[Наталья Владимировна]

30

ЧЕРТЁНОК

Пятница – она где хочешь пятница. И в отделе уголовного розыска. А после пятницы - суббота и воскресенье. Через час оперативка. Старший лейтенант Кирилл Истомин уткнулся в папку с кражей, но думал совершенно о другом. Завтра он встречается со своей невестой. Правда, ей ещё надо сказать об этом.
На столе у начальника их отдела капитана Льва Мелентьева на столе зазвонил телефон. Тот нехотя поднял:
- Мелентьев, - раздался голос начальника муниципального отдела полиции. – Быстро ко мне вместе со своим отделом!
- Ничего себе? – Лев положил трубку. – Что-то шеф не в духе. Вроде, грабежей нераскрытых за нами не числится.
- А ювелирный? – напомнил лейтенант Никита Осколков.
- Про него, похоже, все забыли. Шеф сказал: «Оформляйте глухаря!» - рассеяно открыл папку на своём столе, закрыл. – Кирилл, что там по кражам? Хотя, за это начальство шею не мылит. Ладно, идёмте!

Подполковник Туполев кивнул на стулья и, не поздоровавшись, без предисловия, сообщил:
- Обворовали тёщу нашего мэра. Заявления он, конечно, писать не стал, но попросил, - начальник сделал ударение именно на это слово, - чтобы мы как можно быстрее разобрались.
- Разберёмся! – пообещал капитан Мелентьев.
- Нет, Лёва, ты меня плохо понял, - голос подполковника хоть и звучал ласково, но ничего хорошего не предвещал. – Мэр на выходные на охоту отправляется, а в понедельник, с утра, обязательно вспомнит. К тому же, к нам в понедельник проверяющий из области приезжает. Очень не хотелось бы, чтобы эти два события, каким-то образом пересеклись. Поэтому, капитан Мелентьев остаётся в отделе и наводит порядок в документах. А старший лейтенант Истомин, берёт лейтенанта Осколкова, и едут к родственнице мэра. Домой из вас никто не уходит, пока преступник, ограбивший тёщу, не будет сидеть у нас в «обезьяннике». Вам ясно?
- Ясно! – буркнул начальник отдела.
- Всё, свободны! – и повернувшись к Мелентьеву, добавил. - На оперативку можешь не приходить.

Вернулись в своё кабинет. Настроение испортилось не только у Кирилла.
- Отец просил на выходные приехать, баню помочь построить, - проворчал Никита.
- Всё берите машину, криминалиста. Может, и не всё так страшно, - увидев, севшего за стол Истомина, начальник отдела повысил голос. – Кирилл, ты что-то не понял?
- Подожди, - тот задумчиво замахал руками. – На нас весят две мелкие, но странные кражи. Почему-то уверен, здесь будет тоже самое.
- Кирилл, ты у нас самый большой специалист по кражам, кроме того, тебе часто везёт, - начальник отдела вдруг улыбнулся. – А я завтра с утра с другом на рыбалку собрался и сына обещал с собой взять. Кирилл, разберись сегодня!

- Вам кого? – раздался голос за закрытой дверью.
- Дарья Евгеньевна, мы из уголовного розыска, - Кирилл поднёс красную книжицу к глазку, - старший лейтенант Истомин.
Дверь тут же открылась.
- Проходите! – улыбаясь, произнесла женщина лет пятидесяти на вид.
Но лейтенант Осколков был хорошим программистом, поэтому сыщики уже знали, что Дарье Евгеньевне Жуковой шестьдесят четыре года. У неё две взрослые дочери, одна из них замужем за мэром города, другая – за бизнесменом. Муж умер шесть лет назад от инфаркта. И ещё много, много разных мелочей.
Квартира сияла чистотой и красотой недавно сделанного евроремонта. Прошли в зал. Истомин уселся на диван, рядом с журнальным столиком, на который положил бумаги и ручку. Лейтенант Осколков стал осматривать комнаты, криминалист искать отпечатки пальцев.
- Дарья Евгеньевна, что у вас пропало? – голос Кирилла был тих и приятен.
- Колье и сережки.
- Дорогие?
- Точно цену назвать не могу – мне их дочь подарила.
- А у вас, случайно, нет фотографии, где вы с этими драгоценностями?
- Конечно, конечно, - бросилась в спальню. – У меня на компьютере фотоальбом.
Женщина включила компьютер, быстро открыла папку:
- Вот посмотрите, я на дне рождения у зятя.
Лицо хозяйки засеяло лучезарной улыбкой, что Кирилл не выдержал и сделал комплемент:
- Вы очень привлекательно выглядите.
- Ну, что вы!? – смутилась женщина, стрельнув по нему глазами.
Кирилл улыбнулся в ответ и, толкнув локтём криминалиста, вышел в зал.
- Самое малое сто тысяч рублей, если, в скупку без паспорта сдать.
Вернулись к компьютеру и сыщик Истомин, перешёл к следующей части беседы. Допрашивать тёщу мэра он просто не имел права.
- Скажите, пожалуйста, где хранились пропавшие драгоценности.
- Вон на трельяже в шкатулке.
Криминалист подошел, открыл эту самую шкатулку, она была пуста.
- А когда вы последний раз видели свои драгоценности? – продолжил беседу сыщик.
- Ну, вот со дня рождения, - она кивнула на компьютер, - вернулась, сняла и положила их.
- А вы точную дату не помните.
- Помню, четырнадцатого сентября.
- Сегодня – двадцать восьмое. Значит, две недели?
- Они тяжёлые – я их ношу только по торжественным случаям, а обычно, ношу эти, - и указала на себя.
- Скажите, Дарья Евгеньевна, кто к вам заходил за последние две недели, не важно – в гости или по делу.
- Ну, дочери были с детьми.
- А не могли ваши внуки, взять ваши драгоценности поиграть, а на место положить забыли?
- Нет. Внуков, кроме компьютеров, ничего не интересует. Одному восемь лет, другому – семь. А внучки совсем маленькие.
- Может, к вам газовщики или электрики заходили?
- Нет, нет.
- Ну, кто-то заходил?
- Как-то на неделе цыганка заходила. Ну, она только на кухне посидела и всё.
- Так, так, так, Дарья Евгеньевна, - встрепенулся старший лейтенант Истомин. – Давайте, поподробней!
- Что поподробней?
- Всё с момента её появления.
- Постучалась она. Я открыла дверь. У неё на глазах слёзы. Попросила хлебушка. Так и сказал: «Дайте, хлебушка – у меня детки голодные!» Я её на кухню провела, на стул усадила. Налила чаю, сделала бутербродов. Он о своей жизни рассказывала. Собрала ей продуктов полный пакет и до дверей проводила.
- Дарья Евгеньевна, попробуем воспроизвести всё, как в тот раз было, - Кирилл улыбнулся. – Цыганкой будет лейтенант Осколков. Повторим всё с момента, как она вошла и до того момента, как вышла.
Лейтенант кивнул и вышел из квартиры, и тут же раздался стук в дверь.
- И так, что было дальше? – вновь улыбнулся главный сыщик.
- Я подошла, открыла дверь, - свои слова женщина сопровождала и действиями. – Она зашла, заплакала.
Хозяйка смутилась. Поняв причину ей смущения, Кирилл, слегка обняв женщину за плечи, дружески произнёс:
- Делайте, всё, как тогда было!
Женщина захлопнула дверь, взяла Никиту за плечи и подтолкнула в кухню. Первой подошла к столу, выдвинула стул, усадила. Включила чайник. Достала из холодильника колбасу, сыр. Когда чайник закипел, налила чаю в две чашки. И вдруг спросила, обращаясь к сыщикам:
- Может, чаю?
- Нет, нет, мы не голодные, - замахали те руками.
От чая с бутербродами они бы не отказались, но не у тёщи же мэра чаи распивать?
- Продолжайте! – попросил Кирилл.
- Попили мы чай. Она встала, взяла пакет с продуктами, - женщина сунула, вставшему лейтенанту какой-то пакет.
Подошли к входной двери. Хозяйка открыла дверь, и «цыганка» вышла. Женщина закрыла дверь на замок, и тут же открыла, впустив Никиту обратно.
- Дарья Евгеньевна, а вы не могли бы поехать с нами. Нужно фоторобот этой цыганки составить.
- Кирилл, - перебил его Никита. – У меня программа на флэшке. Если Дарья Евгеньевна разрешит воспользоваться её компьютером, мы фоторобот прямо здесь составим.

Не прошло и получаса, как на мониторе появился лицо типичной цыганки. На стоящем рядом принтере даже сделали несколько отпечатков.
- Большое спасибо, Дарья Евгеньевна! – слегка поклонился Кирилл. – И последний вопрос. Какой у неё рост? Примерно.
- Высокий, - она посмотрела на сыщика. - Почти с тебя.
- Значит, примерно, метр восемьдесят. Ещё раз спасибо, Дарья Евгеньевна! Мы непременно найдём ваши драгоценности.

Вернулись в отдел, Мелентьева на месте не было. Кирилл сразу бросился к своему столу, открыл одну из папок по недавнему ограблению. У женщины недели три назад пропал дорогой сотовый телефон. Телефон нашли у одного школьника старшеклассника, который купил его с рук за пять тысяч рублей. Неплохо российские школьники живут! Сыщик нашёл у себя в компьютере номер телефона потерпевшей.
- Анна Борисовна, здравствуйте! Это старший лейтенант Истомин из уголовного розыска.
- Спасибо, спасибо! – раздался в ответ радостный голос. – Телефон вернули.
- Скажите, пожалуйста! В тот день, когда у вас пропал телефон, к вам цыганка не заходила?
- Заходила, - после небольшой паузы раздался удивленный голос.
- Сейчас к вам заедет наш сотрудник, покажет вам фотографию. Посмотрите внимательно – это та цыганка.
Набрал ещё один номер:
- Здравствуйте, Виктория Геннадьевна. Это старший лейтенант Истомин из уголовного розыска. Скажите, пожалуйста! В тот день, когда у вас пропали деньги, к вам цыганка не заходила?
- Да, заходила, - раздался удивлённый голос и этой женщины.
- Сейчас к вам заедет наш сотрудник, покажет вам фотографию. Посмотрите внимательно – это та цыганка.
- Так, так, - сыщик выключил телефон, почесал подбородок. – Никита, бери машину, езжай по этим адресам. Покажи фоторобот этой цыганки. И проведи следственный опыт, как мы проводили у тёщи мэра.
- Угу, - лейтенант вышел из кабинета.
Раздался звонок от криминалиста:
- Кирилл, «пальчики» у нас не числятся.
- Этого следовало ожидать.

Часа через полтора вернулся лейтенант Осколков.
- Всё, как и у тёщи, - тяжело вздохнул и добавил. – Накрылись наши выходные.
В кабинет зашёл начальник отдела, кивнул головой. Сыщики всё подробно объяснили.
- Искать цыганку надо, - подытожил Мелентьев.
- И где мы её найдём? – ухмыльнулся лейтенант Осколков.
- Самое главное не это, - вновь потёр подбородок Кирилл. – Главное, что мы ей предъявим? Голодная женщина ходила по квартирам и просила покушать. Прямых-то улик у нас нет.
- Кирилл, главное – это она, - оптимистично произнёс начальник. – Согласись, что таких совпадений не бывает. Поэтому после обеда, покатаетесь по окраинам, где проживают цыгане, покажете фоторобот, но только не лицам цыганской национальности. Может, кто узнает.
- Так неделю можно искать и не найти, - проворчал Истомин.
- Кирилл, я уверен, тебе повезёт сразу после обеда, - хлопнул его по плечу начальник отдела.
- Не вопрос. Я её даже до обеда поймаю, - зло огрызнулся сыщик и так же зло добавил. – Хотел завтра своей будущей невесте в любви признаться.
- Кирилл, да такого парня, как ты, она сколько угодно будет ждать. Ладно, обед!
Начальник вышел из кабинета. Кирилл улыбнулся своей очаровательной улыбкой:
- Что, Никита, мы сегодня на колёсах. Вы с Димой посидите в машине у моего подъезда. Мамка вам, чего-нибудь соберёт.

Жанна Захаровна готовила обед сыну. Что ей ещё оставалось делать. Кончились те времена, когда одна, без мужа, воспитывала дочь и сына. На пенсию успела выйти до реформы. Дочь давно замужем, всё у неё хорошо, внук недавно в школу пошёл.
А вот сын? Нет, сын-то у неё, конечно, самый лучший, самый умный, самый красивый. Вот только ему уже двадцать пять, а у него даже невесты нет. И всё из его работы. Что поделаешь? Он об этом всю жизнь мечтал.
Размышление прервал робкий стук в дверь. Жанна Захаровна подошла, посмотрела в глазок. Женщина со слезами на глазах. Торопливо открыла дверь. Молодая цыганка. В мокрых глазах мольба:
- Дайте, хлебушка – у меня детки голодные! – слёзы полились из её глаз.
- Заходите, заходите! – женщина подтолкнула цыганку, и повернула ручку замка дверной двери.
Провела незнакомку на кухню, вытащила из-под стола табуретку:
- Садись, садись! В ногах правды нет.
- Мне стыдно и неудобно…
- Ничего постыдного здесь нет. У меня борщ сварился, и котлетки сейчас дожарятся. Поешь горяченького.
Хозяйка заметалась по кухне. Налила борща, добавила в него сметаны, положила рядом хлеб и ложку:
- Ты ешь, ешь не стесняйся!
Гостья, похоже, успокоилась, стала есть борщ, рассказывая о своей нелегкой цыганской судьбе. Хозяйка, кивала головой, нарезая салат из огурцов и помидоров.
Когда тарелка с борщом опустела, Жанна Захаровна, убрала её в раковину, протерла стол:
- Сейчас котлетки с салатом вместе поедим.
Но сделать это им не удалось, раздались щелчки открываемого замка входной двери.

- Всё, ждите! – Истомин вышел из машины
- Кирилл, а это точно удобно, - виновато улыбнулся Дима, их шофер. – Мать скажет, что мы нахлебники.
- Она привыкла к этому. Спроси у Никиты.
Лейтенант Осколков утвердительно кивнул головой.
- Тогда ждём, - заулыбался Дмитрий.
Кирилл зашёл, вызвал лифт и покатил на седьмой этаж девятиэтажки, где они с матерью жили в двухкомнатной квартире.
«Хотел завтра, Полинку привести, с мамой познакомить, - он тяжело вздохнул. – Где эту цыганку теперь искать. «Покатаетесь по окраинам, где проживают цыгане» - ну, и глупость же сказал Лева. Мало того, что так до понедельника можно кататься. Так ведь для людей не цыганской национальности все цыгане на одно лицо. Пропали выходные».
Вышел из лифта, открыл входную дверь своим ключом:
- Мама, жрать хочу! – и шагнул на кухню.
Как думаете, можно чем-нибудь удивить опера, четвёртый год работающего в уголовном розыске?
Нет, он был не удивлен и даже не ошеломлён – он просто застыл каменным изваянием. За кухонным столом, на его месте, сидела цыганка, словно сошедшая с картинки фоторобота и смотрела на него невинными, слегка влажными глазами.
- Сынок, это женщина… у неё тяжёлая судьба. Я сейчас покормлю её, - но взглянув на лицо сына, испуганно спросила. – Кирилл, что с тобой?
Способность соображать к старшему лейтенанту Истомину вернулась лишь через пару минут, ещё минуту он мысленно благодарил Бога. Затем, мило улыбнулся:
- Очень приятно познакомиться, старший лейтенант Кирилл Истомин, уголовный розыск.
В каменное изваяние превратилась цыганка. Когда и к ней вернулась способность мыслить, она залепетала:
- Я за хлебушком… у меня дети…
- Вот и прекрасно, в отделе разберёмся, - защёлкнул наручники на её правой и своей левой руке.
Тут способность думать вернулась и к Жанне Захаровне:
- Сынок, я ничего не пойму.
- Мама, твоя гостья та самая бедная цыганка, за которую начальство всему нашему отделу шею мылит, - и кивнул головой аферистке. – Пошли.

Дверь подъезда открылась, и вышел старший лейтенант Истомин и их цыганка, прикованная к нему наручниками.
Кирилл подошёл к Осколкову, снял наручник со своей руки и защёлкнул на руке лейтенанта:
- Всё везите, пойду обедать.
- Кирилл, что это было? – пришёл в себя Никита.
- Она к моей мамке в гости зашла, - поднял глаза к небу. – Благодарю тебя, Боже!
- Ну, тебё везёт! – это было произнесено одновременно.
- Ладно, везите! Пообедаю, своим ходом доберусь, - и, подумав, наклонившись к уху друга, добавил. – Ты пока собери данные на неё. Время будет – допроси, может, на чём проколется.

Кирилл вернулся в свою квартиру:
- Мам!
Тишина. Загляну на кухне. В зал. В спальню. Мать лежала на полу без признаков жизни, на её лице застыл ужас.
- Мама!!!
Пульс есть, но неровный. Дышит. Выхватил телефон:
- Скорая помощь? Немедленно: Луначарского, двадцать один, шестьдесят три. Женщина, пятьдесят семь лет. Что-то с сердцем.

- Ничего страшного, молодой человек, - успокаивал доктор. – Сильный стресс. Возможно, с кем-то поругалась или отчего-то другого разволновалась. Я сделал укол. Несколько часов поспит. Постарайтесь больше не расстраивать свою маму!
- Спасибо, доктор!
Проводив медика, позвонил старшей сестре.
- Рита, только не расстраивайся, мама в обморок упала. Я скорую вызвал, ей укол поставили.
- Сейчас приеду!

Сестра приехала минут через пятнадцать. Она сама была врачом, пощупала пульс и вздохнула с облегчением. Затем кивнула брату:
- Рассказывай, что случилось!
- Случилось совсем невероятное, - Кирилл криво усмехнулся. – Мы цыганку ищём, которая ходит по квартирам и обкрадывает простаков. Сделали фоторобот. Прихожу сегодня на обед, а эта цыганка у нас за столом сидит. Машина возле подъезда стояла. Надел на неё наручники и отправил в отдел. Возвращаюсь, а мама на полу в спальне лежит.
- Ладно, всё поняла, - проворчала сестра. – Иди, обедай.
- Рита, я что-нибудь с собой возьму и пойду.
- Да, иди ты! Со своей работой совсем скоро с ума сойдешь.
- Сестрёнка не ворчи, - поцеловал в щёку. – Я тебя люблю!
Сложил в целлофановый кулёк все котлеты. В другой – хлеб и помидоры, и выбежал из квартиры.

В отделе сидел лейтенант Осколков и барабанил пальцами по столу:
- А где цыганка?
- Нас здесь встретил Лёва. Схватил цыганку, как родную, чуть ли не поцеловал. Затем затолкал её в «обезьянник» и побежал докладывать начальнику.
- Пусть докладывает, - весело махнул рукой Истомин. - У нашего следователя и фамилии-то Страхов, потому что боится, как огня, любого непонятного дела.
- Может, наш Туполев договорится со Страховым, - вдруг лейтенант улыбнулся, пришедшей в голову смешной мысли.
- Я понял, что тебя развеселило, - рассмеялся Кирилл. – У некоторых наших сотрудников… Впрочем, не надо добровольно вызывать на себя гнев начальства.
- Нет, но смешно!
- Ладно, включай чайник, - стал вытаскивать из пакета еду. – Я тоже ещё не жрал. Когда вы уехали, поднялся в квартиру, а там мама на полу лежит. Вызвал скорую помощь. Врач говорит: Ничего страшного.
- А мама? – как-то испуганно спросил Никита.
- Сестра с ней осталась.

Неторопливый обед заканчивался, когда в кабинет влетел капитан Мелентьев. Подбежал к столу, затолкал в рот, почти целиком, оставшуюся котлету. Торопливо прожевал, запил чаем и, продолжая жевать, стал возмущаться:
- Вызвал Туполева, этого чёртова следака, а тот только улыбается. А когда узнал, что тёщу мэра ограбили – сразу расцвёл. Всё равно, говорит: «Дайте хоть какую-то «зацепочку»»!
- Он следователь, - махнул головой Истомин. – Вот пусть и «колет». А то мы ему и так всё на блюдечке поднесли. А мэр узнает, что это дело распутал следователь Страхов, под чутким руководством подполковника Туполева.
- Ладно, Кирилл прекращай! – Мелентьев разрезал помидорину. – Шеф обещал нашему отделу премию за это дело. А лично тебе… пока сюрприз.
Загадочно улыбнулся и, посыпав кусок помидора солью, отправил в рот. Прожевав, дружелюбно обратился к Истомину:
- Кирилл, найди хоть какую-то «зацепочку», а то этот Страхов так и выложил, что мы юридически неграмотные сотрудники и, если бы не он – ни одно уголовное дело не было бы раскрыто.
- А ты, Лёва, конечно, смолчал? Сказал бы…
- Кирилл, прекращай! Давайте, найдём эту зацепочку!
У Истомина в кармане заиграла мелодия сотового телефона.
- Кирилл, - раздался голос сестры. – Мама пришла в себя, но несёт какой-то бред про чертёнка.
- Так, так, так, - опер задумчиво почесал подбородок.
- Что? – нетерпеливо спросил Мелентьев.
- Ты, конечно, знаешь, как я взял эту цыганку? – Кирилл задумчиво смотрел в окно и, словно размышлял вслух. – После моего ухода маме стало плохо. Почему?
Кирилл резко вскочил со стула:
- Я домой! Вернусь через час. Допросите цыганку! - и выбежал из кабинета.

Мать и сестра сидели на кровати и, о чём-то беседовали.
- Мам, как ты? – бросился к ней сын.
- Всё хорошо!
- Мама, что произошло, за те десять минут, когда я вышел из квартиры с этой цыганкой.
- Я пошла в спальню, - женщина отрешённо махнула рукой, - уж, и не помню, зачем. Около кровати уронила очки. Нагнулась за ними…, а под кроватью чертёнок. Как выскочит… Дальше не помню.
- Так, так, так, - Кирилл улыбнулся. – Мама, я, кажется, всё понял.
- Сынок, что это было?
- Ну, не чертёнок – это точно! Всё, мама, отдыхай!
- Ты на работу?
- Да, мама, нужно найти этого чертёнка, - он мило улыбнулся матери. – Мама, завтра у нас гости будут.
- Много? – мысли матери перешли в сугубо хозяйственное русло.
- Одна.
- Ой! – вскрикнула сестра. – Я тоже приду. А во сколько?
- Пока не знаю.

Старший лейтенант Истомин, забежал в кабинет. Там сидел лишь лейтенант.
- Допросили? – сходу задал вопрос.
- Допросили. Говорит: «Ходила по квартирам, просила хлебушка для детей». Детей у неё четверо. Про кражи знать ничего не знает.
- Адрес её есть? – в том, что допрос ничего не даст, Кирилл не сомневался.
- Конечно, есть.
- Поехали в гости.
- Что-то раскопал?
- Мысля одна появилась, очень уж смешная, - подошёл к шкафу, где хранились принадлежности и припасы для чаепития. – Я конфеты забираю.

Дом, в котором жила «бедная цыганка», был очень даже приличный. Из огромного сарая выглядывала лошадь, по двору бегали куры.
- Не хило живёт наша цыганка, - покачал головой лейтенант Осколков.
- Вот что, Никита, - задумчиво приказал Истомин. – Ты веди беседу, а я просто похожу, посмотрю по сторонам.
- Как бы нам в гости не пришлось напрашиваться, - Осколков кинул на небо. – Вроде дождь собирается.
- Ладно, Никита, - кивнул на мужчину во дворе. - Вроде хозяин.
- Здравствуйте! – официальным голосом произнёс лейтенант Осколков. – Марго Данченко здесь проживает?
- Да.
- Простите! А вы кто?
- Иоска Данченко.
- То есть, она ваша жена?
- Да, - хмуро ответил хозяин дома.
- Ваша жена подозревается в кражах.
- Нет, она лишь ходит по квартирам и просит милостыни – детей кормить надо.
И словно в подтверждении его слов, откуда-то из сарая вышли две девочки и два мальчика. Они кутались в какое-то рваньё, опасливо поглядывая на хмурое небо. На маленьком цыганёнке, на вид которому было лет шесть, была надета детская черная шапочка с дурацкими ушками.
Кирилл незаметно показал глазами другу, чтобы увёл хозяина, тот понял и, что-то объясняя, стал подталкивать цыгана в дом.
- Хотите конфеты? – Кирилл раскрыл пакет.
Особого оживления подобная сладость не вызвала, лишь пацанёнок в шапочке взял несколько штук.
- А вы нашу маму в тюрьму посадите? – спросила старшая девочка.
- Почему ты так решила? – молодой сыщик этого разговора и хотел.
- Вы же из полиции.
- Посадить или не посадить решает суд.
- Но мама наша ничего не крала, - уверенно продолжила девочка.
- Значит, мы разберемся и отпустим вашу маму, - улыбнулся ей Кирилл.
Заиграла мелодия на сотовом. Сыщик достал телефон и нажал на отказ.
- Классный у вас телефон, - со знание дела промолвил шестилетний пацан. – А камера какая?
- Давай, проверим!
Кирилл сделал несколько снимков цыганских детишек, и все с любопытством стали рассматривать, что получилось. И тут сыщик резко встал:
«А пацанёнок-то совсем маленький, - мысленно улыбнулся он. – У меня между ног без проблем проскочит».
Из дома вышел лейтенант в сопровождении хозяина. Никита ели заметно мотнул головой, мол, глухо. Тогда Истомин подошёл к хозяину:
- Иоска, хочу вам дать совет: верните добровольно хозяевам драгоценности и деньги. Тогда, возможно, тогда ваша жена останется на свободе.
- Не пугай, начальник! – улыбнулся цыган. – Нет такой статьи, по которой её могут посадить.
- Есть. Статья сто пятидесятая УК, а это до пяти лет. Подумайте, хорошенько. Трудно будет детям без матери.
- Подумаю! – оскалился хозяин.
- Да, и завязывайте с этими афёрами. У вас неплохой дом, хозяйство – с голоду не умрёте.
- Подумаю, - вновь повторил цыган.
- Если надумаете, вот моя визитка.

- Куда? – спросил водитель, когда оперативники уселись в машину.
- Ко мне домой, - хитро улыбнулся Истомин.
- До конца смены вроде два часа.
- Вот за это время, Дима, мы с лейтенантом Истоминым должны сдать дело майору Страхову.
- А «зацепка»? – Недоверчиво спросил Никита.
- Вот для этого мы и едем ко мне домой.

Мать с сестрой сидели на кухне, и пили чай.
- Мама, всё нормально?
- Нормально, нормально! – ответила вместо матери сестра. – Заодно расскажешь, что у тебя завтра намечается.
- Это потом, до конца смены ещё полтора часа, - достал из кармана телефон. – Мама, надень очки.
Мать пошарила рукой на подоконники, взяла очки и с любопытством взглянула на фотографию на сотовом:
- И что ты мне хочешь показать?
- Мама, вот это тот самый чертёнок, который выскочил из-под кровати.
Мать внимательно посмотрела на снимок и удивлённо подняла глаза:
- Да, тот самый, - ошарашено покачала головой. – А как ты смог его найти.
- Мама, ты забыла, что твой сын лучший сыщик в городе, - затолкал в рот кусок пирожного, отхлебнул чаю из чашки сестры. – Всё побежал – дел невпроворот.

В кабинете у подполковника Туполева, кроме него самого, сидел и весь отдел уголовного розыска.
- Давай, Истомин, рассказывай! – приказал Туполев. – Такой оперативности, честно скажу, не ожидал.
- Сам не ожидал, - улыбнулся Кирилл. – Пришёл домой на обед, а она на кухне на моём стуле сидит.
- Это мы уже знаем! – махнул рукой начальник. – Дальше, дальше рассказывай!
- У меня вначале мелькнула мысль, что пока цыганка с хозяйками на кухне чай пила, ей сообщники аккуратно заходили и шарили по квартире. Но кое-что не сходилось. Пропадало то, что совсем уж плохо лежало. Как-то непрофессионально вор действовал. К тому же гостья сидела спиной к двери, а у хозяек перед глазами была прохожая. Кроме того, и тёща мэра, и моя мама, закрывали дверь на замок, впустив цыганку.
Когда моя мама пришла в себя, она стала говорить, о каком-то чертёнке. Сестра испугалась и позвонила мне. Вот тогда у меня появилась эта невероятная версия. Когда съездили домой к этим цыганам, я увидел воочию этого чертёнка. Сделал снимок и показал маме. И она узнала того, кто сидел у неё под кроватью.
Кирилл достал сотовый телефон и показал снимок. Все присутствующие залились смехом.
- Но как он попадал в квартиру? – посмеявшись, просил подполковник.
- Цыганка, ростом почти с меня, - Истомин стал излагать свою версию. – На ней юбка, такая колоколом. Цыганёнок находился под юбкой, и тихонько семенил за мамой. Находил минутку и вылезал из-под юбки. Для этого ему достаточно было по сигналу матери просто присесть. Пока его мама с хозяйками пила чай, он шнырял по комнатам и брал только, что плохо лежит и, что можно засунуть за пазуху.
В моей квартире всё проходило по той же схеме, но… я пришёл домой на обед, и цыганёнок остался в квартире. Мама заглянула под кровать и увидела «чертёнка». Здесь, я думаю, любая женщина упала бы в обморок.
- Молодец, молодец, Истомин! – воскликнул подполковник. – Не зря я тебя к награде представил.
- К какой награде? – не понял Кирилл.
- А тебе, что Мелентьев не сказал?
- Нет.
- Медаль «За доблесть в службе» - крути дырочку в мундире.
Кирилл пару минут не мог прийти в себя – далеко не у каждого коллеги его возраста есть такая медаль. Ох, далеко!
- Ну и что дальше делать? – Лев Мелентьев задал интересующий всех вопрос. - «Заявы» – нет, дело не заведено. Страхов просто повернётся и уйдёт домой. А что в понедельник мэру скажем?
У всех на лицах застыло недоумение и все повернули головы в сторону старшего лейтенанта Истомина – мол, выручай и на это раз!
И тут раздался звонок дежурного:
- Товарищ подполковник, тут какой-то цыган пришёл к Истомину, а у них в отделе никого нет. Они у вас?
- Ну-ка, проводи этого цыгана ко мне в кабинет.

Через пару минут в кабинет вошёл Иоска Данченко, зачем-то поклонился:
- Мне к старшему лейтенанту Истомину,
- Говори, говори! – приказал подполковник. – Здесь все свои.
- Вы жену мою не сажайте – по глупости она все сделала, - достал из-за пазухи какую-то тряпицу, раскрыл и положил на стол.
Блеснуло во всей красе ожерелье Дарьи Евгеньевны, рядом лежали серёжки. Цыган положил рядом деньги:
- Возьмите, а Марго отпустите, - он потряс рукой. – Вернётся – я ей всыплю!
- Выйди, выйди! – махнул ему рукой начальник. – Посиди там, в коридорчике.
Несколько минут подполковник молчал, а подчиненные смотрели, как по его лицу бегала загадочная улыбка. Наконец, приняв решение, стал отдавать приказы:
- Так, обойдёмся без Страхова. Истомин с Осколковым, берёте драгоценности, деньги. Сначала к тёще мэра. Отдаёте её сокровища, всё с улыбочкой, извиняетесь. Затем к той бабке, у которой пенсию украли. Так же извиняетесь. Она пишет расписку, что претензий не имеет. И сразу мне отзваниваетесь., - вспомнив, добавил. – Цыганка ведь ещё кого-то ограбила?
- Телефон у тётки стащила, - доложил Мелентьев. – Но там всё улажено, потерпевшая претензий не имеет.
- Хорошо, - подполковник повернулся к Кириллу. – Твоя мама, претензий…
- Здесь никаких проблем, - помахал руками тот.
- Исполняйте! – и указал на дверь.
Когда те вышли, повернулся к Мелентьеву:
- Лёва, ты берёшь этих цыган, отводишь в свой кабинет и проводишь с ними воспитательную беседу, пока ребята ездят. Пугани хорошенько. Скажи – ещё повторится, загремят на полную катушку. По моему звонку – выгоняешь. Чтобы духу их не было.
- Понял! – кивнул головой Мелентьев.
- Давай, иди!

Когда все вышли, подполковник достал из тумбочки бутылку коньяка, налил в гранёный стакан грамм сто, выпил, закусил шоколадной конфетой и стал ждать звонка от подчиненных.
Звонок раздался, через час. Звонил Истомин:
- Сергей Сергеевич все в порядки. Дарья Евгеньевна просто сияет. Даже удостоился её поцелуя.
- Молодцы! Отдыхайте!
Не успел положить телефон в карман, как он вновь зазвонил. Это был мэр:
- Ну, Сергей Сергеевич – молоток! Не ожидал, - раздался радостный голос городского главы. – Только что тёща звонил. Счастлива!
- Виктор Григорьевич, работаем, - скрыв радость в голосе, произнёс подполковник.
- Слушай, Туполев, мы здесь на охоту собираемся. Не желаешь присоединиться?
- Даже не знаю, - а радость скрывать всё труднее и труднее.
- Давай, давай! Там и генерал Денисов будет. Или ты до самой пенсии в районных начальниках ходить собираешься.
- Куда подходить?
- Ко мне дачу завтра в шесть утра.
- Буду.
Положив телефон в карман, подполковник Туполев радостно вскрикнул и изобразил, что-то вроде лезгинки.

От работы до дома путь у старшего лейтенанта Истомина занимал минут десять пешком. По дороге он достал телефон:
- Полинка, привет! У меня завтра выходной, с утра у тебя буду.
- Истомин, а чем ты сегодня будешь заниматься? – раздался родной девичий голос.
- Ну, домой приду…, - и вдруг вскрикнул. – Полина, а давай я сегодня к тебе приду?
- Кирилл, разве можно любимой девушке задавать такие вопросы?

Полина очутилась в его сильных руках, мир закружился перед глазами:
«Ну, скажи, скажи, что любишь, чурбан бесчувственный!»
Ноги коснулись земли.
- Полинка, выходи за меня замуж!
На глазах выступили слёзы, спрятав их за улыбку прошептала:
- Скажи, что любишь!
- Люблю, Полинка! – крикнул он и, снизив голос вновь спросил. – Ты выйдешь за меня замуж?
- Да!

[Наталья Владимировна]

31

НА БЕРЛИН!

1
Шестилетний Андрейка сидел на склоне холма и заворожённо смотрел вниз на дорогу, по которой вот уже второй день нескончаемым потоком шли и шли солдаты в сторону солнечного заката. Андрейка был не один. Рядом с ним примостился его закадычный дружок Вовка, который, как и он, с восторгом и страхом наблюдал за перемещением мощной техники. Танки, самоходки, тягачи с пушками, грузовики со снарядами, минами и патронами – всё это двигалось с ужасающим рёвом, лязгом и грохотом, отчего пацанятам заложило уши, и они теснее прижимались друг к другу. Благоговейный трепет охватывал мальчишек, когда над ними на низкой высоте проносились эскадрильи истребителей с красными звёздами на крыльях. Но, несмотря на непрекращающийся грозный шум, пацанятам иногда удавалось переброситься между собой отдельными фразами.
– Андрейка, глянь, глянь, танка какая! ‒ в полном восторге кричал в ухо другу Вовка. – Ух, силища, ну и силища, скажи, Андрейка?
‒ Ага, силища! ‒ орал в ответ Андрейка.
‒ И куда их стоко, а?
‒ Туда, ‒ кивнул Андрейка в сторону садящегося за горизонт солнца.
‒ Спросить бы, а?
‒ Спроси.
‒ Не, я боюсь, ты храбрее меня будешь.
‒ Ладно, ‒ важно согласился Андрейка и, поднявшись с травы, закричал во всё горло в сторону проходящей колонны. ‒ Дядьки, вы куда это шлёпаете, так много вас?
‒ На Берлин шлёпаем, пацанва, на Берлин! ‒ засмеялись в колонне. ‒ Супостата Гитлера идём ловить, что вам и не снился. Вот поймаем чудище да к вам привезём в клетке, покажем, и другой зоопарк вместе с ним прихватим.
‒ А и не страшно вам?
‒ Не, пацанва, не страшно уже. Теперь ему, чудищу, страшно, вона как драпает от нас, только пятки сверкают.
‒ Где драпает, где сверкают? ‒ заозирались по сторонам мальчишки.
‒ Далеко впереди, не видать уж отсюдова, ‒ вновь раздался взрыв хохота.
‒ А далеко ли до Берлина этого ещё шлёпать?
‒ Кому как, вам далеко, а нам уже близко, ‒ прозвучало в отдалении.
‒ На Берлин они идут, слыхал? ‒ обернулся Андрейка к другу. ‒ За чудищем Хитлиром.
‒ Слыхал, ‒ кивнул Вовка, ‒ на Берлин за Хитлиром.

2
Колхозный газик остановился у ворот председателева дома.
‒ Утром в шесть тридцать чтоб тут уже стоял. Нам завтра в район опоздать никак нельзя, в восемь надо быть на месте, кровь из носу. Важная встреча там с московскими гостями, нужно кое-что обсудить до совещания, ‒ обратился к шофёру председатель колхоза, вылезая из машины.
‒ Буду, как штык, вовремя, Андрей Степанович. Не волнуйтесь, успеем к восьми, да ещё с запасом. Вы ж меня знаете.
‒ Ладно уж, езжай домой спать.
Председатель подошёл к калитке и в задумчивости остановился. Постояв так несколько минут, он достал из кармана рубашки пачку сигарет «Друг» и закурил.
‒ Что домой не спешишь, Андрей? Всё в заботах, в думах об урожае да о выполнении-перевыполнении, ‒ прозвучал из темноты насмешливый голос.
‒ Вовка, ты? ‒ повернул голову в сторону соседского дома Андрей Степанович. ‒ Подойди сюда, дело есть.
‒ Ну что там за дело может быть у председателя к простому колхознику, ‒ ощерился Вовка, подойдя к другу детства, ‒ Не было ничего, а тут дело. Прямо заинтриговал.
‒ Да понимаешь, Вовка, мысль одна уже несколько лет покоя не даёт. Вот, хочу посоветоваться, ‒ сделал последнюю затяжку Андрей Степанович и притоптал окурок.
‒ Несколько лет, говоришь? Это серьёзно, видать. Давай выкладывай, что там тебя гложет столько времени? ‒ присел Вовка на лавочку у председателевых ворот.
Рядом пристроился и Андрей Степанович.
‒ Помнишь, Вовка, те несколько летних дней, когда мимо нашего села солдаты на фронт шли и техника двигалась нескончаемо? А мы с тобой сидели на взгорке и всё высчитывали, сколько её мимо нас проезжало. Да постоянно сбивались, счёта нашего для этого не хватало, в школу-то только по осени мне идти предстояло, а тебе так и вовсе через год.
‒ Помню, как не помнить, ‒ улыбнулся Вовка. ‒ Такое не забудешь, силища какая!
‒ Ну и я про то.
‒ Про танки?
‒ Про память.
‒ А что память? Помним же, сам видишь. Или забывать что стал? ‒ покосился на друга Вовка.
‒ Я нет, а вот другие… ‒ вновь вытащил из кармана сигарету Андрей Степанович.
‒ И мне дай, ‒ протянул руку за куревом Вовка. ‒ Так что, другие? Другие вроде тоже не забывают.
‒ Это сегодня не забывают. А завтра, а послезавтра, когда никого уже из тех, кто видел войну, не останется? И даже нас, что тогда несмышлёными мальцами были.
‒ Ну, так фильмы, книги, музеи, памятники. Это-то никуда не денется, ‒ пожал плечами Вовка.
‒ Да понятно, что никуда не денется. Но я про память тутошнюю, про нашу с тобой память, память наших с тобой потомков, внуков, правнуков.
‒ Не пойму я что-то тебя, Андрей. К чему ты клонишь?
‒ А вот к чему, ‒ положил руку на плечо друга Андрей Степанович. ‒ Ты же знаешь, что у нас в Ермаково памятника героям войны нет и не предвидится. Боёв тут активных не было, всех, кто рядом тогда погиб, в райцентре схоронили в братской могиле. Там и памятник воздвигли. А у нас нет. И если бы мы даже и захотели, денег под это дело тоже нет. Колхоз-то, сам знаешь, от урожая к урожаю. Лишняя копейка на жильё, да на школу с садиком, плюс клуб, плюс библиотека, плюс развитие, свет там провести по улицам, и прочее разное. А памятник – дело дорогое, тут и скульптор, тут и материалы, и работы особые. Такое потянуть не каждому крепкому хозяйству по силам, а нам тем более.
‒ Ну и что ты предлагаешь? ‒ Вовка ощутил внутри себя неожиданно разливающийся жар.
‒ А что, если самим поставить, без всяких там скульпторов и разрешений?
‒ Как? где? ‒ оживился Вовка.
‒ Где? А там, на нашем перекрёстке, который за селом в сторону бывшего кулацкого хутора выводит. Там, где мы с тобой мальцами на пригорке солдат на Берлин провожали. Вот посреди него и установим. Дорога в этом месте закругление делает, и внутри как бы островок неезженый образовался, вот на том месте и поставим.
‒ Так денег же нет, сам говорил.
‒ А денег и не надо, так если, на материалы чуток. Мы поставим простой памятник, даже скорее памятный знак, что-то в виде обелиска. Из кирпича сложим высотой метра на три, отштукатурим, побелим, посреди копию ордена Отечественной войны прикрепим и надпись напишем, придумать вот только надо.
‒ Да что тут придумывать, ‒ от волнения Вовка даже привстал, ‒ «На Берлин!». И всё понятно, ясно всё.
‒ Точно, Вовка, «На Берлин!».
‒ А кто орден сделает?
‒ Петьке-кузнецу накажем, он мастер классный, откуёт что настоящий, а может, и получше даже.
‒ Андрей, а ты не боишься?
‒ Кого?
‒ Начальства своего. Они и по шапке надавать могут. И не одобрить.
‒ Могут, ‒ согласился Андрей Степанович, ‒ но мы им об этом и не скажем. Сами всё за день-два сделаем, не велика хитрость. А потом пусть попробуют сломать. У кого на памятник Победе рука поднимется? Не самоубийцы же. Да и место там такое, не особо начальство и ездит по той дороге, угол-то медвежий.
‒ Ну, доброхоты-то найдутся, чтоб донести, сам знаешь.
‒ А и пусть, главное ‒ поставить, а там пусть доносят, ‒ улыбнулся Андрей Степанович.
‒ Здорово, Андрюха, правильная затея!
‒ Да, Вовка, правильная. И подарок нашим односельчанам к тридцатилетию Победы. Будет куда матерям да вдовам цветы положить, а нашим правнукам где голову склонить.

3
На школьной линейке, посвящённой вхождению Крыма в состав России, завуч по воспитательной части торжественно вещала в микрофон.
‒ Но, кроме Крыма, как вы, надеюсь, знаете, наша страна в очередной раз отмечает в этом году и другие славные праздники. Это такие героические страницы нашей истории, как освобождение блокадного Ленинграда из долгого девятисотдневного голодного плена. Нам не дано понять, как люди выжили, получая сто двадцать пять граммов хлеба в сутки. Некоторым из вас не мешало бы испытать такое на себе, а то никакой памяти не сохраняете. Даже на линейке постоять тихо десять минут некоторые не могут, что тут говорить о подвиге. Но есть и другие великие даты в этом году. Это освобождение от фашистских захватчиков Вены и Праги, Будапешта и Варшавы, Софии и Берлина.
‒ Виктория Альбертовна, Берлин – немецкий город, столица Германии, его брали, а не освобождали, ‒ раздался голос из кучки девятиклассников.
‒ Киреев, самый умный что ли? ‒ тут же среагировала завуч на замечание в свой адрес. ‒ После линейки со мной к директору. Там ум свой покажешь и расскажешь, кто тебя научил старших перебивать и срывать важные мероприятия.
‒ Вот, Юлия Владимировна, полюбуйтесь на этого супчика, ‒ отпустила запястье провинившегося ученика завуч, войдя в директорскую. ‒ Все нервы мои измотал, я с ним инфаркт скоро получу. Чуть не сорвал торжественную линейку сейчас. Перебивает меня, слова не даёт сказать. Ну куда это годится? Совсем уважение к старшим потеряли. Надо срочно принимать какие-то меры, пока окончательно на голову нам не сел. И пример другим каков, а?
‒ Что опять, Киреев? ‒ упёрлась тяжёлым взглядом в ученика тучная директриса, медленно и грозно поднимаясь из-за стола.
‒ А чего Виктория Альбертовна путает? Говорит, что Берлин освободили, а его не освободили, а взяли штурмом на….
‒ Молчать! ‒ побагровев, рявкнула директорша. ‒ Мал ещё, сопляк, старшим указывать, чего там взяли, чего освободили. Сначала дорасти до возраста Виктории Альбертовны, а потом рот свой открывай.
‒ Вот видите, ‒ негодующе встряла завуч, ‒ как с таким можно разговаривать? Привыкли всей семьёй командовать. Прадед у него, вишь ли, герой-председатель. Кончились давно те времена, когда он в авторитетах был, как и колхоз его кончился. Теперь-то он кто? Да никто. Пенсионеришка простой, пшик, да и только. Ан нет, гонор-то свой весь по наследству передал, вот и получаем теперь результаты налицо.
‒ Ничего, мы ему этот его гонор наследственный мигом пообломаем. Характеристику такую оформим, в тюрьму не возьмут. Слышишь ты, чучело? Вика, вызывай инспектора по делам несовершеннолетних, пусть на учёт ставят.

4
Свинокомплекс решили построить рядом с кулацким хутором. Инвестор долго выбирал среди разных вариантов и остановился на участке земли рядом с Ермаково. Место подошло практически по всем параметрам. Областной центр в ста километрах, свиней возить не накладно. До райцентра не близко, вонь с комплекса до чиновников не дойдёт. Речка рядом, экономия на очистных сооружениях. Газопровод проведён, электромощности в достатке, местная рабсила по дешёвке. Ну и главное, дороги есть. Всё хорошо, всё ладно. Только один недостаток – перекрёсток. Вернее не сам перекрёсток, а странный знак по его центру с прикреплённым орденом Отечественной войны и надписью «На Берлин!». Уж больно этот знак движению мешал, большегрузые самосвалы еле разворачивались в этом месте. Но пока шло строительство объекта, с несуразным памятником ещё как-то мирились. Однако стройка закончилась, и оказалось, что проблема с движением стала и вовсе неразрешимой. Длинные фуры разворачиваться на этом участке не смогли.
‒ Аркадич, а с этим что делать будем? ‒ кивнул в сторону памятника хозяин свинокомплекса, обращаясь к главе района. ‒ Мешается тут на дороге, ни проехать, ни пройти.
‒ Да ломай его к чёртовой матери, и дело с концом! ‒ отмахнулся Баталов. ‒ Не шедевр, самопал кирпичный, никакой исторической ценности.
‒ А народ возбухать не станет? Нам лишний шум сейчас не нужен совсем ‒ открытие через неделю. Уже всё крутится – заказы, поставщики, поросят через пару дней завозить начнут. Любой сбой – колоссальные убытки. Нам они нужны? Ручаешься за спокойствие?
‒ Ломай, я сказал, ‒ уверенно повторил Баталов, ‒ народ ‒ моя забота. Успокоим, если что. Кого водкой, кого баблом, кого мордой о стол. Нам не впервой, опыт большой за плечами. Я не через одни выборы прошёл, всяких технологий набрался, больше тридцати лет у власти, так что мои гарантии железные. Ломай.
‒ Уважуха, Аркадич, ‒ пожал бизнесмен руку Баталова, ‒ мы с тобой сработаемся, я сразу это просёк, как только познакомили нас. Ты деловой человек, без всяких там муси-пуси. Уважуха.
‒ Только сносите ночью, чтоб утром и следа не было.
‒ Замётано, ‒ улыбнулся хозяин свиней, ‒ нам тоже не впервой. И не такое ради дела сносили.

5
‒ Дед Андрей, дед Андрей! ‒ как ураган ворвался в дом правнук Андрюшка. ‒ Там такое, такое!
‒ Ну что там ещё такое? ‒ прокряхтел старик, доставая из буфета банку с вареньем. ‒ Война, что ли?
‒ Хуже! ‒ перевёл дыхание Андрюшка. ‒ Там памятник снесли.
Сердце старика куда-то нырнуло, и всё тело моментально покрылось липким потом.
‒ Какой памятник?
‒ Наш памятник‒ «На Берлин!». На перекрёстке…
Осколки от банки разлетелись по всей кухне, а варение обрызгало буфет, штаны старика и растеклось по полу.

6
Собравшиеся у перекрёстка сельчане громко негодовали и наседали со всех сторон на главу района.
‒ Ну как же так, Валентин Аркадьевич, что же это такое происходит? Они же наш памятник снесли, память нашу порушили!
‒ Успокойтесь, граждане, успокойтесь, ‒ выставлял ладошки навстречу возмущённой толпе стриженный «под ёжик», небольшого росточка, щекастый начальник. ‒ Всё под контролем, ничего страшного не произошло. Всё в нормальном процессе.
‒ В каком ещё процессе? Под каким контролем? Как это, ничего страшного? Да вы соображаете, что говорите?! Они памятник наш снесли, а вы – ничего страшного! И снесли-то как! Ночью, тайком, будто воры.
‒ Ну, это вы уже палку-то совсем перегнули. Какие ещё воры? Всё по плану. Работы идут в авральном режиме, сами знаете, открытие через несколько дней. Губернатор приедет, гостей из Москвы ждём, обещает министр сельского хозяйства прилететь, а тут такое.
‒ Что ‒ такое?
‒ Ну, памятник этот ваш. Он же дорогу напрочь блокирует, ни одна фура не пройдёт.
‒ А сейчас пройдёт? А на-ка, выкуси! ‒ перед носом Баталова появилось сразу несколько фиг. ‒ Мы сейчас дорогу и вовсе перегородим, ляжем тут, и чёрта с два вы нас отсюда отколупаете. Ну если только бульдозером.
‒ Мужики, бабы, ну чего вы ерепенитесь! Вам же как лучше делают. Работы у вас не было, теперь будет. Свет по посёлку проведут, магазины откроют, у школы стадион обновят, детскую площадку…
‒ Чего ты нам тут заливаешь про радости жизни, не врубаешься совсем, они ж памятник завалили! Всё, бастуем, мужики!
‒ Ну вот что, граждане, ‒ перешёл на крик и Баталов, ‒ хватит уже! Что вы тут угрозы строите, на неприятности нарываетесь! Вон, видите, там автобус в стороне с тонированными стёклами стоит. Росгвардии с дубцами вам не хватает? Сейчас устроим. Сказано вам ‒ порешаем проблему, нечего тут митинги устраивать, людей будоражить.
Ермаковцы, прослышав о Росгвардии, чуть поутихли и с опаской стали оглядываться на пятнистый автобус, одиноко стоявший на обочине. Почувствовав перемену настроения митингующих, Баталов уже уверенным голосом продолжил:
‒ И памятник ваш никуда не денется. Вернём вам его в прежнем виде. Вот только стоять он будет не на середине дороги, а вон там, на взгорке. И видно хорошо, и транспорту не помеха.
‒ Когда поставите? ‒ толпа успокоилась.
‒ В течение месяца, обещаю.

7
На открытие свинокомплекса с утра съехалось всё районное начальство, к обеду через перекрёсток промчался кортеж губернатора вместе с прибывшим из Москвы министром сельского хозяйства.
‒ Да, круто, ‒ дивились такому количеству гостей сельские мужики, ‒ при советской власти такое случалось, когда атомную электростанцию запускали. А теперь свиноферму открывает министр. Чудеса.

8
Через два месяца Андрей Степанович собрал у себя в доме родню.
‒ Не будут они памятник восстанавливать. Все обещанные сроки прошли, а никто палец о палец не ударил. Самим надо.
‒ А как самим? Не дадут, полицию нагонят. Что мы против дубинок? Да и не поднять уже народ. Перегорели. Кого споили, кого купили за это время.
‒ А и не надо народ, сами управимся, своими силами, по-семейному.
‒ Это как? ‒ уставились на Андрея Степановича сыновья и внуки.
‒ Ночью, по-тихому, в выходной, пока движения нет. Завезём кирпич, я со своей пенсии отложенной деньги вам выделю, намешаем раствора и по-быстрому поставим. Место там безлюдное, никто нас за работой не увидит. Справимся.
‒ Что, прямо среди перекрёстка на дороге и поставим?
‒ Именно так, прямо посреди перекрёстка, как раньше стоял.
‒ Так снесут же утром.
‒ Не снесут, не посмеют. Что они, самоубийцы, что ли?
‒ Эх, дед! ‒ тихо вздохнул кто-то из внуков.

9
Утром проезд большегрузов и фур был напрочь заблокирован. Свежесложенный памятный знак из белого кирпича чуть возвышался на широкой отбетонированной площадке, которая делала перекрёсток совершенно непроезжим. На самом памятнике, как и раньше, чёрной краской было жирно написано: «На Берлин!» ‒ и добавлено: «Победа будет за нами!». Возле монумента на табуретке, опираясь на трость, сидел старик, а рядом с ним, положив деду руку на плечо, стоял щуплый подросток, плотно сжавший губы. Стариковская куртка была расстёгнута, и на пиджаке красовались звезда Героя труда, ордена Ленина и Трудового Красного Знамени, а также разные государственные медали за трудовые свершения прежних времён.

10
В обед в сельпо бабы судачили полушёпотом:
‒ Слыхали, деда-то, Андрея Степаныча, утром у перекрёстка полицаи скрутили, и Андрюшку малого вместе с ним в воронок запихнули и в район увезли. Андрюшка деда защищать пытался, так его дубинкой по спине. Много ли малому надо, вроде потом из отделения в больницу отправили, а может, так болтают. А у Андрея Степаныча ещё и медали из пиджака выдрали, говорят, и в землю втоптали. Пацаны, дружки Андрюшкины, потом из грязи их вынули и домой к деду снесли. Надо же, ночью вдвоём памятник заново поставили!
‒ И чего теперь с ими будет?
‒ Ну чего-чего? Ничего. Подержут для острастки денёк-другой да домой отпустят. А что с них взять? Одному больше восьмидесяти, другому только пятнадцать стукнуло. Не сажать же их. Штраф выпишут деду, и хорош, хоть и орал глава района на них во всё горло, когда к перекрёстку приехал на своём джипе, что посадит обоих за эстремизм и терроризм, срока возраста там нет. Но скорее пугал от злости, что памятник, не спросясь у него, заново поставили. Да и памятник сразу почти разобрали, он ещё застыть-то как следует не успел.

11
У директора школы зазвонил мобильник. Юлия Владимировна посмотрела на экран телефона и внутренне сжалась от нехорошего предчувствия.
‒ Ну что, Юлечка, плохи твои дела, ‒ раздался из динамика ехидный голос руководителя образования района, ‒ фигово ты там у себя молодёжь воспитываешь, вернее сказать, вообще не воспитываешь. Судя по всему, что такое патриотизм, в твоей школе не знают. А вот что такое «пятая колонна» –ведают и всячески способствуют её существованию. Ты знаешь, что твой Киреев тут учудил? Мало того, что со своим полоумным дедом чуть не провёл экономическую диверсию в районе, так ещё при всём честном народе Валентина Аркадьевича фашистом обозвал, сравнил его с Гитлером, а начальника ОВД полковника Хромова с предателем Власовым в один ряд поставил, назвав его главным прихвостнем и полицаем. Вот так-то вот.
‒ Татьяна Михайловна, ‒ срывающимся голосом ответила Юлия Владимировна, ‒ я-то тут при чём? Я ж не мать этому уроду. Была б матерью, он бы у меня и в мыслях…
‒ Мать, не мать, а ответ тебе держать, ‒ перебила директора начальница. ‒ Развели у нас под носом Болотную площадь, ну так и отвечайте по всей строгости. Жди, скоро приедем.
‒ Сегодня? ‒ побледнела директриса.
В ответ последовали короткие гудки.

12
Заканчивая предпраздничное совещание, Баталов посмотрел на Татьяну Михайловну.
‒ А тебе, Татьяна, особое задание. Проконтролируй лично завтра ермаковскую администрацию, и про школу не забудь. Посмотри там, как они на «Бессмертный полк» выйдут, в каком виде, в каком составе. Их не предупреждай, что приедешь. Надо, чтоб всё по-честному было, без подтасовок. А то прикидываются патриотами, а на деле ‒ сплошные экстремисты. Несанкционированные митинги, забастовки, оскорбление властей, сопротивление полиции, строительство незаконных объектов, попытки срыва госзаказа. Какое-то осиное гнездо, надо с ним кончать и не нянькаться.
‒ Валентин Аркадьевич, ну почему во всенародный праздник я должна ехать к этим извращенцам, а не быть рядом со своими друзьями, коллегами и соратниками! За что мне такое наказание? Это несправедливо.
‒ Татьяна, не переживай, сгоняешь в Ермаково на полчасика, посмотришь, посчитаешь ‒ и назад. Мы без тебя за стол не сядем, слово даю – дождёмся, ‒ улыбнулся Баталов расстроенной женщине и повернулся к остальным своим замам. ‒ Итак, завтра жду всех у администрации в назначенное время. Прийти с семьями, шарами, цветами и портретами своих героев. Пройдём, так сказать, по главной улице с оркестром, почтим память своих предков. Память – это главное. Без памяти нет будущего.

13
В ночь на девятое мая на дороге, убегающей от ермаковского перекрёстка прямо на восток, появилась огромная надпись, сделанная белой краской: «На Москву!».

14
Дед Андрей сидел на склоне холма и заворожённо смотрел вниз на дорогу, по которой нескончаемым потоком шли и шли солдаты в сторону восхода солнца. Сердце старика потеряло привычный ритм, утратило скорость движения и вот-вот собиралось остановиться.
‒ Андрейка, Андрейка, ‒ теребил дедову штанину его закадычный дружок Вовка, ‒ кудай-то они?
‒ Туда, ‒ тяжело вздохнул Андрей Степанович, наблюдая за чеканным шагом пехотинцев.
‒ А ты спроси их, спроси, интересно ж, кого воевать идут?
‒ Сынки, ‒ с большим трудом поднялся с земли дед Андрей, ‒ куда путь держите?
‒ На восток идём, отец, на восток.
‒ Почему на восток?
‒ Своих супостатов из Отечества изгонять, всех тех, кто повылазили из всяких щелей, пока нас не было, и теперь над Родиной изгаляются.
‒ С Богом, сынки, с богом! ‒ перекрестил воинов Андрей Степанович. ‒ Возвращайтесь с победой!
‒ Спасибо, отец! Не впервой. Вернёмся!

[Наталья Владимировна]

32

ЗНАХАРЬ

Правда это было или старики-шутники подсочинили – не знаю, но слышала такую историю.
Бедно после войны люди жили. Голодали, горе мыкали, постепенно на ноги становились. Не баловала судьба и дядьку Мокея – мужика неопределённого возраста: борода кудлатая, вроде как лицо старила, а глаза и лоб чистые, молодые. Ютился он в покосившейся саманке один, без жены и детей, то ли не женат был, то ль в войну семья погибла, об этом он никому не рассказывал, когда приехал в хутор после войны и поселился в заброшенной избёнке.
Правая рука у него плетью висела и почти не действовала – «подарок» после ранения. Помаялся он несколько недель, помощи ждать неоткуда, а одной рукой много дел не переделаешь. И однажды исчез из хутора. Отправился по сёлам христарадничать, а попросту – милостыню просить. Перебивался с хлеба на воду.
В одном дальнем селе Мокея признал его бывший товарищ детства и юности. Угостил бедно, но от души. Разговорились.
- А хочешь, Мокей, я тебе совет дам, как из бедности выкарабкаться? – спрашивает Федот.
- Ну, дай.
- Объяви себя знахарем, поселившись в каком-нибудь незнакомом хуторе. И лечи людей.
- Как же я их лечить буду, коли не умею?
- А ты воду наговаривай. Заговорённая вода на большинство больных лечебно действует. Это от самовнушения. Я бы и сам за знахарство взялся, да не хочу из своего села уезжать, а здесь меня все знают.
- Какие ж мне молитвы над водой шептать?
- Вот дурень! Зачем тебе молитвы? Ты шепчи что-нибудь, но чтоб больной не слышал. Потом говори, что эта вода лучше любой пилюли вылечит. Одному не поможет, а другому, как пить дать – поможет. Я это в книжке читал, как самовнушение сильно действует. Вот и будут тебя, кто едой, а кто деньгами благодарить.
- И всё-таки, что шептать-то?
Федот смешливо прищурился:
- Ну, запоминай: хочешь жить, так живи, а не хочешь, так отправляйся к …ентой матери на кладбище. И так несколько раз. Понял?
Посмеялись, попрощались друзья-товарищи, и отправился Мокей дальше. А мысль о знахарстве, как заноза, в голове застряла. И однажды в одном селе решился он всё-таки больных полечить. Попросился ночевать к добрым людям и в разговоре сказал, что воду наговаривать умеет. Весть о заезжем знахаре быстро разнеслась по домам. А Мокей думает: «Не получится, так убегу, а получится, так здесь останусь».
Утром пошёл к нему больной народ с банками и бутылками. У одного зуб болит, у другого голова, у третьего другая болячка приключилась. Мокей шепчет над водой Федотовы слова с самым что ни на есть серьёзным видом. Шесть банок «заговорил» и сказал, что устал очень. Подарки брать не стал. Сказал, что после выздоровления отблагодарите.
К своему собственному удивлению дела у «знахаря» пошли на лад: вода помогала, да ещё как! Скоро слава о Мокее разнеслась по всем окрестным деревням. Больные приезжали, везли с собой еду, подарки.
Зажил «знахарь» безбедно. Избу себе справил, женился, детишек нарожали. И даже собственной жене не признавался Мокей, что он над водой шепчет. Жена его чуть ли не за святого почитала.
Однажды приехали за «знахарем» из дальнего села, очень просили, чтобы он с ними отправился, потому что больных много, а добраться сюда с водой не все могут.
- У одного так горло распухло, что того и гляди удушит.
Мокей долго не раздумывал – поехал с ними. Свечерело. Остановились у новой избы, зашли. А на постели Федот с распухшим горлом лежит. Как увидел его Мокей, всем велел из комнаты выйти. Остались один на один. Взял Мокей стакан с водой и во всё горло как гаркнет:
- Хочешь жить, так живи, а не хочешь, так отправляйся к …ентой матери на кладбище!
Федота приступ смеха схватил, болячка-то в горле и прорвалась. Так что, смейтесь-не смейтесь, а вылечил!
- Послушай, Мокей, я никому не открою нашего секрета, только ты моим домашним-то скажи, чтобы они по чарочке мне наливали, как захочу, мол, для поддержания здоровья требуется. Уговорились?!
- Уговорились, Федот. Такую малость я для тебя с великим удовольствием сделаю, спасибо тебе за науку «знахарскую». И сам не бедствую, и людям хорошо. С их верой да чудесами выздоровления я и сам в своё знахарство поверил. Так-то.

[Наталья Владимировна]

33

ПРО ЛЮБОВЬ

1
– Вы не ошиблись. Я была и не могу не быть в отчаянии. Я слушаю вас и думаю о нём. Да! Я люблю его, я его любовница, я не могу переносить, я боюсь, я ненавижу вас… Делайте со мной, что хотите, – произнесла Жанетта Николаевна с жаром и разрыдалась.
Девчонки затаили дыхание. Интуитивно им хотелось броситься к учительнице, поддержать её, но они боялись выдать своё скрытое присутствие.
– По смартфону с ним говорила, – предположила Ленка.
– Подумать только, какая драма! – выразительно покачала головой Надька и театрально закатила глазки.
– Невероятно страстная женщина! – кивнула головой Ленка.
– И какая интеллигентная. Имеет любовника, а с ухажёром на «вы» разговаривает.
– Тише, услышит!
В этот момент Жанетта Николаевна перестала рыдать. Ей показалось, что в классе кто-то шёпотом разговаривает. Подружки замерли, почуяв опасность. Учительница внимательно осмотрела кабинет, но ничего, кроме трёх рядов пустых столов, не увидела.
Жанетта Николаевна успокоилась, решив, что эти звуки с улицы, а, может, просто послышалось. Она взяла себя в руки, сложила классный журнал и книги в портфель, затем быстро вышла в коридор.
Теперь эти шкоды, Белкина и Стрелкина, могли выбраться из укрытия. Сюда, под стол, в самом конце класса они заползли во время опроса, когда Жанетта Николаевна вызывала их поочерёдно к доске. Учительница не отличалась внимательностью и всегда так делала: сначала называла фамилии, выбирая из журнала, а уже потом смотрела в класс. Девчонкам не хотелось получать двойки. Они ненавидели математику. На кону стояли оценки за четверть. Вот и укрылись под столом, услышав свои фамилии. Спроси Жанетта Николаевна кого другого, спокойно бы отсидели урок с умным видом. Что делать, не повезло. Теперь, конечно, придётся объяснять своё отсутствие на уроке, но что-нибудь выдумают, а, может, математичка вовсе забудет спросить. Такое с ней случалось не раз. Но сейчас их волновало другое.
– Видишь, что происходит?! С виду вся такая правильная, что не подумаешь. Строгость напускает, с портфелем ходит, одевается скромно: всё в длинных юбочках. Хотя сама молодая, только что из института.
– Как ты думаешь, историку звонила?
– Разумеется. Вся школа знает, что он на математичку глаз положил. Только зачем ей этот недотёпа, когда тут такие страсти?!
– Тогда правильно сделала, что так с ним поступила! Я бы тоже не стала с таким.
– Потому что тебе трояк поставил?
– Это не при чём… Просто она выше его, любовника имеет!
– И нашла силы признаться! Восхищаюсь!
Вот так внезапно возникла их любовь к математичке.

2
Жанетта Николаевна заметила, что с некоторых пор вокруг неё происходит что-то странное. Ученицы одаривали комплиментами и игриво подмигивали, немало смущая математичку неприкрытой фамильярностью. А Белкина и Стрелкина увивались хвостом, стараясь во всём подражать. Напротив, мальчишки при виде молодой учительницы демонстративно отворачивались. Только не этот красавчик Алексей Синицкий. Прежде его дежурить не заставишь, а теперь каждый раз тщательно протирал доску и пересел за первый стол, прямо напротив неё. Каждый раз юный гусар приходил на математику нарядный, в наутюженном костюме и белоснежной сорочке, а однажды надел яркую красную бабочку. Учительница совсем насторожилась, когда на любой её вопрос мальчишка стал поднимать руку, добровольно напрашиваясь к доске. За время работы с классом она изучила способности каждого ученика. Лёша Синицкий математику не знал. Но один раз Жанетта Николаевна всё же рискнула и вызвала. Кажется, спросила про сложные интегралы. Мальчишка поправил элегантный платочек в нагрудном кармашке пиджака и решительно отправился к доске.
– Мне давно очень многое хочется вам сказать, – глядя на учительницу и немного запинаясь, громко начал Синицкий.
– Не надо! Спасибо, Лёша, садись, – вовремя спохватилась она, смущённая.
Мальчишка, разочарованный, вернулся на место и весь урок сидел с понурой головой. Сердце сжималось, глядя на него.
В перерыве, выйдя в коридор, Жанетта Николаевна услышала, как следом ученики в классе принялись о чём-то громко спорить, постоянно произнося её имя. Это сопровождалось странными эпитетами со стороны мальчишек, типа «шлюха» и «проститутка». В ответ девчонки обзывали одноклассников «глупыми малолетками» и восхищались учительницей, называя её «сексуальной», «любвеобильной» и «решительной». Ещё совершенно отчётливо разобрала слова Лёши Синицкого: «Потрясающая женщина!».
– Неужели это он обо мне? – удивилась Жанетта Николаевна. – Сопляк! Сколько ему лет, шестнадцать?
Впрочем, математичка быстро пожалела, что так в сердцах назвала юношу. Приятный, из интеллигентной семьи и что такого, что я понравилась молодому человеку?
Странные вещи происходили и вокруг историка, до которого невольно доходили разные разговоры. Молодой учитель и без того считался робким, а тут совсем стал избегать Жанетту Николаевну.
Вскоре «невероятные похождения» математички горячо обсуждала вся школа. По настоятельному требованию почтенных и уважаемых учительниц младших классов директору пришлось собрать педагогический коллектив. Опытный, он долго мялся, реальных поводов ведь никаких. Городок маленький, жизнь каждого из учителей у всех на виду, что можно предъявить Жанетте Николаевне? О каких её интимных отношениях может идти речь? Историк этот – рохля, прежде до неё дотронуться боялся, какой из него любовник? А других мужчин в нашем сонном городке нет и быть не может. В общем, помычал директор что-то неопределённое про нравственный облик педагога, как бы случайно бросив взгляд на Жанетту Николаевну, но никого не назвав конкретно, отпустил всех, торопливо закрыв собрание…

Эпилог

Уроки закончились. Покидать школу Жанетта не торопилась. А куда идти? В муниципальном общежитии девушку никто не ждал, да и шумно там. Лучше остаться здесь, в пустом классе, и почитать любимую книгу. Она любила вслух, подражая любимым героям.
Едва открыла томик, как возник Лёша Синицкий. Прервал её уединение. Когда Жанетта подняла глаза, мальчишка растерялся.
– Роман читаете, про любовь?– нашёлся, что спросить.
– Тебе интересно? – Жанетта посмотрела на юношу взглядом, которого прежде никто никогда не видел.
– Очень.
– Тогда слушай. Это место обожаю больше всего. Вы не ошиблись. Я была и не могу не быть в отчаянии. Я слушаю вас и думаю о нём… Да! – решительно и с выражением!– Я люблю его, я его любовница, я не могу переносить, я боюсь, я ненавижу вас… Делайте со мной, что хотите.
– Потрясающая женщина! Анна Каренина! – выпалил покрасневший юноша.
Жанетта отложила книгу. И что-то странное почувствовала в этот момент, чего с ней никогда прежде не было.
– Да… Лев Толстой, «Анна Каренина»… Моя любимая книга, – тихо произнесла учительница.

6 июля 2020.

[Наталья Владимировна]

34

ДОВЕРИЕ НЕБЕС

Целый месяц Светлана собирала чемодан. Каждый день она доставала из него одни вещи и укладывала другие. Иногда что-то докупала, предугадывая желания сестричек и мамы. В их «бабьем батальоне» все любили подарки, так как очень редко приходилось их получать. Отец Светланы погиб в дорожной аварии, когда ей было всего десять лет. И все тяготы семейной жизни легли на плечи матери, худенькой, маленькой женщины с правильными чертами лица и чёрными, как смоль, волосами. Светлана, как самая старшая из детей, старалась маме во всём помогать. После окончания школы поступила в педагогический институт на заочное отделение и устроилась на работу на хлебозавод. Хотя и не жила с той поры дома, но деньги пересылала матери на воспитание сестёр, Машки и Дашки, каждый месяц. И вот завтра она поедет поездом в свой родной город. Ей хотелось прыгать от радости, петь от предвкушения встречи с мамой, сёстрами, подругами. Ещё раз покопавшись в чемодане, пересчитав всё, что в нём лежало, девушка выключила свет и растянулась на мягкой кровати. Сон очень быстро одолел её.
Утром она вызвала такси и отправилась на вокзал, где уже ожидал поезд. Светлана отдала билет проводнице и заняла своё место в купе.
- До свидания, Москва. Я буду скучать. А ты жди меня, - прошептала тихонько девушка и помахала рукой вокзалу.
На следующий день в десять часов утра поезд прибыл в назначенный пункт. Сердце Светланы радостно стучало, видя родные места. Подхватив чемодан, она вышла на перрон. Так как не сообщила маме, что приедет, то и не ждала, кого бы-то ни было из родственников здесь встретить. Медленным шагом она пошла на автобусную остановку и вскоре уже подъезжала к своему дому. Рассматривала улицу, прохожих и радовалась спокойствию провинции, в которой выросла.
- Мама, мамочка, почему не встречаешь непутёвую свою дочку? – войдя в дом, заговорила Светлана.
Мать девушки, Наталья Ивановна, вышла из кухни, вытирая руки белым вафельным полотенцем. Она, как и всегда, была спокойной, уравновешенной. Женщина ничем не выразила своей радости по поводу приезда дочери, лишь строго спросила:
- У тебя денег не было или телефоны в твоей Москве не работали?
- Ты что, мамочка, я же в отпуск приехала, на целый месяц. И в институте каникулы.
- А сказать матери, что домой едешь, ты могла?
- Не сердись, мама. Я ведь знала, что ты ночами спать не будешь, переживая за меня. А ещё ты бы целую неделю пекла пироги, готовила всякую вкуснятину, тратя на это последнюю копейку.
- И что? Вот как я теперь людям в глаза смотреть буду? Скажи мне, пожалуйста, что я соседям скажу по поводу твоего неожиданного приезда?
- А скажи, что я у тебя непутёвая и взбалмошная. Пусть порадуются.
- Нет, доченька, так нельзя. Раз уж ты так поступила, будем исправлять положение. А вот в магазин мы с тобой обязательно сейчас пойдём и купим всё необходимое, чтобы приготовить хороший ужин. Вечером пригласим соседей, позвоним тёте Варе.
- Хорошо, мама, как скажешь, так и сделаем. Только сначала давай мой чемодан разберём. Я кое-что привезла и тебе, и девочкам, и к столу будет что подать. Кстати, а где сестрёнки?
- Да у тёти Вари. Дочка её Галя замуж выходит. Вот Варя и попросила девочек помочь ей приготовить угощение для сватов.
- А когда сватовство будет? И кого Галинка выбрала себе в мужья, мама?
- Сваты приедут завтра вечером. А суженый нашей Гали тебе знаком. Это Серёжа Григорьев, сын моей однокурсницы. Помнишь его?
- Да, мама, помню. Только видела я его последний раз года четыре назад.
- О, доченька, сейчас он совсем другим стал: высокий, спортивного телосложения, с пышной шевелюрой русых волос на голове. И профессия у Сергея уважаемая – адвокат!
Наталья Ивановна на мгновение задумалась. Светлана посмотрела на мать и ей стало больно от того, что годы её совсем не щадят: седые волосы, много морщинок вокруг глаз, огрубевшая кожа рук.
- Мамочка, как же я тебя люблю, моя родная, - проговорила дрожащим голосом девушка и, обняв мать, разрыдалась.
- Ну что ты, моя хорошая, что ты? У меня всё хорошо. Ты не думай, я ни о чём не жалею. Для меня самое главное – жизнь и счастье моих детей.
- Но ты всегда одна. Неужели тебе не хочется нежности, ласки, мужской защиты, широких плеч, за которыми можно иногда спрятаться?
- Хочется, дочка. Но все хорошие мужчины моего возраста давно уже разобраны и живут в своих семьях. А плохого человека мне не надо.
- А серьёзно, мама, почему ты не вышла второй раз замуж?
- Не могла позволить, чтобы вас, моих дочерей, кто-нибудь мог обидеть. Вот и осталась одна.
- Мамочка, родная, какая же ты хорошая у меня, - сказала Светлана.
- Всё, дочка, хватит нежностей. Пора что-то делать.
Светлана достала из чемодана пуховый платок и накинула матери на плечи:
- А это тебе и душу греть, и тело, моя родная.
- Подлиза ты, Светка. Лучше мы этот платок отдадим Дашке, - сказала Наталья Ивановна, стягивая подарок дочери с плеч.
- Девочкам я привезла два красивых платья. Думаю, что они будут довольны. А платок для тебя.
Через полчаса чемодан был освобождён от вещей и Светлана с матерью отправились по магазинам. Когда вернулись сёстры, они уже купили всё, приготовили ужин, убрали в доме.
Машка и Дашка с визгом повисли на шее Светланы, целовали её, лохматили волосы и забрасывали вопросами. Девушка, как могла, отвечала им и наслаждалась их восторгом. Наталья Ивановна пригласила соседей: супругов Ивана Петровича и Марфу Петровну, Оксану Савельевну, детского доктора и пожилую женщину Анну Францевну, которой несколько недель назад исполнилось девяносто три года. Сестра Натальи Ивановны Варя не пришла, так как её дети также приехали.
Надо сказать, что ужин удался. Все весело разговаривали, шутили, пили чай с пирогами. Сёстры хвалились новыми платьями, привезёнными им Светланой. Машка и Дашка, убрав свои чашки со стола, засобирались.
- И куда это мои птенчики собрались? – спросила Наталья Ивановна.
- Мама, мы хотим сходить в цент культуры. Там сегодня проходит встреча одноклассников выпуска 1980 года. Это всегда интересно. Можно, мама?
- Конечно, идите. Только, чтобы в двенадцать часов были дома, - строго приказала мать.
- А почему вы Светлану с собой не зовёте? – встряла в разговор Анна Францевна.
- Да ладно, пускай идут без меня. Я с мамой побуду, - ответила за сестёр Светлана.
- И правда, доченька, чего тебе сидеть с нами, стариками. Иди, развейся.
Девочки подбежали к Светлане и вытащили её из-за стола. Смеясь, они скрылись за дверью.
Бал выпускников действительно был интересным и шумным. Светлана очень скоро устала от этого веселья и, сказав сёстрам, что уходит домой, скрылась в темноте летнего вечера. До дома было недалеко, и она пошла пешком. Тусклые фонари освещали улицу, выхватывая случайные тени. Прохладный ветерок подгонял немного озябшую девушку. Осталось пройти всего два дома и будет знакомая калитка. Светлана оступилась и начала падать, но чьи-то сильные руки подхватили её. Девушка испуганно оглянулась и увидела перед собой красивого молодого человека.
- Извини, если я тебя напугал, - сказал он, улыбаясь.
- Не надо извиняться. Спасибо вам за помощь, - ответила Светлана, поправляя платье.
- Светлана, ты меня не узнала? Это я, Сергей. Весь вечер сегодня был наполнен только тобой. Как же ты похорошела!
- Извини, Серёжа, но, как я знаю, ты женишься на моей двоюродной сестре Гале. Так что не старайся пускать в ход свои чары. Это на меня не действует.
- Светлана, ты мне всегда нравилась, и я сейчас многое отдал бы, чтобы быть с тобой.
Светлана настороженно посмотрела на парня, но как можно спокойнее произнесла:
- Давай, Серёжа, наш разговор отложим на потом. Уже поздно и мне пора домой.
- А разве тебя дома кто-то ждёт? Я знаю, что ты ни с кем не встречаешься.
- Я здесь не живу, и ты ничего обо мне не можешь знать, Сергей, - строго
ответила Светлана, отступая назад. Но парень уже не слушал её. Он всем своим телом навалился на девушку, и они вместе упали на траву. Руки молодого человека лихорадочно разрывали одежду Светланы. Она закричала. Тогда Сергей страстным поцелуем закрыл ей рот. Девушка вырвалась, укусив его за губу. От боли он отскочил, но очень быстро овладел ситуацией и зажал её рот рукой. Светлана, изловчившись, ущипнула насильника. Но это ей не помогло. Сергей с силой ударил Светлану в голову, и она потеряла сознание.
Когда Светлана очнулась, негодяя уже не было. Она с трудом поднялась и пошла к реке. Слёз у неё не было. Лишь мерзкое ощущение липкой грязи по всему телу мешало ей сосредоточиться. Девушка разделась и вошла в воду. Страшная мысль засела в её голове: утону и никто ничего не узнает. Ведь теперь она опозорена, да и сама опозорила свой род, предала свою двоюродную сестру. Но как же мама, сестрички? Как они будут без неё? Светлана больше часа тёрла себя травой, ныряла в воду. Затем надела платье и пошла домой. Чтобы не разбудить мать, в дом влезла через окно, закуталась в одеяло и уснула.
- Соня, вставай. Уже одиннадцать часов, а ты в кровати, - услышала Светлана голос Дашки. События вчерашнего вечера заставили её поглубже спрятаться под одеялом.
- Иди, Дашенька, я скоро буду, - ответила она.
- Хорошо, только давай поскорее. Мы идём к Галинке. Она только что звонила и просила нас всех помочь ей накрыть столы.
- Иди же, неугомонная. Я сейчас.
Даша ушла. Светлана поднялась с постели, подошла к зеркалу и ужаснулась: всё лицо было в ссадинах, губы разбиты. Она посмотрела на свои руки. Они также были синие. В таком виде ей никак нельзя было показываться на люди. Достав из косметички тональный крем и пудру, Светлана мастерски нанесла грим на кожу, спрятав следы побоев. Но как же болело её тело! Как болела её душа! Она кричала, как раненый зверь. И этот крик слышала только она, Светлана.
Быстро собрав свои вещи в чемодан, девушка написала записку: «Мама, я должна срочно уехать. Прости, если сможешь» и вылезла в окно, прячась за кустами. Там она просидела до вечера. А как только стемнело, пошла на вокзал и уехала в Москву.
Весь месяц она просидела в своей комнате, тихонько плача. За это время раны зажили, синяки сошли, и только в душе была такая боль, что иногда Светлане казалось, что она не сможет выжить. Но жизнь идёт своим чередом. Она вышла на работу, стараясь не думать о том, что произошло. Много времени проводила в библиотеке, готовясь к сессии. Остался всего один год учёбы, и она будет дипломированным специалистом, учителем русского языка и литературы. Весь последующий месяц она сдавала экзамены, писала курсовые и контрольные работы, готовила рефераты. Одним словом, была полностью погружена в учебный процесс. Сдав последний экзамен осенней сессии, она забежала в магазин, купила хлеб, колбасу и, как под гипнозом, потянулась к консервированным огурцам. Придя домой, открыла банку и сразу съела все, от чего ей стало нехорошо. Тошнота подступила к горлу, живот сковала страшная боль. Она, шатаясь, пошла в ванную.
- Наверное, отравилась, - подумала Светлана. Сделав себе слабый раствор марганцовки, выпила почти литр жидкости и уснула. Ночью её разбудил приступ рвоты. Бледная, измученная, она просидела на кровати до утра. Светлана не могла понять того, что с ней происходило. «Всё, иду к врачу, иначе умру», - подумала она и тут же подскочила от страшной догадки. Ведь уже больше двух месяцем у неё была менопауза, а это значит, что… что... Светлана боялась признаться себе в том, что случилось. Она с ненавистью посмотрела на свой живот. Что же ей делать? Где найти выход из создавшегося положения? Она понимала, что ей не с кем посоветоваться, некому рассказать о своей беде.
Дождавшись девяти часов, Светлана, оделась и поехала в поликлинику. Врач-гинеколог сразу поздравила её, сказав, что она беременна.
- Не поздравляйте меня. Я не хочу этого ребёнка. Назначьте мне время на аборт. Это лучшее, что я могу сейчас сделать, доктор.
- Одумайтесь, ведь это первая беременность и последствия могут быть непредсказуемыми.
- Нет, не могу, - ответила Светлана и вышла из кабинета.
Домой она шла, не видя дороги. В общежитии, поднявшись к себе на этаж, увидела возле своей двери маму. Наталья Ивановна, заметив дочь, пошла ей навстречу.
- Мама, ты зачем здесь? – пряча глаза, обратилась Светлана к матери.
- Идём в комнату, там и поговорим, дочка, - ответила женщина.
Светлана достала ключ, но никак не могла попасть в замочную скважину: руки тряслись, ноги подкашивались, голова кружилось. Девушка готова была упасть в любую минуту.
- Давай я открою, а ты пока успокойся. Всё хорошо, я ведь с тобой.
Дверь распахнулась, и обе женщина зашли в комнату. Светлана сразу упала на кровать и разрыдалась.
- Ну что ты, глупенькая. Я всё, доченька, знаю. Ты думаешь, что убежала из дома и смогла скрыть от меня свои неприятности? Нет, моя хорошая, от матери ничего нельзя скрыть, - как можно мягче произнесла Наталья Ивановна.
- Но откуда ты можешь знать, что со мной случилось, мама. Я жить не хочу, слышишь? Я дышать не хочу, мама, - плача, еле выговорила Светлана.
- Видела я, как ты в окно лезла. Утром заглянула в твою комнату, пока ты спала, и видела все твои ссадины, раны, окровавленные ноги. Я всё поняла сразу, только не знала, кто же тот негодяй, который сотворил с тобой такое. Пока ходила, расспрашивала, пока нашла то место, где всё произошло, ты уехала. Я не стала догонять тебя, так как знала, что тебе надо успокоиться. С Сергеем я поговорила, пригрозила ему тюрьмой, написала заявление в милицию, но не успела подать.
- Мамочка, родная моя, я ведь беременная. Я от него жду ребёнка. Мама, что мне делать? Я не хочу рожать ребёнка от нелюбимого человека, тем более, зародившегося в результате насилия. Сегодня я записалась на аборт. Думаю, что так будет правильно.
- Может быть, дочка, и правильно, только вот ребёнок ни в чём не виноват. Нельзя его, ещё не родившегося, приговаривать к смерти.
- Но как я со всем этим смогу жить?
- Сможешь, доченька, - обняв измученную сомнениями Светлану, сказала женщина. Ей было трудно говорить. Она подбирала слова, чтобы дочь смогла услышать и оценить каждое из них. – Нельзя делать аборт, Светлана. Наверное, Всевышний так решил, выбрав тебя матерью этому ребёночку.
- О чём ты говоришь, мама? Ты оправдываешь поступок насильника?
- Нет, не оправдываю. Только дослушай меня до конца. Когда ты уехала, я не пошла к сестре, не стала ей помогать. Варя обиделась на меня. Но я не хотела рушить жизнь её дочери, поэтому предпочла остаться дома. Сваты приехали и сосватали Галинку. Назначили свадьбу через месяц. Но не состоялась свадьба. Счастье обошло Варин дом.
- Так что же случилось? Сергей бросил Галю?
- Нет, дорогая моя. Он разбился на мотоцикле, не дожив до свадьбы два дня. Галинка чуть руки на себя не наложила. Если бы не Варин сосед Антон, повесилась бы бедолага. Антон её из петли вытащил. Вот такие дела, доченька.
Светлана смотрела в пол и не слышала последних слов матери. Какая-то пустота окружила её, засела в душе. Оказалось, что не на кого было злиться, некого было ненавидеть, некому было мстить.
- Вот что, доченька, дорабатывай до декретного отпуска и приезжай домой. Нельзя тебе здесь одной оставаться. Я тебе во всём помогу. И ребёнка вырастим. Только не избавляйся от него. У человека должно быть продолжение.
-Хорошо, мама. Наверное, ты права. Бог знает, что делает.
Они проговорили весь день и всю ночь. Строили планы на будущее, решали, какой сделать комнату для ребёночка, где будет работать Светлана.
Утром Наталья Ивановна уехала домой.
А через пять месяцев Светлана сдала экстерном выпускные экзамены, защитила дипломную работу и, получив диплом, вернулась в свой родной город. Ходить ей было очень трудно, поэтому она всё время находилась дома. Каждое утро выходила в сад, дышала свежим воздухом. Она уже знала, что ждёт девочку, которую решила назвать Алёнкой.
Два месяца пробежали очень быстро. Утром, поднявшись с постели, она крикнула и склонилась над кроватью. Услышав крик, Наталья Ивановна всё поняла и сразу же вызвала скорую помощь. Светлану отвезли в роддом, где уже через час на свет появилась красивая светловолосая девочка, точь-в-точь похожая на своего отца. Молодая мама посмотрела на ребёнка и отвернулась. Какая-то сила не хотела принять это маленькое чудо. Акушерка, видя состояние Светланы, тихонечко положила девочку ей на грудь. Малышка, будто зная, что лежит на матери, потянула свои ручки и обняла новоиспечённую мамочку за подбородок. Как же у Светланы забилось сердце! Как же приятны были прикосновения маленького существа, искавшего тепла матери! Светлана заплакала и обняла девочку:
- Ты моя самая родная, самая красивая, самая долгожданная. Я всегда буду любить тебя, моё солнышко, и никогда никому не отдам.
К вечеру в роддом привезли роженицу, которая кричала на всё отделение, материлась, угрожала медперсоналу увольнением, если они не освободят её сейчас же от чудовища, которое сидело у неё в животе.
Через четыре часа борьбы, послышался детский плач, и отделение погрузилось в тишину. Светлана с сочувствием думала о женщине, перенёсшей боль. Чуть позже в её палату привезли роженицу, которая так неистово кричала. Когда та повернулась, Светлана даже подскочила от неожиданности. На неё смотрела Галинка, измученная и злая.
- Галинка, так это ты так кричала? – спросила девушка, радуясь встречи с сестрой.
- Светка, а ты какими судьбами здесь? Ты замуж вышла или я чего-то не знаю?
- Нет, Галя, замуж я не вышла, а родить себе доченьку решила. А ты кого родила?
- От твари может родиться только тварь, - вне себя ответила Галина.
- Нельзя так говорить о ребёночке, Галя. Он-то в чём виноват?
- Не он, а она, Светка. Но я твёрдо решила не забирать из больницы её. Не могу простить Сергею того, что он с тобой сотворил.
- Это всё в прошлом, Галя. Ты сейчас думай о доченьке.
- Я сказала, что не буду её забирать. Не старайся переубедить меня.
- Подумай хорошенько о том, что делаешь. Ты очень нужна этой маленькой крошечке. Ведь ты для неё сейчас – весь мир.
На следующее утро акушерка принесла детей для кормления. Светлана с радостью приняла свою Алёнку, нежно приложила к груди. Галина отвернулась к стене, своим видом показывая, что не желает видеть малютку. Девочка расплакалась.
- Мамочка, возьмите свою девочку, покормите её. Посмотрите, как она ищет вас, - уговаривала Галю акушерка.
- Убирайтесь отсюда. Ненавижу её. Ненавижу эту жизнь. Ненавижу себя.
Не зная, что делать, акушерка направилась к двери.
- Постойте, дайте я покормлю маленькую, - тихо произнесла Светлана. Ей отдали девочку. Она нежно взяла её и, также как и свою дочку, приложила к груди. Маленький комочек засопел, потягивая молочко. Галя не смогла долго слушать это. Она поднялась, подошла к Светлане и ахнула: девочки были очень сильно похожи друг на дружку.
- Светка, так ты тоже от него родила? Как ты могла? Как ты посмела родить от этого негодяя? Выбрось немедленно это недоразумение.
- Что ты говоришь, Галя? Успокойся и присядь. Мы сейчас с тобой всё обсудим, – старалась утихомирить разъярённую сестру Светлана.
Но Галя уже подняла на руки Алёнку и побежала к окну.
- Помогите, помогите, - истошно закричала Светлана.
На её крик прибежала медсестра. Галина уже открыла окно, готовясь выбросить девочку.
- Галинка, родная моя, не делай этого. Да разве моя доченька родилась для того, чтобы ты её убила? – уговаривала Светлана, заливаясь слезами. Медсестра перехватила руку Галины и забрала девочку.
- Ах так. Вы все против меня? Что я вам сделала? Живите, радуйтесь нечисти, растите плоды грязи, а я не могу так жить. Прощай, сестра.
С этими словами Галя выпрыгнула из окна.
- Не-е-е-е-т, - закричала Светлана, - помогите ей. Спасите мою сестричку, люди.
Галя лежала на земле, раскинув руки, как птица крылья. Казалось, что она продолжает свой полёт – полёт истерзанной души, нерасцветшей любви, несостоявшейся жизни. Её увезли, а через два дня похоронили рядом с Сергеем. Они пришли в этот мир, чтобы оставить после себя маленькое крохотное существо, неспособное защитить себя. Они подарили жизнь, отдав за это две свои. Убитая горем мать Галины и слышать не хотела о ребёнке и девочку готовили к отправке в дом малютки.
Светлана каждый день кормила её, как и свою, и любила её, не менее, чем Алёнку.
На седьмой день её с дочкой выписали из больницы. Она, собирая свои вещи, вдруг подняла глаза на доктора и сказала:
- Доктор, я пришла к вам за доченькой, но Господь дал мне возможность полюбить ещё одну маленькую душу, и я не уйду домой без неё. У девочки нет ни матери, ни отца. Нельзя выбросить человека вот так. Теперь я буду её мамой. Девочки родились в один день, с разницей в несколько часов. Пусть эта история закончится здесь, а для детей начнётся новая жизнь. Подготовьте документы, какие надо, а я всё подпишу. И пусть все знают, что я родила двойню – Алёнку и Алинку. Я очень хочу подарить им этот мир, наполненный счастьем, радостью и любовью.
Уже к вечеру Светлана вместе с дочками была дома. Девочки, действительно, были похожи друг на друга, как две капельки воды. Наталья Ивановна не могла налюбоваться на малышек.
- Вот видишь, доченька, какой замысел был у Бога? Он заранее готовил тебя к этому. Небеса доверили тебе две души, а ты должна оправдать это доверие.
- Спасибо, мамочка. И что бы я без тебя делала? А наш «бабий батальон» сразу стал больше и богаче. Посмотри, какие красавицы лежат в кроватках.
А девочки спали, ни о чём не догадываясь, и ни о чём не думая. Им было хорошо, уютно в своём новом доме, рядом с мамой, бабушкой и тётями.

[Наталья Владимировна]

35

ЗВЕЗДОЧЁТ

Бои под Полоцком 9 июля 1941 года приняли ожесточённый характер. Немцев приводило в бешенство то обстоятельство, что соседи справа и слева продвинулись намного вперед, а им приходилось топтаться на месте. В связи с чем атаки становились все яростнее и яростнее. С раннего утра девятого июля гитлеровцы раз пять пытались прорвать нашу оборону и откатывались восвояси.
Подвижный отряд воевал практически без перерыва. Вот и в этот день, с рассветом, его бойцы вступили с ходу в бой.

Контратака удалась и немцев гнали километра три. А за тем… За тем фашисты встретили наступающих красноармейцев, и противники сошлись в рукопашную.

Бондаренко и Филатов старались держаться вместе, что позволяло удачно избегать неожиданных наскоков солдат противника. Многие наши были вооружены штыками от отечественной винтовки СВТ. Ведь в рукопашном бою нужно быть расторопным и не зевать. Если штык на винтовке, и ты промазал, или его отбил фашист, считай всё, тебе хана. Вот и сейчас Сергей увидел краем глаза, как на Ивана насел здоровенный немец, давя своей массой. Бондаренко увернулся от налетевшего на него гитлеровца, который хотел всадить ствол карабина в живот. Гитлеровец проскочил мимо по инерции и получил молниеносный удар саперной лопаткой под каску в область шеи. Голова противника сразу надломилась, как подсолнух. Покончив со своим врагом, Бондаренко кинулся на помощь Филатову. Со всей силы всадил штык под левую лопатку гитлеровца и тот сразу обмяк. Вот тут-то все и произошло. Страшный удар обрушился на голову Сергея. Белый свет померк, и боец провалился в бездомную темноту.
Он парил над полем боя и видел, как обессиленный Филатов с трудом выбирается из-под придавившего его тучного немца. Пошатываясь, подходит к распластанному телу друга и, увидев залитую кровью голову, дико орёт и бросается в новую схватку с противниками, словно обретя невиданные силы, подпитанные огромным желанием мести за смерть друга. В следующий миг Бондаренко, под воздействием необъяснимых законов потянуло обратно, и он слился со своей сущностью. Наступили непроницаемая тьма и тишина….
Сознание возвращалось медленно. Сначала Сергей увидел мутный свет и почувствовал страшную головную боль в области затылка. Глаза не открывались. Он, стиснув зубы, сдержал вырывающийся стон, понимая, что, издав звук, может привлечь внимание не только своих. Попробовал тихонько пошевелить руками и ногами. Получилось. Причём в конечностях, да и во всём теле особых болевых ощущений не было, кроме головы. Макушка просто раскалывалась. Похоже, рану облепили мухи и это добавило беспокойства.
Нужно было осмотреться. Сергей тихонько приблизил правую ладонь к глазам и ощутил липкую корку. Понял. Запёкшаяся кровь. Тихонько ногтями продрал глаза. От яркого света прищурился. Лежал он, завалившись на левый бок. Рядом валялись вперемежку наши и немцы. Тело вдруг заныло от тупой боли в левом боку. Бондаренко и на это не отреагировал, решив осмотреться. Не меняя позы, вгляделся в доступное взору пространство. Никого. Осторожно повернул голову и замер. Левее, в метрах пятидесяти копошился немец. Он наклонялся, что-то подбирал или доставал у убитых и шёл дальше. К сожалению, фашист медленно приближался к Сергею.

Нужно было что-то делать. Бондаренко осторожно поменял позу, убрав тело с предмета, который причинял боль левому боку. Ощупав помеху, с удивлением понял, что лежал, прикрыв собою обронённый кем-то пистолет. Старясь не привлекать внимания, подобрал оружие и положил перед глазами. Пистолет оказался немецким. Осторожно вынув магазин увидел три патрона. Снова снарядил оружие и передернул затвор, при этом выскочил патрон и кувыркаясь улетел в траву. Сообразил, что четвертый патрон находился в стволе и его выбросило затвором. Искать не стал, чтобы не выдать себя. Не рассчитывая на свои силы, решил подпустить немца как можно ближе. Улучив момент, когда фашист снова наклонился, перекинулся в воронку и устроился в ней, прикрыв оружие, подвернувшийся под руку пилоткой. Продолжил наблюдение. Вскоре прояснились действия гитлеровца. Он срывал звёздочки с пилоток убитых красноармейцев и складывал в кожаный мешочек. Обнаруженных раненных добивал, всаживая в тело штык, который держал в руке. Мародёр приближался. Сергей понимал, что от потери крови обессилел и в случае схватки, наверняка проиграет, поэтому решил действовать наверняка. Лежал неподвижно и зорко следил за противником. А тот неспешно продолжал своё дело и тихонько насвистывал незнакомый мотив. По всему было видно, что немец в хорошем настроении. Вот до него десять, семь, пять метров. Он настороженно всмотрелся в лежащего Сергея и медленно стал поднимать ствол карабина. Пришлось принимать меры на упреждение. Бондаренко собрал всю свою волю в кулак, затаил дыхание, вскинул руку с пистолетом и трижды выстрелил. Не промазал. Одна пуля попала в живот, две в грудь. Фашист удивленно остановился, попятился и упал, как подкошенный. Выждав, не появится ещё кто-нибудь, Сергей подполз к немцу. Вскрыл ранец. Внутри оказалась чистая смена белья и бутылочка спиртного. Оторвав рукав от трофейной рубашки, смочил водкой и осторожно стал протирать вокруг раны. В том месте сильно запекло, так сильно, что он чуть ли не потерял сознание. Сделав паузу, продолжил дезинфекцию. Кое-как справился с задачей. Сделав что-то, типа салфетки, наложил на рану и тоненькими тесемочками обвязал под подбородком. Чтобы не демаскировать себя белым пятном, подобрал себе каску и нахлобучил на голову. Вернулся на место, где лежал, подобрал свою винтовку и, низко пригибаясь, тихонько побрел пошатываясь в сторону своих позиций, зорко осматриваясь по сторонам. Буквально через километр сквозь кусты увидел окапывающихся гитлеровцев. С глубоким огорчением понял, что наших потеснили. Пришлось забраться в самую средину кустарника и там залечь. И вовремя. Группа немецких солдат выстроившись цепью в пределах прямой видимости, направилась в свой ближайший тыл. Видимо они обеспокоились долгим отсутствием своего сослуживца. Вскоре послышались их возгласы и через некоторое время гитлеровцы проследовали на свои позиции, неся тело убитого Сергеем солдата.
Наступили сумерки. К счастью, небо заволокло тучами. Еще засветло Бондаренко заметил разрыв метров в сто между окопами и осторожно, фиксируя каждое движения, практически без единого шороха, пополз к своим. Немцы часто пускали осветительные ракеты. Приходилось по долгу лежать, замерев в том положении, в котором застала вспышка.
Так или иначе, а время шло. С его течением и Сергей сантиметр за сантиметром преодолевал линию фронта. Благодаря неимоверному терпению, ему удалось добраться до своих. Передряги, в которых он оказался, взволновали и бойцов, и командиров. Человек, считай вернулся с того света. Получил Бондаренко ответ и по поводу собирателя звёздочек. Оказывается, гитлеровцы награждали своих вояк железным крестом за каждые убитые пятьдесят красноармейцев. Вот немец и проявил инициативу. Хотел получить железный, а удостоился деревянного креста.
О самом сокровенном Сергей молчал. И только верному другу Филатову поведал, как парил над полем боя и что видел.
– Да, – только и сказал Иван, сокрушённо покачав головой.
– Не веришь? – загорячился Бондаренко, – думаешь рехнулся?
– Брось, – парировал Филатов, – верю.
– Так что это было?
– Постараюсь объяснить. На слуху есть выражение: «Я из тебя душу вытрясу». Что-то в этом роде с тобой и произошло. Покинула она тебя. Только там, – Иван многозначительно ткнул пальцем в небо, – решили, что ты свою миссию здесь, на земле, пока ещё не закончил.
Вот и вернули её в тело. Война идёт. Смешалось всё. Зло и добро. Кто победит, одному богу известно. Так что радуйся и не погань свою душу. Светлая она у тебя, раз такие силы за неё воюют.
Друзья умолкли. Каждый думал о своём.

[Наталья Владимировна]

36

АННА

Утром субботнего дня Анна поехала проведать мать в пригород. – Здесь прошло детство Анны и школьные годы.
Стоял конец апреля и, если в городе на тротуарах отсутствовала даже единая снежинка, то в пригороде в придорожных канавах чернел не дотаявший грязный снег, сброшенный туда в студёную пору снегоуборочной машиной.
На обратном пути, обходя лужи, у жёлтого здания своеобразной архитектуры - железнодорожного вокзала она спустилась в подземной переход, по тоннелю прошла до каменной лестнице и начала подниматься вверх на платформу, куда вскоре согласно расписанию, обязан подкатить электропоезд, чтобы увезти ее обратно в город.
Она сотни раз видела эти ступени, но почему-то именно сейчас подумала: «Многие десятилетия замечательная гранатная лестница служит людям и в дальнейшем переживёт многих, кто ею пользуется».
Когда она выходила из дома и ехала в электричке, небо закрывали тяжёлые свинцовые тучи. Сейчас же, после того, как она взошла на асфальтированную платформу с голубого небосвода сияло щедрое солнце. Проявить себя ему помог слабый, но настойчивый юго-западный ветерок, прогоняя остатки сизых облаков на северо-восток.
Пройдя шагов двадцать по платформе, Анна остановилась, закрыла глаза, повернула лицо к тёплым долгожданным лучам и получила распространяемое по всему телу ощущение блаженства.
До отхода электрички оставалось несколько минут. Анна с закрытыми глазами на ощупь, сдвинула замок застенки молнию на серо-белой сумке, что висела на ее правом плече. Ее рука нашла продолговатую пачку и вытянула из неё сигаретину. Золотой мундштук сигареты вошёл в чуть подкрашенные алые губы. В кармане бежевой куртки всегда находилась газовая зажигалка. Щелчок и Анна сделала первую затяжку.
Не открывая глаз, она загорала и, наслаждаясь, сделала несколько затяжек, как вдруг услышала громкий возглас:
- Чего это ты делаешь свинья безрогая, скотобаза проклятая?
Загоральщица открыла глаза и повернулась на голос. – К ней медленно приближалась тридцатилетняя плотная женщина в коричневом поношенном пальто и изрыгала оскорбления.
- В чем дело? – спросила Анна.
- Тварь ты поганая, прикидываешься, что не понимаешь. Ты специально окуриваешь дымом моего ребёнка. Вали отсюда стерва недорезанная. А в следующий раз тебя увижу – кровью умоешься, кошёлка чёртова.
- Извините, пожалуйста, если я что-то натворила, то только нечаянно.
- Потявкай еще у меня дура горбатая. Проваливай, тебе сопле голландской сказано, а то полетишь на рельсы вертихвостка.
Видя торчащие из рукавов пальто натруженные руки и серьёзность намерений мамаши, Анна решила молча, не пререкаясь уйти на противоположный конец платформы от потока продолжающихся ругательств. По пути она выбросила в урну половину недокуренной сигаретины.
Пассажиры на перроне, что слышали брань, соблюдали нейтралитет.
Она думала: «Хорошо начатый релакс неприятно окончился. Никто никогда в жизни меня так не оскорблял и так не угрожал. Быть может, я действительно заслужила такую словесную трёпку».
Ретируясь от разгневанной мамаши, Анна не глядела в ее сторону.
Наконец подошла электричка, Анна села по ходу движения поезда с правой стороны, уткнулась своей каштановой причёской в светло-серую пластиковую оконную раму, закрыла очи и пока поезд не тронулся с места ощутила тепло солнечных лучей, проникших к ней через вагонное стекло.
И она начала припоминать случаи, связанные с курением.
Сразу же вспомнился укоризненный взгляд матери, которая, провожая дочь, произнесла последними слова те, что повторяла многократно:
- Бросай курить.
Затем на ум пришли слова школьных учителей той поры, когда она и думать не думала о сигаретах.
Блистая очками учительница географии однажды выявив по запаху табачного дыма одного из учеников поставил его перед классом в школьном кабинете и произнесла:
- Я не собираюсь ябедничать ни завучу, ни директору, ни родителям. Я призываю всех вас подумать над тем, что записали моряки Колумба в судовом журнале каравеллы на пути из открытой ими Америки в Испанию. А именно: «Нет более глупого занятия, чем глотать дым, а затем выпускать его через рот и ноздри». С этим я полностью согласна. Многие хотят сделать всех нас глупцами, и пока мозг не погиб от никотинового дурмана шевелите извилинами, чтобы не впасть в табачное пристрастие, в никотиновое рабство.
Учительница истории с всегда накрученной причёской сообщала:
- На Руси в 17 веке курение наказывалось битьём, а повторно замеченному в курении отрезали нос. Пётр Великий, сделав многие положительные преобразования страны, допустил и тяжкие ошибки, в числе которых - распространение и насаждение табака.
Всегда чисто выбритый и наодеколоненный отставник специалист по ОБЖ однажды обратился к классу:
- Мне сообщили, что в нашей школе, а возможно и в вашем классе кто-то покуривает. Учитывая, что у вас все делится на хорошо и плохо, на добро и зло, объясняю вам курение — это плохо, курение — это зло.
Скорее всего он ничего на эту тему более и не сказал бы, не отпусти реплику вездесущий Вовочка:
- Но в кино про войну мы видим курящих: офицеров, солдат.
Отставник тяжко вздохнул, сделал паузу и продолжил:
- По поводу военнослужащих, мы можем сделать исторический экскурс. Вначале на распространение дурацкого курения смотрели сквозь пальцы. Затем церковь очнулась, вспомнив, что дым изо рта и ноздрей выпускает дьявол. – Церковь объявила всех курящих еретиками и расправлялась с ними самым жестоким образом. И все бы ничего, но германскому королю Фридриху доложили, что курящий человек меньше ест. – Это и послужило поворотным моментом. Поскольку с провиантом в те времена имелась напряженка и соответственно с прокормом армии имелись проблемы, Фридрих повелел обязать всех солдат курить. Этому же последовали и другие европейские монархи. В такой ситуации церковь оказалась бессильна и опустила руки. – Что касается нынешних событий, то образовалась тенденция: в нашей легендарной армии с каждым годом становится все больше некурящих.
Вспомнила Анна и преподавательницу биологии, которая поведала, что в табачном дыму более тридцати канцерогенов – веществ, вызывающих и способствующих развитию раковых опухолей. И чаще у курильщиков мужчин возникает рак горла, а у женщин курильщиц – рак груди. А вредное воздействие никотина распространяется на все ткани и части человеческого организма.
Скромная учительница литературы, выступая против курения, призвала на помощь А.Чехова, который утверждал, что целовать курящую женщину равносильно облизыванию пепельницы.
«Почему же в светоче науки - ВУЗе отсутствовала антитабачная пропаганда?» - сокрушалась Анна.
В ВУЗе обстояло все иначе. Во время переменок некий доцент выходил в коридор, даже не на лестничную клетку, и испуская папиросный дым рассказывал забавные байки. Его обступали курящие студенты и студентки, задавая иногда наводящие вопросы. К этому театру одного актёра желали присоединиться многие, в том числе и Анна. Именно в этом кругу она и приобщилась к никотину, хотя и не считала себя заядлой курильщицей – так покуривала иногда.
Она выступала за факультет на лыжных гонках, и ее заприметил преподаватель физкультуры, который в своё время входил в состав сборной страны. Почувствовав однажды от студентки смрад табака, он сказал Анне:
- Лучше пить, чем курить.
Эта фраза оказалась единственным антитабачным словосочетанием от всего преподавательского состава ВУЗа за все время обучения.
По окончании ВУЗа, не найдя достойной работы по специальности, она устроилась в крупную строительную организацию. Здесь для дам оказалось заботливо выделено отдельное помещение для курения, где они могли под слабое урчание вытяжного вентилятора посплетничать, поговорить о своём о женском, перемалывая кости мужчинам.
У неё сложились хорошие отношения с сотрудниками управления компанией и со строителями на объектах, куда она по долгу службы регулярно выезжала для определения освоенных объёмов работ и качества строительства.
Жизнь её размеренно текла по проложенному руслу и тут эта досадная встреча с чрезмерно ругающейся женщиной.
«В какой-то степени, защищая здоровье своего ребёнка, ругачая мамаша права, - пронзила Анну мысль под стук колёс электрички, - надо действительно бросить курить».
Она позвонила вечером матери и сказала, что решила бросить курить.
Мать поведала в ответ:
- Я не считала нужным говорить тебе об этом ранее, но сейчас послушай. – С моей подругой мы кашеварили вместе в студенческом стройотряде. Она была заядлой курильщицей, и перед ее первыми родами врачи рекомендовали ей, если не совсем бросить, то хоть значительно снизить дозу курения. После родов она продолжила интенсивно курить и оба ее сына погодки стали заядлыми курильщиками с двенадцати лет. Старшему исполнилось шестнадцать, когда его мать преставилась от рака. Отцу тяжело оказалось тащить двоих, и сыновья рано приобщились к труду. Олин стал халдеем в ресторане, а другой сантехником в ЖЭКе. Так погибла идея подруги о высшем образовании своих детей. При этом их здоровье наверняка в аховом состояние.
На работе в понедельник Анна подошла к начальнику отдела материально-технического снабжения, который слыл ярым антитабачником. Она сообщила о решении и попросила посоветовать: что делать.
Он ответил:
- Я сам когда-то выкуривал пачку Беломора и более в день, но бросил. Бросают все, однако некоторым удается сделать это при жизни.
- С чего мне начать?
- Главное начало уже положено – вы сами сознательно приняли единственно правильное решение.
- Так.
- Все дело в информации. Я попрошу вашего непосредственного руководителя, что бы вам разрешили в рабочее время на компьютере в поисковике по полчаса в день читать о вреде никотина и табакокурения.
- Мне многое известно.
- Эх, если бы у вас был достаточный уровень знаний о вреде табака, никто насильно не заставил бы вас курить эту дрянь.
Антитабачник посмотрел численник и сказал:
- Пока делайте, как я сказал, а в среду за пятнадцать минут до окончания рабочего дня пожалуйте ко мне.
Несколько ошарашенная новыми знаниями Анна пришла вовремя.
Снабженец указал ей на стул и спросил:
- Так что же такое никотин?
- Это ядонаркотик, который, как яд разрушающе действует на организм человека, а как наркотик вводит человека в зависимость.
- Да, причём зависимость эта очень хитрая, и чтобы избавиться от неё окончательно требуются время, серьёзные знания, серьёзный подход, серьёзная работа, засучив рукава, и рассудительность.
- Именно поэтому я к вам и обратилась.
- Мне известны три способа бросания курить. При первом человек сминает пачку сигарет и бросает ее в ближайшую урну. Так он решает раз и навсегда покончить с этой заразой. – Это присуще волевым людям, которые иначе, пожалуй, и не смогут. При этом происходит мощный удар по организму – все органы – желудок, печень, почки и остальные - требуют никотина. Каждая клеточка человеческого организма требует своей дольки никотина. В медицине это называется абстинентный синдром, а в просторечье – ломка. Это связано с сильными болевыми ощущениями, которые снижаются через двое –трое суток, а почти пропадают дней через семь.
- Возможно есть что-либо полегче? - робко спросила Анна.
- При втором способе курильщик постепенно в течение трёх месяцев снижает количество выкуренных в сутки сигарет до одной, максимум до трёх и тогда прекращает курить. Ломка при этом также присутствует, но ее амплитуда значительно ниже.
- Как это долго.
- Зато надёжно. Третий способ сочетает два предыдущих. – Снижение выкуриваемой дозы происходит за месяц до 3-5 сигарет и тогда курильщик расстаётся с неблаговидным зельем.
- Этот способ больше подходит, мне тягостно три месяца себя мурыжить.
Начальник МТС продолжил после паузы:
- Не надо при этом кичиться, хвастаться, что особенно касается женского пола. Зависимость следует перехитрить. А признаться, что вы с ней распрощались навсегда можно только через два года, после значительного укрепления своих позиций в части антикурения. Встретятся и такие, кто попытается вернуть вас в лоно никотина.
- Что вы скажете о противокурительных пластырях?
- Имеются люли, которые любят зарабатывать на чужом горе. Быть может, иной пластырь снимает какие-либо симптомы. Но ни один пластырь не избавляет ни от какой зависимости. Потому что все дело в информации – в этом смысле лучше познакомиться с книгами академика Ф.Углова.
- Есть ли какие способы, о которых надо знать, которые способны оказать помощь в моей ситуации?
- При возникновении желание покурить, следует удовлетворить рецепторы, расположенные на поверхности тела, внутренние рецепторы, а также зрительные, слуховые и обонятельные. Для этого достают сигарету из пачки и: крутят, катают сигарету между пальцами, какими обычно держат сигарету, затем возвращают ее обратно в пачку; далее катают, крутят сигарету пальцами и подносят ее к ноздрям, и нюхают знакомый запах табака, и возвращают обратно в пачку; еще - покатав сигарету пальцами, понюхав ее, вставляют фильтр в губы, как обычно, а затем, чуть подождав или даже покрутив сигарету в губах, возвращают ее в пачку; и еще - покатав пальцами, понюхав и вставив сигарету в губы, горящую спичку или зажигалку подносят на расстояние до 2-3 сантиметра от сигареты, затем, затушив огниво, возвращают зло в пачку.
- Спасибо, попробую обязательно, - промолвила Анна с придыханием.
- Если вас приглашают покурить за компанию, лучше воздержаться, объяснив, что покурили недавно. Слово - недавно может означать период любой длительности, ведь все в мире относительно. Данный ваш отказ имеет большое значение в психологическом плане, так как курение очень сильно связано с коллективными действиями. Вы можете вспомнить, что приобщались к табакокурению совместно с кем-либо или в группе. Поэтому, уходя из коллектива табакокурильщиков, легче справиться с цепкой зависимостью. При этом, если кто-либо излишне настойчиво зазывает вас покурить, то у вас должна возникнуть мысль: «Желает ли этот человек, мне добра?». – Ответом являются следующие рассуждения: «Если человек даже рассыпается перед вами бисером и пусть желание его отлично от продуманного, где-то на подсознательном уровне, он вряд ли желает вам добра».
- Да, это очень ценно, - согласилась Анна.
- Выкурив половину сигареты или одну треть (удовлетворив знойное желание отравить себя) загасить ее, возвратить окурок в пачку, оставив докуривание на потом. Так удовлетворяют самые сильные первые позывы к табакокурению и избегают полного отравления организма дозой данной конкретной сигареты.
- Я слышала и читала об этом.
- А давно ли вы разламывали фильтр?
- Никогда не залезала внутрь фильтра.
- Разберите его, внимательнее разглядите гадость, которую он задержал, понюхайте ее запах. Чем чаще вы будете это делать, тем сильнее укрепитесь в желании скорее уйти от никотиновой зависимости.
У Анны пробежали по спине мурашки:
- Сегодня же посмотрю на эту гадость.
- Здесь следует знать, что фильтрующий элемент сигареты задерживает лишь малую часть того, что попадает в лёгкие и далее разносится кровью по всем без исключения органам. А затем организм вынужден тратить энергию на выведение токсичных канцерогенов табачного дыма. Но энергоресурсов зачастую мало, ввиду того, что имеются и другие источники загрязнения организма. Поэтому токсичные вещества накапливаются в мышечных и жировых тканях, в суставах и тому подобное. Данные накопления изрядно способствуют развитию болезней и в состоянии сами вызвать заболевания, в том числе и раковые, и психические.
- Обязательно залезу в фильтр.
- Полезен и такой способ: покурив одну марку сигарет дней пять, начинают курить сигареты другой марки.
- В таких случаях, обычно, появляется кашель.
- Этот кашель показывает: в организм проникает постороннее вредное вещество. Организм борется с токсинами, отторгает гадость. Периодическая замена марок выкуриваемых сигарет вызывают очередное сопротивление организма, его отторгающую реакцию. Это вызывает сознательное и бессознательное отвращения к данным ядонаркотиками. Здесь у организма желание курить уменьшается естественным путём.
- Тоже попробую.
Анна поблагодарила за уделённое время и оказанное внимание.
- Буду рад вас увидеть через две недели так же в среду в это же время.
В назначенное время Анна вошла в кабинет наставника, закрыла за собой дверь и остановилась в метре от неё. Начальник снабжения с кем-то оживлённо беседовал по мобильнику, что-то записывая на листе бумаги. Закончив телефонный разговор, он еще продолжал записи. Наконец, не отрываясь от бумаг, он спросил:
- Как ваши успехи, что нового?
- Прошу простить меня, если я отрываю ваше драгоценное время. Я вполне могу прийти в другой день, - пролепетала Анна.
- На постоянные производственные проблемы время всегда найдётся, так что на этот счёт прошу, милая барышня, не беспокоиться. Меня же действительно весьма волнует ваше движение к свободе от зависимости.
- Я уже сократила дозу до 8 сигарет в сутки и благодарна вам за знания о способах и методах.
- Продолжаете ли вы поиски качественной информации на эту тему.
- Да, сейчас по телевидению дают рекламу, что курение вредит здоровью.
- Мне же помнятся те недавние времена, когда эти же телеканалы рекламировали табачные изделия. А что касается нынешней рекламы, то общеизвестно, что самая лучшая ложь - это недосказанная правда. На самом деле вред табака гораздо шире, чем здоровье одного человека. – Ведь наносится вред и семье, и окружающим людям, и работе, и стране и обществу в целом.
- Я недавно повстречала женщину пенсионного возраста, которая курила посреди улицы, показывая отрицательный пример школьникам и другим.
- Хорошо, Анна, что вы это подметили и правильно оценили ситуацию. Любой курящий прилюдно подаёт отрицательный пример прежде всего детям. Рад, что мы с вами на правильном пути. Приглашаю вас еще через пару недель.
Анна вновь открыла дверь с табличкой «Начальник ОМТС» в предвкушение получить похвалу.
- Рад видеть вас, барышня. На чём вы пока бросили якорь?
- Вчера я выкурила лишь три сигаретины.
- Приближается поворотный момент. Сегодня у нас среда, завтра четверг и, мне видится, лучшим днём расставания с табаком следует избрать пятницу. Возможно в пятницу утром вы сделаете последнюю пару затяжек. Когда же организм сообразит, что очередные обычные порции ядонаркотика отсутствуют, начнётся ломка - появится зуд, муторность, плохое самочувствие. – Первый удар вы примете в пятницу на работе, а в выходные – при самой сильной ломке – проведёте дома. Если утром в понедельник окажется совсем невмоготу, наберите мой номер телефона и я попрошу ваше руководство предоставить вам пару дней в счёт отпуска.
- Спасибо, если что – обязательно позвоню, - пообещала Анна.
- После бросания на первых парах хорошо помогают жареные семечки подсолнечника. При взятии семечки в руку задействованы пальцы, когда вы подносите очередную семечку ко рту, задействована рука в локтевом сгибе, как и в случае с сигаретой. Далее задействованы губы и слизистая оболочка полости рта и глотки, на которую оказывают воздействие крупинки зёрен семечек.
- Куплю сегодня же.
- Через пару недель лузгания семечек, можно перейти на леденцы также на пару недель, затем на печенье – тоже на пару недель. К этим продуктам обращаются в случае возникновения острого желания покурить, и служат они для ослабления тяги, для приспосабливания к ее проявлениям.
- Спасибо, что вы мне это сказали.
- Меньше чувствовать себя ущербной от насилия над собой помогает ношение при себе пачки сигарет. Она укрепляет в осознанности вашего принятого решения. И, кроме того, вы можете угощать из неё стрелков, которые еще далеки от понимания, что имеют уже дело с бросающим курить человеком и по привычке захотят покурить именно ваших сигарет. Таким путём вы избежите и малоприятных вопросов или даже оскорблений в первый период вашей свободы от никотиновой зависимости.
- А я собиралась запасы сигарет выбросить на помойку.
- Успеете. Надеюсь, вы бойко пойдёте к цели – к прощанию с ядовитой соской. Однако при крахе ваших желаний, при срыве, вряд ли стоит предаваться унынию. Надо лучше укрепиться в желании развязаться с цепкой никотиновой зависимостью и лучше подготовиться к очередной попытке избавления от табака и других токсичных канцерогенов, которыми насыщен табачный дым. Ведь осаждённая крепость обязательно падёт, если ее беспрерывно штурмуют более подготовленные, более опытные бойцы.
- Буду иметь ввиду.
- Основное я поведал. Теперь все в ваших прекрасных руках. И не прекращайте поиски в интернете, в библиотеках, в газетах антикурительной информации, которая является основным вашим помощником. Надеюсь увидеть вас через пару недель со щитом или на щите.
В понедельник на работе действительно было муторно, поэтому Анна грызла семечки. Перед обедом сослуживица позвала ее в дамскую курилку, и Анна согласилась. Она достала сигаретину, покрутила ее в руках и обратно убрала в красивую пачку.
- Что же ты не прикуриваешь? - спросили ее несколько курильщиц.
Анна ответила, глядя на пол, покрытый коричневым линолеумом:
- Я недавно покурила, и что-то голова трещит.
Ей сочувственно предлагали таблетки и иную помощь. Но она вернулась на рабочее место грызть семечки.
Через пару рабочих дней ее отговорки не подействовали, вначале курильщицы заподозрили ее в обмане, после того, как пытались выяснить, кто последней с ней курил, и пришли к единому мнению, что Анна бросила курить.
Одна сотрудница предположила полушутя:
- Так она приходит сюда дышать нашим табачным дымом на халяву.
Встал ребром вопрос: надо ли ей вообще сюда приходить? – И порешили: пусть ходит, если ей так нравится. Поскольку Анна чувствовала себя здесь белой вороной, она значительно реже стала посещать женскую курилку.
В условленное время Анна открыла дверь своего куратора. Он встал из-за стола и пошёл ей навстречу:
- Очень рад видеть вас, расскажите: что произошло.
- Я смогла! – выпалила Анна.
- А подробнее.
- Тело, конечности, суставы наполнились лёгкостью. Ощущения случаются, будто я лечу на крыльях. Мне радостно!
- Приятно слышать. Так держать, Анна.
Летним погожим утром она поехала к матери помочь с огородом. Несколько часов ковырялась в грядках до боли в спине. Когда Анна решилась выпрямится и передохнуть, её из-за забора заметила одноклассница и позвала к себе посудачить. Анна согласилась и удивилась накрытому столу с шампанским и двум парням, которые составили компанию. После краткого знакомства и первого тоста «За встречу» закусывать пришлось наспех, так как упали первые крупные капли дождя. Молодёжь в быстром темпе перенесла снедь в маленькую веранду, пристроенную к дому.
- В тесноте, да не в обиде, - сказала одноклассница. На улице тем временем ярко сверкнула молния, раздался гром и разразился настоящий ливень с крупными пузырьками на лужах. Дверь веранды пришлось прикрыть из-за косого дождя, струи которого норовили образовать на деревянном крашенном полу веранды лужу.
Молодые люди курили, говорили о погоде, о поэзии и о женщинах. После пятого дружественного бокала один из парней пододвинул к ней пачку сигарет и посоветовал:
- Посмотри какая прелесть и вкусняшка. – Это мои родители привезли из далёкой Италии.
- Что ж ты с ними не поехал? – спросила Анна, чувствуя аромат сигарет.
- Так там летом ежедневно жара за тридцать градусов, - он еще пододвинул пачку сигарет ближе к Анне и сказал, - попробуй.
Из переносного подвешенного на крючок вешалки радиоприёмника, настроенного на частоту радиостанции «Радио-Шансон», шансонетка с чувством томно просила всех, кто ее слушал:

Угостите даму сигаретой,
Сигарета тлеет две минуты.
А у дамы время больше нету,
Чтобы поменять секунды на минуты.

Достав из пачки сигарету, Анна поднесла ее к носу, еще сильнее ощутила приятный аромат и вставила мундштук в губы. – Тут же щёлкнула зажигалка, сигаретина задымилась, а Анна после первой затяжки принялась кашлять.
- Ты же вроде бы курила прежде, - удивилась одноклассница.
- Не в то горло попало, - оправдывалась Анна, ей стало неудобно.
За вечер она выкурила еще две вкусных сигаретины. А утром, чуть протрезвев и ощущая очень сильную тягу к табаку, она поняла, что произошёл срыв, о котором ее предупреждали.
Сразу обращаться к человеку, который дал ей много знаний и уделял ей своё ценное время, Анна не решилась. Она принялась перечитывать то, что прежде выудила из интернета по данной проблеме и обратила внимание на высказывание, по которому человек сам себя должен вытянуть из пучины зависимости подобно достославному барону Мюнхгаузену. – Поэтому она приняла решение выкарабкиваться самостоятельно.
В одной раздаваемой бесплатно газете ее внимание привлекло объявление о помощи в расставании с табаком при использовании иглоукалывания. Она позвонила по указанному телефону, согласовала время прихода.
Женщина с причёской из седых волос встретила ее в скромном кабинете с прозрачными стеклянными медицинскими шкафами и сообщила:
- Моя помощь избавит вас от главных составляющих абстинентного синдрома, который первые пять дней обычно сильно мучает человека, решившего бросить пагубное табачное занятие. А дальше придётся самостоятельно держаться – все в ваших руках.
- Да, но в книгах, кинофильмах и даже мультиках встречаются курящие персонажи, которые вольно или невольно призывают к курению.
- Ах, вы какие нежные. – Если вляпались в дерьмо найдите мозгов, чтобы оттуда выбраться. – Лично я крайне отрицательно отношусь к курящим, изрыгающим смертоносный дым.
- Зачем же крайне?
- Потому что человек курящий гадит, гадит себе и еще больше гадит окружающим.
- Может быть, отнестись к нему с состраданием?
- Нет! Потому что идёт война и с внутренними врагами, и с внешними. А курильщик уподалбливается бойцу, который во время боя решился сделать себе самострел. – Что ждёт такого воина в боевой обстановке? – Трибунал вплоть до высшей меры наказания.
- Ваши рассуждения суровы.
- Живём мы в суровое время. Общество многие годы растит специалистов, а они вдруг из-за курения становятся инвалидами или вообще погибают. Общество рассчитывает на отдачу взращённых людей и ошибается. – Курильщик своими деньгами снабжает тех, у кого руки по локоть в крови. Так всенародному любимцу вратарю Л.Яшину категорически запрещали курить, но он продолжал и преставился в карете скорой помощи – не смогли, не успели ему помочь. Актёру П.Луспекаеву также нельзя было курить, но результат также плачевен. И таких менее известных людей тысячи и тысячи.
- Да уж.
- Если взглянуть на инвалидов, которые стали таковыми из-за курения. – Их многие тысячи и каждый требует медицинское обслуживание, пособия и тому подобное. И он хоть бы в инвалидном своём состоянии обязан бросить поганую ядовитую соску, ан нет.
- Может быть нужна государственная программа, помогающая избавиться или не приобщаться к ядовитой соске.
- Такая программа нужна. Нужна общероссийская база курильщиков и нормальных людей. Курильщика следует известить, что ему даётся три месяца на то чтобы он бросил курить. – Если не бросит, пусть платит налог 10 % для финансирования сегодняшних и будущих излечений, через пять лет налог для индивида может быть увеличен на 2-5%. И так далее. Когда введётся такой метод отпадёт нужда грабить пенсионеров или щипать курортников и иных.
- И что делать с табачными фабрикантами?
- Налоги с них надо удвоить, чтобы они не имели сверхприбыли. Также следует усилить контроль за их деятельностью, поскольку во всём мире существует контрабанда табачными изделиями, в основном незадекларированными.
- Ваша идея понятна и вполне осуществима, даже, если учесть, что распространение табакокурения, а не борьба с ним лежит в русле общего геноцида в стране. А меня вы уколите?
- Конечно, уколю. Извините заговорилась о наболевшем.
Заканчивая процедуры, врач пригласила прийти через день, чтобы задействовать второе ухо.
Закончив прохождение второго этапа иглоукалывания, Анна чувствовала незначительную муторность и раздражительность, но она, отбросив любые сомнения, без колебаний вновь прекратила курить и вновь перешла на жаренные семечки подсолнечника и чипсы.

Через две недели она позвонила начальнику ОМТС и попросила о встрече. Тот принял ее как старого фронтового товарища и очень погрустнел, узнав, что произошёл срыв.
Антитабачник попросил рассказать: как это все произошло? Проштрафившаяся ученица рассказала все с подробностями. На что он дал пояснения:
- Первое заключается в том, что, увидев компанию курильщиков, да еще с алкогольным изделием, вам нужно было немедленно от них уйти. Второе, вы оказались в замкнутом непроветриваемом накуренном помещение, откуда вам также надо было срочно спасаться. Третье, вы употребили алкогольное изделие в изрядном количестве, а алкоголь, как и героин и другие опиаты, расширяет кровеносные сосуды; и в вашем случае перед организмом стояла задача сузить кровеносные сосуды, и ваш организм хорошо знает вещество, с помощью которого можно сузить сосуды – с помощью никотина. Четвёртое, исходя из этих рассуждений вы не могли не сорваться, не могли не бухнуться в никотиновый смрад. Пятое, что теперь делать?
- Я прошла иглоукалывание и вновь не курю уже семнадцать дней.
- Радостно слышать, - просиял снабженец, - однако вы как бальзамом плеснули на мою дотоле расколотую душу.
Он, улыбаясь, напел:

В нашей жизни всякое бывает,
Набегает с тучами гроза.
Туча уплывает,
Ветер утихает,
И опять синеют небеса.

- Надеюсь, что это первый и последний ваш срыв. Однако не забывайте: все дело в информации. Продолжайте накапливать материал о вреде табачного дыма и об уходе от зависимости. Давайте встречаться ежемесячно – вы мне что-либо поведаете или я дам информацию по нашей общей с вами теме.
- Хорошо, - согласилась Анна.

[Наталья Владимировна]

37

МЕЛКИЕ ОГРЕХИ

Какого человека хоть раз в жизни не посещало вдохновение? Это мучительное, страстное желание поведать миру внезапно обретенную истину, удивить, поразить, заявить «Я есть!», зреющее и распирающее изнутри, не дающее спать, иногда даже есть, а иногда, наоборот, заставляющее в большей мере, чем это нужно, но в общем и целом, мешающее жить, которое в конце концов находит выход на стерпящем все листе бумаги.
Антон Молочаев не стал счастливым исключением. Он был человеком мягким и интеллигентным, поэтому сдался посетившей его Музе без боя.
Накануне Молочаеву позвонили из издательства «Бумажный великан», куда он с завидным постоянством направлял свои рукописи. Журнал «Дорогу молодым талантам!», в котором печатались опусы начинающих мучеников, намеревался опубликовать один из его рассказов. По мнению редактора журнала, в рассказе имелись кое-какие мелкие огрехи, и Молочаева пригласили в редакцию, чтобы их обсудить.
К десяти часам утра, как и было условлено, Молочаев вошел в здание издательства.
Издательство «Бумажный великан» являлось мастодонтом издательского дела, но не с точки зрения вымирания вида, а с точки зрения давности и основательности ведения своего дела. В структуру издательства входили многочисленные журнальные и книжные редакции, отвечающие за публикацию продукции различной тематики, начиная от брошюр «Ваш малыш от 0 до 12 месяцев. Советы молодым родителям» до серьезной литературы, ориентированной на придирчивого читателя. Ранее издательство занимало семь этажей десятиэтажного здания, но постепенно расширяясь, захватило оставшиеся три, и в настоящий момент редакции и отделы осваивали новую площадь, перемещая на нее кипы бумаг, компьютеры, принтеры, электрочайники и прочие нехитрые спутники офисного быта.
Молочаев поднялся на шестой этаж и нашел заветную дверь. Он уже бывал здесь пару раз полгода назад и был знаком с редактором, поэтому растерялся, когда увидел за столом незнакомого человека.
– Добрый день... э-э-э... я по поводу публикации... мне звонили, – Молочаев топтался у порога и мял ручку портфеля.
Человек за столом взглянул на Молочаева поверх очков.
– Звонили? Тогда проходите. Здравствуйте! Олег Степанович Самвелов, редактор журнала! – отрекомендовался незнакомец и протянул Молочаеву руку для рукопожатия. Это был невысокий, тучный мужчина в годах, с залысиной и бьющей через край энергией. Любому входящему также бросался в глаза зеленый галстук Самвелова с вышитыми желтыми буквами «С» и «О», вероятно, инициалами самого редактора, – Присаживайтесь!
– Молочаев Антон Евгеньевич, очень приятно, – Молочаев робко пожал руку Самвелова и присел на краешек стула.
– Хм, Молочаев... Молоча-а-аев..., – протянул редактор, – Что-то не припомню. Говорите, вам звонили?
– Да, вчера. Меня попросили зайти к редактору, чтобы обсудить рукопись перед публикацией. Сказали, есть какие-то замечания, незначительные, которые необходимо поправить.
– Ну...раз вам звонили, значит, обсудим, поправим, напечатаем! – Самвелов ободряюще улыбнулся.
Молочаев незаметно выдохнул.
– У вас рукопись с собой? Я по старинке работаю, люблю держать творчество в руках. Ха-ха! Здесь видите, что происходит – Великое переселение народов, можно сказать! Целый день заносят, выносят. Вы уж меня простите, но придется поработать с вашим экземплярчиком, свой-то я вряд ли найду, – Самвелов кивнул головой на высокие пачки бумаг и папок в углу кабинета, со стороны напоминающие своеобразный бумажный Манхэттен, и спросил: – Вы уже печатались в нашем издании?
– Один раз, – ответил Молочаев и достал рукопись из портфеля.
– Значит, вы – автор молодой! На будущее, раз вы у нас печатаетесь, объясню вам свое видение хорошего материала. Оно базируется на трех китах: название, герои, сюжет. Думаю, с технической стороной – тематикой, объемом и прочим у вас проблем нет? – Самвелов опять хохотнул и сам ответил: – Нет. Тогда начнем с названия?
– Название метафоричное, но простое – «Когда птицы не поют в саду», – Молочаев вопросительно посмотрел на Самвелова.
Последний задумчиво уставился в потолок на несколько секунд, затем сказал:
– Не принимайте близко к сердцу – это только название, но надо поменять. Надо! – Самвелов неожиданно ударил кулаком по столу, отчего Молочаев вздрогнул, – Читатель нынче, знаете ли, искушенный пошел, избалованный. Название должно быть такое, чтоб не в бровь, а в глаз! Чтоб в лоб контрольным! Чтоб наповал! Можно с эдаким преподвыподвертом. Последнее даже надежнее.
Молочаев жевал губы.
– Простите, но у меня же не фантастика и не детектив. Название моего рассказа скорее должно подготовить читателя к неспешному размышлению о жизни.
– Размышления, конечно, хорошо, но между нами, в наш век всеобщей компьютеризации кому это нужно, когда нажал кнопку и все размышления, так сказать, тебе на блюдечке. Так что, подумайте, покумекайте. Это вам мой профессиональный совет. С названием голову поломаете – половина дела уже сделана! Вот вам, к примеру, из последних, из хитов. «Парадокс суккулента»! Или вот это – «Три пятых одуванчика»! Каково?! Ярко! А главное, непонятно, что там, о чем там! Глядишь и откроют, а там может и прочтут! Притягивает! А?!
– Хорошо, я подумаю, – Молочаев подчеркнул карандашом название рассказа и поставил вопросительный знак.
– Подумайте. Но сроки, сроки! Смотрите у меня! – Самвелов шутя погрозил Молочаеву мясистым пальцем, – Это должно быть железно!
Молочаев натянуто улыбнулся.
– С названием разобрались. Но и сюжетец ведь должен соответствовать. Затягивать. Вы меня понимаете? Неожиданные повороты, острые моменты, нестандартные эксперименты, противоречащие выводы – все, на что хватит вашей фантазии! Можно добавить парочку скользких сцен, – Самвелов выставил вперед свои ладони, как будто защищаясь от возможных возражений Молочаева, – исключительно для того, чтобы захватить внимание читателя, так сказать, бросить кость. Как у вас с этим обстоят дела?
– Собственно...никак, – Молочаев развел руками, – понимаете, рассказ в жанре жизненной прозы. Главный герой – обычный человек, он созерцает и вспоминает...
– Может ему есть, что вспомнить, ха-ха! У нас в журнале всё – сплошная жизненная проза, поэтому, знаете ли, надо немного разбавлять, а то так и читателей растерять недолго, – Самвелов пробарабанил пальцами по столу какую-то мелодию, – Ничего, я вам помогу довести до ума. А может изменить главного героя? Не совсем, а так, что бы чуточку перчинки. Например, сделать его одноруким, как думаете? Многим станет интересно, как он со своим хозяйством управляется, заодно, сразу и какие-то приспособления для инвалидов ненавязчиво описать. Скрытая реклама, а вам гонорарчик накапает! Или может интригу? Главный герой – однорукий инвалид тайно сохнет по своей привлекательной соседке по даче, случайно увидев ее загорающей ню на дачном участке. Пусть это будет фоном основного сюжета.
Молочаев не верил своим ушам.
– Но позвольте! Действие рассказа происходит на похоронах отца главного героя! – возмущенно воскликнул он.
– А это ничего, это не помешает! – Молочаев снова хотел что-то сказать, но редактор примиряющим жестом руки остановил его, – Хорошо, с соседкой – перебор. Но насчет перчинки или изюминки, как вам угодно, главного героя настойчиво – Самвелов указательным пальцем левой руки заострил внимание на этом слове, – советую подумать. Можете проявить толерантность и сделать героя представителем ЛГБТ-сообщества. Можно чернокожим или азиатом – тоже хорошо.
– Моего героя зовут Петр Иванович Боголюбов, – уже как-то безучастно сказал Молочаев.
– Так что же! Может его усыновили – опять же интрига! Пометьте себе в рукописи насчет героя. Герой – один из китов, без этого никак.
Молочаев вздохнул, кивнул и написал на поле первой страницы рукописи – NB! «Герой – кит».
– Вот и отлично! А там и сюжетец сам собой подтянется. Увидите! Я ведь и сам писал. Да, да, не удивляйтесь. И неплохо. Правда, не печатался, но отзывы были весьма, весьма... Редактура меня затянула, засосала с потрохами, а то в моем активе была бы уже не одна книга, – Самвелов вздохнул, словно сожалея об утраченных возможностях, – Но ведь должен же кто-то и горшки обжигать. Вот леплю сейчас из сырой глины писателей-поэтов. Ваяю, – Редактор задумчиво помолчал, затем продолжил в своей прежней энергичной манере, – Так! Я делаю пометку себе в ежедневнике, давайте, на следующую среду. Вы придете снова, и мы обсудим окончательный вариант, а то пока сыровато у вас. Пишу «Молочаев – исправить Н, Г, С!». Название, героя, сюжет. Значит, договорились! – Самвелов на прощание протянул руку.
Молочаев, оглушенный критикой Самвелова, нивелировавшей рассказ вчистую, молча пожал руку редактора и направился к выходу.
– Извините, Антон Евгеньевич, забыл вас спросить, – Молочаев повернулся к Самвелову, – вы публиковаться будете под своим настоящим именем?
Молочаеву уже стало интересно.
– Под своим, а что?
– Что ж, неплохо. Фамилия у вас подходящая. Я к тому, что если хотите псевдоним, у меня вот тут и списочек имеется. Сможете выбрать. Сам составлял. Все псевдонимы броские, запоминающиеся, врубаются в память, как в гранит! Подумайте.
Не зная, плакать ему или смеяться, Молочаев попрощался с Самвеловым и вышел из кабинета. При выходе он нечаянно толкнул дверью стремянку, на которой стоял рабочий с шуруповертом, собираясь что-то прикрутить к двери. Молочаев извинился и предложил подержать лестницу. Рабочий прикручивал к двери табличку, на которой стояла надпись «Самвелов О.С. Редактор журнала «Садоводство и огородничество».

[Наталья Владимировна]

38

ПРЕВРАТНОСТИ ЛЮБВИ

(Рассказ женщины)

Был субботний вечер. Я, не спеша, приводила в порядок свое новое жилище. В окне полуподвального помещения мелькали ноги прохожих, освещенные тусклым светом уличных фонарей. Мне здесь предстояло обитать не менее полугода, пока дом, где я жила, капитально отремонтируют. Раньше здесь жил старичок-пенсионер, оставивший мне в наследство старый шкаф, табуретку, груду газет и непонятного назначения железку с ручкой.
Резкий звонок заставил меня вздрогнуть. Я почему-то с забившимся сердцем, подошла к двери и открыла замок. В плохо освещенном дверном проеме стоял высокий мужчина со свертком под мышкой.
- Добрый вечер,- вежливо поздоровался он.- Петрович дома?
- Какой Петрович?- спросила я, разглядывая незнакомца.- Здесь такой не живет.
Мужчина осмотрел входную дверь и лестничную площадку, проверяя, не ошибся ли он.
- Как не живет?- удивился он.- Я точно знаю, что он здесь живет. Я много раз у него бывал. А вы кто такая?
Я сообразила, что он, по-видимому, разыскивает прежнего владельца этих хоромов.
- Ваш Петрович получил квартиру и переехал. Теперь здесь живу я.
Мужчина недовольно покачал головой.
- А куда он переехал?- спросил он.
- Куда-то в новый район.
- Его адреса у вас нет?
Я пожала плечами. Мой гость огорченно задумался.
- Что же мне делать?- произнес он.- Завтра нужно ехать в командировку, а у меня в ботинках подошва отстала.
- Ну и что?- спросила я, отметив, что он в легких не по сезону сандалетах.
"Значит, мой старичок был сапожником,- подумала я.- Сидел на табуретке возле своего шкафа и стучал молотком".
- Отнесите в мастерскую.
- Уже все закрыто,- мрачно заметил он.- Да и все равно там до завтра не сделают.
- Так вам завтра ехать?
Он кивнул.
- Да, скверно,- посочувствовала я,- просто не повезло.
- Еще как,- угрюмо сказал неожиданный визитер.- Вот, полюбуйтесь!
Он развернул сверток и показал мне ботинок с отставшей подошвой.
- Я в таких не поеду. Не могу ходить с мокрыми ногами. У меня радикулит.- Он явно начал раздражаться.- Ну и положение! Кстати, Петрович не оставил здесь никаких инструментов?
- Почти ничего,- ответила я.- Гвозди и какую-то железку.
Мужчина с минуту колебался.
- Послушайте, может быть, вы попробуете что-нибудь сделать?- спросил он с тоской в голосе.
- Что сделать?- не поняла я.
- Ну, подбить эту подошву. Тут дела-то на полчаса. Я бы сам сделал, да мне еще доклад писать нужно.
У меня был, наверное, такой глупый вид, что он добавил с усмешкой:
- Ничего, ничего. Раз вы теперь тут живете, придется осваивать смежную профессию.
- Но я ведь не умею!- возразила я, чувствуя, что разговор пошел куда-то вкось.
- Да это совсем не сложно. Нужно вот здесь подклеить и подбить. Хорошо бы еще прошить, но, боюсь, вы до завтра не успеете.
- Знаете что,- возмутилась я,- забирайте свои дырявые ботинки и оставьте меня в покое. Нет времени с вами разговаривать, завтра нужно вставать рано.
Глаза мужчины мрачно блеснули.
- Нет уж,- сказал он, придерживая дверь, чтобы ее не захлопнули,- я ведь не виноват, что Петрович переехал. Мне утром уезжать, а в таких ботинках ехать невозможно. Вы что, хотите мне командировку сорвать?
Успокоив гостя сообщением, что у меня нет таких намерений, я наконец поняла, в какую нелепую историю попала.
- Да вы не волнуйтесь. Не святые горшки лепят,- произнес он успокоительным тоном, заметив, вероятно, мою растерянность.
- Давайте посмотрим, что у вас тут есть.
Он вежливо отодвинул меня в сторону, вытер ноги и вошел в комнату.
- Эта штука называется лапой,- назидательно изрек он, поднимая железку.- А что в коробке? Ну, ясно, гвозди. А молоток у вас есть?
- Послушайте,- решительно запротестовала я,- неужели вы думаете, что я действительно буду чинить ваши несчастные ботинки! Да кто вы мне такой? Брат, сват, родственник? Так что извините, но вы обратились не по адресу.
В ответ он разразился длинной речью о черствости, эгоизме и чувстве долга. В заключение заметил, что заработать два рубля никому не вредно.
- Вы думаете, я не понимаю,- горячо говорил он,- как это странно и не тактично обращаться к вам с подобной просьбой? Кстати, где вы работаете?
Узнав, что я экономист, он продолжал:
- Да не будь такой ситуации, у меня и язык бы не повернулся. Но войдите в мое положение. Я ведь совершенно одинокий, и, кроме вас, мне помочь некому.
Мне стало его немного жаль.
- Да у меня даже молотка нет,- сказала я совсем некстати.
- Ну, это уж не проблема,- возразил мне этот странный человек,- Я тут живу рядом. Через пять минут у вас будет молоток.- Он поспешно направился к дверям.- А клей захватить?
Я пожала плечами.
Сидя на табуретке, я с тоской смотрела на его ботинки. Положение было настолько странным, что казалось нереальным.
Через пять минут он вернулся с молотком и бутылкой клея.
- Значит, подклеить подошву и прибить гвоздями. Только смотрите, чтобы гвозди были загнуты. А то начнут колоть ноги. Квитанцию выписывать не будете?
Я отрицательно покачала головой.
- Ну и ладно. Петрович тоже никогда не выписывал. Значит, я у вас завтра в девять утра. Ну, заранее благодарен. Кстати, такой симпатичной сапожницы я давно не встречал,- добавил он довольно развязно.- До завтра.
Он вышел и аккуратно закрыл за собой дверь, оставив меня в глубоком раздумье перед его башмаками.
"Ну и нахал,- думала я.- Он не имел права оставлять эту дрянь. Вот выброшу их на помойку, пусть тогда едет в своих сандалетах". Я злорадно рассмеялась, хотя уже понимала, что буду чинить ему ботинки.
Без привычки починка далась мне чрезвычайно трудно. Вопрос о приклеивании подошвы сразу отпал, так как я не смогла отвинтить пробку в бутылке. Оставалось только прибить гвоздями. Эту работу я закончила глубокой ночью. Плечи и спина у меня болели, ногти были поломаны, а большой палец левой руки почернел и кровоточил. Подошвы как-то держались, и это не удивительно, ведь в каждый ботинок я забила не менее двух десятков гвоздей.
Спала я плохо и встала очень рано. «Клиент» позвонил в дверь ровно в девять, как обещал. В ответ на его приветствие я протянула подбитые и вычищенные ботинки. Он очень удивился, затем внимательно осмотрел ботинки и залился смехом. Потом, внезапно став серьезным, важно поблагодарил меня.
- Я вернусь в конце недели. Кстати, не возьметесь ли починить мои сандалеты? Здесь нужно прошить рант.
Посмотрев на мое ошалевшее лицо, поспешно исправился:
- Ну, ладно, ладно, пошутил. Сдам в мастерскую. До скорого. Счастливо оставаться. Спасибо.
После его ухода я нашла под пепельницей два рубля, и, как ни странно, это меня не оскорбило. По-видимому, у меня начала вырабатываться психология кустаря-одиночки.
Через неделю он пришел опять. В этот вечер мне было особенно одиноко, и его приход даже обрадовал. У гостя на ногах были очень знакомые мне ботинки. В руках он держал сверток.
- Ну, как съездили? Ботиночки не подкачали?- поинтересовалась я.
- Отлично,- сообщил он,- вначале гвозди немного кололи, но я их забил.
- А ноги не промокали? – продолжала я коварно.
Он покачал головой и развернул сверток, в котором, к моему восторгу, оказалась коробка конфет, а не пара порванных ботинок.
- Вы сегодня ничего не чините?- спросил он.- Если нет, приглашаю вас в кино. В нашем кинотеатре идет отличный французский детектив.
Фильм впечатления на меня не произвел, зато «клиент» оказался удивительно интересным собеседником. Потом он понравился мне еще больше, и через месяц мы поженились.
Когда моего мужа спрашивают, почему он остановил свой выбор на мне, он обычно отвечает с улыбкой:
- Она красива, добра и к тому же все умеет. Кроме того, что жену очень ценят на работе, она прекрасно готовит, шьет и, представьте, даже чинит обувь.
В подтверждение его слов я храню, как семейную реликвию, старые ботинки с двумя дюжинами гвоздей в подошвах.

[Наталья Владимировна]

39

ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ

Любовь — то сродни, понимаете сами,
Электродуге меж двумя полюсами.
(Автор)

— Забавная история приключилась с моей лучшей подругой Мусей Ухватовой, — откусывая шоколадку и запивая её чаем с малиновым вареньем, молвила Флейта Занозистая. — Когда я с ней впервые познакомилась, она была ужасной неряхой. Муж так её и прозвал — «ваше высоконеряшество». Безалаберная. За собой не следит. Кушать готовит из рук вон плохо. В квартире полнейший беспорядок и кавардак, а ей всё ни по чём. Муж весь извёлся. Похудел, бедненький. Спит плохо, а днём бродит, как в потёмках, на ощупь. Повторяет всё: «Ох уж ты жизнь моя тридцатиэтажная!»
Так продолжалось где-то года полтора-два. И вдруг — полнейший отпад. Моя подруга в кратчайшие сроки полностью преображается: обкладывается кулинарными книгами, журналами мод «Шик, блеск, красота!». Квартира блестит и пахнет, переливается всеми цветами радуги. Повсюду — цветы, цветы, цветы. Внешне так преобразилась, что не узнать: ну вылитая Мерилин Монро.
Муж, конечно, сначала обрадовался такому повороту событий. Но потом стал постепенно призадумываться: отчего это, мол, такая перемена? Закралось подозрение, что дело нечисто, что у Муси появился кто-то другой, на стороне. Ревность стала разъедать его душу. Сцены ревности обрели свою повседневность. Откуда каждодневные дорогие букеты цветов? Почему стала такой хозяйкой, какой не сыскать во всей округе? Откуда дорогая парфюмерия и наряды, за какие шиши? Почему преобразилась и так тщательно следит за своей внешностью?
Сами понимаете, всё это он рассказывал мне, как лучшей подруге своей жены. Делился со мной сомнениями и подозрениями по поводу и без повода. В знак протеста отказался спать со своей женой в одной комнате. Перебрался в другую. На ночь дверь заключивает, охает, ахает, стенает, стонет, воет серым волком.
Тут уж испугалась за собственного мужа и сама Муся: как бы не рехнулся муженёк. Позвала меня, спрашивает, как быть. Отвечаю, что ничем помочь не могу, так как не ведаю причин её существования в новой ипостаси. Вот тогда-то она мне и выложила всё. Оказалось, полгода назад в её адрес пришло письмо от незнакомца. Тот сообщал, что увидев её однажды, случайно, в подземном переходе, воспылал к ней нежной, страстной любовью. Уверял, что восхищён её красотой, а, следовательно, уверен, и всеми необходимыми качествами хорошей хозяйки и преданной, любящей натуры. Сообщал, что уезжает на полгода в командировку на какие-то острова, в заморские края. Но каждый день ей будут приносить, от его имени, цветы, и от случая к случаю — подарки различного характера и содержания. Писал, что «только вас вижу в качестве моей будущей супруги. Приеду, переговорю с вашим мужем. Дам отступного, и заживём в законном браке, душа в душу, в любви и согласии».
Но прошло полгода. Таинственный незнакомец так и не появляется. Муж, пребывая в неизвестности, томимый жуткими предчувствиями, мучится, убивается. Муся уже и не рада ни цветам, ни подаркам, ни самому незнакомцу. Говорит мне, что он ей уже до лампочки, переболело, мол, перегорело. Теперь она мужа своего любит, пуще прежнего, за муки, за страдания.
Как-то вечером, отойдя ко сну, муж забыл закрыть за собой на ключ дверь в комнату. Муся, чисто случайно, тронула дверь, та и открылась. И что же она видит? А видит она, что муж её бессовестно дрыхнет за двоих, без задних ног. На тумбочке магнитофон работает и изрыгает из нутра своего охи, вздохи, вскрикивания, стенания и проклятия. Жена так и ахнула. Тут же разбудила мужа и потребовала объяснений. Ну тот и признался.
Оказывается, отчаявшись в попытках убедить жену стать хорошей хозяйкой и привлекательной женщиной, он решил перевоспитать её необычным способом. От имени незнакомого мужчины написал своей жене любовное письмо. Стал присылать цветы и подарки, ну и так далее. Хитрость подействовала. Муся стала любящей женой и прекрасной хозяйкой.
Услышав признание мужа, она радостно засмеялась, нежно обняла его и всплакнула от воспылавшей к мужу любви. Так и живут они до сих пор в полном согласии, здравии, любви и взаимопонимании.