Отправлено 31 января 2018 - 10:20
5
ЗАПУТАННАЯ ИСТОРИЯ
Мы с Севкой близнецы. Только он на две минуты старше, поэтому считает, что я во всём его должен слушаться. Знаете, сколько раз я в детстве за него рыбий жир пил?
Вообще-то мы дружим, и всё друг другу рассказываем. А не так уж давно я вижу: что-то Севка скрывает. «Сидит», например, в интернете. Я подойду – он страницу закрывает. Иногда вечером куда-то уходит, а мне не говорит. Я, конечно, не мог такое без внимания оставить. Спрашиваю: что, мол, случилось? А он улыбается, но ничего не объясняет. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: влюбился Севка. Последний раз мы с ним влюблялись в Лерку, но это ещё в четвёртом классе было. Она нас путала, и это было очень удобно. Мы могли с ней гулять по очереди. Она-то считала, что влюблена в Севку, так что мне приходилось на «Севку» откликаться. Вечером мы обязательно обсуждали, что да как, и по всему выходило, что со мной ей намного интереснее. Но брат, конечно, считал, что наоборот.
И вот, сейчас я понял, что Севка влюблён. На мои прямые вопросы он не отвечал. Я сначала обиделся. Но потом решил к брату не приставать, раз так. Хотел вообще игнорировать этот вопрос, но честно скажу, не смог. Любопытство так и раздирало меня на части. Всё-таки я не привык, что у Севки могут быть от меня секреты.
Я стал гадать: кто же это, интересно, так понравился родному брату, раз он даже боится мне её показать. В нашем колледже исключено. Если бы это было так, я давным-давно бы уже просёк. Значит, остаётся волейбол. Тут сложнее. Потому что на волейбол я не хожу. В прошлом году сломал руку.
И вот, только я начал обдумывать, как вывести брата на чистую воду, происходит непредвиденное: у Севки обнаруживается аппендицит. Вечером у него страшно разболелся живот, родители испугались и вызвали «скорую». И увезли моего брата в больницу. А ночью сразу прооперировали, потому что у него этот аппендицит оказался острым.
Утром, только он пришёл в себя от наркоза, звонит мне.
- Вечером срочно приходи.
Я говорю:
- Да я и так собирался, а что за срочность такая?
- Придёшь – скажу.
Я еле до вечера дотерпел. Как зашёл в палату, даже не спросил, как себя больной чувствует, сразу набросился с вопросами, что, мол, случилось.
Ну, тут Севка мне всё и выложил. Прав я оказался. Действительно, влюбился он в девчонку из волейбольной секции. Зовут Мила. Она серьёзная спортсменка, её часто на соревнования посылают.
Я ему гордо так заявляю:
- Да понял я всё, сам догадался, что на волейболе ты втюрился.
- Да погоди ты, - говорит Севка, - Есть проблемы. За ней наш Лёшка Петров ухаживать вздумал. А у него метр девяносто, и за ним полсекции девчонок увивается.
- А ты что, хуже? Подумаешь, метр девяносто! Ты-то ей нравишься? Как думаешь?
- Не знаю я. Мы только с ней взглядами обменивались. По взглядам, вроде, нравлюсь. Но мы даже ни разу не разговаривали. Её и не проводишь, за ней всегда папа на мицубиси аутлендере приезжает. Аутлендер такой… салатовый. Мила – единственная дочка, родители пожилые. И вот, в последний раз после тренировки я, наконец, решился и подошёл к ней. Пригласил в кино.
- Ну? А она?
- А она неопределённо так говорит: хорошо, говорит, зайди за мной в среду вечером.
- Вот здОрово!
- Да что здОрово? Среда-то завтра! Если я не приду, никакие объяснения потом не помогут. С учётом Петрова.
- Ну, так позвони ей. Скажи про аппендицит.
- Позвони! А она мне телефон не дала. Только адрес написала на листочке. А я адрес её и так уже знал. И к её дому ездил. Хотел подойти, но так и не решился.
- Так что, ты хочешь, чтобы я к ней завтра сходил и рассказал про больницу?
- Нет, тогда всё… Меня только дней через десять выпустят, а за десять дней Петров такую деятельность разовьёт, что потом уже ничего не исправишь. Придётся тебе идти вместо меня. Ну, мной прикинуться.
- А если я ей не понравлюсь? Ты ведь мне не простишь потом! Вы же с ней ни разу не разговаривали.
- А ты постарайся. Не лепи ерунду, а лучше побольше молчи.
- Так она подумает, что ты глупый.
- Ничего, я потом, через десять дней наверстаю. Вроде как я сначала молчаливым был, а потом только разговорюсь.
- А если она подумает, что ты такой глупый, что и десять дней ждать не захочет?
- Слушай, кончай! У меня другого выхода нет.
- Ну, ладно, где там этот листок с адресом?
- Он дома, у меня в столе, в верхнем ящике, в синем блокноте.
- Во сколько вы договорились? И в какое кино её вести?
- Там, в блокноте, уже билеты лежат. Я купил заранее. На девять вечера. А к ней часов в семь иди.
Тут в палату мама наша заходит.
- Ладно, - говорю, - пойду я готовиться. Мам, я ждать не буду тебя, иду домой.
Весь следующий день я, честно скажу, волновался. Как пройдёт «Севкино» знакомство с Милой? К семи часам я уже был у её дома. Пришёл по адресу, который на листке нашёл в блокноте. Дом большой оказался, стоит торцом к улице. Я поднялся на последний этаж, квартира 176. Позвонил. Довольно долго никто не открывал. Ну, думаю, обманула она Севку. Постоял-постоял и собрался уже уходить.
Тут вдруг дверь открывается, выходит девчонка. Волосы длинные, замотаны полотенцем. Наверное, только из ванной вышла.
Я думаю: «Ничего себе, знает, что Севка придёт, а голову не успела заранее помыть. Как она мокрая в кино пойдёт?», а сам говорю спокойно так:
- Здравствуй, Мила! Как дела?
Она брови подняла:
- Да всё нормально.
И молчит.
- Ну, в кино пойдём? Я уже билеты купил, - полез в карман, билеты вынул и показываю.
Она взяла их у меня, повертела и говорит:
- А как ты догадался, что я этот фильм как раз посмотреть хотела?
Я обрадовался, вот Севка молодец.
- Ну, проходи, я сейчас соберусь.
- Но у тебя же вся голова мокрая.
- А фен на что? – Мила засмеялась.
Ладно, начало хорошее. Только я обрадовался, как она вдруг спрашивает:
- Тебя как зовут?
Вот это номер! Но вообще-то, они же ни разу не разговаривали, так что ничего страшного.
- Всеволод… можно просто Сева.
- Можно, да? – Мила захохотала.
Пока она волосы сушила, я Севке СМС-ку написал: «Всё в порядке. Я на месте, подмена не обнаружена, после сушки идём в кино».
Севка, видимо, телефон прямо в руке держал, потому что моментально отвечает:
«Какая ещё сушка?»
Я пишу: «Да не волнуйся ты. Всё О’кей. Вечером позвоню»
Тут слышу: у Милы телефон заиграл. Она подходит и сухо так с кем-то говорит:
«Да. Нет. Я занята» и всё в том же духе.
Уж не Петров ли названивает? Значит, ему-то она телефон дала. Я за брата начинаю обижаться. Ну, думаю, ладно, зато она с Севкой в кино идёт... А вдруг она просто хочет этому Петрову двухметровому насолить, поэтому и в кино согласилась? Это необходимо проверить, чтобы брат мой зря не страдал. Моя задача – эту Милу на чистую воду вывести, нечего Севке голову морочить.
Тут она выходит из комнаты, говорит:
- Подожди, я записку родителям напишу.
Написала что-то на листке и на стол положила. Я, как бы невзначай, прошёл мимо стола к фотографиям на стенке. Спрашиваю:
- Это ты здесь маленькая?
А сам краем глаза в записку посмотрел. Там ничего конкретного, просто:
«Мамуль, папуль, пошла в кино на 21 час. Позвоню. Целую»
Ладно, думаю, но теперь я начеку буду. Я своего любимого брата в обиду не дам. За оставшиеся девять дней я должен точно всё выяснить.
После кино я её проводил и на всякий случай перед тем, как попрощаться, говорю:
- Я на следующую тренировку не пойду. Пойдём в выходные погуляем?
- Не знаю, как получится, - даже не спросила, почему я на тренировку не пойду.
- Так я зайду?
- Нет, - говорит Мила, - лучше сначала позвони.
Достаёт свой мобильник.
- Я, - говорит, - тебе сейчас перезвоню, а ты мой номер запишешь. Давай, диктуй.
Я думаю: как же я ей свой номер дам? А потом Севка выйдет из больницы… Говорю:
- А у меня мобильника с собой нет.
- Да? А мне показалось, что ты кому-то СМС-ки писал у меня дома.
- Да батарейка села, - быстро сообразил я, достал ручку и квитанцию какую-то, которая у меня в кармане завалялась, - Вот, напиши свой номер здесь.
Она как-то странно на меня посмотрела, но взяла ручку и написала номер.
Я думаю: вот это мы не продумали. Нехорошо получается. Выходит, что Севка не хочет ей свой номер давать. С другой стороны, немного интриги с его стороны не помешает.
Севке я решил не рассказывать о своих сомнениях.
Вечером мама мне сказала, что ей звонил Севкин тренер, прямо с тренировки, спрашивал, что с ним.
- И ты что, сказала про аппендицит?! – в ужасе закричал я.
- А что, нужно было скрыть? – удивилась мама.
- Что же ты наделала!
В субботу я подъехал к Милиному дому и позвонил. Она подошла. Спрашиваю, как дела, а сам боюсь, что она сейчас в ответ спросит: как там твой аппендицит поживает? Но она говорит:
- Мы на даче были. Только что приехали, так что я пока не могу выйти.
- А ты на волейбол тоже не ходила?
- Вообще-то не собиралась. А что, интересная игра была?
- Да я тоже не был. Я же говорил.
- Аааа…
- Так ты точно не выйдешь?
- Да, сегодня не смогу. И… наверное, не будем больше встречаться, ты извини…
Меня чуть удар не хватил! Теперь Севка будет считать, что это я всё испортил. Прошёл я в торец дома, где все машины припаркованы. Салатовый мицубиси аутлендер, на котором Милин папа её с тренировок встречает, там один единственный. Я руку на капот положил – холодный.
«Точно! Наврала про дачу! Наверное, с Петровым договорилась?»
И стал караулить. Но я же не знаю, как этот Петров выглядит, знаю только, что в нём метр девяносто. Встал я за машинами, слежу за подъездом. Вижу: парень какой-то входит. Ну, уж явно не Петров, в нём и метра восьмидесяти-то не наберётся. Спокойно жду дальше. Вдруг дверь открывается, и выходит наша Мила преспокойненько с этим самым парнем. Я на корточки бухнулся, слежу в просвет между машинами. Идёт парочка, болтают, и он ещё её за руку взял. Так хотелось выскочить и накостылять этому нахалу, но Севкина гордость мне не позволила. Не стал я за ними следить, еду домой, просто зло из меня так и пышет. Как брату сказать, что его пассия такая ветреная оказалась. И ему, и Петрову и этому сегодняшнему нахалу – всем головы заморочила.
Приехал домой, лёг я на диван и стал думать, что же делать, как брату правду сказать? Но чувствую: что-то тут не так, где-то я промах допустил. Вертится что-то, сам не пойму, что. Когда со мной такое случается, я прибегаю к особому приёму. Раскладываю всё по полочкам. При этом лучше всего все ходы записывать, очень рекомендую.
Сел я за стол, достал лист бумаги и ручку взял.
Первое… что же первое-то? А! Вот что. Первое, что меня удивило, это что она не подготовилась к встрече с Севкой заранее, волосы у неё были мокрые. Я аккуратно вывел на листке «Мокрые волосы».
Дальше… О, это посерьёзней будет! Она не знала, как Севку зовут. Сначала я подумал, что ничего, они ведь ни разу не разговаривали даже. Но, на самом деле, маловероятно, что она не знает, как зовут парня из их секции, и при этом спокойно даёт ему свой адрес.
И не спросила меня, почему это я на тренировку не пойду! И сама не пошла. А ведь, по словам брата, она серьёзная спортсменка. А когда я её спросил: ты тоже не была на волейболе? Она вдруг отвечает: а что, интересная игра была? Какая игра?
Я быстро записал: «Странное отношение к тренировкам».
Но не только разговор про волейбол мне показался странным. А что? Что? И тут я понимаю, что именно не даёт мне покою. Я помчался в коридор и достал из кармана квитанцию с номером Милиного телефона. Потом порылся в столе и извлёк листок, на котором Мила написала Севке свой адрес. «Дом 28, квартира 176». Мне повезло, четыре цифры совпали с теми, что были в номере её телефона. Ну, нет! Извините! Конечно, у человека может быть разное настроение, но не до такой степени. Цифры телефона на квитанции разлетались в разные стороны, а номер дома и квартиры в адресе написаны аккуратно, почти каллиграфически. А записка?! Та, которую я на столе у Милы видел? Совершенно точно: почерк на ней и на этом листке с адресом разный. Как же я сразу не обратил на это внимание! Я записал большими буквами: «ПОЧЕРК».
Что же следует из этих трёх пунктов? Тут вам даже первоклассник ответит: это не Мила.
Это открытие так обрадовало меня, что я вскочил и забегал по комнате. Немного успокоившись, я опять сел за стол, полюбовался на свои краткие записи, добавил: «Мила – это не Мила» и подчеркнул.
Если это не Мила, то кто же та девчонка, с которой я уже полнедели общаюсь?
Начнём с того, что она либо тоже Мила, либо решила быть Милой. Второе мне показалось более правдоподобным. Но зачем какой-то непонятной девчонке понадобилось выдавать себя за Милу? Тут несколько вариантов. Она решила подшутить над Милой. Она решила подшутить над Севкой, то есть надо мной. Она по какой-то причине решила насолить настоящей Миле. Конечно, есть и четвёртый вариант: девочка сошла с ума и вообразила себя Милой. Хотя… почему сошла с ума? Может быть, она завидует Миле, и захотела немного побыть ею. Только ведь во всех случаях она должна была понять, что настоящую Милу я и в глаза не видел, раз принял её за неё. Тогда вполне объяснимо её некоторое удивление при встрече. Но девочка она, судя по всему, сообразительная. Поняла, что я пришёл к настоящей Миле, но не знаю, как она выглядит. А не подшутить ли над мальчиком в таком случае? И насолить она решила не Миле, а мне. Вот вам и пятый вариант! А потом лже-Мила всё рассказала настоящей, и они дружно посмеялись. На самом деле, у Милы-двойника есть свой парень, с которым она и говорила тогда по телефону. Они были в ссоре, а потом помирились, и она сказала мне, что встречаться больше не будем, тем самым закончив свою шутку.
Хорошо… истинные причины поведения лже-Милы я понять не смогу. Да, в общем-то, это и не так важно. Меня же интересует не она, в конце концов, а настоящая Мила.
Стоп! Ненастоящая Мила что написала в записке? «Мамуль, папуль, я пошла в кино». Какой мамуль? Какой папуль? Севка говорил, что Мила – единственная дочка в семье пожилых родителей. Значит, лже-Мила не может быть, например, сестрой настоящей Милы. Подруга? Подруга, которая моет голову в пустой квартире, потом от имени Милы пишет её родителям записку СВОИМ почерком? Неувязочка, мистер Шерлок Холмс… Всё-таки лже-Мила по всему живёт в этой квартире, и записку она написала своим собственным родителям. Просто она решила подшутить над парнем, пришедшим с билетами в кино к девушке, которую он до этого в глаза не видел. Потом ей эта шутка надоела, она помирилась со своим парнем и всё закончила. В этом случае она, конечно, никакая не Мила. Пусть она будет… Машей.
Итак, я иду по адресу, который Мила дала Севке, попадаю к девушке «Маше». Хотя почему к Маше? Возможно, она тоже Мила!
Но нужно уметь отличать главное от второстепенного. Маша она или Мила – это не столь важно. Главное здесь что? Эта девчонка – не наша Мила. А квартира эта, 176-ая, именно её, Машина. И наша Мила в ней не живет. То есть, это совершенно не та квартира.
Но как же тогда? Ведь настоящая Мила сама написала Севке адрес. Значит, ошиблась? Не похоже на собранную спортсменку.
Стоп! Что за глупости! Севка сказал, что уже раньше узнал адрес Милы. И видел её там. К тому же салатовый мицубиси аутлендер, припаркованный около дома. Не так уж часто встретишь машины такого цвета. Я встал и подошёл к окну.
Конечно, если бы не аппендицит, я бы всё рассказал Севке. Но сейчас, когда он лежит беспомощный на больничной кровати…
В воскресенье я к Севке не пошёл, сказавшись на запущенный английский. На самом деле, я твёрдо решил объясниться с Машей-Милой.
Приехав по знакомому адресу, я не стал сразу подниматься наверх, а обошёл весь этот большой дом вокруг. Со стороны подъезда «Маши» была улица, несколько лавочек и газон. С противоположной – детская площадка: пластиковая горка, качели, грибочки, домик и песочница. Как же я сразу не обратил на всё это внимания!
Позвонив в знакомую дверь, я, честно говоря, довольно сильно волновался. Когда на пороге появилась моя знакомая, я не сразу нашёлся, что сказать.
Она явно была недовольна моим визитом.
- Послушай, Всеволод. Что за назойливость? Ну, сходили в кино и хватит. Я же русским языком тебе по телефону сказала, что больше встречаться не будем.
- Извини, Маша, - неожиданно для себя я назвал её тем именем, которое прижилось в моём мозгу со вчерашнего дня, - но мне нужно с тобой поговорить.
- Послушай, так тебе нужна я или какая-то Маша? С тобой, вообще, всё в порядке?
- А ты кто? – довольно глупо ляпнул я.
- Ну, а тебе-то кто нужен? Я – Мила.
- Мила?! – заорал я, после чего девочка попятилась, пытаясь закрыть дверь. Скорее всего, она запоздало приняла меня за маньяка и испугалась задним числом.
Я схватился за ручку двери.
- Умоляю, не закрывай! Ты мне нужна!
- Папа!! – Мила отпустила дверь и бросилась в комнату.
Когда через полчаса допрос, учинённый мне родителями Милы, закончился, я, наверное, был похож на только что сваренного рака.
- Ну, что ж, - папа Милы выглядел суровым, в то время, как её мама смотрела на меня очень даже сочувственно, - с нашей Милой мы разобрались. Хотя у меня есть несколько вопросов к дочери. Скажи, дочка, с какой стати ты впускаешь в дом посторонних людей, а потом ещё идёшь с ними в кино на последний сеанс?
- Не на последний, - тихо оправдалась Мила, - Он пришёл, назвал меня по имени. Я решила, что это тайный поклонник.
- Ах, как романтично! – папа грозно глянул из-под бровей.
Мама Милы была явно на моей стороне:
- Юра! Мальчик выручает своего брата, это так трогательно!
- Ладно,- смягчился папа-Юрий, - Давай разберёмся с тобой. У тебя с собой записка с адресом той Милы?
Я достал из кармана листок.
- А нет ли у вас знакомого дворника? Мы бы у него в два счёта узнали, чей это аутлендер стоит на улице.
- Да мы ведь въехали в эту квартиру совсем недавно, ещё не успели как следует обжиться, - мама Милы подошла к окну, - отсюда и не видно салатовой машины, а у нас белый фольксваген.
- Значит, ты про дачу не наврала? Рядом стоял белый фольксваген, он, действительно был тёплый, - мне было приятно, что пусть даже не та Мила и не совсем Севку, но не обманула.
Мила улыбнулась. Она прекрасно поняла мои чувства.
- Вы понимаете, - продолжал я свою мысль, - та Мила, настоящая, - спортсменка, она не может просто так вот взять и напутать свой адрес. Поэтому я думаю, хотя это и кажется невероятным, что адреса каким-то странным образом совпали. Поэтому я хочу всё-таки найти дворника вашего дома и с ним поговорить.
- Да, пойдём, - воодушевилась Мила, - я сама сгораю от любопытства. А, кстати, как вашу Милу полностью зовут? Меня – Эмилия.
Я развёл руками.
- Хорошо, - папа Эмилии встал и надел висящий на стуле пиджак, - в этой истории нужно разобраться.
Нам здорово повезло. Два парня возились у входа в подвал в торце дома, вынимая какой-то инвентарь. На наш вопрос «а чей это салатовый аутлендер?» они без запинки ответили:
- Да это Митиных, из сто семьдесят шестой.
- Позвольте, - Милин папа вышел вперёд, - я живу в сто семьдесят шестой квартире, но я вовсе не Митин, моя фамилия Сиротин.
- Ну, не знаю уж, это машина Митиных, вон из того подъезда, - дворник показал на подъезд с другой стороны дома.
- Ну, я так и знал, - удовлетворённо кивнул Милин папа, - Наша квартира вовсе не там.
У меня же от волнения вспотели ладони.
- А на каком этаже Митины живут?
- На последнем, на каком же ещё, - пожал плечами парень и повернулся к нам спиной.
- Я прошу вас, пожалуйста, пойдёмте, сходим туда… к Митиным.
Каково же было удивление моих спутников, когда, поднявшись на лифте на последний этаж, мы увидали всего лишь одну дверь, а на ней табличка - «176». Но я уже ожидал что-то в этом роде.
Дверь нам открыла высокая девочка с короткой стрижкой. Она растерянно посмотрела на нас, потом её взгляд остановился на мне.
- Сева!? Тебя что, уже выписали? Ой… но это не Сева! А где Сева? Наш тренер сказал, что у него аппендицит, – девочка беспомощно посмотрела на Милиного папу.
- А дома ли твои родители? – вопросом на вопрос ответил тот.
Когда родители настоящей Милы выслушали всю мою историю, они переглянулись: всё понятно.
- Вы ведь недавно въехали?- спросил папа Милы у папы Эмилии.
- Да, и месяца ещё не прошло, как мы обменялись.
Папа Милы кивнул и попросил подождать. Через несколько минут он принёс прозрачную папку, и на свет были извлечены документы на квартиру.
- Смотрите, - Милин отец указал пальцем на небольшую пометку рядом с номером квартиры.
Мы увидели : «Квартира 176 Литера А».
- А вы знаете, у нас ведь тоже есть такая пометка, только «Литера Б». Когда я оформлял документы при переезде, мне объяснили: это потому, что раньше квартира числилась, как пентхаус, а потом её разделили. Отсюда и литера, - сказал папа Эмилии.
- С предыдущими жильцами мы поняли, что живём под одним номером, много лет назад, - папа Милы улыбнулся, - Бывали недоразумения, но они быстро разрешались. В почтовом адресе никакой литеры не указывалось. А в налогах и прочих расчётах литеры были учтены.
Все как-то облегчённо вздохнули.
- Нет худа без добра, - сказала мама Эмилии, - сколько бы времени прошло, пока мы бы узнали, что у нашей квартиры есть сестра-близнец. Если бы не братья-близнецы, ещё много недоразумений могло возникнуть.
- А как тебя зовут полностью? – спросила Мила у Милы.
- Людмила, а тебя?
- Эмилия!
Обе Милы так заразительно засмеялись, что остальные не выдержали и тоже захохотали.
- Надо бы сходить в ЕИРЦ, - сказала мама Людмилы.
Я радостно закивал.
- Вот это и было следующим пунктом моего плана. Когда я сегодня подошёл к вашему дому и осмотрел местность более внимательно, в свете своих догадок, то понял, что мой брат, когда ездил сюда в надежде увидеть Милу, не мог стоять с той стороны дома, откуда входил я. Потому что там даже укрыться-то негде. А безбоязненно сделать это можно только с другой стороны, где детская площадка. Вот я и подумал: с двух сторон дома существуют квартиры с одним и тем же номером. Я хотел одеться почтальоном, даже подходящую сумку у мамы присмотрел, и пойти в ЕИРЦ. Наплести там про девушку, которая на письма не отвечает. И всё выяснить про адрес.
Когда мы уже прощались, Мила (настоящая), немного покраснев, спросила у меня:
- А Севу когда можно навестить?
Я заулыбался во весь рот.
- Да в любой день! После шестнадцати!