[GREEN]

№ 10

Разноглазая

Она, как и я, знала толк в моде, чае и дружбе. И это все, что было мне о ней известно.

Мы познакомились на шумной студенческой вечеринке. Меня привел один мой друг, музыкант, и я ни с кем, кроме него не была знакома.

Он представил меня веселящейся толпе:

- Ребят, знакомьтесь, это Ёку Дэки, фэн-шуй консультант.

- Не консультант, я пока только учусь, - вполголоса поправила его я, но он лишь отмахнулся и заспешил к стойке с напитками. Таким образом, оставив меня в одиночестве посреди незнакомцев. Парни и девушки танцевали, кто-то, как и мой друг, толпился у выпивки, а кто-то ускользнул на балкон – покурить или проветриться.

Одна девушка отделилась от общей компании танцующих, подошла ко мне и протянула руку.

- Меня зовут Катерина. Приятно познакомиться.

Я подумала, что Катерина из тех людей, которые стараются для всех создать комфортную атмосферу.

Я пожала ей руку. Какой-то совершенно мужской жест – пронеслось у меня в голове.

- У вас очень необычное имя, - сказала моя новая знакомая и смущенно потупилась, словно сочла замечание бестактным.

- Да, все так говорят.

И я улыбнулась ей. Нет, мое имя выглядело и вполовину не так необычно, как сама Катерина. Короткая стрижка, открывающая шею, придавала ей сходство с озорным эльфом, черное платье-футляр, покрытое золотыми клепками, очень ей шло и подчеркивало фигуру.

Я напряженно всматривалась в ее глаза, пытаясь в полумраке гостиной разглядеть цвет радужной оболочки. Правый глаз был голубо-серого цвета, а левый – голубого с вкраплениями золотистого.

Стоит ли говорить, что мне захотелось узнать ее поближе?

Мы поговорили – совсем немного. Я узнала о ней ничтожно мало. Ее любимый цвет – фиолетовый, напиток – чай. Катерина разбиралась в сортах и непременно заваривала его по всем правилам. Чаще других она пила мятный чай.

Я намеренно избегала расспросов о месте учебы – слишком уж взрослый вопрос, а взрослые, если верить Экзюпери, никогда не спрашивают о самом важном.

Она, вслед за мной, спросила о моем любимом цвете (красный), и любимом напитке (черный чай с листьями смородины и мелиссы – и непременно на свежем воздухе).

Повисла неловкая пауза. Конечно, существовало еще столько вопросов, которые я бы хотела задать, но не решалась – все же, мы были едва знакомы, не хотелось надоедать. Катерина, казалось, была того же мнения. Она улыбнулась, сказала, что считает меня интересным собеседником, заверила, что мы обязательно еще поговорим, и затерялась в толпе танцующих.

А я так и осталась стоять с бокалом красного вина в руках. Я вернула нетронутый бокал на стойку и села на кушетку.

Мне было невесело, и губы вином отравлять не хотелось – не помогло бы. А вот чай, спокойствие и свежий воздух, не оскверненный сигаретным дымом, пришлись бы в самый раз. И я набрала номер такси.

Пока я ожидала машину, я бесцельно ходила взад-вперед, и заглянула в комнату, которая примыкала к гостиной. Я зашла внутрь, захлопнула дверь, и с облегчением выдохнула – музыка перестала молотком бить по ушам.

В маленькой комнате на большой кровати сидели в кружочке люди и играли в «Правду или желание».

- О, Ёку! Иди к нам! – мой друг, едва завидев меня, замахал рукой.

Я присела на краешек кровати и прислушалась к разговору.

К моему приходу секс и любовь уже обсудили и перешли на дружбу. Все девчонки – все, как одна заявили, что не верят в женскую дружбу. Девушка с длинной темной косой и взвинченной манерой высказываться, добавила, что женщина и мужчина тоже дружить не могут.

Мой друг музыкант лениво разлегся на кровати и с полуулыбкой на лице слушал девушек. Когда они перекидали все камни в огород женской дружбы, блондинка, которая сидела ближе всех к моему другу, спросила: предавал ли он когда-нибудь друзей или подруг?

Он, стукнув себя кулаком в грудь, без колебаний заявил:

- Пацанов – никогда!

Потом девушки решали, кого они охотнее выберут, если вдруг придется – парня или лучшую подругу? Большинство безоговорочно выбрало парня.

И мне вдруг стало так грустно-грустно.

- Что же получается? – услышала я знакомый голос. - Женщина не знает, что такое дружба? Не может быть преданным другом, только завистливой тварью и змеюкой подколодной?

Это говорила Катерина. Все разом притихли, а я пыталась понять, как я не заметила ее раньше.

- Да, я согласна, что женская дружба, зачастую, совсем не похожа на мужскую, - продолжила она. - Но и вывод можно сделать только один: если женщины совсем не умеют дружить, если они общаются только чтобы спастись от одиночества и извлечь выгоду, они заслуживают предательства. Самого гнусного и жестокого. Я все сказала.

С этими словами, она встала и, под непонимающие взгляды, вышла из комнаты.

Мой телефон зазвонил. Я подняла трубку, и девушка мелодичным голосом оповестила меня о прибытии машины. Я мысленно обрадовалась – почему-то мне тоже, вслед за Катериной, хотелось поскорее покинуть это общество.

Я столкнулась с ней вновь, когда покинула разгоряченную пьяным весельем квартиру – она стояла под козырьком подъезда и курила. Я подошла к ней, да так и замерла. Хотела сказать, что меня восхитило то, что она сказала, что я тоже так думаю, но слова не шли с языка. Как-то глупо, и будто наиграно. Так мы и стояли – там, в вышине чернильно-холодное небо с редкой россыпью звезд, а между нами было молчаливое понимание. Катерина курила, выдыхала дым, и он устремлялся вверх и рассеивался, как туман.

- Ты, кажется, фэн-шуй консультант? – произнесла она, когда недокуренная сигарета была отправлена в мусорный бак. – Почему такая пропасть между инь и ян? Почему женщины готовы предавать подруг ради мужчин? Почему мужчины ставят дружбу во главу угла?

- Все дело в том, что кто-то дружить не умеет, любить не умеет и одиночества боится. А разговоры, что женская дружба не существует – это бабушкины сказки. Очередная байка. Одна из тех, что мужчина в доме главный, что блондинки – дурочки, и что у женщин отсутствует логика. Вот мы и отняли у себя дружбу.

Она кивнула, не отрывая взгляда от ночного неба.

- Мы все такие уникальные, как звезды. Такие важные, красивые и сияющие. Только я-то знаю, звездам, им тоже бывает холодно, как и людям. Любовь и дружба – два согревающих огня. Попробуй, затуши один костер, и как бы сильно ни разгоралось пламя оставшегося, ему тебя уже не обогреть. Недостаток тепла – вот тот диагноз, о котором умалчивают доктора. Пилюли тут не помогут.

Темноту двора рассек свет фар. Звук клаксона сообщил – пора ехать.

С Катериной я не простилась. Только сунула ей свою визитку и села в автомобиль. Шофер медленно выруливал, подъезд проплывал мимо. Я успела разглядеть, как сверкнул и погас маленький огонек вдали – это Катерина вновь закурила.

Она, совсем как я, разбиралась в моде, чае и дружбе. И это все, что было мне о ней известно. Но я намеревалась узнать больше.

Возможно, когда-нибудь мы вместе разожжем костер нашей дружбы, возможно, он будет гореть ярко и никогда не погаснет.

Я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Шофер приоткрыл окно, впуская в салон холод зимней ночи, и закурил, не спросив позволения. Я задержала дыхание.

[GREEN]

№ 11

Неожиданная встреча.

Солнце скрылось за тучами, и холодный ветер гонял капли дождя по почти пустынным улицам этого маленького города. Олег не любил так просыпаться. Такая погода угнетала, и весь день был изначально испорчен.

Первое собеседование было назначено на десять часов утра. Олег посмотрел на часы. Девять. Ещё целый час… « Сейчас я встану, умоюсь, оденусь. Позавтракать бы тоже не помешало. Ещё время на дорогу… Тут не далеко, но на то чтобы пройтись пешком может уйти больше времени, чем на то чтобы поехать на автобусе, но автобус нужно ещё дождаться… Ладно, сначала всё сделаю, а потом, перед тем как идти, посмотрю, сколько осталось времени и выберу, как я пойду.»

Парень натянул тапочки, приготовленные у кровати, и медленно поплёлся в ванную.Шум воды, льющейся из крана всегда действовал успокаивающе на него.

В холодильнике было не густо. Вчера Олег сильно устал, и решил не идти в магазин за продуктами, а теперь пришлось довольствоваться чаем. Да и денег на нормальные продукты почти не осталось. Он не работал уже месяц. « И о чём я раньше думал? Надо было начать искать работу сразу после того, как меня сократили на прошлой. «Сократили»…Какое смешное слово для человека…»


Осталось не так много времени, а автобус так и не появился. «Значит, пойду пешком. Быстро». Он знал короткий путь до этого большого серого здания, куда направлялся. Офисная работа… Офисный планктон. Олег работал продавцом, и решил попробовать что-нибудь новенькое… «Не представляю себя в костюме» Капли, будто проникали сквозь зонт, и попадали ему на плечи. Олег шёл узкими переулками, широкими шагами он измерял долгу, быстро оставляя часть позади. Пока на его пути не появилось оно. Оно заставило Олега остановиться. Резко, на некотором расстоянии от увиденного. Это был комок, не то чтобы шерсти, но ею покрытой. Собака. Точнее щенок. Маленький, почти чёрный, с коричневыми пятнами. У него было коричневое ухо, и одна задняя лапка. «Он мёртв? Вообще не похоже, но он не двигается.» Парень медленно стал двигаться к животному. Он нагнулся над бедным созданием мокшим под дождём, пытаясь разглядеть у него малейшие признаки жизни, пока щенок, сначала слегка дёрнув ухом, не поднял головы.

- Ты жив! Ты жив! – Олег искренне обрадовался этому факту. Он присел на корточки и потрепал щенка между ушами. – Похоже, ты ничей. Ты совсем один? У тебя нет ошейника и ты весь грязный. Жаль, что я не могу взять тебя к себе. Возможно, позже… но навряд ли ты дождёшься меня к тому моменту.

Олег встал. В последний раз взглянув на животное он отправился дальше. Теперь он не бежал, не спешил. Что-то внутри защемило… Парень любил животных, особенно собак. В детстве у него была собака. Пёс. Олег назвал его Батоном, потому что он был толстеньким и вытянутым немного. Он очень любил Батона. Всегда гулял с ним даже когда не нужно было, ухаживал… А потом пёс пропал. Просто исчез в никуда. Родители говорили, что он стал взрослым и настало время, когда он должен был покинуть нас… Нет, Олег не мог оставить мокнуть здесь этого щенка.

« Плевать на собеседование, через два часа будет другое…» Развернувшись, он взял щенка на руки и понёс домой. У него была простая однокомнатная квартира, но парень жил один, и ему всегда хватало этого.

- Наверное ты голоден? – Олег достал из холодильника картошку, которую варил недавно. – Ешь, пока для тебя, у меня больше ничего нет.
Щенок жадно набросился на еду.
-Ты такой толстенький… Батон… Ну что, Батон, теперь это твой новый дом.

[GREEN]

№ 12

Кто-то ждет

Вечер был весьма обычным, спокойным и тихим. Вернувшись с работы я поужинал разогретыми полуфабрикатами под банку пива, почитывая Ремарка. Ближе к десяти я отложил книгу и отправился спать. Уснул вмиг, просто закрыл глаза, и все. Без вечерних размышлений, планирования будущего дня и снов. Если последнее для меня привычно(я очень редко вижу сны), то прочее было удивительным. Зачастую я провожу час, а то и больше, погруженный в полусонные размышления. Но удивится этому я смог лишь, когда проснулся. Правой рукой неуверенно нащупал телефон на прикроватной тумбочке - 23:55.

Я прислушался к себе и... ничего не услышал. Тишина и пустота. Я вновь прислушался, испытывая легкий страх и смятение. Заглянул чуть глубже. Здесь тоже было спокойно, но чувствовался свежий ветерок, легкость. Не понятная плавность и что-то, очень похожее на ожидание. Но чего?

Сон исчез совершенно. Я сел в кровати, пытаясь что-то придумать. Пришла мысль о еде. А почему бы и нет? Действительно, что мне мешает сейчас поесть? Не просто так - перекусить, а основательно поесть. Приготовить что-то вкусное и красивое. Эта ненавязчивая мысль быстро переросла в желание, бороться с которым было бесполезно - это я понял спустя минут десять, ворочаясь в кровати и глотая то и дело накапливающуюся слюну. Пришлось заставить себя подняться с кровати.

На кухню я пришел в пижаме, решив, что менять наряд нет никакого смысла. Первым делом я осмотрел холодильник и полочки с продуктами, прикидывая будущее меню: нашлось немного овощей(помидоры, огурцы, перец), если к ним добавить пекинской капусты, лимонного сока и семечек - будет салат; несколько яиц, колбаса, сыр и те же помидоры - может выйти приличный омлет, если я найду в холодильнике молоко. А я ведь его найду?

Молока не было, но нашелся кефир, что меня вполне удовлетворило.

Достав все необходимые продукты, я приступил к готовке. В пижаме. В пол первого ночи. Это было похоже на анекдот, и я слегка улыбался сам себе. Взбивая омлет я подумал о том, что не плохо бы включить музыку, и, отложив миску с получившейся смесью, включил радио.

Зазвучала легкая мелодия. Это удивительно, но ночью в эфире музыка намного лучше, да и реклама реже. Именно ночью нужно слушать радио. Прислушайтесь к этому совету. Ведь никто не ожидает, что вы включите это устройство в час ночи! Да еще и попадете на их станцию!

Как бы там ни было, но готовка подошла к концу и на столе красовалось блюдо с салатом, тарелка с половиной омлета, нарезанный белый хлеб... но чего-то не хватало.

В этот момент и раздался дверной звонок. Несколько секунд я был в замешательстве. Гости в час ночи? Интересно.

Выглянул в глазок, но никого не увидел. Но только я отвернулся от двери - снова услышал звонок. За дверью - никого. Не удержав своего любопытства, я открыл дверь.

Ты стояла там. В глазок тебя видно не было, ведь ты намного ниже. Девочка лет десяти, с короткими светлыми волосами, и карими глазами.

- Ты, ты... кто? - несмело произнес я.
- Я на ужин пришла, - ответила ты, поправляя челку. - У тебя ведь там на двоих, - она кивнула в сторону кухни.

Я молча кивнул, пропуская девчушку в квартиру. Зачем-то выглянул в коридор, прежде чем закрыть, было пусто.

Ты сняла коричневое пальто и положила его на стул в прихожей. Разулась и отправилась на кухню, словно была у себя дома. Вдруг я осознал, что больше не удивлен - я вновь чувствовал пустоту и отрешенность.

Когда я вернулся на кухню ты уже достала себе тарелку и накладывала омлет. Я достал тебе колу, а себе банку пива. Мы сели друг напротив друга.

- Приятного аппетита, - тихо произнесла ты.
- Спасибо, тебе тоже.

Незнакомая девочка с небывалым аппетитом поглощала приготовленный мной обед, а я лишь молча смотрел на нее, отхлебывая пиво прямо из банки.

- Не надо на меня так смотреть, ты же ждал меня.
- Ждал? Правда?
- Угу, - ты кивнула, - ждал, вот я и пришла.
- И зачем же я тебя ждал?
- Мне почем знать? - вопросом на вопрос ответила ты.
- Ну ты же знаешь, что я тебя ждал, хотя я об этом и не догадывался. Может ты и это знаешь... я просто предположил, - спокойно ответил я.
- Я не знала, что ты меня ждешь. Просто когда я пришла, у тебя было омлета на две порции. Значит ты кого-то ждешь. Раз пришла я - значит и ждешь меня.

Безукоризненная логика.

- Может ты мне поможешь таким же образом понять зачем я тебя ждал?
- Метод дедукции.
- Что?
- Это дедукция. Ну, таким же образом, это с помощью дедукции, - пояснила ты.
- Дедукция, ну да, - кивнул я.
- Есть один простой вариант. Первое, что приходит в голову.
- Да? И что же?
- Я здесь, что бы помочь тебе с омлетом.

От такого простого выводы я поперхнулся пивом.

- Хм... действительно, это же очевидно, - кивнул я, вытирая пролитое пиво.
- Угу. А ты чего не ешь?
- Я? Отвлекся... просто.

Наложив себе немного салата, я принялся за еду. Омлет немного остыл, но это не испортило его вкус. Было приятно наслаждаться его вкусом и музыкой, льющейся из приемника.

- Приятная мелодия, - произнесла ты. - Всегда по ночам слушаешь радио?
- Не-ет, - пережевывая пробормотал я, - первый раз сегодня. Но уже успел сделать один вывод...
- Что радио нужно слушать ночью? - перебила меня ты.
- Откуда знаешь?
- Дедукция.
- Ах да... конечно, и как это я не подумал...
- Ты первый раз послушал радио ночью, вполне логичный вывод.
- Я мог бы решить, что его не стоит слушать ночами, - возразил я.
- Но ты же не выключил.
- То же верно...

Внутри меня назревало возмущение. Это же не верная дедукция у нее какая-то. Она в это верит и обманывает себя, это же не правильно. Нужно ее убедить в том, что это все не верно. Но как?

- Все верно, - твердо произнесла ты.
- Что?
- Моя дедукция. Конечно, тебе, наверное, кажется, что это не правильно. Ты просто слишком взрослый, что бы понять, как это работает.
- Взрослый?
- Ага, - ты отставила тарелку. - Вкусно было, спасибо!
- Чаю может?
- Нет, спасибо, мне уже пора, - она весело улыбнулась и подморгнула.
- Куда? В такое-то время? - мне не хотелось тебя отпускать. Такую необычную девчонку, которая пришла ко мне в час ночи. Которую я ждал, и для которой приготовил омлет и салат.
- Не знаю пока. Меня должны ждать где-то еще, я думаю, - ты уже начала натягивать свое пальто.
- Кто-то еще приготовил омлет? - улыбнулся я, подавая металлическую ложку для обуви.

Ты строго взглянула на меня.

- Почему сразу омлет? И почему ты решил, что кто-то что-то приготовил?
- Дедукция! - воскликнул я.

Ты посмотрела на меня, как на безнадежного двоечника.

- Ждать могут не только за столом, - спокойно и с расстановкой произнесла ты, что бы каждое слово заняло свое место, - могут ждать на вокзале под часами или у фонаря. Можно ждать кого-то покурить, обнаружив в пачке две сигареты... - ты перехватила мой встревоженный взгляд, - мне не всегда десять, успокойся, по-разному бывает. Можно сидеть на берегу и ждать собеседника, или того, кто толкнет тебя с этого обрыва.
- И ты ко всем приходишь? Куришь, и толкаешь с обрыва...
- Да.

Мы встретились взглядами. В твоих глазах что-то изменилось. Они уже не были детскими, смешными, наивными. Я увидел глаза человека, который прожил не одну жизнь, и знает все, что только можно знать о душах людей. Их чувствах и переживаниях. Но в глазах не было сострадания или заботы. Не удалось мне разглядеть и тепла или мягкости.

Холод и отрешённость - это все, что я смог увидеть. Тебе ведь уже давно все равно? Ты спокойно можешь объяснить любое действие и любое чувство. Для тебе не составит труда понять любого человека, но это уже давно не цепляет тебя.

Ты громко захлопнула дверь. Спустя несколько мгновений я выглянул в коридор, но там уже никого не было. Не удалось услышать и твоих шагов, уносящихся прочь. Кто-то уже заждался...

Не убрав на кухне, и даже не выключив свет, я свалился в постель, и заснул сном младенца.

На утро мне все это показалось сном. Но грязная посуда и горящая лампочка убедили меня в обратном. Это было правдой? Девочка и омлет? Как это возможно?

После той ночи я часто стою под часами метро или на площади. До последнего играю с двумя оставшимися сигаретами, и ищу места, где можно остаться совсем одному, в ожидании собеседника.

Мне хочется еще раз взглянуть в твои холодные глаза и попытаться дать тебе тепло. Я не смог понять твою дедукцию, но, может бы, мне удастся растопить льдинки в твоих карих, с янтарным отливом, глазах?

Почему ты не приходишь? Или я просто не узнаю тебя...

[GREEN]

№ 13

Амулеты из чёрного дереваПогибшим в школе Ньютауна в США посвящается
"Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд. И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф..."
Всё, что оставалось от неё теперь, - это амулеты из чёрного дерева.

Амулет первый. Зло.
Он смотрел на чёрную фигурку с заломленными руками (амулет, символизирующий зло) и вспоминал...
Выстрел раздался вдруг, неожиданно.
И она рухнула прямо на дороге.
Безмолвие вокруг.
Лишь спустя несколько минут её окружили оглохшие от ужаса прохожие, а ехавшие мимо водители автомобилей изумленно стали спрашивать, в чём дело.
Послышался звук полицейской сирены.
Через несколько минут невзрачного, нескладного, тоненького, почти высохшего, человека без шапки и в больничном халате с револьвером в руке сковали наручниками и увезли на машине.
Студентке и модели Инге было всего лишь 22...Её муж в оцепении стоял рядом и не мог вымолвить ни слова.
Декабрьский снегопад бесшумно заметал тело, в котором ещё теплилась жизнь...

Амулет второй. Вождь
Жаркий июль в Африке...Золотистое солнце разлилось своим светом по волнам. Апельсиновое побережье сыпало искрами. На берегу двое чертили на песке рисунки, потом начинали безудержно смеяться, потом - бегать по пляжу друг за дружкой, иногда их губы соприкасались... Вдруг мужчина брал в руки фотоаппарат и начинал один за другим щёлкать кадры. В их власти был целый мир, и, казалось, это счастье никто не мог разрушить!
А вечером они собирались в старом, полуразрушенном здании театра, где они бесконечно долго признавались друг другу в вечной любви...
Он был на седьмом небе от счастья, что покинул, наконец, надоевший ему офис! Инга вошла в его жизнь, и она озарилась светом. Мир изменился! Изменился и он сам. Его сердце, наконец-то, посетила долгожданная, настоящая любовь. И на днях он собирался сделать своей любимой предложение...

Амулет третий. Вечная любовь
Ближе к ночи они шли встречать корабли... И во время одной из прогулок к ним подошла босоногая девочка-африканка и протянула пять амулетов из эбенового дерева. Это широкое, как баобаб, раскидистое дерево, с нежно-зеленой листвой, безумно красивое и дорогое. Украшенные ракушками, медью и бронзой, амулеты, собранные на веревочку, отчаянно танцевали на ветру... "Они говорят о вечной любви..." - молвила девчушка и убежала.
Какой восторг испытал он в тот миг!
"Моя любовь вечна! - кричали стены театра.
"Моя любовь вечна!" - кричал пляж...

Амулет четвертый. Горе
Тонкого человечка привезли в психиатрическую лечебницу. Соломенные, сальные волосы, ленивый, отрешённый взгляд, грубые, в мозолях и заусенцах, ручищи...То он безучастно раскачивался на стуле, то бился в трансе, ударясь головою об пол. Невооруженным глазом было видно, что он психически нездоров. Его окружила толпа врачей. Его никак не удавалось привести в себя.
Вошли полицейские, начали оформлять бумаги. Оказалось, что он действительно болен и состоял на учёте в психо-неврологическом диспансере уже шестой год. Сам он не мог сказать ровным счётом ничего. Вместо слов выходило какое-то жалкое мычание с прицокиванием. Стали звонить родственникам. И где он, несчастный, только пистолет нашёл? Все разводили руками.
Как выяснилось, просто медсестра в палате, где лежал больной, случайно оставила дверь открытой и вышла, пока он спал. Но он неожиданно проснулся и его потянуло выпрыгнуть в открытую форточку. Добежав до поста охраны, он остановился. На посту никого не было. Голова гудела, ему мерещились призраки и чудовища, которые гонятся за ним. Медуза Горгона не могла простить ему его дерзость, что он убежал. Вот она настигнет его и превратит в камень. И вдруг ему стало жарко. Стоны, мычание, бред... И тут он схватил пистолет, случайно оставленный сторожем на столике, и рванул, что было сил. Не пробежав и пятисот метров, он выстрелил.

Амулет пятый. Надежда
Бездыханная, Инга лежала на дороге... Она была прекрасна. Пепельные волосы ниспадали длинными прядями на плечи. Утончённые, отточенные формы лица напоминали лик ангела. Глаза полузакрыты... Она неровно дышала... Врачи, подоспевшие немного раньше обычного, обнадёжили. Сказали, что пуля не задела ни сердце, ни лёгкие...
А в храме напротив, где воздух чист, до прозрачности намолен, шла вечерняя служба, и было тепло от мысли, что Бог не оставляет нас...

[GREEN]

№ 14

Пару дней назад...

Пару дней назад стояли с подругой в очереди в кафе. На улице - прекрасная погода,
в ожидании заказа, болтаем о своем. И вдруг сзади слышится робкий мягкий, но уверенный голос:
- Давайте, я Вам попозже из дома перезвоню, я сейчас кое-что покупаю...
Я повернула голову: мужчина лет 60 в идеально выглаженном сером костюме, который явно был сшит еще во времена СССР, но, прослужив своему хозяину добрые 20 лет, на удивление не потерял своей презентабельности. Глаза у дядечки были большие, детские:
- Мне, пожалуйста, мороженое...
- Пирожок с вишней возьмёте? коктейль? картошку фри...?
- Нет, я больше ничего не буду брать, только мороженое.

Знаете, у него не только голос был мягкий, он был весь – мягкий, добрый, какой-то замечательный, что сердце сжималось. Нет, оно не просто сжалось, оно заболело, завыло, защемило от умиления.

- Заказ - мороженое, кому?
- Это мне, - отрывисто проговорил мужчина и, словно новоиспечённый первоклассник, поднял руку вверх.
В нём было сосредоточено столько волшебного нежного, столько умного и интеллигентного, и столько наивного, детского. Он взял мороженое и удалился быстрыми шагами, как будто стесняясь, что вот так после работы ему постыдно захотелось сладкого.

Я долго смотрела ему вслед, обливаясь слезами внутри. Что-то при виде таких людей, как этот мужчина, нещадно рвётся во мне от их мягкости, нежности и скромности. Сразу вспомнилось всё зло, которое я собственноручно когда-то совершила, на ум пришли все грязные слова, которые я когда-либо произносила, и так захотелось попросить прощения
у всех мною обиженных. Хлеще всякой исповеди.

А еще очень захотелось жить. Просто зверски захотелось жить, любить, верить, и надеяться, и стараться быть лучше...

Скинув оцепенение и ворох мыслей, я поглядела на подругу - с ней творилось то же самое.

А мужчины уже совсем не было видно...

[GREEN]

№ 15

Сказка о сухих полотенцах и заботливом друге

Однажды поздним осенним вечером в дверь моего скромного жилища робко постучали. Мне было так скучно, и так хотелось увидеть чьё-нибудь лицо, что я быстро открыла дверь, даже не спросив: «Кто там?». На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стояло очень грустное существо.

Лохматое и несуразное, чуть выше табуретки ростом, с огромными синими глазами, оно представилось Одиночеством и попросило впустить его погреться на часок. Ему, бедняжке, никто не был рад. Оно скиталось по улицам, с надеждой заглядывало в чужые окна, но его отовсюду гнали. Мне стало жаль беднягу, и я сказала:

- Ну, здравствуй, Одиночество. Проходи. Будем жить вместе, заботиться друг о друге, вечерами пить чай и рассказывать небылицы на ночь.
- И ты никогда не прогонишь меня? – робко спросило оно.
- Если будешь весть себя прилично – не прогоню, - улыбнулась я в ответ. – Но если станешь капать вареньем на стол, хлюпать чаем и разбрасывать мои бумаги – накажу.

На том и сошлись. Я и моё Одиночество.

Зажили мы дружно. Я была довольна, мой товарищ никогда не утомлял меня. Когда, случалось, шёл противный дождик, и сырость не давала мне сосредоточиться на работе, Одиночество разогревало молоко, заботливо укутывало меня в мягкий плед и приносило горстку леденцов. Мы любили, удобно устроившись на мягком диване, придумывать разные истории, а вечером выпить чаю с абрикосовым вареньем, поговорить о новостях, которые происходят в мире. По утрам оно приветливо улыбалось мне и желало хорошего дня, когда я уходила из дома по делам. Я всей душой полюбила его, а оно меня. Так мы и жили. Я и моё Одиночество.

Но как-то раз в мой дом снова постучали громко и настойчиво. Приоткрыв дверь, я увидела, что на пороге стоит весь промокший с головы до ног мужчина. Он попросил одолжить ему зонтик. Но этой вещи у меня не нашлось.

- В вашем городе дожди очень часты, - вздохнул он.
- А я люблю дождик. В такую погоду здорово шлёпать по лужам. Вы знаете, часто именно в ненастье приходят в голову разные идеи и образы. Чувствуешь себя настоящим писателем, а не жалким дилетантом…
- Вы – писатель? – вяло поинтересовался он.

Боже! До меня дошло, наконец, что он дрожит от холода, и ему явно нет дела до моих экзерсисов и капризов писательского вдохновения. Нужно предложить ему сухое полотенце и горячий чай.

Уже после второй чашки наш разговор потёк, как у старых знакомых. Когда он обсох и согрелся, а дождь на время перестал барабанить по крыше, мужчина, поблагодарив меня за гостеприимство и приятный вечер, ушёл.

- Одиночество, где ты! - позвала я своего друга.

Тихо скрипнула дверца шкафа.

- Я здесь, - робко отозвалось оно в ответ.
- Что же ты прячешься тут, в темноте? – удивилась я новой повадке моего Одиночества.
- Я, знаешь ли, не люблю шумных компаний, - вздохнуло оно.

Этот вечер закончился не совсем обычно. Мы не пили чай, совсем не разговаривали. Я пыталась поработать, утром мне нужно было спешить в издательство. Но ничего не выходило. Мысли уносились куда-то далеко, я то и дело роняла свой блокнот и вглядывалась в густой мрак за окном. Я думала о нём - о своём госте. Одиночество это чувствовало и деликатно молчало.

Утром следующего дня я загрустила. Одиночество больше не радовало меня. Я стыдилась, чувствовала себя виноватой: мой лучший друг стал мне в тягость.

Прошло ещё несколько долгих и серых дней. Я металась по комнате, бралась писать стихи, комкала их, снова писала… Это было дурным знаком. На лирику меня начинает тянуть в двух случаях: крайняя степень восторга, радости, когда кажется, будто ты паришь высоко над землёй, или любовь, которая каждый раз сопровождается ощущением некой обречённости и падения в глубокую пропасть. Да, на меня вновь наползало сильное чувство, способное разрушить мой уютный и спокойный мирок.

- Ничего, - говорила я своему верному и терпеливому другу, от которого с каждым днём отдалялась всё сильнее, - эта блажь скоро пройдёт. Я излечусь от недуга, и мы с тобой заживём по-старому. Представь, совсем скоро наступит зима. И по первому снегу мы пойдём парк… В тот, где наш любимый пруд, помнишь? Мы будем кормить птиц. А в Рождественскую ночь мы выйдем с тобой из дома, найдём тихое местечко и станем дышать морозным воздухом, любоваться звёздами и разговаривать вполголоса.

Одиночество обнимало меня, с надеждой заглядывало в мои глаза, но в них отражалась лишь его разочарование. Я полюбила человека, которого толком и не знала. Зато считала, что он красив, как греческий бог, и благороден, как средневековый рыцарь…

Одиночеству больно было терять меня. Оно стало часто вздыхать, тихонько хлюпать носиком в углу. Я продолжала писать, грустить и ждать. Так мы отдалились друг от друга. Я и моё Одиночество.

В один из самых ненастных дней, когда ливень хлестал так яростно по окнам, что, казалось, они вылетят от такого напора воды, раздался знакомый стук в дверь. Как же долго ждала я этого стука! Сердце вот-вот выскочит из груди, я стала задыхаться от волнения. Стук повторился. О Боже, я ещё не открыла?! Опрометью бросаюсь к двери…

- Добрый вечер. У вас кто-то умер? – На пороге стоит сосед. – Что с вами?

Я очнулась:

- Кто умер? Нет-нет, всё в полном порядке.
- Прошу прощения, просто у вас лицо такое…и слёзы в глазах… Я хотел занять у вас немного хлеба. Пора ужинать, а дождь не унимается, до магазина теперь разве что на лодке добираться.
- Как уже время ужинать? Я думала, что сейчас только полдень… Разумеется. Проходите.
- В такую погоду, и правда, не понятно: утро теперь или вечер. А тут ещё сырость, хочешь - не хочешь, кошки на душе заскребут, - сказал сосед, пытаясь, видимо, исправить создавшееся неловкое положение. – Спасибо, что спасли от голодной смерти. Простите мне мою бестактность. Этот дурацкий вопрос о смерти…

В дверях он остановился:
- Может, поужинаете с нами?
- О нет, я не голодна, благодарю вас, - вздохнула я. – Вы знаете, у меня, действительно, кое-кто умер. Но это долгая история. До свидания.

Я закрыла за ним дверь. Да, умерла моя надежда. И несостоявшаяся любовь.

- Одиночество, идём пить чай, - позвала я друга. – Что-то мы с тобой совсем раскисли.

Мой дружок радостно побежал готовить чашки.

- Ты знаешь, - продолжала я, - мне как-то внезапно стало лучше. Я почти забыла о нём. Так умею только я, наверное. Создашь образ, влюбишься в него, а в итоге - сплошное разочарование. Теперь я даже рада, что это не он приходил. Нам так хорошо с тобой вдвоём, зачем нам кто-то ещё?

Я свято верила в то, что говорила. На душе было легко и приятно. Чай уже заварился. Мне хотелось говорить, говорить, говорить… И смеяться. Мы крепко обнялись – я и моё Одиночество.

- Ну, теперь мы заживём ещё лучше прежнего! Завтра я отнесу в издательство рукопись, и весь остаток дня мы с тобой будем бездельничать. А вечером…

Раздался стук в дверь. Голова немного закружилась, в сердце опять закралось подозрение…

- Мне, право, очень неловко, - заулыбался сосед. – У нас закончился чай…Я буду вам очень обязан, если…
- Ну конечно, - вздохнула с облегчением я. – Вечерний чай – это святое. Вот возьмите весь. А это вам печенье. От нас.
- У вас гости? Ещё раз простите… Не хотел мешать. Ах да, вас на днях спрашивал один молодой человек, он нашёл вашу квартиру?
- Что, молодой человек? – от волнения у меня задрожал голос. – Нет, ко мне никто не заходил. Наверное, страховой агент. - Не знаю почему, но мне хотелось принять вид как можно более равнодушный.

Сосед пожал плечами. Я снова закрыла дверь, но уже не с тем чувством облегчения и радости.

Он искал меня. Забыл квартиру. Как глупо. Как обидно. Я села на пол, обхватила руками коленки и захныкала. Мне было необходимо это сделать.

Опять стук. Я подняла голову. Никого не желаю видеть. Я же сказала, что у меня горькая утрата. Наверное, соседям любопытно, как и чем живут «бездельники-писатели».

Я вытерла слёзы и открыла дверь.

- Не одолжите сухого полотенца? - улыбнулся Он. – Я долго не мог вспомнить вашей квартиры. Дом большой, а вас, оказывается, почти никто не знает. Но сегодня на меня нашло озарение: у вас нет звонка и номера на двери. - Он немного смутился и покраснел. – Мне так захотелось снова увидеть ваше улыбчивое лицо, я искал, спрашивал... Вы плакали? Может, я зайду позже…
- Я убрала звонок, чтобы мне никто не мешал, а номер тоже не нужен, ведь мне не пишут писем - ответила я, пытаясь унять дрожь в голосе. – Громкие звуки меня раздражают и часто даже пугают. Проходите, раз пришли. Будем пить чай.

С тех пор Он больше никуда не уходил. Он завладел моим временем, моим вниманием, моей жизнью. Я полюбила его так, что временами мне казалось, будто я растеряла саму себя, растворилась в нём. Мне больше не хотелось есть, пить, спать. Я больше не мёрзла, не куталась в плед и была счастлива, как ребёнок. Это было сумасшествие, наваждение, дурман, от которого не хотелось освобождаться. Всё время хотелось петь, куда-то бежать, дышать глубоко и чувствовать, как часто-часто бьётся сердце. Я стала писать стихи. Не помня себя, я вдруг хватала ручку и бумагу. Строчки рождались сами собой, временами даже возникало ощущение, будто кто-то водит моей рукой… Вот оно, состояние болезненного счастья человека, сошедшего с ума.

- Ты хочешь продать эти стихи? – спросил Он меня однажды. – Я имею в виду, понесёшь их своему издателю?
- Как ты можешь такое говорить, это же личное, сокровенное, - удивилась я.
- Мне скучно. Давай уедем куда-нибудь, развеемся. Ты постоянно пишешь, у тебя много работы. Мой отпуск заканчивается, а так хочется чего-нибудь сотворить, чтобы потом за это весь год было стыдно.

Но мне это было не нужно. Ведь самое безрассудное я уже и так совершила, впустив его в свою жизнь. К тому же моя любовь была слишком эгоистична, я не хотела делить его ни с кем и ни с чем. Мне было хорошо.

Через некоторое время Он стал часто уходить без меня куда-то, у него были свои дела, свои интересы, друзья, которых не знала я, и которые тоже не догадывались о моём существовании. Я видела: его стали тяготить и обременять наши чувства.

Однажды утром я проснулась от холода. Окно было заперто, дождь перестал ещё со вчерашнего вечера. Но меня бил озноб, ужасно кружилась голова, хотелось пить. Пока искала свой тёплый плед, молоко на плите убежало. Я чувствовала себя беспомощным младенцем. Позвала Его – тишина. На журнальном столике нашлась записка. Я догадывалась о её содержании и всё же пробежала глазами по строчкам. Да, так и было: в очень путаных выражениях Он объяснял причину своего ухода. «Мне стало трудно…», «Мы слишком разные…», «Это большая ответственность…». Я удивилась своему спокойствию и тому, что даже не заплакала. Мне было всё равно. Слишком высокой была температура, слишком усталыми и истощёнными были моё тело и сознание. Я погрузилась в глубокий сон прямо на полу.

Не помню, сколько проспала, но, когда открыла глаза, я увидела своего лучшего друга. Мне было тепло, я лежала в своей кровати, укутанная в два одеяла, у изголовья сидело моё Одиночество и тихонько гладило макушку. Оно заботилось обо мне всё это время. Как же хорошо обрести его вновь!

- Где ты прятался, дружок? – улыбаюсь я.
- В шкафу. Ты же знаешь, я не люблю шумных компаний…
- Ты простишь меня? – спрашиваю сквозь слёзы.
- Давно простило. Хочешь молока?

Уже через день я совсем поправилась. Одиночество так трогательно заботилось обо мне.

Жизнь – прекрасная штука. Набьёшь карманы леденцами, выйдешь на улицу, погладишь глупого котёнка - и никакая осень не испортит настроения, потому что у тебя есть ты и твой друг.

Разные люди встречаются на нашем пути. Мы любим их, теряем, снова влюбляемся. Но кто как не лучший друг подставит нам своё плечо, когда очень плохо? Кто разогреет молоко, будет сидеть рядом и молчать с тобой за компанию? Кто угостит вкусной конфетой и заглянет с любовью и нежностью в глаза? Он, твой друг, который всегда рядом. Здесь, неподалёку. Стоит просто позвать его, и совсем неважно, что имя ему - Одиночество…

[GREEN]

№ 16

Поток света

Они совещались уже несколько часов. Точнее, не столько совещались, сколько отчаянно пытались придумать какое-нибудь средство, которое могло бы помочь друзьям, сражавшимся с неведомыми пришельцами где-то в другом конце галактики.

«Они используют мощные лучевые пушки, куда сильнее всех наших лазеров» - в шестой раз за сегодняшний день прочитал Николай Арьков, руководитель группы. Его тонкое, как у аристократа, и всегда спокойное лицо, сейчас выражало полное отчаяние. Вместе с экспедицией на планету Кристаль отправился его сын, и сейчас Арьков готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы вернуть отпрыска на Землю. Возможно, именно поэтому в его голову не приходило ни одной стоящей идеи.

- Они должны усилить мощность лазеров, но только как? – вздохнул Михаил Шестопалов, заместитель Арькова.

Шестопалов внешне был полной противоположностью своего шефа – грузный и тяжелый, с резкими чертами лица, он чем-то напоминал медведя, которого разбудили среди зимы и заставили вылезти из берлоги. Деловой костюм на нем казался чужеродным элементом. Но шефа он жалел вполне искренне и старался найти выход из положения ничуть не меньше его.

- Это мы уже обсуждали, - сухо ответил генерал Белов, третий участник разговора, высокий и тонкий, словно кузнечик.

Он единственный не слишком-то беспокоился о судьбе попавшей в беду экспедиции. В межзвездных перелетах случается всякое и, увы, вести о гибели космонавтов ему приходилось приносить часто. Такова жизнь. Он и пришел-то сюда исключительно потому, что начальство очень уважало заслуги Арькова перед страной и повелело принять хоть какие-то меры.

Арьков провел руками по лбу и снова начал вчитываться в сообщение, полученное от сына.

- Значит, они столкнулись с жизнью, и притом разумной! – начал Арьков, обращаясь к генералу. – Это ли не повод отправить туда вторую экспедицию, с большим количеством оружия? Ведь до сих пор никаких признаков иных разумных существ, кроме человека, в Космосе не нашли… ради такого исключительного случая…

- Правительство не будет тратить сумму, равную годовому бюджету, - отчеканил Белов.

В этот момент в комнату заглянула белокурая Аллочка – секретарша Арькова.

- Николай Васильевич, может, вам чайку принести? – пропела она.

Вместо шефа ответил ей Шестопалов, который замахал руками и цыкнул.

- Уйди, не мешай. Не до чая нам сейчас!

Аллочка сделала обиженное лицо и ушла, оставив дверь неплотно закрытой. Шестопалов хотел было подняться и закрыть дверь, но, взглянув на лицо Белова, передумал. Следить за секретностью – его обязанность, пусть он о ней и думает. Если глупая Аллочка проболтается о бессердечии генерала, то, может быть, будет только лучше.

Арьков, казалось, не видел всей этой сцены. Он отнял от лица руки и спросил, глядя прямо в глаза Белову:

- Неужели бюджет важнее, чем жизни людей. Наших людей, заметьте!

Белов даже не дрогнул.

- Я понимаю ваше горе, вы хотите спасти сына…
- Нет, не понимаете! – взорвался Арьков. – Вы понимаете только цифры и графики!
- Странно слышать это от ученого, - сдержанно ответил Белов. – За моими цифрами тоже стоят люди. Если мы потратим весь бюджет на спасательную экспедицию, то придется пожертвовать всеми больницами, которые есть у правительства в распоряжении. Понимаете, всеми! И люди погибнут. Гораздо больше, чем тех, которые сейчас на Кристале.

Арьков замолчал, обхватив голову руками. Шестопалов вдруг заметил, что на голове его шефа за последний день стало гораздо больше седых волос, чем было раньше.

- Через час мой сын должен выйти на связь. Вы сможете ему сказать, что не посылаете на помощь из-за отсутствия денег?
- Смогу, - отрезал Белов. – Но будет лучше, если мы сейчас сможем придумать, как организовать оборону так, чтобы они выбрались из этой передряги сами. Вы же физик, в конце концов! Чем можно остановить лазерную пушку?

Арьков снова взглянул на сообщение.

- Если бы я это знал, то и Алеша тоже бы знал. Он немало часов провел в нашем институте перед вылетом. Чем толще стена, тем сложнее ее пробить, но тут…

В двери снова появилась голова Аллочки.

- Алла, мы заняты! – рявкнул Арьков. – Неужели не видно.
- Видно, - ответила Аллочка. – Я только на минутку, спросить. Есть ли у Алеши с собой зеркало?

Вопрос прозвучал настолько нелепо, что у Арькова не хватило сил на то, чтобы выставить нахалку сразу. Шестопалов бросился на выручку шефу.

- А ну брысь отсюда!
- Да вы послушайте сначала! – взмолилась Аллочка. – Я для дела спрашиваю! Лазер ведь это луч, правда?

При этих словах Арьков мгновенно подскочил с кресла, подбежал к ней и звонко поцеловал в щеку. Лицо его прояснилось, словно он после долгого кошмара проснулся в своей постели.

- Молодец! Я Алеше напишу, что это ты придумала, - выдохнул он. – А уж зеркало он там найдет среди оборудования.

Арьков снова опустился на стул и начал настраивать компьютер для приема сообщения.

- Ничего не понимаю, - сказал генерал, удивленно вертя головой. - Чему может помочь зеркало, его же обычной пулей пробить можно!
- Пулей можно, - пояснил Арьков. – А вот лазером нельзя. Все лучи от зеркал отражаются, понимаете, все! И лазерные тоже. Так что эти нападающие получат всю мощь своего оружия обратно.

Он нетерпеливо взглянул на часы.

- Только бы они успели!

[GREEN]

№ 17

Пикантный вопрос

Я хочу задать пикантный вопрос. Я спрошу шёпотом, потому как о подобном не спрашивают в полный голос. Обращались ли к вам официально по имени-отчеству, когда вы полностью раздеты? Да-да, раздеты вы абсолютно и безоговорочно и никакая утешительная тряпочка не скрывает интимного места на вашем теле…

Нет? Не было? Или, может, вы не признаётесь?

Как бы там ни было, я поделюсь пикантными подробностями сегодняшнего утра.


Утром ходила в бассейне. Декрет – уважительная причина, по которой доступ к голубым дорожкам открывается для меня не чаще раза в месяц, поэтому каждое посещение я отрабатываю самоотверженно и добросовестно. Проплыв километр, счастливая и удовлетворенная, преисполненная приятной усталости в теле, перехожу в душевую, и минут сорок нежусь в тонких горячих струях воды. В такие минуты размышления о эмпирическом пути познания – очевидно, единственно правильном, полностью захватывают меня, но сегодня раздумья прервались громким голосом сзади.

– Здравствуйте, Катерина Павловна!

Я вздрогнула. Обернулась. Передо мной, улыбаясь, стояла девочка лет двенадцати.

– Помните меня? – перекрикивая шум льющейся воды, спросила девочка. – Я – Аня! Училась у вас два года назад!

Схватившись за сердце, я сказала Ане, что, конечно же, помню ее, более того, уже не забуду.

Никогда бы не подумала, что пожинать плоды преподавательской работы придется абсолютно голой. Я, конечно, радуюсь, что бывшие ученики помнят меня и хотят снова ко мне ходить, но хорошо бы быть одетой для полноценной, не отягощенной радости.

А немногочисленные тётки в душевой устремили пронзительные взоры на голую Катерину Павловну, не забывая делать вид, будто бы тщательно трут себя мочалками. Аня же, не смущаясь непристойным видом преподавателя, продолжала разговор:

– А можно, Катерина Павловна, мы с Машей запишемся к вам на графику?

Конечно, Аня, можно. Урок компьютерной графики я могу провести прямо сейчас. А инструмент Гимпа – лассо с удовольствием затяну себе на шее, чтобы не позориться.

– Анют, позвони мне, – предложила я, – договоримся по телефону. Хорошо? – сделала я робкую попытку свернуть разговор.

– Я же не знаю ваш номер!

Аня, наверняка, многого добьется в жизни. С такой-то настойчивостью…

…Две голые барышни обменялись в раздевалке телефонами. Аня свернула бумажку вдвое и спрятала в свой шкафчик.

– Я обязательно позвоню! Я так хочу снова к вам ходить! – сказала Аня и мы расстались, оставив недоумевать тётеньку-дежурную и сидящую под феном бабулю.

[GREEN]

№ 18

Палочный человечек

Овраг стелился по краешку селения, словно мама-кошка, свернувшаяся возле котят.

А в селении жили дети, и один из них — наш герой - полагал, что этот овраг является самым таинственным, самым интересным местом на земле. И не без основания: что ещё может занять маленького пострелёнка в деревне, где три десятка домишек, заборы, грушевые и лимонные деревья - но и только.

Вот почему малыша тянуло к оврагу. Он ходил туда гулять — когда один, а когда с мамой. Ему представлялось, будто земной шарик на самом деле огромный апельсин, а здесь надрез в его упругой кожуре, и соком этого апельсина были листья, что устилали дно оврага, сглаживая неровности.

Кто может жить в палой листве, на заре промозглого, жёлто-коричневого октября? Наш мальчик, к примеру, откопал там деревянную человекообразную фигурку.

- Привет, - сказал он. - Ты кто?

И получил ответ:

- Я человечек.

Мальчик пожал плечами и сказал:

- Что-то ты очень маленький для человечка.

Человечек, как будто бы, обиделся.

- Я, может, просто мало ел, - сказал он. – Обычно я питаюсь землёй. Но сейчас это не земля, а, знаешь ли, хляби небесные.

Мальчик засмеялся и сказал:

- Я буду звать тебя палочным человечком!

Палочный человечек смотрел на мальчика снизу вверх и хмурил брови, а мальчик разглядывал крошечное, сморщенное личико.

- А из какого сорта древесины ты сделан? – спросил он.

- Уж точно не из того, из которого делают зубочистки, - ответил палочный человечек. Если принимать во внимание его ворчливость, то на зубочистку он как раз был похож больше всего. Или, если угодно, на маленькую шпагу.

Осведомился:

- Ты знаешь, что нашёл меня не просто так, а с определённой целью?

Мальчик запыхтел, будто паровоз.

- Да нет. Я нашёл тебя просто так. Вон там, наверху, на скамейке сидит моя мама, и я вывел её погулять.

Относительно всего, до чего дотягивались его маленькие ручонки, у малыша имелось своё мнение. Нет, конечно, вопросы «Что?» да «Почему?», как и любой мальчишка, родителям он задавал, но исключительно для общего развития.

Палочный человечек засопел, но спорить с малышом не стал. С первого взгляда понятно, что перед ним самый упрямый малыш на земле.

- Кто же тебя тогда сделал? - спросил тем временем мальчик. - Какая-нибудь старая колдунья?

- В самое яблочко, - проскрипел человечек. – Ты знаешь, что по этому оврагу когда-то текла медленная, важная река?

Малыш этого не знал, но чтобы не выглядеть глупышом, важно кивнул. Палочный человечек продолжал:

- Водились здесь лягушки, водомерки, комары… на самой глубине, в иле, рыбы с заросшими глазами, а над водой – выпи и призраки. А потом пришла колдунья. На том берегу реки она видела очертания домов и думала: вот то, что мне нужно.

- Что за колдунья? У неё была борода?

Малыш хихикнул в кулачок, и палочный человечек строго сказал, втайне довольный, что наконец-то сумел увлечь внимание малыша:

- На самом деле, здесь нет ничего смешного. Она действительно была стара, и у неё не было детей. Колдунья эта хотела, чтобы река проводила её в последний путь. В общем-то, так и свершилось, но прежде она смастерила меня.

- Ты был её ребёночком? - спросил малыш.

Человечек ответил печально:

- Я просто составленный из палочек человечек. Колдунья наказала: «приведи ко мне малышей, чтобы хотя бы по ту сторону жизни у меня были дети». И исчезла под водой. Течением меня вырвало из её рук и прибило к плотине, которая некогда преграждала путь реке. Скажи, вот ты бы полез в воду, чтобы меня выловить?

Малыш ещё раз изучил палочного человечка: гладкое дерево без коры, палочки-ручки. Сказал:

- У меня есть игрушки.

Человечек сказал:

- У детей того времени игрушек не было. Но никто не пришёл. В деревне на той стороне реки жили только лесорубы, а им деревянные куклы не интересны. Так я и лежал здесь, пока река не заболотилась и не пересохла… Когда пришла вторая волна поселенцев, и застучали молотки, поднимая обрушившиеся стропила, от реки остался лишь овраг.

- Тебя никто ни разу в жизни не находил? - спросил малыш.

Палочный человечек сказал:

- До тебя никто. Но может, это и к лучшему. Ведь в прежние времена меня никто бы не смог даже взять в руки – как ты сейчас. Чёрная вода была глубока, и даже свет блуждающих огоньков не доставал до дна.

Малыш засунул в рот большой палец, что означало глубокую задумчивость. А потом великодушно сказал:

- Если хочешь, я заберу тебя домой! У меня соглашение с котом, согласно которому я могу брать его в руки только раз в день, а мне очень хочется почаще держать на руках кого-то живого.

Палочный человечек как будто бы сначала не поверил: сморщенное личико его потемнело ещё больше. А потом осторожно сказал:

- Власть колдуньи всё ещё сдерживает меня. Я же не привёл к ней в реку ни одного малыша!

Мальчик поворошил ногой листву.

- Что там, под этими листьями?

- Ил и песок, - ответил человечек. - И скелеты рыб.

- Давай, я сделаю вид, что утонул. Мама будет ругаться, если я испачкаю курточку, но зато у меня будешь ты. Мы сможем ходить сюда гулять хоть каждый день – кроме тех дней, когда у дедушки день рождения, ведь тогда мне надо возглавлять стол. Дедушка всегда говорит, что я там, за столом, самый главный.

Они решили попробовать. Малыш раскопал в листве яму, стараясь шуметь как можно громче, чтобы мама подумала, что он играет, а не занимается чем-то серьёзным: родители всегда думают, что серьёзные дела они умеют решать куда лучше малышни. А потом лёг и как смог забросал себя листвой. Наступил полумрак.

- Здравствуйте, тётя колдунья! – сказал малыш. Листья лезли в рот, хотелось кашлять и чихать. – Я встретил вашего палочного человечка.

Малыш прислушался, но ничего особенного не услышал. Только недалеко шуршало какое-то насекомое.

- Вы ищете настоящих, живых детишек, чтобы усыновить их, но у меня уже есть мама. Наверное, вам очень одиноко, и я пришёл вас проведать.

Хотя вся вода ушла давным-давно, слизняки и улитки засохли и превратились в землю, пахло сыростью. Лёжа на спине, малыш рассказывал, что подружился с палочным человечком, и как он хочет показать ему свою комнату, познакомить с мамой и дедушкой. Сквозь листья сочился неровный свет. Что-то упиралось под лопатки и нет-нет да и посещала мысль: вдруг это ведьмины кости?

И вдруг эти кости разревелись. Натурально. Они плакали, тряслись и кололись даже сквозь одежду. А потом возник голос, тихий и робкий:

- Ты говоришь о нём, как о моём настоящем сыне.

Ни жив ни мёртв, малыш ответил:

- Я думал, он и есть ваш сынишка. Ведь река пересохла, а он до сих пор верно вам служит. Он любит вас! Да и внешне, наверное, похож: такой же тонкий и костлявый.

Малыш затаил дыхание, выслушивая ответ, а потом завопил, срывая с себя восхитительное осеннее покрывало:

- Тебя отпустили! Отпустили погулять! Только завтра днём мы зайдём проведать твою маму. Она говорит, что к тому времени успеет уже соскучиться.

Он взял палочного человечка под мышку и принялся карабкаться по склону, даже не позаботившись отряхнуть со штанин песок. А человечек молчал, слушая, как под массой древесины делает первые осторожные удары сердце. Такое же, как у его нового друга.

[GREEN]

№ 19

А мне бы хоть чуть-чуть равновесия

Обычно я серьёзная, вернее до поры до времени. А зимой разум покидает меня, гуляет где-то по городу. Я брожу теми же улицами, но мы никак не встретимся. Алфавит переулков и проспектов я выучила давно. С городом говорим на одном языке. Жаль, в поисках это не помогает.

Мысли растрепались во все стороны и в хвост собираются с трудом.

Вокруг царит зимняя недвижимость, оцепенение. Улицы затопила тишина, тишина пещерного грота. Её нарушает только мерный хруст под моими сапогами. Там, под снегом, должно быть вафельные коржи. А я их шпилькой ломаю. Ледяной ветер – обжигающей синью в лицо. Я останавливаюсь и впадаю в крошечность, отгораживаюсь от мира, скрещивая руки на груди, закрывая глаза.

Секунда, две. Долго так продолжаться не может, нужно перелиться в следующее движение. Открываю глаза и продолжаю ходьбу.

Холодно. Словно меня поймали и насовали за ворот и в рукава куртки снега. Холод пробирается в меня, под крылья, которые хочется спрятать. И я прячу в футболки и свитера, а надо в твои объятья. Ты стал крайне занятым, а по-моему, зазвездился. Без тебя нигде и никто уже не может обойтись. А я? Я тоже. Тебе нравятся толпы знакомых и незнакомых людей, обожающих тебя. Ты счастлив. Я не так, чтобы да. Недавно на твоей улице был очередной праздник. Ты – победитель. Ты – герой. Ура! Фанфары! Салют! А я не подошла поздравить.

- Почему? – руки в карманы.

- Ну-ну, не обижайся. Просто не люблю стоять в очереди. Будто за колбасой. А кто последний?

Может всё бросить?

Скажите, пожалуйста, как с такими путаными мыслями я умудрилась выйти к остановке у парка Белинского? Оранжевый снег лежал под мандариновым фонарем его шкуркой. А сама остановка напоминала остов корабля, некогда брошенного среди этих снежных дюн. Правда, сейчас там находились двое. Один из них – старик-манекен в черном пальто. На лице – множество морщин, а под глазами кругов. Рядом – девушка. Что-то в ней было необычно. Белая куртка, шапка, выбились темные кудри. Прекрасно виден её профиль с небольшой горбинкой на носу. Стоп. Она же в черных солнечных очках.

Какая безумная пара! Ворон и полярная сова. Оба были неподвижны. Вдруг девушка обернулась на меня. Подхожу, ставлю сумку на скамью.

- Садись… - рукой приглашает она.

Старик внезапно пришел в движение, начал кашлять. Потом встал, и мелко перебирая ногами, удалился во мглу. Словно и не было никого. Вряд ли они были знакомы. Но, уйдя, он унес с собой гнетущую тоску и напряжение. А девушке, видимо, стало полегче и захотелось выговориться.

- Садись, садись… - напомнила о себе девушка.

Пристраиваюсь рядом. Она сняла очки и вертит их в руках. Вот и познакомились, Девушка Подкрашенные Глазки. Только туш немного потекла.

- Знаю. Не сезон, - закусив нижнюю губу, произнесла Девушка, - я очки купила, чтобы никто не видел глаз. Тебе хочется плакать?

- Нет…

- А мне хочется. Очень…Уже месяц где-то… Правда.

Глупый вопрос «Почему», готовый сорваться с языка, так и не прозвучал. Но Девушка Подкрашенные Глазки склонилась ко мне и прошептала: «Весна скоро, а я снова одна», - потом с опаской оглянулась, как будто за ней следили.

Надо же как странно… Разве можно верить в наступление весны в этом зимнем царстве?

- Понимаешь… Я встречалась с Практиком. Однажды он позвонил в мою дверь (ровно два раза), подарил букет цветов (ровно три красные розы), представился, членораздельно проговорив все буквы своего имени (как будто бы я его так не поняла!) и заявил, что я идеально подхожу на роль его подруги. Перед этим, как выяснилось, он изучал меня, как предмет воздыханий, целых три месяца. Эта цифра подкосила меня. В общем, я сдалась. Всё, абсолютно всё он делал правильно. И даже часы на его руке, чёрт бы их побрал, показывали точное время. Секунда в секунду. Он знал, чего хочет, в отличие от меня. Ах да, со времени нашего знакомства он больше не подарил ни цветочка. Если хорошенько поискать в «Брейгеле», то можно найти засохшие головки тех роз. А стоило только завести разговор о любви, он взглядом начинал искать словарь. Ну не знал он значение этого слова!

- А ты знаешь? – спросила я с интересом.

Девушка Подкрашенные Глазки замялась: «Примерно… Но это не важно. Ты не представляешь. Быт меня убивал».

Мне сразу же представилось это поле боя, усеянное кастрюлями, средствами для чистки ковров и миллиардами половых тряпок. Смешно.

Девушка тоже усмехнулась только криво: «Не веришь? Но так было. И я восстала. Я ходила по тому же самому линолеуму, что и Практик. Дышала тем же самым воздухом. Я существую!.. Ладно. Спокойнее… Потом я встретила РОМАнтика, в театре. В театр ведь одни интеллигенты ходят. Вот. Он утонченный был, Шопена любил, а какой стол накрыл, помню, бутылка вина, книги и еще половинка яблока. Говорил что-то такое, особенное, точно! Что я на ангела похожа.

- Врал…

- Ясное дело. Ну, теперь ясное. А тогда… какая была у него невыносимая высота голоса. Заслушаешься - так высоко он поднимает, под облака. А как закончит говорить – срываешься вниз, туда, где темно. Это место, кажется, адом называется. Да это только декорации любви оказались. Сам бросил. Записку такую трогательную написал. Наверное, долго писал, старался. Всё завитушки да колечки. Он даже кота бросил! Кот-то в чем виноват? Кот песни петь умел. Колыбельные сопел мне в ухо. Нельзя было так … с котом. Вообще, живу я неслышно. Хотя меня в принципе всё устраивает. Но нет кого-то, ради которого… Понимаешь?

Киваю.

- До двенадцати лет играла в куклы, а теперь в любовь играю. И словно боюсь чего-то. Сны мне сняться: будто приходит непонятно кто, в темном пиджаке, берет меня за плечо, а рука у него тяжелая, раз, и складывает как газету, и к себе в карман. Как тут не бояться? Где выход?

- Не знаю. Всё сложно, а в детство не вернуться.

Помню, когда деревья были бесконечно высокими и зимой на них росли снежные облака, когда я – ростом с далматина, моя жизнь тоже была белая с маленькими черными пятнами (ну например, поругали за разбитую чашку), тогда всё чудилось светлее и радостнее, все острые торчащие углы непонимания сглаживались. Протягиваешь руки к небу, не даешь ночи с ее тревогами закрыть солнце. Арки, арки, радуги, радуги.

Посидели, помолчали.

- Правильно, - кивает Девушка Подкрашенные Глазки.

Вдруг как схватит меня за руку: «Правильно! Точно! Пойдем в детский сад. Мужа нужно воспитывать с малолетства».

Я вырвала руку.

- Прости… Ладно, пойду я, может встречу кого.

- В темном лесу парка? Там можно встретить только маньяка.

- Мой час еще далек. Да к тому же экзамены не сданы, - усмехнулась Девушка Подкрашенные Глазки и оставила меня одну.

Сижу на скамье, качаюсь в своем гамаке на волнах оранжевого беспокойства. Не хочу быть такой, как она. Бояться любить? Воспринимать всё как игру? Глупо? Факт. Я ещё помучаюсь. Не брошу.

Встаю. Продолжаю свою прогулку. А душа рвется за флажки ограждений, к тебе. Ты выплываешь на меня из заснеженной глубины проспекта, надвигаешься на меня, и я опрокидываюсь, падаю как подстреленная. Как болят виски. Скользко. Зима. А мне бы хоть чуть-чуть равновесия.