёл руками Стас, - какой мне резон калечить то, что я хочу одарить лаской? К тому же до тебя, видно, так и не дошло, что мне не прелести твои нужны, - поверь, такого добра, и даже более высокого качества, у меня, как ты выразилась, пруд пруди… Я жду от тебя иного: добровольного и осознанного признания себя точно такой же обезьяной, какой вы меня когда-то изобразили в школьной стенгазете.
При этих словах он бросил на стол обмотанную лентой пачку.
- Тут десять кусков ”зелёных”. Выполнишь работу – они твои.
Наталья посмотрела на деньги, затем перевела взгляд на Стаса:
- Ты, сердечный, даже не подозреваешь, насколько серьёзно болен… - И уже раздражённо: - Была бы у меня мужская сила, я б засунула тебе эту пачку сам знаешь куда…
- Ну что ж, красавица, - Стас обратился к Варваре. – Раз у твоей подруги ничего не получается, придётся ей помочь.
- Что? – та не отрывала своего взгляда от пачки долларов на столе.
- Разденешь её – деньги твои. И я не шучу.
У Варвары затряслись руки.
- Кстати, это твоё старушечье платье, - усмехнулся Стас, - не от бабы ли Шуры тебе досталось? В качестве вознаграждения за вскопанные грядки!
- Но… я не смогу… она не дастся…
- Варя, ты с ума сошла? – посмотрела на неё Наталья.
- Разве я сказал, что это будет легко? – Стас подошёл к Варваре. – Однако согласись: стоимость услуги должна соответствовать её трудоёмкости… Правда, если эта работа тебе не под силу, то я отдам десять кусков… вон хотя бы ”Лбу”. Он всё сделает вмиг…
Варвара резко развернулась и кинулась к Наталье. Вцепившись в её волосы, она повалила свою подругу на пол и с силой рванула на ней платье.
- Браво! – захлопал в ладоши Стас.
- Опомнись, дурочка! – Наталья упёрлась ладонью в подбородок Варвары и, резко метнувшись в сторону, сбросила её с себя.
Обе поднялись на ноги, тяжело дыша.
- Тебе не стыдно? – поправляя платье, прохрипела Наталья.
- А тебе… не совестно за эту заплесневелую кислятину, - Варвара кивнула на тарелку с блинами. – Сама подыхаешь, и хочешь меня за собой утащить. Я жить хочу – понимаешь, жить! Пусть не так, - она кивнула на Стаса, - но хотя бы жрать досыта… нормально одеваться, чтоб мужикам нравиться… ребёночка заиметь, коего я не рожаю только потому, что не смогу его прокормить!.. Живём мы, дорогуша, один раз; и ставить на своей единственной жизни крест я не собираюсь!..
- У нас мало времени, - показал на часы Стас.
- Варвара кинулась на подругу и поцарапала ей лицо
- Эй, красавица, - крикнул Стас, - ты мне не испорть товар!
- Ничего, подкрасишь-подмажешь…
Борьба возобновилась с новой силой.
Наталья не поддавалась. Тогда Варвара наотмашь ударила её по щеке. И когда та, застонав, пошатнулась, разорвала на ней платье по шву. Однако, едва принялась за колготки, Наталья вцепилась в ворот свитера своей подруги и с силой отбросила её в сторону. Тут же схватила со стола кухонный нож:
- Подойдёшь – распорю тебе брюхо… и баксы не помогут!..
Варвара отступила; огляделась по сторонам и, взяв в руки табуретку, швырнула её в Наталью. Та увернулась, и табуретка грохнулась о стол. Пачка долларов упала на пол, ленточка размоталась, и купюры разлетелись по сторонам.
Внезапно Наталья рассмеялась… Затем пнула ногой в сторону Варвары несколько банкнот:
- Бери, заработала!..
Варвара нагнулась:
- ”Кукла”! – глаза её блеснули. – Ты что же, гад, делаешь!
Она кинулась с вытянутыми руками на Стаса. Однако охранник подставил ногу, и Варвара распласталась возле батареи.
- Что я делаю? – невозмутимо ответил Стас. – Возвращаю долги. А заодно и память. Рассказать твоей закадычной подруге, кто первым тогда ”застукал” меня с банкой варенья?
Он повернулся к Наталье:
- Не вы с пацанами, когда я пытался перелезть через забор. А гораздо раньше, в тамбуре, она. – Он кивнул на Варвару. - Отлей, говорит, мне в кружку, тогда скажу, что бабка сама нас угостила… Ну, я и поделился с ней сладеньким… А после, как идиот, надеялся, что она меня ”отмажет”, до самого судилища… - Стас подошёл к Варваре: - Не захотела плыть против течения? Чистоплюйка! Мотай отсюда! – И он направился к Наталье.
Варвара резко вскинула голову:
- Дай хоть немного… ведь у тебя их – куры не клюют… Ну, пожалуйста… Мы же с тобой в седьмом за одной партой сидели…
- Кому сказал, бегом из квартиры, пока мои хлопцы из тебя котлету не сделали! ”Лоб”, проводи её.
Охранник схватил Варвару за локоть и волоком потащил к выходу… Затем вернулся на исходное место и скрестил руки.
Зазвонил телефон. Наталья взяла трубку.
- Да… я… Что?!. Она с ума спятила?!. Кровь остановили?.. Слава Богу… Ты от неё пока не уходи, ладно?.. Катя нормально?.. Хорошо, я после перезвоню…
Она положила трубку и опустилась на стул.
- Проблемы? – поинтересовался Стас.
Наталья не ответила. С минуту длилось молчание…
- Прикольно я с ”куклой”, да? Только учти, у меня есть и настоящие…
Наталья сидела на стуле и смотрела перед собой.
- Конечно, ты можешь остаться с гордо поднятой головой, как Зоя Космодемьянская, - Стас усмехнулся, - однако согласись, что твои друзья оказались самыми что ни на есть нормальными макаками. Просто в своё время они не поняли, что играть в добродетель при сытом желудке и поддержке сильных мира сего не составляет никакого труда. Но едва это перестаёт приносить капитал – финансовый, политический, моральный – какой угодно, всё моментально возвращается на круги своя.
Он прошёлся по комнате взад-вперёд и остановился возле Натальи:
- Ведь твоё бычье упрямство, кроме пустого желудка и ежедневных поисков работы тебе ничего в жизни не принесёт. На что ты надеешься? Объясни мне; может, я и впрямь чего-то не понимаю…
- Наконец-то, - Наталья обернулась и с усмешкой посмотрела на Стаса. – Осознание своей тупости – уже признак умственного выздоровления… Во-первых, ты подумал своей пустой башкой, - она постучала себе кулаком по лбу, - что мне не было никакого резона унижаться при своих! За кого бы тогда они меня сочли? За ”перевёртыша”? ”Двурушника”?.. А теперь я в их глазах останусь комсоргом с большой буквы, не сломленной ничем – в отличие от них самих! А это будет послаще твоего тортика, - она кивнула на стол.
- …Так-так… понима-аю… - протянул Стас. – Похоже, я действительно не просёк ситуацию.
- …И во-вторых, - она приблизилась к нему вплотную, - таких пачек должно быть три! В противном случае можешь брать меня силой, если тебе это нужно…
- Лихо! – развёл руками Стас.
- Не нравится? А ведь только что хвалился своей ”крутизной!”
- Да что ты, бабок у меня хватает… - Он задумчиво посмотрел в пол… Затем поднял глаза и улыбнулся:
- Однако, раз уж мы вступили с тобой в совершенно иные… так сказать, деловые отношения… то и мне придётся утроить цену – иначе, согласись, услуги будут неравнозначны. Всё происходящее мы запишем на видео, и кассету я оставлю себе.
Наталья побледнела:
- Хочешь показать её ребятам? Паскудный же ты человек…
- Извини, дорогая, но такие гонорары не платят даже порнозвёздам. Однако, если желаешь, могу обойтись без видео, за прежнюю сумму.
- Чёрт с тобой, снимай своё кино…
- Другой разговор… Только придётся малость обождать, я же не таскаю с собой столько баксов. Сейчас позвоню, и денежки доставят, как говорится, прямо в номер…
- За идиотку меня держишь?
- Не понял…
- Всё ты понял и прекрасно знаешь, как такие дела делаются. После ”сеанса” один из твоих ”отморозков” даст мне по зубам, как Славику, а ты положишь баксы себе в карман…
С этими словами она вынула из шкафа сберкнижку с паспортом и бросила их на стол перед Стасом.
- Молоде-ец, - опять удивлённо протянул тот. – Знаешь, мы бы составили с тобой прекрасную пару… Выходит, я и в тебе не ошибся… Нет, после твоих слов я подлинно считаю себя познавшим людей намного лучше самого Фрейда.
Он взял со стола её документы, отошёл к окну и, вынув из бокового кармана пиджака телефон, набрал номер. Затем принялся что-то диктовать и записывать в блокнот… Минут через десять вырвал из него листок и отдал его вместе с паспортом и сберкнижкой Наталье.
- Можешь позвонить в банк и справиться, что теперь ты владелица тридцати тысяч долларов – в рублях по курсу ЦБ. В сберкнижку можешь внести эту сумму когда захочешь… Ну, а теперь я рассчитываю на твоё ”купеческое” слово.
- Грошь цена твоему благородству; ты просто не выпустишь меня отсюда живьём, если не получишь своё.
…Некоторое время спустя Наталья положила трубку телефона на место и, убрав документы в шкаф, зашторила окна:
- Сколько у нас времени?
- Ровно сорок минут, - Стас кивнул охраннику. Тот вышел из квартиры, а вернулся уже с мужчиной, в руках которого была видеокамера. Стас включил магнитофон и откинулся на спинку дивана, положив ногу на ногу…
… Когда ”сеанс” окончился, он стащил с кровати одеяло и бросил его на обнажённую Наталью, свернувшуюся у стены калачиком и закрывшую лицо руками:
- Сходи в душ: прёт от тебя, как от бардельной девки… Счастливо отметить гонорар.
И в сопровождении охранников Стас покинул квартиру…
- Что,”Лоб”, получил удовольствие? – спросил он уже в машине.
- Ну…
- Баранки гну… Дай-ка мне ключ. Нужно черкануть ей свой телефончик: вдруг мадам захочет выкупить кассету? Всё ж двадцать кусков!
- Ну, копию-то мы себе оставим? На память, - и он громко расхохотался.
- Обязательно, - вздохнул Стас…
Он поднялся на третий этаж и открыл дверь. Всё так же играла музыка. Стас заглянул в комнату.
Наталья в порванном платье и с растрёпанными волосами, всхлипывая, набирала номер телефона.
”Случайно, не в ”ментовку”, - пронеслось у Стаса в голове. – Она что, дура?”
- Николай, - сказала в трубку Наталья, - это я. Как Нина Ивановна?... Ясно. Теперь слушай меня внимательно. Передай ей прямо сейчас…
”Стучит, паскуда…” – У Стаса бешено заколотилось сердце.
-… что завтра мы повезём её дочь в центральную клинику к профессору Сазонову. Деньги на операцию у меня есть, и ещё на многое хватит… Какая тебе разница?.. Главное, скажи ей, чтоб она и в мыслях больше не держала резать себе вены, иначе её упекут в психушку! Ради Бога, спрячь от неё все ножи и вилки!.. А Катеньке обязательно передай, чтобы она больше не плакала; что завтра тётя Наташа принесёт ей шоколадку с орешками и мы поедем с ней к доктору, который её обязательно вылечит. Запомнил?.. Молодец… Сам-то, наверное, голодный. Замори там чем-нибудь червячка, а завтра я тебя накормлю как следует… Всё, до утра…
Она бросила трубку и, подбежав к умывальнику, открыла кран. Её вырвало… Затем, утерев ладонью губы, она подошла к кровати, повалилась на неё и, уткнув лицо в подушку, по-собачьи заскулила…
А Стас стоял в прихожей как вкопанный…