Отправлено 26 января 2012 - 21:01
№ 6
ТРОСТЬ ПУШКИНА (отрывок)
Глава 1
Пропавшая реликвия, или -
капитан Кузьма вступает на сушу, в деревню Савкино
В ранних утренних сумерках Савкина горка напоминала остров, затерянный в океане. Часовенка, с покосившимся перед ней каменным крестом, вполне могла бы сойти за неопознанный летающий объект.
Там, за туманом, за Савкиной горкой, за решетчатыми крыльями ветряной мельницы, скрывалось Пушкинское Михайловское.
Здесь же, у самой горки, к бережку извилистой речки лепилась маленькая деревенька.
Старушка Марья Алексеевна отправилась пощипать кроликам немного травы. Хоть утро и раннее, все равно не спалось.
Повесив корзинку на левую руку, в правую взяв палку, она толкнула калитку, и побрела в сторону полянки за Савкиной горкой. Взгляд, привычно скользнув по склону горки, отметил ее легкую "небритость":
"Надо сказать Алексею, пускай подкосит".
Алексей, ее бородатый племянник, считался "главным" по горке.
Вся ложбина перед Савкиной горкой слепила от яркой желтизны одуванчиков.
Она шла, чуть покачивая корзинкой, как ходила здесь вчера, как ходила много лет назад, тихонько о чем-то напевая. Все кругом было милым, привычно родным ее глазу.
Но вдруг… Ее взгляд замер словно споткнулся, и корзинка чуть не выпала с ее руки.
- Что это?
Да, она ходила здесь много лет и все кругом ей было знакомо: и сама горка, и часовенка, и покосившийся перед ней каменный крест, и старое било, готовое отозваться звуком. Но – такого…
- Свят - свят - свят!
Марья Алексеевна была старушка непугливая и не слишком набожная, но то, что она увидела – заставило ее сложить пальцы перстом.
На горке, на ее ровной поверхности …
- Свят- свят- свят!
Марья Алексеевна - узнала! Она узнала – Его, хоть и не видела никогда в жизни!
За спиной раздались звуки - глухое покашливание. Это вышел на утреннюю прогулку сосед Гриша – он как раз шел в сторону Маленеца, проверить свои, закинутые с вечера, кружевные корзины.
Оглянувшись, Марья Алексеевна указала взглядом...
Гриша проследил направление, уловив что-то необычное в поведении соседки. Но, когда их взгляды, соединившись, перекочевали на ровную поверхность горки…
Там уже никого не было.
Автобус к автостанции подруливал медленно, с трудом разворачиваясь на маленькой площадке. В запыленных окнах автобуса мама пыталась разглядеть хоть что-то знакомое.
- Может, ты перепутала номер рейса? – почему-то с надеждой спросил голос рядом.
Мама пожала плечами, а папа (а это, естественно, был он) вздохнул и тоже принялся изучать окна.
Пропыленный Икарус распахнул, наконец, сложенные гармошкой двери, и, пышущие жаром, из него начали вываливаться пассажиры.
- Нет, сухопутный транспорт явно не для меня! - вытирая с лица пот, на ступеньках показался...
Это был он - капитан Кузьма! Собственной персоной!
- А почему не в форме? – спросила мама так, будто пришла встречать форму, а не самого капитана Кузьму.
- Форма осталась дома, не захотела со мной, - капитан двумя руками уже выволакивал из прохода сумку. - На суше она только бесполезный балласт!
Он протянул руку экскурсоводу папе, которую, похоже, не жал с тех баснословных времен, когда последний раз они виделись в Судаке, и ослепительно улыбнулся:
- Но во всем остальном я в полной форме! - и вытащив из автобуса, он придвинул к их ногам хорошо набитую клетчатую сумку, подобную той, с которыми обычно путешествуют коробейники.
- Что это? – удивленно покосилась мама. - Для виноградного сезона, вроде, еще рановато.
- Да… так, - капитан отмахнулся не без таинственности.
- Но это еще не все, - и, совсем заинтриговав, двинулся в сторону багажной камеры.
- Капитан, надеюсь, вы не прихватили с собой катер? – папа обеспокоено шел следом.
- Не совсем. Но все же я капитан, Хоть и без формы! – он уже вытаскивал наружу… Большой, темный, туго набитый…. - И вы сказали, что у вас река. - Прорезиненный мешок!
- Речка, капитан! Маленькая речка! - мама с ужасом смотрела на разрастающуюся возле ее ног кучу вещей. - Совсем малюсенькая!
- Малюсенькая? - насторожился капитан.
- А летом она пересыхает и вообще становится мелкой.
- А утки по ней плавают?
- Утки-то плавают, - задумчиво произнес экскурсовод-папа. - Сколько угодно уток! Даже лебеди плавают!
- Ну, значит и мы поплывем! – капитан вздохнул и оглянулся:
- А где же наши дети? Почему не встречают?
- Дети! - покачала головой мама. - Отстаете от жизни, капитан! Пока вы парились там в своем Судаке – они уже превратились в молодежь! Пусть хоть и в зеленую, но - молодежь!
- Ну совсем отбились от рук! – покачал головой и экскурсовод-папа.
- Ничего - прибьем! – и капитан ухватился за угол большого таинственного мешка, предлагая то же самое сделать и папе.
Папа вздохнул и, уцепившись за мешок с другой стороны, подумал про себя:
"Все-таки было гораздо приятнее, когда капитан сам плавал на катере, а не катер на нем!"
А мама, взглянув на эту милую картинку, не удержалась от улыбки:
- Капитан, неужели это и вправду вы?
Подразумевалось: "Неужели мы снова все вместе"?
"Зеленая молодежь" паслась в саду возле дома, иллюстрируя картинку стихотворения детства: "Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал».
Да, все было именно так, или почти так.
Надо сказать, что компания сложилась давно. С тех самых пор, когда Аришка с Ромкой, покинув город Судак и улицу Вишневую, наезжали туда на месяцок в летнее время. Точнее - компания существовала и раньше, они просто плавно вписались, пополнив ее численность.
Самым территориально близким Аришке человеком являлся Алешка, сын маминой подруги, с которым они произрастали в деревне Савкино с самых, что ни на есть, давних пор. А именно, с тех самых, когда и покинули город Судак и улицу Вишневую.
В летнее же время, главное место в Аришкиной жизни занимала Машка – дочь другой, Питерской маминой подруги Лены. Посещая эти места с давнего двухлетнего возраста, как и ее родной брат Макс, Машка по праву считала себя местным аборигеном.
Еще одной фигурой несколько более серьезных масштабов, являлся Серж - сосед Машки и Макса, вывезенный сердобольной тетей Леной на лето из пыльного Петербурга.
И так - Машка с Аришкой сидели на подоконнике, Макс с Алешкой оккупировали столик, Серж томился на крыльце, удерживая в фокусе внимания Аришку. От прогретого дерева тянуло теплом.
Роман, по причине своей взрослости, не участвовал в молодежной тусовке 12-13-летних, предпочитая смотреть по телевизору содержательные передачи со своим другом Санькой. Неувядающая классика – "Куклы" –превосходила самое себя.
Среди молодежи покручивал хвостом пес Тимон, в просторечьи Тимка, охраняя свои владения от эпизодических нашествий соседского Грея.
Делать и в правду было нечего. Аришка вздыхала, поглядывая на огород, не считать же, в самом деле, занятием прополку морковки - каторжный труд, которым каждый день награждала их мама.
- Как сказал один классик: "У меня непреодолимое отвращение к физическому труду", - Машка произнесла это так, будто классик был ее личным знакомым. - Как Аришка, я тебя понимаю!
И обе вздохнули, томно и многозначительно. Машка была на полтора года старше Аришки и пользовалась в компании вполне заслуженным уважением.
Итак - июль. Жара расслабляла.
Занятие, при желании, найти бы можно, но...
- Может, сгоняем в королевство? – Алешка перочинным ножиком пытался отковырять кусок от садовой скамейки.
Девочки, переглянулись. Возможно, это было бы и неплохо, но…
Во первых, "Королевство Красимиры" они с утра уже посетили, а во вторых... С тех пор как сама Красимира повзрослела, достигнув своего пятнадцатилетия - в королевстве стала появляться реже. А королевство без королевы теряло свою привлекательность.
- А может... – и Машка выразительно посмотрела на Аришку, после чего взгляд обеих сполз в сторону Алешки. До обеда они немало потрудились, занимаясь в домашних условиях изданием комиксов - разрабатывали тему похода Алешки и Макса на озеро Белогуль:
Посетила Алешу идея
И сказал он Максиму, робея,
"Не вели ты Алешу казнить,
А вели ты ему говорить…"
Стихотворные комиксы только начали созревать, требуя неукоснительной доработки.
"Пожалуй, это будет поинтересней", - и девочки снова многозначительно переглянулись. Они уже даже почти встали, как вдруг… Мимо процокали каблучки и изящная головка повернулась в их сторону.
- Ну что - идем? – вопрос прозвучал скорее утвердительно, даже с ноткой некоторого легкого превосходства, что, впрочем, весьма шло юной особе. Да, это была именно она - королева.
- А как же капитан? Кузьма? – вспомнила Аришка. – Ведь мы же обещали маме дождаться!
- Кузьма - подождет! - высунувшаяся из окна голова брата пыталась проследить продвижение королевы по деревне.
- Не на море, не уплывет! - шея его, удлинилась почти до невозможных размеров: - Надо поспешить, а то, чего доброго, ее снова упекут в няньки!
У королевы недавно родился брат, и теперь, несмотря на высокое королевское звание, ее порой бесцеремонно отправляли нянчиться с юным Ильей.
И компания, не сговариваясь, потянулась в сторону королевства.
- Действительно, совсем отбились от рук! – капитан с удивлением обнаруживал в саду знакомые вещи:
– Уж не в этих ли креслах мы сиживали на Вишневой? – с нежностью погладил он гнутую ручку кресла. - А не за этим ли круглым столом пили чай?
Мама вспомнила, как крошил он сушки, выстраивая на столе свою стратегическую линию - стол стоил того, чтобы его сберечь.
- Да, капитан, покидая Крым - мы все взяли с собой.
- Не все, - посмотрел он с укоризной. - Вы забыли там - меня!
- Ну, капитан, не могли же мы упаковать вас в контейнер! И потом, вы не можете без моря...
- "И нам никогда, никогда не прожить без морей"! – пропел папа, уже выволакивая на улицу исходящий паром самовар
- И все-таки, зря вы уехали! – уже помешивая ложечкой чай, не мог успокоиться капитан. - Вот недавно проходил я по вашей Вишневой... И что вы думаете?
- Что? – папа и мама взглянули оба, с одинаковой заинтересованностью.
- Ваш абрикос - спилили! – и капитан посмотрел на них с укоризной.
- Но, капитан… - мама даже растерялась. - Его спилили не потому, что мы уехали, а потому что он стал старый! – они вдруг и вправду почувствовали вину за исчезновенье абрикоса – ведь он был как член семьи, так ловко швырялся плодами.
- Лучше, капитан, расскажите нам что-нибудь веселенькое! – попытался папа перевести тему. - Вы там, случайно, не женились?
Капитан поперхнулся:
- Случайно - нет! Странный вопрос, я ничего не делаю случайно!
- А что странного? - пожала плечами мама. - Все люди рано или поздно женятся!
- Да, все люди! – подтвердил папа.
- Может, капитан, вы взяли обет безбрачия? – продолжала испытание мама.
- Ничего я не брал! И вообще, где наши дети? – перевел капитан тему. – Зря, что ли, я пер на себе...
И взгляд его сполз в сторону сада, где до сих пор лежал на траве, так и не распакованный, темный таинственный мешок.
На следующий день в деревне с утра царило оживление. Два раза в неделю в Савкино приезжала автолавка, создавая шумный Бродвей на тихой деревенской улице.
Набрав побольше полиэтиленовых пакетов, мама с папой отправились в сторону мини-маркета на колесах, пока Ромка с Аришей, под руководством капитана, принялись, наконец-то, за распаковывание таинственного мешка. Вчера вечером юные хозяева добрались до дома так поздно, что вручение подарка пришлось отложить до утра.
А за завтраком мама сказала вдруг:
- Вы слышали новость?
Автолавка служила не только средством пополнения припасов, но и способствовала обмену последней "жареной" информации:
- Вчера утром… на Савкиной горке… Марья Алексеевна… Увидела… - мама выдавала информацию порциями. - Как вы думаете – кого?
- Своего пропавшего козла! – не заставила себя долго упрашивать Аришка.
- Подвыпившего соседа Рыбкина! – выдвигались версии. – Он там уснул, залюбовавшись закатом, - эта была папина.
Но мама качала головой:
- Нет, ни козла, ни Рыбкина…
Она обвела взглядом сидящих за столом.
- Так вот, она увидела там... – и голос ее окончательно утонул в таинственности: все просто обязаны были прекратить процесс пережевывания. И, действительно, капитан перестал жевать, папа остановил руку с бутербродом, Аришка с Ромкой... Новость они проглотили вместе с куском яичницы.
- Так вот, она увидела там… Пушкина! – произнесла мама так, словно увидела его лично. - Он ходил по Савкиной горке и…
- Это и был сосед Рыбкин! – жевательные мускулы папы опять оживились. Он хоть и ходил на автолавку – ничего подобного не слышал - они с соседкой Надей Гусаковой как раз обсуждали тему плодоносности огурцов сорта "Ева".
- Надо же! - капитан доел бутерброд и только тогда позволил себе удивиться:
- На море - видения, миражи, а у вас - Пушкины. Ну дела! – покачал он головой.
Аришка с Ромкой переглянулись. Они прожили здесь почти всю свою сознательную жизнь (не считая нескольких лет в Судаке), но Пушкин им что-то не встречался. Потому они пока еще не решили, как к этому отнестись.
- Может, Марья Алексеевна вчера просто "Кукол" пересмотрела? – Роман хотел было добавить, что "в ее возрасте…" - но капитан перебил.
- Как он хоть выглядел, этот ваш Пушкин? – кажется, он был единственным, кого эта новость хоть как-то заинтересовала. – Приметы какие-нибудь были?
- Приметы? - растерянно смотрела мама. - Какие приметы могут быть у Пушкина? Он же - Пушкин!
- Пушкинские! - не сдавался капитан. - Как он выглядел? В чем был одет?
Мама задумалась:
- В цилиндре, в темной крылатке… - по описанию Марьи Алексеевны, в руках держал трость, поигрывая ею. Причем, он не просто ходил по Савкиной горке, а… По ее словам – даже что-то декламировал. Ей показалось – отрывки из "Бориса Годунова".
- Ага, - покивал головой экскурсовод-папа. - Наверное, вспомнил главы, сочиненные им когда-то в лесу. Которые, по его же собственному утверждению, когда пришел домой и хотел записать - забыл. А через двести лет нате вам - вдруг вспомнил!
- Вот видишь! - не услыхала (или сделала вид, что не услыхала) мама сарказм в его голосе.
- Это только преступники возвращаются на места своих преступлений. А писать стихи - не преступление! - почему-то еще больше нервничал папа.
- Вот именно! – снова подытожила мама, и тут же добавила: - Смотря какие стихи!
- Уж если не сосед Рыбкин, тогда - турист! Самый обыкновенный турист! – не сдавался папа.
- Турист? В шесть утра? На Савкиной горке? – гвоздила его мама. - "Бориса Годунова" читал?
Капитан Кузьма слушал, смотрел…. И - делал выводы: "Оказывается, качка и шторм бывают не только на море".И он вдруг ощутил себя - почти как за рулем катера во время шторма.
- Ну а все же… Приметы? Особые? – снова спросил он, и усы его слегка шевельнулись.
- Родинка, что ли? – недоуменно смотрела мама. – Ну какие могут быть приметы?
- Ну, например, доказывающие что это… Живой человек? Или, наоборот, что это - не живой человек? - Призрак к примеру?
- Призрак? – смотрела на него мама. - Про особые приметы Марья Алексеевна ничего не говорила. Хотя…
Она чуть помолчала.
- Марья Алексеевна сказала… Что у него под плащом, ну, там, где должны находиться ноги… Как раз ног-то и не было! Передвигался он так, словно плыл по воздуху.
Да, подарок капитана Кузьмы весил не слабо.
Когда, наконец, его распаковали - выяснился секрет темного таинственного мешка, который "пер на себе", по его же собственному утверждению, капитан.
- Резиновая лодка. Ее последняя унифицированная модификация! - с гордостью произнес он.
Капитан осмотрел сгрудившуюся вокруг компанию: непосредственных обладателей подарка – Аришку и Ромку, присоединившихся к ним Машку, Алешку, Макса, и, как всегда примкнувшего к ним Сержа, и продолжил:
- Двухкамерная, из особо прочной резины. Гвоздем не проткнешь!
- Может, попробуем? – не удержалась Аришка. - В виде, так сказать, эксперимента?
- Не надо, - отверг предложение Кузьма.- Гвоздь может сломаться. Итак, грузоподъемность лодки: четыре взрослых. То есть - по два в каждом отсеке.
- А если - не взрослых? - задала умный вопрос Маша.
- Смотря каких не взрослых. - Капитан окинул взглядом компанию, словно взвешивая. - Если таких как вы с Аришкой - то, пожалуй, на одного взрослого потяните.
- Аришка, а меня возьмешь? - обратился к ней Алешка, как к одной из совладелиц лодки.
- Ну... – пожала плечами Аришка, - как грузоподъемность!
С одной стороны - существовала зима с долгими вечерами в Савкино. С другой - стояла Машка с их незавершенными комиксами. Аришка снова, не совсем вовремя, вспомнила только что сочиненное продолжение:
Вот по пыльной дороге идет
Пара мальчиком в дальний поход,
В рюкзаке у Алеши утюг –
Настоящий Максим его друг…
- Мы с Алешкой тоже сойдем за одного взрослого, - на всякий случай предупредил Макс. - Сядем с Ромкой в один отсек.
- Нет уж, я лучше в другой отсек сяду. В отдельный. - Ромка с нетерпением поглядывал на окна: с минуты на минуту снова должны были начаться "Куклы.
- Отдельные купе не предусмотрены! – строго заметил капитан. - Итак, продолжим. Лодка, как я сказал, особой прочности и устойчивости на воде. В такой можно выходить даже в бурю...
- Где вы собираетесь найти бурю, капитан? - спросила мама, проходя мимо с тарелками. - В нашей речке?
- Бурю вы устроите нам сами! - капитан вздохнул, похоже его подарок не пользовался успехом: лучше ему действительно было привезти мешок помидор.
- А где мы будем проводить испытание лодки? – снова задала умный вопрос Маша.
Капитан окинул взглядом сад.
- Я думаю - ваш пруд вполне подойдет. По крайней мере, вода там есть.
- А лягушки? - Машку сегодня просто тошнило умными вопросами. – Лягушки там тоже есть.
- Лягушки? - капитан на минуту задумался. - Я думаю, лягушки не создадут лишний грузобалласт, – и он взглянул в сторону мамы, словно ожидая услышать новые ценные комментарии.
Но она убирала со стола молча.
- А для накачивания лодки существует специальный насос, – опять сделал он паузу. - Насос можно качать ногой.
Тут уж, по мнению капитана, мама просто обязана была сказать: "Наконец-то, капитан, я поняла, зачем вам нужны ноги"!
Но она снова ничего не сказала, собрала чашки и ушла.
Капитан принялся объяснять технологию дальше, все принялись слушать… И только Серж одиноко стоял в стороне. Он вздыхал и бросал молчаливые взгляды на Аришку.
За ужином вернулись к той же животрепещущей теме: призрак Пушкина на Савкиной горке не давал покоя.
- Послушайте, капитан… - мама, все же, решила сойти с темы – говорить о призраках ближе к ночи занятие не из приятных. Пусть даже это и призрак Пушкина. - А давайте мы вас здесь - женим!
- Что? – брови капитана дрогнули. – Как это?
- А что - жили бы под нашим присмотром!
- Женим? На ком? На призраке Пушкина? - капитану так быстро соскочить с темы не удалось.
- Почему именно Пушкина? Можно и на призраке няни.
- А помоложе никого нет? - капитан словно чувствовал собственную обреченность: либо быть "дельфиньим" папой, либо жениться на призраках.
- Ну почему же нет? – взглядом призвала мама экскурсовода-папу помочь в выборе.
- Есть, - кивнул он. – Например: Анна Петровна Керн. Правда, Пушкин может приревновать. Взыграет арабская кровь, чего доброго на дуэль вызовет…
- Нет, лучше не надо, - покачала головой мама. – Тогда уж точно – явится.
В это время и раздался стук в окно. Все вздрогнули, а капитан сказал:
- Спасибо, Александр Сергеевич, не заставили себя долго ждать.
А за окном на стекле плющилась физиономия.
- Аришку можно? – губы расползались по стеклу, как у представителя негроидной расы.
- Ну, Алешка, напугал!
Да, это был именно он. Агент ноль-ноль Алешка. Герой их комиксов: Раскладушка лежит в рюкзаке,
А Максимочка прет налегке…
- Арин, выйди, тебя ждут, - взывало расплющенное стекло.
Аришка выглянула в окно: на дороге, под кудрявящейся ветвью березы, вопросительным знаком взывала фигура. Это Серж со значительным видом разглядывал облака. Аришка вздохнула и с маской печальной обреченности встала из за стола.
Но уже через несколько минут она вернулась. Под вопросительным взглядом мамы села, пожала плечами и попросила себе еще чашку чая.
- Кстати о приведениях, - вспомнил папа. - Завтра я как раз веду экскурсию по поводу одного: круг, по музеям. Если хотите - присоединяйтесь.
- Я - с удовольствием! – капитан еще не растеряв впечатления о папиных экскурсиях в Крыму. – Присоединюсь! Как остальные?
- Я пас, без меня присоединяйтесь. Мне этого Пушкина уже в школе - вот так! – и Ромка провел ладонью по горлу.
- И мне вот так! - поддержала Аришка. - Достаточно того, что он уже по Савкиной горке…
Кстати! – вдруг вспомнила она. – Хорошо, что Машка проспала! Ведь мы же с ней в то утро как раз собирались на рыбалку. Могли бы наткнуться!
- На рыбалку? Утром? – удивленно посмотрела на нее мама. – Это что-то новенькое. Вас же утром пушками не разбудишь!
- Их надо будить не пушками, а Пушкиным! – скаламбурил капитан.
- Просто Макс с Алешкой достали, говорят: нам слабо утром встать, все добытчиков из себя изображают! – пропустила Аришка мимо ушей реплику капитана. - Вот мы и решили доказать…
- Ну, доказали?
- Так Машка же не пришла, - развела руками Аришка.
- И все же - почему вы не хотите пойти на экскурсию? – удивленно глядела на них мама. - В Крыму рвались, обижались даже, что не брали!
- Сравнили, - Аришка с Ромкой переглянулись. - То ж – Крым! То ж - море! – в глазах обоих проскочили огоньки зависти к самим себе. Аришка даже увидела себя в Судаке, школьницей на базе детского сада, обдирающей вишни за спиной у воспитательницы.
- Дельфины…
- Катер! – и оба мечтательно вздохнули.
- Кстати насчет дельфинов, - не дослушав, прервал их капитан:
- Здесь, как я понимаю, их нет. А кто – есть?
- Есть… цапли! – мама произнесла с гордостью. - Михайловское раньше даже называлось Зуево. Зуй – по местному - цапля.
- Цапли? – капитан задумался словно пытаясь понять: создадут ли эти крылатые достойную альтернативу дельфинам.
- Да, - кивнула мама. – Серые. Они вьют гнезда на вершинах сосен. Завтра я покажу, когда пойдем в Михайловское.
- Только имейте в виду… – в голосе папы прозвучали какие-то, почти угрожающие интонации: - Они так ловко метят сверху, что часто попадают в цель.
- Да что вы говорите! – капитан даже сейчас ощутил сползание по спине мягкой липковатой жидкости - такова была сила убедительности слов папы-экскурсовода.
- Ну вот, а еще говорят, что дуэли запрещены! – мама передернула плечами и принялась убирать со стола.
Да, надувать резиновую лодку, оказалось занятием не из легких. Насос был один, а отсека два.
В надувании лодки приняли участие все. Только Роман давал советы из окна. Хоть "Кукол" сегодня и не было, зато вот-вот должен начаться чемпионат Европы по футболу.
Аришка надавила на насос ногой раз двадцать, после чего передала эстафету Машке.
- Не девчоночье это дело! - сказала Машка и качнула ногой раз десять.
Потом долго и старательно жал на насос Алешка, чтобы его взяли. Потом он передал эстафету Сержу. Серж Максу. Они уж очень старались.
Потом очередь снова дошла до Аришки, но Серж благородно отобрал у нее насос.
- Не девчоночье это дело! - сказал он и принялся жать изо всех сил.
Потом капитану это все надоело и он надул оба отсека за пять минут.
Наконец, лодку торжественно понесли к пруду.
Пруд, соединявший собой два соседских дома - не отличался особым простором и тем более, чистотой - в летнее время весь зарастал ряской. Лягушка его перепрыгнуть вряд ли бы смогла, а вот Ромка, если бы очень постарался – пожалуй бы смог.
Лодку решили испытывать все. Но для начала требовалось подсчитать общую грузоподъемность.
Капитан прикинул: он тянул на одного взрослого, Аришка с Машкой - на второго, Алешка с Максом на третьего. Серж, будучи старшим в этой компании - на три четверти одного взрослого. Поскольку Роман не вылезал из окна - он вообще ничего не тянул.
- Следовательно, - подсчитал капитан, - грузоподъемность лодки: три целых, три четверти взрослых.
Капитан дал команду…
Лодка медленно сошла на воду.
…Когда через пять минут, мама, привлеченная криками, вышла из дома, то увидела: со стороны пруда двигается живописная процессия, состоящая из водяных, леших и русалок, общим количеством три целых три четверти одного взрослого.
А новая, модифицированная модель лодки из особо прочной резины, - плавает посередине пруда вверх дном, демонстрируя прочность этой самой резины.
Серж вздыхал, нетерпеливо поглядывая на окна. Пока Аришка ужинала - компания привычно паслась в саду.
- Так, Серж, ты ничего не добьешься, – лениво учила Сержа Машка. - Аришка любит умных, начитанных мальчиков.
- И что? - старался он не замечать коварства, заключенного в ее словах. - В библиотеку, что ли, мне теперь записаться?
- Ну, для начала выучил бы стишок какой, что ли!
- Выучил, - покивал он. - Половину "Евгения Онегина" выучил. Так она сказала - "не парь мне мозги, а то стошнит".
И Серж вздохнул снова.
- Значит надо менять тактику, - присоединился Макс, искренне желая помочь другу. – Соверши на ее глазах… поступок какой, что ли!
- Поступок? – Серж задумался. - Какой?
- Ну... Переплыви реку, что ли!
- Сороть? Так ее ж переплюнуть можно!
- Так где же мы тебе Днепр-то возьмем, сокол ты наш? - снова съехидничала Машка - И вообще, Серж, нерешительный ты, вялый какой-то. Девочки таких не любят.
- Так что ж, если я такой?
- Но как же ты тогда собираешься ее завоевывать?
- Слушай, а может тебе... Подвиг совершить? Ну - спасти ее, что ли? – снова вышел с предложением Макс. - Девчонки это любят!
- Спасти? – задумался Серж. - Спасти бы можно… Только от кого? От комаров, что ли? От кого тут еще спасать?
И он снова печально вздохнул.
- Все тебе, Серж, не так, то Сороть маловата, то спасать не от кого… - продолжила подливать масла в огонь Машка.
- Надо спросить у Алешки! – оглянулся Макс. - Они общаются круглый год, он ее лучше знает.
Алекс! - окликнул он Алешку внимательно изучающего на березе семейную жизнь жуков-короедов. - Подскажи Серому, как Аришку завоевать!
- А я-то откуда знаю? – сделал придурковатое лицо Алешка. - Я же ее не завоевывал!
- Ну вы же живете в одной деревне. Коротаете, так сказать, долгие зимние вечера. Может, ты знаешь, чем ее, например, можно... Ну, порадовать там, привлечь внимание?
Алешка хотел было сказать, но... Все равно маленьких котят под рукой не было. Да и времена, когда он любил ими пошвыряться – уже тоже кануло в прошлое. Но привлечь внимание таким способом – вполне было бы можно.
Но вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову:
- Аришку надо... Удивить! – сказал он и сам поразился услышанному. – Да, удивить! – поднял он кверху указательный палец.
Голова Сержа все больше свешивалась на грудь.
- Записаться в библиотеку, совершить подвиг, удивить... – старательно загибал он пальцы. - И это еще далеко не полный список.
Вот уже около трех часов мама и капитан Кузьма ходили вслед за группой и экскурсоводом папой.
Папа действовал как кот-баюн: "пойдет направо - песнь заводит, налево - сказки говорит".
Вместе они уже сходили и направо и налево. Были в Святогорском монастыре на могиле поэта, и в Тригорском, куда тот любит захаживать, кокетничая с местными барышнями.
Капитана удивил дом Осиповых-Вульф – он признал его даже чем-то похожим на корабль. Большой, уютный и какой-то совсем немузейный. Ему даже захотелось тут пожить. Причем - как можно скорей, а лучше прямо сейчас. Попивая чаек из самовара.
- Ну прямо как у меня на катере, - шепнул он маме на ухо. - Так же путево.
- И качки нет, - кивнула мама. - Может, капитан, вам переквалифицироваться? Пойти в экскурсоводы?
"Я бы мог, но куда же тогда пойдут экскурсоводы"? – чуть было не сказал капитан, но вовремя спохватился: папа как раз рассказывал про то, как Пушкин мерялся талиями с Зизи.
- "Талии наши нашлись одинаковыми, следственно одно из двух: или я имею талию пятнадцатилетней девушки, или она имеет талию двадцатипятилетнего мужчины", - процитировал он даже с некоторой нотой зависти, то ли к Пушкину, то ли к Зизи, то ли к самой талии.
Теперь они направлялись к главной точке пути - к Михайловскому, где по аллее Керн, Пушкин гулял с Анной Керн, а в кабинете писал "Бориса Годунова" и кричал "Ай да Пушкин, ай да..."
Папа, как всегда, рассказывал вдохновенно. Правда, он уже не махал руками, как в Судаке, пытаясь присвоить себе окружающее пространство, зато по рокерски вскидывал обе, зажатые в кулаки ладони, из которых рогатинами торчало по два пальца. Загадка этого жеста, хоть и казалась таинственной, на самом деле была весьма проста: так он обозначал цитату, то есть кавычки, то есть - цитату, заключенную в кавычки.
Когда они шли по липовой аллее, папа опять "рокернул", цитируя отрывок из письма, посвященного Анне Петровне Керн: "...а камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе подле ветки увядшего гелиотропа."
- Жаль, я не догадался прихватить камень, о который споткнулись вы! – сказал капитан, склонившись к маминому уху, напомнив о ее "чуть не падении" в горах. - Я бы тоже положил его себе на стол.
- Вы с ума сошли, капитан! – мама увидела и сейчас: скалы, ревущее внизу море - и невольные мурашки проползли по спине. – Вам бы тогда пришлось тащить на себе половину скалы! Ваш стол бы просто не выдержал!
- А я бы сделал специальный стол, под камень, - не унимался Кузьма.
- Ладно, капитан, - кивнула мама, - если вам так нужен камень, я споткнусь снова, специально для вас. Только выберу поменьше, чтобы вам удобней было тащить.
Их содержательную беседу прервал голос папы, который с особым значением произнес:
- А сейчас, дорогие мои, я покажу вам потешную пушечку. Вообще-то она не заряжена, но… Раз в году, говорят, и незаряженное ружье стреляет.
Потом, уже в музее, папа провел группу через анфиладу комнат, красочно рассказывая: как Пушкин заигрывал с сенными девушками, как, совсем по Онегински: "с утра садился в бочку со льдом", как пил кофе, "плохой журнал перебирая", и еще про то как любил свою няньку Арину и писал ей : "Выпьем, добрая подружка…"
И уже зайдя в святая святых – Пушкинский кабинет – папа взмахнул рукой, но уже не по рокерски, и направил жест в сторону камина.
- А сейчас дорогие мои, я покажу вам одну из главных меморий, бесценную вещь, раритет… - подыскивал он достойные эпитеты. - Трость Пушкина, вывезенную им еще из Одессы, которая до сих пор помнит тепло его руки…
Да вот она, перед вами!
Папа обернулся. И…
Жест его остался незавершенным.
Здесь все было как надо, как обычно, всегда,: возле кресла – подножная скамеечка Анны Керн, на камине - столбик с бюстом Наполеона, знакомые, милые сердцу вещицы. Но…
Никакой трости возле камина не было.
Новость разлетелась с потрясающей быстротой: из кабинета Пушкина при непонятных обстоятельствах исчезла трость. Та самая, с которой он гулял, тренируя руку (чтобы, по его словам "если придется стреляться – рука не дрогнула"). Которая являлась гордостью музея, его бесценной реликвией!
- У меня чуть не случился инфаркт! - за вечерним чаем, папа то и дело хватался за сердце, то есть за то место, где оно предполагалось быть.
- Сколько лет вожу экскурсии и - никогда! Ничего! И вот - на тебе!
- А может, ее просто – того? - предположила Аришка. Вид хватающегося за сердце папы действовал угнетающе.
- Чего - того?
- Ну, взяли, например, на санобработку. Все таки - двести лет. Надо же ее иногда чистить!
- Ну во первых, для этого существуют два санитарных месяца в году: ноябрь и апрель, когда музеи закрывают на профилактику. А во вторых – я спрашивал у смотрителей. Говорят, вчера еще была! Даже еще сегодня утром! - и он снова хватался…
- Ничего, теперь этим делом займется милиция! Найдут! – пытался он успокоить всех, а, прежде всего себя. – Ведь наша милиция - она…
Но капитан, постучав ложечкой о борт чашки, не дал папе спеть панегирик во славу доблестной милиции.
- Вот ведь интересно… - задумчиво произнес он. – А если тот, на Савкиной горке, с тростью-то… А? – и он посмотрел на остальных. - Довольно странно: из музея исчезает трость… А на горке появляется Пушкин - и с тростью!
- Случайное совпадение! – успел встроиться папа. – Нельзя же верить всему, что мерещится старушкам!
- Марья Алексеевна не просто старушка, - заступилась мама, - в прошлом сама музейный работник, что попало ей мерещится не будет!
- Доживешь до ее лет – и не такое померещится!
- Я и сейчас знаю, что мне будет мерещиться! – загадочно улыбнулась мама
- Интересно, ну и что же? - взглянули оба: капитан Кузьма и папа, словно испугавшись взаимной конкуренции. Но мама улыбнулась снова, еще более загадочно и непостижимо:
- Вот когда начнет мерещится - тогда и скажу! Кстати о приведениях, -продолжила она тему. - Не далее, как сегодня утром я видела в районе нашего пруда три и три четверти приведения. Что, капитан, ваша лодка, не прошла испытание? Заплыв по Сороти отменяется?
- Это ваш пруд не прошел испытание! - вспыхнул задетый за живое капитан, а Ромка, желая его поддержать, заметил:
- Просто вам для полного равновесия не хватило одной четверти одного взрослого! – втайне порадовался он, что тянет несколько больше. Купанье в пруду с лягушками не входило в его жизненную программу.
- Завтра же повторим испытание! На Маленце! - категорически заявил капитан. - Хоть его младшим братом моря и не назовешь, но все же он больше похож на озеро, чем ваш пруд.
- И лягушек там нет! – отреагировала между глотками чая Аришка. Она-то как раз даже очень не прочь была отправиться по Сороти на лодке. Особенно такой: модифицированной, повышенной прочности, да еще под руководством капитана.
- Хорошо, – смирилась с неизбежным мама. - Но давайте свои испытания вы проведете… послезавтра. А завтра… - и она значительно посмотрела на папу, который, кажется, все еще находился там - возле камина с пропавшей тростью.
- Ах да, - спохватился он. - Завтра я веду экскурсию в Петровское. Приглашаю! Я вам такое про Ганнибалов расскажу - закачаетесь! – загорелся он, но вдруг погас: - Если, конечно, там ничего не украли.
- Да что там красть-то, новье одно! – успокоила его мама. – Сам Ганнибал бы ничего не узнал!
Кстати, обратно можем вернутся берегом Петровского, то есть Кучане, - обернулась она к капитану. - Чтобы вы не думали, что у нас здесь совсем нет приличных водоемов!
- Кучане – это озеро, - пояснила капитану Аришка. – И даже очень приличное!
Ей предложение понравилось – ведь всем известно что на Петровском озере преотличный пляж!
- А ты, Роман, присоединяешься? – подтолкнула она брата.
- Я-а-а… - перед глазами пронеслись мягкие песчаные дюны, обволакивающие тело волны… - Вообще-то-о-о…
"Кукол" завтра, правда, не было, но как назло, кто-то шепнул в ухо: "завтра решающая игра чемпионата, Россия-Германия."
Ромка вздохнул, ощущая внутри колебания обширной амплитуды: жизнь, как назло, постоянно ставила условия выбора.
- Ладно, - вздохнул он, - завтра будет видно.
- А ваша резина, капитан, пусть пока проходит акклиматизацию на нашем огороде, - мама порадовалась, что удалось уговорить хотя бы Арину: в плане летнего задания данного учителями значилось: "посещение музея вместе с родителями".
- Пусть она там повышает свою прочность!
- Слушай, а может тебе - мышцы покачать?
Серж, сидя на берегу, хмуро глядел на воду.
- Я и так уже записался в библиотеку.
- Жаль, - глянул в его сторону Макс, - а то на турбазе как раз открылся тренажерный зал. Специально для тебя.
- Знаю, - кивнул Серж. - Я уже хожу туда в шахматный клуб. Для развития интеллекта.
- Развитие мышц тебе бы тоже не помешало, - слегка ущипнула Машка Сержа за отсутствующую бицепсу. - Разве это мускулатура?
- У меня и так весь день занят, живу по графику. Я даже зимой так не развивался, – голос Сержа становился все более угрюмым - Не чувствую даже, что каникулы.
- Бедненький Серенький, - Машка насмешливо провела ладонью по его голове. - Аришка просто обязана оценить!
- Да, оценит она! – Серж вздохнул и потемнел еще больше. Но, через секунду не выдержал:
- Что-то они в этом Петровском застряли! – перевел он взгляд на белеющую вдали, за озером, беседку.
- Может сплавляются по воде? – предположил, естественно, шутя, Макс. - Капитан, небось, как увидел воду…
- Сразу сделал плот из ганнибалловской липы! – подхватила шутку брата Машка.
- Ага! Сделал бы! – покивал головой Алешка. – Ему бы призрак Ганибалла такое показал!
Жара расслабляла. Даже здесь, у речки, хоть и ощущался легкий ветерок - солнце припекало. Да еще эти липучие слепни!
- Кстати о призраках, - отмахнулся от очередного Серж. - Кажется, я раскрыл загадку…
Мама, капитан и Аришка уже около двух часов совершали круиз вдоль озера. Папы с ними не было: он последовал с экскурсией дальше. К счастью выяснилось, что в музее в Петровском ничего не украли – и это значительно подняло его жизненный и экскурсоводческий тонус.
В Ромке же победил патриот: он, вместе с другом Санькой остался дома - в решающей игре чемпионата болеть за свое Отечество.
Папа два часа рассказывал им про Ганнибалов и Лабинагов, кружил по лестницам в доме старого арапа, принюхиваясь к запахам русской печки, словно вылавливая аромат старинных наливочек да настоечек, дл которых бал так охоч могучий предок поэта. Папа, как всегда, рассказывал вдохновенно - Аришка даже увидела старого Ганнибала, сидящего за конторкой, который, поскрипывая пером, пишет прошение великой императрице: "Родом я, нижайший, из Африки…"
Следуя тропинкой вдоль озера, мама, капитан и Аришка, конечно же не выдержали искушение пляжем - погода взывала. Правда, чтобы окунуться как следует, пришлось по воде пройти чуть ли не с пол километра – ведь всем известно, что пляж на Петровском озере отличается особым мелкотой.
- Ну и море у вас! - капитан, встав в воде на колени, похлопал себя ладонями по груди.
- Зато маленьким детям здесь хорошо купаться! – заметила мама, и было непонятно к чему это относится: то ли к слишком быстро повзрослевшей Аришке, то ли очередной намек капитану Кузьме что пора заводить собственных детей.
Капитан на ее слова отреагировал особенным образом: изловчившись, плюхнулся на мель и поплыл, по собачьи подгребая руками.
- Ну даже жаль, что я не маленький!
Аришке же здесь купаться было самое то: вода прогретая, песочек мягонький - красота! Как следует наплескавшись, она улеглась в прогретый песок, позволяя солнцу поджаривать себя. Она хотела даже выложить мелкими камешками на груди какое-нибудь, особо важное для нее имя, но поняла, что таковое имя на данный момент у нее отсутствует. И все же, если бы у нее спросили - "что такое счастье" – пожалуй у нее сейчас и нашелся бы ответ.
- А жаль, что Ромка не пошел! - вспомнила она брата, а воображение тут нарисовало ей оставленную компанию:
"Интересно, что они сейчас делают"?
Серж паузу держать умел.
- Что ты сказал? – смотрела на него Машка.
- Вчера, когда я был на турбазе - ходил в шахматный клуб, - поморщился он, словно от зубной боли, - там доброхоты, ну те, что живут возле Савкино, ставили спектакль. Что-то из жизни Пушкина. Вообще-то у них ничего получалось, я даже засмотрелся… - он помолчал, словно заново переваривая впечатления.
- Так вот. Один из них изображал Пушкина. Натурально так изображал. А по внешнему виду - ну вылитый, как рассказывала Марья Алексеевна. В цилиндре, крылатке, при бакенбардах...
- А трость? - поторопил Макс. - Трость у него была?
- Вот именно! Именно что была. И очень похожая на ту, по описаниям, что исчезла из музея.
Они уже снова успели устать от жары, пока добрались до усадьбы в Михайловском. Даже капитану пришлось признать, что Кучане - ну очень приличный водоем.
- У вас тут прямо как у меня в Судаке, - капитан сказал это так, словно уже давно приватизировал весь Судак вместе с отдельно взятым Крымом. Вытащив из кармана носовой платок, он вытер вспотевший лоб: – Жара!
- Да, июль у нас такой, - кивнула мама, давая понять, что и у них здесь совсем не хуже чем у капитана в Судаке, и не только в плане жары.
Капитану в папиной экскурсии понравилось все, но особенно почему-то запомнился эпизод с девицей Лошаковой. Когда двоюродный дядя поэта Павел Исаакович Ганнибал отбил оную девицу у Пушкина на бале во время котильона. Поэт, не долго думая, вызвал дядю на дуэль. Но дядя вызов не принял, хоть и победил племянника его же оружием - стихами:
Хоть ты, Саша, среди бала
Вызвал дядю Ганнибала,
Но, ей Богу, Ганнибал
Ссорой не подгадил бал.
Конечно, Пушкин не смог не оценить талант и благородство дяди. Похоже, капитан не смог не оценить этого тоже. Теперь он всем надоедал, цитируя стишок, словно - то ли сам готовился к дуэли, то ли мечтал кого-нибудь у кого-нибудь - отбить.
Посидев минут пять в тени на лавочке возле дома приказчика Калашникова, двинулись дальше, напрягая силы в последнем марш-броске. Пройдя полукружие лип, очутились за околицей, как раз напротив вытянувшейся на пригорке ветряной мельницы. Раскинув решетчатые крылья, она и сама напоминала длинную цаплю, застывшую над рекой.
С околицы усадьбы уже просматривалась Савкина горка. Аришка напрягла зрение: не виднеется ли где-нибудь на берегу оставленная ей компания?
Но компания не просматривалась.
Идти решили через мельницу, коротким путем - солнце уже изрядно подсушило пропадавшую во время дождей тропинку.
Время близилось к вечеру, жара начала спадать. Они шли, ощущая себя наполненными воздухом, впечатлениями, перескакивая от Ганнибалов к завтрашнему испытанию лодки.
Тропинка, скатываясь с пригорка, плавно спускалась к реке. Впереди, уже совсем близко, поднимала крылья старая мельница.
- Хоть ты Саша среди бала…
Тропинка просматривалась почти вся, лишь в одном месте где весной река разливалась особенно, еще оставались заросли высокой осоки.
Вызвал дядю Ганнибала…
Заметили не сразу: метрах в тридцати от них шел человек – шел в ту же сторону что и они. Они обратили внимание не сразу - были заняты разговором. Да и чего, собственно, обращать: ну идет себе человек и идет, только Аришка сказала вдруг:
- Посмотрите - какая странная шляпа у этого рыбака!
Хоть удочки в его руках и не было, но почему-то она решила, что это именно рыбак.
Да, удочки в его руках не было, но все же… Все же - что-то было.
- И что в ней странного? – спросила мама и осеклась.
Странность, действительно, существовала. И не только в шляпе. Человек то замедлял шаг, то ускорял, при этом оглядывался, словно желая привлечь к себе внимание. К тому же – эта шляпа…
- Мне кажется это не рыбак, - тихо сказала мама.
- Не рыбак? – капитан хоть и продолжал поминать дядю Ганнибала, но интонацию голоса почувствовал. - Тогда кто?
Да, в шляпе существовала странность: с высокой тульей, узкими, чуть приподнятыми бортами – скорее она напоминала старинный цилиндр. С плеч человека спадала накидка. В руке действительно что-то было… Нет, не удочка, на удочку не опираются. Он же шел, размахивая этим предметом, то выкидывая вперед, то опираясь на него.
Через секунду странные ощущения появились у всех.
Капитан раньше никогда не видел Пушкина, потому что здесь не жил. Но и Аришка, хотя и жила – Пушкина не видела тоже. Что же касается мамы…
- Пойдемте быстрей!
Шаг ускорили. Капитан перестал, наконец, поминать дядю Ганнибала. Аришка забыла про брошенную компанию. Мама…
- Еще быстрей!
Человек же вроде и не спешил, но, несмотря на все их старания, расстояние между ними почему-то не сокращалось. Вот таинственный незнакомец дошел до зарослей осоки. Вот почти скрылся в них - видны были только плечи и голова в цилиндре.
- Быстрей, а то упустим! - капитан нервничал тоже - уж очень ему не терпелось посмотреть на этого Пушкина вблизи.
- Ничего, он должен выйти с другой стороны, - шепотом, будто незнакомец мог их услышать, отозвалась мама.
Они усилили шаг еще, почти побежали...
Человек был от них уже близко, реально близко, они не только видели - ощущали его присутствие. А они продолжали спешить: впереди капитан, за ним мама, Аришка. Вот - следом зашли в заросли высокой осоки. Вот… Но - в этот момент они потеряли его из вида!
- Ничего, тропинка узкая, свернуть некуда, - снова утешила их мама. – Догоним!
И вот – они прошли заросли осоки насквозь. Вот вышли с другой стороны. Выбрались на пригорок…
Но, как бы не крутили головами – никого. Никого и ничего - ни человека, ни его следов.
Лишь где-то вдалеке чуть слышно пролетел ветерок, оставляя за собой едва различимое шуршание. Тростник же продолжал стоять высокой стеной, словно что-то зная, но скрывая.
А человек - исчез. Словно свернул за возвышающийся конус мельницы, и – пропал, растворившись в воздухе. А может – его не было вовсе?
И поскрипывали только над их головами рассохшиеся мельничные крылья, топорщась на ветру, будто крылья старого ворона.
За вечерним чаем настроение было подавленное. У всех. Отрицать это "очевидное невероятное" становилось невозможным: его видели сразу трое.
И все же, папа с Ромкой пытались подвергнуть рассказ обструкции.
- А может все таки - рыбак?! - знак вопроса в конце предложения папа заменил на восклицательный. – Ну, свернул в заросли осоки. А крылатка - от дождя была!
- А трость? – на этот раз на сторону "приведения" встал даже капитан.
- А может вообще водолаз? – выдвинул предположение Ромка. - Вдруг у него в цилиндре - водолазное снаряжение? Нырнул в Сороть, и… Поминай как звали!
На самом-то деле Ромку сейчас не особенно волновал даже призрак Пушкина, хоть он к нему и относился уважительно. К Пушкину, разумеется, в виде поэта, а не в виде призрака. Но он только что вернулся с рандеву с королевой Красимирой. Они долго сидели у костра, по очереди передавая друг другу гитару. Королева даже снизошла до того, что сама исполняла песни. Причем, большая часть пущена в свет ей самой.
Пушкин на фоне поющей и сочиняющей Красимиры как-то потерялся, тем более его призрак.
Папа же просто не знал, что и думать. В отличии от всех остальных он все таки был… Как бы это правильнее сказать: немного реалист и материалист. Вернее – таковым себя считал. А еще вернее – говорил, что таковым себя считает. И поэтому тни в какие привидения не верил и поверить не мог "ни за что и ни при какой погоде", - как он постоянно сообщал всем. И поэтому на эту тему он пытался не думать вообще. Сколько он не водил экскурсии - ему призрак Пушкина что-то не встречался.
- Ну ладно Аришка, мама, но вы-то, капитан! - укорял он, то и дело, на нервной почве залезая ложкой в салат.
- А что я? - пожимал плечами капитан. - Я же не виноват, что видел его собственными глазами! Так же, как сейчас вас!
- Но, но, капитан! Поосторожней! – ложка дрогнула в папиной руке. - Я все-таки не приведение! - снова заел он тревожные мысли. – Знаете, если всем будет мерещиться призрак Пушкина - экскурсии водить будет не для кого! Все бросятся ловить его!
Папа еще был и патриот и действовал строго в рамках своей профессии, отстаивая ее интересы.
Итак - ситуация обострялась. Крылатка и черный цилиндр становились навязчивой маниакальной идеей. Да, еще трость. Пропавшая из музея трость, подобно которой поигрывало привидение. Или видение. Или непонятно что. Одним словом - Пушкин.
- Кстати, - вспомнила Аришка об информации, переданной ей друзьями: - Говорят, кто-то из доброхотов репетировал роль Пушкина. И, похоже – именно в таком виде! Ну, в таком, как видела его Малья Алексеевна.
- Доброхоты? – брови капитана вопросительно дрогнули. – Кто такие?
- Ну это.. - Аришка попробовала даже изобразить рукой в воздухе: - Такие… добрые... хоты. Живут в палатках, на поляне рядом с Савкино.
- Бесплатная рабочая сила, - скептически поморщился Роман, предпочитающий, чтобы рабочая сила была платной.
От подобных объяснений капитану яснее не стало. Он выразительно посмотрел на маму.
- Ребята-школьники, приезжают с учителями из разных городов, живут в палатках на территории заповедника, - в доступной форме объяснила она, - ну и помогают заповеднику чем могут, выполняют какую-то посильную работу.
- Так-так… Интересно-интересно, - усваивал информацию капитан. - Тогда - еще раз про Пушкина!
- Ну, они выступали на турбазе с литературной программой. Серж их видел, - продолжила Аришка. - Один парень играл роль Пушкина. Примерно в таком виде, как описала его Марья Алексеевна и как видели сегодня мы: с тростью, в крылатке… Только с ногами, конечно!
- Угу... – усваивая, кивал капитан. - А живут, значит, рядом с Савкино? Угу, угу... И трость значит у них, и крылатка. И ноги…
Капитан энергично помолчал.
- Так где, говоришь, обитают эти добрые хоты?