[Ган]

***
Все, кто смотрел на звезды, понимают,
Что одиноки звезды, как мечта,
Которая других не замечает
И лишь собой вечно занята.

[Ган]

***

Я думаю про звезды и про скалы,
Мазутный чад идет от новых шпал,
Считаю под ногами их устало,
Почти что девять сотен насчитал.

Есть где-то в мире чайки и бакланы,
Соленый ветер в ноздри залетит,
Я, может, смелым капитаном стану,
Ну, кто мечтать парнишке запретит?

До полустанка час идти мальчишке
Там ждет, поди, уже волнуясь, мать,
Колеса катятся без передышки,
Их тоже можно все пересчитать.

Опять не удалось увидеть пристань,
Уже гудит земля со всех сторон,
Я, если честно, будут машинистом
Водить составы через перегон.

[Наталия Никифорова]

:-)

[Ган]

***

Какую власть над нами взяли деньги!
Пустая мишура и суета!
Уже теперь и в дальней деревеньке
пьют в банках пиво мальчики с утра.
Я верил в их нетронутую святость,
прощал им и любовь, и камыши, -
теперь не знаю, как мне деньги спрятать,
хотя, конечно, сущие гроши!..

[Ган]

О, был бы я хорошим акробатом,
Прошелся бы по краюшку Луны,
Но нервы - не воздушные канаты,
Они, как струны, все обнажены.

Ах, отчего так зазвенели нервы,
я, мне поверьте, не всегда такой.
Ах, жалко, девочка, что вы не первой
по этим струнам провели рукой.

[Ган]

Классический сюжет

Сбежала из дому,
– что ей моя любовь! –
Нет, не жена!
– сбежала кошка,
Которой и поесть-то приготовь,
И туалет наполни крошкой.
Сбежала. Места я не нахожу,
Я зол как черт.
Хожу, скриплю зубами.
Придет домой – такое покажу,
Все лапы оборву прекрасной даме.

Что делать, коль вернется эта тварь?
Я ей с позором откажу от дома!
Я знаю жизнь, я вовсе не сухарь,
Но зуб за зуб! Такая аксиома!

Вот безрассудство! Это же скандал!
На сердце худо от такой оплошки.
А впрочем, ты чего же ожидал?
Любовь – она не килограмм картошки!

– Да успокойся, – говорит жена, –
Весна с ума любого сводит.
Вернется непременно к нам она,
Вот не она ли катит по дороге?

Конечно же, напрасно горевал!
Я снова слышу "мяу" у порога!
Ведь это к примирению сигнал.
Она вернулась!

Ради бога,
Прошу, не говорите ничего!
Не сейте по соседям злые слухи!
Ну, погуляла,
только и всего!
Что сослепу не наплетут старухи!
Такое ведь бывает и у вас!
Такое ведь бывало тоже с вами!
Любовь – затмение, хотя б на час!..
Любовь – чудовище с зелеными глазами!

Когда любовь, тогда не до еды,
Тогда забудешь обо всем на свете,
Неодолимы чары красоты,
Сам попадал в расставленные сети!

Я не веду душеспасительных бесед,
Хотя, конечно, объяснить бы надо,
Что голову весной терять не след,
Что есть еще моральные преграды…

Но романтично, из дому с котом
Сбежать, забыв земные блага,
Жить в шалаше на берегу крутом
Или на дне ближайшего оврага!..

Вот хоть о чем беседуй с кошкой ты,
У кошек вечно на уме коты!

[Ган]

Пигмалион

З. Дроновой

Мир празднично светящихся витрин
Притягивает невообразимо.
Перед витриной женщина стоит
Огромного как город магазина.

Идут минуты, льет вода с куста.
Как легкий сон, плывут и гаснут лица.
Нет никого, душа ее пуста,
Ни для кого не надо суетиться.

– Хороший мой, как ты необходим!
– Мужского нет плеча - вот бед моих причина!

И ахнула:
– Да вот же он! Один–единственный,
прекраснейший мужчина!

– Какие умные и добрые глаза,
Спокойная, сердечная улыбка…

– Через стекло он слышит голоса,
Ты перед ним, как золотая рыбка.

От счастья закружилась голова:
– Мы встретились – вот выпала удача!
– Он знает необычные слова.
Она сейчас безудержно запачет.

Опомнилась:
– Нет, это манекен.
Спокойное холодное созданье.

– Так значит, дальше жить без перемен?
– Да разве жизнь?! Не жизнь, одно названье…

Он – поднял взгляд.
И все его лицо
Враз дрогнуло.
Кровь в жилах загудела!

Прижав к груди рукою пальтецо,
Она испуганно и радостно глядела, –

Он – к ней шагнул,
разбив рукой стекло!
Осколки
брызнули с витрины магазина.

– Ах, как тебе безмерно повезло,
Как повезло тебе сегодня, Зина!

[Ган]

***

– Когда бы Солнце не свершало путь,
Кто знал бы, Государь, что время существует?
Во всем хочу я, Государь, проникнуть в суть
Я вижу, к нам ползет змея,
сквозь жар пустынь и мглу густую.

Тогда в предметах проступает связь,
Когда свое лицо являет время.
Остановись, – и враз погибнет власть,
Исчезнет ход вещей, что принят всеми.

Травинка выросла, проснулась божья тварь,
И рыба проплыла в морской пучине,
Как увязать все это, Государь,
Где отыскать тому причину?
От крика петуха растрескался кувшин,
Кого наказывать, Великий Господин?

–- Ты прав, в чернила обмакни перо,
И запиши потомкам в назиданье,
Что время в государстве потекло
Для связи дел и вящего старанья.

Повелеваю я года и дни считать,
Что, божьей милостью, над нами проплывают,
Чтоб видели, что божья благодать
Века над троном нашим пребывает.
Чтоб к послушанью приучить людей,
Чтоб те искали милости моей.

Божественного промысла печать
Лежит незримо на любом творенье,
И незачем нам Богу докучать
Каким-либо безумным построеньем.
Недвижен мир,
над царством солнце ходит,
Спят в благоденствии и радости народы.
А тем, кто в ереси, гляжу, закоренел,
Лишь адская смола – последний их удел.

Знай, не сносить смутьяну головы,
Поскольку в мире только мы правы.

А за кувшин, что расколол петух,
Пусть нам доставят петушиный пух.

[Ган]

Мы людям часто просто смотрим вслед.
Что ж мы чужим не следуем примерам?
Ужели в памяти и места нет
Трудам Тацита и стихам Гомера?

А надо помнить, как увял листок,
Исчез язык, погиб филистимлянин,
Как треснул камень, взвился вверх песок,
Как мудрый царь змеею был ужален.

Мы тех не помним, кто великим был,
И тех, кто обжигал из глины плитки.
Кто с иероглифами камень огранил,
Кто создавал, хранил в Кумране свитки.

А память людям для того дана,
Чтоб жизнь не стала плоской водной гладью,
Чтоб высились дела и имена
Над городом, душою и тетрадью.

[Ган]

Вот он, сидит у самовара
Усталый, тихий старичок.
И струйки чайного угара
Плывут, клубясь, под потолок.

Я на его гляжу морщины
И на пергамент старых рук.
Передо мною лик мужчины,
Видавшего немало мук.

А руки, знавшие пшеницу,
Уже ослабшие давно,
Всё продолжают шевелиться,
Как будто в них лежит зерно.

Он с нами занят разговором
О сене, внуках, о долгах,
И угасает вечер скорый
В его невидящих глазах.