МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ: Цена хлеба - МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ

Перейти к содержимому

Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

Цена хлеба Проза. Рассказы и повести Н. Дика

#1 Пользователь офлайн   Николай Дик Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 942
  • Регистрация: 16 января 11

Отправлено 25 февраля 2011 - 21:06

Цена хлеба
(Повесть)

Глава 1.
Поздно вечером в конце октября 1941 года в квартиру Франца постучались. Он оторвался от письменного стола и подошел к двери:
- Кто там?
- Открой, Франц Корнеевич, свои.
Франц открыл дверь и впустил в квартиру двух мужчин, одетых в кожаные куртки с поднятыми воротниками. Это были его знакомые сослуживцы по работе, с которыми он проработал уже более трех лет.
- Франц Корнеевич, плохие новости. Вы должны покинуть город в течение двух суток. Мы понимаем ваше положение, да и вы сами знаете уже о том, что вас все равно выселят из города. Не стоит разбираться и искать справедливости. Мы уважаем вас и искренне сочувствуем, поэтому и пришли неофициально. Жена ваша русская, она может остаться, но вам надо уезжать. Если вы не исполните вот это предписание, последствия могут быть гораздо хуже. Просим вас хорошо подумать.
Мужчины извинились за столь поздний визит и тихо вышли из квартиры.
Франц закрыл за ними дверь, вернулся в комнату и обнял любимую Настю, укачивающую трехлетнюю дочку.
- Настя, надо принимать решение…
Решение пришло само собой, о котором он и не сомневался. Они познакомились пять лет назад здесь, в городе Баку. Франц, выходец из многодетной немецкой семьи меннонитов, получив для тех времен хорошее образование, недавно переехал в столицу Азербайджана и получил хороший пост в системе энергообеспечения Закавказской магистрали. Настя также приехала сюда в поисках работы. Она происходила из русской многодетной семьи молокан и, являясь одной из старших детей в семье, должна была думать о финансовом благополучии своих младших братьев и сестер. Они встретились случайно – красивый, худощавый молодой человек и скромная хрупкая деревенская девушка. Он немец, а она русская. Но их сразу объединило глубокое духовное христианское чувство. Родственники Франца отнеслись к предстоящему браку с настороженностью, но познакомившись с миловидной и покорной девушкой, все сомнения у них на национальной почве моментально исчезли. Точно так же произошло и с родственниками Насти. Молодые люди полюбили друг друга и телом, и душой. Этой духовной любви и чувствам они остались верны на всю оставшуюся жизнь.
Русская девушка смогла понять душу немецкого парня, а он – принять её русское происхождение. С рождением первенца человеческая любовь переросла в новое чувство, слившее две души в единое целое. Франц принимал людей не по национальной принадлежности, а по духовному внутреннему состоянию. Он с юности был убежден, что в любой национальности могут быть и плохие, и хорошие люди, но каждый из них в любых обстоятельствах должен оставаться человеком с большой буквы. Он не изменил своего отношения к русским и тогда, когда в конце ноября 1932 году в тюремных застенках умер его репрессированный двадцатидевятилетний старший брат Якоб; когда в 1938 году расстреляли его двадцатидевятилетнего младшего брата Петра, и даже тогда, когда попал под подозрение в «шпионаже» его другой младший брат Абрам. Никто из них никогда и не мыслил об измене или шпионской деятельности: христианское вероисповедание просто не позволяло им идти против власти, каждый из них был глубоко убежден, что любая власть дана Богом. Но их национальность, как и сотен тысяч других мирных русских немцев, не давала покоя фанатам советской власти. Не взирая ни на что, Франц безумно любил свою Настю и просто не мыслил без неё свою жизнь. Его душа не очерствела, а наоборот еще больше обогатилась той неведомой духовной силой, свойственной только глубоко верующим христианам. Он только стал более молчаливым и замкнутым и стремился выполнять свои служебные обязанности с особой тщательностью и прилежностью, чтобы не подать никакого повода властям сомневаться в его преданности к Родине. Франц уже знал и прекрасно понимал, что судьбы его братьев и сестер как две капли воды похожи на тысячи других судеб русских немцев.
И сейчас, в трехкомнатной городской квартире в центре Баку, которую помогала убирать служанка, приставленная к семье Франца и Насти согласно должности главы семьи, решение было принято мгновенно. Они вместе, и только вмести, смерясь с судьбой и не пытаясь искать справедливости, решили немедленно выполнить это беззаконное и страшное предписание – покинуть благоустроенную городскую квартиру и с трехлетней дочкой на руках, прихватив с собой пять-шесть узлов самых необходимых вещей и документов, уехать за тысячи километров из центра Азербайджана в глухие и необжитые казахские степи…
Забитая людьми теплушка старого вагона не позволяла даже пошевельнуться. Ребенка пеленали на коленях. На коротких остановках Франц как-то умудрялся достать кипятка, и они бережно делили краюшку хлеба пополам, а затем половинку своей условной нормы каждый отдавал своей любимой трехлетней дочурке. Спустя две недели поезд остановился у перрона небольшой станции Тобол. Трое военных прошли по вагонам и по списку приказали выйти из состава более тридцати немецким семьям, сосланным из разных уголков Кавказа в эту малообжитую казахстанскую степь.
Через пару часов на попутной подводе, запряженной старой лошаденкой, Франц с Настей, уложив аккуратно свои узлы и пристроившись радом с погонщиком, уже медленно ехали по бескрайней степи в неведанную даль, утопая в жидкой осенней дорожной грязи.
***

Глава 2.
Низкая плотность населения на плодородных землях Притоболья, чистые воды и здоровый воздух привлекли в эти места после заманчивого указа Екатерины II сотни переселенцев из Центральной России и других мест Российской империи. Ехали сюда «за счастьем» украинцы и немцы, русские и калмыки. Уже в 1881 году в Кустанайском уезде Казахстана обосновалось свыше 1200 переселенцев. Массовое переселение крестьян именно в Притоболье началось в 1900 году и продолжалось в течение десяти лет. Именно в эти годы из заимок первых переселенцев на берегах рек Аят и Тобол вырастают переселенческие поселки Асенкритовка, Викторовка, Павловка, Варваринка, Аятское, Оренбургское, Ново – Ильиновка, Валерьяновка, Нелюбинка, Екатериновка и другие. Образованная в 1904 году Валерьяновская волость объединила белее десяти переселенческих посёлков: Валерьяновский, Карасорский, Степной, Прохоровский, Лысаковский, Аксуатский, Придорожный, Даниловский, Екатериновский, Новоильиновский, Козырёвский.
Село Новоильиновка образовалось в начале 1903 года на берегах реки Тобол. До этого здесь жили только «ссыльные люди» и несколько семей кочевых казахов. Поселение из нескольких юрт и временных шалашей не носило пока никакого названия. В числе первых переселенцев в основном были украинцы, русские и несколько немецких семей, которые выстроили себе временные камышовые шалаши. Одним из первых был Илья Иновенко, выстроивший себе первый саманный дом у красивого оврага. По его имени поселение стали называть Ильиновкой. К осени появилось около десятка землянок, почти на половину врытых в землю. Через овраг смастерили временные кладки – узенький деревянный мостик и, подчеркнув новое название, переселенцы переименовали свое село в Ново – Ильиновку. К весне следующего года здесь поселились русская семья Ефтея Николаевича Кочева и украинца Емельяна Семёновича Степаненко, а село официально вошло в состав Валерьяновской волости.
Переселенцы обживали новые места, укрепляли свои временные жилища, возводя рядом с ними саманные хаты и обеливая их белой известью. Постепенно развивались скотоводство и животноводство. В 1925 году село стало центром новой укрупнённой Викторовской волости. Первая сельскохозяйственная артель на территории села организовывается в 1929 году под названием «Новая жизнь». Наступали сложные переломные времена. Зажиточные крестьяне не смогли мириться с новым порядком и некоторые из них покидали насиженные места в поисках «нового счастья». Но время было уже не остановить. Через год артель насчитывала уже 12 коров, 40 лошадей, несколько плугов и 200 десятин пашни. В 1932 году в селе Новоильиновке на базе сельхозартели организовывается один из первых в Притоболье колхоз «Новая жизнь».
Село теперь уже состояло из двух улиц, протянувшихся почти на километр, и двух отдельных переулков почти у самого берега реки. В 1937 году, с переименованием колхоза в «Заря коммунизма», его правление возглавил Петренко Артем Анисимович. К началу войны молодой, энергичный и жесткий председатель сумел сплотить вокруг себя группу преданных единомышленников и вывести колхоз в число ведущих во всей Кустанайской области.
Именно в это село и прибыли поздно ночью в конце октября 1941 года Франц Корнеевич и Анастасия Семеновна с трехлетней дочкой на руках. Владелец подводы оказался добрым человеком и предложил приезжим переночевать в своем доме. Они разговорились до полуночи, а утром, войдя в тяжелое положение гостей, предложил им пожить у него пару месяцев, пока приезжие не найдут себе постоянного жилья. И это было не удивительно, что русская семья предоставила немецкой семье кров над головой – война сравняла всех. И пусть фронт проходил далеко от этих мест, отблески её страшных последствий доносились и до этих отдаленных мест: изредка то в одну, то в другую землянку приходили похоронки.
Франц Корнеевич, после постановки на учет, начал искать работу. Он сразу отправился в правление колхоза, но к нему там отнеслись вначале с осторожностью и даже с каким-то пренебрежением. Спустя неделю, изучив документы приезжих, Францу Корнеевичу предложили временную работу на ферме. Сюда же пришла и Анастасия Семеновна. Её сельчане тоже вначале встретили холодно. Одни не могли понять, как эта красивая русская женщина могла выйти замуж за немца, другие завидовали ей, что она «отхватила» такого спокойного и работящего мужа. Да и немецкие переселенцы, проживающие в селе уже два десятка лет, тоже недоумевали, как Франц мог жениться на русской, совершенно не знающей немецкий язык и немецкую национальную культуру. Но прошло всего полгода, как все соседи убедились в человеческих качествах этих двух любящих друг друга людей. Сомнения незаметно сами исчезли: жены немцев запросто общались с Настей, а русские и украинские колхозники приняли Франца «за своего», оценив в нем человечность и уравновешенность, трудолюбие и прилежность. Сельчан вначале поразил, а потом и подкупил совершенно трезвый образ жизни и отсутствие злословия в новой семье, а мужики со временем просто перестали приставать к Францу с предложениями «выпить за компанию».
Так и начали свою жизнь Франц с Настей в Ново - Ильиновке. Через год у них родился еще один ребенок, но умер в младенчестве. В холодное зимнее время Насте приходилось работать на овчарне, порой оставаясь на ночь в качестве сторожа прямо в сарае, закрытом старенькими деревянными воротами. В тридцатиградусные морозы, в снежную метель или пургу было особенно страшно оставаться одной, прислушиваясь к вою голодных волков. Артем Анисимович, председатель колхоза, больше трех лет пренебрежительно относился к «полурусской», как он иногда оскорбительно называл Настю и давал ей в колхозе самую грязную работу. Но женское мужество, духовная сила и чувство самосохранения не позволяло ей отчаяться.
- Легкого хлеба не бывает, - успокаивала она себя и своего мужа. – Видно так угодно Богу, чтобы мы прошли и через это испытание. Пройдет время и поймет Артем Анисимович, что был не прав.
За это время Францу и Насте удалось подыскать небольшую однокомнатную землянку, почти на половину врытую в землю. Здесь, на земляном полу постепенно росла их старшая дочь. В этой землянке долгими зимними вечерами при свете лучины делили они поровну хлеб и соль, заработанный непосильным трудом в колхозе. Вместо зарплаты им предоставлялся продуктовый паек, хватавший только лишь на выживание.
Так незаметно пролетели грозные военные годы. В 1947 году в семье родился сын, нянькой которого с первых дней его жизни стала старшая сестра. Именно она и приучила младшего братишку ценить хлебные крошки и никогда ими не разбрасываться. К этому времени Францу с Настей морально стало жить в селе гораздо легче. У них появились новые друзья - такие же русские немцы, сосланные в казахские степи по тем же причинам, что и они. Например, старый фельдшер Адольф Лай – на половину немец, на половину русский. Его дочь, Нина Адольфовна, на протяжении двадцати лет оставалась единственным на все село фельдшером, совмещая в одном лице все медицинские специальности. Да и среди сельских старожилов появились сочувствующие, которые с удовольствием общались с бакинцами. В колхозе так же, как и прежде, вместо заработка насчитывались пресловутые трудодни вместо зарплаты. Франц приглянулся колхозному начальству и ему предложили постоянную работу электриком, обслуживающим три ближайших села.
Но семье недолго довелось быть вместе. Вместе с некоторыми другими русскими немцами Франца забрали в трудовую армию, о которой в селе толком никто ничего не слышал. Самые близкие объяснили, что это каторжный труд в лесах Зауралья и Сибири за колючей проволокой. Но и эти испытания не сломили Франца с Настей. Она каким-то образом умудрялась пересылать мужу чеснок – главное лекарство от цинги, работать и воспитывать детей.
Время летит быстро. Спустя два года Франц вернулся в село с подорванным здоровьем и язвой желудка. От красивых некогда ровных белых зубов осталось всего несколько пожелтевших шатающихся зубов. Пышная шевелюра исчезла и появилась лысина. Но надо было жить, зарабатывать на жизнь и кормить уже четверых своих детей: в 1950 году родился еще один сын, а через два года следующий.
Как ни странно, но теперь Артем Анисимович встретил Франца Корнеевича приветливо и признался ему, что ждал его возвращения с нетерпением. К историческому 1953 году, году смерти Иосифа Сталина, Артем Петренко сумел вывести колхоз в передовики. Теперь он славился уже не только животноводством, но и своими зерновыми культурами: колхоз «Заря коммунизма» собирал лучшие не только в районе, но и во всей Кустанайской области урожаи зерна. Франц Корнеевич вновь вернулся на должность сельского электрика и уговорил Настю бросить работу в колхозе и уделить больше внимания воспитанию детей.
В 1954 году в семье родился последний – седьмой ребенок, спустя всего три месяца после смерти одного из старших детей. Проблем с выбором имени не было, последнему сыну автоматически перешло имя недавно умершего старшего брата. Наступало совсем другое время. Шестнадцатилетняя старшая сестра и семилетний брат уже строже относилась к воспитанию братишки, но зато родители души не чаяли в малыше. И это не удивительно, ведь Францу уже было сорок девять лет, а Анастасии сорок один. «Майн либе пупе», что означало «моя любимая кукла» любил повторять счастливый отец, не замечая, что этим самым возбуждал некую зависть у старших детей.
1956 год для семьи стал счастливым – им, наконец, удалось собрать деньжат и купить новый саманный дом на первой улице, расположенной в двухстах метрах от реки Тобол. Переезд из разваливающейся землянки в саманный дом с тремя небольшими комнатами, маленьким коридором и сараем под одной крышей было невиданным счастьем для всех членов семьи. Жизнь потекла совсем по-другому.
***

Глава 3.
Колька рос шустрым и подвижным мальчишкой. Он не мог усидеть на месте и пяти минут и постоянно искал себе новые занятия. Со своим старшим братом, который всего лишь на два года был старше его, они жили очень дружно. Теперь у них была своя комната с отдельным столом и своей кроватью! О таком старшие братья и сестра даже мечтать не смели. Укладываясь по ночам в кровать с Петей, своим старшим братом, Колька высматривал в деревянном потолке замысловатые узоры и придумывал небывалые фантастические истории. А утром первым бросался за стол или без спроса хватал кусок хлеба со стола, получая от старших хороший подзатыльник. Не понимая, почему нельзя брать без спроса хлеб, он начинал тихонько ныть, за что вновь получал от Пети новый подзатыльник.
Настольные игры двум ребятам заменили пластилин и всевозможные мелкие вещички отца-электрика. Из них они лепили всевозможных человечков и устраивали вечерами военные настольные сражения. Родители стремились двух мальчиков даже одевать одинаково, а некоторые старики их даже считали близнецами. В отличие от младшего брата Петя рос серьезным, аккуратным и сосредоточенным мальчиком, с раннего возраста увлекшимся чтением книг. Взрослея, мальчики вечерами крутили ручку настройки волн старенькой радиолы «Урал», восторгались со всей страной первому полету Юрия Гагарина в космос или слушали пластинку Робертино Лоретти.
Дети любили своих родителей. По иронии судьбы они обращались к отцу на «ты», а к матери – на «вы». Только спустя много лет они поняли, что отец таким своеобразным образом прививал в детях любовь к матери и уважение к женщине, подчеркивая тем самым свою безмерную любовь к своей жене. Вечерами младшие дети вели с родителями задушевные разговоры и потихоньку узнавали о несправедливости в отношении к собственным родителям и о тяжелых судьбах их братьев и сестер. Но эти разговоры на долгие годы оставались «семейной тайной». Отец не заставлял детей учить немецкий язык, понимая, что они больше времени проводят с матерью. Но они вместе убеждали своих детей, что знание иностранного языка обязательно пригодится им во взрослой жизни. Цену этих слов четверо детей оценили спустя более двадцати лет уже во взрослой своей жизни.
Родственники стремились, чем могли, поддержать семью Франца и Анастасии. Желанным гостинцем были посылки из Баку с айвой или яблоками, поэтому в семье всегда было айвовое варенье. Братья и сестры посещали казахстанскую семью: желанными гостями для ребят были младшие братья и сестры папы – дядя Абрам, тетя Лена и тетя Лиза, младшие сестры мамы тетя Нюся, тетя Надя и тетя Груня. Николаю даже «повезло» - он родился именно в то время, когда в доме гостила тетя Груня. Для Пети с раннего детства любимым дядей стал дядя Абрам, прошедший все «круги ада» сталинских репрессий и оставшимся замечательным учителем, привившим в мальчике не только любовь к истории, но и способность критического исторического анализа.
В пятилетнем возрасте Колька однажды спросил у отца:
- А почему в нашей молитве, которую мы произносим перед сном, мы просим Бога «хлеб наш насущный даруй нам на сей день»? Ведь хлеб приносите вы с мамой, а причем тогда Бог или Христос?
- Глупенький, - ласково ответил отец. – Мы просим у Бога здоровья, чтобы оно позволило нам трудиться и зарабатывать на хлеб. Хлеб – это великая святыня, дарованная нам Богом за труды наши. Хлеб нельзя купить, его нельзя бросить – он святыня жизни нашей. Вся наша земная жизнь в хлебе. Ты поймешь это спустя много-много лет, а пока просто усвой, что хлеб – это святыня, им надо дорожить, как своей жизнью.
Эти слова врезались в душу пятилетнего Кольки и остались в ней на всю жизнь. Но пока он не мог понять значение отцовских слов «хлеб нельзя купить». Отец работал электриком в колхозе, обслуживая три ближайших села. Он один рыл ямы под деревянные столбы и вкапывал их по всему селу, взбирался на них на железных «кошках» и прикреплял провода. Затем сам натягивал их до следующего столба и все повторялось заново. Несколько раз он пытался объяснить в правлении колхоза, что работать электриком и проводить освещение по трем селам одному человеку просто невозможно, но ему только обещали помощника, а время шло и шло. Первая бригада электриков появилась в Ново-Ильиновке только в 1963 году, за три года до выхода Франца Корнеевича на заслуженный отдых. Уходя из дома за светло и возвращаясь поздно вечером, он еле переступал порог и изнеможенный медленно опускался на старенький деревянный сундучок, стоящий около входа. Если Колька еще не спал, он весело подбегал к любимому отцу и бросался ему на руки. Совершенно обессилевший отец, нежно обнимал своего «пупе» и доставал из старенькой потрепанной рабочей сумки маленький кусочек хлеба – остаток от своего дневного питательного рациона, ежедневно укладываемого в сумку преданной женой.
- А вот тебе и лисичкин хлеб. Я сегодня случайно встретил её и она передала тебе вот этот маленький кусочек хлеба, - еле шевеля губами от усталости и с явным немецким акцентом тихо произносил отец, протягивая маленький кусочек затвердевшего хлеба.
«Лисичкин хлеб» был самым любимым лакомством для маленького мальчика.
- Теперь понятно, почему хлеб нельзя купить. Его надо заслужить, чтобы лисичка подарила его тебе, - думал счастливый мальчуган. – Вот папа мой заслужил, он целый день трудился, поэтому-то ему лисичка и подарила эту хлебушку.
Святая наивность! Но «устами младенца глаголет истина» - истинную цену хлеба еще никому, никогда и нигде не удалось установить.
В 1957 году председатель колхоза Артем Анисимович Петренко первый в Притоболье был удостоен высокой награды – звания Героя Социалистического Труда. Ему подарили новенькую «Победу», которая не давала покоя сельской детворе, да и многим взрослым. Шло активное освоение целинных казахстанских земель. В колхозе появились первые грузовые машины, а на сельском току вырастали огромные горы «живого золота» - первого целинного урожая. Колькина мать со старшей сестрой, вместе с десятками других женщин и мужиков, молодых ребят и девчат целыми днями разгружали машины с зерном, а затем веяли пшеницу через веялки. Отец тоже участвовал в этой работе, но ему доставалась особенная роль – следить за исправностью электрических веялок и других механизмов. В выходные дни Колька со своими ровесниками тайком пробирался через щели в деревянных заборах тока и в тайне от сторожей беззаботно барахтался с мальчишками в грудах свеже обмолоченной пшеницы.
Сотни тонн зерна, после тщательной переработки куда-то отвозили на машинах, но и на Новоильиновском току их оставалось не меньше. На период уборки приезжали и солдаты, помогающие сельчанам в уборке урожая. По-прежнему колхозникам начисляли трудодни и получить в конце осени пару мешков зерна удавалось далеко не каждой обыкновенной сельской семье. Но если это происходило, то в каждой счастливой семье царил праздник. Зерно отвозили на сельскую мельницу, расположенную за мостом на высоком берегу оврага в центре села и часами простаивали в очереди, чтобы смолоть пару небольших мешков бесценного зерна. Дело в том, что почти в каждой саманной новоильиновской избе стояли русские печи, в которых и украинцы, и русские, и немцы пекли свой собственный хлеб. В детской комнате у Кольки тоже стояла русская печь, за которой находилась небольшая лежанка. На ней свободно умещались двое или даже трое малышей. Он любил играть на лежанке печки сам или со старшим братом, особенно после праздников выпечки хлеба.
Печку топили, в основном, или дровами, или кизяком. Кизяк – это отлежавшиеся и испревшие за зиму отходы от скота. По весне все эту смесь месили и выделывали специальными формами ровные кирпичики. Высыхая, они превращались в незаменимое топливо. В сарае нового дома всегда жила одна или две коровы, десятка два кур, а иногда и гусей или уток. Так что кизяка на зиму всегда хватало. Так вот, в день выпечки в доме царила особенная атмосфера добра и ожидания чуда. Мать научилась печь домашний хлеб по русским рецептам, а пироги старалась выпекать по старым немецким.
Запах от свежеиспеченного хлеба стоял в доме несколько дней. Мать аккуратно складывала несколько буханок в определенное место, хорошо укрывала его полотенцами и десятка буханок хватало всей семье больше, чем на месяц.
Но Колька помнил и другое время, когда родителям не доставалось колхозное зерно. И тогда наступали тяжелые дни. За селом уже начинали строить завод железобетонных конструкций и только там, в одном из вагончиков, два или три дня в неделю продавали черный хлеб. Пятилетние и шестилетние дети никак не могли понять, почему они, вместе со взрослыми, должны часами выстаивать в очередях за маленькой булочкой черного хлеба, привезенного издалека, когда на току хранились сотни тонн отборного зерна. Родители тихонько ворчали, приструнивая своих малолетних детей:
- Да ничего с тобой и не случится, постоишь пару часиков. Надо же Артему Анисимовичу оправдать свою высокую награду.
Вот тогда-то он и стал замечать на лицах своих знакомых соседей, простоявших в очереди за одной единственной булочкой, потому что в одни руки давали только одну буханку хлеба, какую-то особенную злость и обиду. Вот именно тогда он и стал понимать, почему рядом со взрослыми целыми днями крутились их дети и лично оценил цену маленького черного кирпичика.
В 1959 году Артем Анисимович Петренко ушел на заслуженный отдых, а Колька по иронии судьбы в первом классе сел за одну парту с его внучкой. Ей мать, Валентина Анисимовна Петренко, работала учителем в школе, хорошо знала родителей Кольки и прекрасно относилась к ним. Дочка у неё родилась инвалидкой. На селе бабки шептались, что это, мол, Бог наказал Артема Анисимовича за его жестокое обращение с людьми в лихие военные годы и первые годы освоения целины. Колька этого не понимал. Он был хоть и ветреным, но добрым мальчишкой. Ему с раннего детства всех всегда было жалко: хоть кошечку, хоть воробышка, а особенно убогих стариков и беззащитных своих ровесников. Однажды отец поручил ему отнести дяде Артему какие-то бумаги, и Колька отправился к дому Петренко. Большой дом по новоильиновским меркам был облицован выкрашенными досками. Огромная застекленная веранда с одной стороны открывала вход в дом, с другой – в большой фруктовый сад, обнесенный высоким деревянным забором. Сад сторожили несколько собак, и залезть в него было почти невозможно, да и никто из Колькиных ровесников не пытался этого сделать. Уж слишком побаивалась детвора дома Петренко со слов старших. Колька постучался в ворота, затем прошел по веранде и увидел сидящего в кресле-качалке пожилого грузного человека. Он поднял голову и попросил мальчонку жестом руки подойти к нему.
- Да не бойся ты, проходи. Ты Франца Корнеевича сын?
- Ага! – испуганно ответил Колька.
- Да не «агакай» ты. Ваши так не разговаривают, - укоризненно и почти строго заметил Артем Анисимович, принимая пакет с бумагами. - Жень, угости парня яблоками, а то совсем мы его перепугали, - крикнул он уже совсем иным голосом своей внучке. «Откуда он знает, что у нас так не разговаривают?», - не успел подумать Колька, как вообще обомлел от вторичного испуга. Из комнаты медленно вышла огромная девочка его возраста и медленно, еле передвигаясь от избыточного веса, подошла к нему и протянула тарелку с яблоками. Внезапный испуг тут же прошел от доброй и наивной улыбки этой слишком полной девчонки. «Ой, ужас! Как же она ходит?», - с жалостью в сердце подумал Колька, рассовывая яблоки по карманам.
- Спасибо. А меня Колькой зовут, а тебя как?
- Женя, - смущенно ответила девочка и опустила глаза. – Ты что, никогда яблок не видел?
- Да нет, видел, просто у вас они такие большие и красивые.
- А ты приходи к нам, я тебе еще яблок дам.
- Ага…, ой, хорошо, постараюсь. Спасибо большое. Но мне идти надо.
- А ты, Колька, не забывай, приходи к нам.
«А она совсем и не страшная, как мальчишки рассказывали. Жалко её – она же даже на речку сбегать не может», - думал мальчишка, спеша рассказать родителям о своем знакомстве с Женькой Петренко. Вот так состоялось единственная встреча Кольки с известным председателем и первая с его внучкой, будущей своей одноклассницей.
***

Глава 4.
Первое здание Новоильиновской школы было выстроено еще в 1917 году. Совсем радом с ним позже выстроили еще два небольших деревянных здания и лишь перед войной все три здания соединили в одно здание под единой крышей. В 1937 году начальная школа преобразовывается в семилетнюю, в которой в довоенные годы работали в основном одни учителя-мужчины. Первым директором семилетки стал Бурковский Иван Абрамович, погибший позже в годы Великой Отечественной войны, а учителями Кривич Иван Гаврилович, Масколенко Афанасий Анисимович, Нибузкин Михаил Емельянович и Щеглов Георгий Ульянович. В начале 50-х годов рядом с деревянным зданием строится второе уже кирпичное здание, а в конце 50-х - третье. В это же время школа преобразуется в восьмилетнюю и её директором становится Губарев Кирилл Петрович. Почти одновременно завучем школы был назначен Лихтенвальд Александр Яковлевич. Вместе с директором и завучем свой педагогический путь начинали Строй Мария Павловна, учитель географии; Таранова Валентина Антоновна, учитель начальных классов; Герман Владимир Яковлевич, учитель физкультуры, Ваплер Нина Емельяновна, Сероштан Валентина Михайловна, Таранова Валентина Антоновна, Игошева Тамара Николаевна, Сагдаков Алексей Егорович, Ваплер Валентина Анисимовна, Борок Николай Иванович и некоторые другие. Именно эти учителя не только хорошо знали Франца Корнеевича и Анастасию Семеновну, но иногда даже были в их доме, а главное, выучили всех их четырех детей. Например, Герман Владимир Яковлевич со своей супругой были хорошими друзьями старшей дочери Елены, которая некоторое время даже работала в конторе под начальством Якова Яковлевича Германа.
Среди новых соседей у родителей Кольки сразу сложились абсолютно доверительные и дружеские отношения. А способствовало этому интересное совпадение: у трех ближайших соседей было столько же детей, как и Франца Корнеевича и Анастасии Семеновне и все они были почти одногодками. В украинской семье Горбылевых, которые продали семье Николая свой старый дом и переехали в только что отстроенный кирпичный дом и живших почти в одном дворе с ними, разделенным деревянным заборов, где даже колодец был один на двоих хозяев, росли Лида – ровесница Елены, Галина – Геннадия, Тамара – Петра и Валерка – ровесник Коли. Почти через дорогу жила немецкая семья Германовых, в которой также все дети были погодками, а рядом с ними – русская семья Куликовых с таким же количеством детей. Отправляясь в школу, дети этих семей учились или в одном классе, или в параллельных, что сближало не только подростков разных национальностей и вероисповеданий, но и их родителей. Шустрый Колька любил ходить в гости к своим ровесникам. Можно сказать, что он просто вырос в немецкой семье Германовых, в которой старая бабушка разговаривала с ним по-немецки, а он, догадываясь о чем идет речь, отвечал ей по-русски; в русской семье Куликовых, в которой появился первый на улице телевизор и соседские ребята собирались по вечерам смотреть военные сериалы; в семье учительницы географии Марии Павловны Строй, у которой была прекрасная библиотека иллюстрированной литературы; учительницы начальных классов Кочевой Марии Павловны, внучки первого поселенца Ново-Ильиновки, проработавшей в школе более тридцати лет; в немецкой семье Шписовых, которые стали ближайшими друзьями родителей Николая и в дочку которых Марию, будущую одноклассницу, Николай был влюблен многие годы; в казахских семьях Салтубаевых и Есимовых, в которых впервые отведал казахскую кухню – жирный бишбармак и сухой соленый сыр «курт» и, конечно, в украинской семье Горбылевых, живших через забор от дома Николая. Приобщаясь к культуре разных народов, подростки впитывали в себя основы христианства и ислама, обычаи и традиции немцев и русских, украинцев и казахов. Неудивительно, что в их юных сердцах сами по себе возникали чувства толерантности, причастности и уважения к культуре всех национальностей, которые окружали их с детства. И эти чувства они пронесли по всей своей взрослой жизни.
Родители детей из этих семей трудились в одном колхозе, занимая различные должности, но уровень жизни всех их был приблизительно одинаков. Поэтому никогда среди детворы не возникали даже мелкие распри на национальной почве. Они росли вместе, частенько бегая друг к другу в гости. Взрослея, они вместе переживали первые сердечные увлечения и душевные чувства, делились своими секретами, а в школе составляли свой особый сплоченный коллектив единомышленников. Преданность в дружбе старших незримо переходила следующему поколению, а затем отражалась и на младших. Колька хорошо знал старших друзей своих двух братьев и сестры и частенько интересовался их секретами или успехами, выспрашивая младших – своих ровесников. Поэтому в каждом классе из года в год были казахские и украинские, русские и немецкие дети. С детства их объединяли неписанные законы дружбы и взаимовыручки, заботы и уважения, сохранившиеся и во взрослой жизни.
В начале марта 1961 года на базе колхозов «Заря коммунизма», имени Т. Г. Шевченко, «Победа» и «Тобольской ремонтно-механической станции» создается совхоз «Новоильиновский». Первым директором его становится Пётр Анимович Кудинов – молодой специалист, приглашенный на эту должность из города. В 1962 году в семилетку отправилось последнее, самое младшее поколение семей Горбылевых и Давыдовых, Германовых и Куликовых, Шписовых и Квинтовых. Первой учительницей Николая стала красавица Зинаида Ивановна Кудинова, молодая жена нового председателя совхоза, красотой которой восторгались не только все школьники, но и многие взрослые. В первом классе Колька вновь встретился с полной Женькой Петренко. Вначале первоклассники над ней насмехались и старались ущипнуть её, тогда Колька единственный защищал девочку-инвалида от назойливых одноклассников. Со временем все привыкли к Жене, а Николай просидел с ней за одной партой три учебных года. Женька была слабенькой ученицей, а Николаю учеба давалась легко, поэтому он постоянно помогал ей на уроках или давал списывать контрольные работы и диктанты, за что она ежедневно его «подкармливала», угощая под партой то шоколадкой, то конфеткой, а то и свежей мягкой выпечкой.
Однажды третьеклассник Коля принес домой половину пирога, которым угостила его Женя, и вручил матери. Она взяла мягкий сдобный кусок пирога в руки, задумалась на секунду и по её щекам потекли слезы:
- Наконец, и Петренковы поняли истинную цену хлеба, - как-то задумчиво произнесла она и потрепала сына по голове. – Кто мог подумать, что судьба вот так повернется и хлеб Артема Анисимовича все-таки появится в нашем доме. Сколько надо было пережить, перетерпеть и вынести, чтобы Господь вразумил неприступного Артема Петренко таким образом выразить свою благодарность за наш с твоим папой труд на чужбине, которая теперь стала нам всем новой Родиной. Вот она истинная цена хлеба насущного…
***
Авторский форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=384
0

#2 Пользователь офлайн   Николай Дик Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 942
  • Регистрация: 16 января 11

Отправлено 06 декабря 2011 - 09:05

Это автобиографическая повесть. Надеюсь, что в будущем из неё выйдет более расширенный вариант.
Авторский форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=384
0

#3 Пользователь офлайн   Николай Дик Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 942
  • Регистрация: 16 января 11

Отправлено 26 мая 2012 - 13:32

Бобик
(Рассказ)

Детство. Оно всегда удивительно и неповторимо, наполненное радостями и огорчениями, первыми открытиями и запоминающимися событиями. Детская восприимчивость мира уникальна. Она всегда смотрит особенными глазами на мир и воспринимает то, что взрослые просто не замечают или не обращают на это особенного внимания…

Далекие шестидесятые запомнились многим из нашего поколения своим неповторимым миром сельского детства. Детство, как детство. У большинства сельских ребятишек оно протекало именно так – в постоянных поисках и открытиях, в восхищениях и подсматриваниях за оживленным миром взрослых, в беготне и работе по дому. Многие родители, занятые неординарными проблемами в колхозе, казалось бы, просто не замечали своих детей и среди детворы складывались новые дружеские отношения, отличающиеся от послевоенного детства.

Колька с Петькой, младшие братья небольшой и дружной семьи, росли обычными сельскими ребятишками. Шустрый и подвижный Колька не мог и минуты просидеть спокойно и находился всегда в вечном движении и поиске все новых и новых занятий. Увлеченный буквально всем, болтливый и любознательный он не мог довести ни одного начатого дела до конца, за что постоянно получал подзатыльники от брата, старшего его всего на неполных два года. Петьку же, наоборот, отличала усидчивость и уравновешенность, аккуратность и вдумчивость к любому делу. Совершенно разных по характеру братьев сближали невидимые братские узы, наполненные взаимным уважением и вниманием. Братишки частенько ссорились, но ссоры эти длились не более получаса. Колька всегда первым начинал приставать к старшему братишке с извинениями и очередными вопросами.

В семье не было особого достатка. Чтобы как-то сэкономить на обновках, родители старались подбирать для сильно походившим друг на друга братьев одежду одного размера. Некоторые старушки–соседки даже считали их близнецами. Но вот одежду свою Петька носил всегда аккуратно, а Колькины штанишки вечно были в заплатках и каких-то швах. Отец, работавший сельским электриком, с утра до ночи находился на работе, и мать, иногда устраивающаяся на различные временные работы в колхозе или чаще занимавшаяся домашним хозяйством, просто не успевали уследить за всеми похождениями своих сыновей. Да и особого внимания со стороны родителей за проказами младшего не наблюдалось, так как они почти полностью доверяли старшему, как более серьезному и ответственному парнишке.

Детство братьев ничем не отличалось от жизни своих ровесников. Единственное, что двое ребят чаще других соседских сорванцов–погодок всегда находились вместе. Долгими зимними вечерами мальчики затеивали всевозможные бесхитростные настольные игры, а днем выстраивали снежные домики прямо во дворе сельской усадьбы.

Так бы и продолжалось детство без приключений и сюрпризов, если бы однажды в доме не произошел удивительный случай. Зимним вечером отец принес с работы маленького щенка и, опустившись, как всегда на небольшой сундучок при входе в дом, вынул его из рабочей котомки. Живой шарик сразу заскулил, заерзал и пополз к ногам мужчины. Мать всплеснула руками и молча присела рядом с мужем на табуретку.

Но вот ребята, пораженные увиденным живым чудом, тут же бросились к щенку, разлеглись около него на полу и уставились на живой клубочек непосредственными детскими глазенками. Буквально через минуту они, мешая и отталкивая друг друга, уже спешили напоить щенка молочком или водичкой, подкормить кусочком хлеба и половинкой мягкой печеньки.
- Папа, папа, а где ты его взял? Откуда он появился? – быстро заговорил Петька.
- Да вот, мужики предложили, а я и не смог отказаться, - с улыбкой ответил уставший после работы отец.
- Папочка, а как мы его назовем? Надо же имя щеночку придумать особенное. Правда ведь, Петька? Папа, ну как мы его назовем? – защебетал, перебивая, как всегда, старшего брата, Колька.
- Как назовем? Да Бобик он обыкновенный, вот и все. Какое имя ему еще дать? Сами придумывайте.
- Ура, Бобик наш! Бобик, ура! – закричал восторженно Колька.
- Бобик? – задумчиво произнес Петька. – А что, пусть останется Бобиком.

Молча следившая за всем этим мать, сложив руки на груди и улыбаясь, наконец, произнесла добродушно, но убедительно:
- Ну, хватит вам, ребята. Смотрите, совсем испугали кутенка. Давайте его спать уложим, поздно уже. Да и вам спать пора ложиться.

Братишки тут же нашли картонный ящик из-под электрического счетчика, которых в доме из-за работы отца было много, обустроили из тряпок подстилку и уложили щенка в новую колыбельку.

Какой там сон! Мальчишки всю ночь проерзали на кровати, в которой они спали вдвоем, и с раннего утра сразу бросились к щеночку. Тот спокойно спал на своей подстилке в коробке, свернувшись в клубочек.

Так у двух ребятишек появилось новое серьезное занятие – ухаживать за маленьким Бобиком. Песик действительно был беспородистый, темной окраски и походил толи на мопса, толи на бульдога.

Время летит быстро. Прошло всего несколько месяцев, как щенок начал бегать не только по дому, но и стал стремиться выбежать в коридор, из которого одна дверь выходила на улицу, а другая – в сарайчик, находившийся под одной крышей с домом. Ребята перенесли коробку с Бобиком в сарай и устроили ему там свой отдельный угол. Щенку вначале новое место не понравилось: с одной стороны какие-то птицы гоготали постоянно над ним, с другой стороны огромное рогатое существо постоянно на него мычало.

Петька с Колькой в любую свободную минутку старались уделить Бобику побольше времени и постоянно разговаривали с ним:
- Да что ты боишься! Это вот наша корова Жданка, она у нас совсем спокойная. А это гуси наши. Они тоже никогда тебя не тронут, - серьезно объяснял щенку Петька, как будто собачонок мог что-то понять.

Но со временем Бобик действительно привык и к курам, и к гусям, и к корове Жданке. Теперь он смело лазил по всем закуточкам небольшого сарайчика и чувствовал себя хозяином.

Пролетела длинная снежная казахстанская зима и, наконец, засеяло долгожданное весеннее солнце. Братья призадумались над новым жильем Бобика.
- Будка ему нужна настоящая, - серьезно заявил Петя.
- Ага, будка… А кто её сделает? – смущенно возразил Николай.
- А вот Гена приедет на каникулы, вот он и смастерит.

Геннадий, старший брат Николая и Петра, учился в училище и приезжал домой только на каникулы. Он тоже рос тихим и спокойным парнишкой с золотыми руками, поэтому родители и определили его с шестнадцати лет в сельское училище, чтобы подросток получил стоящую мужскую профессию. Приезжая трижды в год на каникулы, он успевал встретить и с бывшими одноклассниками, и вдоволь наиграться со своими двумя младшими братишками.

Так оно и произошло – весной приехал Гена и смастерил Бобику маленькую будочку, которую трое братьев бережно пристроили к небольшому угольному складу в глубине двора. Теперь Бобик имел собственный домик! Как забавно было смотреть на него, когда он важно вылезал из будки, усаживался возле входа и, гордо подняв голову, осматривал двор.

Ребята души в нем не чаяли. Он занимал теперь в их жизни свое особое место. Без Бобика они просто не мыслили свое детское существование. Да и пес отвечал им взаимностью. Сажать на цепь добродушного, невысокого роста пса просто не имело никакого смысла. Он никого не трогал, не покидал пределы двора, знал по запаху всех соседей и никогда не подавал голос, когда они заходили во двор. Но зато тут же начинал рычать и лаять, когда к калитке забора подходил кто-то незнакомый. Способность собачонки улавливать запахи посторонних людей через высокий забор, приближающихся ко двору, удивляла Николая и Петра, а для их родителей это было просто находкой – во двор никто из посторонних войти незамеченным просто не мог.

Так и росли мальчишки с Бобиком, как говориться, бок о бок. Что они с ним только не делали! То запрягали зимой в санки и пытались на нем покататься по снегу, то усаживали Бобика самого в санки и катали его часами вокруг двора, то устраивали из замерших вырезанных снежных кирпичей домик и усаживали в него собачонку. Бобик никогда не огрызался и всегда безропотно подчинялся мальчишкам в любой новой затее. То он важно восседал на санях, то гордо выглядывал из небольшого снежного домика, то пытался сдвинуть с места тяжелые санки с поклажей. К Бобику привыкли не только дети, но и взрослые. Их он поражал свои умом и сообразительностью:
- И откуда в этой собачьей головенке столько ума-то накопилось? – говорила, покачивая головой, добродушная соседка тетка Маруся. – Ну, вылитый мужик! И схитрить горазд, и на работу падок, да и лишний разок поесть не откажется.

Братья незаметно становились постарше, вместе с ними рос и Бобик, который теперь стал их верным другом и без которого мальчишки не проводили ни одного дня. В зимнюю стужу его забирали в сарай, а все остальное время он так и проводил в своей будочке. Летом он добросовестно присматривал за двором. Да, да, присматривал! Это кажется удивительным, но факт остается фактом – Бобик мог присматривать и за домашней птицей, и за теленком по весне, и сторожил двор от всех посторонних, будь то человек или животное. Шустрый Бобик в дневное время сотни раз оббегал двор, как будто показывая излишней активностью своим хозяевам, что он верно несет службу по охране домашнего подворья. Чудно было смотреть, как он вдруг срывался с места и летел стрелой в конец двора, где начинался огород с картошкой. Верный знак – что-то там неладное. И действительно, соседский петух заглянул к курам «в гости» и слишком громко «раскомандовался». Бобик тут же вмешивался и выгонял чужого петуха со двора.

Но интереснее всего было наблюдать за его дружбой с хозяйским гусем. На подворье всегда водилось от шести до десяти гусей. Три года подряд гусиную стаю возглавлял удивительно умный гусак. По весне он важно ходил возле маленьких гусят и никого к ним не подпускал. Колю с Петей он тоже не подпускал к гусятам. А им, согласно ежедневным домашним занятиям, вменялась в обязанность не только подкармливать малышей рубленной травкой, но и следить, чтобы стая не ушла со двора или гусята не влезли в большую лужу. Вот Бобик и выполнял сложную работу охраны гусиной стаи, чтобы она, оставшись без присмотра, не вышла со двора. Бобик боялся подойти к гусю, когда он находился с гусятами, и робко лаял, быстро перебегая дорогу гусиной стае на своих коротеньких кривых ножках. Гусь в эти минуты, защищая гусыню с гусятами, грозно шипел, вытягивал шею, а то и бросался на Бобика, но стая тут же возвращалась во двор. Зато в других ситуациях, например, когда гусята засыпали в полуденный зной в тени, гусь тут же отправлялся к будке своего друга и прятался в ней от солнца. Рано утром, когда хозяйка выпускала гусиную стаю во двор, гусь первым делом отправлялся к будке Бобика и громким голосом будил своего дружка. Без умиления на эту картину собачей и гусиной дружбы просто не возможно было смотреть. Даже соседи частенько заглядывались удивительной дружбы собачонки с домашней птицей.

Ребята быстро взрослели. Со временем чаще с Бобиком играл только Колька. Петя стал часами просиживать за чтением книг, а Колька начал заниматься спортом, и больше времени теперь проводил с друзьями то на тренировках в старенькой деревянной школе, то на соревнованиях, а то на занятиях кружков. Но в свободное время не забывал вовремя покормить любимого Бобика и хоть пять минут поиграть с ним.

Незаметно пролетело еще несколько лет и Бобик, по собачьим меркам, состарился. Тринадцатилетний Колька все меньше уделял времени своему любимцу, а больше пропадал у соседей – ровесников. Повзрослевший Петр почти полностью перестал обращать внимание на все чаще прячущегося в будке пса. Старенького Бобика иногда даже стала забывать хозяйка дома. Из некогда шустрого и подвижного песика он превратился в медлительную и флегматичную собаку, проводившую большую часть суток в своей конуре.

Бобик по-своему воспринимал и понимал изменения в поведении своих любимых хозяев. Он не ревновал ребят, а просто скучал, и при редких встречах как будто пытался своими умными огромными глазами расспросить мальчишек об их новых увлечениях и занятиях. В эти минуты пес радостно вилял хвостом, укладывал на колени лапки, присевшему рядышком с ним Петру или Николаю, и пытался лизнуть их в щеку. В тот момент ребятам становилось жалко Бобика и немного грустно, что он стареет. В эти короткие мгновения нежного общения подростки сожалели, что мало уделяют внимание любимому песику. Да и Бобику все чаще становилось и грустно, и скучно. Его молодые хозяева все реже и реже подходили к нему, нежно теребили его коротенькую шерстку, почесывали за ушками и заботливо меняли подстилки. Теперь он часами лежал неподвижно около будки и глядел грустными глазами на двери дома или калитку забора, ожидая появления людей.

Однажды осенью Бобик заболел. Петя первый обратил на это внимание и перевел его в сарай. Отец пригласил в дом фельдшера. Тот осмотрел Бобика и о чем-то тихонько переговорил с отцом братьев. Петя с Колей и так все поняли. После ухода фельдшера в доме воцарилась тишина. Какая-то невиданная грусть и печаль нависла над всеми членами семьи. Удивительно – обычная беспородистая собачонка стала незаметно полноправным членом семьи, и теперь её предстоящий уход расценивался всеми, как надвигающееся страшное горе.

Больше всех переживал Николай. Его мучила неведомая вина - будто из-за него Бобик заболел. Впечатлительное и ранимое подростковое сердечко мучилось от нахлынувших чувств к состарившемуся другу. Теперь он сожалел, что мало уделял внимание собачонке в последние годы, а в этом году почти совсем перестал с ним играть. Вечерами он приходил к Бобику, и они молча прощались друг с другом. У Бобика уже не было сил положить свои лапки на колени любимого хозяина, он с трудом поднимал голову и смотрел большими грустными глазами на заплаканное лицо подростка…

Отец с матерю и Петя не признались Николаю, когда это произошло. Однажды вечером, как обычно, Колька тихонько шмыгнул в сарай и обнаружил пустую тряпочную подстилку, на которой одиноко лежал ошейник Бобика. Колька медленно опустился на колени, бережно взял в руки ошейник и тихо заплакал. Слезы текли по щекам, а он прижимал к груди ошейник любимого песика и, захлебываясь слезами, бормотал:
- Бобик, любимый мой Бобик… Прости меня за все. Прошу тебя, прости…
***
Авторский форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=384
0

#4 Пользователь офлайн   Николай Дик Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 942
  • Регистрация: 16 января 11

Отправлено 28 июля 2014 - 16:27

"Пенсионный юбилей"...

Вот оно как время быстро бежит... Так незаметно и до "пенсионного юбилея" Бог дал дожить...

Юбилей когда? О, это отдельная история... В кратце:

Родился в ночь с 29-го на 30-е июля 1954 года... Ровно три месяца назад похоронили погибшего трагично старшего братишку - Николая (пяти лет)... И мать, и отец очень боялись и волновались - как пройдут роды... Будучи глубоко религиозными, много молились.

В июле в глубокую казахстанскую глушь, в трехкомнотную глиняную избенку из Баку приехала младшая сестра мамы - Груня. Ночь обычная... Все спять (в одной комнате - мама с папой, а в другой - т.Груня, старшая сестра Елена, 15 лет; братишки Гена - 7-ти лет и Петя - двух лет).

И тут мне вздумалось заорать!! В 2 часа ночи!!

Тут же с кровати т. Груня, а за ней и Елена... Тетя Груня девчонку не пускает и лепечет:
- Боже, Настенька, и когда это?! А что ж не позвали?! Франц, и как это ты сам всё?
(А Франц вот так четверых из семи... сам принимал... Я - последний).

Оказывается, я уже родился себя приспокойненько, папа принял роды, всё, что надо сделал и уложил меня... Мама не крикнула... И тут я заорал...
Мальчишки даже и не услышали! Проспали до самого утра! А вот тётушка и старшая сестричка просидели надо мной до 7 утра, а потом тоже уснули, "как убитые"...

Ну, с именем проблем не было - в честь погибшего (хотя, говорят, это делать нельзя... Ложь, скажу вам, счастливая жизнь выпала мне, хоть и тяжелая по-своему).

Через день отец пошел в сельсовет, зарегистрировать меня... Его спрашивают:
- Франц Кореевич, Николай - это первый сын?
- Ага, первый...
- Так первым его запишем?
- Ага...
- Что , "ага"? Числом-то каким?
А папаша, радый, что сынишка родился здоровым, ничего не понимает и бормочит:
- Да первым, первым...
(Отец всю жизнь говорил с небольшим немецким акцентом... Писал красивейшим ,уникальным коллеграфическим почерком, но с ошибками... Мог общаться на еврейском, немецком и русском, понимал и по-казахски).

Вот и записали меня 1-го августа.

Всё моё детство в семье, перед днём рождения моим, споры шли ... между мамой и сестрёнкой старшей Леной - когда я родился. Лена, которая увидела меня в 2 часа ночи 30-го июля, твердит, что день рождение у Кольки 30-го. Мама (потому, что это МАМА), твердит:
- Глупости - 29-го он рождён...
А мне что - два дня праздную!! Детство и отрочество прошло бурно - в интересные времена: со спортом, с школьной художественной самодеятельностью, с друзьями, с комсомольскими собраниями и всякими интересными "прикольчиками"...

А в 16-ть пошли паспорт получать. Глядь, а в свидетельстве-то написано 1-е августа!! (Представляете!! Действительно - до 16-ти лет никто и не задумывался, а каким числом меня записали). Вот тут уже смех на весь дом - четыре дня празднуем!!

Вот с тех пор и пошло в семье негласно праздновать мой день рождения четыре дня - с 29-го по 1-е.

Ну, а после армии, когда уже стал работать учителем, все поздравляли только первого (хотя до сего дня шутя в семье празднуем все четыре дня... как в детстве...).

Вот и считайте, когда это у меня "пенсионный юбилей"?...

Авторский форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=384
0

#5 Пользователь офлайн   Николай Дик Иконка

  • Авангард
  • PipPipPip
  • Группа: Авторские форумы
  • Сообщений: 1 942
  • Регистрация: 16 января 11

Отправлено 29 апреля 2015 - 08:04

"Замкнутый круг предков или история донских казаков-молокан"
(Извлечение из статьи)


Моя мать – Анастасия Семеновна Шевердяева (1913 – 1996) еще в юности переехала в Баку. Здесь познакомилась с выходцем из семьи немецких протестантов Дик Франц Корнеевичем (1905 – 1973) и вышла за него замуж. Они прожили в Баку всего несколько лет. Здесь родилась моя старшая сестра – Елена Францевна Дик (Железняк) (1939 г. рож.). Франц Корнеевич занимал высокий пост в системе энергоснабжения Закавказской магистрали и был глубоко верующим человеком. Именно за это его семья подверглась репрессиям в предвоенные годы и была выслана в Казахстан – Кустанайскую область, Тарановский район, село Ново-Ильиновку. Здесь в военное и послевоенное время в семье Франца Корнеевича и Анастасии Семеновны родилось еще шесть детей, но выжили и вышли в самостоятельную жизнь только четверо – Елена Францевна, Геннадий Францевич (1947 г. рож.), Петр Францевич (1952 г. рож.) и Николай Францевич (1954 г. рож.) Судьба распорядилась так, что в настоящее время Геннадий Францевич со своей большой семьей проживает в Германии, Петр Францевич с женой Татьяной Яковлевной Холодковой (1947 г. рож.) проживают в Казахстане. Елена Францевна с мужем Петром Павловичем Железняк (1938 г. рож.) и двумя детьми – Сергеем и Татьяной в 1973 году переехали на землю своих предков по материнской линии – в село Пешково Азовского района Ростовской области. Ныне они проживают в г. Азове. С 1974 года вначале в селе Пешково, а затем в Азове проживаю и я – Николай Францевич Дик (1954 г. рож.) со своей женой Татьяной Ивановной, урожденной Тарасенко (1953 г. рож.). В 1976 году на берега Тихого Дона возвращается и Анастасия Семеновна Шевердяева (Дик) – первая потомственная казачка из рода зажиточных казаков Шевердяевых станицы Николаевской Ростовской области, сосланных на Кавказ еще в 1830 году.

Михаил Семенович Шевердяев (1915 – 1958) женился на Марии Ивановне Ившиной и у них в городе Баку родился сын Александр. Мария Семеновна Шевердяева (1918 – 1992) вышла замуж за Василия Ивановича Иорина, у них родилось два сына – Николай и Борис. Вся семья долгие годы проживала в Чухур – Юрте. Анна Семеновна Шевердяева (1920 – 1999) дважды выходила замуж: вначале за Бориса Петрова, затем за Якова Моргунова, жителя с. Чухур – Юрт, и имела двоих детей - Инну (1938 г. рож.) и Анатолия (1953 г. рож.). Они долгие годы проживали в г. Гродно в Белоруссии и в 1979 году переехали в г. Азов. Таким образом, уже второй представитель потомков донских казаков возвратился на Дон. Инна Борисовна Пряжникова (1938 г. рож.), дочь Анны Семеновны и моя двоюродная сестра, и сейчас проживает в селе Кагальник Азовского района.

Аграфена Семеновна Шевердяева (1921 – 1956) вышла замуж за Петра Каза и прожила свою жизнь в Баку. Интересен такой семейный факт, что при моем рождении тетя Груня гостила у нас в семье в Казахстане и была свидетелем моего рождения в поселке Ново-Ильиновка. Надежда Семеновна Шевердяева (1924 – 1996) вышла замуж за Василия Рогач и у них родились две дочери – Евгения и Ольга. Надежда Семеновна была ветераном войны, многие годы проработала бухгалтером. Проживая в Баку, в конце 70-х годов вся семья была вынуждена переехать в г. Азов. Ныне Евгения Васильевна (1947 г. рож.) с двумя детьми и Ольга Васильевна (1952 г. рож.) с сыном проживают в г. Азове, связав свою жизнь с учительской профессией. Пелагея Семеновна Шевердяева (1926 – 1929) прожила всего около трех лет. Екатерина Семеновна Шевердяева (1927 – 2001) вышла замуж за своего односельчанина Николая Дирина и у них родилось трое детей – Александр (1948 г. рож.), Татьяна (1953 г. рож.) и Михаил (1959 г. рож.). Большую часть своей жизни они прожили в г. Баку.

Интересен еще один семейный факт, когда мне довелось в конце 70 –х годов присутствовать в г. Москве на свадьбе своей двоюродной сестры Татьяны Николаевны Дириной. Она выходила замуж за Александра Юдина, выходца из семьи молокан села Чухур – Юрт и на свадьбе присутствовали несколько старожил этого села, проживающих в те годы в Москве. Удивительно, но старики сохранили все молоканские традиции песнопения и кулинарии, поэтому мне посчастливилось впервые прикоснуться к истинным истокам веры и традициям молокан, потомков донских казаков. В середине 80-х годов Екатерина Семеновна также перебралась в г. Азов на землю своих предков. Самый младший в семье Шевердяевых Иван Семенович Шевердяев (1930 – 1999) женился в г. Баку на Людмиле Цюренко и у них родилось двое детей – Ольга (1957 г. рож.) и Вячеслав (1966 г. рож.).

В 80-х годах они всей семьей также переехали в г. Азов....

За всю свою жизнь мне довелось пять раз побывать в Баку и даже один раз на родине матери - в Чухур-Юрте (в трёхлетнем возрасте, но запомнились надгробия старого кладбища. У детей всегда необъяснимая детская память).
***
Авторский форум: http://igri-uma.ru/f...p?showforum=384
0

Поделиться темой:


Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

2 человек читают эту тему
0 пользователей, 2 гостей, 0 скрытых пользователей