МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ: «Триумф короткого сюжета» - реализм, рассказ о жизни (до 15 тысяч знаков с пробелами). - МУЗЫКАЛЬНО - ЛИТЕРАТУРНЫЙ ФОРУМ КОВДОРИЯ

Перейти к содержимому

  • 9 Страниц +
  • « Первая
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

«Триумф короткого сюжета» - реализм, рассказ о жизни (до 15 тысяч знаков с пробелами). Конкурсный сезон 2018 года.

#71 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 27 февраля 2018 - 10:07

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОТСЕВ
Сергей Кириллов - МИНУС
Андрей Растворцев - МИНУС
Наталья Иванова - ПЛЮС
НЕ ПРОШЛО В ЛОНГ-ЛИСТ НОМИНАЦИИ - НЕ УЧАСТВУЕТ В ФИНАЛЬНОЙ ЧАСТИ КОНКУРСА

70


Этот первый — первый день.

Каждый из нас в определённый период времени задаётся вопросами о смысле
жизни: Кто я? Зачем я? Что будет после меня? Это происходит тогда, когда уже есть что вспомнить, переосмыслить, переоценить . А пока груз жизненного опыта не давит нам на плечи мы все, и каждый сам по себе, похожи на белые, чистые листочки бумаги, на которых мы или кто-то за нас напишет нашу жизнь. Все ещё впереди... Я в самом- самом начале своего пути.
- Вижу свет, туда- вперёд ,чтобы выдохнуть.
- Ух, где это я?

Все белое, очень белое, даже слишком. Люди тоже в белом.

Страшно, жуть! Закричать что ли?

- А-а-а-а-а!

Вроде легче стало, а они довольные, заулыбались. Так, не расслабляться...Неизвестно, что от них ждать. Взяли на руки, понесли куда-то; ничего не вижу, всё вверх ногами. Сосредоточиться, сейчас привыкну. Темно стало...

Допрыгался, а вернее, доплавался, теперь то что? Приключение за приключением, прямо как в сказке: чем дальше, тем страшнее. Хорошо, если конец счастливым будет, а если нет? Подумать надо было, прежде чем на всё это соглашаться.

Меня бы ещё кто спросил....

И зачем я сюда так стремился?

Вот он я, явился белый свет посмотреть, а они меня...

Да, не ожидал я такой встречи. Сказал бы, вся жизнь перед глазами промелькнула, да не могу, во -первых, говорить не умею; во-вторых, не знаю я ещё что это такое. Да и узнаю ли вообще?

Эх, горемычный я, ни «бы»-ка, ни «мы»-ка.

А им хоть бы что! Наверно, уже забыли про меня.

Помогите! Люди вы или кто?!

И опять яркий свет.... Лежу, руки-ноги будто связаны. Где моя свобода?!!!

Хочу возмутиться, но вдруг чувствую, как меня берут на руки, поднимают, заглядывают в глаза. Взгляд сосредоточенный, вопрошающий . Появляется улыбка, светлая, тихая. Я упорно молчу, только чмокаю губами.
- Кроха! Есть хочешь?

Меня прижимают к чему-то мягкому, тёплому, губами ощущаю необычный вкус... Вкус жизни что ли?

Пробую... Вместе с этим вкусом внутрь вливается что-то родное, близкое, то что было, есть и будет всегда, то что знает каждая клеточка моего маленького тела.

Это, наверно, будет моим самым первым словом, моей клятвой, моей молитвой, моим спасением и утешением.

Вдоволь насытившись, ощущаю необычайный прилив жизненных сил.

Блаженство! Так жить мне нравится... Но вот глаза сами закрываются, руки-ноги тяжелеют. Я умиротворённо вздыхаю и погружаюсь в сон. Сон тоже первый, проникнутый необъяснимой радостью.

Маленький странник в большом мире... Я скорее всего не запомню этот день, но он останется где-то в глубине моей души и ,когда я буду задавать себе взрослые вопросы, я найду на них ответы именно здесь, в моём первом-первом и самом счастливом дне.
0

#72 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 27 февраля 2018 - 10:34

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОТСЕВ
Сергей Кириллов - МИНУС
Андрей Растворцев - МИНУС
Наталья Иванова - МИНУС
НЕ ПРОШЛО В ЛОНГ-ЛИСТ НОМИНАЦИИ - НЕ УЧАСТВУЕТ В ФИНАЛЬНОЙ ЧАСТИ КОНКУРСА

71

Ане
Человек - существо предсказуемое. Упав, притащившись с работы на диван, знаешь, что завтра встанешь опять. Опять рано. Опять на работу. Двенадцатичасовой рабочий день. Один обед. Два кофе в перерывах по пятнадцать минут. В 9.15 начинают приходить сотрудники, в 10.00 начинается их и твоя работа, в 21.45 снимается касса, в 22.00 их работа заканчивается. И твоя тоже. Выходишь,- остановка, ветер, маршрутка, приедешь - нажор и спать.

Человек предсказуем. Спишь без снов. Даже, когда есть время выспаться. Спишь без снов. Не высыпаешься. Ни в следующий предсказуемый день, ни, в ожидаемый всем телом после него, выходной. Живешь по кругу. Вспоминаешь о жизни с болью в душе, животе, пятках. Этими бы пятками да по песку, горячему. Помнишь? "Как я люблю ходить по горячему песку". Молчать. Душить. Не думать. Не развивать мысль. Ни-ни! Нет уж. Нажор и спать. А есть еще цифры, с началом 8905 на дисплее телефона. На вызов не стал отвечать. Не стал. Не сын. Не его Ольга. Кто? Молчать. Не думать. Сыну надо бы позвонить. Всё. Спать.

8905..., как там дальше? Какие цифры? Двойка? Тройка? "Моя любимая цифра тройка. Почему она всегда стоит после двойки? Я в детстве рисовала палочки, не умела еще рисовать цифры: рисовала три палочки. В большом альбоме для рисования. И всегда пыталась переставить третью палочку в середину. Обводила её пожирнее - она еще заметнее в конце, пририсовывала стрелочку снизу - ничего же не изменилось. Как же её нужно было поместить в середину? Скажи. Часто рисовала. Много."

Сейчас бросишь всё и уедешь. Возьмешь рюкзак, наденешь перчатки и в путь. Только куда? Деньги есть. Уже плевать, что немного. Куда? Как легко это было решить в голой молодости и как сложно сейчас в утепленной старости. Куришь, допиваешь кофе. Сейчас - мгновение. Длинное. Не решительное. Резкое. Дальше почти бежишь. Гонишь темп. Разрываешь пространство. Не думать! Позволишь себе думать и остановишься. И уже никогда и никуда. Слышишь? Пусть горит под ногами земля СЕЙЧАС: банкомат, круглосуточный магазин, сигареты, холодное такси. Едешь. Пусть всё горит. Сбежать от того себя, кто тут, к тому себе, кто где-то. Курить не тут, а где-то. Прислоняясь, к дереву. Ждать. Когда включит свет. Отодвинет шторку. Через время выйдет. Уйдет. Не заметив. Провожать. Взглядом. Дымом. В том чужом холоде своим теплом. Не идти по следу. Придти потом. Осознать, что ТАМ и ТАК уже было. В мыслях. Снах. И всегда НЕ на яву. Удивиться. Ждать. Почему вдруг здесь? Не мог или не хотел? Всегда хотел - не про тебя. Ты - логик, эгоист, пижон, бабник, дед, волк - одиночка, юморист, не хлюпик, стоишь и просто ждёшь, и тебе просто хорошо, что она выйдет и уйдет, а ты просто её увидишь.

Ты УЖЕ. Уже ТАМ, где тебе хорошо. Высоко подбрасываешь Андрюшеньку и, поймав, вжимаешь в себя. Вжимаешь. Сегодня – мгновение. И в нём: футбол зеленым мячом в большой комнате, расстановка деревянных шахматных фигур по клеткам плитки на кухне: «Принеси слона. Нет, это ферзь. А где слон? Вот. Правильно. Нашел. Слон. Большой. Сильный. Андрюша его нашел. Ура! Поставим сюда. На желтую плитку». И катание коляски с маленькой сестренкой Андрюши Сашенькой твоей внучкой-тезкой по дорожкам Рябиновой аллеи, и поедание каши на скорость, и сказки на ночь, и боролки- толкалки, и догонялки- говорилки, зачем вам эти родители? Папа-сын? Мама – сноха-дочь? Он, сын, только улыбнется, когда придет с работы и глянет на уставших дедо-внуков. И она, молодая мама, улыбнется в ответ внезапно приехавшему целому миру из её детства в детство её детей. Именно так. И, конечно, на утро, осуществление мечты уже твоего детства - счастливая покупка мороженого с тремя шариками ЗИМОЙ на улице. С тремя. Тройка? Или двойка? Как там было? У Грицова не так. Телефон старого барсука, тоже Сашки, знаешь наизусть. С работы звонят по стандартному номеру из семи цифр. Кто? Почему и ночью тоже? Почему не один раз? Ладно. Потом. Не думать. Сейчас – мгновение. Сейчас – ценно. Бесценно. Как у той, которую ждешь:««Сынок, может, я отодвинусь или отвернусь, всё-таки надо спать, а я дышу на тебя, сдуваю, наверное». «Мам, ты не понимаешь. Мне же приятно!»»

Собираешь всех своих женщин воедино. Не в уме. На яву. В большом вкусном ресторане. Кто не придет сейчас? Одна – две. Кто не придет сейчас – были ли они? И есть ли? Не интересно. Несколько придут. Долго перед тем как, будут удивляться. Зачем идти? А надо ли идти? Некоторые не просто придут - приедут. На удивление себе же. Будут резко выглядеть, ярко пахнуть, красиво сидеть. Удивляться. Надо же. «Жив, курилка». Всё равно. Пусть думают. Умные. Всегда были умные. Думали. Смотришь в глаза. Спрашиваешь. Про одно и тоже и про разное: «Как работа?» «Дети?» «Дочь? Сыновья?» У них своя жизнь. Напряженная. Но встреча напряженней. Вино цедится, ответы сквозь зубы, глаза усталые, не высказанные вопросы. Оценивают друг друга, себя. Не нравятся ни друг другу, ни себе. Бабоньки – бабоньки! А Вы когда последний раз танцевали? Под живую музыку? И чтобы он держал за талию, а ваши руки на его плечах? И чтобы музыка навевала, а ноги вспоминали. Какой секс? Вы когда последний раз танцевали? Двигались? Не работали и тащили, заколачивали и рулили, а двигались под МУ- ЗЫ- КУ, в темпе…ты – вальса, ты – да, хоть и рок-н-ролла? Что любимое в музыке сейчас у Вас, мои женщины, бабоньки, матери? Рты сжаты, мозг лихорадочно скачет по островкам памяти, в глазах шок. Удивляешься своим словам, удивляешься их эмоциям. Скажи мне свою композицию, и я скажу, как ты прекрасна. В ней. И в жизни. Прекрасна. Моя бывшая женщина. Ты. И ты. Это было и есть. И я этому свидетель – тогда и сейчас. Сейчас – мгновенье, как у той, которую ты ждешь: «Я так давно не танцевала. С моего восемнадцатилетия. Я так люблю танцевать. Я так устала не танцевать».

«Анечка, ты зачем это сделала? Это плохо. Мне не приятно». Анечка напряглась. Только что она с усердием «стреляла» языком звук Р именно так, чтобы летели слюни. Было звонко, заметно, фонтанно, весело И, всем свои фонтаном, она попала на зеркало на стене, напротив себя. Большая, жирная капля повисла с желанием попасть на Анину одежду. Анечке стало резко неприятно. Она остановилась. Вдруг увидела всё, что получилось разом, и в оцепенении замерла. «Ты что меня не уважаешь?» Анечке пять лет. «Я думала, мы с тобой дружим». « Тебе самой приятно?» Анечка замотала отрицательно головой, не в силах что - либо сказать. След на стене удлинялся. Аня смотрела на него и на меня. Молчала. «Давай так. Мы сейчас всё доделаем, я тебе дам тряпочку, и ты это вытрешь». Анечка согласно замотала головой. Мы продолжили. И тут же, в ту же секунду, взрыв слёз. Сразу. Много. Резкий выход. Он случился. Теперь остановилась я. Пауза. Начала рассказывать: про то, что я поняла, что она поняла; про то, что когда-то и мы с сестрой…и была моя детская история и я сказала, что мне, тогда маленькой, было в итоге своей истории очень стыдно. Я не могла этого выразить. Только чувствовала. Стыдно. И, сейчас – мгновенье, и теперь – всегда, мне тоже стыдно за тот мой поступок. Я вытащила дежурный платок, и Анечка вытерла зеркало. Она не хотела больше плакать. Плакать хотела я», та, которую ждешь.

Получаешь письма от сына. По электронной почте. Редкие. Ожидаемые ли? Не чувствуется. Когда ждешь долго не чувствуется ожидаем ли приход. В этом живешь. Совершаешь для выживания необходимые действия. Живешь. Это хроника. Ты – хронический больной. Ты так давно ждёшь, что ожидание чувствуешь лишь в тот момент, когда оно заканчивается – в момент чтения письма. Тебя как будто в одно мгновение избавляют от боли. Ты снова дышишь. Стучит ровно сердце. Эти две минуты чтения письма – избавление от комков в голове и душе. Что-то откупоривается, льется бальзам, лечит. Это потом вспоминаешь, перечитываешь, перекладываешь с полки на полку завершенные и незавершенные думания. Вот это решилось, а тут вопросы. В этом теперь тихо, а в этом надо бы разобраться. Ладно, подождём. Через следующее письмо поймется, разрешится. Всё начинается заново. Возвращение в хроническое состояние ожидания.

Не ждешь звонков. Обычно. Не все пришедшие запоминаешь. Только это: 8905…зачем-то засело в голову. Опять просматриваешь цифры, прокручиваешь в голове людей. Любимых. Не любимых. Что решаешь? Почему завис? Где ты?

«Она кричала, как бешеная. Кричала уже по инерции. С каждым криком, раскручивая себя всё больше и больше. Она уже орала ни по чему: «Я ору, потому что ору». Смотрела в мою сторону. Орала в мою сторону. Орала, что не В меня, не ДЛЯ меня, не НА меня, а смотрела на меня и в мою сторону. Я не чувствовала НИ — ЧЕ - ГО. Я не чувствовала, что мне обидно. Не чувствовала вины за собой. Не злилась. Не хотела злиться. И замахнулась на неё. На мою любимую дочь...Когда она выла от боли в шее, лежа на полу (в другой раз и по другой причине) я нутром, венами, кишками чувствовала эту боль. Мяла её, давила на неё, выколачивала боль из мяса, в том месте, где она хотела остаться, и выла, тоже выла в унисон. Не громко. Выла. Подвывала. А было больно ей, моей любимой доче. Не мне же».

Пьешь кофе. Горький. Крепкий. Где ты? Нет места для тебя ТАМ, где та, которую ты не ждешь, не вспоминаешь. Что она? Курит. Созванивается коротко с кем-то по телефону. Ей не надо многое в тебе. Тебе давно плевать, что в ней. Разности, которые столкнулись на какое-то время. Пробыли вместе. Вы-СКРЕ-БО-вали друг друга. Трансформировались, не меняясь принципиально. Кинулись прочь, раздирая друг от друга. Дальше. Чтобы не видно. Еще дальше. Чтобы не слышно. Дальше некуда. Чтобы навсегда. Только одно – дети. Сцепка – дети. Любовь – дети. Страх – дети. И крик, который молчит: «Не навреди!» Ты бы кричал. Не услышат. Ты бы шептал. Не поверят. Ты бы молил. Не разрешат. С этим живешь. Её не надо тебе. Давно. Но вот что-то. Сцепка. И ты её видишь, слышишь, и снова пьешь с ней рядом кофе. Она не навредит. Этого не может быть. Ты – защита. Она – покров. Ты – отец. Она – мать. Не веришь. Ты болен. Надолго. Потому что падал и только падая, понял, как летать. Как у той, которую всё-таки ждешь: «Я падаю на камень с высоты. Не будет больно и не будет страшно. Легко. И мне не снишься ты. Не важно. Не содрогнется мир лишь оттого, что кто-то с жизнью так решает. И не поймет никто. Но я летаю». Вот я – летаю!

Это было. С тобой. Помнишь? Чёс по городу удивительным образом продолжался. Удивительным образом от лавки к лавке, из одного района города в другой: ищешь и не можешь найти; спрашиваешь, и нет. Нет. Нет иконы святого Андрея в серебряном окладе. Нет. Бегаешь. Спрашиваешь опять. Выглядываешь. Всматриваешься. В мокром поту под плотной курткой, в промежутках между дел житейских одна мысль – святой Андрей в серебряном окладе. Не помня себя, ищешь. Именно сейчас – мгновение. В эти один - два дня, тебе нужно найти святого Андрея в серебряном окладе. Звонки, разговоры, работа - всё шлейфом тянется за тобой, пока ты ищешь. Еще не было того звонка. Он будет позже. Ты бегаешь налегке. В мыле, но налегке. Вспомни. Так и было. Нашел. Всё равно нашел! И в серебряном окладе. СПА-СИ-БО..! И еще спросил. И еще получил ответ. И купил ответ. Помнишь? Маленькую иконку святой Анны.

Человек существо предсказуемое. Само для себя. Всё по кругу. Один круг. Второй. Всё устоялось. Всё кажется так как есть и таким как есть. Всё известно. Тебе. Что любишь - не любишь, не приемлешь, не допускаешь. Про себя-то уж знаешь. До того угла. До правого края левого уха, до кончика носа, до пульсации в ладонях, когда слышишь её, до дрожи в коленях, когда держишь своих внуков, до складочек в углу глаз, когда вслушиваешься в сына, до терпкости в носу, когда вдыхаешь слова своих жизнью родных людей, до назойливости мысли о звонке. И всё. ВСЁ? Ты уже чувствуешь. Звони. Это твоё пространство. Звони сам. Волк, хулиган, паяц, мальчишка; дед, старик, плед, батарейка, чай, глинтвейн; шерстяной носок, зимняя сказка, длинный нос. Звони. Не той, которую всегда ждешь. Она с тобой. Это есть и будет. Звони той, в чьи руки опустишься, чьи глаза встретишь; той, которая будет молчать, выть, кричать, не принимать; той, которая ждет и, всегда будет ждать отца. Звони сам. Звони доче. Своей Ане. Это она.


0

#73 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 27 февраля 2018 - 18:04

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОТСЕВ
Сергей Кириллов - ПЛЮС
Андрей Растворцев - ПЛЮС
Наталья Иванова - ПЛЮС
ПРОШЛО В ЛОНГ-ЛИСТ НОМИНАЦИИ - УЧАСТВУЕТ В ФИНАЛЬНОЙ ЧАСТИ КОНКУРСА

72

РАЗБИТОЕ СЕРДЦЕ


В цветочном магазине среди множества цветов я увидела растение с красивыми резными листьями и ярко-розовыми цветами необычной формы – в виде сердечка с белой «капелькой» посередине. Продавщица, заметив, что я долго стою перед этим цветком, сказала, что это дицентра великолепная. Её зовут в народе «разбитым сердцем». Это странное название цветка воскресило давнюю печальную историю. Сердце моё учащённо забилось. Перед глазами промелькнули яркие картинки из моего далёкого детства.
Мне десять лет. Я очень люблю своего папу. Он молодой и красивый, стройный шатен с зелёными глазами. Папа никогда не кричит на меня и не ругает за мои проделки. Перед сном всегда гладит меня по русой голове и целует в обе щёки. Папа называет меня русалочкой за мои длинные волосы и зелёные глаза. Все говорят, что я на него похожа, называют меня «папиной дочкой».
У папы удивительная профессия. Он работает столяром – краснодеревщиком и так хорошо понимает душу дерева, что из-под его умелых рук выходят всегда прекрасные изделия. Секретами своего мастерства с ним поделился один знакомый старик из Майкопа. Когда-то, ещё до революции он работал в царских дворцах в Крыму и на Кавказе. Там изучил опыт иностранных мебельщиков, дизайнеров и реставраторов. У старика не было сыновей и некому было передать своё богатый опыт. Всему, что сам умел, он научил моего папу.
С папой в Майкопе произошёл случай, о котором он однажды со смехом рассказал за семейным праздничным столом. Привязалась к нему на дороге в город красивая молодая цыганка. Просила «позолотить ручку» и хотела ему погадать. Но папа рассмеялся ей в лицо и сказал, что денег ей не даст, потому что не верит никаким гаданиям. На что девушка, рассердившись, ответила: «Ну, и зря не веришь! Ты умрёшь в 36 лет. Сердце твоё будет разбито». Сказала так и быстро скрылась за поворотом. История эта со временем всеми забылась.
Изысканная мебель на любой вкус, разные замысловатые полочки, этажерки с точёными ножками, подставки для цветов, кружевные наличники для окон и роскошные рамы для картин любого размера, сделанные руками моего папы, пользовались большим спросом и у папиных знакомых, и у его друзей из мира искусства. Папин старший брат был оперным певцом, и даже какое-то время служил в Большом театре. У него был красивый голос – тенор, как у Лемешева. Большинство его друзей артистов и музыкантов были приятелями моего папы.
Мой папа – самый добрый на свете! Он часто выручал своих заказчиков, не имеющих возможности сразу заплатить ему за работу. Некоторые забывали отдать долги. Особенно это касалось художников, которые вечно сидели без денег, пока их работы кто-нибудь не купит. Папа их прощал, а мама за это его ругала. Говорила, что рамы для картин стоят дорого. На таких заказах можно было хорошие деньги заработать. А папа ей как-то сказал, что рамы, действительно, дороги, а вот картины – бесценны!
К папе обращались за помощью руководители московских театров и цирка на Цветном бульваре. В свободное от основной работы время он делал сложные театральные декорации и замысловатый реквизит для циркачей. В цирке папу все любили. Он был знаком с клоуном Румянцевым (Карандашом) и с Юрием Никулиным. Мы с папой в цирк ходили на все представления бесплатно. В то время я так увлеклась цирком, особенно воздушными гимнастами, что даже хотела поступать в цирковое училище. Папа не стал меня отговаривать. Он сказал, что все гимнастки маленького роста, а я, по всей видимости, буду рослой девочкой. Пришлось поверить ему на слово.
Я очень люблю рисовать. Вот мы с папой идём, взявшись за руки, в гости к его знакомой художнице Анне Петровне, снявшей на лето дом на соседней улице. Мы идём смотреть её картины в новых рамах, которые сделал папа. Хозяйка встречает нас на веранде в нарядном белом платье. У неё приятный низкий голос, каштановые вьющиеся волосы, заколотые сзади причудливой ажурной заколкой из слоновой кости, и жгучие чёрные глаза. Тонкий, едва заметный, манящий аромат духов сопровождает все её передвижения по дому. Мы проходим в гостиную, где висят и стоят на подрамниках и прямо на полу картины: натюрморты и пейзажи. Почему-то они не запомнились мне.
Моё внимание привлекает большое разнообразие комнатных цветов на широких подоконниках и на деревянных изящных подставках папиной работы. Их я сразу узнала. Я любуюсь пышными фуксиями и геранями разных сортов. И вдруг замечаю чудесные красные цветы-сердечки с белыми «капельками» на кончиках, висящие на веточках с резными зелёными листиками. Мне даже кажется, что эти сердечки тихонько позванивают и о чём-то хотят рассказать мне.
Я спросила у хозяйки Анны Петровны название этого прекрасного цветка. Художница улыбнулась и сказала, что это дицентра великолепная – «разбитое сердце», как его называют в просторечье. Она рассказала мне старинную французскую легенду о девушке Жанетте, заблудившейся в лесу. Спас её и довез до дома красивый юноша на белом коне. Прощаясь с Жанеттой, он поцеловал девушку. Она с нетерпением ждала возвращения своего спасителя. Однажды Жанетта, гуляя в саду, увидела богато украшенный свадебный кортеж, проезжающий мимо её дома. Впереди ехал в карете тот самый юноша со своей невестой. Жанетта вскрикнула, пошатнулась, упала навзничь на землю, и сердце ее раскололось от боли. На том самом месте и вырос прекрасный цветок. С той поры цветок этот называют дицентра – «разбитое сердце».
Я ещё долго любовалась диковинными цветами, жалея, что у нас в доме нет таких. Хотя, конечно, цветы у нас тоже были: столетник (алоэ), фикус с большими кожистыми глянцевыми листьями, душистая герань с мелкими красными цветками, которую все домашние считали средством от моли, да ещё яркий цветок со смешным названием «Ванька мокрый». Моя бабушка называла его «огонёк» за ярко-алые цветы.
Мы пили чай с шоколадными конфетами и пирожными. Папа неспешно беседовал с хозяйкой. Она ему так загадочно улыбалась, что он засмущался под её взглядом. Мне это не понравилось. Я стала теребить папу за рукав вельветового пиджака и звать домой. Мне показалось, что папа неохотно откликнулся на мою просьбу. Анна Петровна усмехнулась, но ничего не сказала. Проводила нас до калитки, потрепала меня по щеке, подарила мне коробочку медовых акварельных красок и в маленьком деревянном ящичке тюбики с масляными красками. Попрощалась за руку с папой, глядя ему в глаза. Больше я её никогда не видела.
Быстро промчалось лето. Я вернулась из пионерского лагеря подросшая и загорелая. Меня дома ждало письмо из газеты «Пионерская правда». В письме сообщалось, что мой рисунок «Дети играют» понравился жюри конкурса рисунков «Мир детства» и отправлен на выставку во Дворец пионеров на Ленинских горах. А я и забыла об этом конкурсе! Мы все обрадовались такому известию. Больше всех радовался папа. Он очень хотел, чтобы я стала художницей, и так гордился моими успехами!
Осень в том году не была золотой. Не было приятным и тёплым бабье лето. Как-то сразу пошли затяжные, нудные дожди и налетели холодные ветры. Парк напротив нашего дома стоял грустный. Листья с деревьев быстро облетели. Только старые медные дубы ещё шептались о чём-то друг с другом. Вскоре пришли утренние заморозки и выпал первый снег. Именно тогда я почувствовала: в нашей семье происходит что-то неладное. Родители стали часто ссориться. У мамы лицо осунулось и почернело. Глаза стали печальными. Она перестала улыбаться. Папа больше не насвистывал весёлых мелодий, когда что-то делал дома. Он стал всё чаще задерживаться на работе. А когда возвращался, не ужинал, а садился к телевизору или сразу шёл в сарай, где оборудовал себе столярную мастерскую. Иногда он брал меня с собой.
Как там в папиной мастерской приятно пахло древесными стружками и опилками! Я знала названия всех папиных столярных инструментов. Любила, сидя на папином старом диване, брать в руки завитки свежих стружек и кубики – обрезки от досок. Играя с ними, старалась не мешать папе. Он пилил и строгал, делал разметку на досках и на фанере для новых изделий. Папа рассказывал о том, что он хочет сделать из этих материалов. Улыбался мне, но не как раньше, а как-то очень грустно.
Разлад между родителями зашёл слишком далеко. Как-то вечером мама собрала одежду и кое-какие наши вещи и увела меня к бабушке. Идти далеко не пришлось: бабушка жила на втором этаже в нашем доме. Я не понимала, зачем мы ушли от папы? Но в нашей семье все привыкли слушаться маму. По вечерам я тайком бегала к папе. Не всегда я заставала его дома. Бабушка жалела зятя. Она гладила меня по голове и вздыхала. Украдкой от мамы носила папе еду в кастрюльках и стирала ему бельё.
Потом наступила весна. И мои родители вроде как помирились. Они по выходным дням вместе работали в саду. Делали грядки для овощей в огороде. И я им с радостью помогала. Однажды папа получил много денег. Он их заработал на строительстве дачи для одного народного артиста. Папа с мамой поехали за покупками в большой универмаг в Марьину рощу. Привезли родители тогда из магазина много всего. Самой замечательной покупкой были маленькие золотые часики с браслетом, о которых так давно мечтала мама.
Хрупкий мир между родителями длился недолго. Опять начались раздоры. В конце мая папа вдруг засобирался на одну из великих строек коммунизма. Мама его не отговаривала. В июне он получил деньги, так называемые «подъёмные», но никуда так и не успел уехать.
Тот летний день выдался жарким. Воздух над землей навис раскаленным маревом, казалось, что он колышется, как прозрачное желе. Даже в тени кустов желтой акации и сирени не было прохлады. К ночи стало ещё хуже. Я сидела на крыльце и ждала папу, а он всё не шёл домой. Папа вернулся «навеселе». Он теперь частенько приходил домой «под мухой», как говорил наш хромой сосед дядя Вася.
Крупно поругалась с ним мама. Много обидных слов она бросила папе в лицо, про его работу, про друзей - нахлебников, про художницу - разлучницу. Он промолчал, как всегда, и ушёл спать к себе в мастерскую.
Ночью разразилась страшная гроза. Вспышки молний озаряли всё вокруг. Наш деревянный дом вздрагивал и кряхтел после каждого громового раската то ли от старости, то ли от страха. Ливень был такой сильный, что казалось, само небо обрушилось со всеми его чёрными тучами на нас. Было очень жутко. Мама позвала меня к себе. Так и просидели мы почти всю ночь с ней на её кровати, обнявшись, пока буря не утихла. Уснули мы только под утро крепким сном.
Разбудил нас протяжный собачий вой. Это выла у своей конуры рыжая дворняга Пальма, недалеко от папиной мастерской, за соседским забором. Мы с трудом проснулись после бессонной ночи.
А папа так и не проснулся. Ночью у него был обширный инфаркт…
На папиных похоронах за моей спиной наши соседки шептались: «Господи! Как жалко Володю! Красивый он был, такой складный, да ладный! Добрый, работящий мужик был и так рано помер, в тридцать шесть лет! Лучше бы не ходил он к той проклятой художнице. Разбила она ему сердце…»
Мне от горя и от несусветной жары стало очень плохо. Слова соседки о разбитом сердце были последними, что я услышала в тот день. Перед глазами вдруг всё поплыло: усмешка черноглазой художницы, красные сердечки цветов дицентры, злое лицо молодой цыганки… Дальше я ничего не помню. Кто-то подхватил меня на руки и отнес в комнату к бабушке. Сутки я не приходила в себя, всё металась в бреду и кричала: «Разбитое сердце! Разбитое сердце!» Как только я поднялась с постели, выбросила все краски, подаренные мне Анной Петровной. И мне от этого сразу почему-то стало легче.
Прости меня, папа! Не сбылась твоя заветная мечта. Я не стала художницей. Ещё пару раз мои работы были представлены на выставках во Дворце пионеров на Ленинских горах. Их отправлял туда наш школьный учитель рисования.
0

#74 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 27 февраля 2018 - 19:03

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОТСЕВ
Сергей Кириллов - МИНУС
Андрей Растворцев - МИНУС
Наталья Иванова - МИНУС
НЕ ПРОШЛО В ЛОНГ-ЛИСТ НОМИНАЦИИ - НЕ УЧАСТВУЕТ В ФИНАЛЬНОЙ ЧАСТИ КОНКУРСА

73

ЛОХ


Боря Хрендель решил, что именно сейчас наступило время делать деньги на ОСАГО прямо из воздуха. Это была прекрасная идея, а её реализация требовала гибкого ума, деловой хватки, глубоких познаний в психологии и ораторского мастерства. У Бори было всё.
Боря сидел в офисе и размышлял. Несомненно, человек он деловой. Даже фамилия у него - в самую точку. Есть, например, хрен старый, есть тёртый. Есть и другие. Это все знают. А он - хрен деловой.
Для реализации своей идеи Боря недавно устроился на работу в фирму аварийных комиссаров. Не комиссаром, конечно. Это банально. Менеджером. Обязанности простые - распределять и контролировать работу и следить, чтобы сотрудники не умыкали денежки. Скука и рутина. Никакой фантазии, вдохновения и полёта мысли. Денег, соответственно, тоже.
К тому же, работать мешала всякая шушера. Возле ГАИ постоянно снуют какие-то бегунки, хватают пострадавших водителей за рукава и причитают:
- Пойдёмте к нам, мы вам ущерб хорошо посчитаем. Не пожалеете. Недорого возьмём. У нас гарантии. Страховую нагнём по полной программе.
А что начинает твориться после оформления документов в ГАИ? Удручённому аварией водителю уже по дороге домой начинают звонить по мобильнику. Вкрадчивый женский голос дышит ему в ухо и сладко шепчет:
- Приезжайте к нам на оценку. Обслужим по высшему разряду. Я всё сделаю сама, шалунишка. Будет хорошая скидка. Приезжай скорее.
Мрак. Это как же нужно было дискредитировать и опошлить идею! Вот именно поэтому Боря решил работать совершенно по-другому, по оригинальной методике.
Боря вспоминал, каких трудов ему стоило обучить туповатый и вороватый персонал, когда в офис зашли два аварийных комиссара и какой-то мужчина.
- Докладывайте.
Боря, перевёл взгляд на мужчину:
- Потерпевший?
- Да. Он согласен работать с нами, но хочет знать детали.
- Уважаемый, - обратился Боря к потерпевшему, вы действительно желаете получить деньги на ремонт сегодня?
Мужчина такой новостью явно обескуражен. Но, как человек нормальный, он осторожно спрашивает:
- А сколько будет стоить это удовольствие?
- Нисколько. За работу аварийных комиссаров тоже ничего платить не надо.
- А разве такое возможно?
- У нас возможно всё. Мы работаем по-новому.
После этих слов водитель начинает быстрыми темпами приходить в себя и, предчувствуя близкую халяву, мгновенно превращается из потерпевшего в клиента фирмы.
Боря продолжает:
- Уважаемый, определитесь, пожалуйста, с суммой реального ущерба. Я подчёркиваю, реального. Это означает, чтобы вам денег хватило на ремонт и ещё немного осталось в качестве компенсации за потерянное время и моральные страдания. Вы сейчас же забираете эти деньги, и мы оформляем у нотариуса от вашего имени доверенность на получение нашей организацией от страховой компании этой суммы, а также компенсацию затрат на подготовку документов и ведение дела в суде. Нотариальные расходы мы берём на себя. Согласны?
После минутного почёсывания в затылке и напряжённой работы мозга, который, почувствовав халяву, начал отключаться, клиент с энтузиазмом соглашается. Однако, тень сомнения всё-таки остаётся, и мозг начинает постепенно включаться снова:
- А вдруг вы по доверенности от моего доброго имени замутите воду и провернёте какую-нибудь афёру. А мне потом отвечать. Где гарантии?
- Уважаемый, - вальяжно и снисходительно поясняет Боря, - мы работаем исключительно в правовом поле. У нас первоклассные юристы. Вы можете убедиться в этом сегодня же. Кроме того, в Интернете, заметьте, не в Интерполе, у нас прекрасная репутация.
- Согласен, - махнул рукой клиент, - валяйте.
- Гриша, прикинь-ка ущерб по нашей машинке, - даёт команду Боря. – Это наш эксперт-оценщик, - поясняет он пострадавшему, - он работает по методикам страховых компаний. Кстати, какая у вас компания? «Долбо-лох-страх»? Прекрасно. Гриша, посчитай для «Долболоха».
Пока Гриша сосредоточенно щёлкает по клавиатуре компьютера, Боря объясняет клиенту некоторые обстоятельства, связанные с его нынешним положением.
- Уважаемый, а вы знаете, что означает название вашей страховой компании? Нет? Тогда слушайте. Это совсем не то, о чём вы думаете. Расшифрую вам по буквам. Д означает добровольно, о - обязательное, то есть добровольно-обязательное. Л - лицензированное, без этого нельзя, как вы понимаете. Б и о - безопасное. А страх - это, естественно, страхование.
- А «лох» тогда что? - недоумевает клиент. - Выходит, что это - добровольно-обязательное лицензированное безопасное страхование лохов?
- Нет, конечно же, - отвечает Боря. - Не обижайтесь, это не про вас. Хотя, с какой стороны посмотреть. Что такое лох? В обыденном смысле лох - это любитель обычной халявы. А в названии страховой компании данная аббревиатура имеет совершенно иное значение.
- Какое? - недоумевает клиент. - Я-то думал, что страховщики всех нас держат за лохов, отсюда и название.
- Нет, - поясняет Боря, - эти буквы означают контингент, с которым работает компания. Л - это люди, то есть, физические лица, такие, как вы. О - организации, то есть юридические лица. Х - халявщики, или особая категория клиентов.
- Халявщики? А зачем страховая компания с ними работает? От них же могут быть большие убытки? - недоумевает клиент.
- Вы правы. Халявщики - это те, кто не любит платить, но зато любит получать хорошие деньги фактически не за что. Поэтому вы правы - с ними лучше не связываться.
- Вот именно. Частенько встречал я таких субъектов.
- К сожалению, на душу населения их более, чем достаточно. Мы с ними сталкиваемся чуть ли не ежедневно. Это, прежде всего, коммунальщики, чиновники и депутаты. Учитывая их менталитет, ваша страховая компания ввела для них особые условия - пониженные тарифы при покупке страховки и повышенные коэффициенты при получении страховых выплат. Так что, вы правы - убытки они приносят большие. Причём, не только страховой компании.
- А разве нельзя отказаться от них и не заключать с ними договоры страхования?
- Нет. Куда мы от них денемся? Они же везде.
- А как же убытки? Кто их возместит? - опять недоумевает клиент.
- А возместят те, кто и обозначен в названии компании. Так что, слово «лох» имеет и второе значение. Я бы сказал, основное. Такие, как вы, и возместят все убытки. Компания одному не доплатит, другому, пятому, десятому... Глядишь, после этого она ещё и в прибылях останется. Вот, вы, например, почему купили полис именно этой компании?
- Потому что у них дешевле, чем у остальных.
- Вот видите, - подвёл итог Боря, - всё верно. Погнались, как лох, за халявой. А она - вещь коварная. Знаете, наверное, такую поговорку: «Одним халява, что халва, другим - с похмелья голова. Вам - хрена с редькой с бодуна, а им - бургундского вина». Но не переживайте, с нами вы перестанете быть лохом. Напротив, с нашей помощью вы разведёте компанию как последнего лоха.
Тут Гриша закончил считать и торжественно объявил:
- Расчётная величина ущерба составляет шестьдесят пять тысяч триста восемьдесят четыре рубля двадцать три копейки.
После этих слов клиент сначала бледнеет, затем мрачнеет.
- Вот видите, уважаемый, - говорит ему Боря, - это и есть та сумма, которую вам готова выплатить ваша страховая компания. Вас это устраивает? Нет, конечно. К тому же, не факт, что вы её получите в полном объёме. Сколько вы хотите реально? Не стесняйтесь.
Клиент опять зачесал в затылке и включил мыслительный процесс на полную мощность. Помучившись минуты две, выдавил через силу:
- Мне бы тысяч восемьдесят.
- Прекрасно. А девяносто не хотите?
- Хочу, - тут же оживился клиент.
- Договорились. Получаете сегодня девяносто, и мы в расчёте, никаких взаимных претензий и обид. У нас солидная фирма. Сказали - сделали. Гриша, во сколько ты оцениваешь свои услуги? Десять тысяч? Гриша, это несолидно. Пусть будет, к примеру, двадцать.
Гриша выводит на экран компьютера договор на оценку ущерба и проставляет указанную сумму.
- Уважаемый, вам необходимо подписать договор на двадцать тысяч за услуги эксперта, - продолжает Боря. - Да не дрожите так. Ничего вам платить не надо. Мы просто сделаем вид, что вы уже заплатили, а мы уже приняли у вас деньги. Произвели платёж как бы виртуально.
Клиент успокаивается и подписывает договор. А Боря продолжает:
- Теперь то же самое с аварийными комиссарами. Сколько, они вам сказали, стоит их работа по прайс-листу? Две тысячи? Гриша, запиши пять тысяч. Записал? Прекрасно.
Клиент безропотно подписывает договор.
- А теперь подпишем договор с нашим юристом, потому как он будет вести ваше дело и получать деньги со страховой компании. У нас юрист человек скромный, можно сказать, бессребреник. Возьмёт за свои услуги всего-то семьдесят тысяч. Не с вас, конечно. Не переживайте. Подписывайте.
Клиент подписывает. Боря:
- Сейчас к нотариусу, в соседний кабинет. Потом к юристу.
- А зачем к юристу, я ведь с ним договор уже подписал, - недоумевает клиент.
- Деньги вы получите у нашего юриста и дадите ему расписку. Всё будет, вроде как, по закону.
Клиент соглашается. После нотариуса они вдвоём с Борей идут к юристу. У него отдельный кабинет с массивной дубовой дверью, на которой здоровенными золотыми буквами, обрамлёнными золотыми листьями и цепями, написано «Юрист». Боря даёт необходимые инструкции:
- Вы только не пугайтесь. Он действительно юрист. Очень грамотный и педантичный специалист с богатым опытом. Законник.
Боря тихонько стучится в дверь, и они заходят. Боря:
- Здравствуйте, Михась Вованыч! Ой, простите, Михаил Владимирович.
- Здоров, пока живой, - отвечает тот. - Эт кто? Терпило? Заводи.
Клиент теряет дар речи. Ещё бы! За массивным дубовым столом с инкрустацией из кожи нильского крокодила в дубовом кресле сидит настоящая горилла: габариты - метра два на два, если не больше, там, где должна быть шея, висит золотая цепь килограмма на полтора, на всех пальцах перстни, на руках браслеты и татуировки, физиономия шире сковородки.
- Ну что, любезный, влип? - спрашивает горилла, - лоханулся.
- Д-д-да, - только и может ответить перепуганный клиент.
- Да ты не менжуйся, брателла. Помогём, чем могём. Не обидим. Сколь тебе отслюнявить надо?
Клиент окончательно теряет дар речи и начинает, как рыба, молча пускать пузыри. За него отвечает Боря:
- Девяносто мы насчитали.
- Девяносто, так девяносто, - невозмутимо отвечает Вованыч. - Где мой лопатник?
Он шарит по карманам и вскоре достаёт толстый бумажник. Отсчитывает девяносто тысяч пятёрками:
- Держи ловышки, лови дровишки. Можешь не считать, там ровно девяносто. Не обманем. Здесь не базарная лавка. Малюй бумагу.
- Расписку пишите, уважаемый, - поясняет Боря клиенту, который трясущимися руками запихивает деньги в карман. – Вот вам лист бумаги, ручка. Пишите, я такой-то, такой-то, взял в долг у гражданина Бандюкевича Михаила Владимировича и так далее. Всё, как есть.
- А почему в долг? - у клиента снова начинают работать мозги.
- А я другие документы не принимаю, - поясняет ему горилла. - Усёк, очкарик?
- Д-д-да, - уже по привычке отвечает клиент.
- Малюй дальше. Номер ксивы не забудь.
- Зачем? Я ведь сдал все документы по ДТП. Там всё есть.
- Малюй, говорю, потому как это бюджетные бабки.
И Вованыч начинает декламировать хриплым басом:
- Не валяй, блин, дурака,
Денежки из общака.
Украдёшь хотя бы грош -
И костей не соберёшь.
- Понял, всё понял, - отвечает клиент. - Как писать? Взял в долг у Банди… Не помню, как дальше.
- Обижаешь! - обиделся Михась.
- У Бан-дю-ке-ви-ча Михаила Владимировича, - тут же поясняет Боря. - Пишите разборчиво и без ошибок. Михаил Владимирович - большой ценитель русского языка и грамматики.
Наконец, все формальности улажены, и потерпевший, бережно придерживая карман, пятится к выходу:
- До свидания, Михаил Владимирович. Желаю успехов в вашем нелёгком труде, - вежливо бормочет он.
- Бывай. Заходи, если чего, - снисходительно улыбается Вованыч, - ждём тебя, как машинку починишь. Так это, через месячишко-другой.
- Зачем? – встревоженно спрашивает клиент, предчувствуя подвох.
- Ну, тебе же у нас понравилось, вот и приходи в следующий раз.
До клиента, наконец-то, доходит смысл этих слов и он, облегченно улыбаясь, отвечает:
- Нет, нет! Как говорится, лучше вы к нам. Или встретимся на нейтральной территории.
- На Северах, что ли? Не каркай, оракул. Знаешь такую мудрость? - и он прохрипел:
- Ты с ОСАГО смухлевал?
Ждёт тебя лесоповал.
Будешь летом и зимой
Любоваться Колымой.
- Понял, всё понял, - залепетал клиент, - как в народе говорят, он попал под трибунал не за то, что много знал, а по тюрьмам помотался, потому что проболтался, - и вылетел из кабинета.
- Гляди-ка, поэт, - удивился Вованыч, - этот, чую, не настучит. Бориска, а тебе за работу, когда отстегнуть, сейчас или потом?
- Вованыч, давай потом, как сумма набежит. Мой бумажник худобы не любит. Уж, если заправлять его баблом, так под завязку. Не привык я в кошельке воздух таскать. Воздух работать должен, деньги приносить, а не взаперти в кармане париться. Ведь, что такое наше слово? Простое колебание воздуха. Так что, денежки наши мы с тобой из воздуха делаем.
- Правильно. Ну и голова же у тебя, Бориска, - похвалил Вованыч. - Твоя система работает как ниппель - сколько закачаешь, столько и возьмёшь. Конвертируем воздух в твёрдую валюту. И никакой утечки. Я сейчас тоже произведу кое-какие колебания воздуха, - он потянулся к мобильнику, - а потом посмотрим, лохи из «Долболоха» деньги сами принесут, или по суду получать придётся. Давай поспорим на интерес, что они сами приползут с бабками.
- Вованыч, - развёл руками Боря, - конечно, сами принесут. Какой же сумасшедший тебе откажет?
- Ох, льстишь ты мне, Бориска. Ладно, позвоню и скажу, чтобы притащили завтра. А мы сегодня ещё немного поработаем.
Боря вышёл из кабинета и увидел, что в конце коридора стоит их клиент и нетерпеливо переминается с ноги на ногу.
- Что случилось, уважаемый? - Боря участливо склонил голову. - Деньги-то проверили?
- Проверил. Всё в порядке. У меня другой вопрос.
- Финансовый?
- Нет. Можно сказать, вопрос философского характера.
- Интересно. Мы занимаемся финансами, но никак не поисками философского камня и смысла жизни.
- Меня заинтересовал вопрос о происхождении такого явления, как халява, и о его трансформации в сущностные и социальные проявления лохизма. Может, я нечётко выражаюсь, но…
- Вы выражаетесь достаточно чётко, - перебил Боря. - Я могу высказать только два постулата. Во-первых, халява - это то, что изначально присуще человеческой природе. Во-вторых, социальная трансформация и материализация халявы в лохизм имеет относительный и вариативный характер и потому находится в стохастической зависимости от личностных качеств людей и окружающего их социума. Помните, как у древних – человек есть мера всех вещей. А потому для одних лохизм - это благо, для других - зло. Все наши проблемы только отсюда.
- Интересная теория. Надо бы поразмыслить на досуге, - рассеянно произнёс клиент.
- В следующий раз, уважаемый, - подвёл итог Боря.
- Опять следующий раз. Нет. Я, пожалуй, сам разберусь.
Боря сидел в офисе и размышлял о жизни, открывающей поистине безграничные перспективы для приложения таланта, и о людях большого ума, придумавших ОСАГО. Они ведь и сами живут на халяву, и другим жить дают. А главное, что за воздух ни платить, ни расплачиваться не нужно.
0

#75 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 27 февраля 2018 - 19:22

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОТСЕВ
Сергей Кириллов - МИНУС
Андрей Растворцев - ПЛЮС
Наталья Иванова - ПЛЮС
ПРОШЛО В ЛОНГ-ЛИСТ НОМИНАЦИИ - УЧАСТВУЕТ В ФИНАЛЬНОЙ ЧАСТИ КОНКУРСА

74

ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ В НЕБО


(рассказ журналиста)

Август, 2017 г. И вновь знакомый маршрут Рубежное - Станица Луганская. Потом еще Луганск, Алчевск…Достаточно часто мне приходится добираться туда и обратно. Именно добираться. Ехать можно, например, из Северодонецка в Сватова, а через линию разграничения надо… добираться. Но я не сетую. Выполняю задание редакции – серия очерков о ВПЛ (о временно перемещенных лицах). Именно в дороге чаще всего мне удается разговорить попутчика - переселенца и услышать очередную драматическую историю нелегкой человеческой судьбы. В дороге есть что-то доверительное, объединяющее и уравнивающее всех пассажиров перед лицом надвигающейся… очереди. Через два КПП. Все ее ждут, все ее бояться, вернее, ее размеров, выглядывая в окно автобуса, а где же кончается хвост этой змеевидной, пребывающей в постоянном движении колонны людей. Сегодня я еще на автостанции в Рубежном познакомился с Николаем Сергеевичем из Луганска. Вернее, он переехал сначала из Первомайска в Луганск, а вот теперь пытается прописаться в Рубежном. Решил покинуть и Луганск. Когда подошел автобус и пассажиры начали привычно активно и жестко рассаживаться согласно купленным билетам, я проявил наглость и сел рядом с Николаем Сергеевичем на 32 место. Я знал, что истинный владелец этого места на меня не обидится и с удовольствием сядет на мое место. Почему? У меня место номер 4. Это рядом с выходом. Такие места в этом рейсе на вес… времени. Сел впереди – выиграл по сравнению с сидящими на последних местах минимум час. Николай Сергеевич не очень оправдывал мои надежды. Все время смотрел в окно, как будто по убегающим вдаль деревьям и домам пытался определить, сможет ли этот город стать ему родным, или зря он это все затеял… После того как я предложил молодой девушке, ехавшей за своим счастьем в одноименный город Счастье, сесть на мое тоже счастливое место возле водителя, и она, естественно, легко согласилась, я стал искать момент, чтобы начать разговор с попутчиком. Как? Не о погоде же спрашивать? Или начать традиционно ругать две беды - дороги и дураков для зацепки? Николаю Сергеевичу лет под шестьдесят. Вежлив. Малословен. Если что-то и говорит, то слова сразу обдают глубокой грустью и безысходностью. И как к нему пробиться со своей авоськой вопросов? Вот так и едем молча в полудреме час… два… На блокпосту с основательной проверкой (это когда надо всем выходить на улицу и ждать с полчаса пока солдаты проверят на компьютере паспорта всех пассажиров), наконец –то, решаю узнать причину его грусти.
- Что-то не ладиться с пропиской, наверное? Как-то Вы не в восторге, мягко говоря, от нашего города?
- Да, не в нем дело. Я просто все пытаюсь уехать, уехать… от себя. И Николай Сергеевич все-таки начал рассказывать…
- В Первомайске, где я жил с семьей в четырехэтажном доме, у меня была неплохая работа и нормальная зарплата (по нашим временам). Но вначале войны дом разбомбили. Да, собственно, весь Первомайск сейчас представляет собой жалкое зрелище - многие дома разрушены… Мина угодила прямо в наш подъезд. Я был в Луганске по работе два дня… Мне сообщили… Приехал на второй день после обстрела… Пришел к разбитому дому, стал подниматься по лестнице на второй этаж. Теперь он заканчивался… небом. Комната наша была наполовину целая… - Николай Сергеевич прервался. Снова отвернулся к окну и, уже не глядя на меня, продолжил. - Я не смог потом жить в своем городе, ноги каждый день приносили меня к моему дому, хотя я жил уже на другой улице. Я снова и снова поднимался по лестнице в свою квартиру. Там я нашел вещи жены, дочки, альбом с рисунками внука. Альбом не сгорел, представляете. Так, концы опалило… И под детской кроватью на другой день нашел пожарную машинку. Сама такая желтая, а бак красный и лестница красная… Внуку Андрюше подарил ее на шесть лет… Я когда по лестнице поднимался, то слышал их голоса – и жены, и дочки, и внука … Не поверите… Поднимаюсь на второй этаж… а тут слышу - дочь просит меня в аптеку для матери за лекарством сходить. Оборачиваюсь – нигде никого. А то Андрюша спрашивает: «Дедушка, зачем ты машинку забрал, ты же мне ее подарил?… И чувствую, что он за моей спиной стоит и руку поднял с сжатым кулачком… Это у нас жест такой приветствия. Я когда учил его буквам, то показывал кулак и говорил: кулак – К, дед Коля – К… Оборачиваюсь – и снова на лестнице нет никого… Переехал в Луганск. Все нормально. Голоса пропали. Но вот лифт поломался. А я живу там на седьмом этаже. Я стал по лестнице подниматься… И снова голос - «Дедушка, машинку пожарную привези…». Мне посоветовал знакомый в ваш город съездить, у вас хороший центр психологический помощи… реабилитации. У нас там вообще нигде нет такой помощи. Обратился в Рубежное. Замечательный человек там в центре - психолог…. Константин…». - Николай Сергеевич снова задумался. Я подсказываю: «Константин Адаменко. Это в центральной городской больнице».
- Я прожил год в Луганске,- продолжил рассказ Николай Сергеевич, - вот теперь в ваш город думаю убежать… Но, наверное, не убегу. От себя бегу. Надо в жизни принимать волевые решения. Вовремя. Уехать надо было сразу… Зять-то уехал. Целехонький теперь. Но он уже и был в разводе с дочкой … Может, даже вернусь в Первомайск потом. Такое ощущение, что я предал своих… Так что не в вашем городе дело. У вас как раз все нормально…И квартиры небом не заканчиваются…
Люди в салоне автобуса дружно засуетились. Подъезжаем. Все выглядывают в окна: где же сегодня заканчивается хвост очереди. Я жму руку Николаю Сергеевичу и прошу: «Только Вы в Первомайск пока не ездите. Врач, наверное, тоже запретил пока ездить туда?»
Николай Сергеевич не ответил. Опять задумался. Печальные глаза смотрят в некуда…Как будто снова поднимается по лестнице на взорванный войной свой второй этаж…
Приближалось время сдавать в редакцию очередной материал о переселенцах. А я еще не определился даже с темой, о чем писать. В Рубежном в центральной городской больнице сейчас находится переселенка из Донецка. У нее осколочные ранения… Вот, другой вариант - можно написать о хирурге - замечательная женщина, прекрасный специалист, приехавшая к нам из зоны АТО. Она работает в Северодонецке, живет в микрорайоне «Южный»… Думаю, выбираю… и вдруг – звонок. Сначала не понял, кто… Человек сбивчиво и эклектично, не представившись, рассказывает… И по контексту я начинаю понимать, что мне звонит Николай Сергеевич. Я о нем писал. Назывался очерк «Вверх по лестнице, ведущей в небо». В нем рассказывалось о переселенце, который 2 года назад потерял жену, дочь и внука. И вот он мне звонит. Он в Первомайске. Все-таки поехал в разрушенный город. Все-таки решил снова прийти в свой дом, подняться по лестнице на второй этаж в свою полусгоревшую квартиру. Хотя и в центре психологической реабилитации врач – психолог не советовал ему возвращаться на место гибели родных, пока его преследуют навязчивые виртуальные голоса погибших. Я слушаю Николая Сергеевича. Кое-что записываю, включил и диктофон. В итоге получилось продолжение драматического рассказа.
Сергей Николаевич остановился у своего подъезда. На стене большими буквами красной краской написано: «Здание в опасном аварийном состоянии!». Не то чтобы его остановило это предостережение (с некоторых пор он перестал бояться и смерти), а просто он решил пока не подниматься по лестнице, переждать, передохнуть. Достал из походного рюкзака детскую игрушку - пожарную машинку: сама желтая, а лестница красная…. И теперь Николай Сергеевич думал: поддаться на просьбу голоса, положить машинку на место под детскую кроватку, где он ее нашел, или все-таки оставить себе, как память о внуке? Закурил…
К подъезду подошла женщина, средних лет, в темном платке. Она приблизилась к входу, который был наполовину закрыт покосившимися и держащимися на одной петле деревянными дверями. И тут она заметила сидящего недалеко просто на бордюре, курящего седого мужчину.
- Вы здесь жили? Пришли к кому-то? Вторую часть вопроса она произнесла так, словно не к дому пришел человек, а на кладбище.
- Николай Сергеевич только кивнул головой. Ничего не ответил.
- А в какой Вы квартире жили? - Все-таки решила разговорить молчуна незнакомка.
- В 23-ей. Там все погибли…
- Женщина понимающе и сочувственно кивнула головой. Да, дедушка с бабушкой и дочь их... А потом спохватилась. - Как все?! Мальчик маленький-то нашелся в детском приюте, его при взрыве в квартире не было. Андрюша… Андрюша зовут… Это же целая история…. Женщина продолжала рассказывать, а мужчина, похоже, ее уже не слышал. Он схватил машинку, стал запихивать ее в рюкзак. Не сильно это у него получалось. Руки дрожали. Когда все-таки удалось, подбежал к женщине, обнял ее и по-детски заплакал.
- Где? Где адрес приюта?!
Опешившая женщина сбивчиво рассказало, что теперь мальчик уже, говорят, в... школе-интернат № 4, для детей-сирот и детей, лишенных родительского попечения ....Это на Курчатово, кажется…
Через мгновения Николай Сергеевич уже бежал к остановке. Его сознание, как лодка без весел, просто поплыло по течению. По течению реки с названьем «жизнь!». Он остановился, зачем-то снял свой рюкзак, поставил у ног. Потом спохватился, накинул его снова за спину, … и снова побежал. Побежал!... В рюкзаке громко брякали металлические вещи, ложки, миска… Но веселее и звонче всех ударяла его по спине детская игрушка – желтая пожарная машинка, с красной лестницей.

Представитель Красного Креста вошла в комнату младшей группы школы-интерната в сопровождении директора учреждения Натальи Петровны.
-Здесь у нас ребята от пяти до восьми лет. Особенно тяжелый вот этот ребенок, директор показала рукой на сидевшего в углу мальчика. Он держал в руках машинку, теребил ее на весу, но не смотрел на нее. Взгляд его упирался в противоположную стену и гас. Машина выскользнула из слабых рук и упала на пол. От стука, как от выстрела, ребенок вздрогнул и посмотрел на подошедших к нему тетей.
- Он совсем не разговаривает. – Добавила директор интерната. Сколько пытались с ним заговорить – ни в какую. Хотя все понимает, умненький… Только иногда плачет. Как взрослый плачет. Слезы текут по щекам, и все…Ни голоса, ни всхлипывания.
Гостья провела рукой по голове мальчугана и почти вскрикнула от неожиданности.
– Да ведь у него седина!
Она по-матерински обняла мальчика и спросила:
- Как тебя зовут? А как зовут маму? А папу? Где ты жил? Кто твои родители? Может, бабушку помнишь или дедушку?
В большом зале школы - интерната часть детей младшей группы игрались на полу, на красивом ковре, багровом, с желтыми симметричными квадратами и кругами. Некоторые дети сидели вдоль стены на лавочке. Две девочки, лет шести, стояли у окна, вглядываясь в проходящих мимо здания чужих женщин, похожих на мам…
Войдя в коридор, Николай Сергеевич рванулся было сразу и дальше в зал, но полная пожилая воспитательница в белом медицинском халате, надетом поверх простенького домашнего халатика, всплеснула от ужаса руками и буквально заголосила: «Мужчина! Вы куда! Там же дети. Разуйтесь немедленно. На вас же смотреть страшно, там все стерильно! Вы с ума сошли! Вошедший в коридор дедушка Коля только скользнул взглядом по кричавшей и тут же рухнул на колени и, стараясь не касаться нового ковра своими пыльными туфлями, пошел к лавочке, на которой сидел мальчик с машинкой в руках. Он шел на коленях, глядя в одну точку – в лицо внука. Он шел на коленях и смотрел, смотрел на Андрюшу сквозь маленькие соленые линзы слез…
Мальчуган, к которому приближался по ковру дед, крикнул «Ко-ля!», поднял сначала правую руку сжатую в кулачок, потом подбежал к деду и обнял его своими ручонками крепко-крепко, продолжая громко и радостно восклицать: «Коля, Коля, дедушка Коля!»
Воспитательница всплеснула руками – Надо же, заговорил!
***
Последний раз в этот день Николай Сергеевич позвонил поздно вечером. Снова много, радостно и эмоционально повторял, как он нашел Андрюшу. А потом добавил, что теперь с ним приедет в наш город. Но это уже другая история.
0

#76 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 28 февраля 2018 - 16:06

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОТСЕВ
Сергей Кириллов - МИНУС
Андрей Растворцев - ПЛЮС
Наталья Иванова - МИНУС
НЕ ПРОШЛО В ЛОНГ-ЛИСТ НОМИНАЦИИ - НЕ УЧАСТВУЕТ В ФИНАЛЬНОЙ ЧАСТИ КОНКУРСА

75

ЗВЕЗДА


Больше месяца как мне говорили я был безымянным – просто младенец в синем конверте, ничем не отличающийся от остальных, но одна особенность у меня все же была – от меня отказались во вторник. С младенчества я жил в искусственно созданном мире - где были стены, несъедобная каша, искалеченные судьбы и кусочек неба над головой. Позднее я перекочевал в место где стены стали выше, еда разнообразней, но такой же пресной и мне ничего не оставалось как ждать праздников, на которых раздавали конфеты. Детство закончилось для меня, когда ряды моих друзей стали редеть и в моем маленьком мозгу закралась мысль, что со мной что- то не так. Ухоженные мужчины и женщины приносили другим детям подарки, сладости, но не это было главным, а то что их выбирали! А я с присущей детской жадностью наблюдал за ними из-за угла и завидовал. Я тогда еще не знал это чувство, но уже испытывал его. Ко мне тоже подходили хорошо одетые люди и пары попроще, но я был для них сначала слишком маленьким, потом чересчур худым, неказистым, непривлекательным, кого-то даже не устраивал мой пол, а годом позже я стал для них уже слишком большим.
Будучи 12-летним подростком, замкнутым, болезненно-бледным, сутулым - других в приюте не держали. Я впервые увидел ее - и обомлел - как же она была прекрасна! Мало понимающий еще что-либо в женской красоте, я на интуитивном уровне, высоко оценил ее правильные черты лица, которые пыталась скрыть невесомая черная фата. Цвет ее фарфоровой кожи контрастировал с головным убором, а глаза под этим убранством выглядели еще более таинственно, загадочно, притягательно. Грацию ее рук подчеркивал деревянный, темно-коричневый мундштук, к которому она прикладывала густо и ярко накрашенные губы. В последствии чего ее энергичный рот выпускал кольца из клубков дыма.
Вокруг нее был хаос: люди кричали, толкались, смеялись, плакали, тянули руки к ее покатым, оголенным плечам. Я тогда подумал, что все они не в себе и больны, позднее выяснилось, что так выглядят фанаты. Я и сам заболел ею- когда был вовлечен в кольцо этой толпы- это было неизбежно. Я стоял поодаль, недалеко от нее и не одна деталь не могла уже от меня ускользнуть. Мирьем лениво подписывала фотокарточки со своим изображением -с любовью ваша Ми, позировала перед камерой. Выражение ее лица ни о чем не говорило, молчало. Мне даже показалось, что она еще в роли и не спешит из нее выходить, может так оно и было. Она выборочно улыбалась и охотно принимала в дар охапки белых цветов. Я тогда очень удивился этому факту, ведь они так дурно пахли, но настоящее открытие меня настигло через год. Когда с последним вздохом, самый старый старожил, по совместительству- цербер нашего заведения, не желая брать на душу лишний грех, поведал мне, что Мирьем моя мать. Обнажив эту тайну, он скоротечно умер. Я был обескуражен, счастлив, горд, печален, озлоблен, вдохновлен, разочарован, раздавлен – безумен. Но у меня появилась мечта, надежда, цель- ее звали Мирьем. Я ждал ее после спектаклей. Я искал с ней встреч даже там, где их не должно было быть по объективным причинам. Я жил лишь одной мыслью -объясниться с ней. Но она была недосягаемой, она была звездой. Я не мог так просто подойти к ней потому, что мне этого хотелось.
День за днем я настигал лишь ее тень, и с исправным постоянством тянул к ней руки, пытаясь вручить букет белых цветов, -это были лилии. В эти мгновения мне казалось, что все напрасно, тщетно, но как можно опустить руки, сдаться, нося имя победителя- Виктор ?! Я копил деньги на новый букет… Я не плохо ладил с арифметикой, литературой и с радостью принимал участие в олимпиадах, конкурсах на которых, кстати, давали не только грамоты, но иногда еще и деньги. Не чурался я и физической работы, но в силу своего юного возраста прибегал к ней не часто, в основном ночью, когда пытался через силу уснуть. В минуты аномальной активности, биологического сбоя, я мастерил из бумаги птиц, пусть это было не лучшее занятие, зато доступное. Самых удачно получившихся представителей пернатых я дарил Адель. Девушке с огненно- рыжими волосами и глазами наивными, чистыми, как у ребенка. Наверно, я любил ее, может мне казалось, сейчас уже трудно припомнить, что я к ней испытывал, но она отвечала мне взаимностью.
В день очередной премьеры Мирьем блистала, как подобает звезде – ярко. За сохранность этого небесного светила отвечали безукоризненно и неизменно два великовозрастных шкафа Иван и Алик, которые невзлюбили меня с тех самых пор, как наши глаза встретились. В тот день я ждал ее возле черного выхода, ни на что, не надеясь, не претендуя- по инерции. Она вышла через 2 часа, подняв плечи к песцовому воротнику, и съежившись от холода, неожиданно для меня, повернулась ко мне лицом и с легкой ухмылкой спросила не преследую ли я ее? Я ответил: -,,нет”. Я жду. А разве это не одно и тоже? -сказала она. Я пожал плечами. Потом она поинтересовалась если у меня листок бумаги и предложила его подписать.
Я отрицательно покачал головой, Алик скорчил недовольную гримасу и был уже готов оттолкнуть меня в сторону, когда я резким движением руки, вытащил со дна рюкзака смятую, вырванную страницу своего дневника. Жестом стоп Мирьем остановила его. Алик безропотно сменил напряженную позу на вольно. А в моей руке оказался ее фирменный автограф- ,,с любовью Ми’’. Без окрыленности и сантиментов я решил, что вот он, тот самый момент, когда медлить нельзя и я, поддавшись юношескому максимализму не стал юлить и начинать издалека, а выпалил сразу- Я ваш сын! Она отстранилась от меня, ее аристократический цвет кожи стал серым, затем пунцовым, глаза бешеными. Я поднял брови и мысленно спросил ее что не так. Перейдя на крик, она сказала, что у нее нет детей!! И она мне не мать! А я глупый, нелепый мальчишка все выдумал. Я пытался возразить, что такими вещами не шутят, но не успел. Руки Ивана и Алика, как щупальцы спрута, схватили меня за локти и с нескрывающимся удовольствием отшвырнули в сугроб. На этот раз Мирьем стояла молча, поджав алые губы. И во всех смыслах этого слова смотрела на меня сверху вниз. Я барахтался в сомнительно белом месиве. Уткнувшись сначала в небо, а потом на нее, как говорят step by step.Она уходила... Это был конец. Я возненавидел ее так сильно, как до этого мог только любить. Снег обжигал мне лицо, руки, непослушные слезы затекали в уши. В те секунды я хотел умереть, добровольно, осознанно- по взрослому. И бесконтрольное лежание в снегу мне здорово в этом могло помочь. Но я не умер. Не смог.
Время с 13 и до 15 лет я плохо помню, все было туманно, призрачно- невкусно. Я смотрел на свое отражение и задавался лишь одним вопросом- может я все-таки умер?? Но покойники в зеркалах не отражаются, значит я все-таки был больше жив, чем мертв. Хотя дискутировать на этот счет я не стану. Может ли человек без веры, цели, мечты быть живым?
В день моего совершеннолетия расправив плечи, крыльев не имел, я выпорхнул из казенного дома с гордо поднятой головой. Я был убежден, что все плохое осталось позади, ведь и я уже не тот сутулый мальчишка...
до 20 лет я жил однообразно- пил скотч, любил за деньги женщин. Испробовав на себе коварство их чар, я сделал вывод, что виски мне нравятся гораздо больше и обходятся на порядок дешевле. После очередного праздника, когда я еле шевелил губами и плохо стоял на ногах, вывалившись из очередного кабака, я встретил Мелиссу свою будущую жену. Она подобрала меня как бездомного пса- отмыла, обогрела... Она говорила, что полюбила меня за мои растрепанные кудри, которые, по ее словам, придавали мне романтический вид. Хотя на самом деле она любила меня не за это, а за взгляд мой - искренний, верный. Я тоже любил ее, много, часто- взаимно. Мы вместе до сих пор.
Через несколько лет после нашего знакомства я окончил физмат и стал аналитиком. Работа была энергозатратной, требующей внимания и постоянных подсчетов. Я от нее быстро устал. И спустя 4 года нашел себя в литературе. Успешно реализовав себя в качестве писателя. Вымышленные миры, противоборство добра и зла меня прельщали больше чем цифры. В своих книгах я мог позволить себе все – старушку процентщицу сделать убийцей, нищего щедро одарить наследством, главного героя убить или поставить на путь истины. Я фонтанировал идеями и новыми сюжетами, я был плодотворен. Дети росли, жена хорошела, фиалки цвели на окне- я обрел постоянство, чему был безмерно рад. Мне было 33 года, когда неведомая сила, потянула меня назад. Человек- существо сложное, противоречивое, зимой хочет лета, а в зной требует прохлады, вот и я не стал исключением. И поддавшись разномыслию, вернулся в город, где меня никто не ждал, где у меня ничего не было, кроме детских разбитых надежд.
C годами у меня не плохо получилось все забыть. Но по приезде, заслонка в черепно-мозговой коробке распахнулась, и откуда-то с подкорки воспоминания нахлынули на меня с новой силой. К моему сожалению, я не был к ним готов.
К театру я не поехал. Не хотел ее видеть. Мы шли с Мелиссой по параллельной улице, она разглядывала достопримечательности, вереща от восторга в перерывах между ними. Я молча улыбался и кивал. Вдруг она остановилась и резко спросила: -,,А ты помнишь какой сегодня день?” Я замялся, почесав затылок. Все понятно, пробурчала она- сегодня вообще то день, когда мы то с тобой познакомились. Да? А ну да, я это и хотел сказать. По ее лицу было понятно, что сказать я хотел совсем другое точнее –ничего. Осознав свой конфуз, я отправился в цветочный магазин исправлять ситуацию. Первое, что бросилось мне в глаза не разнообразие букетов, а неопрятная женщина, стоящая у витрины. Одежда ее была смята, волосы неряшливо зализаны назад. Лицо было уставшим, взгляд пустым, и я с трудом, не сразу узнал в этой женщине свою мать. Мирьем была не старой, но постаревшей- другой. В руках у нее были лилии, она была верна себе. Я судорожно думал, что сказать, как подойти. Но ноги все решили за меня. Когда я вышел из магазина у меня был встревоженный вид и Мелисса, спросила, что произошло. Я односложно ответил: -,,Все в порядке”.
-А кто это женщина? Продолжила допрос жена.
- Какая?
- Та что смотрела тебе в след, когда ты выходил из магазина, ты ее знаешь?
- Язык мой обмяк и не хотел издавать ни единого звука. Я пробормотал одно лишь слово - звезда!
0

#77 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 28 февраля 2018 - 20:06

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОТСЕВ
Сергей Кириллов - ПЛЮС
Андрей Растворцев - ПЛЮС
Наталья Иванова - ПЛЮС
ПРОШЛО В ЛОНГ-ЛИСТ НОМИНАЦИИ - УЧАСТВУЕТ В ФИНАЛЬНОЙ ЧАСТИ КОНКУРСА

76

БАБЫ


Вот и весна. Земля наконец-то избавилась от снежных оков и облегченно вздохнула свежим легким ветерком. Пришла пора запрягать лошадей и выходить в поле - время пахать.
- Навались, бабы!
Одна за плугом и трое в упряжи. Вместо коней, их нет уже давно, еще в сорок первом забрали на фронт. Все для него, все для победы. Лошади, телеги, шитые ночами рукавицы и … мужики.
Сыновья, племянники, внуки, мужья. Остались только дети, глубокие старики. И бабы.
- Навались!
Ноги дрожат от напряжения, пот ручьем, но ничего. Вытянем, мужикам хуже. Здесь не стреляют, не рвут бомбами землю. Здесь пашут, на себе. И ждут.
Каждый день, почтальона. Дядю Мишу.
Их деревушке повезло, немцев остановили каких-то двух сотнях километров.
«Не дошла сюда война», - скажет кто-то. И будет неправ: война была здесь в каждой из двух десятков хат. Много раз. Сначала уходящими на фронт колоннами бравых красноармейцев во главе с молодыми и не очень офицерами. Маршировавшими с песнями и залихватским посвистом.
А потом – бесконечными колоннами отступающих. Шли без песен и улыбок, в грязных гимнастерках, перемотанные окровавленными бинтами. Небольшое деревенское кладбище разрослось. Хоронили умерших: русских и белорусов, казахов и украинцев, татар и поляков, грузин и дагестанцев, разных национальностей, разной веры. Бабы отпевали всех одинаково, как родных.
А по вечерам смотрели на дорогу – ждали почтальона. Смешливую Катьку из соседней деревни. Ждали и боялись. Что несет? Измазанный штампами треугольник или извещение?
И замирали, глядя, как останавливается почтальонша у Михайловны. Как, опустив глаза, протягивает похоронку. Муж.
- Бабы!
Они сбегались к стоящей на коленях подруге и утешали. Как могли.
Почту приносили два раза в неделю. Два вечера надежды и страха. Потом Катька пропала. Ушла на фронт вместе с похоронкой на жениха.
Новым почтальоном стал дядя Миша.
- А ну, еще немножко, потянули, бабоньки вы мои дорогие.
Это бригадир, Иван. Муж Семеновны. Счастливая. Одного дождалась, даст Бог, и сыновей увидит. Ну и что, что без ноги. Зато живой. Да хоть совсем без ног - только бы вернулся.
Так думали многие. И два раза в неделю ждали.

Дядю Мишу. До войны он был председателем колхоза. Вместе с Иваном служили. Выжили под Сталинградом и после госпиталя вместе вернулись домой. Один на костылях, другой – молчит и только изредка улыбается.
Вся деревня знала примету – если дядя Миша поклонился кладбищу – значит, похоронка. И бабы, замерев, ждали. А он, тряся головой, шел. Медленно, глядя прямо перед собой.
На секунду остановился у хаты Светки-учетчицы. За неделю до войны замуж вышла, пожить-то не успела по-человечески и на тебе, - призвали мужа. Застыла девка, но Бог миловал, дядя Миша дальше пошел, а Светка разревелась. Чего реветь? - радуйся, дура.
- Бабы!
Вся деревня бросилась к Михайловне. Погладить по седым волосам, обнять, утешить. Опять похоронка. Сын.
А дядя Миша подошел к хате Ивана. И под вой и причитания они долго стояли, молча глядя друг другу в глаза.
- Меняемся!
Можно стянуть с головы платок и облегченно выдохнуть.
Потом война прошла в третий раз. Обозами с ранеными. Кто-то бредил, кто-то стонал, а кто-то молча смотрел в синее небо.
И метались бабы у подвод, протягивали вареную картошку, куски зачерствевшего хлеба, воду. Может, и их мужиков кто-то напоит, накормит и утешит добрым словом? Раненые улыбались, благодарили, а некоторые оставались в деревне навсегда. Отпетые по церковному обычаю - мусульмане и католики, иудеи и атеисты, православные и неизвестные. Без имен, без фамилий, обгоревшие, изуродованные, без лиц.
Слава Богу, справились, одно поле вспахано и засеяно. Теперь домой.
- Дядя Миша!
Это кричали дети. Бабы высыпали на улицу и, затаив дыхание, смотрели на приближающегося почтальона. Вот он поравнялся с кладбищем. Остановился.
Деревня замерла. Поклонится или нет?
А дядя Миша стоял и смотрел на ровные ряды могил.
Поклонится?
Нет, не кланяется. Стоит. Наконец, словно решившись, он поправил выгоревшую фуражку и отдал честь. А затем повернулся лицом к деревне и низко поклонился.
В этот вечер никто не пришел к Михайловне, получившей похоронку на младшего сына. Выла вся деревня. Девятнадцать извещений.
«Ваш сын…, ваш муж…, ваш отец… пал смертью храбрых…, умер от ран…., пропал без вести».
А дядя Миша стоял, молча глядя в глаза Ивану, и сжимал в руках двадцатое извещение. Сын.
- Навались, бабы!
Одна за плугом и трое в упряжи. Вместо коней. По лицу струится пот и текут слезы, плакать можно, а останавливаться нельзя. Надо пахать. Весной день месяц кормит. А слезы текут.
- Немцы!
Бабы, забыв о плугах, со всех ног бросились в деревню. Бригадир не сказал ни слова. Ничего, земля подождёт. Пусть бегут...
По дороге медленно тянулась колонна пленных. В непривычной серой форме, грязные, оборванные, измученные. Они шли, опустив головы.
На них смотрели. Молча. Кто-то сжимал кулаки, кто-то шептал проклятия, кто-то вытирал слезы.
- Бабы!
Это Михайловна подошла к остановившейся колонне. В руках сверкнул нож. Стоявшая невдалеке молодая вдова, Светка-учетчица, закрыла глаза.
- На, поешь.
Подоспевший Иван замер от неожиданности, глядя, как женщина нарезает тонкими ломтями хлеб и кладет в протянутые руки.
- Бабы!
И заголосила деревня. Заметались вокруг платки. Пленным несли воду, хлеб, картошку.
Солдаты из конвоя пытались оттеснить женщин, да разве справишься? Положено стрелять, но тут же свои…
Молоденький лейтенант, глядя на растерянных конвоиров, выхватил пистолет и крикнул Михайловне:
- Назад, нельзя, буду стрелять!
Она посмотрела ему в глаза и повернулась спиной:
- Возьми, голодный небось.
Последний кусок хлеба лег в чью-то грязную ладонь.
- Данке...
- Конвой! - лейтенант оглянулся.
- Что делать собрался? - спросил подошедший Иван.
- У меня приказ, это ж немцы, да они... нельзя… Что они делают? - сбивчиво начал офицер.
- Это, лейтенант, бабы, - и посмотрев в сторону кладбища, Иван повторил, - наши бабы.
0

#78 Пользователь офлайн   Наталья Владимировна Иконка

  • Администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Куратор конкурсов
  • Сообщений: 10 435
  • Регистрация: 26 сентября 15

Отправлено 01 марта 2018 - 00:12

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ОТСЕВ
Сергей Кириллов - ПЛЮС
Андрей Растворцев - МИНУС
Наталья Иванова - МИНУС
НЕ ПРОШЛО В ЛОНГ-ЛИСТ НОМИНАЦИИ - НЕ УЧАСТВУЕТ В ФИНАЛЬНОЙ ЧАСТИ КОНКУРСА

77

СЛУЧАЙНЫЙ ПОПУТЧИК


Она уже листала какой-то журнал, лежавший на столике, когда в купе вошёл худощавый мужчина среднего роста и, вежливо поклонившись, сел напротив. До отхода поезда оставалось несколько минут, уже по радио попросили провожающих освободить вагоны. Мужчина молчал. Она рассматривала своего визави. Лет сорока пяти, гладко выбрит, с тёмными довольно длинными волосами, в которых кое-где серебрилась седина, но виски были совсем седые, ресницы длинные и прямые. Цвет глаз она так и не определила, кажется, серые. «Интересный мужчина», – отметила она. И продолжила листать журнал.
Поезд тронулся, в соседнем купе громко замяукала кошка. Оба встрепенулись.
– Бедная кошка! – сказала она. – Каково это до самой Москвы сидеть в переноске!
–Вы правы, это для кошачьих большой стресс.
Тембр голоса ей понравился, мягкий, вкрадчивый баритон с чуть грассирующим «эр». Было в нём что-то такое, она не поняла сразу, то ли чуть мурлыкающе, то ли чуть воркующее.
– А Вы любите кошек? – продолжил мужчина.
– Да, конечно, и собак тоже. А Вы?
– После смерти собаки я так и не смог завести вторую. А вот кот у меня есть, необыкновенный умница.
– Я Вас понимаю, – сочувственно произнесла она. – Когда у нас умер французский бульдог, я не только плакала, но даже написала ему стихотворение « Прощай, любимый Дэн, прощай…»
На её глазах блеснули слёзы, но она быстро справилась с ними, так что спутник их не заметил, и продолжила.
– Но через несколько месяцев мы взяли второго бульдожку, он, конечно, совсем другой. Дэшка был своенравный, но мудрый, а меня просто обожал. А этот никого не признаёт, считает себя главой стаи, делает, что хочет, но мы его всё равно любим. Член семьи! И кот у меня есть, уже не первый. Они все разные, и характеры у них разные, и к людям они относятся по-разному. Вот только кошек я не люблю.
– И Вы тоже! – Он усмехнулся.
– Да, у них уж слишком развито чувство собственного достоинства. Ощущают себя просто львицами. Хотя… Вы знаете, я тут недавно в Костромской старине где-то за 1800- или 1810 год прочитала легенду о происхождении кошки. Оказывается, когда Ной погрузил в ковчег всех животных, дьявол изо всех сил старался погубить ковчег, превратился в мышь и прогрыз в днище дыру. Но уж, увидев, как в ковчег хлынула вода, собственным телом заткнул пробоину. Тогда настойчивый дьявол стал грызть дыру в другом углу корабля. Увидел это лев, да ка-а-ак чихнёт! И вычихал кошку. А кошка тут же под лавку и съела дьявола. Так что кошка спасла весь род людской, даже дьявола победила!
Оба засмеялись.
– А знаете, чем кончается эта легенда? Меня это тогда удивило. Там написано, что у кошки, хотя «рыло и погано, а шерсть чистая», но она может входить в церковь. А вот у собаки наоборот, шкура дьявольская, и ей в церковь вход запрещён. Я тогда подумала, что же это за кошки были в Костромской губернии в то время? Где этот летописец увидел страшную кошку? Они все красивые! Грациозные создания!
Мужчина согласно кивнул головой.
– И вообще в них есть что-то мистическое. У нас только однажды жила кошка, но я считаю, что она унесла из нашего дома смерть.
Он вопросительно взглянул на неё.
– Заболела мама, сдвинулись камни в печени, пришла врач. Меня дома не было, с мамой сидела моя знакомая Нина. А у нас тогда жила маленькая серенькая кошечка с огромными, круглыми, зелёными глазами по имени Манон Леско. Её крошечным котёнком подбросили к нам на лестницу, где она прямо-таки рыдала. Манон по призванию была птицей, постоянно порхала то на шкаф, то на форточку, то висела на ковре под самым потолком. Врач, простившись с мамой, остановилась в прихожей поговорить с сиделкой. Разведя руками, сказала ей, что надежды нет, что в таком возрасте операцию делать нельзя. Манон во время разговора сидела в кухне на открытой форточке, разглядывая прохожих и щёлкая зубами на пролетающих воробьишек и ворон. Мы живём на пятом этаже сталинского дома. Врач открыла дверь. Порывом ветра захлопнуло форточку, и несчастная Леско упала на зубцы решётки. Если бы Нина сразу заметила, что случилось, может быть, её удалось бы спасти. Но она спохватилась часа через четыре. Я отвезла маму в клинику, её подержали на капельницах, и приступ прошёл. А Манон так и приняла на себя смерть, предназначавшуюся для другой.
Мужчина помолчал немного, как бы собираясь с мыслями.
– У меня кошек никогда не было. Только однажды нам на пару месяцев знакомые оставили молоденькую сиамскую кошку. А коту было года четыре, мужчина в самом расцвете сил.
Он оживился.
– Вы знаете, пока она жила у нас, я просто не мог работать. Я целыми днями наблюдал за этой парой.
Снова в голосе прозвучало воркующие «эр». Ей хотелось спросить, чем же он занимается, где работает, но она не рискнула его перебить.
– Она вошла такая жалкая, испуганная. Но, увидев кота, преобразилась. Шерсть дыбом поднялась на её спине, а тоненькому хвосту теперь могла бы позавидовать и лиса. Я даже не предполагал, что у сиамской кошки может быть столько шерсти! Чтобы подтвердить свою неприступность, она ещё и зарычала! Вышедший из комнаты, бедный мой кот оторопело попятился назад и бесславно покинул прихожую. Кошка же продолжала демонстрировать свой грозный вид.
Он чуть помолчал, взглянув в окно, как будто погружаясь в воспоминания.
– Я развёл их по разным комнатам, опасаясь за глаза и шерсть своего кота. Но кот открыл дверь и, как верный пёс, всю ночь пролежал у двери своей гордой гостьи. Утром она, снова грозно рыкнув на кота, продефилировала в кухню, где сначала съела всё с его тарелки, а потом уже, нехотя, слегка поковырялась в своей и с чувством выполненного долга удалилась в комнату, где в фривольной позе разлеглась отдохнуть на диване.
Она улыбнулась, ярко представив себе эту сценку. Манера собеседника рассказывать всё больше покоряла её.
– Мой бедный кот! Чего он только не пережил за эти два месяца! Были и счастливые минуты, но только минуты. Потом она превратилась в такую мегеру! Кот, дотоле лелеемый всеми и чувствовавший себя всеобщим любимцем, просто исстрадался, даже похудел. Но время разлуки, к счастью приближалось. Накануне её отъезда, когда она в очередной раз оттолкнула кота от миски с лакомой едой, у него сдали нервы, он размахнулся и лапой с выпущенными когтями ударил кошку.
– Ну, это уж слишком! Как это кот может ударить кошечку! Невероятно! Такое только в человеческом обществе возможно, – возмутилась собеседница.
– Было, было, – продолжил мужчина.
И помолчав, улыбнувшись, добавил.
– Если бы я всё это видел раньше, моя бы жизнь, возможно, сложилась совсем иначе.
– Вы бы не женились? – звонко и весело расхохоталась она.
Он не ответил ей, несколько минут посидел молча и вышел покурить. Шел второй час ночи. Она переоделась, погасила свет и легла спать.
Утром, когда проводница постучала в дверь, и она проснулась, мужчины в купе не было. Он стоял в коридоре, свежий, подтянутый, гладко выбритый, задумчиво глядя вдаль, молча поклонился ей, взял портфель и ушёл.
Она посмотрела ему вслед, и лёгкая тень грусти промелькнула на её лице. Какая-то драма разыгрывалась в жизни её случайного попутчика. Что стояло за этой последней фразой о другой жизни, которую так бестактно прервал её смех?.
Но поезд уже остановился у перрона. Она набросила плащ, взяла сумку и вышла из вагона. Его впереди не было. Шум московского перрона и толпа снующих туда-сюда людей вернули её в мир реального, она быстро зашагала к метро. А за ней также жалобно и протяжно мяукал кот.
0

#79 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 01 марта 2018 - 00:13

Приём рассказов в номинацию завершён.
После окончательного отсева объявлю работу жюри.
0

#80 Пользователь офлайн   GREEN Иконка

  • Главный администратор
  • PipPipPip
  • Группа: Главные администраторы
  • Сообщений: 17 985
  • Регистрация: 02 августа 07

Отправлено 01 марта 2018 - 23:46

Жюри может приступать к определению своих предпочтений.
До 15 марта всему составу жюри номинации надо прислать мне шорт-листы, лучше раньше.

Важное примечание.
Организатор конкурса вводит дополнение к Порядку определения победите номинаций конкурсов.
При подсчёте баллов организатор добавит соискателю по одному баллу за каждого члена жюри, присудившего ему баллы.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО вводятся 3 (три) балла организатора конкурса в каждой номинации - используются по его усмотрению - как баллы коррекции у членов жюри в номинациях, но при окончательном подсчёте баллов.
Электронный ДИПЛОМ шорт-листера даётся 3 (трём) соискателям с лучшими баллами после Дипломантов номинации - это даёт возможность участия в альманахах в случае приглашения его составителя.

Кроме того:
Предварительный отсев произведений соискателей
в лонг-лист /длинный список/ конкурса определяет участников финала.

В шорт-лист /короткий список/ попадают 3 (три) работы соискателей,
набравших лучшие баллы после Дипломантов номинации конкурса.

0

Поделиться темой:


  • 9 Страниц +
  • « Первая
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

1 человек читают эту тему
0 пользователей, 1 гостей, 0 скрытых пользователей