МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ: БИТВЫ СИБИРСКИХ КАЗАКОВ - МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ

Перейти к содержимому

Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

БИТВЫ СИБИРСКИХ КАЗАКОВ История

#1 Пользователь офлайн   угренинов Иконка

  • Участник
  • PipPip
  • Группа: Авангард
  • Сообщений: 13
  • Регистрация: 28 апреля 12

Отправлено 04 июня 2012 - 07:54

БИТВЫ СИБИРСКИХ КАЗАКОВ

Из книги Угренинова С.А. "Казачьи сотни и казахские отряды: рука об руку"

Глава 6 ПОХОД С.Б.БРОНЕВСКОГО В УЛУ-ТАУ
ВЗЯТИЕ КОКАНДСКОЙ КРЕПОСТИ


Союзник султана Саржана Касымова ташкентский правитель Лашкар кушбеги в мае 1834 года с 6000-ным войском отправился на север. Официально свой поход он подавал общественному мнению как поддержку борьбы султана Касымова против русских порядков в степи. На самом деле, и все это знали (включая стариков и детей), что цель у него была более прозаической и коварной - захватить огромный кусок казахской территории, чтобы потом обирать и грабить казахские аулы.
На эту дерзость администрация Сибири ответила посылкой в Улу-Тау крупного военного отряда под командованием полковника С.Б.Броневского, в составе которого были 6 конно-артиллерийских орудий, рота пехоты и сборный казачий тысячный полк Сибирского линейного войска, которым командовал есаул Иван Семенович Карбышев. О нем С.Б.Броневский говорил: «офицер, образовавшийся в войсковом училище, превосходный наездник, говорящий по-татарски как киргиз и как будто родившийся для трудных степных экспедиций. Он служил прежде в артиллерии и годился бы в Генеральный штаб, на лошади не слезая мог жить».
При отряде были казахские джигиты, которые выполняли функции разведчиков и помощников в обозе.
19 мая казаки и пехота С.Б.Броневского вышли в степь. Как писал в своих воспоминаниях сам командир отряда: «Быстрый марш мой в глубь степи простирался от линии прямо на юг за 1000 верст, ибо я рассуждал, что чем далее встречу врагов, тем они менее сделают вреда нашим киргизцам, отхлынувшим при первом известии ближе к линии. Нападающим, вследствие такого соображения, досталось разорить только некоторые дальние волости, но разорять со всеми ужасами азиатского свирепства и так совершенно без причины - только чтобы грабить».
Вторую половину пути, на протяжении 500 верст отряд не встретил ни одного аула, Степь словно вымерла. Казахи с этих мест ушли к казачьим станицам, опасаясь разбоя кокандцев. Патрули казаков прочесывали местность по ходу отряда шириной почти в 50 километров, но нигде не было ни души. Когда до гор Улу-Тау оставалось около 200 верст, Броневский послал на разведку четырех казаков и двух казахов. Разведчики добрались до сооруженного кокандцами укрепления, в одном из оврагов оставили лошадей, ползком взобрались на господствующую в этих местах вы-соту и с нее наблюдали за происходящим в крепости и вокруг нее. Через три дня казаки и джигиты благополучно вернулись в отряд, рассказав, что крепость сложена из камня и дерна и представляет собой довольно мощное сооружение с пушками и немалым гарнизоном. На крепости развевается кокандское красное знамя. Табуны лошадей и скот пасут вооруженные люди.
Последние 25 верст казаки и русская пехота проделали в ночной тишине, чтобы атаковать крепость неожиданно с рассветом. Еще не выглянуло солнце, как казаки стремительно охватили табуны врага, не дав уйти ни одному табунщику. Кокандцы были шокированы, когда проснувшись и протерев глаза, обнаружили свою крепость окруженной казаками и русской артиллерией. Словно муравьи в банке носились они в стенах своего укрепления, не зная, что делать, ведь из всех ущелий, через которые можно было бежать в родной Коканд, на них смотрели дула русских винтовок и пушек.
На всякий случай кокандцы решили попугать русских стрельбой из своих пушек и ружей: а вдруг испугаются и уйдут. Не помогло. Броневский решил дать защитникам крепости одуматься и не стал сразу идти на ее штурм, а послал к начальству укрепления кокандца со своими предложениями. Вот как он описывает этот эпизод: «Между тем доставлен ко мне с бекета, пойманный казаками, возвращавшийся из аулов в крепость от своей невесты расфранченный и видный [прекрасный] собою кокандец. Он казался довольно покоен, хотя был на веревке. Я шутками моими его более ободрил, предлагая ему ехать к своим в крепость и объявить коменданту, чтобы немедленно сдался, в противном случае будет худо. Коканец с благодарностию на это согласился и поехал тотчас». Стрельба с крепостных стен сразу же прекратилась.
Из укрепления вышла делегация кокандцев, которые на встрече с Броневским несли всякий вздор. Ну, например, что они с большой симпатией относятся к русским, а крепость они построили на казахской территории, потому что эта земля была под властью Коканда чуть ли не со времен кокандского царя Гороха, и казахи еще с доисторических времен подчинялись им.
Главе русского отряда надоело слушать этот бред и он им заявил, что если в течение двух часов они не сдадутся, то придется им испытать силу русского оружия. Когда истек срок ультиматума, а ответ на него не был получен, отдан был приказ пушкам стрелять по крепости гранатами. Со стен укрепления ответили выстрелами. Но как только несколько гранат разорвалось внутри укрепления, в нем началась настоящая паника.
Вместо красного флага быстро появился белый. Начальство крепости в полном составе пешком, что означало полную покорность, вышло к Броневскому, прося пощады. Броневский пообещал не причинять им неприятностей, если все кокандские солдаты вый-дут поодиночке из крепости и сложат оружие. Что кокандцы охот-но и сделали. Начальство и солдат кокандцев поместили возле укрепления раздельно, снабдив их пропитанием. Имущество каждого пленного было объявлено неприкосновенным. Кроме того, пленным было отдано и 80 лошадей, чтобы они могли добраться на родину. Но прежде, чем отправляться домой, их заставили разрушить сооруженную ими ранее крепость. Когда от нее осталась гора камней и земли, кокандцев, обеспечив продовольствием на время перехода в родные кокандские степи, русские под конвоем казаков и казахских джигитов проводили до реки Сарысу.
Лашкар кушбеги и Саржан Касымов покинули крепость и поспешно ушли на юг, когда Броневский с казаками еще только начинали свой поход. С отпущенными кокандцами Броневский передал им письма, в которых предупреждал, чтобы они впредь не пытались нападать на российских казахов, «в противном случае гнев Великого Монарха возтяготеет на них».
Про поход в Улу-Тау С.Б.Броневский писал: «Благоуспешным действием вся степь наша очищена от врагов и подданные волости остались неприкосновенны, получив на самом деле удостоверение, до какой степени наше Правительство, приняв их (казахов) однажды под свое покровительство, готово на их защиту».
Возвращаясь с похода, С.Б.Броневский отделился от отряда с адъютантами и с шестью казаками, и прямой дорогой двинулся в Кокчетавский окружной приказ, а оттуда в Петропавловскую крепость. Двигаясь вниз по берегу Ишима маленькая группа Броневского не осталась незамеченной кочующими здесь казахами. Вот как рассказывает о своем путешествии по этим местам сам глава русского отряда: «Старший султан Габбай-Дулла-Вали-ханов имел тут свое пребывание и узнал о моем приезде. Еще за несколько верст начались почетные встречи. Сначала старшины в богатых платьях, потом султанские дети и, наконец, сам Габбай-Дулла с султанами и народом приветствовали меня с благополучным окончанием экспедиции и благодарили за избавление киргизцев от угрожающих бедствий. Поставлена для меня была огромная и богатая юрта из белых войлоков, устланная коврами. Обласкав и обдарив султанов, мы после обеда пустились в путь по бездорожью на киргизских лошадях. Необъезженные в нашей упряжи лошади делали множество проказ, но ловкие казаки и киргизы их укрощали. Знакомые мои киргизы далеко меня провожали»


Глава 16 ВЗЯТИЕ АК-МЕЧЕТИ

Военный историк генерал А.Н.Куропаткин пишет: «Осенью 1851 г. активизировали свои действия кокандцы и подвластные им казахи со стороны низовий реки Сыр-Дарьи. Кокандские киргизы в 1851 г. отбили у наших (российских казахов — С.У.) 50000 голов скота. Оставить безнаказанным такой грабеж значило признать свою слабость перед кокандцами. Этого не могло допустить Оренбургское генерал-губернаторство». Весной 1852 года 1500 кокандцев под командованием Якуб-бека, главы кокандской крепости Ак-Мечеть, двинулись на Аральск. С ними за компанию отправился и отряд хивинцев. Вся эта ватага большую часть пути провела в конфискации скота у казахов местных аулов и в предвкушении, как они будут и дальше гонять российских казахов, ловить для своих гаремов казашек и резать на мелкие кусочки казаков. Комендант Аральска майор Энгман не разделял их нездоровый оптимизм, собрал отряд из ста казаков и солдат и двинул его навстречу русско-хивинской армаде. В урочище Ак-Булак, примерно в пятидесяти верстах от Аральска, большой кокандско-хивинский отрядище сшибся с маленьким русским отрядиком. Русские были смело окружены коварным Якуб-беком, но подобраться вплотную к ним никак не получалось: хорошо стреляли эти черти в лампасах и фуражках. В сумерках «черти» стали уже сами наседать, наводя панику и неразбериху в ряды многочисленного противника. Кончилось все это тем, что воины Якуб-бека позорно отступили, бросив русским угнанных у казахов лошадей и баранов.
Русским, конечно же, надоело без конца выкидывать со своей территории гостей с юга. Пора было принимать такие меры, чтобы полностью обезопасить казахские аулы и русские укрепления от жестоких, агрессивных соседей. На правительственном уровне было решено захватить и уничтожить кокандскую крепость Ак-Мечеть – место, где скрывались совершавшие набеги на нашу территорию банды.
Началась подготовка к походу на Ак-Мечеть. Летом 1852 г. на рекогносцировку (разведку местности) была отправлена группа казаков и солдат под руководством прапорщика Голова. Но когда русские приблизились к Ак-Мечети, кокандцы, угрожая расправой, приказали им уйти. Голов ушел, зато вместо него возле крепости появился полковник Иван Федорович Бларамберг, известный ученый-картограф и боевой офицер. По воспоминаниям современников, Бларамберг – был очень педантичный и исполнительный офицер, к тому же обладавший большим личным мужеством. Следовательно, кокандцам от такого визита не светило ничего хорошего, тем более, что полковника сопровождали две сотни уральских казаков, пол роты пехотинцев под командованием поручика Богдановича и три пушки с расчетами (всего 12 офицеров и 457 нижних чинов). Также при отряде было несколько десятков казахов.
Как писал сам Бларамберг: «Эта рекогносцировка была необходима еще и потому, что кокандцы часто совершала набеги из Ак-Мечети на наши районы, угоняли скот и грабили киргизские племена, находившиеся под русским покровительством».
В 4 часа утра 3 июля 1852 года русский отряд выступил по направлению к Ак-Мечети. Когда отряд двигался по Каракумам, то жара стояла такая, что некоторые солдаты упали в обморок. Зато когда русские подошли к Сыр-Дарье и стали двигаться по ее берегу, то их чуть не съели комары. «Мы попали теперь в район, - писал И.Ф.Бларамберг, - где было несчетное количество комаров… Мы много натерпелись от них, ибо с каждым шагом, который делала пехота в высокой траве, на нас нападали миллионы комаров».
Отряду пришлось преодолевать ряд глубоких, заполненных водой каналов. Перед одним из них русские остановились в нерешительности, так как он был особенно широк и глубок. Тут неожиданно на другой стороне канала появился бегущий казах, он прямо в одежде бросился в воду и переплыл к русским. Он рассказал, что в Ак-Мечети уже знают о подходе русских и готовятся к их встрече. Также казах сказал, что укажет, где есть брод и проведет отряд прямо к крепости. По воспоминаниям командира отряда: этот казах «добавил, что принадлежит к роду Жабас и зовут его Тайпе, что его самого и соплеменников безжалостно угнетают кокандцы и что все тамошние киргизы преисполнены надежды на помощь русского правительства, которое освободит их от угнетателей».
Дальше колонну русских вел Тайпе. 19 июля Бларамберг подошел к Ак-Мечети. Полковник дал команду «отдыхать», взял с собой есаула Буренина с 20 казаками и объехал крепость вокруг. Офицер убедился, что взять ее силами небольшого отряда практически невозможно. Крепость была окружена рвом с водой и имела глинобитные стены восьмиметровой высоты с несколькими башнями. Гарнизон Ак-Мечети состоял примерно из 200 человек. Но был приказ хотя бы попытаться атаковать крепость. Через одного бухарского купца Иван Федорович послал ее коменданту записку на татарском языке, в котором он сообщил цель своего прихода и предложил гарнизону оставить крепость и спокойно разойтись по своим домам. Комендант крепости Батыр-Баса попросил четыре дня на раздумья: сдать русским крепость или нет. Командир русского отряда ограничил кокандцев шестью часами. По их истечении русские пушки произвели несколько выстрелов по крепости. На залпы русских кокандцы ответили фальконетным и ружейным огнем со стен Ак-Мечети.
20 июля 1852 г. казаки и пехота Бларамберга решились штурмовать крепость. Они, сломив сопротивление кокандцев, сумели преодолеть внешние укрепления, но когда подошли к внутренней крепости и кинулись на ее стены, то обнаружилось, что их штурмовые лестницы слишком коротки. Расстроенный этим обстоятельством Бларамберг дал приказ отступить. Казаки под огнем противника подобрали убитых и раненых товарищей и вышли из-под обстрела. При штурме русский отряд потерял 20 человек убитыми и 52 ранеными. Иван Федорович по поводу неудачного штурма писал: «Я был, естественно, очень подавлен из-за того, что не удалось взять цитадель и тем самым положить конец угнетению и ограблению наших киргизов. Я был, так сказать, русским пионером, проникшим в этот район».
23 июля отряд отошел от Ак-Мечети. Напуганные смелым штурмом небольшого русского отряда, кокандцы не сделали ни единого выстрела в сторону уходящего противника. Вместе с русскими уходили и все казахи из аула Тайпе. Так как в колонне было много женщин и маленьких детей, то двигался отряд медленно. Их нельзя было оставлять: кокандцы готовы были расправиться с казахами за сотрудничество с русскими. Бларамберг сочувственно писал о попавших в трудную ситуацию казахах: «Отряд шел прежним курсом, делая большие обходы из-за разлива Яксарта. Тайпе следовал со своим аулом за моим отрядом, и я делился продуктами с этими бедными людьми в лохмотьях, которым грозили голод и несчастья».
3 августа отряд приблизился к кокандской крепости Чим-Курган. Полковник отправил на разведку 25 уральских казаков и группу казахов во главе с хорунжим Осиновым. Осинов изучил местность вокруг Чим-Кургана и стал дожидаться подхода главных сил отряда. Когда Бларамберг двигался к Чим-Кургану, его путь нередко пересекали достаточно глубокие каналы, которые было не просто перейти. Казахи из ближайших аулов спешили с кетменями и лопатами, чтобы облегчить русским переправу через каналы. Они также рассказали, что гарнизон крепости состоял из двадцати солдат, вооруженных ружьями.
Утром 4 августа один из казахов от имени командира русского отряда Бларамберга потребовал от коменданта крепости, чтобы все солдаты с женщинами и детьми покинули крепость. Комендант попросил 24 часа на размышления. Три раза Бларамберг просил кокандцев убраться из крепости без кровопролития, и все время они просили сутки на раздумья. Вместо четвертого раза в ворота Чим-Кургана полетели ядра русских пушек. После небольшой артподготовки 60 казаков и пехотинцев бросились штурмовать укрепление. В одно мгновение штурмующие преодолели рвы и вскарабкались на зубчатые стены. Внутри крепости произошла схватка, в результате которой почти весь гарнизон был перебит. Один из русских солдат проткнул штыком коменданта Чим-Кургана, когда тот бросился на него с саблей. Только одному кокандцу удалось бежать, бросившись со стены крепости в реку и переплыв на ее другую сторону. Иван Федорович к концу боя поднялся по стене в крепость и увидел трупы вражеских солдат. «Перед дверями (хижины), - делился своими впечатлениями И.Ф.Бларамберг, - я увидел нескольких молодых женщин с маленькими детьми, один из которых, еще грудной, получил легкое ранение в спину и сильно кричал. Я успокоил бедных женщин, которые были насильно оторваны от своих семей и отданы в наложницы коменданту крепости. Подобным образом кокандцы повсюду злоупотребляли своей силой в отношении несчастных киргизов. Поскольку ворота ярко пылали, я приказал переправить женщин и детей через стену и отвести их в лагерь, где врач перевязал царапину несчастному младенцу».
Крепость решено было уничтожить. Ее постройки были подожжены. По воспоминаниям русского командира: «Около 50 киргизов, вооруженных огромными кетменями, поспешили сюда из ближних аулов, чтобы помочь уничтожить владение их прежних тиранов и угнетателей. Они с триумфом выбросили за стены крепости трупы коменданта и его приспешников, завалив их обломками. Так как стены были очень толстыми, киргизы работали два дня не покладая рук, чтобы разрушить хотя бы верхнюю их часть; затем я велел заложить восемь мин вдоль всех четырех сторон, с тем чтобы поднять стены на воздух».
6 августа часть русского отряда во главе с полковником двинулась к кокандской крепости Кумыш-Курган. Проделав путь в 21 версту, русские вышли на берег Куандарьи, за которой и расположилось кокандское укрепление. На разведку был послан джигит, который лихо переплыл через реку и прокричал с того берега, что ворота крепости открыты и в укреплении никого нет. Бларамберг с частью людей переправился на другой берег и вошел в покинутое людьми укрепление. Сразу же к русским подошли местные казахи. Они рассказали, что кокандские солдаты, напуганные штурмом и пожаром Чим-Кургана, вчера бросили все и бежали в сторону Ак-Мечети. Бларамберг приказал казакам уничтожить огнем и эту крепость. «Киргизы Куандарьи провожали меня с добрыми поже-ланиями, благодарили, что я освободил их от врагов и разрушил разбойничьи гнезда, - написал об этом событии русский полковник. - Поздно вечером из окрестностей Ак-Мечети ко мне в лагерь пришли еще четыре киргиза и сказали, что комендант крепости послал в Ташкент курьера, чтобы известить эмира Коканда о рейде русских».
21 августа отряд, выполнив поставленные перед ним задачи, прибыл в Аральск. Казаков, пехоту и джигитов торжественно встречали офицеры и комендант укрепления, священник с благословением. 22 августа у коменданта был дан бал с ужином, казакам и солдатам выдали водку, а вечером был устроен фейерверк. 23-го был отслужен молебен в память павших у стен Ак-Мечети.
За храбрость и мужество в походе около 20 солдат и казаков было награждено Георгиевскими крестами.
В Оренбурге Бларамберга упрекнули, что он столь малыми силами рискнул штурмовать такую мощную крепость как Ак-Мечеть. На это полковник ответил, что «мои подчиненные, воодушевленные занятием внешней крепости, не могли остановиться и отважились на штурм цитадели и только с трудом я вернул их в лагерь; если бы у меня были штурмовые лестницы, то штурм мог бы быть удачным».
Историк К.А. Сутеева в работе «Русские военные историки ХIХ в. о причинах и мотивах движения России на восток (в Сред-нюю Азию и Южный Казахстан)» пишет о военной деятельности Бларамберга на юге Казахстана: «Военные операции русских войск в июне-августе 1852 г. по взятию близлежащих к Ак-Мечети кокандских крепостей Кош-Курган и Чим-Курган подробно описал в своих «Воспоминаниях» И.Ф. Бларамберг, который в чине полковника руководил этой акцией и за успешное выполнение ее получил звание генерал-майора. Он особо отмечает в своей работе помощь местного казахского населения движению своего отряда, так как разрушение кокандских крепостей освобождало их от непосильного гнета и поборов».
Второй поход на Ак-Мечеть начался весной 1853 года. В Аральск подошли войска из Оренбурга, Орска, Верхнеозерской станицы и с Горькой линии. Экспедиционный отряд в своем составе имел 5 сотен уральских и оренбургских казаков, сотню сибирских казаков, 3 сотни кавалеристов Башкирско-мещеряцкого войска, 500 казахских джигитов султана Илекея Касымова, три роты 4-го Оренбургского линейного батальона, 17 орудий и специальную ракетную команду. Всего войско насчитывало около 3 тысяч человек. К Ак-Мечети отряд шел четырьмя эшелонами: 1-м командовал полковник Марк (2 сотни казаков, 3 орудия, ракетная и гальваническая команды); 2-м генерал-майоа Подуров (рота пехоты, 1,5 сотни казаков); 3-м подполковник Ионей (такого же состава как и 2-й); 4-м войсковой старшина Филатов (2 сотни казаков, 2 орудия и обоз).
Эшелоны двигались к крепости 18 дней и прошли за это время 410 километров. Граф Перовский, утомленный медленным движением отряда, поехал от Беш-Арыка вперед с казаками, конной артиллерией, и с сотней казахских джигитов. 3 июля русские подошли к стенам Ак-Мечети. Как пишет И.Ф. Бларамберг о Перовском: «будучи нетерпеливым и раздражительным, он потребовал от гарнизона немедленной сдачи крепости и ухода его с миром в Туркестан». В ответ на это кокандцы обстреляли Перовского. Как вы-снилось, Ак-Мечеть собирались защищать около 300 кокандских солдат.
К ночи 8 июля русские возвели вокруг крепости пять артиллерийских батарей. А рано утром все батареи одновременно открыли огонь по крепости. Но эффекта от этой пальбы оказалось мало: снаряды не пробивали глинобитные 8-метровой толщины стены. Осажденные стреляли по русским в ответ. Интересно, что за неимением снарядов, кокандцы стреляли из пушек кожаными шарами, начиненными порохом. Русские приблизили часть батарей к стенам, и пушкам удалось разбить огнем восточную башню и серьезно повредить стены укрепления.
В.Л.Перовский передал защитникам крепости письмо такого содержания: «По приказу Государя моего императора Всероссийского пришел я взять Ак-Мечеть, построенную кокандцами на русской земле для притеснения киргиз, наших подданных. Ак-Мечеть уже взята, хотя вы и сидите в ней. Вы видите, что я, не теряя моих людей, могу истребить вас всех до одного. Напрасно исправляете вы стены: в Ак-Мечеть войду я в ворота, потому что в собственную крепость через стены не лазят. Если бы стены были не мои, то я не жалел бы их: вы знаете, что я имею силу разрушить их совершенно». Кокандцы были уверены, что Перовский выдает желаемое за действительное, а потому с легкостью отказались от сдачи. Мало того, 20 июля группа кокандских храбрецов совершила вылазку за пределы крепости, пленила двух пехотинцев и скрылась за ее стенами. Русских солдат кокандцы предали жестокой смерти: они содрали с них живых кожу. Лучше бы они этого не делали, так как впоследствии за этот восточный садизм кокандцам, хивинцам, бухарцам пришлось расплачиваться разоренными городами и кишлаками, тысячами погибших. Своим зверством они вызвали у русских ответную жестокость, которая, помноженная на высокое воинское мастерство и боевой дух казаков, в дальнейшем принесла им гибель и потерю независимости.
Чтобы наконец-то расправиться с кокандцами, русские сделали подкоп под стены крепости и заминировали их. На рассвете в 3 часа 50 минут 28 июня прогремел мощный взрыв. Как пишет И.Ф. Бларамберг: «Над крепостью поднялось густое облако порохового дыма и пыли, и из внутренней части крепости послышались крики отчаяния, испускаемые гарнизоном, женщинами и детьми, которые предвидели свою судьбу. Едва дым и пыль рассеялись, как обнаружилось страшное действие мины. Толстая глиняная стена, сорванная с фундамента, обрушилась, и образовалась широкая брешь; земля перед нею была усеяна глиняными глыбами. Был дан сигнал к штурму. С громкими криками «ура!» наши воины ринулись в брешь, но кокандцы, оборонявшиеся саблями, презирая смерть, дважды отразили их натиск. Тут капитан Эрдели взял своих стрелков, и, когда штурмовая колонна в третий раз пошла вперед, они перелезли возле бреши через стену и напали на защитников с фланга; после этого наши войска яростно бросились вперед и поразили всех штыками». Напрасно кокандцы надеялись на мощные стены Ак-Мечети, в 4 часа 30 минут крепость уже принадлежала русским. Комендант крепости Мухаммед-Вали был убит во время боя, также во время штурма было уничтожено 206 защитников крепости, еще 30 кокандских солдат были убиты во время осады. Погибли также 4 женщины и 2 ребенка. В крепости оказалось еще 79 стариков, женщин и детей, которых не тронули. Русские за время осады и штурма потеряли 17 человек.
Вот как описывает участие сибирских казаков и казахских джигитов в захвате Ак-Мечети потомок одного из казаков – участников штурма Н.Г.Лавринов: «Осада крепости длилась более двух недель. Сибирские казаки вместе с отрядом султана Касымова сражались на левом берегу Сыр-Дарьи с кокандцами, пытавшимися прийти на помощь осажденной крепости, но им так и не удалось этого сделать. Конники подавляли попытки кокандцев даже приблизиться к реке… В одной из битв конь под Кузьмой был ранен, Кузьма Лавринов стал пехотинцем, Султан Касымов жалел, что теряет такого храброго джигита… Тем временем русские сделали подкоп под полутораметровой толщины глинобитной стеной крепости, заложили взрывчатку, взорвали. В образовавшуюся брешь после мощного огня пошли на штурм. Кузьма участвовал в штурме, отличился в бою, за храбрость был награжден, произведен в вахмистры: он возглавлял группу солдат во время штурма. Султан Илекей Касымов в знак прежней дружбы подарил отважному казаку Кузьме степного аргамака, на котором он вернулся домой из похода».
Граф Перовский после взятия крепости всех пленных отпустил на свободу, мало того – он распорядился дать этим людям средства, чтобы они могли вернуться в Туркестан. Сам граф хотел уйти из крепости эффектно. По рассказам И.Ф.Бларамберга: «Перед отъездом он устроил для них (пленных), а также для многочисленных окрестных киргизов новое, показавшееся им волшебством зрелище. На середину Яксарта была выведена и поставлена на якорь большая кокандская барка, в которую до этого положили мину. По знаку графа мину взорвали с берега с помощью гальванической батареи. Хотя до этого граф объяснил кокандцам и киргизам, что намерен сделать, неожиданный и моментальный взрыв барки показался им чудом, и они не могли понять, как такое возможно».
За взятие Ак-Мечети 36 человек были награждены орденами и золотыми саблями, 64 – были повышены в званиях. Среди награжденных были и казахи. Султан Мухамбетжан Баймагамбетов, например, за боевые подвиги получил звание генерал-майора. Царское правительство оценило его заслуги перед Россией высшей наградой – орденом Святой Анны I степени. Решением государя Ак-Мечеть была переименована в форт Перовский, стены ее были восстановлены и в крепости был размещен русский гарнизон в 1000 человек. С частью войск Перовский вернулся в Орск и Оренбург.
Среднеазиатские правители, оправившись от шока, вызванного падением Ак-Мечети, решили попытаться ее отбить. В середине августа ташкентский наместник Шодман-Ходжа, собрав 7-ми тысячную армию, пошел к Ак-Мечети. 150 уральских казаков и 120 пехотинцев под командованием войскового старшины Бородина вышли навстречу Шодману-Ходже. 24 августа маленький отряд Бородина на берегу Сыр-Дарьи дал бой кокандской армии. Целый день кокандцы атаковали казаков и русскую пехоту, но те неизменно отбивали их метким ружейным и картечным огнем, потеряв в течение дня 5 человек убитыми и 21 ранеными. Когда кокандцы решили уходить, русские увязались за ними. 40 верст пришлось кокандцам отбиваться от следующих по пятам совсем обнаглевших уральских казаков. Со стороны местные казахи видели забавную картину: 150 казаков преследовали и наскакивали на отступающее семитысячное войско кокандцев. Так ничего и не добившись, войско Шодмана-ходжи вернулось домой. Разгневанный правитель Коканда Худояр приказал своего горе-полководца одеть в женскую одежду и в руку дать прялку. В таком позорном виде Шодман-Ходжа был выставлен в дворцовом зале совета. Интересно, что казнить полководца Худояр не стал. Видимо, он понимал, что никому из его военачальников Ак-Мечеть теперь не по зубам.
К концу года позор Шодман-Ходжи, видимо, забылся, кокандцам опять показалось, что они могут выкинуть русских из Ак-Мечети и вернуть себе крепость. 14 декабря сам мингбаши (главнокомандующий) Касым-бек привел к стенам Ак-Мечети около 13 тысяч своих солдат с 17 орудиями. Русское войско в укреплении насчитывало 1055 человек при 14 пушках и 4 мортирах. Руководил русским гарнизоном полковник Огарев. Пока кокандцы ходили вокруг крепости туда-сюда в раздумьях как бы выкурить из нее русских, 190 казаков и 350 пехотинцев с 4 орудиями под командованием капитана Шкупа ночью тихо прокрались по льду и снегу через Сыр-Дарью, где располагался лагерь противника. Обратив внимание, что лагерь никто не охранял, русские бесшумно установили пушки, дали из них залп по лагерю и с криком «ура» бросились на спящее богатырским сном вражеское войско. Какой переполох тут начался! Пользуясь тем, что сонные кокандцы ничего не соображали, казаки захватили всю их артиллерию и развернули ее против бывших же хозяев этих пушек.
Поняв, что русских раз в двадцать меньше, чем их, кокандские воины решили окружить нападавших. Но на помощь казакам и пехоте по распоряжению Огарева из крепости выскочили еще 2 отряда по 80 человек, в одном из которых были в основном матросы с парохода «Перовский». Интересно, что казаков так воодушевило это маленькое пополнение их рядов, что они пошли в атаку, опрокинули врага и ворвались в лагерь противника. Одному из казаков пришло в голову поджечь вражеские палатки, которые огромным лабиринтом были тесно установлены на поле. Огонь моментально распространился на весь лагерь, который и так был похож на ог-ромный растревоженный муравейник, а теперь и вовсе напоминал картины художников с изображением преисподней.
Что случилось с кокандской армией – непонятно, но все эти 13 тысяч человек позорно бежали с поля боя, побросав верблюдов и все свое имущество. Русским достались большие трофеи, в том числе 4 бунчука, 7 знамен, шапка и оружие мингбаши Касым-бека, который удирал в Ташкент чуть ли не в одной ночной рубашке. Интересно: как встретил своего очередного полководца-неудачника хан Худояр? Казаки и башкиры казачьего сотника Карамышева преследовали бегущих еще долгое время. Кокандская армия понесла огромные потери: 2000 солдат были убиты в результате схватки. Русские потеряли погибшими 18 человек, раненными 2 офицера, 36 казаков и солдат.
«С этого времени, – пишет в своих мемуарах И.Ф.Бларамберг, - кокандцы больше не возобновляли попыток завладеть Ак-Мечетью, и кочующие, а также оседлые киргизы нижней Сырдарьи были навсегда освобождены от кокандского гнета. Они зажили спокойно и значительно улучшили свое положение, потому что снова стали заниматься хлебопашеством и позднее снабжали гарнизоны фортов пшеном, ячменем, а также убойным скотом; поэтому постепенно стала сокращаться доставка продуктов с линии (теперь она уже совсем прекратилась). За вышеупомянутую операцию подполковник Огарев получил чин генерал-майора, а капитан Шкуп — подполковника. Вообще, разгром кокандского войска под стенами Перовского укрепления привлек тогда в Европе, особенно в Англии, большое внимание».
Хан Худояр, потеряв Ак-Мечеть, а вместе с нею и большую часть своего авторитета, решил этот свой авторитет укрепить тем, что стал жестоко угнетать свой народ. Результатом такого отношения стало восстание кочевавших около Аулие-Аты казахов в 1857 года против своего владыки. Восстание было жестоко подавлено братом Худояра Малля-беком.



Глава 29 ПОКОРЕНИЕ БУХАРЫ. БИТВА ЗА САМАРКАНД

В 1841 году посланник царской администрации Бутенев прибыл в Бухару для установления прочных дипломатических отношений и вызволения из плена россиян, которые использовались бухарцами в качестве рабов. Бутенев был принят эмиром Насруллою. Эмир 8 месяцев морочил голову русским, но так ничего внятного и не сказал ни по одному вопросу. В конце концов Насрулла пообещал отпустить русских пленников, но со всякими оговорками. Миссия Бутенева возвратилась в Россию. В ответ на поведение бухарцев, их посольство не было допущено в Петербург. Царское правительство снова потребовало отпустить русских рабов и удерживаемых Бухарой английских послов Стоддарта и Конноли. Император России еще не знал, что англичанам эмир уже отрубил головы. Русских пленников все же отпустили – в 1858 году.
В это время Бухара набирает силу и начинает играть в регионе ведущие роли. Вместе с ростом ролей появились самоуверенность, самодовольство и чувство безнаказанности. В 1865 бухарцы арестовали русское посольство. А в начале 1866 года бухарский эмир Сеид Музаффар стал требовать от России покинуть Ташкент. Русским стало известно, что бухарцы собирают против них огромное войско. По некоторым сведениям, около Чиназа сгруппировалось 100000 кокандских солдат при 100 орудиях. Русских же было в этом районе около 2500. Генерал Д.И.Романовский вызвал подкрепление из Сибири и Оренбурга. Начались стычки русских с бухарцами, в которых потери в основном несли последние. Тем не менее, враг вел себя все более дерзко, видя малочисленность россиян. 19 апреля эмир написал Романовскому письмо, в котором угрожал русским войной и отказывался отпустить российское посольство.
К Романовскому прибывало подкрепление. Отряд под Чиназом теперь насчитывал около 3000 человек, а отряд из крепости Кереучи – около тысячи. Оба русских отряда выступили к Ирджару на встречу с 10000 кокандцами, которых привел сам эмир. 8 мая произошла битва, в которой войско эмира было наголову разбито. Эмир кое-как убежал, чуть не попав в плен. Все походное имущество и артиллерия бухарцев достались русским. Узнав о поражении эмира 10000 кокандцев, осадивших укрепление Кереучи, отступили.
Генерал Романовский поняв, что бухарцы в панике, отважился тут же атаковать мощно укрепленный город врага Ходжент. Восемь дней потребовалось, чтобы Ходжент пал. В штурме города участвовали 5 сотен казаков и 14 рот пехоты, были при отряде и казахские джигиты. Следом были взяты бухарские крепости Ура-Тюбе и Джизак. Падение Ходжента стало настолько сильным ударом по Бухаре, что эмир тут же запросил мира. Он не только отпустил русских послов, но и освободил наших купцов, которых захватили его люди. Купцам были возвращены и все товары. Бухара подписала с Россией мирный договор, подписанный с российской стороны генерал-адъютантом фон Кауфманом.
Прошло совсем не много времени, а эмир Бухары уже наплевал на этот договор и снова стал вести себя агрессивно по отношению к России. Под Джизаком русская воинская часть даже была атакована кокандским войском. Опираясь на ортодоксальных священнослужителей и многочисленных учеников религиозных школ, эмир Музаффар объявил священную войну против русских. У эмира была сильная оппозиция, которая всячески мешала ему и вела пророссийскую политику. В апреле 1868 года Музаффар во главе многотысячного войска вышел в поход, чтобы оправдать надежды бухарских религиозных фанатиков – стереть русских с лица земли. Сам генерал Кауфман решил с фанатиками не церемониться. Он собрал в кулак 7 сотен казаков, 25 пехотных рот, взял с собой казахских джигитов и двинулся навстречу эмиру. Неожиданно к русским присоединились 280 афганцев Искандера-хана. Эти ребята служили у эмира, но он перестал им вовремя платить зарплату. Обидевшись, они ушли к Кауфману, попутно разбив бухарские отряды, которые им препятствовали соединиться с русскими. Удивительна судьба афганского командира: он проявил себя таким великолепным воином, что был представлен к званию подполковника, получил орден святого Станислава 2-й степени и стал служить в знаменитом Лейб-гвардии гусарском полку.
При приближении к реке Зеравшан войско Кауфмана было атаковано бухарской конной ратью. 4 сотни казаков под командованием подполковника Н.К.Штрандмана отбили вражескую атаку. Бой между армией эмира и отрядом генерала Кауфмана состоялся 1 мая. Два враждебных войска стали друг против друга на противоположных берегах реки Зеравшан. Первыми огонь из пушек открыли бухарские артиллеристы, русские ответили орудийной стрельбой со своего берега. Вести только пушечную перестрелку в планы русских не входило, пехотинцы перешли вброд реку и напали на зевавших возле своих постреливающих пушек кокандцев. «Неприятель, — вспоминал участник боя, — не ждал наших штыков и прежде, чем мы сблизились на сто шагов, оставил 21 орудие и бежал, бросая по дороге не только оружие и патронные сумы, но даже одежду и сапоги, в которых бежать трудно». О позорном бегстве с поля боя своих соотечественников бухарский дипломат Ахмади Дониш писал так: «Сражавшиеся нашли необходимым бежать: каждый бежал так, как мог бежать, бежали куда глаза глядят, бросали все имущество, снаряжение. Некоторые бежали в сторону русских, и последние, узнав их положение, накормив и напоив, отпускали их. Эмир, загрязнив штаны, тоже убежал. Никто не хотел воевать». Бухарцы потерпели в этой битве (хотя не знаю, можно ли назвать битвой избиение одних другими) тотальное поражение. Они настолько были слабы и беспомощны, что самаркандцы, стыдясь их позорного поражения, проявленного малодушия и слабости, просто захлопнули у них перед носом ворота, когда они огромной толпой прибежали прятаться за стенами города. Не пущенным в родной город бухарским воякам ничего не оставалось, как сдаться подошедшим следом русским.
На рассвете к генералу Кауфману из Самарканда пришла делегация мусульманского духовенства и администрации города. Они просили генерала принять город под свое покровительство, а затем и «в подданство Белого Царя». Кауфман дал самаркандцам согласие и вошел в город. Генерал поблагодарил жителей Самарканда за содействие русским, главный судья и духовный предводитель города были награждены серебряными медалями.
12 мая отряд полковника А.К.Абрамова, в котором было и 2 сотни казаков, разбил бухарское войско возле города Ургута и штурмом взял город. 17 мая казаками и пехотой генерал-майора Головачева был взят Ката-Курган. Щахрисабцы были рады, что ими теперь не управляют бухарские эмиры, но и русские у них симпатии не вызывали. Посчитав, что они - шахрисабцы смелее, сильнее и удачливее бухарцев, а следовательно, что произошло с бухарцами, не произойдет с ними, они двинули 10000 тысяч своих солдат против отряда Абрамова. У кишлака Кара-Тюбе они поняли, что жестоко ошибались: 3 сотни казаков и 8 рот пехоты русских отбросили врага. Как пишет А.А.Михайлов в работе «Битва с пустыней»: «Это столкновение ободрило эмира Музаффара, посчитавшего, что настало время для реванша. 2 июня 1868 г. на Зирабулакских высотах, между Катта-Курганом и Бухарой произошло решающее сражение эмирского войска с отрядом самого Кауфмана». Вот что об этом сражении пишет главный специалист Российского государственного военно-исторического архива И.В.Карпеев в работе «Зеравшанский поход»: «2 июня русские войска стремительно атаковали противника на Зерабулакских высотах. Бухарская армия, наполовину разбавленная ополченцами, потерпела полное поражение. Сопротивление пытались оказать лишь сарбазы, но и они были рассеяны артиллерийским огнем. "Около 4 тыс. трупов покрывало поле сражения, (писал А.Н. Куропаткин. ( Все орудия были взяты. Регулярное войско эмира перестало существовать и путь на Бухару был открыт...")».
Но Кауфман не пошел на Бухару, так как в Самарканде противники русских собрались с силами и напали на стоявшие в городе русские войска, которые насчитывали 658 человек: пехотинцев, саперов, артиллеристов и казаков. Общее командование военными частями Самарканда осуществлял майор Штемпель. При гарнизоне были и казахские джигиты. В это время в Самарканде находился известный художник-баталист, прапорщик В.В.Верещагин.
2 июня на эти несколько сотен русских воинов напали одновременно 25000 шахрисабцев под командованием Джура-бека и Баба-бека, 15000 сарбазов Адиля-Дахты и 15000 жителей Самарканда – противников русских. Горстке русских не по силам было оборонять весь город, и они сразу отошли в цитадель, располагавшуюся у западной стены города. Как только русские заперли ворота цитадели, город наполнился тысячами голосов противника, боем барабанов и звуками зурн.
Стены цитадели шахрисабцы пробить не могли: их толщина достигала 12 метров. Поэтому они сосредоточили свои усилия на осаде двух ворот цитадели, которые именовались Бухарскими и Самаркандскими. Бухарские ворота оборонял майор Альбедиль с 77 солдатами. Солдаты несколько раз огнем отбивали атаки противника, но последним все же удалось поджечь ворота. Самаркандские ворота защищали 30 солдат прапорщика Машина. Их ворота тоже были подожжены шахрисабцами, но солдаты штыками отбросили врага. Машину и Альбедилю отбиваться помогал взвод прапорщика Сидорова. Шахрисабцы лезли на стены и пытались ворваться в цитадель через проломы в восточной стене. Но русские стрелки обрывали их атаки метким огнем. К вечеру врагом было убито 2 русских офицера и 20 солдат.
3 июня осада цитадели возобновилась. Теперь обороной Бухарских ворот руководил подполковник Назаров. А.А.Михайлов характеризует Назарова следующим образом: «…подполковник Назаров, официально никакой должности не занимавший. Этот офицер имел репутацию человека храброго, но очень дерзкого, заносчивого, не признававшего никаких авторитетов, словом, «истинного туркестанца». Для ободрения солдат он приказал поставить у ворот свою походную кровать, подчеркивая, что и ночью не оставит позиции».
Утром шахрисабцы сломали обгоревшие ворота, разобрали сооруженный русскими завал и проникли в цитадель. Русские бросились на них в штыковую. Произошла жестокая рукопашная схватка, в результате которой шахрисабцы были выбиты из цитадели.
О битве русских в Самарканде А.Н.Куропаткин в книге «70 лет моей жизни» пишет так: «Из прилегающих к стенам саклей и садов открылся по защитникам цитадели сильный ружейный огонь. Одно орудие и большие фальконеты, втащенные на крыши мечетей Самарканда, поражали всю внутренность цитадели, били по лазарету и по двору ханского дворца, где стоял наш резерв. Атака велась одновременно в семи местах. В особенности усилия нападающих были направлены на овладение двумя воротами и на некоторые проломы близ этих ворот. Нашему малочисленному гарнизону приходилось тяжело."
Для обороны цитадели майором Штемпелем и подполковником Назаровым были привлечены все, кто способен был держать в руках оружие: писари, музыканты, интенданты, больные и раненые госпиталя. Уже при первом штурме цитадели шахрисабцами было убито и ранено 85 ее защитников.
Около 10 часов утра врагу опять удалось ворваться в цитадель со стороны провиантского склада и Самаркандских ворот. Жестокий бой развернулся внутри крепости, который в пользу русских решил небольшой резерв. Этот резерв бросался комендантом в те места, где шахрисабцы наседали особенно сильно. «В 11 часов дня, - пишет И.В.Карпеев, - еще сильнейшая опасность угрожала защитникам со стороны Бухарских ворот. Толпы фанатиков пошли на отчаянный приступ на завал перед воротами и на стену по обеим сторонам. Они лезли, цепляясь железными кошками, одетыми на руки и на ноги, подсаживая друг друга. Защитники завала, потеряв половину своего состава, пришли в замешательство... Но, к счастью, выручка была близка. Назаров, собрав и ободрив защитников, остановив отступавших, подкрепив их несколькими десятками слабых и казаков, составлявших частный резерв участка, бросился в эту критическую минуту во главе всех в штыки, опрокинул неприятеля и, увлеченный успехом, преследовал его за ворота по улицам города. В 5 часов пополудни повторился общий штурм, отбитый на всех пунктах. Второй день стоил храброму гарнизону 70 чел. убитыми и ранеными. За два дня потери составили 25 %, остальные, не сходившие со стен двое суток, были сильно утомлены..."
Русским уже не хватало сил, чтобы удерживать всю цитадель, и они готовились перебраться в ханский дворец и там драться до конца. Каждую ночь майор Штемпель посылал казахских джигитов с донесением о положении гарнизона к генералу Кауфману. Около 20 джигитов ушли с донесениями, но почти все они были перехвачены шахрисабцами и убиты. Только один джигит сумел добраться 6 июня вечером до Кауфмана с маленьким листочком бумаги, на котором было написано: «Мы окружены, штурмы непрерывны, потери большие, нужна помощь…».
Генерал Кауфман повернул войска на Самарканд. Почти без отдыха русские шли 70 верст, чтобы спасти гибнущих товарищей. В это время русские в Самарканде из последних сил продолжали отбиваться от десятков тысяч врагов. В 11 часов вечера 7 июня остатки русского гарнизона увидели на небосклоне взлетевшую со стороны Катта-Кургана ракету. Нельзя описать счастье и радость русских офицеров, солдат, казаков и джигитов, увидевших, что им на помощь идут братья. А отряд Кауфмана буквально летел на выручку российских героев.
Ракета русских была грозным предупреждением и для тех, кто осаждал цитадель. Когда 8 июня в Самарканд вошли войска Кауфмана, в городе уже не было ни шахрисабцев, ни остальных. Все разбежались в разные стороны, поняв, что с них сейчас очень строго спросят за содеянное. Во время 8 дней обороны русские потеряли 49 человек убитыми и 172 ранеными. Русские не простили самаркандцам предательства: генерал Кауфман отдал город на три дня на разграбление.
23 июня между Россией и Бухарой был подписан мирный договор, по которому Бухара согласилась на все условия победителей и обязалась выплатить 500000 рублей контрибуции. Города Ура-Тюбе, Ходжент и Джизак вошли в состав Российского государства. Начальником образованного Зеравшанского округа стал А.К.Абрамов, произведенный в генерал-майоры.
О том, как дальше складывались дела в регионе, И.В.Карпеев в «Зеравшанском походе» пишет: «Бухарский эмират был поставлен в вассальную зависимость от России. Когда старший сын Сеид Музаффара Катты-Тюря, недовольный условиями договора 1868 г., поднял мятеж против своего отца, на выручку эмиру пришли русские войска. 14 августа 1870 г. отряд А.К. Абрамова штурмом взял Китаб (столицу шахрасябских беков, задумавших отложиться от Бухары). В 1873 году под протекторат России попало Хивинское ханство. Правители вассальных государств Средней Азии послушно следовали в фарватере политики России. Да и не мудрено! Ведь подвластное им население стремилось не к независимости, а, наоборот, к вхождению в состав Российской империи. Их собратья на территории Туркестана жили гораздо лучше: без феодальных усобиц, могли пользоваться достижениями российской промышленности, агротехники, культуры, квалифицированной медицинской помощью».


Глава 31 КАЗАКИ ЗАНИМАЮТ КУЛЬДЖИНСКИЙ СУЛТАНАТ

Кульджинский султанат проводил враждебную политику по отношению к России. Банды с его территории постоянно грабили казахов Большой Орды в русской приграничной полосе и скрывались от возмездия казаков в султанате.
Султан на все запросы и требования ему со стороны российских властей отвечал отказом. И даже угрожал убрать силой русский отряд на реке Уртен-Музарт.
Российское правительство долго не давало разрешения на занятие казаками Кульджи, считая, что китайцы от которых откололась Кульджа – провинция Поднебесной, сами примут меры против воинственного, все более наглеющего султана. Он даже обратился к кашгарскому правителю с планом совместной борьбы с Россией. Но Якуб-бек не испытывал желания видеть русских своими врагами и отказал султану Кульджи.
В апреле 1871 года Кульджа получила от России ультиматум, в котором требовалось выдать грабителей, скрывающихся в султанате, возместить нанесенный российским подданным вред, разрешить русским торговать в Кульдже и прочее. За отказ выполнить все эти пункты Россия угрожала открытием военных действий.
Султан медлил с ответом, а грабежи и беспорядки на границе росли.
По окончанию срока ультиматума отряд полковника Ждан-Пушкина, в состав которого входили 2-я сибирская казачья сотня, войсковая учебная команда Семиреченского войскаи рота пехоты, вышел к границе. Позже он соединился с Тяньшанским отрядом подполковника Елинского. Объединенный отряд подошел к Кетменскому перевалу и был встречен здесь огнем кульджинцев. Выбив таранчей (так звали в то время кульджинцев) с перевала, русские в ночь с 8 на 9 мая остались ночевать на высоте 9000 футов. Ночью были такой холод и метель, что замерзли часть лошадей и верблюдов.
На следующий день разведка отряда обнаружила огромную толпу кульджинцев, поджидающих спуска с перевала русских. Решено было отойти назад в долину Чалкадысу.
Кульджинцы решили преследовать русских, но, понеся в результате атаки большие потери, до прихода новых сил больше не пытались атаковать. Собрав три тысячи человек, кульджинцы снова набросились на русский отряд, общее командование которым осуществлял подполковник Елинский. И опять атака была отбита.
Кульджинцам удалось окружить русскую пехоту и казаков и с возвышенностей открыть по ним огонь. За шесть часов упорного боя таранчи понесли большие потери и вынуждены были отойти за Кетменский перевал. Русский отряд тоже вернулся к месту свой дислокации. За время боев трое русских были убиты и восемь ранено.
Решено было сформировать более мощный отряд для похода на Кульджу, а перед этим отвлечь противника от главного пути наступления. С этой целью полковник Михайловский с двумя ротами пехоты, 4 орудиями, войсковой учебной командой, полусотней казаков, которой командовали есаул Будберг, сотники Угренинов и Гамбурцев, а также группой джигитов выдвинулся к таранчинскому селению Кетмень. Им навстречу вышли кульджинцы, но после атаки казаков, отступили и рассредоточились по оврагам и логам, мешая русским продвигаться вперед. С непрерывными боями казаки и пехота только к вечеру подошли к Кетменю. 28 мая, выбив неприятеля с выгодных позиций, отряд занял селение, обратив кульджинцев в бегство. Казаки преследовали последних еще 10 верст. Это дало возможность подойти главным силам Тяньшанского отряда и соединиться с отрядом Михайловского.
Ночь на 31 мая была очень темна, и русские ждали рассвета, чтобы двинуться дальше. Воспользовавшись непроглядной темнотой кульджинцы незамеченными подошли вплотную к русскому лагерю и на рассвете бросились на него со всех сторон. Застать русских врасплох не удалось, так как казаки были уже при лошадях, а пехота при оружии.
Русские сначала оборонялись, а потом перешли в наступление. 3000 кульджинцев в присутствии самого султана и главных военачальников показали в этом бою небывалую отвагу, встречая казачьи атаки рукопашным боем. После четырехчасового противостояния кульджинцы были опрокинуты и обращены в бегство. Казаки долго преследовали беспорядочно отступавшего противника.
Войско султана потерпело столь сокрушительное поражение, а потери были так велики, что после этого боя кульджинцы не только не нападали на казаков, но и бежали от них при первом же столкновении.
Слухи о жестоком поражении кульджинского войска под предводительством самого султана разнеслись далеко по Средней Азии, а многократно преувеличенные в устном переложении кочевников создали казакам славу совершенно непобедимых воинов. Такой реакции населения Средней Азии не ожидали даже сами казаки и русские власти.
Но это была еще не вся война.
Главный отряд под командованием генерала Колпаковского 16 июня вышел к реке Хоргос, в составе отряда были 6 с половиной рот пехоты, 10 орудий и 4 с половиной сотни казаков, одна из которых была сибирская, остальные – семиреченские. Казаками командовали есаулы Рауэр, Гринвальд и Будберг, сотники Ишервуд, Щербаков, Угренинов, Копцев, Гамбурцев, хорунжие Черепашков и Булович. При Колпаковском находились и джигиты - казахи.
Отряд перешел Хоргос. Его авангард встретил неприятеля, который завидев казаков, стал отходить к лагерю, где сосредоточились главные силы султана. Казаки преследовали противника, последовательно выбивая его с занятых позиций и обращая в бегство. Мало того, казаки, наступая на пятки бегущим, ворвались вместе с ними в лагерь кульджинцев и учинили совершенный разгром главного войска султана.
4000 таранчей бежали в разные стороны, бросив раненых, оружие, все боеприпасы и запасы продуктов питания. Ужас, который навели казаки на кульджинцев, подчеркивает и такой факт: морально подавленные и совершенно потерявшие голову от страха они сумели в этой многочасовой сумятице боя ранить всего лишь пять казаков, двое из которых остались в строю.
Переночевав у селения Алимту, русские 17 июня двинулись к крепости Чинга-ходзи. Изрезанные арыками поля мешали русским быстро продвигаться к цели, и к крепости они подошли только в сумерках. Вражеская артиллерия, разместившаяся в садах, открыла огонь по русским, который не принес им никакого вреда.
Атаковать было поздно. Казаки разогнали подступившую было кульджинскую кавалерию и остановились в садах на ночлег.
Утром русская пехота атаковала 5000-ю армию кульджинцев, и те обратились в бегство. На хвосте бегущих пехотинцы ворвались в крепость и захватили ее.
Похожее произошло и с крепостью Суйдун. Сначала казаками были разогнаны вражеские войска вокруг Суйдуна. А потом защитники укрепления без боя сдали его русским.
Сибирские казаки преследовали тысячи беспорядочно бегущих кульджинцев и навели такую панику на войска султана, что у поселка Баяндай его деморализованные солдаты разбежались по своим селениям. Начальники войска, добравшись до Кульджи, объявили султану о том, что они ничего не могут сделать с русскими.
20 июня русские получили письмо султана с просьбой остановить наступление и начать переговоры. Командование русского войска ответило, что переговоры могут начаться только при условии выдачи всех преступников, которые грабили российских казахов.
21 июня казаки и пехота двинулись на Кульджу.
На пути их встретило посольство султана с его сыном во главе и выдало русским главного преступника Тазабека. Следом к Баяндаю прибыл и сам султан Кульджи Абиль-Огля-хан в окружении главных чиновников государства. Султан заявил, что отдается в руки русского правительства, и просил пощадить его народ. Рус-ские гарантировали безопасность и неприкосновенность султану и населению султаната, но с требованием возмещения материального и морального ущерба, как с виновников этого столкновения.
22 июня сибирские казаки и русская пехота вошли в Кульджу. Где была произведена конфискация казенного имущества султаната и разоружена его армия, а затем и население. На южных границах Семиречья установился покой.

Сообщение отредактировал угренинов: 13 июня 2012 - 19:42

Авторский форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=401
0

Поделиться темой:


Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей