МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ: Людмила Малёваная - дипломант конкурс Посох и Лира /30.04.2009/ в номинации лирической поэзии Мне лира для того дана. - МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ

Перейти к содержимому

Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

Людмила Малёваная - дипломант конкурс Посох и Лира /30.04.2009/ в номинации лирической поэзии Мне лира для того дана. Визитка призёра литературного конкурса форума Ковдория.

#1 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 30 августа 2009 - 15:17


Людмила Малёванная /г. Днепропетровск, Украина/ -
дипломант конкурса "Посох и Лира" /30.04.2009/




Наше признание и диплом конкурса в номинации
лирической поэзии, Людмиле принесло стихотворение:


* * *
Под музыку моей души
Печаль уляжется на веки.
Я пью бокал вина в тиши,
Нас трое: я, бокал и вечер.

К губам несла, не расплескав
Ни капли грусти. В самом деле
Прохладный поцелуй стекла –
Кружится голова от хмеля.

Я задыхаюсь от тоски,
Слезой разбавлено вино.
Сжимаю руки в кулаки.
На пальцах кровь, вино, стекло…




0

#2 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 09 сентября 2009 - 13:10


Людмила Малёваная.




Интервью.

Вопрос - ответ:


- Вы стали призером конкурса . Это Ваша первая победа в литературном
конкурсе?

Первая и, как оказалось, не последняя

- Почему Вы решили принять участие в сетевом конкурсе?

Чтобы проверить свои силы, конечно.

- Чем стала для Вас победа в конкурсе?

Очень приятным моментом и радостным!

- Как давно Вы пишете? Ваши излюбленные жанры.

Стихи со школьной скамьи, прозу пару лет. Люблю реализм, мистику,
детектив. Можно сказать, что я всеядна.

- Как относятся к этому занятию Ваши близкие?

Хорошо относятся. Во всяком случае, не мешают)))

- Что Вы любите читать? Расскажите о своих читательских предпочтениях.

Как уже говорила, я всеядна.

- Что бы Вы хотели сказать старожилам и новичкам сайта "Ковдория"?

Желаю уверенности в своих силах, терпения к критикам, ибо это только на
благо вам, и побольше творческих побед!




0

#3 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 18 ноября 2009 - 16:46


Поздравляю Людмилу Малёваную с победой в конкурсе

"Золотое перо Руси"! Желаем дальнейших творческих удач!

Вот произведение, которое принесло Людмиле признание:



Как казака в мужья взяли

Рано поутру, в воскресный день в Новых Кодаках весь праведный люд слушал священную литургию в новой церкви.
Через южную башню въехал молодой казак. Он спешился на утоптанной тысячами ног безлюдной площади, и потная гнедая кобыла устало забила копытом, мотая головой и фыркая. На той кобыле была дорогая, отделанная кованым серебром сбруя, и седло расписное сафьяновое. Перед седлом держались две кобуры с пистолями, позади него болтались фляга с водой и сабля. Казак красовался в новой черкеске с вильотами, в шароварах саетовых, красных чоботах и шалевом поясе, за которым были еще две пистоли. И весь он был как на праздник, да только чоботы пылью прибило, и тонкая рубаха под черкеской прилипла к спине от быстрой езды. На бритой голове его сидела круглая шапка-кабардинка, украшенная позументом по кругу и крест-накрест. Из-под кабардинки выглядывал почти достающий до уха чуб. Черные усы пробивались над губой двумя тонкими полосками. Ждал казак, что к весне сможет чуб за ухо заправлять, как настоящие запорожцы, а ус ваксой мазать да завивать станет.
Уже месяц, как его приписали к Вербицкому куреню помощником писаря за знание грамоты. Звался он теперь Дмитро Вербицкий. Свою настоящую фамилию он умолчал, дабы не раскрывать тайны, как просили того родители. Меньше всего он хотел расстраивать любимую матушку, потому и согласился бежать на Сечь.
Сейчас он выполнял данное ему куренным задание, а задержался на площади, потому как не мог оторваться от непривычного зрелища. Наслышан был казак о том, какие казни случались на Сечи, да еще не видал ни одной. Он щурил темные глаза от пыли, поднимаемой лёгкими вихрами ветра.
Огляделся и, не увидав ни души, подошел к мертвяку поближе.
Впереди торчал деревянный столб. На верху его держался острый железный шпиль в шесть аршинов, который выходил аккурат позади головы казненного преступника. Было ясно, что казнили того давненько, поскольку покойник уж и ссыхаться начал, словно рыба вяленая. А как ветер дунул сильнее, то так и крутился казненный, и тарахтели его косточки об тот столб.
Дмитро поёжился; то ли от холодного осеннего ветра, толи черт его знает от чего, а оторвавшись, наконец, от созерцания покойника, отправился в шинок, чтоб спросить там, где найти казака Ткача для вручения тому письма.
Стукнула дверь шинка, пахнуло теплом, борщом и крепким перегаром, оттуда вывалился немолодой казак, без шапки и в одной рубахе. Следом, под ругань шинкарки, вылетела мятая шапка и упала под ноги Дмитру.
- Та шоб тебя чорты взяли такое говорить в святой день!
На порог вышла шинкарка, поправила красный платок, повязанный вокруг головы, трижды сплюнула через левое плечо, и, оглядев площадь, заметила казака.
- Эй, козаче! Ты ищешь кого? Может, выпить хочешь за святое воскресение?
- Да, пани, ищу. Козака Ткача мне велено найти.
Она повела черной бровью, приглашая войти. Дмитро сглотнул с голодухи и пошел за шинкаркой.
В шинке было чисто, как в храме. Вдоль выбеленных стен, расписанных диковинными цветами, стояли столы с лавками. Столешни лоснились, натертые локтями казаков да проезжего люда.
- Садись здесь, - кивнула шинкарка.
Казак стянул кабардинку с головы, сел на угол и тут же подскочил, крестясь на икону в углу. Хозяйка тоже перекрестилась на угол, и поставила на стол борщ, хлеб и цибулю с салом рядом положила.
- Ты верно с дороги и голодный, так я тут тебе съестного дам. Дорого не возьму – вижу, что не богат.
В глиняной миске исходил паром темно-красный навар, жирно поблескивая в тусклом свете от слюдяного оконца. Белоснежным пятном по борщу расползалась сметана и таяла прямо на глазах. Кусок куриной грудки, проварившись бурячком, темнел островком, возвышаясь над миской, и легкий запах чеснока поднимался с паром, забиваясь в нос, и делал там такие выкрутасы, что вызывал еще больший голод. Казак взял кусок хлеба, еще теплого от печи, вдохнул житный аромат, благодарно кивнул шинкарке и начал обед.
- Что нового на Сечи? – панянка кокетливо теребила коралловые бусины на шее, не сводя очей с казака. – Быть ли новой войне или козаки на зиму домой поприходят?
Дмитро глянул на шинкарку и теперь, на сытый живот, увидел, что она красавица, каких раньше и не встречал - волоокая, с черными дугами бровей и сочными, красными, как кровь, губами на белом лице. Она сидела рядом и расшивала рушник своими нежными белыми пальчиками.
- А что, пани, ваш муж тоже на Сечи? – ответил он вопросом на вопрос.
- Убили моего мужа в позапрошлом годе. Вдова я, - она привычно смахнула невидимую слезу. – Пошел воевать на ляхов и не вернулся.
- Разве ж тогда была война с ляхами? – поразился казак.
- То уже не твоего ума дело, - отрезала шинкарка. – Скажет тебе атаман и пойдешь.
Тот пожал плечами и продолжил трапезу, а панянка водила иглой над рушником, и не отрывала с парубка медовых очей.
- А как звать тебя, юначе?
- Дмитром кличут, а вас как называть, пани, позвольте спросить? – казак привстал чуть поклонившись.
- Одарка я, - зарделась прекрасная шинкарка. – Ты садись, ешь, сейчас народ набежит из церкви – негде будет яблоку упасть.
Одарка еще с пять минут посмотрела на Дмитра. Пристально, словно в душу заглянула. Показалось казаку, что потемнели медовые глаза её. Потом отложила шитьё и тихо так сказала ему:
- Ты приходи сюда ночью.
- Так, а если меня обратно на Сечь отправят? – удивился парубок.
- Не отправят, - отрезала Одарка. – Ты только приходи. Это жизни твоей стоит, - прошептала красавица.
Хлопнула дверь и в низкий проход, наклонившись, вошел пузатый казак в праздничном жупане.
- Эй, шинкарка! Чи наливают в этом месте добрым людям за светлое воскресенье?
Толпа казаков ввалилась следом, рассевшись по лавкам у столов. Шинок наполнился гомоном и заздравными криками:
- Будьмо, козаченьки!
А в ответ им прогремело многоголосое и троекратное:
- Будьмо, гей!
Добрые люди сказали парубку, где найти Ткача, и тот пошел искать нужную ему улицу.
На горке под свежей соломою белела хата. Кругом неё раскинулся сад, и не все еще листья в том саду осыпались, и пахло яблоками, что лежали здесь же несобранными. Дмитро подошел к воротам и крикнул:
- Эй, есть кто в этой хате живой?
- А кого тебе, козаче, надо? – отозвался грубый голос.
- Ткач мне нужен, по делу важному, - парубок вытянул вверх руку с письмом.
- А сам-то кто будешь?
- А вы впустите, дядька, до хаты и увидите.
- Заходи, коли не шутишь.
Дмитро уже было подошел до дверей, и стал привязывать кобылу к тополю, росшему возле хаты, как ветер принес запах воды и шум волн. Какая-то сила повела казака через сад, уже и Днепр засеребрился вдалеке, и крикливая чайка пронесла мимо рыбу. Парубок мечтал встретить в этом дворе дивчину, похожую на ту, что осталась ждать его дома. Чтоб приветила его, да налила бы чарку, да чтоб прижать её жарко до той яблони, что растёт с самого края сада. Эх! Мечтал казак, потому как не было на Сечи женщин, и соскучился он за лаской.
- А ты смелый!
За хатой, подперев бока и расставив ноги в широких шальварах, заправленных в красные сапоги, стоял казак и дымил люлькой[1], поглядывая из-под надвинутого на глаза брыля [2].
Испугавшись, Дмитро бросился в ноги атаману.
- Прости, батька, что без дозволу в сад зашел! Я только на Днипро глянуть хотел.
- Разве ж тебе кто не дает? - смеялся Ткач в прокуренный ус. - Только письмо мне отдай.
Вспомнил тут казак, что бумагу в руках мнёт и отдал скорее атаману.
Тот сорвал печать с письма, стал читать и хмуриться. Так и сверкали огнем глаза из-под брыля, и люлька полынью дымилась. Дочитал и говорит:
- Гуляй сегодня, козаче. Завтра нам в дальний путь выдвигаться, а сейчас обедать сядем. Я тебя такой варенухой угощу: ты и на Сечи такой не пробовал! А какое сало у меня! - подмигнул атаман.
Вечером притихло село, и было слышно, как собаки брешут в соседнем хуторе. Месяц скрыл тучи, а если встретить на улице живого человека, то можно подумать, что это тень скользит по дороге, если скрип сапог не выдаст.
Шинок застыл, тускло белея стенами среди ночи. Еще светились в нём окна, и Дмитро тихонько постучал в дверь. В ту же минуту на пороге возникла Одарка.
- Пришел-таки, - вздохнула прекрасная панянка и, взявши за руку казака, завела его в хату.
- Не мог я не прийти к тебе! Зачаровала ты меня, и очи твои, и уста! Вся ты перед глазами стоишь, думать ни о чем не могу, - обнял казак красавицу и в глаза заглянул.
- А ты и не думай, - рассмеялась Одарка, вырываясь из крепких объятий. – Я дам тебе зелье, и оберег, какой на молодой месяц заговаривала, чтоб вернулся ты ко мне живой от ляхов. Садись тут.
Усадила она парубка возле печи на лавку, и стала перебирать травки, к огню подносить, на цвет и на запах смотреть.
Вскоре перед молодым казаком задымился кухоль[3], запахло отваром из трав, а красавица отчаянно молилась перед образами.
- Ты не бойся, пей, - улыбнулась Одарка. – После чаклун-травы тебя ни пуля, ни сабля не возьмут. А вот эту траву в люльку будешь сыпать, когда курить табак станешь.
На рассвете проводила шинкарка парубка, когда петухи закричали, и небо на востоке засерело.
Перекрестила Одарка его на дорогу, и ушел казак от неё, словно тень от месяца.
Тихо, чтоб собаки не выдали, крался Дмитро в дом Ткача. Только сон у атамана не молодецкий, вышел он во двор и у самых дверей схватил казака за ухо.
- Ты где это всю ночь шастал, бесово дитя? Никак девок портил? – допрашивал Ткач, выкручивая ему ухо.
- Помилуйте, батько! – причитал Дмитро. – Девок не трогал!
- Смотри мне! – пригрозил казак.
И скомандовал:
- Собирайся. Сейчас помолимся и в дорогу.
Как солнце встало - отправились. Сам Ткач, Дмитро Вербицкий и еще казаки, что Ткачу служили.
Хороша осенью степь украинская! Широка да травами сухими пахуча. Шумит огонь, на волю вырваться хочет, ветер искру выдувает. А какой кулиш на костре добрый: разваристый и душистый. А как хорошо подле огня думу думать и люлькой дымить. Добрые травы дала Одарка – дым от них покой и радость принес.
На рассвете третьего дня подобрались к ляхам и напали на хутор, как разбойники, с улюлюканьем. Сабли казачьи со свистом взвивались над головами врагов, и шла рубка не на жизнь. Всех, кто под руку попадался, крошили запорожцы. А ляхи, кто убежал, кто откуп сулить стал – сдали свой хутор. Казаки-разбойнички добра чужого награбили и к родной стороне отправились.
Радовался Вербицкий, что и в бою оказался, и жив остался. Заговорила-таки Одарка – ни царапинки на нем нет, и из пистолей не ранен. Для спасительницы своей подарочек наготовил – нитку жемчуга. Не знал он, что за разбой, коли прознает кто, наказание ждет. Не откупиться от суда ничем, только смерть простит. Ехали они домой, песни пели, да люльки заговоренные курили.
В степи ветер холодный дул, волки у леса выли, беду звали. Схватили разбойников возле западной башни. Скрутили и на площадь судить поволокли. А уж там народу собралось на казнь посмотреть... Одарка в дверях шинка стояла – бледная, только очи в пол-лица.
Долго с ними не морочились – всех виселица ждала. Вышел старший атаман вперед, снял перед народом шапку. Сам на разбойника похож: шрам через все лицо, на глазу черная повязка.
- Братики, по старой традиции я должен спросить, - сказал он висельникам и повернулся к селянам. – Чи есть среди вас дивчина, какая бы захотела замуж пойти за разбойничка? Если есть такая, пусть выйдет и скажет сама.
Шинкарка бросилась к помосту, как голубка и закричала:
- Я возьму его за мужа!
Глянул Дмитро на Одарку и защемило его сердце.
Старший атаман обернулся на выбранного, прищурил глаз, в ухе серьга золотая сверкнула, черный ус на палец накрутил.
- Ну, что скажешь, козаче? Выбирай: смерть или эта красавица? – схватил Дмитра за грудки. – Отвечай, иначе повешу!
- Возьму её за жену, - только вымолвил казак.
Так и остался Дмитро Вербицкий в Новых Кодаках со своею Одаркою. Говорили люди, что еще не раз ходил он на ляхов, иначе, откуда у красавицы-жены в две нитки жемчуг на шее. А другие говаривали, что Одарка-ведьма мужа себе наворожила, недаром, что такая красавица.

1 Брыль – соломенная шляпа.
2 Люлька - курительная трубка
3 Кухоль – большая глиняная кружка
0

Поделиться темой:


Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей