[Лия]

От автора
Для меня как автора миниатюр идеалом был и остается Владимир Солоухин.
Его рассказы, за редким исключением, всегда блистали юмором и носили отпечаток притчи. В. Солоухин был неподражаем в своем искусстве передать малозначительное событие так, что, в принципе не представляя для вас никакого интереса, оно засверкает всеми своими гранями и до сих пор не замеченными связями, и заставит смеяться и огорчаться вслед за автором. В новеллах Солоухина все - правда, от первого до последнего слова. Только так бывает или может быть в жизни. Я очень люблю его рассказ о слесаре, получившем в уплату за ремонт водопроводного крана бутылку коллекционного красного вина, стоимостью несколько сот долларов. Писать так, как писал В.Солоухин невозможно, да я и не пыталась. Здесь представлены миниатюры, в которых я рассказала несколько забавных случаев из своей жизни.

[Лия]

КОМПОТ


Из своего раннего детства я помню очень многое. Говорят, не все люди обладают такой способностью и в зрелые годы легко забывают далекое прошлое.
Я же помню себя с младенческого возраста, вернее, ползункового.
Помню дом, где мы жили, свою кроватку с огораживающей сеткой, напротив – окна, занавешенные серыми солдатскими одеялами, из-за которых пробивается летнее, не заходящее даже ночью заполярное солнце. Помню, как ползала за мамиными ногами из комнаты в кухню и обратно, мешая ей готовить еду к возвращению отца.
Помню все свои нехитрые и немногочисленные игрушки, сработанные солдатскими умельцами; как сейчас вижу картину «Княжна Тараканова в Петропавловской крепости», очень точно скопированную в полную величину полковым художником с репродукции из «Огонька». Помню всех соседей, и как в три года впервые попробовала шоколад, и до сих пор не забыла свои страшные детские сны…
Но самая памятная история случилась со мной, когда мне было года четыре или чуть меньше.
Жили мы тогда в одноэтажном финском домике на два входа. В нашей половине, состоящей из двух жилых комнат, кухни, коридора, тамбура с двумя холодными кладовыми и одной уборной, селились две семьи. Сосуществовали всегда мирно, поскольку делить было нечего. Мужчины служили в одной воинской части, имели равные звания, были друзьями и проводили на службе весь световой день, возвращаясь домой лишь к ночи, когда в казармах наступал отбой. Женщины воспитывали детей, готовили нехитрую снедь, а в свободное время, из-за отсутствия иных развлечений, вышивали крестиком по канве необычайные цветы, украшавшие затем несложный семейный быт.
Дети, как правило, дружили между собой, несмотря на разницу в возрасте, впрочем, незначительную. Иногда рядом с людьми жили кошки, а вот собак не заводили - не до них. Прочей живности и в помине не было: ни коров, ни лошадей, ни кур, ни гусей.
И вдруг в поселке появилась коза – самая настоящая. Она свободно разгуливала вдоль домиков, пощипывая мох и редкую траву. Животное не обращало на нас, детей, никакого внимания, но мы его побаивались, и как оказалось, не напрасно.
В один из весенних дней мама отправила меня погулять. Я спустилась с невысокого крыльца из четырех ступенек и увидела козу, которая стояла в десяти шагах и в упор смотрела на меня. Что ей не понравилось, не знаю, но она воинственно заблеяла и направилась в мою сторону, низко наклонив голову с острыми рогами. Я в страхе вскарабкалась обратно на крыльцо и оглянулась: коза передними ногами уже стояла на нижней ступеньке. Я отступила на два шага - коза переместилась на середину лестницы. В небольшом тамбуре стояли настежь все двери, кроме той, что вела во внутренность домика. Коза устрашающе мотнула головой и взобралась на верхнюю ступеньку. От отчаянья я шагнула в первое открытое помещение и захлопнула за собой дверь. Не знаю, сколько минут просидела я в полутьме, прислушиваясь к постукиванию копыт о деревянный пол, но вдруг за стеной стало тихо.
Осторожно выглянула я в тамбур сквозь узкую щель: коза в кладовой напротив, опираясь передними копытами о табуретку, пила компот из кастрюли, которую соседка выставила на холодок, чтобы содержимое побыстрее остывало. Я снова прикрыла дверь, побаиваясь выйти и прогнать непрошеную гостью. Что случилось с нахалкой дальше, мне неведомо, но через некоторое время, когда мне вновь удалось выглянула в тамбур, там уже никого не было, а на табуретке по-прежнему стоял недопитый козой компот. Положение следовало как-то спасать, ведь напиток предназначался для соседских детей. Закатав рукава летнего пальтеца, я опустила свои ручонки в кастрюлю почти по локоть и стала вылавливать из неё разваренные фрукты, складывая их рядом на табурет. Не помню, какие мысли бродили тогда в моей четырехлетней голове.
За этим занятием и застала меня хозяйка многострадального компота. Она, ни слова не говоря, вытащила мои руки из кастрюли, сложила назад то, что я уже успела выложить на табуретку, вышла с емкостью на крыльцо и выплеснула все содержимое на землю, а потом удалилась на кухню, вероятно, варить новый компот. А ко мне, мокрой и липкой, выскочила мама и отшлепала по шаловливым ручонкам. Я тогда не умела еще говорить так хорошо, чтобы рассказать взрослым о проделках зловредного животного, и только тихо всхлипывала, в отчаянье повторяя: «Коза! Коза!»

[Лия]

ЧУДО

В возрасте шести-шести с половиной лет я чуть было не утонула. Спасло меня чудо.
Пожалуй, с каждым из нас происходят в это время какие-нибудь приключения, потому что мы старательно познаем мир вокруг, и не всегда наше любопытство заканчивается добром.
Тем летом наша семья гостила у сестры отца в Волгограде. Тетя Лида была замужем за каким-то высоким офицерским чином, у них росли двое мальчишек, почти моих ровесников. И в отличие от меня, пугливой, робкой и застенчивой, мои двоюродные братья были, как теперь говорится, не управляемы.
Но дело совсем не в детях, а в том, что в один из жарких дней мы всей большой компанией во главе с тетей Лидой отправились на летнюю дачу. Участки под строительство только-только распределили, и на них еще не было ни грядок, ни парников, ни домиков, только высыхали на солнце кучи стройматериалов разной конфигурации.
Зато рядом за густыми колючими кустами находилось мелководное озерцо, на берегу которого и расположилась наша компания. Взрослые, как всегда в таких случаях, что-то выпивали и чем-то закусывали, а маленькие были предоставлены сами себе. Играть со мной поручили теткиным сорванцам, но им эта затея не понравилась, и, пошептавшись, они куда-то незаметно исчезли.
Поскучав рядом с родными, я попросила разрешения искупаться, и получив «добро»,
вошла в воду. Она была теплой и не освежала. Стояла сильная жара, и, походив по мелководью, я подумала, что ничего не случиться, если отойти подальше от берега, например, по грудь. Так и сделала.
И вдруг в какой-то момент мир перевернулся, и я обнаружила, что лежу в яме на дне озерца лицом вверх, а надо мной закручивается воронкой зеленоватая вода. В отверстие воронки виднеется голубое безоблачное небо и желтое палящее солнце. Все это происходит очень медленно, как будто время изменило свой стремительный бег. Но вот края воронки смыкаются, и небо и солнце становятся одинакового бутылочно-зеленого цвета. Я ни о чем не думаю - просто лежу, и мне даже не страшно, а наоборот хорошо, по крайней мере, не жарко. Кверху поднимаются прозрачные пузырьки воздуха, рядом в панике мечутся мальки – все так интересно, потому что тону впервые.
Но внезапно кто-то толкает меня в спину, а в ушах звучит голос, который произносит одно-единственное слово: «Сопротивляйся!». Я начинаю вразнобой молотить руками и ногами по воде и всплываю. Оглядываюсь вокруг, пытаясь увидеть своего спасителя, но рядом никого нет, и только теперь мне становится по-настоящему страшно.
Когда я выбралась на берег и вернулась к веселой компании, на меня никто не обратил внимания. Никому не было дела до маленькой чуть не утонувшей девочки. Молча опустилась я на песок и в неподвижности дождалась того момента, когда все засобирались домой. С тех самых пор я верю в чудеса.

[Лия]

ШКОЛА

Школы надо размещать в воздушных замках, к которым ведут белые ступени невесомых ажурных лестниц.
Когда наступило мое первое сентября, мои родители жили в небольшом закрытом городке на берегу Баренцева моря. Сейчас это довольно известное место, из-за трагических событий, которые случились в ста километрах от Кольского полуострова в 2000 году.
А в то время название городка не значилось ни в одном справочнике, ни в одном из энциклопедических словарей. Но город жил, и как везде, в нем были дети. Возможно, не очень много, но их все равно надо было учить в соответствии с конституционным правом на образование.
В наши дни процедура зачисления в школу очень усложнилась. Сначала родители рыщут по городу в поисках заведения, достойного их чада. Потом детишки учатся в подготовительных группах, сдают экзамены и лишь после этого приобретают право быть зачисленными в первый класс.
Меня же в школу определил мама между визитом в поликлинику и пробежкой по магазинам. Теперь я понимаю, что особого выбора у меня не было, а учиться очень хотелось. Наготове уже стоял заполненный школьными принадлежностями
портфель, привезенный отцом из районного центра, и нарядная форма из коричневого платьица и белого фартучка с оборками, сшитого мамой по выкройке из женского журнала.
В то утро меня разбудили раньше обычного. Замужние женщины тогда не
работали, а их дети, никогда не знавшие детского сада, спали, сколько хотели, были спокойны и здоровы.
Но вот мы с мамой вышли из дома, и меня впервые в жизни охватило недетское волнение.
В семье давно говорили о связанных со школой трудностях. Отец мой служил далеко от дома на печально известной Новой Земле, куда убывал до ледостава, чтоб провести на острове долгую полярную ночь. А мама оставалась на зиму одна с двумя детьми.Мою полуторагодовалую сестру Лидию ни под каким предлогом нельзя было оставлять дома одну, и только из этих соображений решили, что мама отведет меня в школу первый и единственный раз, а дальше я уж как-нибудь сама.
Заканчивалось короткое полярное лето, мы с мамой в приподнятом настроении шли по городку в школу, которую я никогда не видела, но очень хотела туда попасть.
Может быть, из-за этого желания, заметив в конце улицы необычное здание с колоннами и высоким порталом, я спросила: «Это школа?» «Нет!- коротко ответила мама.- Это Дом офицеров», - и потянула меня за руку дальше.
Огорченно вздохнув, я тут же расплылась в улыбке, потому что впереди стояло не менее великолепное, просто роскошное строение, и оно непременно должно быть школой.Но на этот раз мама ответила, что это городской стадион.
Третье по красоте здание оказалось штабом дивизии.
Наконец мы свернули с главной и единственной улицы городка в какой-то заулок, и мама торжественно произнесла: «Вот и школа!». Когда я взглянула туда, куда показывала ее рука, я увидела почерневший от времени, покосившийся двухэтажный барак, видимо, служивший казармой солдатам еще до войны, а теперь заброшенный за ненадобностью. И меня охватило такое чувство разочарования, которое отравило всю мою дальнейшую жизнь...
Школы надо размещать в воздушных замках, к которым ведут белые ступени
невесомых ажурных лестниц.

[Лия]

КАК Я ЦЫГАНОК ПЕРЕЦЫГАНИЛА


Училась я тогда в восьмом или девятом классе. Как-то в майское воскресенье посылает меня мама за картошкой на базар. Иду я, авоськой размахиваю, а на пути моем стоят группой семь или восемь цыганок в цветастых грязных юбках. Внезапно одна из них отделяется от остальных и направляется ко мне: «Давай погадаю! Всю правду скажу». Я прежде в таких ситуациях проходила мимо, а тут вдруг остановилась. Стала меня моя собеседница морочить, а другие ходят поодаль да приговаривают: «Верь ей, она у нас самая прозорливая».
Мало-помалу хитростью вытянула у меня гадалка все деньги из кошелька и сразу потеряла ко мне интерес, повернулась и пошла прочь, так ничего и не предсказав. А за ней и остальные.
«Да как же так! - говорю я, – Мне картошки надо». А они мне через плечо: «Иди домой, там у тебя целое ведро стоит».
Ну уж нет! Я в такие чудеса не верю, и за ними. Цыганки сначала смеялись, потом ругались, затем приумолкли, остановились и напустились на меня: «Чего тебе надо? Зачем с нами идешь?» А я им: «Без картошки домой не вернусь! Буду за вами целый день ходить, помогать вам, а потом поделим заработанное». От такой наглости мои спутницы просто онемели. Не знаю, что на них подействовало: то ли моя угроза, то ли проезжающая мимо по улице милицейская машина, только достала моя предсказательница из своих многочисленных юбок деньги и протянула мне со словами: «Первый раз такая дурная попалась».
Известно, что цыгане – хорошие физиономисты: они по лицу видят, к кому можно подойти, а с кого мало будет толку. Но с тех самых пор я спокойно могу пройти мимо цыганского табора – никто на меня даже не посмотрит. Это проверено.

[Лия]

СОН В РУКУ


Приснился мне этот сон, когда я училась в школе, наверное, в девятом классе. Жили мы тогда в старом доме на одной из центральных улиц города. Напротив, через проезжую часть находился продуктовый магазин, где мы пополняли запасы съестного. Это был самый крупный торговый центр в районе, поэтому туда заходили практически все жители с прилегающих улиц. Там можно было встретить человека, которого ты не видел несколько лет, хотя дома ваши расположены совсем рядом. В очереди за каким-нибудь дефицитом вполне возможно было получить интересную информацию, познакомиться и завести дружбу с молодым человеком, разменять квартиру, найти новую работу.
В пятидесяти шагах от магазина находилось здание школы, где я училась. Класс у нас был дружный, веселый, успевающий. Сидела я за партой с одним красивым юношей. Звали его Валера Давыдов. Впрочем, к моему сну его имя никакого отношения не имеет. Мне теперь кажется, что он был в меня влюблен, но я увлекалась литературой, театром, историей, журналистикой и мальчиками, писавшими стихи, и его влюбленности не замечала.
И снится мне сон: стою я в очереди в молочный отдел магазина, до меня - два покупателя, люди в очереди волнуются, шумят, возмущаются, потому что продавщица объявила, что осталась одна фляга молока. Но мне-то беспокоиться не о чем, я вот-вот подойду к прилавку. В это время открывается входная дверь и в магазин входит Валера с трехлитровым бидончиком. Оглядев длиннющую очередь, увидел меня, спокойно подошел и молча подал мне свой бидон. Я сначала оторопела, а потом заметила в его зрачках веселые искорки и подыграла ему. Очередь и глазом моргнуть не успела, как мы с Валеркой стали обладателями двух емкостей с молоком и, весело болтая, отправились домой, а сон перешел в другую стадию.
Встав утром, я почему-то не забыла это видение и все удивлялась: ну приснится же такая чушь. Но это была не чушь, а предупреждение.
Дня через два пошла я в магазин, как повелось, за молоком. Выстояла длиннющую очередь, продавщица объявила, что осталась одна фляга, очередь заволновалась, закричала, открылась дверь и вошел Давыдов… У меня чуть не вылетело изо рта: «Привет, Валерка», но вдруг я вспомнила свой сон и проглотила готовые сорваться с языка слова. И дальше все как во сне.
Просто дежавю наоборот какое-то! А Валера после школы окончил летное училище, женился на моей однокласснице и уехал с семьей в Африку помогать чернокожим друзьям осваивать русские самолеты. И при чем тут молоко?

[Лия]

НЛО


В юности я очень любила путешествовать. С этим увлечением у меня было связано три главных желания: увидеть Кижи собственными глазами, побывать на легендарном Байкале и полюбоваться бесконечно далекой Камчаткой. Первые два мне удалось выполнить еще в советские времена, а Камчатка так и осталась неосуществленной мечтой.
Но сформировались эти желания совсем рядом: во время моего первого сплава по реке Чусовой.
Однажды моя младшая сестра Лидия предложила съездить на местную турбазу по льготным путевкам. Не долго думая, я согласилась. Лето было в самом разгаре, и провести отпуск в пыльном и душном городе казалось мне плохой перспективой.
В Коуровке нас быстро взяли в оборот: нарядили в брезентовые брюки и куртки, вручили рюкзаки, палатки и запас провианта на две недели, снабдили инструктором, посадили в лодки и вместе с другими такими же романтиками отправили вниз по реке до Малой Ослянки. Почему конечным пунктом этого маршрута была выбрана деревня со столь экзотическим названием, до сих пор остается для меня загадкой.
Сплавлялись мы по всем правилам этого искусства: весь день до изнеможения работали веслами, а к вечеру причаливали к берегу, разбивали лагерь, разводили костер, готовили нехитрый ужин из того, что было в рюкзаках, съедали все до последней ложки и укладывались по палаткам спать, чтобы утром начать все заново.
Теперь-то я думаю, что сплав по реке, когда ты везешь самого себя, – это не лучший вид отдыха, но тогда ничего другого, более комфортного и стоящего, мы с сестрой позволить себе не могли.
И вот как-то на привале подошла я к реке, чтобы вымыть с песочком после позднего ужина свою апюминевую миску и полулитровую кружку. Это стало у нас традицией: каждый сам очищал свою посуду.
Дело было в конце июля, поэтому солнце заходило около десяти часов по полудни, и в одиннадцать было уже достаточно темно, для того чтобы ясно видеть на небе звезды, не заглушенные огнями большого города.
Я подняла глаза от воды и в первое мгновение даже оторопела: над противоположным скалистым берегом висело две луны – слева и справа. В изумлении напрягла зрение и поняла, что по правую сторону действительно сияет полная луна во всей своей красе, а вот по левую происходит что-то очень необычное и загадочное. Над невысокими скалами медленно-медленно плывет желтый светящийся шар тех же размеров, что и ночное светило. Единственное, что отличало его от нашего естественного спутника – это три луча какого-то странного света, направленных в противоположную движению сторону.
Лучи, имея конусообразную форму и четкие границы, обрывались, как срезанные ножом, на некотором расстоянии от шара и упирались в общее основание, имеющее более плотную окраску.
Я повернулась к сидящим у костра туристам и громко крикнула: «Ребята! Что это?»
Надо сказать, что в те времена об НЛО мы ничего не знали. Это было запретной темой для наших СМИ. Редактора газеты «Труд» освободили от занимаемой должности за то, что он пропустил в номер сообщение о странном объекте в течение получаса сопровождав – шем самолет, хотя за этим событием с любопытством наблюдали все пассажиры авиалайнера.
Итак, я спросила у своих спутников, что же все-таки происходит на небе. Но они разомлели у костра после трудного дня и принятых по этому случаю походных ста граммов и, мельком взглянув на шар, ответили, что это на Байконуре провели очередные испытания по запуску космического спутника. Я им не поверила, потому что была дочерью военного и кое-что в своей жизни видела и слышала. По этой причине и продолжала внимательно наблюдать за шаром, а он как будто никуда не торопился и не спеша приближался к темнеющему скальному утесу, поднимающемуся над всеми остальными уступами на значительную высоту. Наконец НЛО скрылся за скалой и, по моим расчетам, должен был появиться с противоположной стороны через полминуты - секунд сорок. Я смотрела на небо еще минут десять-пятнадцать, но ничего необычного не произошло. Объект исчез из поля зрения. Конечно, он мот осуществить вертикальную посадку в тени скалы или изменить траекторию полета под углом девяносто градусов, но я об этом ничего не знала, долго находилась под впечатлением и даже глаз не сомкнула до утра.
Когда мы вернулись в город после нашего путешествия, я первым делом перерыла в
библиотеке все газеты за последний месяц, но никаких упоминаний о чем-то необычном не нашла. Зато мои знакомые рассказали, что видели нечто подобное, но в дневное время,
над городским прудом. С тех пор я верю в инопланетный разум.

[Лия]

ПИОНЕРСКИЙ ЛАГЕРЬ


В далекие советские времена, когда я была молодой и энергичной, меня часто
направляли летом поработать в пионерском лагере. Существовали тогда этакие островки
отдыха для детей, где ребята, оставаясь без присмотра родителей, могли делать все, что
им заблагорассудится, естественно, под надзором опытных воспитателей.
В каждом пионерском отряде объединялось по 30-35 человек, поэтому воспитателю
усмотреть за всеми не было никакой возможности, и вокруг происходили самые
невероятные «чудеса».
Однажды в столовой подходит ко мне директор лагеря - колобок, доживший до
пятидесяти лет, и спрашивает: «Товарищ Иванова, вы знаете, что к нам сегодня приезжает
комиссия с проверкой?» - «Ну, знаю…» - «А без НУ?» - «И без НУ знаю». Сама же в это
время лихорадочно вспоминаю, прибрали мы с отрядом примыкающую к спальному
корпусу территорию или еще не успели. А директор продолжает: «Знаете и
бездействуете?» - «А в чем, собственно, дело? - интересуюсь я. – Территорию мы
прибрали, спальню вылизали, номер художественной самодеятельности подготовили
…все, вроде бы?» - «Нет, не все! Сходите на хоздвор, попросите там лестницу, заберитесь
на тополь перед вашим корпусом и перед комиссией снимите там трусы», - выдал мне
задание директор и удалился по своим срочным делам. Я была возмущена: «Да как он
смеет! Я не давала ему никакого повода! Если это шутка, то глупая… И почему я должна
снимать трусы перед комиссией, да еще и на дереве? Что же комиссии и посмотреть уже
больше нечего, кроме моей голой задницы?», - и я отправилась в медчасть, где в соседнем
помещении расположилась администрация лагеря, чтобы написать заявление об
увольнении.
Я безутешно рыдала на плече у медсестры, которая отпаивала меня валерьянкой.
Возмущалась бестактностью директора, грозилась пожаловаться на него в вышестоящие
органы, но на вопрос, что произошло, отвечала, что мне неловко об этом говорить.
Когда я наконец успокоилась и отправилась в отряд к своим сорванцам, то на подходе к
спальному корпусу подняла к небу заплаканные глаза и увидела, что на тополе у крыльца,
на самой вершине дерева, развеваются красные спортивные трусы

[Лия]

ТРИ ЖЕЛАНИЯ


Шла моя двадцать седьмая весна. Не все ладилось в личной жизни, но стоял прекрасный, солнечный апрельский день, и думать о неудачах не хотелось. Я шла по главной улице своего города, которую украшали фасады многочисленных магазинов,
и вдруг мне больше всего на свете захотелось салата с кальмарами. Стала заходить во все магазины подряд в надежде найти желаемое, но ни в одном из встретившихся продуктовых этого деликатеса в продаже не оказалось.
«Хочу кальмаров!» - сказала я самой себе, и почти тут же перед моими глазами проплыл поднос, на котором грудой были навалены бело-розовые тушки. Лоточница несла это великолепие из близлежащего кафе к торговому прилавку, чтобы начать работу. Первой покупательницей стала, конечно, ваша покорная слуга
Я устремилась домой, чтобы собственными руками приготовить салат из кальмаров, но неожиданно меня остановило название нового магазина «Бриллиант».
«Надо зайти», - решила я. В те времена с ювелирными изделиями было туго, а мне давно хотелось какое-нибудь украшение на шею: золотую цепочку, колье или, на худой конец, жемчужные, а может и янтарные бусики.
Подавшись внезапному порыву, я вошла в магазин: молоденькая продавщица под наблюдением заведующей отделом раскладывала на застекленном прилавке только что полученный товар. Это были недорогие золотые цепочки. Всего пять на миллионный город.
Мне несказанно повезло - быть первой.
Давно известно, что женщины в печали утешают себя, делая всевозможные покупки – нужные и абсолютно не нужные.
«Все складывается не так уж плохо! – подумала я. – Еще бы махнуть куда-нибудь на недельку, подальше от всех проблем», - и почувствовала, как в уличной толпе меня кто-то взял за локоть.
Это была моя младшая сестра Лидия. Из путаных объяснений кое-как поняла, что ее не отпускают с работы по туристической путевке в Ленинград на майские праздники, а я, к счастью, человек на сей момент свободный и могу распорядиться собой, как хочу. Бесплатная профсоюзная путевка была заполнена на ту же фамилию, и мне не пришлось выложить за нее ни копейки.
Путешествие в Ленинград получилось замечательным. Возвращалась я домой к своим проблемам поездом. В купе беспрестанно работало местное радио. Один известный актер красивым голосом и с выражением читал для детей «Сказку о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкина:
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
«Отпусти ты, старче, меня в море,
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь, чем только ты захочешь,
Выполню твоих три желанья».
И только тут я поняла, как бездарно упустила предоставленную мне судьбой единственную возможность изменить свою жизнь к лучшему.

[Лия]

ГОРЯЧИЙ ДУШ


Собрались мы с сыном-абитуриентом на юг дней на десять, чтобы отдохнуть перед началом занятий в институте.
Только денег у нас оказалось маловато – на роскошные апартаменты не хватит. Среди многочисленных предложений нашли подешевле и стали наводить справки. Услуг, предоставляемых пансионатом, оказалось немало: трансферт, пляж, кафе, экскурсии, спортивный инвентарь… Среди этого изобилия нас почему-то не насторожила надпись, набранная мелким шрифтом: холодный и горячий душ (по расписанию). На юге ведь главное море, а не душ.
Доехали мы поездом отлично. Нас даже встретил автобус на станции, как и было обещано в объявлении. И вот мы на месте. Нам не очень понравилось длинное двухэтажное строение без архитектурных излишеств, которое громко называлось «Небесным ковчегом», но рядом, за холмом плескалось море.
И первое, что бросилось в глаза на площадке перед пансионатом, - это большое количество пластиковых бутылок, наполненных водой и оставленных в самых неожиданных местах под лучами южного солнца. И ни одной живой души вокруг, кроме меня, сына и поджидающего нас на крыльце мужчины – служащего пансионата: все на пляже.
На вопрос, зачем так много бутылок, встречающий нас гражданин неопределенной национальности ответил, что отдыхающие придумали забавную игру: вечером перед ужином, когда очень жарко, они поливают друг друга водой из бутылок.
Но скоро и нам пришлось включиться в эти игры: холодный и горячий душ (по расписанию) оказался огромной цистерной над пластиковой кабинкой. Вода в этой емкости нагревалась под солнцем до сорока градусов и вполне могла называться горячим душем. Это же сооружение выполняло функцию холодного душа, только в другое время суток.
Чтобы не стоять после пляжа в длинной очереди к цистерне, мы тоже стали греть воду в бутылках. Нам даже понравилось: находишь укромное местечко на территории пансионата, приспосабливаешь бутылку так, чтобы вода вытекала через проколотые в пробке отверстия, и принимаешь водные процедуры. Главное: количества бутылок должно хватить, чтобы смыть с кожи морскую соль, песок или мыльную пену.